Прядущие судьбу

      «Кажется, я слегка переборщила» — глядя на переливающуюся через бортик ванны воду, подумала Фрейли.       После однообразной недели, завершившейся на весьма странной ноте, девушке хотелось лишь одного — расслабиться. Отдохнуть от набивших оскомину пыльных манускриптов, от сопящих и невпопад бормочущих однотипные заклинания учеников. От холодного, как снаружи, так и изнутри, мрамора зданий, украшенного лишь паучьими символами и белесыми, покачивающимися в такт лёгким дуновениям воздуха, ловчими сетями, которые почему-то никто не посчитал нужным снять с углов и потолка.       Паучьи нити были везде, даже в жилых комнатах, так что обитатели Эриша никак не реагировали на пробегающих мимо арахнид. Но Фрейли такое соседство не устраивало. Не желая делить жилище с кем-то ещё, чародейка решила как можно скорее избавиться от непрошенных обитателей. Боясь потревожить кладку, девушка попросила скелета убрать паутину, но нежить, беспрекословно подчиняющаяся лишь некромантам отказалась выполнять приказы незнакомой им девчонки. Как и раб, хоть и живой, но всецело преклоняющийся перед «священными существами» и считавший их «даром Богини». Так что, собравшись с духом, волшебница своими силами привела помещение в порядок.       По краткому экскурсу ключника-лича, до неё здесь жил один учёный, беженец из Аль-Имраля, коему Владыка любезно предоставил кров, а также полную свободу действий. За что изгнали столь пытливый ум никто так и не прознал, но аззакус признался — в Эрише старый волшебник практиковал некие алхимические таинства, пытаясь создать из собственных биологических жидкостей помощника. До самой смерти мага никто из нежити не вмешивался в его исследования, а после и вовсе запечатали комнату, оставив все на тех же местах.       Так что Фрейли не удивилась обилию склянок, обрывков пергамента и рваных книг, рассованных всюду: под кроватью, в шкафах, в тумбочках. От старика-мага осталось много чего интересного, но, к сожалению, не лучшего качества. Найденная в одном из ящиков потёртая книженция, отдалено напоминающая личный дневник, запечатанная парой простецких защитных формул, ненадолго пережила своего владельца, разваливаясь от малейшего прикосновения. Осторожно пролистав ветхие страницы и не разобрав ни слова, разочарованная девушка отправила тайны учёного в мусор.       После длительной уборки комната преобразилась: несколько посветлела и избавилась от затхлости. По меркам аскетичного убранства общих жилищ неофитов, волшебнице несказанно повезло: ей предоставили пусть и не самую большую, но собственную комнатушку с полноценным шкафом для вещей, столом, двумя стульями и магическими принадлежностями. А также необычной штуковиной, редко встречающейся даже среди чародеев Серебряной Лиги — фонтанчика маны, из которого Фрейли могла черпать магическую силу бесконечно. Наличие личной ванны, скрытой за ширмой в дальней части, широкой кровати с мягкими перинами и балдахином, а также окна из разноцветного гномьего стекла и вовсе являлось неописуемой роскошью.       Довольно растянувшись в горячей воде и перебирая пальцами клубящуюся вокруг пену, Фрейли обдумывала план действий: совсем скоро ей придётся поменять роскошную опочивальню на общие бараки орочьего племени. Возможно, Тогри за заслуги позволит девушке поселиться в Ритуальной избе, вместе с ней и К’хагом, но надеяться на это бесполезно. В Островных племенах Великой Орды царят иные законы, и даже то, на что чародейка решилась, дабы защитить орков от своих собратьев-волшебников, не повлияет на установленные порядки.       Пар, поднимавшийся от ванны, окутывал комнатушку, нагревая мрачные стены и прогоняя холод очередной ночи. Задержав дыхание, Фрейли нырнула, коснувшись затылком белоснежного фарфора. Волшебница по-прежнему испытывала некоторое беспокойство ближе к вечеру, опасаясь как холодной темноты, покрывающей город, так и забытых душ, пробуждающихся и рыскающих в поисках отмщения. Но днём чародейка беспокоилась не меньше. Отчасти из-за пронырливых учеников, коих девушка из-за одинаковых чёрных мантий в пол называла «нетопырями», которые по-прежнему сторонились волшебницы. Если Фрейли, бродя по запутанным коридорам, и пересекалась с кем-то из них, то скрывалась от любопытных взглядов за маской безразличия и отстранённости. Казалось, что так никто не выведает её тайны.       Каждый новый день ничем не отличался от предыдущего: пробуждение с рассветом — девушка так и не смогла побороть эту привычку — скудный завтрак, изучение магических фолиантов и переписывание давно знакомых формул в Книгу заклинаний, более скудный ужин и возвращение обратно в покои. Свободное время разрешалось потратить на молитвы и медитацию, но живые неофиты, в отличие от обрётших посмертие учеников, находили ему более практичное применение. Фрейли и сама была не прочь чуточку развлечься в компании таких же живых душ, но Эриш запомнил её как волшебницу Дома Анима и делегата Серебряной Лиги. И даже будучи изгоем, чародейка нескоро избавиться от «позорного клейма». Среди неофитов не было никого, кто мог бы составить ей компанию. Из всех обитателей летаргического Нар-Эриша волшебница знала лишь Лэнзо, да и то с натяжкой. Несмотря на довольно тёплый приём Владыка, погруженный в проблемы целого государства, как бы ни пытался, едва ли мог потратить вечер на общение с новой подопечной.       Перед занятиями, в трапезных, где Фрейли потчевалась невесёлого вида кашами на завтрак и такими же унылыми похлёбками на ужин, за отсутствием рядом нежити у живых развязывался язык. Именно там волшебница получила исчерпывающие ответы на беспокоящие вопросы: про быт в Эрише, обязанности, дисциплину и порядок, а также о тщательно скрываемых от правящих лордов и их приспешников способах утоления естественных потребностей… Даже о Верховном лорде она узнала немало нового, и многое из рассказанного как испугало, так и восхитило девушку. Про Беатрис ученики тоже отзывались, и на удивление, нелестно: хоть она и не была единственным иерофантом в Культе Паука, но в отличие от других отличалась особым рвением, требуя от новоиспечённых служителей безграничной преданности Богине и Порядку.       «Ну и хорошо, что уехала. Надеюсь, больше не вернётся», — шептались одни, а другие, все так же шёпотом отвечали, — «Куда там! Сопроводит очередной караван и явиться, растопчи её кентавр!»       Зацикленные однообразием дни летели быстро, весьма быстро. Одни и те же, действия, лица, разговоры: Фрейли не пыталась запомнить происходившие события — все равно на следующие сутки всё повторялось. Но один день сумел запасть ей в душу, да так сильно, что в минуты гармонии и покоя она вспоминала именно его…       После завтрака, как обычно, Фрейли заторопилась в Гильдию Магов. Чтобы попасть в самую высокую из пяти башен, нужно было пройти через подземелье, петляя по сумеречным каменным коридорам и подняться по длинной винтовой лестнице. Спёртый воздух катакомб, тяжёлым покрывалом сдавливающий всех, кто оказывался в его владениях, отдалённые крики, доносящиеся из экспериментальных комнат, запах разлагающейся плоти, просачивающийся откуда-то сверху, вперемешку с сыростью, пропитавшей стены. Все это вызывало у девушки тошноту и приступы паники, так что ей пришлось искать другие способы добраться до башни. Спустя неделю поисков волшебнице все же удалось разузнать новый маршрут, расположенный на поверхности и намного короче. Но спокойным его назвать было сложно: приходилось идти через Мавзолей — изящное вытянутое здание, отдалено напоминающее собор с куполообразной крышей и светящимися зелёным светом стёклами. Чародейка старалась проскочить сквозь обиталище аззакусов как можно быстрее, скрываясь в тени и не привлекая лишнего внимания, но все равно чуткий нюх мертвецов периодически засекал присутствие живой плоти. И тогда личи, гремя костями и тяжёлыми цепями, выходили из своих усыпальниц и ворчали, сетуя на потревоженный покой.       Пытаясь выкинуть из головы скрипучую брань мертвецов, волшебница, как обычно, сосредоточивалась на магических книгах и не замечала ничего вокруг: ни рабов в рваных робах, полирующих пол под чутким руководством лича-надсмотрщика, ни приходящих и уходящих учеников, ни Верховного лорда… Владыка бесшумно приблизившись, напомнил о себе, слегка коснувшись плеча.       — Ты неплохо справляешься, — пробормотал некромант, перекидывая отмеченные закладками страницы и всматриваясь в блекло-синие магические чернила, коими волшебница переписывала формулы, — правильное написание, изящные линии, точные формулировки. Похвально…       Выпрямившись, Лэнзо сразу же заметил выбившиеся из аккуратного пучка пряди, и, коснувшись одной из них, нежно завёл за ухо. Смущённой Фрейли ничего не оставалось, как вновь выслушивать комплименты касательно «кроваво-огненных, как маковое поле в лучах уходящего солнца, волос», краснея ещё больше. Недалеко сидели двое «нетопырей» — девушка и юноша, похожие друг на друга не только одеянием, но и обликом. День изо дня, они не давали прохода волшебнице, преследуя её везде, где только можно. И даже сейчас, стоило волшебнице войти в библиотечную комнату, уселись неподалеку, периодически бросая косые взгляды. Даже в слабоосвещенной башне чародейка заметила, как округлились глаза парня как только Верховный лорд принялся поглаживать огненные волосы, и услышала громкое «Хелена! Хелена, смотри… ну посмотри же…»       С лицом цвета своих же волос, Фрейли желала исчезнуть, провалиться сквозь слои дерева и мрамора, в те самые подземелья, которые так рьяно избегала. Эти двое однозначно разболтаются, а может быть, если фантазия и наглость случайных свидетелей позволит, придумают подробности куда откровеннее.       Пытаясь найти хоть какой-то предлог, дабы покинуть башню неловких ухаживаний, волшебница с трудом подняла сложенные в стопку фолианты, в надежде хоть таким незамысловатым образом сбежать от некро-любезностей. Но отвыкшие от физической работы мышцы ослабли и, не выдержав свалившегося напряжения, выронили возложенную ношу. Гора древних книг с грохотом полетела на пол. Наблюдатели от неожиданности повскакивали со своих мест, но под суровым взглядом повелителя тотчас впечатались обратно.       — Эй, вы! — он обратился к неофитам так властно и грубо, что Фрейли сама чуть было не бросилась подбирать манускрипты, — уберитесь здесь! — и, повернувшись к виновнице сего беспорядка, заговорил уже тихо и непринуждённо, — на сегодня твоё обучение закончено, Фрейли…       Волшебница покорно кивнула. Бросив робкий взгляд на послушников, разбирающих стопки оставленных книг, она проследовала за Владыкой. Чародейка догадывалась, почему некромант отвлёк её, но ноги, из-за внезапно накатившего волнения, все равно подкашивались. Поглощённая однообразным бытом, девушка совершенно не ожидала, что месяц — обговорённый срок пребывания в Эрише — подошёл к концу. Фрейли и не думала, что ей удастся восстановить утраченную книгу заклинаний так быстро, но заполненные страницы, в которые так пристально всматривался вампир, подтвердили это.       — Я думаю… — несмело прошептала волшебница, скрывшись со своим спутником от посторонних глаз и ушей, — я думаю остаться… буквально на пару недель… я нашла новые заклинания и хочу изучить их…       Выпуская пузырьки воздуха изо рта, и пытаясь сквозь толщу воды и слои пены разглядеть ониксовый потолок, девушка вновь увидела то выражение, появившееся на лице Верховного лорда: он, словно вспыхнувшая звезда, засиял так ярко, что даже слоям могильного тумана не было суждено погасить сей свет.       — Владыка, я не буду торопиться, — Фрейли, не сдержалась и взяла ошарашенного вампира за руку, — новые формулы требуют предельной сосредоточенности…       В тот самый миг, на секунду, волшебнице показалось, что перед ней не могущественный повелитель, покоривший своей дланью весь полуостров, а неопытный юнец, которого впервые поцеловала девчонка. В памяти всплыли мертвенно-прекрасные черты лица: тонкий с небольшой горбинкой нос, впалые отдающие изумрудами глаза, светившиеся ярче прежнего, алебастровые кончики клыков, игриво выглядывавшие из-за бессовестных фиолетовых губ. В воображении вампир выглядел куда прекраснее: аристократичный профиль и изящные кисти рук не казались такими бледными. Чёрный, стандартный для обитателей Эриша балахон, повелитель носил не так как это делали другие члены культа: в отличие от них, Лэнзо, словно специально растеривал его. Даже через тонкую ткань рубахи можно с лёгкостью насладиться подтянутым телом — не костями или дряхлыми обрывками плоти, а упругим наполненным силой рельефов мышц. А вечно растрёпанные и периодически спадавшие на глаза пряди, придавали Владыке большей привлекательности.       От нахлынувших мыслей закружилась голова, и Фрейли поскорей вынырнула из воды: не хватало ещё потерять сознание и задохнуться! Схватившись за бортики, девушка привстала, но тут же замерла, напрягая предплечья. А что если своими странными и несколько пугающими действиями повелитель желает видеть её не только в мантии ученика? Что если он желает подарить посмертие ей, магичке-изгнаннице, неплохому экспедитору, но неудавшемуся делегату и гонцу? Сделать огневласую одной из них… Заставить расторгнуть клятву, данную в день принятия в Академию Аль-Сафира, разлучить девушку с Серебряной Лигой. Заставить забыть…       «Но что если вместе с памятью я потеряю частичку себя?» — девушка не понаслышке знала о неудавшихся попытках посмертия. Точнее, о тех, кого Асха посчитала недостойными, и отвергла, не сумев разглядеть в них преданных слуг. Об этом довольно часто шептались ученики, да и в трактате говорилось: «Не всем суждено переродиться старшей нежитью. Многие из желающих оказаться в новом теле, забывают об истинном смысле бессмертия… Асха наказывает недостойных, но в тоже время проявляет милосердие: так она даёт душам второй шанс дабы искупить грехи…»       Раскрасневшись, едва ли от исходившего от воды тепла, чародейка мигом оправдалась, словно строки были адресованы именно ей:       — Если уж Лэнзо и его «странности» не были отвергнуты Паучихой, то меня-то Она точно примет…       Слова глухим эхом отозвались от стен. Услышав столь грубое и неуместное обвинение будто бы со стороны, девушка наотмашь врезала себе по лицу: как это она, безродная девчонка, рождённая в тайне ото всех и презираемая как людьми, так и Драконам, посмела сравнить себя с Владыкой?! С высшим вампиром, коего сама Мать Намтару одарила поцелуем…       В голове сразу же всплыло описание ритуала превращения. Колдунья поёжилась, но не от холода. Разморённое ранее тело вмиг напряглось, а к горлу подступил ком. Не стоит думать об этом перед сном. Фрейли отругала себя, ведь её кошмары возникают из-за любой мелочи, случайно замеченной во время бодрствования и отложившейся в памяти. Но разбушевавшееся воображение уже не остановить, ведь слог запретного гримуара отпечатывался в голове намного лучше, чем формулы из свитков.       Новые манускрипты оказались куда сложнее, чем девушка себе представляла, а доскональное перечерчивание формул, со всеми изгибами линий и завитками букв, утомляло. Фрейли ничего не оставалось, как отвлечься, но не просто на книгу, а на один из основополагающих трактатов некромантии. «Откровения Седьмого Дракона» хоть казались ей угрюмо-однообразными и чересчур вычурными, но многие вещи, на удивление, быстро находили отклик в её душе. Именно тогда, пробегая глазами по выцветшим буквам, она разглядела давно знакомые символы, но под другим углом. Иные взгляды на расы, на мир, Асху и её детей-Драконов, да и саму жизнь, в конце концов, одновременно поразили и испугали девушку. Не удивительно, что даже спустя столько столетий главный опус Сар-Илама по-прежнему запрещён в Серебряной Лиге.       «Мне просто нужен предлог, чтобы остаться в Эрише, — осторожно вылезая из несколько остывшей ванны, подытожила Фрейли, — на самом деле, я не хочу покидать его. Никогда не хотела…»       Накидывая на влажное, разморённое горячей водой и усталостью тело, лёгкую сорочку, девушка, дабы сохранить драгоценное тепло, тотчас нырнула в постель и закуталась в переливающееся, как ночное небо в безлунную ночь, шелковое покрывало. Но сон, такой же беспокойный, как и все предыдущие, продлился не долго. Тяжело вздыхая и держась за призрачный шрам, волшебница вскочила и, путаясь в злополучных простынях, подскочила к окну. Возможно, все дело в воспоминаниях, внезапно нахлынувших перед сном. Или же в вышедшей из-за облаков полной луне, проникающей своими белёсыми лучами везде, даже в самый потаённый уголок Нар-Эриша.       Всхлипывая и судорожно хватая ртом воздух, девушка никак не могла успокоиться. Сегодняшний кошмар она запомнила куда отчётливее…       …он явился к ней на закате, такой, каким и был всегда: непропорционально-высокий с длинными когтистыми лапами, выпирающими костями и тонкой, рвущийся от малейшего прикосновения, кожей. Он знал — она ждёт его, но боится признаться в этом. Так что, едва завидев, жадно набрасывался на утомлённую от работы под полуденным зноем, жертву. Клыки монстра разрывали артерию, а шершавый багрово-синюшный язык жадно слизывал пульсирующую кровь. Девушке казалось будто тело рвётся изнутри, а боль… боль ощущалось такой яркой и настоящей, как и крик, слышимый во всех уголках Таллана. Монстр глумился над окровавленным телом, в коем ещё теплились крупицы жизни, извращая душу и расшатывая помутнённый рассудок.       Но вскоре боль ушла. Как и лунный свет, струящийся из окна. Теневые силуэты мелькали неподалеку, мерзко хихикая и неразборчиво бормоча. Они вызывали у чародейки неподдельный ужас, но проснуться она не могла. Как бы ей не было отвратительно чудовище, она молила его вернуться и избавить от страданий. Но монстр не желал откликаться на зов…       Вдыхая удушливо-приторный воздух, зелёными столбами поднимающийся ввысь, Фрейли пыталась собраться с мыслями, но страх, охвативший её, не желал отпускать. Дрожа и чувствуя бешеную пульсацию внутри, волшебница так и стояла, пока тихий шёпот не позвал. Девушка вздрогнула, тотчас придя в себя — голос шептал её имя, настоящее имя, данное при рождении. Чародейка тотчас узнала его — нежный, ласковый и в тоже время печальный. Голос неизвестной матери… Хоть Фрейли ни разу и не видела и тем более не знала эту женщину, но была уверена — обладательница сей приятной интонации, была вынуждена покинуть своё дитя, и исчезнуть, оставив в памяти лишь едва различимые обрывки.       Девушка, не обращая внимания на всё ещё струящиеся по щекам слёзы и давящую боль в груди, повинуясь таинственному шёпоту, отправилась на встречу с давно забытой Матерью…       ***       День обещал быть как никогда ясным, словно небесное светило поставило цель напоследок согреть даже холодные и неприступные крепости мёртвых равнин. Из-за раскрытого настежь окна золотые лучи устремлялись вглубь опочивальни, а пробивавшийся из-за редких туч солнечный свет упал на страницы раскрытой книги. Повелитель отвык от ярких, проходящих сквозь искрящийся хрусталь и весело прыгающих бликов, и хотел было задёрнуть шторы, но тут же опомнился — его гость, навряд ли сможет пережить духоту и полумрак покоев Верховного лорда.       Оторвав взгляд от пергамента, Лэнзо уставился на сидящего напротив мужчину в кроваво-красном с золотистыми вставками одеянии с аппетитом уплетавшего перепёла и запивавшего сочное мясо терпким вином.       — …не таким я представлял себе Эриш, — отодвинув тарелку, буркнул визитёр, наполняя опустевший кубок, — духота, вонь и бесчисленное количество яда. Будь бы я на месте вашем месте, Владыка, то не позволил бы своим подданным оставаться в таком поганом месте.       В ответ Верховный лорд лишь приглушенно хмыкнул, проводя рукой по белым, как снег горных гряд Гримхейма, страницам. Слепя привыкшие к полумраку глаза и пытаясь поддерживать разговор с одним из герцогов империи, вампир был как этот перепёл — запечённый в собственном соку и поданный на блюдечке с гарниром из страхов, предрассудков и сожаления.       Дабы хоть как-то унять не пойми откуда взявшиеся эмоции, некромант нежно поглаживал сухие листы. Он верил — знание лежит на поверхности, стоит лишь самому открыться для сокровенных тайн. Наслаждаясь узорами мелких букв и замысловатыми символами, он искал ответы. Но порой книги молчали, как бы Владыка не пытался их разговорить.       — А ведь я всегда мечтал побывать в Эрише! — не унимался гость, — днями и ночами грезил посетить Нар-Эриш и Каньон Вечности! Но реальность полна разочарований: настоящий Эриш так и остался недосягаем, а Каньон… я бы не осмелился спуститься в эти недра… Права моя бабка: «Бойся своих желаний, Марселло!» Она была бы рада узнать, что её наследничек наконец-то овладел мудростью, да только околела раньше…       — Даже смерть в умелых руках — не преграда. Могу организовать вам встречу…       — Ну уж нет! Она-то при жизни не горела желанием лицезреть своего непутёвого внука, а сейчас и подавно. Пусть сварливая карга останется с Асхой!..       К счастью для Владыки, герцогство Быка отличалось лояльностью к Эришу. Отчасти, из-за своего правителя. Нетерпеливый, излишне болтливый и взбалмошный, Марселло Бык, едва ли мог похвастаться добродетелями, проповедуемыми жрецами Эльрата. Лэнзо прекрасно знал это, приказав с первого дня удовлетворять все желания гостя. Не сказать, чтобы герцог остался доволен, но судя по тому как тот прикладываться к вину, любезно поданномуу во время аудиенции, дворянин был не прочь в полной мере воспользоваться гостеприимством Владыки.       Известный во всей империи сибарит, герцог, как никто другой, умел и любил наслаждаться благами жизни. Правя имперским югом, он не упускал возможность похвастаться своим Летним дворцом — единственным оплотом красоты и величия среди болотистой и неказистой местности. Там дворянин проводил большую часть времени, где всячески потакал как собственным, так и чужим желаниям. Устроить рыцарский турнир, соколиную охоту, собачьи бега для Марселло являлось делом чести. Но особенно он любил балы и, не только посещал каждый из них, по приглашению или нет, но и устраивал свой собственный, стараясь затмить все предыдущие.       Это ему удавалось: ежегодный роскошный бал-маскарад Цветения Солнца являлся жемчужиной непримечательного герцогства. Празднество пестрило обилием красок, экзотических блюд и изысканных напитков — все для того, чтобы заинтересовать как можно больше дворцовой знати и вельмож других государств.       Не без помощи верных шпионов, некромант знал о мероприятии в мельчайших подробностях. Но особенно его интересовали дела, обсуждаемые за закрытыми дверями сильными мира сего. Лэнзо сам не прочь побывать на таком грандиозном празднестве, ведь раскрепощённые выпивкой и запретными блюдами правители — лёгкая мишень.       — …так если все это вы ради приглашения затеяли, то спешу огорчить вас, Владыка: не провожу я больше балов! Уже десятый год как не провожу! Как раз после смерти воспитанницы и перестал.       — Для человека ваших пристрастий отказаться от привычных увеселений было сокрушительным ударом. Надеюсь, никто не сумел затмить ваше празднество?       Верховный лорд уставился на герцога, пытаясь скрыть удивление. Гильдия Воров не сообщила ему, что известный на всю империю кутёжник и балагур отказался от торжеств из-за одной смерти, затянув траур по какой-то девчонке аж на десять лет!       Сверкнув глазами, некромант перевёл взгляд на хлопающий от ритмичных потоков воздуха гобелен. Вот бы поджечь надоедливую тряпицу, да только герцог может неправильно понять подобную выходку. Выдыхая через нос, Владыка с трудом успокоился. Прошлый глава Гильдии уже заплатил за недостоверную информацию: тот рыжий шпион, предоставивший настолько устаревшие сведения, активно разлагается в одном из общих могильников. А его преемник… возможно, стоит встретиться с ним ещё раз дабы напомнить аспекты их сотрудничества.       — А вы неплохо осведомлены, Владыка… Нет, никто… Лорду-воронёнку далеко до меня, — загадочно прошептал Марселло, — интересно, что же ещё вам удалось выведать?       Лэнзо напрягся, вглядываясь в карие глаза собеседника. Оправдываться не было смысла, и некромант поведал о своём знакомстве с историей императорской семьи.       — Удивительно, что вы смогли что-то раскопать, — Марселло фривольно растянулся на кресле, вглядываясь в безжизненное лицо собеседника. Багряная жидкость, весело плескавшееся в бокале, давно смыла царящее между ними недоверие, и раскрепощённый мужчина неторопливо продолжил, — Да, всё так и было… Императрица решила скрыть позор брата, но перед ликом Асхи все тайны вмиг раскрываются.       — Ходят слухи, что с рождением бастарда Священная Империя падёт…       — Знаю я эти россказни! Суеверия! Империи гибнут в руках неумелых правителей, а не младенцев, рождённых в тайне от Эльрата. О всех незаконнорождённых так говорят… И я кажется знаю, почему вы проявляете к ней такой интерес. Это тоже слухи… Я знал её с рождения, и могу поклясться собственным именем, ничего необычного в ней не было. Все как у всех, обычная девчонка… Непоседливая только. Постоянно убегала из замка, то с братом, то одна. Вечно приходилось отправлять стражников на поиски. Хорошо я знал, куда она бегает: в графский лес, неподалеку от Светотени. Порой даже недалеко от заброшенной усадьбы Ла Сегадора ошивалась, мои парни часто рассказывали. И не боялась же! Хотя, в какой-то момент она перестала убегать. Не знаю, что случилось, но так даже лучше. Успокоилась, за ум взялась, увлеклась книгами. По правде признаться, хлопот от этого не убавилось…       — Девушка решила изучать магию?       — Да. Я позволил ей изучить Магию Света, и она весьма быстро справилась. Но сила этой Школы зависит от веры, а Фредерика… Скажем так, она не разделяла догматы жрецов Эльрата. Ей хотелось большего, и жрец Храма Света упомянул свободную от предрассудков Серебряную Лигу, где не препятствуют в изучении любой магии… — дворянин умолк, бегло глянув на поглаживающего подбородок вампира, словно хотел добавить «…кроме некромантии». Но Лэнзо все и так прекрасно понимал: выбранное им учение навряд ли будет одобрено где-нибудь ещё, кроме Эриша.       Откашлявшись, герцог продолжил:       — Эта идея так запала девчонке в душу, что если бы я не отпустил, она сама бы сбежала в Аль-Сафир! Я выделил «Идущего во мгле», один из своих кораблей, дабы сопроводить её и других желающих отплыть в столицу. Ну, а то что случилось потом, думаю, вам и так известно! Шторм треклятый взялся будто из ниоткуда. Капитан, конечно, был умелый, я сам его выбирал, но даже он не справился со стихией. Завёл мой лучший бриг в водоворот, думал спастись, пожертвовать лишь частью экипажа, — герцог сглотнул, и понизил тон, — прямо недалеко от Корнадоры всплыли обломки… и тела… все сгинули… Сестрица моя долго горевала, все меня винила. Считала, я, как и императрица, желал смерти девчонки, таким вот образом решил избавиться от «выродка». Ругалась, мол, чего не отказал… Я бы мог, но заперев столь пытливый ум сделал бы только хуже… Она все равно бы исполнила свою мечту…       Вельможа замолчал, угрюмо уставившись в полупустую тарелку. Шмыгнув носом, он вытер скопившиеся в уголках глаз влагу, и наигранно улыбнувшись, произнёс:       — Ну, может быть, все к лучшему. Хотя бы там никто не причинит ей вреда: ни императрица и её свита напомаженных куропаток, ни жалкие рыцарьки, ни дворцовые интриганы. Там она по-настоящему свободна…       Верховный лорд коротко кивнул: как бы ему ни хотелось подискутировать насчёт свободы, чувствуя боль герцога, он сдержался, переведя разговор в иное русло. Периодически подливая вино, Марселло поведал некроманту некоторые подробности жизни в столице:       — …Коготь изменился, Владыка. Развивается торговля, открыты новые торговые пути с Игг-Шайлом, Иролланом и Великими Племенами Ранаара. Восстановлен храм Илата — хоть духовенство и пытается привить жителям терпимость, не всех слуг Эльрата обрадовала эта новость. Народа стало намного больше, крестьяне всё стремятся в столицу попасть. Но все не так прекрасно, как могло показаться на первый взгляд…       Марселло помрачнел:       — Всякий раз, как приезжаю туда, удивляюсь как Коготь ещё не развалился! Город гниёт изнутри: продажные судьи, порочные рыцари и солдаты, осквернённые жрецы… А все дело в императрице! Верно говорят — рыба с головы гниёт! Окружила себя лизоблюдами, которые ей слова поперек не скажут, со всем соглашаются. Льют мёд в уши, а она и рада. А всех, кто хоть что-то и смыслил в управлении городом, пытался законы безумные оспаривать, она либо под себя подмяла, либо избавилась. Везде ей предатели мерещатся… Скажу по секрету, хотят слухи, что ей даже ассасины Лиги Теней служат. Убирают всех неугодных.       — А разве на то есть причина?       — Еще бы!       Вдруг собеседник резко замолчал, а затем придвинувшись ближе к некроманту, продолжил:       — Не знаю, слышали вы или нет, но по поводу наследников Осмунда Единорога, покойного императора, тоже немало слухов ходит. Сказать по правде, я и сам не знаю, правда, это или нет… Похожи брат и сестра, как две капли воды — это отрицать сложно, так и родились они в один день. И как записала Белая Ткачиха, Освальд из утробы первым вышел — он и править должен. Но на турнире ослепили его, не знаю, специально ли, или случайно — теперь уже сложно доказать. Поэтому он и отказался от престола, в пользу сестры, Эйлин. Никто из знати спорить не стал, все понимали, что слепой править Империей не сможет. Но многие все же хотели видеть на троне первородного сына, пусть и слепого. Или же первенца Освальда, кем бы он ни был…       — Теперь-то понятно чем обусловлена её подозрительность. Боится свержения…       — Ещё как боится… Любой на ее месте беспокоился, — герцог шептал так тихо, что если бы не чуткий слух вампира, Лэнзо не расслышал бы ни слова, — я, сказать по правде, тоже малость переживаю, что найдётся какой-нибудь дальний родственничек, и с поддержкой влиятельных лордов скинет меня с насиженного гнёздышка, — Марселло хихикнул, игриво подмигнув собеседнику, — Наверное, и на трон властелина Эриша бывают претенденты?       «Паутина его будет разорвана…» — Верховный лорд сглотнул: герцог, ковырнув беспокоящую Владыку незаживающую рану, наблюдал за повелителем, ловя любое, даже самое незначительное, проявление чувств. Глядя в сверкающие от хмеля глаза дворянина и бесцеремонную ухмылку, красовавшуюся на губах, некромант испугался: что если Марселло заодно с изменником, а это все — лишь наигранная любезность, мираж, созданный для отвлечения?.. Но то было всего лишь отражением страхов, которые оживив безжизненное лицо, открылись бычьему герцогу.       — Конечно, — выдавил Лэнзо, улыбаясь в ответ как можно шире, как бы невзначай демонстрируя гостю остриё вампирских клыков, — но с узурпаторами у меня разговор короткий…       Беседа двух повелителей длилась до самого вечера. Дабы заручиться поддержкой герцога на границах, некроманту пришлось говорить откровенно и поведать всю правду о предстоящем Затмении, какой бы тяжёлой она не была. Но улыбающийся Марселло стоически выдержал вывалившуюся на него информацию, и на удивление Владыки быстро принял решение.       — Рано или поздно демоны вернулись бы. Уж слишком они засиделись в своём Шио! Небось, подготовились там хорошо, все спланировали… хотя, нет. Адские отродья не привыкли строить планы. Они прут вперёд, слепо полагаясь на удачу. В отличие от них, мы должны подготовиться…       Бутыль вина опустела, и когда герцог, заплетающимся языком, стал нести уж явную околёсицу, Лэнзо решил закончить аудиенцию.       Как только гость покинул покои, Верховный лорд, быстрым движением захлопнул раскрытое настежь окно. Без доступа свежего воздуха, в мраке приближающейся ночи и тишине, обручем окружившей башню, некромант сумел прийти в себя.       Усмехнувшись, Лэнзо вернулся к чтению, но никак не мог сосредоточиться на написанном: уж сильно ему запала история короткой жизни неизвестной девчонки. Буквы, символы, строчки, рисунки — все сливалось в единую чернильную массу, засасывая чтеца, словно бескрайнее море. И в глубине чернеющей водной глади он разглядел пассажиров герцогова корабля — застывших в немом крике призраков с посмертной маской ужаса на лице. Они кружились, навечно заточенные в морской темнице. Неупокоенные духи манили его, а больше всего — холодная, с голубой кожей и белёсыми смотрящими в никуда глазами, утопленница, протягивающая сморщенные руки. От девушки пахло тиной, ракушки и водоросли покрывали её тело, а глаза смотрели с укором, как будто сам Владыка виновен в преждевременной смерти.       Солоноватый привкус морской воды едва ощутимо заиграл на языке. Лэнзо отдёрнул гобелен и вышел на балкон. Ночная прохлада обожгла каждую клеточку мёртвого тела, заставив некроманта встрепенуться. Мрачная и непритягательная картина открылась его взору: в последние дни Сияющей Звезды пейзаж вокруг угасал на глазах, повинуясь цикличному течению времени.       Холодные ветра неумолимо спускались с горных вершин Гримхейма и накрывали герцогство Оленя и ближайшую к нему часть центральной Империи. Беззаботное летнее веселье сменялось на осеннюю апатию, постепенно погружаясь в зимнее безмолвие. Скоро завывания вьюг будут слышны повсюду, готовые, словно песнопения Госпожи, охладить страсти напудренных лордов и убаюкать весь Асхан, успокаивая разбушевавшиеся сердца и души.       Лэнзо закрыл глаза. Освобождая разум от мирских забот, он уловил едва ощутимые колебания тёмной энергии, через которую Её дочь общалась со своим Избранником. Вампир внял зову Матери. Ведь он, как никто другой, нуждался в Ней…