About wandering the Earth

      Пришла очередь Сириусу вещать довоенную хронику. Элемент эпохи, который не войдет ни в один исторический датапад. То, о чем лидеры главенствующих фракций, а вместе с ними и верный связист, никому не расскажут. Отчасти, потому что сокрытые в аудиозаписях «мемуары» являлись половинками двух неделимых личностей, отчасти потому, что там много грязи.       Герои былых времен говорили об истине. О культуре. О политике. Впадали в беззлобные разногласия, отстаивая свою точку зрения в совершенно субъективных вещах.       Сириус парил прямо над рингом, где вели нескончаемые войны почившие гладиаторы. Лязг металла не мог заглушить амбиционных речей и теплых, приятельских перепалок. Немое сражение воскресших перекликалось с криками и гомоном живых. Так утекал час за часом.              Орион предпочитал называть их парные тренировки «уроками самообороны». Это звучало законно, безопасно и полностью удовлетворяло любопытство его обеспокоенных друзей. И в «уроках самообороны» он делал большие успехи! Мех держался на своих двоих в течении двух кликов, научился блокировать атаки противника в два раза превышающего его весовую категорию, наносил удары по сочленениям и шарнирам. Они не приносили Мегатронусу никакого дискомфорта, но не стоило отрицать тот факт, что Пакс уже касался его оружием! В прошлом архивист посчитал бы нынешние достижения чудом. Его корпус будто скинул с себя наваждение и стресс. Когда-то ломанные, неуверенные движения превратились в мягкие переходы. Пакс физически ощущал – Мегатронус модифицирует его – и совершенно не понимал, как относиться к переменам.       Их спарринги стали обыденностью.       Серебряный гладиатор обошел медлительного противника сбоку, где открывалось целое поле для смертельного удара, легонько толкнул его плечом и повалил на гальку. Пакс стравил пыль из вентиляционных систем, подставил сервопривод, оттолкнулся и всем весом полетел на Мегатронуса. Тот успел прервать атаку и обхватить юнца за плечи, фиксируя перед собой. Стиснул в тяжелых, болезненных «объятьях».       - Все еще сражаешься, как старушка.       - Отпустите меня. – стыдливо попросил юный мех. Хватка ослабла, он спрыгнул вниз и отошел в сторону, выправляя вручную смятую броню на плече. Хладагент, смешанный с сором, скатывался по корпусу и образовывал серые дорожки. Они такие грязные и уставшие! – Битва окончена.       - Ты что обиделся, Ори? – Мегатронус вразвалку подошел к партнеру и легонько растормошил за плечо. – Хочешь меня ударить? Сломать мне шарниры?       - О Праймус, конечно нет! – вскрикнул тот, но не убрал чужого манипулятора. Вымучено улыбнулся, утирая черные линии с фейсплейта. Та сторона его «соперника», к которой он прижимался, оказалась горячей и пульсирующей. – Я надеюсь, нам никогда не придется схлестнуться клинками на самом деле.       - Не согласен. – гладиатор толкнул ученика в сторону и быстрым шагом направился к выходу. В ближайших жилых кварталах загорелись первые вывески, фонари и платформы. Совсем скоро ночь вступит в свои права, и выпотрошит наизнанку город: со всех ям, щелей, баров, заводов выберутся… не опасные, но очень надоедливые личности. Начнутся потасовки с правозащитными органами.       Пакс догнал его у самого выхода.       - Не согласны?!       - Ты разве не чувствуешь, сколько символизма в нашем приключении? Первый гладиатор Каона обучает иаконца правилам игры. Сталь бьется о сталь не один десяток ворн. В самом конце пути, мастер вызывает ученика на дуэль. Трибуны не рукоплещут! Диктор не смеет и слова промолвить! Мы будем сражаться до разрыва магистралей, до возгорания процессора, до ломанной протоформы. Я в силу возраста, усталости или собственных интересов совершу маленькую ошибку, которую ты наверняка заметишь. – Мегатронус рассказывал о таком будущем с любовью и восторгом. Улыбался во все дентопластины. Пакс застыл в ожидании. – Ведь мы сражались десятки ворн. Ты точно будешь знать меня, как облупленного.       - Вы хотите, чтобы я вас убил? – выкрикнул он.       - Когда-нибудь и мой путь подойдет к концу. Лучше сгинуть так, чем от недостатка энергии, несчастного случая или смертельной болезни. Ты так не считаешь? – миролюбиво и возвышено поинтересовался мастер и сложил манипулятор на плечи юнца, прижимая того поближе. – Я не намерен проигрывать никому другому.       - Вы хотите остаться на Арене?       За наноклик с фейсплейта Мегатронуса сошло все веселье. Взгляд потяжелел.       - Нет... Конечно, нет! Но я пока не вижу перспектив в другой социальной роли. В конце концов, куда я могу податься? В политику? Так я преступник. В предприниматели? Так для этого надо лишиться последних остатков чести, гордости и уважения к себе. – он повел плечом и сбавил скорость шага. Рядом с Харибдой нет ни одной целой дороги. Приходилось на свой страх и риск прокладывать безопасные маршруты. – В Каоне я и так высокопоставленное лицо, уж поверь. Мое имя звучит чаще, чем имя нашего правителя.       - Послушайте… - архивист застыл, удивленно глядя в спину идущего. – Иакон! Вы же никогда не были в Иаконе!       - Какая потеря. – саркастично буркнул собеседник. Непонятно, к чему его ученик приплел сюда столицу Кибертрона.       - О нет-нет-нет! – мех выбежал вперед него и заставил остановиться. Его фейсплейт, нагрудная броня и выступающие магистрали на конечностях так и переливались голубым энергоном. – Я столько ворн провел на вашей территории. Я… узнал Каон! Да что говорить, многие каонцы узнают меня на улицах. Но я никогда не предлагал вам посетить мой город.       - Не правда. У тебя были попытки. И я…       - Я пытался привести вас в Иакон, как социального деятеля. Н-но мы… - воколайзер работал в полную силу и постоянно выдавал ошибки. – вы могли прийти ко мне, как гость. Мне ужасно стыдно, что я не предложил этого прежде! – он кричал на Мегатронуса и пылал синей энергией. Оппонент ошарашено сделал шаг назад. – Мегатронус, не откажите в предложении посетить мою кварту в ближайшее время?       - Ну… полетели. – тот только качнул плечами, все еще не понимая, из-за чего Пакс так возбудился.       - Полетели?       - Ближайшее время – сейчас, Орион. И ближайшее время я свободен.              Теплые воспоминания о самом кровожадном диктаторе в истории. Оптимус старался держать в голове, что «Мегатрон всегда был Мегатроном», а в благородный облик праведника его облачили красивые речи и манипуляции над народом, но… улыбался. Вспоминал пленительный образ с толикой радости и печали. Да простят его почившие правители, участвовавший и противостоянии народ и его собственные друзья!       - Только представь, какую услугу ты оказал Иакону. – Мегатрон не был расположен так оптимистично. Некогда волшебные моменты близости ржавели под натиском свершенного Праймом преступления. Он бы хотел вычленить все воспоминания об Орионе, записать куда-нибудь на датапад и наблюдать за юным дарованием с расстояния. Как будто они никогда не пересекались. Он бы хотел обмануть себя.       - Не приведи я тебя в город, ты бы пришел самостоятельно. – отмахнулся собеседник и отпил свежезаваренный зеленый чай. – В тот орн, когда возжелал его уничтожения.       - Мое стремление сравнять столицу с платформами зародилось задолго до войны, до знакомства с тобой, даже задолго до моего появления на ринге. Не вспомню уже, когда вспыхнула эта неприязнь, но укоренилась она глубоко и надолго. Так уж вышло, что механоиды, облаченные в золото, полированные до самых дентопластин, дающие посмертные указания всегда прибывали из Иакона. – он позволили себе немного расслабиться и закурить. Идеальное сочетание. Запах никотина вперемешку с зелеными листьями в кипятке!              У десептиконов все было общим. Неписанное табу, которое Мегатронус вырезал в процессоре каждого своего сторонника, помогало выживать в суровом мире. Вещи – бессмысленные безделушки, нужные только для удовлетворения личных потребностей. Энергон – энергия для жизни. Крыша над головой и четыре стены кварты – временное пристанище Искры. Поделить. Отдай. Приюти. Орион восторгался стойко устоявшейся идеологией.       Его не напрягал тот факт, что Мегатронус имел доступ к его кварте. Что он мог появиться на пороге в любой клик времени, взять что-то или, наоборот, положить. Принести энергона. Забрать датапад. Разбудить его посреди ночи. Переночевать внутри. Соседи дважды вызывали полицию, и Паксу приходилось отпрашиваться с работы, чтобы объяснить офицерам недоразумение.       Но в целом он никогда не возражал визитам друга. И сегодняшняя ночь была не исключением. Двери в кварту отворились, впуская в коридор теплый, желтый свет.       - Я дома. – громко, радостно крикнул Орион.       - С возвращением. – каждый раз отвечал ему хриплый, спокойный голос. Мегатронус сидел на кухне, перебирая информационные носители, которые составлял Орион. Та самая правдивая история, одобренная Альфа Трионом. Зайди вот так любой другой иаконец в дом без разрешения хозяина – его бы в тот же вечер посадили. – У меня к тебе куча вопросов! Я не верю, что все это было на самом деле.       - Мне снова придется драться, чтобы отстоять свою точку зрения? – посмеялся бот и присел рядом за стол. Перед ними уже стояло два кубика энергона. Настоящее шахтерское пойло. Десептиконы не особо заботились об очистке и переработке энергии, из-за чего у их энергона был привкус гари, тяжелого железа и кислот. – С чем возникли сложности?       - Попытайся объяснить вот эти три временника и как они взаимодействуют друг с другом. Каким образом Мегатронус мог править еще двенадцать ворн после убийства Солус Прайм? Почему его не изгнали раньше? И вот момент, связанный с Вектором. Куда он подевался во времена гражданского переворота?!       И Пакс рассказывал. Излагал мысли красивым литературным стилем, изредка впадая в эмоциональный возглас, как это делал Мегатронус. У каждому вопросу – свой аргумент. Гладиатор становился все громче. Когда глава хроники подходила к концу, оба механоида углублялись в полемику: «А что если?», «А вот поступи он так?», «Он должен был…» Всю ночь. Никто не следил за временем, не делал перерыва, не слышал возмущения соседей. Паксу пришлось встать, чтобы поравняться с Мегатронусом фейсплейтом.       - Да-да, и в своих очерках ты посвящаешь целую главу тому, какой Сентинел Прайм великий правитель! – в чувствах бросает лорд. И Ориону есть, чем возразить.       - На том настоял мой учитель, Альфа Трион. Мегатронус, я сейчас скажу ужасную вещь, за которую меня бы сочли предателем, но Праймус ошибся, сделав этого механоида последователем. Он всегда был жесток и деспотичен. Его не интересовали ни кибертронцы, ни их мирная жизнь. И он… - Пакс провентилировал и опустил фейсплейт вниз, не желая смотреть товарищу в оптику. – справедливо погиб!       - Да! Так ему и надо! – задорно крикнул лорд.       Его Искра пульсировала. Ее свет пробирался меж слоями брони и смешивалась с желтым освещением кухни, но был хорошо заметен. Мегатронус, осмыслив полноту картины, в защитном жесте прикрыл сияющее сокровище. Он смутился? Пакс вон загорался с каждым визитом в Каон, так чего ему стесняться?       - Я могу посмотреть? – завороженно и тихо попросил архивист.       - На Искру?       - Да.       А с другой стороны, кто еще, если не Орион Пакс, был достоин такой чести? Никто. Кто-нибудь так обязательно попытается всадить ему нож в Искровую камеру. А даже если не попытается, Мегатронус будет убежден в их скрытых намерениях. Лорд опустил манипулятор на колено и огромным усилием воли приоткрыл пазы нагрудника. Тот с тихим щелчком отворился. Собственные окуляры красного бота заискрились, фейсплейт обдало голубым светом, корпус задрожал от удовольствия.       - Она прекрасна, Мегатронус. – Пакс не смел даже двигаться, боясь спугнуть эфемерные чувства. – Самая красивая Искра на свете.              А совсем недавно он снова показал Оптимусу свою Искру. Слова автобота звучали также одухотворенно и упоенно. И это очередное доказательство того, что Оптимус и Орион – один и тот же трансформер. Просто Оптимус пересек рубеж. Мегатрон отмахнулся от этих мыслей, как от надоевшего насекомого, привлек внимание главнокомандующего автоботов, но не сказал ни слова.       - Помнишь, вчера мы говорили об истине? Ты решил показать мне правду, и я возжелал сделать тоже самое. – мужчина выпрямился и затих в ожидании, когда лорд обратит на него внимание. - Я готов рассказать тебе о многом. Если ты готов принять эти слова.       - Я здесь только за этим, глупый Прайм. Но так и знай, если я сочту информацию – полным бредом, то вернусь обратно на базу и больше никогда тебе ничего не пообещаю!       - Согласен. Это справедливо. – глава красного символа опустил взгляд вниз, на значок десептиконов, который скреплял меховой воротник. Отполированный, гладенький, так и сияет в редком солнечном свете, приковывая к себе внимание. Если они и дальше будут обращать внимание на символику, война никогда не закончится. Прайм сверлил несчастный кусок металла взглядом до тех пор, пока Мегатрон, с громким рыком, не прикрыл его тканью куртки.       - Не томи, автобот.              Крики Мегатронуса эхом отражались от стен. Гладиатор не казался стариком, но его ломанный, хриплый голос и потертая, грязная броня, и бесчисленное количество шрамов, и извечно строгое выражение фейсплейта прибавляли миллионы астроциклов к возрасту. Было неясно, откуда выродок из шахт научился столь грамотному языку, освоил какие-никакие азы психологии масс, но его слова звучали убедительно, а особенно для тех, кто утратил всякую надежду. Сраженный собственными принципами. Непобедимый никем из смертных.       Альфа Трион не ожидал увидеть холофильмы и записанные трансляции в свободном доступе. Те, кто шел против Сената и против Праймов, обычно делали это из тени и высовывались, как паразиты, только в моменты слабости. Или у этого… странного Праймусово спарка напрочь отсутствовал процессор, или имелись свои связи со Всеискрой. Мегатронус прикончил Лава-ларву. Мегатронус убил Слепнера. Мегатронус снес голову безымянному миникону. Мегатронус будто лично обращался к мудрецу: «Нравится? Нравится наблюдать за смертью? Безпроцессорные вы чудовища! – смешно. Убивает он, а стыдно должно быть властям. – Каждый орн приближает меня к тому, чтобы увести народы подальше от этого ужаса…»       Сеть кишела теми фрагментами поединков, в которых их предводитель поднимал моральное волнение: «- Пора! - произнес Мегатронус прямо в камеру. Позади него несколько гладиаторов подняли манипуляторы, не нарушая молчания. – Вы, те, кого развлекают наши страдания, те, кто обращает наш труд в свое удовольствие! Вы забыли, что значит быть кибертронцем. Когда-то это была величайшая планета в галактике. Сейчас же мы пребываем в упадке. Но мы воспрянем вновь, потому что еще остались кибертронцы, которые жаждут возродить былую славу. У меня не было имени. Но теперь я беру себе имя Мегатронус в честь величайшего из Тринадцати, единственного, кто не склонялся ни перед кем. Только осознание того, как низко мы пали, станет основой понимания того, что мы должны возвысить вновь. Кибертрон!»       В один из моментов Альфа Трион сложил горку датападов в сторону и закрыл оптику, прислушиваясь к утробным хрипам. Как странно. Он дал задание Ориону присматривать за преступником, но отчеты ученика оказались максимально короткими и сухими.       К какой катастрофе может привести Лжемегатронус?       Трион поднял фейсплейт вверх. «Завет». Самая важная из сохранившихся реликвий сейчас висела под потолком, окутанная платиновыми цепями, в трех замках, ключи от которых раскиданы по всей планете. Прайм мог открыть книгу по щелчку пальцев, но с поры своего заточения никогда этого не делал. Прошлое, дорогой расстилающееся за спиной идущего, и так известно древнему избраннику до мелочей. За настоящим присматривают архивисты по всему миру. Будущее… будущее – это не то, что открывается по первому желанию мудреца.       Альфа Трион поднялся с места, ощущая всем корпусом томную боль. Раз за разом она напоминала ему о возрасте, а он, упрямец, все никак не желал признавать очевидного. Белоснежный мех вышел из своего святилища и направился прямиком к кабинету, в котором работал его ученик. Спаситель так редко покидал свои апартаменты, что окружающие архивисты ахали, только завидев его сияние.       Но не Орион. Архивист продолжил пялиться в экран компьютера до тех пор, пока дверь за спиной не прожужжала.       - Орион Пакс.       - Альфа Трион! – ученик вскочил с места и встал по стойке смирно. – Такая честь и неожиданность видеть вас здесь! Почему вы не приказали мне прийти самому?       - Я не хочу, чтобы наши разговоры услышал «Завет». – монотонно и зачарованно ответил ему мудрый мех и прикрыл дверь. – Нам нужно поговорить.       - Всегда к вашим услугам. – Пакс прочувствовал нескрываемую холодность и суровость в воколайзере мастера, и заранее приготовился к худшему. Хладагент выступил на разгоряченной броне.       - Речь идет о Мегатронусе. Насколько мне известно, ты наблюдаешь за его деятельностью.       - Все верно. – Пакс пропустил резкий удар тока внутри процессора и дернулся. Он не может врать своему учителю. Он не может предать Мегатронуса. Ах, стоило обсудить этот момент заранее, как нечто, что произойдет в любом случае!       Альфа Трион медленно и методично, не повышая тона и не опускаясь до ругательств, вытягивал информацию из приемника. Подумать только, механоиды, взращенные в друг разных цивилизациях, смогли подружиться! Орион был уверен, что Мегатронус стремился к справедливости и порядку. «Он мечтает об отмене кастовой системы и полном равноправии между классами.» - воодушевленно заявил Пакс, и его Искра вновь предательски засветилась.       - Ах, твой затуманенный процессор позабыл, что на планете никогда не было полного равноправия между народами. Ни в самый момент ее рождения, ни по сей день. И проблема не в кастовой системе, что оставил нам Сентинел. Все дело в Искрах тех, кто находится над миром и под миром.       - Вы согласны с тем, что это тотальная несправедливость должна прекратиться! – как белый всполох огня, разгорелся архивист. – Только подумайте, когда право выбора будет у всех, народ станет выбирать достойного лидера.       - Ты считаешь наш Сенат недостойным? – поднял голос Альфа и даже приподнялся, глядя на собеседника с излишним высокомерием и статусностью. Орион стушевался. Он мог сколько угодно водиться с мятежниками, но это не должно было отражаться на его собственном, мирном воззрении! Если Пакс переступит закон, Альфа Триону придется ограничить контакт ученика со всякими сомнительными личностями.       - Мы не раз поднимали с вами эту тему. Мое мнение с той поры остается неизменным. То, что сейчас стоит во главе цивилизации… не должно править. Власть давно превратилась в коррумпированную структуру, которой достается все без остатка. Но я не хочу поднимать эту тему, сэр. Я знаю, что вы осуждаете мой выбор.       - Я слышу тебя и принимаю твои мысли, но на нашей планете еще не родилось достаточно гуманного и мудрого существа, что смогло бы вести справедливое правление. Меня волнует Мегатронус. Он создает проблемы.       - Иными путями не изменить системы.       - Глупости, Орион. – Трион глубоко провентилировал. – Низшие касты решают все проблемы согласно правилам низших каст. Если бы он мог выйти за рамки своего мышления, то пришел бы к идее встать не в ряды преступников, а в ряды политиков.       - Разве это возможно? Кому-то вроде него?!       - В следующий раз спроси, что его ограничивает, а после решай, что из себя представляет Мегатронус. Он тот, кто хочет порядка, или тот, кто сеет хаос?              Портрет мастера в любом его проявлении вызывал у Оптимуса только положительные эмоции и заставлял Искру разгораться, как отопительную батарею. Он отдал бы все на свете, чтобы еще хоть на секунду услышать добрый голос, спросить о чем-то важном, что раньше радикально меняло судьбы механоидов, рассказать о случившихся позитивных всполохах со стороны того, кто уничтожил их мир. В том времени, где он пребывал фактически, есть остывший, горький напиток, есть теплый салон Сириуса, есть Мегатрон, что рассуждал над сказанным в одиноком потоке мысли.       - Ты рассказал мне об этом на следующий день после произошедшего. Что в этом такого важного?       - До того, как Альфа Трион погиб, я помнил ту сторону происходящего, о которой помнишь и ты. – автобот кивнул еще раз собственной идее и прижал руку к груди, где и болел артефакт. – Матрица лидерства – хранилище мудрости Праймов. Она была передана из манипуляторов нашего Бога в манипуляторы первого правителя и с тех пор переходила от избранника к…       - Я знаю, что такое Матрица. – холодно и дерзко оборвал тот.       - И она не может сосуществовать без обладателя. Альфа Трион пал при нападении десептиконов на зал хроники Кибертрона. Вместе с тем иссякла энергия и у древней реликвии. – автобот не проявлял ни обиды за содеянное, ни злости, монотонно вводил соправителя в курс дела. – И в тот самый момент мою собственную Матрицу и мой процессор захлестнули пакеты файлов. Воспоминания учителя. Но реликвия капризна. Как и Завет, она не раскрывает всей правды. Иначе мир бы сошел с ума.       - Только ту, о которой ты попросишь?       - Только ту, которую захочет.       - И ты решил поделиться ее секретами со мной? – без лишних эмоций вопросил лорд. Кивок в ответ. – Как тебе, наверное, тяжело предавать весь свой священный род. Мне это льстит.       - Я готов предать это огласке не из позитивных к тебе чувств. – сурово, даже зло ответил Оптимус и нахмурился. – Я делаю это во имя справедливости!              Альфа Трион вернулся в кабинет с тяжелыми, мрачными думами. Ржавые сети и путы, обволакивающие процессор и корпус изнутри, наносили вполне ощутимую боль. Волнение, непризнанный страх, наваждение. В мирном потоке функционирования, где система и общество работают, как слаженный механизм, любая выбивающаяся деталь приносит хлопоты. И эта деталь – не Мегатронус. Преступники, преступные группировки, даже криминальные армии существовали с самого зарождения мира и никогда его не покинут. Та деталь, что подкосила его бытие – его собственный ученик, его приемник, который доселе никогда не выказывал столько сопротивления воле наставника.       Механоид успокоился и выпрямился, сложив манипуляторы замком. Сколько страсти и рвения читалось в кровной оптике. Сколько скрываемого упрека в адрес учителя.       Видит Праймус, он не хотел пускаться в крайности, но и иного выхода из ситуации придумать не мог. Подняв фейсплейт вверх, Трион сфокусировал взгляд на книге – самой старой и самой важной из ныне известных святынь. Цепи затрещали. Замки заскрипели. По воле хозяина, предмет вырвался из крепкой хватки и упал в манипуляторы, испустив пульсирующую волну энергии. Тревога в смешении с запретным удовольствием. Подумать только, он использовал книгу, чтобы предзнаменовать предательство Мегатронуса, чтобы найти потерянную мастерскую Солус Прайм, чтобы помочь Сентинелу с революцией… и вот теперь он вынужден использовать силу древних, чтобы разобраться с жалким каонским преступником. Почему он все еще не в тюрьме? Почему незаконная деятельность заражает город?!       Избранник сел за рабочий стол и открыл Завет. Тот никогда не рассказывал о будущем напрямую, не раскрывал всех таинств, а то и вовсе молчал, если искатель не был готов к истине. Мудрец открыл последнюю страницу. На белом материале плавали символы. Пророчества - долгий процесс.       - Расскажи мне о Мегатронусе.       За Искрой неприятно кольнуло. Архивариус обещал себе, что помянет добрым словом почившего собрата после того, как Завет расскажет ему о гладиаторе. И символы зашевелились. Быстро. Очень быстро. Одни точки, фигуры и витиеватые линии соединялись с другими, образовывая слова и разбегались в стороны. Завет сам был заинтересован в том, чтобы рассказать хозяину правду.       «Время идет. Все кричат имя. Все зовут Мегатрона.» Трион сгорбился над предметом и тяжело провентилировал. «Земля и небо поменяются местами. Сокрытые во тьме взметнутся ввысь.» Завет! Хорошо это? Плохо ли? Ответь на важный вопрос! Если интерпретировать слова, сказанные всемогущей книгой, то Мегатронус... был важной составляющей истории. Неужто Пакс не ошибся в своем новом друге? Танец символов и составляющих прервался, оставив мастера наедине со своими мыслями.              Когда рассказ подошел к концу, Матрица больно кольнула предателя волной статики, но Оптимус стойко проигнорировал своенравный предмет. Он выжидал. Салон звездолета на долгое время погрузился в молчание, тяжелеющее с каждой секундой – вот-вот раздавит непомерной массой. Лорд не реагировал никак: ни злился, ни волновался, ни радовался происходящему, и оптика его была устремлена куда-то в отдаленное пространство, здесь не присутствующее.       - Важная составляющая истории. – беззлобно, с ленивой насмешкой наконец ответил Мегатрон, но продолжал игнорировать собеседника. – Как мило.       - Альфа Трион был уверен о том, что Завет знал все то, что произойдет с нашим миром, но сохранил будущее в тайне даже от своего друга. У книги очень вредный нрав.       - То есть… - мужчина резко дернулся так, будто его ударило током, и повернулся к собеседнику. На его искореженном шрамами и старостью лице застыла самодовольная улыбка, так знакомая окружающим. – Завет… хотел скрыть в тайне падение планеты? Значит, реликвия древних посчитала, что так будет лучше для Кибертрона! – он вскочил и выпрямился, переполненный злой энергией. – И этот путь исконно верный! Поэтому мне не смог помешать ни ты, ни Праймы, ни кибертронцы. Потому что война – это то, что требовалось нашему миру!       - Нашему миру требовался переворот, а не война. – грубо отчеканил автобот, схватив лорда за куртку, заставил сесть обратно. Ах, теперь дьявольская улыбка не будет сходить с этого наглеца годами! – Твои действия привели к катастрофе.       - Мои действия были одобрены книжонкой твоего учителя. – Мегатрон резко притянул собеседника к себе, вглядываясь к закаленный лед внутри окуляр, и испустил волну дыма. Постучал пальцами по несчастным аудиосенсорам, вызывая помехи. – Это ведь не вся правда, которую ты хотел рассказать, верно? Тебе есть чем еще насытить мое ЭГО?       - Не сейчас. – босс-бот попытался успокоиться, но когда все попытки провалились, он просто сымитировал божественную сдержанность. – Дай мне время, прошу тебя. Лучше… давай вернемся к хронике?       Мегатрон хотел было возразить и выбросить ноутбук в окно, чтобы не отвлекаться на ерунду, которую он и так помнил, но вовремя подавил зачатки истерии. Если он смолчит, смолчит и Оптимус. А ему очень хотелось послушать еще какой-нибудь гаденький, праймовский секретик. Сжав дентопластины от досады, мужчина ткнул на рандомную запись.              Надо было отдать должное Мегазараку – пока его народ жил во тьме и пламени, он не желал поднимался до роскошеств. Но исправлять ситуацию тоже не спешил. Коридоры адмиралтейства чистые, опрятные, усыпанные остроконечными деталями, резными фресками и открытыми топливными трубами, но вместе с тем погруженные в постоянную тьму. Ни одного окна на всем пути.       Мегатрон брел к кабинету медленно, давая несчастному правителю возможность сбежать. Картина свержения Мегазарака точь-в-точь соответствовала той, где они свергали Радона, но без излишнего кровопролития: охрана сама распахивала перед ними двери, система слежения выключалась, лампы в светильниках лопались, овевая широкоплечую фигуру покровом тайны. Когда гладиатор добрался до самого верха, его уже ожидали командиры и их огромные, проапгрейдженные пушки, повернутые к гостям. Правитель Каона мог тысячу раз сбежать, но он этого не сделал. Ха! Еще одна подобная выходка, и Мегатрон возмо-о-о-ожно сочтет его честным противником.       - Предупреждаю, подойдешь ближе, и я превращу тебя в блюдо для скраплетов. – сдержанно и грозно начал Мегазарак. – Что тебе надо от меня?! Ты желаешь моей смерти?       - Нет.       Солдаты замерли. Они перекинулись друг на друга удивленными взглядами, но оружия не опускали. «Это ловушка! Конечно, это ловушка!» - Мегатрон мог прочесть процессорные кодировки и без психокортикального соединения, и оттого мысленно возвышался над каонцами, но виду не подавал. О нем по всему миру уже шла дурная слава.       - Для чего ты прибыл?       - Для аудиенции. – десептикон смиренно улыбнулся и поднял манипуляторы. Ради одного совещания ему пришлось снять бластер, а это так-то наивысший акт покорности! – Я отправлял вам прошение семьдесят два раза.       Верховный правитель мог воспользоваться любым из тысяч подготовленных оправданий, но мудро заткнул рот и уставился на мирного гладиатора. Он ни прочел ни единого обращения Мегатронуса. Воспринимал письма ни как официальное обращение, а как настырную угрозу. И сейчас готов был понести за то извинения.       - И что тебе надо?       - Это длинный разговор.       - Зачем тогда ты притащил весь этот мусор?! – Мегазарак не поленился встать, открыть окно (они тут существуют?) и показать манипулятором на улицы Каона. Вокруг адмиралтейства собралась толпа. Да пусть знает Праймус и все его избранники, государь видел столько жителей только на празднествах! Сколько заводов сейчас стояли без работников?!       - Это группа поддержки. На тот случай, если вы примете мою просьбу в штыки и дадите необоснованный отказ.       - Да что тебе от меня нужно? Мало тебе Арены, гладиатор?!       - Я пришел сюда, чтобы получить разрешение на служение Каонской Империи. – и пока слушатель пребывал в немом шоке, серебристый воин завершил короткую речь: - И встать на пост главы городского управления. На место погибшего Мелоуса.       - Но он еще жив. – тихо и испуганно протараторил Мегазарак.       - Разве? – лорд демонстративно поглядел на часы, встроенные в одну из стен. Вернул взгляд на правителя. – Ах да, вы правы. Еще с джоор он посидит у власти.              Звездолет наполнился хриплым, рычащим, но максимально искренним смехом, за который Оптимусу в той же мере искренности хотелось втащить соправителю. Не убить, не покалечить, но ударить так, чтобы брызнула кровь! Он всегда считал, что Мегатрон добился политического статуса законными путями, что он «тот, кто хочет порядка, а не тот, кто сеет хаос». Но Ориона обманули. В который раз?!       - Справедливости ради, Прайм! – сквозь смех и одышку протараторил лорд. – Я правда подал ему семьдесят два прошения. И он отказался. И потом уже все десептиконы Кибертрона написали по семьдесят два прошения на предоставление мне места у власти. И Мегазарак сдался.       - Он не хотел умирать так скоро. – буркнул лидер автоботов. – Все твои достижения достались тебе насилием и жестокостью. Все! Твой статус гладиатора. Твой статус лидера. Твое правление Каоном.       - Ты разочарован?       Всякие негативные эмоции Оптимуса сравнимы с роскошными яствами, которые лорд получал долгим, кропотливым трудом. Такой вкусный, такой пьянящий, такой живой. Неподдельный ужас и страх на, казалось бы, давно ушедшие события. Он больше не пытался скрыться за личиной святого и покрывать бывшего товарища во всех грехах. «Давай же, Оптимус! Ударь меня. Закричи на всю Арену, что я сравним с Юникроном!» В какой-то момент автобот ухватился за мысль, что приносит собеседнику огромного удовольствие своими выходками, и затих.       - Я немного обескуражен тем, сколько в твоих словах лжи. Они ничего не стоят. Ни тогда, ни сейчас.       Очередь Прайма смеяться над тем, как злая ухмылка за секунду обратилась в сконфуженное недоумение. Раздражение. Удивление. Потом снова раздражение. Ярость.       - То, что я продолжал тебе верить – моя большая оплошность. – добавил автобот.       - То, что я верил тебе – большая оплошность! – вскипел Мегатрон и клацнул дентами у самого носа собеседника. Прайм не дрогнул. – Слушай и наслаждайся истиной, какая она есть на самом деле, но ты ничем не докажешь подлинность своих собственных слов. – оптика его загорелась, фиолетовая радужка источала розоватые искры, и синевласый мужчина серьезно задумался над тем, не вредят ли такие причуды кибертронской анатомии их человеческим телам. – Только автоботы верят байкам, что их любимый лидер не умеет врать.       - Ты не… - тот едва не поддался на провокацию, но вовремя остановил себя и глянул в ноутбук. Тяжело вздохнул. – Ты частично прав.       - Частичной правды и частичной лжи не существует.       - Я никогда тебя не обманывал, как бы рьяно ты не верил в обратное. – вес слов морально сломил автобота пополам. Он прижался плечом к плечу своего соправителя, ни коим образом не интересуясь, что его воспримут неверно. Матрица гудела. Она его ненавидела. Мегатрон его ненавидел. – Но я молчал. И это означает, что ты частично не осведомлен во многих вещах. Я не могу доказать тебе их подлинность.       - Или это очередная ложь, использованная для манипуляций, или ты все же говоришь правду, в которой я буду каждую секунду сомневаться.       - Решай сам, Мегатрон.              Как и предсказывал Завет: «Они кричат! Они зовут Мегатрона». Они называют его спасителем. Лордом. Господином. Низший класс посвящает ему оды, стихи и молитвы, они готовы уйти во Всеискру, если он прикажет. Высшие сословия боятся вторжения его армии. Ждут, когда состоится верховный суд. Сенаторов спасало то, что серебряный генерал обитал где-то на периферии и не касался их всех напрямую. Но сейчас он здесь. Он требует аудиенции. Эпицентр катастрофы находится в Иаконе!       - Это ты его привел! – в который раз сокрушался Максимо, показательно хватаясь за голову. Когда избранник пребывал в панике и гневе, его корпус одолевал мандраж. – Зачем, брат мой? Неужели Мегатрон и тебе вскружил процессор?       - Почему он все еще жив? – разъяренно вопросил Алхимик. - Мы просили тебя решить проблему, Максимо. И ты ее игнорировал. Так зачем сетуешь на Триона?       Стены помещения, его полы и окна пропитались невидимой, но осязаемой чернотой. Насыщенные гневом, ложью и страхами слова оставляли отпечатки на металлической облицовке, грубые борозды и царапины. Некогда священное место вызывало неприязнь и раздражение. Если бы Альфа Трион не привык к стенам, к братьям, к миру, ему было бы очень тяжело. Но он стойко поборол всякие осуждения и поднял фейсплейт, когда избранники Праймуса успокоились. Да, они продолжали бурчать проклятья себе под несуществующий нос, но не прерывали поток мыслей архивиста.       - Мы требуем ответа! – прикрикнул Льеж, но тут же стушевался под острым взглядом окружающих.       - Я пришел сюда, чтобы попросить Сенат об услуге. Я прошу вас выслушать Мегатрона.       Праймы издали агрессивный рокот и бросились в атаку, морально поддевая белоснежного, мудрейшего правителя. «Мы не намерены слушать преступника!», «Террорист! В священном месте!», «Что он себе позволяет?!» Возмущение правителей Кибертрона сравнимо с возмущением спарков, если Альфа правильно сопоставлял воспоминания. Амальгамус, наблюдающий за возней сенаторов, добродушно улыбался. Когда Алхимик или Нексус требовали от него поддержки, шифтер поднимал манипуляторы и отрицательно вертел головой: «Ох, братья, это не ко мне. Я с вами не согласен.»       - Чего он добивается? – задал верный вопрос Микронус.       - Он желает стать одним из нас.       - Праймы – это вам не гайки. – мило и по-философски изрек Амальгамус. – Их просто так в печах не выплавить.       - Быть может, статус Прайма ему не так интересен, как статус нового сенатора. Вы не задумывались об этом?! – сдерживая раздражение и гнев, выпалил Льеж Максимо. Дай ему волю, и он прямо сейчас сорвется с места и обезглавит главную их проблему.       - Он преступник. Преступники не могут быть правителями. – вклинился в разговор третий.       - Не смотря на его грязное прошлое и предвещенное нами темное будущее, не стоит забывать о том, что он главенствует над толпами. – монотонно и безэмоционально, не поддаваясь на провокацию соправителей, вещал Трион. – Не ново для истории и не проблемно для правителей? Возможно. Но я хочу донести до вас информацию о том, что десептиконы, которых Мегатрон поднял с самых низов – не мелкая группировка и даже не организация. – мех смолчал о том, сколько на самом деле солдат существовало, но понадеялся, что цифры, надуманные самими оппонентами, их напугают. И что самое страшное – не все десептиконы выступали открыто. – И все это вина кастовой системы.       - Вот именно! – нашелся Льеж. – Всему виной Сентинел. Покоя ему во Всеискре!       - Мой ученик, Орион Пакс, посвятил Мегатрону огромное количество времени. И каждый раз говоря о своем бравом товарище, он выражал лишь уважение и восторг. Я не стремлюсь возвышать его мнение над мнением Праймов, но Пакс – один из самых моральных и нравственных кибертронцев.       - К чему ты клонишь?       - Я склонен доверять его словам. Действия Мегатрона преступны, но он делает все во благо своего народа. Как вы делаете все во благо высшего сословия, не стесняясь преступать закон.       - Ты смеешь дерзить выше уполномоченным лицам? – растянуто и презренно добавил Логос. – Осуждаешь нас за наши деяния? Мы делаем все для Кибертрона и его народа!       - Если бы ваши слова были истинны, десептиконов бы не существовало. – ехидно добавил Амальгамус и развел затекшие плечи. – Быть может, это то, чего не хватает этому миру? Новый сенатор? Лицо, которое будет оберегать угнетенный народ? Все можно привести к балансу, управлять которым неизменно будут... кто? Правильно. Мы! – он округлил оптику и поднял манипуляторы. – Ой, да ладно, братцы, как будто впервые перед нами такое чудо.       - Мегатрон – не тот механоид, мотивами и делами которого можно управлять. – вопреки поддержки шифтера ответил Трион. – И я не прошу выставлять его в статус правителя или Прайма. Его просьба заключалась в том, чтобы я убедил вас дать ему шанс.       - Раз ты не поддерживаешь его действия и слова, тогда почему согласился помочь?       - Завет. – каждый раз, когда Трион вспоминал о божественной реликвии, все сокрушенно замолкали и впитывали слова как воду губки. Эта книга помогала Кибертрону в бесконечных войнах, катастрофах и катаклизмах. – Я удивлен не меньше вашего, но именно Завет желает помочь Мегатрону.       - Так зачитай нам полное предзнаменование!       - «Время идет. Все кричат имя. Все зовут Мегатрона.». «Земля и небо поменяются местами. Сокрытые во тьме взметнутся ввысь.». «И оптика насытится алым сиянием, и алое сияние это осветит корпуса убитых. И корпуса выложат дороги и стены новых городов». «Иссякнут энергоновы родники». «Армия придет, и народ встанет с колен. И все они будут кричать имя Мегатрона, пока глас не достигнет ядра планеты.» - Альфа остановился, с ужасом вслушиваясь в собственный голос. Праймы не смели его перебивать. – Это то, о чем я должен был сказать в самом начале. Еще очень-очень давно. Я не знаю, какое наше решение станет исконно верным. Я не знаю, какую роль в истории сыграет Мегатрон, но он является важной составляющей.       - Если мы не сделаем его правителем, война не начнется. И предсказание не сбудется. – тихо и пугливо рассуждал Максимо.       - Или, наоборот, мы сделаем его правителем, и он не поднимет на нас манипулятора. – перебил его Амальгамус.       - Я не могу точно интерпретировать предсказание. – мудрец слегка повысил тон и серьезно, напористо продолжил: - И единственная причина, по которой я здесь – убедить вас провести аудиенцию. Вы сами увидите его вживую. Вы сами сделаете выбор.              Когда мудрейший из избранников Праймуса удалился из зала Сената, остальные Праймы двусмысленно поглядели на Приму. За ним последнее слово. Мех утратил спокойствие в фейсплейте и обвел собратьев раздраженным взглядом. Они все поняли. В каких-то ситуациях им не требовались ни слова, ни действия. Единственный Амальгамус отвернулся от правителей, рассматривая датапад под манипуляторами. Он всегда был на стороне Триона.       - Ах, если бы только Вектор вернулся из своего долгого путешествия, мы бы нашли выход. – попытался как-то сгладить углы шифтер, но его тут же перебили ехидные смешки со стороны.       - Будущее уже приоткрыло свой занавес. – зачарованным тоном говорил Прима. – Война. Смена власти. Смена порядков. Пустить Мегатрона в наши ряды – это та ошибка, которую нам не простит ни Белый Бог, ни народ.       - А ведь этого будущего желает Трион! – подметил второй голос.       - Точно-точно. Сердится, что мы не помогли ему в битве с Сентинелом и решил покарать всех Праймов манипуляторами какого-то смертного. – высказался третий. Как ядовитые змеи, они кольцами окутывали слова и личность доброго мастера, извращая и коверкая смысл сказанных ранее слов, но суть речей сводилась к одному: всякие попытки устранить власть требуется пресечь на корню! И вообще, у всех классов испокон ворн были свои проблемы, но у кого-то хватило сил их решить, у кого-то нет. И почему они, Великий Сенат, должны отказываться от престола ради советов Альфы и какого-то там выскочки?       - Его могут арестовать прямо у входа. Я оповещу охрану. – предложил Максимо, потирая манипуляторы.       - Нет. – злым, не требующим возражения, тоном прикрикнул Прима. – Как бы ужасно не звучало, но этот мех – общественный деятель. Народ его слушается. Нет, насильственные действия могут поднять новую волну оппозиции.       - И что ж ты предлагаешь? – без интереса, даже слегка осуждающе, спросил Амальгамус, но не прекращал по-доброму улыбаться.       - Мы дадим ему шанс. Он выступит. Расскажет нам обо всех своих планах и идеях. И только тогда мы мирно и настойчиво откажем ему как в титуле Прайма, так в титуле сенатора. – рассуждал Прима, кивая сам себе. – Если начнет пререкаться – выдайте ему небольшую территорию в городе и какие-нибудь блага его нищему народу. Не думаю, что меху с самых низов нужно так много.       - А если поднимется бунт? – с осторожностью поднял голос Квинтус.       - Мне кажется, вы все слегка переволновались. – спокойно, но громко вклинился в диалог Алхимик. - Альфа Трион – наш соправитель и наш мудрый брат, но порой в его процессор приходят дурные идеи. Не стоит осуждать его по таким пустякам. И Мегатрон – как раз такой пустяк. Какой-то каонец, который решил взлететь выше звезд. – взгляд синей оптики сошелся на Квинтусе. – Друг мой, оппозиции и митинги незаконны. Десептиконы в таком случае становятся не последователями лидера, а преступниками. А что наши законы делают с преступниками?       - Отловить. И сослать каждого на переработку. А Мегатрон?       - Его приведут в Верховный Суд. Без милости Белого Бога, каонца ждет один исход.              - Да как ты мог! – зарычал и взвыл лорд, набрасываясь на несчастного собеседника. Проемы в металлических платах манипулятора свистели от порывов ветра. В воздух поднималась пыль и крошка. Оптимус прикладывал все усилия, уворачиваясь от атак, ведь один удар такой бандуры мог сломать ему кости, порвать сухожилия. И он злился. Была ли это ответная мера на агрессию противника или собственные чувства бота – не ясно. Но ему искренне хотелось впечатать Мегатрона в стену. – Сколько ты планировал молчать?! Пока мы все не подохнем? Пока в мире не останется никого, кроме богов?       - Я узнал об этом в тот момент, когда Альфа Трион погиб! – напомнил тот. Злости хватило ровно настолько, чтобы ударить противника по неприкрытому лицу. Острые дентопластины целы, но шрамы вновь разошлись и закровоточили. – Я видел каждый клик его дезактивации. Падение Архива. Уничтожение Завета. – Оптимус заговорился, и хваткий манипулятор рассек ему щеку.       - Наверное, тебе до глубины души обидно за своего мастера. Ведь именно Альфа Трион привел меня к Сенату. Своим собратьям и соправителям. – господин наигранно исполнил пару ударов, даже не касаясь запыхавшегося врага, и отошел в сторону. Расслабил и опустил руки. – Которые бросили его на произвол судьбы.       - Ты не посмеешь даже мыслить дурно об Альфа Трионе! Он – мудрейший из функционирующих кибертронцев. И в твоих действиях он видел спасение для планеты. Он в тебя верил, как и я когда-то.       - Тогда вы оба идиоты! – успокоив пульсирующую, бьющую по сосудам темную энергию, мужчина расправил плечи и встал в стойку. Оптимус не двигался, не поддавался на махинации, но был всецело готов к драке. – Но твой мастер отчасти прав. Не будь в кибертронской эпопее тебя, все закончилось бы по-другому.       - Так ты винишь меня в происходящем!?       На сей раз Оптимус сделал первый шаг. Раз. Два. Рука в точности впечатывается в манипулятор, но соскальзывает, оставляя неприятное жжение от шершавой поверхности. Мегатрон не может его ударить в ближней дистанции и проводит смазанное движение, толкая противника в сторону.       - Да! – одним прыжком он достиг цели и впечатал мужчину в стену. Или что это была за часть балкона? Все равно. Холодные, металлические пальцы схватились за массивную шею Оптимуса, постепенно стискивая ее. Кожа лица багровела. Он ослабил хватку и приблизился и запыхавшему, разъяренному личику. – Как бы не глумились обе стороны над военной хроникой и как бы не были жестоки меры десептиконов, но агрессорами выступили вооруженные силы Кибертрона!              Процессор полнился мыслями, материальными настолько, насколько материально оружие, пламя или звезды. Они плавили микросхемы и обрывали контакты, из-за чего Мегатрон не мог сконцентрироваться ни на одной идее. Воспоминания об Орионе – самые светлые моменты его мрачного существования – покрывались толстой коркой копоти и ржавчины. И Пакс горел фиолетовым огнем. Такой милый, всегда уважительный, умный Пакс. Генерал старался не думать о нем и сконцентрироваться на… да на чем угодно! На настоящем. Будущем. Что теперь сулит его народу? Как он посмотрит им в окуляры? Он отправлял файл за файлом на личный канал Саундвейва, но тот не подавал признаков жизни.       Каон погряз во тьме. Впервые с самого момента его появления, в городе не работал ни один завод, ни одно предприятие. Каонцы выключили фонарные столбы. Жители ждали своего нового Прайма прямо на улицах, рассевшись вдоль дорог. Они должны были ждать своего господина здесь! Мегатрон сбавил скорость, всматриваясь в черные линии шоссе. Десептиконов не было. Неужели весть о его поражении добралась до города куда раньше?       Гладиатор трансформировался в центре дороги. Щелкнули предохранители. Сокрытые во тьме солдаты подняли на него прицелы бластеров.       - Лорд Мегатрон, немедленно поднимите манипуляторы так, чтобы мы вас видели. Не сопротивляйтесь аресту. – громко и четко продекламировал командир. Генерал таки выполнил приказ, но только для того, чтобы выиграть немного времени и оценить ситуацию. Улица пуста. По краям, у самой обочины сияют голубым свечением корпуса десептиконов. Убитых десептиконов. Рядом припаркованы полицейские корабли, которые используют для отлова правонарушителей. Один из мехов подошел к нему вплотную и начал поиск магнитных наручников где-то у себя в подпространстве.       - Что тут творится, офицер?       - От Сената поступил приказ арестовать всех десептиконов. – спокойно ответил ему служитель. – Т-ц, да где они?!       - Когда поступил приказ?       - Вчера вечером по велению Льеж Максимо свыше трехсот солдат вооруженных сил Кибертрона заняли оборонительные позиции в каждом уголке Каона. Но буквально джоор назад от Прайма поступила корректировка – всеобщий арест. Бунтовщиков во имя всеобщей безопасности приказали дезактивировать.       - От которого из Праймов поступило сообщение? – все также холодно и равнодушно поинтересовался Мегатрон. Если в начале диалога каждый из солдат счел своим долгом поднять на серебряного лорда оружие, то теперь прицел держали единицы. Кто-то сошел с места и отправился к кораблям. Решили, что опасность миновала, раз глава фиолетового символа так быстро пошел на контакт.       - Не знаю, сэр. Он не представился.       - Ясно. Спасибо вам. – Мегатрон медленно кивнул, поднял манипулятор на уровень груди собеседника и прострелил Искровую камеру насквозь. Потребовалось пара наноклик, чтобы прыгнуть, телепортироваться и набрать высоту над городом. Кто-то из особо метких героев таки смог прострелить кормовую часть.              От одних только воспоминаний Мегатрон пропитывался теми же эмоциями, что и сотни тысяч лет назад. Обида. Злость. Непонимание. Все, что могло пойти не по плану – пошло не по плану. Мужчина с новым приливом сил атаковал Оптимуса, не особенно заморачиваясь о переломах и повреждениях. И тогда возникла мысль… даже сейчас гладиатор не мог до конца понять, были ли это искренние эмоции или самообман: «Я бы мог справиться с поражением в тот момент. Перегруппироваться, подать апелляцию, рассмотреть другую кандидатуру. Если бы не Орион. Если бы он не влез!» Подступивший момент слабости позволил автоботу сформироваться и снова двинуть тому по челюсти.       - Ах, теперь ты все вспомнил и почувствовал себя виноватым? – хохотнул мужчина. Физически ощущал треск, издаваемый височно-нижнечелюстным суставом. И боль, окатившую задние зубы.       - Я не отдавал приказа на дезактивацию десептиконов. Я не отдавал приказ на твое уничтожение! Это не акт агрессии.       - А что тогда? – лорд сжал запястье соправителя так сильно, чтобы автобот вскрикнул. Согнулся пополам. Но Оптимус лишь тихо зашипел, отразил блок и вырвался на свободу. – Называй вещи своими именами! Вы первые подняли огонь на поражение.       - Я хотел обезопасить гражданских. – признался бот и отпрянул. Сбегать – это не трусость. Надо перегруппироваться, атаковать под углом и использовать манипуляторы Мегатрона против него самого. – После произошедшего на суде и твоего скорого отбытия, я предугадал возможность развития очередного гражданского конфликта. И даже не думай отрицать этот вариант событий! Оппозиция поднималась каждый раз, когда десептиконам не удавалось заполучить что-то законными путями. Но я не отдавал приказа на дезактивацию.       - Ты лжешь!       - Я никогда не врал тебе. – Оптимус выждал момент, когда его порабощенный агрессией партнер совершит ошибку. Поднимет оба манипулятора. Тогда автобот провел атаку снизу, вогнал десептикона в бетонный пол и наступил на оба манипулятора на уровне запястья. Лорд в любой момент мог атаковать ногами, но попыток пока не предпринимал. – Я не желал становиться на сторону Сената и помогать им в расправе над десептиконами. Я не желал становиться на сторону тирана и диктатора, в лице которого когда-то видел друга, и потому оборвал все возможные пути к наступлению фракции.       - Чушь!       Они истекали кровью. На коже розовели синяки, багровели ссадины. Легкие забиты всяким мусором. Искры трепетали и пульсировали, поддавая жара в печные механизмы. Мегатрону удалось подняться с пола и вновь пуститься в бой.       - Что бы ты не говорил и как бы не оправдывался, Оптимус, но именно твои действия привели к войне! Твоя избранность – самая большая ошибка Кибертрона.              Оптимус слишком поздно добрался до границ города. Переулки наполнены удушающим, стальным запахом. Монохромные стены неосвещенных корпусов покрылись трещинами и следами от снарядов. Черные вывески лопнули. Корабли прибывших солдат почернели и утонули в недрах города, слившись с его гадкой сущностью. Искореженные куски металла валялись на каждом шагу. И рядом с ними стояли десептиконы. Сотня. Две. Три сотни. Каонцы прижимались к стенам высоток спинами и покачивали оружием в крепких манипуляторах. Корпуса убитых солдат, посланных Сенатом, валялись по центру и светились синими оттенками. Бойня. Стены и тропы величественного города запечатлели дикую бойню.       - Мегатрон!       На удивление, никто из фракционеров не тронулся с места. Им все равно на крики и стоны нового правителя планеты. Оптика пылает красными линзами. В непроглядной тьме она напоминала сотни фонариков, парящих над землей. Один из правителей окликнул Оптимуса: «Здесь опасно! Возвращайся на корабль!», но бот проигнорировал призыв.       - Мегатрон!       - Орион!       Вспыхнули экраны билбордов. Света их и количества хватило, чтобы открыть взору широкую дорогу, выстланную в ряд разобранными тельцами легионеров. Корпуса победителей и корпуса проигравших. С каждого билборда на Оптимуса, а вместе с тем и на прибывших Праймов, смотрел суровый, но сдержанный фейсплейт Мегатрона. Самого вождя среди подчиненных нет.       - Или мне лучше звать тебя Оптимусом Праймом?       - Где ты?! Мегатрон, где мне тебя найти? – пылко и взволнованно вопрошал красный бот, вертя головой от одного щита к другому. – Ты так быстро сбежал. Я не успел поговорить с тобой.       - Я не вижу более цели в наших разговорах. Все свои мысли я огласил в Здании Высшего Совета. Все свои мысли ты огласил в Здании Высшего Совета. Мы друг друга услышали. – лорд держался на последних нейронных сплетениях, чтобы не отдать десептиконам приказа на расстрел. И чтобы голос его не дрогнул в последнем мирном саммите.       - Друг мой, я понимаю твои чувства! Я не меньше твоего озадачен происходящим и напуган увиденным. Н-но мы можем… найти компромисс.       - Нет. Я не хочу тебя слышать. – всего на клик воколайзер Мегатрона дрогнул, но он не стал скрывать обреченного стона. Да к Юникрону все! Он зол. Он расстроен. И пусть виновник торжества сгорит под гнетом угрызений совести. – Хватит. Я… услышал все, что требовалось.       - Прошу, не надо…       - Оптимус Прайм, я объявляю вам войну! – последнее слово прогремело из выкрученных на максимум колонок. Услышь, Каон! Услышь, Кибертрон! - Десептиконы поднимут оружие против Праймов. Против высшего света. Против общего врага. Будьте уверены вы все, мы силой вырвем из ваших рук мирное небо над головой!              - Твоя избранность – самая большая ошибка Кибертрона. Вот так история всхлопнулась. Альфа Трион предсказывал не мое ужасное правление, а каждый твой политические промах. – слова ранили не хуже кулаков. Они кружили поодаль, глядя друг на друга самым ненавистным взглядом. Уже и не ясно, говорил владыка искренне или просто пытался поддеть оппонента. С точностью знал, о чем говорить и куда наносить «моральные» удары. – Будь в тебе хоть немного больше ума, ты бы придумал достойную концовку хроники.       - Ты объявил мне войну. – еле дыша парировал Оптимус. Господин подошел ближе. Без упорного сопротивления схватил его за грудки и с силой, как котенка, швырнул в сторону. Да как так?! Они же в одной весовой категории! Почему этот монстр позволяет себе бросаться им, как вещью?       – Если до тебя еще не дошло, я планировал захватить мир и поднять восстание, и я это сделал. Ты планировал меня остановить и вернуть на тропу истины, и потерпел поражение. А вместе с тобой и вся планета. - он остановил свою гневную речь. Хотелось куда-нибудь спрыгнуть и разбиться к черту. Нет, не разбить. Разбиться. На секунду оборвать функционал, концентрируясь только на боли, и медленно собраться по кусочкам, физически ощущая, как плоть срастается с плотью. Мегатрон отошел от Оптимуса, двигаясь где-то поодаль. – Быть может, Сенат и не был идеальным вариантом, но при нем Кибертрон хотя бы существовал.       - Я ненавижу каждое мгновение, когда ты прав. – наигранно спокойно просипел Прайм сквозь сжатые зубы. Матрица, прикрытая битым стеклом и обрывками одежды, пульсировала и дрожала. Непривычно это – быть у всех на виду.       Когда голова опустела и силы иссякли, Мегатрон присел рядом с ним и достал из куртки портсигар. Погнутый. Во время одной из атак он открылся, сигареты высыпались и превратились в одно кашицеобразное месиво. Десептикон удрученно вздохнул. Голова гудела. Манипуляторы дрожали. Мужчина даже не уловил смысл последних сказанных слов, да и переспрашивать не горел желанием.       Они пришли к тому, с чего начали. Побитые. Изуродованные. Как тысячи и десятки тысяч ворн до этого. Вечернее солнце теплыми своими лучиками вылизывало окружение, гладиаторов, зрителей, двух несменных врагов.       - Поднимайся, чтобы я мог убить тебя.       Глава автоботов не ответил. Голубые очи фокусировались на кучерявых облаках, пролетающих мимо. Что будет, если он умрет здесь и сейчас? Есть ли смысл сражаться дальше? Мира над головой не будет никогда.       Он проиграл. Он проиграл.              Момент окрестили «рубежом противостояния». Десептиконы, оставив тщетные попытки отвоевать свою столицу, ретировались с планеты в неизвестном направлении, а вместе с ними сотни адмиралтейских кораблей. Мегатрон не участвовал в военных действиях уже несколько ворн, исчезнув с поля зрения Прайма. Гораздо спокойнее глава автоботов себя чувствовал, когда его главный противник выходил на честный бой. Чтобы он мог видеть. Наблюдать, как потертая броня окрашивается энергоном его павших товарищей.       Но автоботы не разделяли его тоски. С разрешения Прайма и нижестоящих, но не менее авторитетных командиров, солдаты устроили праздник. Разграбленная энергоновая жила украшала «банкетный» стол. Под потолком наполовину разрушенной базы висели разноцветные лампы. Из колонок играла музыка – наследство от сгинувшей в пучинах огня эпохи. Ультра Магнус запретил разрушителям проносить на праздник сверхзаряженную энергию, и тогда на ум гениям пришла идея сразу закинуть в топливный бак парочку батареек. Эффект тот же. Только потом доставать их придется доктору.       Даже Рэтчета вывели из равновесия и насильно заставили немного повеселиться. «Война закончена, старик! Мы почти победили!» - вскрикнул один из автоботов, и словил на себе неодобрительные, пьяные взгляды окружающих. Чушь! Война не закончена. То, что враг покинул разрушенную планету – еще не показатель, что он оставил ее насовсем. В развалинах цивилизаций все еще бродят кровожадные инсектиконы, вирус кибонной чумы, скраплеты и лава-ларвы. Они праздновали не окончание бойни. Они праздновали временную победу над враждебной инсигнией.       На вечеринке не было самого важного гостя – виновника торжества! Гениального стратега и надежного лидера.       - А где Оптимус? – в тревоге поинтересовался рыжий медик, оглядывая толпу. Дрифт повел плечом и коротко усмехнулся.       - Он не любит вечеринки, ты же знаешь. И я тоже. Но я обещал своим ученикам поприсутствовать.       Отлично. Рэтчет нашел достойный повод уйти с праздника! Кратко поблагодарив офицера, доктор схватил со стола пару кубиков энергона (один единственный орн они не стали считать количество и расход топлива) и направился на поиски друга. Оптимус предсказуем. Скорее всего здоровяк сидит в своей кварте, разрабатывая очередную стратегию нападения, безопасный маршрут до шахты или ведет подсчет территорий, оставшихся на стороне врага.       Генерала Рэтчет обнаружил на крыше корабля. Тот морозил бампер под холодными штормами каньона, устремив окуляры в небо. Даже не сразу ощутил приближение друга.       - Что ты здесь делаешь? – тихо и робко поинтересовался доктор. Подсветка внутри оптического канала ослабла, испуская блеклый, белый свет. Стекловидное тело запылилось. Некогда пылко красные броневые пластины смялись, покрылись глубокими бороздами от сварки, шрамами от нескончаемых сражений. Они все выглядели ужасно, но никого это особо не волновало.       - Я думал, ты останешься с остальными. – медленно ответил Оптимус, отсаживаясь подальше и уступая нагретое место боту. – Я всегда рад тебя видеть, но не в таком тревожном состоянии, друг мой.       - Я – врач. Моя работа – быть тревожным. – попытался отшутиться оппонент. И затих. И генерал рядом с ним не подавал голоса долгое-долгое время. – Я понимаю, что Праймы никогда не теряют фейсплейта и не выказывают бурных эмоций, но складывается ощущение, что ты совсем впал в тоску. В чем проблема, Оптимус? Десептиконы свалили ближайшим рейсом и оставили нам планету. Разведчики обнаружили шахты с энергоном. Сейчас еще кто-нибудь найдет мне новый сварочный аппарат и заживем.       - Да, все это звучит замечательно.       - Но ты глубоко опечален тем, что тебе не удалось убедить целое движение психов примкнуть к нам, верно? – Рэтчет не хотел давить на чужой процессор. Просто так получилось. Все в коллективе считали идеи Прайма чудными, но не осуждали лидера за излишнюю доброту и мягкость. Доктор если и осуждал, то помалкивал. – На войне такие правила: или ты их, или они тебя. И каждый оставленный в живых десептикон автоматически приравнивался к дезактивированному автоботу.       - Я знаю.       - И выиграли мы… наверное, плохо так говорить, но наша победа – чудо, подаренное Праймусом. Одному ему видано, почему десептиконы, имея сотни и сотни кораблей, превосходящее нас вооружение и армии болванок вместо солдат взяли и улетели! И пока есть повод, надо радоваться.       - Я проиграл. – хриплым, безжизненным тоном продекламировал тот. - Не повод для восторгов.       - Чего?       Поддавшись наплыву эмоций, генерал схватился за фейсплейт обоими манипуляторами и протяженно провентилировал. Звук напоминал стон. Корпус мелко задрожал. Рэтчет в шоке отшатнулся от приятеля и широко раскрыл окуляры, и так и застыл в такой позе. Да чтобы их лидер да предавался таким эмоциям!       - Прости меня, Рэтчет. – бот выпрямился и сложил ладони на колени. Медленно и верно возвращал тебе праймусово терпение. – Я не должен предаваться слабости. Ни перед тобой, ни перед солдатами. Они все надеются…       - Так пусть они надеются на лидера с чистым процессором. А у тебя там галимый мусор! – вскрикнул в ответ медик. Не те слова. Не умел он поддерживать! Прайм в ужасе и смущении уставился в родной фейсплейт. – Давай рассказывай, что случилось? Почему ты сидишь здесь чуть ли не в истерике? Тут нет никого кроме меня, а со мной ты знаком не одну тысячу ворн.        Избранник Праймуса и бывший архивист Иакона умел красиво и понятно изложить даже самое сложное уравнение, разобрать на составные части все запутанные тайны, но его собственная Искра – противоречивая загадка. Каждое слово, которое он собирался произнести, могло закопать его в оптике доктора. Он лишится друга. В очередной раз! Доктор дал лидеру много времени на размышления, но оно не резиновое. В любой момент на крышу может подняться командир. Или солдат. Или еще кто похуже!       - Я поддержку тебя в любом случае.       - Мне важно было это услышать. – с натянутой улыбкой ответил автобот. Прикрыл оптику. – Все это – моя вина. Автоботы. Десептиконы. Война…       - Ты серьезно?! – не выдержал и перебил его врачеватель.       - Да! – прикрикнул на него лидер. Возможно, впервые с момента знакомства Оптимус повысил тон на своенравного товарища. Энергон прилил к щекам, заставляя тех светиться мягкими синими прожилками. – Задача любого из Праймов – обеспечить безопасность и покой своему народу. Защищать от всех угроз и при жизни, и после смерти. Я должен был защитить Кибертрон…       - Ты защищал нас, как только мог! – не унимался собеседник.       - Нет, Рэтчет. Все не так. Автоботы – народ Кибетрона. Десептиконы – народ Кибертрона. И вы все – создания Праймуса, которых я должен был оберегать. И Мегатрон… - на красный корпус накатил мандраж. – и он тоже. Я должен был защитить его. Мы все собраны из одного материала. В нас всех пульсирует жизнь, подаренная Белым Богом. Между десептиконами и автоботами нет различий.       - Но военный конфликт развивался не из-за тебя.       - Это не имеет значения. – не унимался автобот. – Как носитель Матрицы Лидерства, я должен был подавить восстание и, во что бы то ни стало, уговорить Мегатрона передумать. Опустить оружие. Вопреки собственных убеждений, прийти к тому компромиссу, который был интересен и кибертронам, и десептиконам, и, раз на то пошло, самому Мегатрону.       - Ты совсем процессором тронулся.       - В этом и заключается роль Прайма. Ты берешь на себя ответственность за созданный Праймусом мир и за каждого его обитателя. – главнокомандующий, сдерживая позывы на крик, отвернулся от медика. – И я не справился. Я худший из Праймов. И только я виновен в смерти нашей планеты. Иногда я думаю… - ему хватило силы горько улыбнуться, – надо было отдать Матрицу Мегатрону.              Эта боль прошла с ним почти три миллиона световых лет. Неизменная, тупая, мешающая жить себе и другим. Подпитываемая огромным чувством вины и личными обидами старого друга. Оптимус держал перед оптикой Матрицу, разглядывая мелкие детали, откуда доносилось сияние. Ее выковали золотые манипуляторы. Бесконечное хранилище информации и секретов, передающихся из поколение в поколение. Проклятая вещица.       Мегатрон сидел совсем рядом. Пропитанный кровью воротник скрывал в своих недрах бледное, ошарашенное лицо. Как будто его снова огрели компьютерным креслом. Прострелили процессор. Это какая-то шутка. Оптимус добровольно готов был отдать реликвию, лишь бы снять с себя невыносимый груз. Лорд мечтал овладеть его Матрицей, но проигнорировал столько попыток к осуществлению! И что теперь им делать?       - Любишь ты все испортить, Прайм. – медленно проговорил тот. «Ну что за напасть! И как его теперь ненавидеть?!»       - Ты разочарован во мне?       Лидер автоботской коалиции говорил так, будто готов был в ту же секунду умереть. Лечь на бетонный пол, закрыть глаза и отправиться в чертоги Всеискры. И пусть! Лорд всея десептиконов, скорее всего, заберет командование над автоботами, захватит обе планеты и отстроит новое государство. Может, Мико уговорит его оставить землян в живых? И в правду, зачем ему Земля? На ней даже нет металла, пригодного для отстройки Кибертрона или для создания протоформ.       Мегатрон медленно и лениво поднялся с места. Забрал из рук Оптимуса Матрицу Лидерства и бросил ее так далеко, как только мог. Сокровище погибшей цивилизации последний раз блеснуло в красном вареве заката и упало куда-то под сервоприводы гладиаторов. С такого расстояния невозможно услышать треск лопающего стекла, хруст механизмов, но оба соправителя его прочувствовали.       - Полетели домой. Не хватало еще здесь подохнуть.       В кровопролитном своем пути они оба совсем отдалились от Сириуса. Удары раскрывали старые шрамы, кровь фонтаном брызгала в разные стороны и окропляла алым жемчугом полы и атлеты. Внутри бурлил дикий коктейль, опьяняющий и притупляющий физическую боль. Это они и есть! До безобразия полные жизнью! Потные и голодные. Свирепые, дрожащие воины.       Совсем рядом со звездолетом лорд, сраженный путанными да не распутанными чувствами, сделал еще один рывок в сторону главнокомандующего автоботов, бросая того прямо на корму летательного средства. Фиолетовая Искра с новой силой разожгла пожарище внутри тесной камеры. Ожидая непреднамеренной, но предсказуемой атаки, Прайм сгруппировался, сел... и тут же был зажат между двумя манипуляторами по бокам. Когти вцепились в теплую сталь и попортили обшивку судна.       - Я все еще хочу твоей дезактивации. - фразы должны были нести в себе гнев и озлобленность. Не физическое, но очередное моральное нападение на Прайма. Но Мегатрон уже давно заблудился в собственных эмоциях и чувствах. Не проживи они бок о бок столько месяцев, у него не было бы лишних причин для раздумий. - Я уничтожил весь наш мир, чтобы добраться до тебя. Ты слаб и обессилен. Твоя жизненная энергия вытекает из открытых ран и кожаных скважин. Мне просто надо поднять манипулятор и разорвать тебе вены. И все. - жар его дыхания обдавал кожу автобота. - И что мешает мне завершить наш конфликт здесь и сейчас?!       - Пока я жив, можно продолжать сражение. Пока мы с тобой есть, этой истории не будет конца. - устало и по-философски изрек Оптимус и приподнялся на локтях. Подумал было, что соправитель, наконец, избавит его от столь близкого контакта.       Мегатрон сделал рьяный выпад вперед и сомкнул челюсти на оголенной, длинной шее. Сжал дентопластины так, чтобы не повредить нежную плоть совсем рядом с сонной артерией, но при этом вырвать из сдержанного недруга испуганный стон. На языке заиграли красные капли теплой жидкости. Хватка ослабла еще до того, как Оптимус хотя бы попытался выкарабкаться. Если бы ненавидел - сожрал. Если бы отдался хотя бы крупице притупленной, прямолинейной ярости - вспорол кожу, связки и сосуды! Господин медленно и нежно разжал челюсти и поднял лицо над раскрасневшейся физиономией святоши.       - Ты виноват во всем, недостойный Прайм.       Уловив чужой, учащенный ритм дыхания, Мегатрон прижал рваные губы к обжигающим губам Оптимуса. Главнокомандующий опешил. В ту же секунду разорвал интимный контакт, перекидывая взгляд то на разгоревшееся пламя окуляр, то на серую линию рта, красный контур запершейся крови. Кровь. Кровь! Кровь! Они не могут по-другому. Два фиксированных друг на друге безумца. Поддаваясь желанию и азарту партнера, Прайм сжал края мехового воротника и притянул десептикона к себе.       Они целовались. Голодные, жадные прикосновения выходили короткими и размашистыми. Случайно или играючи, Мегатрон прикусывал тонкую кожицу губ партнера и тут же виновато зализывал раскрасневшийся участок. Оптимус приоткрыл рот, отдаваясь на растерзание любовнику, и холодный, бесформенный язык, прожеванный с неправильно сросшийся по краям, заполнил его рот, переплетаясь с теплой плотью автобота. Воздуха не хватало. Хотелось задохнуться, но ни в коем случае не отпускать! Дентопластины лорда показательно клацнули, разрывая контакт. Чтобы тут же отдаться пошлым касаниям. Оптимус поднял руки и запутал пальцы в седых, пушистых волосах, прижимая партнера все ближе и ближе. Мегатрон холодный, как покойник. Сквозь порванные края губ на подбородок спускалась ниточка слюны, подмораживая кожу. Лорд кусался. Лорд утробно рычал. Отстранялся и целовал мужчину куда-то в уголки рта, в смятые губы, случайно и звонко касался эмали зубов своими клыками.       В какой-то момент воздух иссяк. Прайм с содроганием оторвался от соправителя и шумно вдохнул. Денты снова ухватились за чувствительные участки кожи на шее, под нижней челюстью. Язык вырисовывал витиеватые узоры, остужая распаленную поверхность. Мегатрон приложил всю имеющуюся волю, но так и оторвался от автобота, нависнув сверху. Грудь вздымалась на вдохе. Капли пота пропитали волосы и одеяния. Фиолетовое сияние, доносящееся из Искровой камеры, притягивало к себе ничуть не меньше внимания, чем перевозбужденное лицо.       - Это ничего не значит! - десептикон еще раз прикоснулся к партнеру. Углубил поцелуй, заполняя чужой рот и не давая возможности дышать. Мужчина, в отместку, легонько прикусил розоватую плоть. - Я все еще терпеть тебя не могу.       - А я все еще люблю тебя, Мегатрон.