About wandering the Earth

      Стоило земному мосту закрыться, обрывая путь на гладиаторский ринг, как Мико с громким стоном упала в ближайшее компьютерное кресло. «Больше ни ногой на эти приключения! - обещал она, пусть этим словам никто и не поверил. – Я хочу есть! Я хочу отмыться от этого… всего!» Видя всегда боевую, закаленную неприятностями подругу в обессиленном состоянии, Балкхед на пару с Ультра Магнусом еще раз очень зло глянули на двоих десептиконов. Джек и Раф, прочувствовавшие неловкость, еще с минуту понаблюдали за враждебной картиной и укатили Мико на кухню.        - Вы вернулись! – новоприбывших Рэтчет встретил в лабораторном халате поверх домашней одежды, с чашкой какао в одной руке и рабочими чертежами в другой. Взгляд как никогда напряженный и пасмурный. – Мы как раз обсуждали межфракционную субординацию и то, что нельзя…       - Рэтчет! – в пару шагов Мегатрон, вымазанный в пыли, грязи, с пушкой наперевес, подошел вплотную к доктору и ссутулился, всматриваясь в чужое лицо. – Я настолько голоден, что готов напасть на тебя. Побойся Праймуса и уйди с дороги!       По неведомым никому (даже самому Мегатрону) причинам, он злился. Нервы гоняли заряды туда-сюда, стараясь отдавать больше энергии в ноги, чем в очерненный мозг, и довести владыку до холодильника. Стеклянные двери распахнулись. Маленькая команда вернулась домой ближе к полуночи, и не ожидала увидеть столь оживленную картину в столовой. Поздний ужин протекал… шумно. Возле плиты горбатился Уилджек, помешивая тушки огромных, толстых креветок в сковороде. Мико уже сидела за столом и поглощала еду, как пылесос. Старскрим и Нокаут оживленно переругивались, даже не взглянув на вошедшего главаря. Агент Фоулер сидел, оперившись на спинку стула, и пытался дышать несчастными легкими, которые сдавил наполненный желудок. Оптимус застыл с чашкой риса в руках, спокойно вглядываясь в нахмуренное лицо. И, также спокойно похлопал по соседнему от него месту на диванчике.       Мегатрон кое-как оттер песок и грязь с манипуляторов, потного лица, шеи, и вернулся обратно на кухню. В эту секунду он готов был затолкать внутрь все, что имело свойство перевариваться. И очень сочувствовал Саундвейву, который не мог есть в компании.       - Ваше путешествие затянулось. – весело и устало подметил Уильям и выпрямился, поправляя черный галстук. Странно, но все хотели сказать то же самое.       - Именно! Не понятно, что искали, но что-то да нашли. – громко возникала девочка, пережевывая тельце морского гада. – Там стояли кибертронцы. Мегатрон сказал, что они точь в точь, как те, кто работали на Арене. А еще там бродил медведь, и… - Мико пересказывала события, еле соблюдая хронологию. Прайм выслушивал ее истории до тех пор, пока в комнату не вошел Ультра Магнус, протирая руки тряпкой.       - Я готов предоставить полный отчет миссии с цокольных этажей. – вытянул мужчина, присаживаясь за стол. «Семейная» идиллия его немного успокоила. – Мы с Балкхедом вынужденно путешествовали под Ареной. И нашли информационный блок, который, по словам Мегатрона, должен хранить в себе большое количество данных.        - Он еще при тебе? – напрягая голос, поинтересовался лорд.       - Он находится в багажнике. А теперь я готов приступить к негативным моментам нашего путешествия! – командир с непостижимой злостью и удовольствием докладывал боссу обо всех трудностях, в которых десептиконы решили их бросить, о халатном использовании ребенка, как опоры и оружия. Обо всем, что накопилось в дороге. И Оптимус, как истинный лидер, выслушал все возражения командующего, кивнул и открыл рот. Странно, но именно в этот момент все, как по приказу, прекращали конфликты и обращали внимание на главнокомандующего красной коалиции.       - Не смею отрицать, что роль людей в нашем отряде незначительна - прикрытие от общественности, моральная поддержка, помощь в программировании и технике. Но этот случай произошел не по вине десептиконов. Мико оказали всестороннюю помощь, снабдили оружием для защиты и присматривали на протяжении всего пути. - Оптимус будто доказывал своему экстра-серьезному другу, что Мегатрон поступил правильно, хотя это мнение звучало двояко. В свою очередь седовласый воин поглядывал на соправителя с нескрываемым раздражением. - Вынужден сообщить, что десептиконы помилованы.       - Это значит, что, если я еще раз поднимусь на борт Сириуса, то снова стану бойцом?! - восхищенно переспросила виновница, интерпретируя слова Прайма по своему.       - Нет, Мико. Это все еще...       - Если я хоть раз увижу тебя близко к своему звездолету, я скину тебя вниз! - грозно и убедительно поставил точку в их разногласиях Мегатрон и указал на девочку вилкой.       - Давайте вернемся к задачам миссии. - попросил Фоулер, подняв руку.       – Вопросы, которые требуют незамедлительного ответа: почему кибертронцы проживают на Земле? Если это не наш народ, тогда кто? Кто мог знать список работников преступного заведения?       - Надо было взять пару запчастей для Шоквейва. – равнодушно ответил Мегатрон, перекидываясь взглядом с креветкой. Безвкусный рис порадовал. Жареная во всех маслах штука – нет. – Надо вернуться обратно и разобрать их по запчастям.       - Сэр, у меня есть несколько теорий сложившейся ситуации, и все они требуют проверки в ближайшем времени. - не унимался командир. Даже еда его так не волновала сейчас, как работа. - И первая теория состоит в том, что все присутствующие на Аренах - бежавшие с Кибертрона преступники. Все мы знаем, что еще до начала военного конфликта Мегатрон присоединил к своей армии работников Арены и товарищей по рингу, что и стало причиной временного оглушения простого народа и полиции. Часть воинов могли не принять сторону десептиконов и дезертировать с планеты на каком-нибудь корабле. Так некоторые из них нашли Землю. - мужчина замолк, вглядываясь в удивленную оптику правителей. Гладиатор фыркнул.       - Я могу опровергнуть этот бред за считанные секунды. - ответил Мегатрон и потянулся за листками салата. - Во-первых, ни у кого из гладиаторов не было ни единого корабля, чтобы сбежать с планеты. Как и запасов энергона, к слову. Во-вторых, в самом начале гражданской междоусобицы все гладиаторы, которые не вступили в ряды десептиконов, в принудительном режиме отправлялись на тот свет.       - То есть... - Джек, прислушавшийся к словам лорда, потянулся вперед, к рассказчику.       - Мы расстреливали "нейтралов".       - Каждый день я убеждаюсь, что ты - проклятье, упавшее на наши головы. - добавил Уилджек, скрестив руки у груди.       - Вы все его заслужили.       - Вторая теория, к сожалению, является лишь ответвлением первой, так что она тоже аннулируется. На данный момент мы снова столкнулись с необъяснимым явлением и не имеем ни малейшего понятия, как его устранить. Или хотя бы изучить. - вердикт Ультра Магнуса попортил и без того мрачный настрой на кухне. В минутной тишине только и слышался лязг посуды и тяжелое дыхание.       - Приключение было веселым, но больше я туда не вернусь! – как можно громче добавила Мико, пытаясь сгладить острые углы и свести беседу к чему-то... веселому? – В основном мы сидели в душном звездолете и слушали истории Мегатрона. – она резко вскочила. – Я была бы рада поучаствовать в турнирах. Или хотя бы посмотреть. Сражение за звание лучшего бойца Каона! – в порыве восторга она подняла кулачки вверх и обнажила весь ряд зубов. – Всякие интриги и сенсации. У-у-у-х.       Разрушители относились к ликованию напарницы с печалью. Ей так нравился вождь фиолетового символа. Еще бы не понравился, ведь Мегатрон подарил ей оружие! Съев все приготовленное в ближайшем радиусе, Накадаи спрыгнула с места и, забавно кряхтя, пошла к выходу.       - Балкхед, не стоит так драматизировать. Ты все равно самый крутой на свете бот! Уверена, тебя не взяли в гладиаторы только потому, что боялись твоей несокрушимой мощи!        - А то. – встрепенулся здоровяк и двинулся следом за удаляющейся спиной. Тому же примеру последовали Уилджек, Ультра Магнус, за ними Старскрим и Нокаут. Оптимус не сдвинулся с места, наблюдая, как его старый недруг пытается наесться рисом, но не препятствовал сие… насилию над организмом. На кухне не осталось никого живого. Мегатрон сам хотел как можно быстрее убраться отсюда и дать связисту возможность поесть.       - Это необъяснимое явление. – вдруг высказался Прайм. – Боюсь, на такие вопросы даже мудрые избранники не знают ответа.        - Ближе к ночи у тебя отключается процессор. – цинично ответил соправитель и таки цапнул креветку за голову. Что ж, он дал шанс морепродуктам, и морепродукты себя не оправдали. Несчастное животное полетело в пустую миску. – Это может быть что угодно. Реликвия. Омега-замок. Очень быстрые строители. Или… - он вспомнил то, о чем говорила Накадаи, и закатил оптику. – … беженцы с Кибертрона. Не знаю! Сейчас меня волнует только информационный блок, который забрал Ультра Магнус.        - Зачем тебе… - не успел Оптимус договорить, как десептикон поднялся с места и рванул из-за стола.       - И ты тоже мне нужен! Сегодня ночью в спальне. – он кивнул в сторону лестницы наверх. – Это не обсуждается, Прайм.        - Я тебя услышал. - робко ответил глава автоботов, когда мужчина с прытью покинул комнату.

***

      Привычный их мир состоял из разных звуков, не зависимо от того, нравились они жителям дома или нет: постукивание клавиш главного компьютера, цокот каблуков Старскрима, недовольная брань или скандал между «пока еще враждующими» фракциями, веселые крики молодых бойцов, громкая музыка «Разрушителей», лязг посуды и поскрипывание холодильника на кухне. Это их повседневные мелодии. Каждый раз, когда Оптимус возвращался в спальню, и весь мировой хаос оставался за границами стальной, непробиваемой двери, с его телом и умом будто происходило волшебство. Тишина – это магия! Не смотря на то, что Оптимус любил жизнь во всех ее проявлениях, безмолвие ощущалось, как вознаграждение.       Для них обоих.       Мегатрон– часть его шумного мира. Громкий и вместе с тем хриплый, уверенный голос наводил в рядах дисциплину и анархию одновременно. Он вызывал страх и легкую панику у солдат. Если раньше он творил дебош за спиной автоботов, то теперь не стеснялся вытворять х-… плохие вещи на глазах у восторженной публики. Статус «Уничтожитель Праймов» постепенно сменился на «Уничтожитель нервов Праймов». Говорить об этом можно бесконечно.       Но все, что имело звук, прекращало свое существование, когда они возвращались в спальню. Четыре стены и исписанный потолок хранили в себе покой, тепло и порядок, которые Прайм и Мегатрон, не сговариваясь, соблюдали. Приходили, переодевались в домашнюю одежду  и ложились спать каждый в свой мягкий угол.       Синевласый мужчина убавил звук в настройках ноутбука на минимум. Тот продолжал кричать записями прошлых тысячелетий. Обреченной культуры. Глава автоботов не мог точно определить хронологические рамки истории, посему с упором концентрировал внимание на действующих в диалоге лицах и сюжете. Несколько десятков аудио относились к планированию и, в последующем, убийству Сентинела Прайма.       Хитро, очень хитро. Ни единая Искра даже предположить не могла, что смерть правителя окажется виной десептиконов. Об этом умолчал и Альфа Трион...       Предсмертный стон Прайма эхом откликнулся внутри мужчины, заставляя биомеханизмы трепетать. И все это происходило до их знакомства с Мегатронусом?! В какой момент этот кусок шлака встал не на ту дорогу? Через минуту Оптимус мысленно удалился от записанных дорожек и постороннего цифрового голоса. Он предавался воспоминаниям.         Каон символизировал беспорядок и кромешный мрак. Всем своим видом показывал, что жаждет дезактивации и своего выводка, и нежеланных гостей. Здания поднимались вверх и вверх заостренными шпилями, сияли розовыми, фиолетовыми, голубыми неоновыми вывесками, освещали улочки фигурными фонарями. Широкие полосы дорог прерывались на половине пути, разрушенные по центру взрывом или непрекращающимися ремонтными работами. Узкие дороги не имели никакой симметрии и направлялись куда придется! Те боты и коны, которые не обладали летными способностями, толпились в «пробке». Те, кто умели летать, создавали авиакатастрофы.       Заведения ничем не отличались друг от друга – темно-фиолетовые стены с рельефным черным рисунком, тонированное стекло витрин, тяжелые двери. Понять, что находится внутри, можно по ярким, бьющим прямо в оптику вывескам: «Добрый доктор», «Бар», «Очередной бар», «Казино Вулкан», «Адвокаты» и тому подобное. Если возле дверей стоял охранник – место считалось элитным и непозволительно дорогим.       Перед приездом Орион изучил город с помощью открыток, визиток, гидов. Знал негласные правила, за нарушения которых тебя могли сдать в утиль или отдать заводским предприятиям. В Каоне нельзя заниматься съемкой. Нельзя пялиться на незнакомцев. Нельзя заходить в черные переулки одному. Нельзя говорить с каонцами, если не они первые к тебе обращаются. Нельзя носить украшения. Нельзя-нельзя-нельзя. Если ты, конечно, не первый гладиатор Каона. Тогда тебе можно абсолютно все.       - Я удивлен тому, насколько разрушительна цензура. Она меняет сам фундамент истории. – громко и настойчиво доносил свои мысли Пакс, идя вровень с серебряным титаном. – Власть и пресса могут приукрашивать новости, сей факт не исключаю. В конце концов, так было в любой исторической эпохе.       - Что сейчас, что тогда нет ресурса ценнее, чем информация. И нет оружия сильнее, чем пропаганда. Уверяю тебя, Орион. Можно убить разум, не применяя к тому ни холодного, ни горячего оружия. Можно раскрошить сознание кибертронца в пыль, заставив его усомниться в собственной идеи функционирования. И я это знаю. И Праймы тоже это знают. Они превращают мнения в идеи. Идеи в искусство. Искусство в культуру. Культура стала чем-то необходимым в существовании, как манипулятор или даже процессор.       - К чему вы клоните?       - То, что происходит в Каоне – разрушает культуру. Разрушает процессор. Поэтому информация опасна. Поэтому она подвергается цензуре.       Они медленно шли по безымянным улочкам, обходя стороной крупные группировки, горячих конов и охрану. Местные поглядывали им в след, но не смели и пикнуть на своего предводителя и его чрезмерно яркого, громкого друга.       - Так как мы оба сошлись на мнении, что информационным ресурсам доверять сейчас бессмысленно, я бы хотел услышать от вас истинную историю о зарождении десептиконов. Это поставило бы точку в моих исторических трудах, касающихся столь древнего и могущественного движения.       - Хах. – собеседник вдруг коротко усмехнулся. – Нет, Пакс. Сперва я хочу послушать небылицы.       Ориону приходилось делать долгие паузы даже если он знал, о чем стоит говорить. Архивист не мог успокоить разгоряченную Искру. Расщелины между доспехами сияли белым светом и привлекали внимание, Искровая камера билась током, а он выказывал непозволительно много восторга, чем наверняка смущал своего большого оппонента. Это так глупо! Но, видит Праймус, как же ему сейчас хорошо. Мегатронус говорил сложным языком, заимствуя фразы и выражения ушедших цивилизаций. Каждое его слово пробирало до нейронных импульсов. Хотелось соглашаться с любой информацией, что сойдет с рваных уст.       - Есть несколько теорий. Первая и самая популярная: десептиконов создал Мегатронус, чтобы привлечь к себе народ и одолеть остальных Праймов. Это совсем краткие сведения. Если вы не против. Вторая из теорий: Праймы изгнали Мегатронуса с земель Кибертрона. Восторжествовала единая, как вы выражаетесь, идея функционирования. И все, кто были с ней не согласны, называли себя десептиконами.       - В этих записях есть истина.       - Но не полная?       - Но не полная.       Оптимус редко предавался воспоминаниям, а особенно тем, которые касались Мегатрона. Глава автоботов считал все свои положительные эмоции - предательством по отношению к фракции, а былое прошлых ворн – запретной информацией. И сейчас, с высоты возраста и аналитического склада ума (который достался ему почему-то только после вступления в ряды Праймов), он готов был принять две истины: Мегатрон всегда был Мегатроном, и у Ориона напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения.       Мужчина устало зевнул и выпрямил спину, силясь унять напряжение в мышцах. Суставы тоскливо захрустели. Часы показывали час тридцать. Ноутбук мигал тысячами и тысячами не прослушанных аудиодорожек, хранящих в себе подтвержденные элементы истории - настоящее, неподдельное сокровище! Он лениво бросил взгляд в сторону. Мегатрон лежал рядом и курил бессчетную сигарету, отравляя легкие никотином.       - Я просил тебя не курить в комнате. – вяло напомнил Оптимус. Это были первые слова за прошедшие несколько часов, что тупым ударом в дребезги уничтожили блаженную тишину. Оба меха дрогнули и непроизвольно напряглись.       - А я просил тебя не ограничивать меня в курении. – десептикон медленно поднялся, меняя положение в постели, и выпрямился. Озорство и львиная доля усталости плескалось в алой оптике. – Это все, что ты хочешь мне сказать? Вообще-то я ожидал высокопарную речь об убитом правителе. О гражданских войнах, которые уничтожали Каон по кусочкам. Об оппозиции на территории Воса. О… - он остановился, будто вспоминал важные исторические моменты.       - О пандемии чумы, которая уничтожила один из важнейших секторов Юнна.       - Я к ней не причастен.       Прайм не знал, что ответить. И не потому, что стыдился показывать негативные эмоции, животную ярость или банальное возмущение. Он не показывал ни единой эмоции просто потому, что их не было. В глубине Искры не было ничего, кроме короткого, блуждающего на подкорке любопытства и ностальгической грусти. Глава автоботов не ворошил прошлое. Зато все остальные активно о нем вспоминали!       - Я открыл перед тобой исторические данные. Все то время, сколько я себя помню. – раздраженно начал Мегатрон и затушил сигару в заполненной пепельнице. – Не для того, чтобы ты сидел тут и отмалчивался.       - А для чего? – встал в атакующую позицию собеседник. Он не удивится, если в действиях его старого знакомого не будет смысла, но хотелось бы… как говорят люди, раскрыть все карты.       - Я хочу разочаровать тебя.       Искренне. Обдуманно. В его стиле. Оптимус не сдержал робкой, короткой улыбки, искажая мотивы соправителя: «Я так стараюсь быть самым ужасным существом в этом мире. Почему ты игнорируешь мои усердия?!» Глава красной коалиции всматривался в черные буквы субтитров, набираясь смелости сказать что-то действительно важное. То, что Праймы скрывали от оптики и процессора своего народа. «Кто еще кого разочарует!» - нахально подумал он. И смолчал.       - Помнится, когда я вмонтировал в корпус манипулятор Сентинела Прайма, ты был вне себя от ужаса. - Мегатрон оскалился, бегая глазами от ноутбука к сонному собеседнику. - Слишком много эмоций для избранника Праймуса. Зато теперь, когда ты узнал об истинной смерти Сентинела, ты ничего не хочешь мне сказать?       - Мародерство и регицид - два абсолютно разных понятия в двух разных временных точках. Не смотря на то, что ваше положение не было прямой целью Сентинела Прайма, но он напрямую причастен к существованию низших каст и, как следствие...       - Истина! - в сердцах перебил его владыка и цыкнул. - Теперь это никто и не скрывает. Мы ненавидели Сентинела и мы же его дезактивировали. Я горжусь этим. Оправдываю свои ужасные злодеяния. Какого Юникрона, ты занимаешься тем же?       - Хочешь развести моральную полемику? - строго отчеканил собеседник. - Я не оправдываю убийство правителя. И не вижу смысла расстраиваться или злиться по той причине, которая давно ушла в забытье. - как будто разозлившись, Оптимус добавил: - И ты ни капли меня не удивил.       - Какая же ты двуличная дрянь.       Десептиконы проводили собрания раз в кибернеделю. Вокруг широкого круглого стола под предводительством Мегатронуса собирались его командиры, чтобы позже разнести приказ лорда по всем префектурам Каона. Локации менялись постоянно, не смотря на то, что полиция их даже не искала. И эта ночь не отличалась от остальных. Двадцать два главнокомандующих молча проследовали к центру зала и опустили фейсплейты в полированную столешницу. Мегатронус поднял манипулятор вверх.       - Приветствую вас, десептиконы. – на этом моменте коны поднимали головы и, скрывая глубокий восторг, концентрировались на оптике предводителя. – Можем начинать.       - Позволь мне, повелитель. – подал голос Дредвинг. В сравнении со всеми собравшимися, что прошли с серебряным лордом долгое путешествие, Дредвинг присоединился к фиолетовому символу совсем недавно. Ранее он занимал должность тюремного управленца. – Доношу до вашего сведения, что совсем недавно в тюрьму поступило три группировки, у которых была важная задача – удержание и контроль поступления контрабанды в город. Таким образом наши торговые пути пустуют.       - Как давно произошел арест? Когда пройдет суд? По какой статье привлекли каждого из группировки?! Вся эта информация должна была быть у меня в тот самый момент, как их арестовали. – грозно, как рокот грома, бушевал лидер. – Это плохо. Контрабанда оружия всегда шла строго по плану.       - Я понимаю, лорд Мегатрон. – робко добавил кон. – Отчет был отправлен вам еще вчера. Произошел арест групп «Эпсилон», «Дзета» и «Митта». Но «Рэмю» и «Вельт» еще на свободе. Я приказал отправлять все погрузки им.       - Ясно. Это рискованно. Но я рад, что ты не прервал их вообще.       За несколько джоор они должны были обсудить происходящее в Каоне: численность населения, численность арестованного населения, каждый узурпированный район, каждое индивидуальное предприятие, каждую преступную группировку. В чем-то Старскрим был прав, и десептиконы наступали безрассудно, привлекая в братию всех работников низших каст (единицы из них отвергали предложение фракции), завлекая кредитками и безопасным существованием предпринимателей, исполняли черную работу, пересекая черту закона. Что от греха таить! Десептиконы раздавали мирным жителям оружие с той оговоркой, что за убийством союзника последует кара хуже самой смерти. Они будто готовили каонцев к великому плану, о котором постоянно умалчивали.       - Мы собираемся расширяться? – вдруг поинтересовался Старскрим, с наглой улыбкой перебирая программы на рабочем столе. – Например, в Иакон?       - Ты говоришь об Орионе? – судя по тону лорда и проявленному настрою, сикеру после собрания оторвут и крылья, и голову, но тот будто и не видел никакой опасности. Что такого, если он спросит о чудесном друге их главаря? - Саундвейв проверил всю доступную информацию об этом юнце: весь список контактов, адрес проживания, семейные связи. Среди его друзей много служителей правопорядка. Его мастером является сам Альфа Трион. Он работает в городском архиве и собирает информацию о кибертронцах, достойных внимания правоохранительных органов. Целевые лица. Будем называть вещи своими именами. – Мегатронус обдумал сказанное и отвернулся обратно к столу. – Если у тебя есть какие-то возражения на сей свет – говори о них прямо сейчас!       - Даже если есть, я не рискну их обсуждать. – повел плечом собеседник. – Но я прошу вас в очередной раз прислушаться к моему слову и не подпускать никого постороннего близко к своей империи. Ржавый ветроном в центре урагана не такой шаткий, как всеобщие правила "конфиденциальности". Особенно в кругу тех, кто за кредитки готов положить голову на отсечение.       - Я не доверяю Ориону. Я никогда не буду доверять кому-то, кто настолько сильно приближен к правопорядку. Но он не выказывает никаких стремлений узнать что-то конкретное о десептиконах. Для них всех мы лишь преступники. Но есть ли у нас выбор?! Если отстаивать интересы своей фракции и их мирное бытование – это преступление, я с удовольствием преступлю закон!       Красивые слова вдохновляли миллионы мехов. Они подняли манипуляторы к потолку и отдали честь вождю криками и восторженными дифирамбами. Дредвинг, всегда спокойный и кроткий мех, лишь улыбнулся и опустил голову.       - Если вопросов больше нет, объявляю собрание оконченным. Всем спасибо. Саундвейв пришлет координаты следующего места в ближайшие орны.       Аудиодорожка прервалась, и только тогда Мегатрон перевел оптику на партнера. Он жаждал скандала. Он хотел, чтобы его старый друг ненавидел его той ненавистью, которая бурлила в самом десептиконе. Прайм кивнул. Откровенно говоря, его больше волновало количество выкуренного никотина, чем фрагменты жизни, ушедшие глубоко в историю.       - Тебе все равно? – головка сигары засияла блеклым, рыжим светом. В комнату вернулся сизый дым, покалывание на кончике носа и ощущение удушья.       - Конечно нет. Мне жаль, что в то время я казался тебе таким юным и глупым. На самом деле уже тогда я мог анализировать ситуацию. – собеседник выглядел как никогда холодно и строго, а единственный источник света - белый экран ноутбука - очерчивал и оттенял мягкие линии лица, добавляя коже трупного оттенка. Он поднял на уровень плеч оппонента раскрытую ладонь и зазывающе покачал пальцами. Мегатрона не надо просить дважды. Можно даже не озвучивать пожелание. Седовласый гладиатор протянул ему раскуренную до середины сигару и, когда фитиль был сжат жилистыми пальцами, сам подтолкнул никотиновую злодейку к автоботу. "Ах, наш всегда послушный Прайм снова удивляет?" - читалось в красных, насмешливых окулярах. - Я предполагал, что первые наши встречи не приносили тебе удовольствия.       В отличии от Мегатрона, который вдыхал полные легкие смога, тяжелых химических соединений, Оптимус закуривался мягче - медленно вел дым по каждой ветке бронхов, пропитывал дрянью всю альвеолярную сеть. И выпустил серого тумана в лицо собеседника. Сигареты пахли Мегатроном. Мегатрон пах дымом, заводами, выветрившимися энергоновыми смесями.       - Больше не трогай мои сигареты. - фыркнул в ответ лорд и отвернулся обратно к ноутбуку. Прайм кивнул и затушил о край пепельницы недокуренное содержимое.       Во времена гражданской оппозиции, митингов, деловых взаимодействий и управления десептиконами встречи с Орионом превратились в редкие моменты отдыха, когда броня и процессор не испытывали на себе привычной нагрузки и ломоты. И оттого всегда были желанны. Архивариус, которого гладиатор из вредности называл библиотекарем, производил двоякое впечатление: скромный и храбрый, тихий и многословный, умный и иррациональный, предсказуемый и неуправляемый. Мегатронус нервничал, что не мог составить полной картины личности. И, в свою очередь, чувствовал себя абсолютно раскрытым.       Иногда Пакс произносил умные, хитрые слова, значения которых лорд не ведал. Рекомендовал литературу, о которой общественность умалчивала. Уносился в рассказы на философские темы, факт существования которых Мегатронус не признавал или относил к "абсолютно бесполезным". Вопросы: «Зачем выдумывать другие миры, если в этом-то проблем на весь процессор?» или «Для чего ты рассказываешь о мышлении ушедшего философа, за которым никто и никогда не следовал?» не должны были волновать его ум дольше положенного времени, но они донимали первого гладиатора орны напролет! Это злило и будоражило одновременно.       - Ты говоришь красиво, Орион. Красиво и бессмысленно. Иногда кажется, что ты просто хочешь меня запутать.       - Вы обладаете не менее сложными речами! – вдруг вспыхнул иаконец. Они остановились на городской площади, состоящей полностью из музыкальных элементалей. Эдакая достопримечательность Каона. Со всех сторон доносилась идеально настроенная мелодия, стеклянные, металлические, резиновые шарики били по пластинкам - брали на себя работу уличных музыкантов. – Скорее всего, это издержки двух разных цивилизаций, ведь в каждом городе используются свои жаргонизмы.       - Если бы ты только знал, какие жаргонизмы использует Каон. – по-охотничьи усмехнулся механоид и поднял голову к бесконечным переплетением мостов. – Первый язык, который я освоил по прибытию в мир - жестокость. Последнее слово без стесненья я клинком высекал на трупах тех, кто падал к моим сервоприводам. Много ворн утекло, пока я узнавал о других эмоциях. Но механоиды! Каждый орн они рассказывают друг другу о боли и обидах, о ненависти и любви, о традициях и ценностях с помощью движений. Действий. – наконец, первый гладиатор опустил фейсплейт к слушателю и оголил ряд дентопластин. Пакс сиял. Сияние сопровождало юного меха на встречу с мрачным воином, и меркло, когда он собирался обратно домой. – Я знаю, что в высоких кругах любят высокие речи. Метафоры, эпитеты, даже ушедшие афоризмы.       - Все не совсем так. – перебил его Орион и робко опустил плечи. – Да, мы чаще передаем друг другу знания и чувства с помощью слов, но у нас тоже есть свой немой язык жестов… и всякого рода намеки, чтобы донести то, чего мы не хотели бы говорить напрямую.       - Например? – Мегатронус развернулся и пошел в обратном направлении, не дожидаясь собеседника.       - Если мы хотим оповестить гостей об окончании дружеской встречи, то выключаем свет в соседних комнатах.       - А если я не понимаю этих ваших намеков? Неужели не проще сказать напрямую: «Наша беседа подошла к концу.»?       - Для некоторых это выглядит бестактно.       Они опустились еще на "этаж" ниже, где стояли пустующие, складские помещения. И оттуда тоже доносилась музыка (только теперь ломанная и не такая привлекательная), стихотворения, в лопнувшем стекле виднелись танцующие каонцы, хотя ни одна из комнат не использовалась как увеселительное заведение. И почти все они здоровались с Мегатронусом. Он кивал в ответ и провожал знакомых долгим, многозначительным взглядом. Если так подумать, каждая их с архивариусом прогулка тем и заканчивалась: «Я рад был нашей прошедшей встрече» или «Тебе пора уходить», и Пакс никогда не воспринимал это как что-то нетактичное.       - Любители поболтать. – вдруг разбавил молчание воин. Орион подумал было, что он говорит о каонцах, но лорд продолжил: - Говорить о чем-то можно сколько угодно. Доказывать мнение. Оспаривать суждения. Не сочти меня за невежду или варвара, но я и механоиды, который идут за мной – мы приравниваем обещания к пустой болтовне, которая на определенном уровне еще и оскорбительна. Если она не подкрепляется действием. Так уж сложилось, что светлые слова, доносящиеся откуда-то сверху, потом превращались в оружие. Политики повсеместно только и умеют, что двигать глоссами и убалтывать гражданских.       - Вы используете то же оружие.       - Не путай, Пакс! У нас один инструмент и разные цели. Сенат находится в шатком положении и делает все возможное, чтобы удержать под собой золотой трон. И делают они это с помощью трех инструментов: глосса, финансы и власть. - гладиатора аж передернуло. - Да, все верно! Когда у них открывается рот, из него не доносится ничего, кроме мусора. Кислоты. Кислота топит процессор, топит Искру, топит кибертронцев. Что до меня, я держу на своих плечах целое восстание. Обделенным не надо многого. Они готовы продать все, что у них есть за стабильную, безопасную жизнь. Богатые... не буду отрицать, богатые тоже входят в список приближенных. Они как раз борются на ушедшую мораль и культуру, которой больше нет на корпусе Праймуса. Потому что за стабильность и безопасность им бороться не надо. - серебряный герой отвернулся от собеседника и поднял голову. - Кибертрон лишен света! Кибертрон лишен правды! - как только он во весь голос поведал, казалось бы, опасную мысль, со всех сторон посыпались приглушенные, дикие вопли: "Все правильно, Мегатронус!", "Этот мир давно проржавел!", "Спаси нас всех!" - И все, что я говорю, Орион, подкрепляется действиями. Террористическими актами. Гражданскими оппозициями. Митингами. Кто бы я был, если бы умел лишь говорить?       - Но мы говорим с вами постоянно. Неужели вы воспринимаете мои слова, как пустую болтовню? —медленно спросил Орион, сменившись в фейсплейте. Мягкие черты и добрая дуга бровей за клик приобрели угловатые, угрожающие линии, а нежно-голубая оптика погасила извечное сияние. Мегатронус все же был… невероятно огромен. Библиотекарю постоянно приходилось задирать голову, чтобы схлестнуться взглядами с гладиатором. – Считаете, что я лгу вам?!       - Ты интересный собеседник. Благодаря нашим диалогам и твоему иному образу мышления, я подчеркиваю несовершенства системы, которую возвел глубоко внутри. Но не более. – честно и даже несколько надменно ответил тот. Он умолчал о том периоде общения, когда в тревоге поднимал всю имеющуюся базу данных о своем новом друге, когда крал и копировал видеозаписи, где только появлялась мордашка опасно добродушного бота. До того момента Мегатронус считал, что такие создания просто не должны существовать. Слишком слабые, слишком наивные, слишком бесхитростные.         - Что мне сделать, чтобы вы проявили ко мне уважения?!       - Брось, Орион. Уважение? Моего уважения не достойно ничто в этом мире.       - Тогда что мне сделать, чтобы вы отнеслись ко мне и моим словам серьезно? – быстро сдался архивариус. Серебряный боец являл образ того, кто, и в правду, не испытывает ни к смертным, ни к бессмертным ни уважения, ни страха. Чего тогда стоит он?       - Победи меня.       Мегатронус промолвил это медленно и тепло, будто вливая ледяную жидкость в раскаленный процессор собеседника. Орион, долгое время державший фейсплейт в застывшем, суровом выражении, оттаял и поднял брови вверх.       - В высоких кругах механоидов обучают тому, что значит «личное мнение» и «доводы», и «истина», верно? Я не хочу объяснять кому-то столь интеллигентному понятия банальных слов. Но вот что я скажу: мои мысли стали идеями с помощью действия! Идеи превратились в философию. Философия в культуру. Без моих речей, собранной аксиомы и… - он знал, что говорит много лишнего. Пакс не ведает о десептиконах того, что знает их предводитель, но, если он вдруг окажется агентом Иакона, то сможет использовать слова Мегатронуса против целой империи. И тем не менее, серебряный воин продолжил. – Мы говорили об этом. Культура – это основа существования цивилизаций и народов. И десептиконы – та культура, которую я возвел. Каждое свое слово я готов возложить на золотой постамент и сражаться за это сокровище до дезактивации. Вот что для меня значат принципы. Вот что я воспринимаю всерьез.       - Доказательство слов и теорий мечом и огнем?       - Именно. – кон приложил манипулятор к грудине и прикрыл оптику в театральном жесте. – И если ты хочешь взыскать у меня признания, ты должен действием доказать мне свое слово. Сражаться до дрожи, заявляя об этом миру!       - Договорились. – кивнул Пакс и выпрямил спину.       Та пауза, что возникла между двумя собеседниками, несла в себе только смущение. Первый гладиатор Каона смотрела в серо-голубую оптику… какого-то там библиотекаря и видел в нем борьбу. Раннее его мнение оказалось верным – он не знал Ориона. И Орион умел с каждым своим приходом наводить хаос в процессоре гладиатора.       - Готов поднять на меня оружие?       - Если за убеждения надо бороться, я буду бороться, Мегатронус! – громко, на весь мир крикнул Пакс и обнажил лезвие. Лезвие! Лорд опустил окуляры на короткий, заточенный меч, высеченный из белоснежной стали, пронумерованный гравировкой. Таким он даже скраплета не зарежет. Но что-то ему подсказывало, что и эту шутку его новый друг воспримет как вызов. Немая пауза затянулась и архивист утратил былой азарт: - Это… это ксифос. Я не настолько лишен процессора, чтобы заявляться в Каон без защиты.       - Я был о тебе иного мнения. - улыбнулся боец.       В один из моментов Прайм попросил короткий перерыв и сбегал на кухню за перекусом: холодный чай прямиком из Японии, крекеры, безвкусные хлебцы и пара бутылок минеральной воды. Саундвейв, наслаждающийся поздним ужином, равнодушно наблюдал за метаниями лидера автоботов. Разрушители снова поднимут бунт по поводу пропажи печенья.       Когда Оптимус вернулся в комнату, Мегатрон успел немного навести порядок: выбросил окурки, протер пепельницу, проветрил комнату. Украдкой мужчина подумал, что... не будь у них таких больших амбиций в прошлом, они могли бы ужиться вдвоем. Перебороть любое зло, что нарушает внутренний покой. Жить до полной коррозии. Мегатрон встретился взглядом с пустыми, голубыми глазами, блуждающими где-то за пределами реальности, и громко цыкнул: "Хватит витать в облаках, идиот!" Они вернулись к ноутбуку. Зашипела откупоренная бутылка.       - Мы все совершаем ошибки. - вдруг расслабленно проговорил Мегатрон давно позабытым философским тоном, какой они вдвоем использовали в своих "очень умных и серьезных обсуждениях". - И моя ошибка заключается в том, что я вложил в твои манипуляторы меч. - он даже усмехнулся. Судьба беспощадна к своим творениям. Он обучил заклятого врага языку борьбы.       - Мне нечего тебе ответить.       - А ты попытайся! Придумай еще какую-нибудь праймову нотацию, которая должна пробирать слушателей до самой Искры, чтобы у меня была причина въехать тебе по роже. - злился он, пролистывая убегающие дорожки. Теперь Оптимус никогда не узнает, что на них записано... - Как бы это не было печально, но любое проявление гуманности с моей стороны приводит к чему-то плохому. - продолжал он, заполняя комнату шумом за двоих. - Пощадил какого-то глупого юнца и лишил себя Матрицы. Пощадил одного каверзного сикера - и чуть не погиб. Перечислять можно бесконечно.       - Если ты способен на помилование, значит еще не все потеряно.       - Ты все еще думаешь, что во мне есть что-то хорошее?! Я крайне возмущен твоим прожженным моралью процессором.       - Мы посвящаем всю ночь тому, что предаемся воспоминаниям. - вдруг громко и возмущенно сказал мужчина и выпрямился. Нахмурил брови. - Ты, как никто другой, знаешь, что прошлое имеет огромную ценность. У нас было одно прошлое на двоих. Кто бы что ни говорил об этом... говорили многое. О тебе рассказывали ужасные вещи еще в тот момент, когда я только познакомился с тобой.       - Это Рэтчет? - попытался отшутиться оппонент. Ему совсем не нравилось, куда клонит Прайм. - По любому Рэтчет. Мы друг друга невзлюбили как раз в тот момент, когда он менял мне оптику.       - Это не важно. Сейчас я узнаю о том, что происходило за моей спиной. Я не поощряю то, чем ты привык гордиться.       - Взаимно.       - Но между тем, не теряю надежды, что даже в твоей Искре есть что-то моральное. Я хочу в это верить. Это та причина, по которой я все еще не убил тебя. - когда Оптимус закончил диалог, Мегатрон смотрел на него невыносимо разочарованным, презренным взглядом, как на какой-то мусор.       - Твои действия уже на диагноз смахивают. - раздраженно произнес тот и щелкнул по очередной записи.       «Слишком медленно даже для библиотекаря!» - отшучивается лорд. В тот момент, когда Пакс поднимает меч и вот-вот собирается ударить по ребристой поверхности брони, Мегатронус отходит в сторону, толкает партнера в бок и валит с сервоприводов на острия камней, выбравшихся прямо из-под пола. Незатейливый боец гордо поднимает голову и медленно встает в стойку. «Если я сказал, смотреть за сервоприводами, то это еще не значит, что ты должен игнорировать все остальное. Я цельный механизм!» - слова серебряного воина помогают и мешают одновременно. Легко говорить: «смотри сюда», «делай это», «следи за лезвием», когда занимаешься этим все функционирование! Но Орион не жаловался, молча вставал в стойку и репетировал нападение на противника.       Так он хотя бы в теории узнал, что Мегатронус сохраняет баланс с помощью сервоприводов, но всегда высчитывает радиус наклона согласно весу пушки на манипуляторе. Что он очень гибкий для своей весовой категории. Что бедренные шарниры давно ослабли, деформировались и оттого требовали больших усилий для контроля.       «Я не буду двигаться. Покажи мне, куда именно ты бы нанес первый удар. - обещал он, а потом ударил архивариуса в плечо, когда тот попытался коснуться локтевого сочленения. – Ты считаешь, что в первую очередь следует подрезать манипуляторы? Чушь! Лиши противника баланса. А еще лучше – парализуй!»       Тренировки проходили на Харибде – заброшенной Арене на самом краю Каона, которую обошли вниманием политики, предприниматели, преступники и даже бездомные. Слишком далеко от центра, слишком холодно для укрытия, слишком страшно для верующего. Пол волнами уходил из-под сервоприводов, мелкие камни застревали в участках брони, иногда с потолка сыпался мусор. Пакс волновался, что здание через клик развалится, но первый гладиатор уверял пуганного друга, что Харибда способна вынести бурю.       «Не усложняй простые действия. Я же не провожу поэтапных атак!»       «Если есть возможность – отбегай. Убегать не стыдно, Орион. Стыдно дезактивироваться из-за своей гордыни!»       «Ты такой скованный. Займись своими шарнирами!»       Мегатронус двигался в такт неведанной никому музыки. Иначе и не объяснишь, как умело и маневренно он уходил от меча противника, как перетекал из одного положения в другое - предпочитал начинать резко, а заканчивать плавно, втекая мечом в жизненно важный компонент корпуса. Пакс дулся на бесполезное тельце, которое не могло выдержать ни-че-го. И приободрялся, во всю оптику наблюдая за шоу, которое ему давал наставник. Они по самую макушку покрылись стекающей, размазанной грязью из смеси хладагента и пыли.       - Это сложнее, чем я думал. – признался Пакс и плюхнулся бампером на пол.       - Уже сдаешься?       - Нет. - Орион насмешливо провентилировал и сам поразился тому, как много частиц не смогла переработать его вентиляционная система. Она вся забилась городскими отходами! - Наши тренировки одновременно вызывают у меня злость, желание сразить вас и полное удовлетворение от процесса. Впервые я не могу подобрать нужных слов к моему состоянию. – он подождал, пока Мегатронус присядет вместе с ним на согнутые в колене сервоприводы, и развел плечи. – Быть может, у вас это получится лучше. Битвы многое для вас значат?       - В отличии от тебя, мне приходилось учиться драться. Жизненно необходимый навык. Мои преподаватели, которые менялись от сражения к сражению, рассказывали о техниках битвы, как о технике битвы! – Мегатронус на клик улыбнулся и принял расслабленное положение. Харибда пустовала. На ее землях не стояло заводов, а значит синее ночное небо не перекрывал ни единый столб смога. Иногда на нем можно было заметить парочку звезд. – Не буду лукавить. Среди гладиаторов тоже есть философы. Они работают головой и мечом, как очень сложный механизм. Но у нас... не было достаточно времени для болтовни. - он глубоко, устало провентилировал и потянулся вверх, поскрипывая шарнирами. - Уже потом, когда Мегатронус стал первым бойцом, я позволил себе думать о другом. Я писал стихи и оды.       - Что? – сей новость настолько поразила Пакса, что он вскочил. Не удержал равновесия и снова плюхнулся на нагретый металлический пол. – Вы писали стихи? Вы публиковались?!       - О Праймус, не удивляйся ты так! – Мегатронус зло фыркнул и отвернулся. На неухоженном, покрытом ссадинами фейсплейте выступило голубое свечение. – Каждый в этом мире имеет свой досуг, чтобы не умереть от тоски. Литература приближена к чему-то одухотворенному, и тот факт, что это понимаю только я, бесконечно тревожит. Я заставлял несчастных читать свои труды.       - У вас сохранились записи?       - Нет. – соврал тот. С клик помолчал и дополнил: - Не знаю. Они лежали в свободном доступе, в сети. Я думаю, их можно отыскать.       - Здесь прозвучала мысль о том, что каждый имеет свое хобби. Это ошибочное заявление. – Орион не поворачивался к собеседнику. Они оба посвящали свои рассказы космосу. – До момента знакомства с вами, я не имел никакой внерабочей деятельности.       - Врешь. – слишком утвердительно заявил воин.       - Я говорю правду. Зачем мне заниматься чем-то еще? Я уже не раз говорил, что работаю историком-архивистом в залах хроники Кибертрона. – сей факт он преподнес громко, с большой гордостью, и гладиатор поддержал его «момент славы» заинтересованным взором. – Я изучаю прошлое, настоящее и будущее нашей планеты. Прошлое преподносится простому народу с помощью учебников, музеев, биографий старых властей, мемуаров политиков. Настоящее – средствами массовой информации, социальными сетями, которые сейчас, кстати, повсеместно ограничивают. Есть группа архивистом, которые только и делают, что следят за другими кибертронцами, что кажутся Совету слишком опасными. И, наконец, будущее нам всем преподносит Альфа Трион.       - Согласно тем же учебникам по истории, Альфа Трион – один из тринадцати Праймов, которые помогли Праймусу в войне против Юникрона. Я не удивлен, что он имеет мистические силы.       - Да. Вы правы. – он тяжело провентилировал и опустил голову. – Но… чем больше исторических записей я изучаю, тем больше несостыковок вижу. Это то, о чем мы говорили с вами раньше. Каждый переписывает историю так, как ему заблагорассудится. Ворны и ворны напролет, сколько себя помню, я посвящал все время научной и исторической деятельности. Как паззл я собирал то, что неизвестные, но очень влиятельные механоиды прятали глубоко в текстах. Когда я показывал свои труды Альфа Триону, он выбирал те, где я смог докопаться до истины. Но никогда и ничего не рассказывал сам.       - Зачем ему что-то от тебя скрывать?       - Не знаю. Такова суть Праймов. Их процессор полон информации не для обывательских аудиосенсоров. Я будто... занимался реконструкцией цивилизации.       - Какие высокопарные слова, Пакс. – осадил его гладиатор. Но, что удивительно, верил каждому слову. Тот, кто так рьяно гнался за истиной, не мог так просто лгать.       Ток-шоу, в котором они – главные звезды, длилось до самого рассвета. Все детали прошлого виделись в теплых оттенках, все проблемы казались пустяками, все злые механоиды теперь выглядели, как глубоко несчастные и обделенные. Мегатрон нервничал. Он считал главным своим достоинством – память, что хранила в себе информацию с самой его активации, но она напрочь перекрыла тысячелетия совместного существования с Паксом. Первый гладиатор учил архивиста сражаться на мечах. Архивист учил первого гладиатора истории.       Лорд жаждал финала. Тот момент, когда зло обличит себя! И всегда преданный и добрый друг станет первым врагом. Мужчина совершенно игнорировал настоящее, где они оба кутались в одеяла, прячась от морозного утра, засыпали возле друг друга, ибо силы и энергия были на пределе. Прайм позволил себе нагло скурить еще пару сигарет и случайно прожечь дырку в пододеяльнике.       Спустя время Орион познакомился с Саундвейвом. Разведчик уже знал Пакса, как облупленного, и его ни капли не удивляли ни слова архивариуса, ни манера речи. Ни связь с Альфа Трионом.       Потом Мегатронус познакомился с Рэтчетом, и они подрались прямо в кабинете. Причины гладиатор… логически так и не уловил. Доктор отчаянно защищал юного друга и презирал тот факт, что Пакс якшится с преступником. Да, вот эта взаимная ненависть пронеслась через тысячи, десятки, сотни тысяч астроциклов.       Пленка оборвалась. И комната на секунду погибла.       - Это были славные времена. – тихо начал Оптимус. Поднял глаза, всматриваясь в лицо лидера десептиконов, который все еще так и не вышел из страны грез. – Ты доверяешь мне информацию.       - Я просто хочу, чтобы ты увидел мир с той стороны, которую я от тебя скрывал. Ото всех. И не потому что мне жаль, мне стыдно или я хочу что-то изменить. Побойся Праймуса! Я уверен в каждом своем действии и не жалею о содеянном.       - Больше нет ни единой детали, о которой бы ты умалчивал?       - Да.       - В таком случае… - Оптимус вздрогнул, почувствовав укол в Искре. Это Матрица мешала ему? Она догадалась, что затевает ее избранник, и теперь отчаянно препятствовала ужасной ошибке? Довериться десептикону. Довериться Мегатрону! Видимо, пелена эмоций, вызванная прошлым, и искренность самого злого на свете создания атаковали его осторожность. Это та информация, о которой он не рассказывал никому. Но это то, что в корне изменило бы суть вещей. – Я хочу рассказать тебе кое-что важное.       - Честный обмен?       - Если ты так считаешь.       Раздались удары в дверь. Тяжелые «раз-два-три», пробирающие до костей. Оптимус скрыл нервный стон и потянулся к телефону. Часы показывали ровно шесть утра, в которые и начиналась рабочая смена у автоботов. Вопреки ожиданиям, Мегатрон лишь грубым движением толкнул оппонента в плечо, сваливая в кровать, накрыл с головой одеялом и сам поднялся с ложа. «Тук-тук-тук» прибавило громкости. Лорд поправил домашний халат, выпрямил спину и щелкнул замком, приоткрывая дверь.       - Ультра Магнус. – насыщая слова желчью, поздоровался он.       - Мегатрон, сэр! – солдат тут же встал по стойке смирно. – Удивлен видеть вас в столь ранний час. У нас начинается разминка. Оптимус Прайм принимает в ней участие.       - Не в этот раз. Оптимус Прайм и его лорд очень хотят погрузиться в оффлайн. Передай обоим фракциям, чтобы ни одна Искра не смела нас тревожить.       - Я вас понял. – равнодушно ответил Магнус и, потеряв всякий смысл общения, повернулся спиной к десептикону. Мегатрон был ему искренне благодарен. Он с грохотом запер дверь и двинулся к кровати, где Прайм так и не сменил своего положения. Скорее всего, уже уснул. Владыка бы с удовольствием прилег обратно на свое мягкое и куда более теплое место, но там не оказалось ни подушки, ни одеяла. Поэтому он принял отчаянное решение и упал лицом на край кровати Прайма.       - Ты уверен? – сонно, сквозь пелену Морфея, уточнил соправитель, отпуская одеяло, в котором так нуждался его враг. Мегатрон клацнул зубами и окуклился, забирая все тепло себе. – Обещай, что, когда я проснусь, мы продолжим разговор. Что ты никуда не уйдешь!       - Снова будем вместо работы прослушивать аудиодорожки и грезить о временах, которые остались глубоко в прошлом? Я смотрю, ты от безделья совсем не знаешь, чем себя занять.       - Обещай мне. - настаивал Прайм. Он лежал, втиснувшись всем своим существом в стену, без одеяла и подушки, и даже так чувствовал себя комфортно. Вид огромной, занявшей всю площадь кровати, гусеницы... даже не веселил его! - Мегатрон.       - Обещаю.