***
Я всё равно присылал Тому шоколад. У него не так много радостей в жизни. Теперь, когда отпала необходимость скрывать то, что я живу в магическом квартале, мои письма стали более подробными. Зная, как сильно Том скучает по мне, в конце каждого послания я подчёркивал, что люблю его. Моему тревожному ребенку требовалось напоминать об этом как можно чаще. А ещё я нашёл при разборе залежей, что громоздились в коробках в подвале у Долиша, книгу про сны и сновидения. И вычитал там странный, но банальный способ купировать их. Всего-то надо было сплести собственноручно ловец снов, думая о том человеке, которому он предназначен. Теперь вечерами, поглаживая развалившегося на коленях кота и слушая щебетание сычика, я обвивал кольца пенькой, завязывая узелки, нанизывая бусины и думая о Томми. Насыщение артефакта магией происходило непроизвольно, но интенсивно, так как я испытывал забытые ощущения истощения, как в первый год рождения Томми и постижения беспалочковой магии. Иногда мне казалось, что из меня бы вышел отличный экстрасенс или знахарь, не приди за мной Хагрид и будь мир волшебства ко мне безразличен. Рвущаяся из меня магия нашла бы лучшее применение не на поле боя, а в хосписе или больнице. Или в пустошах Девоншира, куда бы добирались те, кому действительно очень нужно исцеление. Те, для кого я бы стал последним шансом. Странные мысли для того, кто прошёл через магическую войну, но я боец поневоле. Дамблдор ошибался, ставя на меня всё. Кстати, о профессоре. В конце января мне неожиданно феникс принёс письмо от Дамблдора. Увидев Фоукса, осветившего тёмное зимнее утро, я порадовался, что больше не живу в приюте. Без Обливиэйта прибытие этой магической птицы не обошлось бы – слишком она приметная. Я даже немного обиделся на профессора: он мог воспользоваться школьной совой, а не поражать моё воображение уникальным фамильяром. Может, Том прав, и Альбус... заигрывает? Предубеждения против этого Дамблдора у меня, как ни странно, не было. Я избавился от такой черты задолго до встречи с ним в этой жизни, полюбив от всего сердца Тома. В моём прошлом это были другие люди, не стоит судить нынешних по тем временам. Как показала жизнь: действительность изменчива и поддаётся корректировке там, где есть возможность выбора. Главное не наглеть и не ломать её, а направлять деликатно, осторожно. В письме мне знакомым почерком в финтифлюшках назначили встречу в Хогсмиде в "Кабаньей голове" на пять часов пополудни понедельника. Я решил пока Тому ничего не сообщать. Судя по месту встречи – она носила неофициальный характер. Если бы Том что-то натворил, то меня вызвал бы либо его декан – профессор Флитвик, либо директор Армандо Диппет. Да и что может натворить первокурсник, сосредоточенный на уроках и обожающий учиться? Достал своими требованиями библиотекаря или сокурсников усердием? Добирался я до точки назначения по маршруту: приют Вула – "Дырявый котёл" - каминная сеть – "Три метлы" – Хогсмид – "Кабанья голова". В трактире Аберфорта Дамблдора транспортного камина, увы, не было, так что мне пришлось пройтись по волшебной деревеньке, сейчас совершенно пустынной. Верите? Хогсмид совершенно не изменился. Я поймал несколько флэшбеков и дошёл до места назначения в странном настроении. Мне всё время казалось, что из "Зонко" вывернут Джордж и Фред, из книжного – Гермиона со стопкой книг, а из "Сладкого королевства" – Рон. Что все мои нерождённые ещё друзья и сокурсники где-то здесь, за стенами магазинов или в отходящих от центральной улочках, не отделённые от меня полувеком. В трактире за стойкой я обнаружил Аберфорта, натирающего пивную кружку грязной тряпкой. Кажется, это та же тряпка, что была в его руках в 1995, когда мы собирались тут по поводу создания "отряда Дамблдора", только менее истрёпанная. Я передёрнул плечами непроизвольно и мельком глянул на Аберфорта. Брат Дамблдора в этом времени оказался крепким мужчиной без бороды. Если бы я не ожидал встретить его тут, я бы его даже не узнал. Но вглядевшись, отметил характерные фамильные черты: рыжеватые густые волосы, яркие голубые глаза, длинный нос, узкое лицо. А вот шарма, свойственного его младшему брату Альбусу, и в помине не было. Возможно, нарочитая грубость использовалась Аберфортом, чтобы окончательно отмежевать себя от Альбуса. – Тебе чего, пацан? – неприветливо спросил он. – Из школы сбежал? Шёл бы ты отсюда, заметит кто... – Простите, я не ученик. И мне назначена встреча с профессором Дамблдором. Брови владельца трактира поползли вверх, и Аберфорт сощурился, рассматривая меня, отмечая рабочую одежду, натруженные руки, уставший взгляд. – По лестнице наверх, первый по ходу кабинет по правую руку. – Благодарю! Поднимаясь по скрипучей лестнице, я всей спиной ощущал жгучий взгляд. Дамблдор, все так же шокирующе молодой, но уже очень модный, в полосатом лиловом костюме, сидел в кабинете на столе и болтал ногами. Меня ещё в прошлую встречу поразило то, что он, оказывается, рыжеволос. Не так огненно, как Уизли, но всё же. – Мистер Реддл, рад вас видеть! – широко улыбнулся профессор, протягивая мне руку, но своего положения не меняя. Я подошёл и пожал её. Рукопожатие сухой узкой ладони родило странные чувства. В прошлой жизни Дамблдор распоряжался моей жизнью, но ни разу не прикоснулся ко мне. Тут же мы встречаемся всего второй раз, а я уже удостоен рукопожатия. – Здравствуйте, – сдержанно ответил я, испытывая диссонанс чувств. Дамблдор из-за отношения к Тому вызывал у меня настороженность. Причин для такого поведения мой мальчик не давал, и меня отталкивала такая предвзятость. В конце концов, это непрофессионально! Я в своей работе тоже сталкивался с разными детьми, но всегда старался найти к ним подход. Это всегда оказывалось эффективнее, нежели презирать или игнорировать. Даже если тебе кто-то не по нраву, совершенно не обязательно демонстрировать чувства. Негативные эмоции вообще зло в работе с детьми. – Вы, как вижу, так и не решили свои финансовые проблемы? – заметил Альбус, пройдясь по мне цепким взглядом. Я смутился. Да, я пришёл на встречу прямо с работы – из приюта Вула. Не успел переодеться в более приличную одежду. – К сожалению, нет. – Скажите, что вы умеете? Вопрос поставил меня в тупик. Лучше всего я умел вляпываться в неприятности и выживать. Но вряд ли такой ответ будет мне на пользу. Помявшись, я ответил: – Магия у меня на нормальном уровне. Я не сквиб. Летаю... Летал на метле неплохо. Мне так кажется. Мне иногда снится, что я лечу. Сами понимаете, в мире магглов я мало что мог себе позволить, не нарушая Статут. Острое чувство потери на миг сжало сердце. Единственное, по чему я остро страдал в этой жизни – это отсутствие возможности подняться в небо. Ни по оставшимся в прошлом-будущем друзьям, ни по павшим в битве, ни по Джинни, ни по Хедвиг или Добби, ни даже по почившему профессору Снейпу, а по чувству полёта, дарующего мне пьяную, дикую, беззаботную свободу. – С детьми неплохо лажу... – сбился я с самопрезентации под внимательным взглядом синих глаз. Видимо, тоска по полётам слишком явно прозвучала в моём голосе. – Да, мне миссис Коул упомянула, что вас как раз дети очень любят. Эту оговорку я отметил. Она была намеренной. "Вас как раз...". – Мистер Дамблдор, за что вы не любите Тома? – прямо спросил я, взглянув на профессора. Вопрос был неожиданным даже для меня самого, но я так не любил эти намёки и экивоки в разговоре! В прошлой жизни мне хватило загадок от Дамблдора, чтобы не желать их в этой. Поймав мой прямой взгляд, Альбус отвёл глаза и перестал болтать ногами. Дамблдор так и сидел всё время нашей беседы на столе, что мне казалось несколько вызывающим, неуместным. К тому же мне так и не ясна была цель встречи, и такая вольность смущала и раздражала. – Мне стоило бы спросить, за что его любите вы, но я не буду, так как любовь очень странное чувство, – не менее откровенно высказался Дамблдор, всё ещё не глядя на меня. – Я не знаю степень вашей амнезии, но предполагаю, что вы знаете, кто такой Геллерт Грин-де-Вальд? – Да. Грин-де-Вальд баламутил воду в Европе. От мистера Долиша я узнал, что именно из-за него уже начались разброд и шатание в нашем обществе, и помнил, что скоро это затронет и магглов, провоцируя начало второй мировой войны. – Я знал Гела в юности. Том очень напоминает мне его. Я с изумлением вытаращился на Альбуса. Серьёзно?! Вся эта тенденциозность лишь из-за того, что мой ребёнок кого-то там напомнил этому прожжённому интригану?! На фоне злости и шока факт того, что Скиттер в книге "Жизнь Альбуса Дамблдора" кажется не соврала, даже не вызвал во мне досады. Продолжать диалог в спокойном, выверенном тоне оказалось очень нелегко. Но я, сжав кулаки, максимально вежливо сказал: – Я не хочу вас упрекать, мистер Дамблдор, но Том не виноват в вашей предвзятости. Он всего лишь ребёнок, и меня ранит такое отношение к моему воспитаннику! – Любовь... – непонятно протянул Дамблдор. То ли с издёвкой, то ли с тоской. А после горько усмехнулся. – Можете не беспокоиться, я нашёл в себе силы преодолеть свой изъян. Да и Том поговорил со мной откровенно. – Вот как? – пошёл на попятный я, жалея, что чуть не сорвался. – Да. Мистер Реддл сказал, что главная его цель – ваше благополучие, и попросил не мешать ему в получении знаний в трансфигурации, так как на этот предмет у него большие надежды. – Я не знал, – растерялся я. Том ничего не писал мне про это. – Я рад, что все разногласия разрешены. – Да их и не было, – признался Дамблдор. – Был мой непрофессионализм, на который, к моему стыду, мне указал собственный ученик, к тому же первокурсник. Том удивительно осознанный для ребёнка. Но у него было право на претензии, которому я внял. К тому же он на вашем примере видел, что значит непредвзятый, хороший педагог. Собственно, это и натолкнуло меня на мысль привлечь вас в качестве преподавателя по маггловедению. Мы планируем ввести этот предмет в обязательную программу курса. Но раз вы хорошо летаете... Дамблдор прошёлся по мне оценивающим взглядом, отчего мне стало неловко. – Могли бы вы продемонстрировать ваши умения? – Прямо сейчас? – растерялся я. Профессор кивнул. Я был выбит из колеи и разговором, и неожиданным предложением, но подумал, что Том будет рад, если я окажусь рядом. Да и мне не будет так мучительно одиноко без него. К тому же меня несколько беспокоила близость Малфоя и хотелось проконтролировать Тома. Вдруг он всё же свернёт в своём пути на скользкую дорожку... – Давайте попробуем, но я не уверен, – промямлил я. – Не проблема, – подбодрил меня Альбус, широко улыбаясь и ловко соскакивая со стола. – Не выйдет с метлой, выйдет с маггловедением. Опыт работы с детьми у вас есть, среди магглов вы прожили достаточно, чтобы вести данный предмет. Да и вообще вы милый молодой человек и должны понравиться детям. Что ж... Если Альбус и впоследствии так легкомысленно набирал персонал для школы, неудивительно, что среди преподавателей оказались: одержимый духом, оборотень, пожиратель, лжец, психопат, алкоголик и некомпетентный наивный простак. Профессор даже не поинтересовался моими документами или рекомендациями.***
Идти в Хогвартс было сродни возвращению в собственное прошлое. Замок и окружающие его лес и озеро совершенно не поменялись. Дамблдор посмеивался над моим заворожённым видом, принимая это за впечатления новичка. Я же буквально всей кожей впитывал в себя эту древнюю искрящуюся магию, что могут продуцировать только дети. Она словно шампанское: легкомысленная, кружащая голову, дарующая чувство беззаботности и новизны. В эйфории я, в сопровождении Альбуса, дошёл до спортивной площадки и огляделся. Поле для квиддича почти не изменилось, но вот мётлы, сарай с которыми передо мной любезно распахнули... Мерлин мой, насколько же они отличались от тех, что помнил я. Допотопные, занозистые, растрёпанные, с местами облезшим лаком. Я выбрал наименее страшную и долго крутил её в руках. Смогу ли я летать на такой нормально? Но мои страхи не оправдались: стоило мне оседлать метлу и оттолкнуться, я взвился в небо с совершенно теми же эмоциями, что в свои одиннадцать лет! Это было потрясающе! Немного привыкнув к метле, я попетлял в воздухе, крутя финты и бочки, и буквально вынудил себя спуститься вниз, где меня ожидал Дамблдор. Рядом в ним стоял зрелый волшебник с густой пшеничной бородой и длинными волнистыми волосами под бархатной шапочкой, смутно мне знакомый. – Гарри, позвольте представить вам директора Армандо Диппета. Директор, этот молодой человек – Гарольд Реддл. Наш возможный преподаватель по полётам. А, так вот откуда мне знакомы эти тонкие черты на благородном лице. Я видел портрет предыдущего директора Хогвартса в кабинете у Дамблдора когда-то. Только тогда данный господин был совершенно седым. И спал. Сейчас же меня внимательно разглядывали живыми серыми глазами. – Вы брат Тома Реддла, нашего подающего надежды первокурсника? Я вас не помню... – Я его опекун. И я не заканчивал Хогвартс. Скорее всего. Дело в том, что я страдаю амнезией и не помню ничего, кроме своего имени. Фамилия Реддл так же мне не принадлежит. Я взял фамилию Тома, чтобы не объяснять всем степень нашего родства. – О... – немного опешил директор от потока вываленной на него информации. Не было смысла скрывать то, что могут проверить. Дамблдор, прислушивающийся к диалогу, сощурился, что-то обдумывая. Мне очень хотелось устроиться в Хогвартс. Тогда я бы не просто получал жалование, намного превышающее мои текущие доходы, но ещё бы и решил вопрос с нашим питанием, а значит, мог одеть в следующем сезоне Тома во всё самое лучшее. – Я не видел, чтобы кто-то летал так на метле, разве что профессионалы, – заметил Дамблдор. Кажется, он мне подыгрывал. – Да, я тоже впечатлён, – покивал Диппет. – Профессор Дамблдор также упомянул, что вы работаете с детьми? – Да, в маггловском приюте Вула в Лондоне. С 1927 года. – Мерлин, сколько же вам лет?! – изумился директор. – Двадцать девять. – Но вы так молодо выглядите! Я пожал плечами. Мне нечего было на это ответить. Впрочем, как я мог выглядеть, практически всю свою жизнь испытывая ограничения в еде? Конечно, я так и не вырос нормально. Качественно питался я лишь в Хогвартсе. В приюте Вула пища была простой и скудной. Да и лучшие куски я всегда отдавал Тому, так как он рос и ему нужно было хорошо питаться. Меня уже не исправить. Поэтому, невысокий и худощавый, я и выглядел так молодо. – Гарри! – раздалось сзади требовательное. Я резко обернулся и увидел запыхавшегося Тома со сбившимся набок шарфом. Он настороженно смотрел на моих спутников, а потом перевёл обеспокоенный взгляд на меня. – Что-то случилось?