Обними меня!

– Гарри! – раздалось сзади требовательное. Я резко обернулся и увидел запыхавшегося Тома со сбившимся набок шарфом. Он настороженно смотрел на моих спутников, а потом перевёл обеспокоенный взгляд на меня. – Что-то случилось? Как он тут оказался? Увидел меня в окно? Или в теплицах как раз закончился урок? Как неловко получилось... О своей встрече с Дамблдором Тома я предупредить не успел. И, честно говоря, совершенно не ожидал, что она может окончиться приглашением на территорию школы. – Нет, Том, всё в порядке, – ответил я и чуть улыбнулся, давая понять, что всё хорошо. Но это не помогло – Том не спускал испуганного взгляда с моего лица. Глаза у него были широко распахнуты, а дыхание участилось. – Тебя вызвали из-за меня? Я что-то не так сделал? – Простите, – я кивнул удивлённому директору, насторожившемуся профессору и пошёл к Тому, застывшему на месте. Мой тревожный ребёнок требовал утешения. Подойдя, я поправил сбившийся шарф и обнял Тома, а потом по привычке заговорил ему в густые волосы, пахнущие снегом, попутно отметив, что он опять без шапки! – Томми, всё хорошо. Профессор Дамблдор близко к сердцу принял наше положение и предложил мне работу в Хогвартсе. – В качестве кого? – глухо спросил Том. Он прерывисто дышал мне в шею. – Учителя по полётам. – Ты не говорил мне, что умеешь летать на метле! – Том задёргался в моих объятиях, но я не разжал рук. Злится... Лучше так, чем испуг. Только бы кусаться не начал. – Да как-то к слову не пришлось. Не злись, Томми. Это ведь наш шанс быть вместе в течение всего года! – Дамблдор рыжий! А это тут причем? – И? – Ты решил стать его любовником? Я замер шокировано и отстранился. Том поднял лицо ко мне и заговорил торопливо и негромко: – Я узнал, что здесь, в мире магии, отношения между мужчинами не порицаются! Это из-за денег или потому, что он тебе понравился? Я встряхнул Тома за плечи, заглянул в глаза. – Том, что ты такое говоришь? Это просто предложение работы, ничего больше! – Я ему не верю! Он подлый и лживый! – Почему ты так решил? Из-за его предвзятости? Я думал, вы решили между собой этот вопрос... – Он пытался заглянуть мне в голову, – зашептал Том, глядя мне в глаза. – Ты мне веришь? – Верю, конечно! – я был неприятно удивлён. – Как ты это понял? – Ощутил. Будто в голову проник щуп: скользкий и мерзкий! Я вытолкнул его и пригрозил, что пожалуюсь тебе и попечительскому совету. Это противозаконно! Мне Абраксас сказал, что за такое преподавателя могут снять с должности! – Почему ты ничего не рассказал мне? – мне стало противно, что я общался с Дамблдором вполне откровенно и доброжелательно. Если бы я знал, КАК он поступил в отношении Тома, то никогда бы не подал ему руки! – Не хотел тебя расстраивать. Теперь я ощутил гадливость и стыд в отношении себя. Я настолько ничтожен, что Том даже не ищет во мне опору, не надеется на помощь, разрешая проблемы самостоятельно. Опустив голову, я закусил губу, еле сдерживая слёзы. – Прости меня, Томми, что я такой... – не удержал я всхлипа. Позорище! – Гарри, что ты... Посмотри на меня! – заглянув мне в лицо, Том вжался в меня, как в последнюю надежду – намертво. – Ты потрясающий, слышишь! Самый лучший! И я не дам тебя в обиду, пусть мне всего двенадцать! Это меня окончательно сломило, и я не удержал слёз. Какой же я убогий! Меня вдруг дёрнуло и закрутило, в ноги ударила земля, и я невольно расцепил руки, выпуская Тома и падая на спину. Оглядевшись, я понял, что мы в лесу на небольшой заснеженной поляне. Снег сразу набился в ботинки, и так дышащие на ладан, в штанины, под край и рукава куртки. Со всех сторон наступала зимняя вечерняя тьма, и лишь белый снежный покров, слегка подсвеченный луной, позволял рассмотреть хоть что-то. Том выдернул из наручи палочку, замахал ей. Подо мной образовался пятачок сухой земли со слежавшейся прошлогодней травой, ноги тоже высохли, а ещё я согрелся. Сразу три Люмоса засветились надо мной. Том вступил в этот круг тепла и света, накинул мне на плечи свою шикарную мантию и сел на землю рядом со мной. – Ты что, нас аппарировал? – шокировано спросил я, осознавая, что Том смог переместить нас, невзирая на антиаппарационные чары замка. Я иногда не понимал, есть ли границы у его силы. – Я просто захотел быть как можно дальше и наедине с тобой. Не хочу, чтобы эти видели твои слёзы. Они их недостойны. Что я сказал такого, что заставило тебя плакать? Иногда я не понимаю, чем причиняю боль. Я так хочу быть похожим на тебя, но ты радикально другой, словно меня высекли из гранита, а тебя соткали из солнечного света и одуванчиков. Это меня пугает. – Том, дело не в твоих словах, а в том, что я слабый и никчёмный. Я не могу ни обеспечить тебя, ни уберечь от произвола. Дамблдор... Я не ожидал от него такого неприкрытого хамства! И когда ты говоришь, что не дашь меня в обиду, я очень чётко осознаю, что я никто. Я бессмысленное создание. Бесполезное и ничтожное. Том вскочил и уставился на меня возмущённо, сжимая руки в кулаки. – Ты тот, кто пожалел никому не нужного младенца, от которого нет никакого толку, кроме испачканных пелёнок и бессонных ночей. Не смей так говорить о себе! Ты моя семья! Ты подарил мне то, что иногда даже родители не могут дать своим детям! – Что? – выдавил я, пряча от него глаза. – Ты подарил мне любовь и чувство нужности. У Абраксаса есть отец, мать, деньги, титул и тёплое место в палате лордов в перспективе. Но он не знает, что такое любовь. Он не понимает, почему я так радуюсь дешёвому шоколаду, а его не веселит самый дорогой. Кстати, я ведь просил тебя не присылать мне больше сладостей! – Мне так хотелось порадовать тебя! – пожал я плечами. Слова Тома утешили меня, и я осмелился посмотреть на него. Реддл просто полыхал эмоциями, его щёки горели румянцем, брови нахмурились, а взгляд потемнел. – Вот! Вот то, что ты даришь. Ты даришь всего себя, Гарри. Как ты этого не понимаешь?! Не смей больше себя унижать или винить в нашей нищете. Это преодолимо. Но никакие деньги не купят любовь и искренность. Я смотрел на раскрасневшегося Тома и понимал, что он вырос и повзрослел, а я даже этого не заметил. – Ты вырос, Томми. Том вдруг побледнел и схватил меня за плечи. – И ты теперь меня бросишь? У меня от подобного выверта психики отвисла челюсть. – Нет, конечно! Как ты умудрился сделать такие ужасные выводы из такой простой фразы? – Как и ты вдруг решил, что ни на что не годен, когда я сказал, что хочу тебя защищать. Мы иногда говорим на разных языках, хоть слова одни и те же, и это сводит меня с ума... – Даже когда тебе исполнится семнадцать, я не оставлю тебя, если ты сам этого не захочешь. Ты ведь моя семья, и у наших отношений нет срока годности. Том плюхнулся передо мной на колени, взял мои руки в свои. Чуть встряхнул. – Конечно, не оставишь, – вдруг хмыкнул Том, расслабляясь, словно вспомнил что-то. Когда он поцеловал меня в опоясывающий запястье шрам, я тоже вспомнил причину его неожиданного спокойствия. – Ты ведь Магией в этом поклялся. И я вдруг обиделся. Как будто я без магии не могу сдержать слово. Я выдернул руки из горячих ладоней Тома и встал. Снял со своих плеч плащ и накинул его на Реддла. Отвернулся, сцепляя руки. Не хотелось драмы, но я ощущал опустошение и вряд ли бы удержал сейчас лицо. – Я хотел порадовать тебя тем, что буду работать в Хогвартсе, но придётся отказаться. – Почему? И не говори со мной, отвернувшись! Я обернулся и посмотрел на возмущённого Томми. Он искренне не понимал, почему же я готов отказаться от выгодного предложения. – Быть должным Дамблдору после того, что он позволил себе в отношении тебя, неправильно. – Это он должен, Гарри! Он так пытается загладить свою вину. Если только ты не пришёл к нему по личному поводу. – Да с чего ты решил, что он мне интересен в этом плане?! – всплеснул я руками. – Ты молодой мужчина, у тебя есть потребности, – пожал плечами Том. Он так свободно рассуждал о моих потребностях, что мне стало неловко. – Я не животное, а человек. И я могу держать себя в руках, если в этом есть необходимость. И к тому же... – я замялся. Говорить на эту тему было крайне неловко. – Дамблдор совершенно меня не привлекает. Хотя бы потому, что он посмел сделать в отношении тебя. – Дамблдор – содомит! Он предпочитает мужчин! – воскликнул Том, вскакивая. – Ты же сам только что сказал, что в мире магии это не осуждается, – растерялся я, совершенно не понимая, какое отношение имеют предпочтения профессора трансфигурации ко мне. – Я к тому, что когда он приходил в приют и шарил по тебе голодным взглядом – то мне не показалось! – Том, у нас странный разговор, тебе не кажется? Или ты хочешь сказать, что он кинется на меня и изнасилует? – Я хочу сказать, чтоб ты был с ним осторожен и понимал, с кем имеешь дело. – Так я могу принять предложение о работе или нет? – спросил я растерянно. Том совсем меня запутал. – Можешь. Тем более, что Дамблдор лишь дал тебе рекомендацию, а вот предложение тебе в любом случае сделает директор Диппет. Он – достойный человек, и от него ждать подвоха не стоит. – Хорошо... – я запустил пальцы в волосы и слегка дёрнул. Разговор истощил меня морально и эмоционально. – Гарри, обними меня, пожалуйста. Я на миг опешил. Впервые Том просил, а не требовал. Я сделал шаг вперёд и обнял паразита, дыша ему в темноволосую макушку. Кажется, мой ребёнок выучил новый вид манипуляции. – Ты вьёшь из меня верёвки, Том. – Я делаю это любя. – Ну, конечно, это всё оправдывает! – хмыкнул я. – Держись крепче, я аппарирую нас к Хогвартсу! Тебе уже давно пора быть в постели! И ужин ты пропустил. И опять без шапки! Том со скепсисом посмотрел на меня. Игры в мамочку казались нелепыми, учитывая, что мой воспитанник сильнее меня магически, морально и ментально взрослее. От ворот с вепрями, что открылись перед нами автоматически, мы прошли в замок, и Том проводил меня до кабинета директора. У горгульи крепко обнял и умчался в башню Райвенкло – до отбоя оставалось всего полчаса. – Прошу прощения, – обратился я к каменному изваянию, чувствуя себя дураком. – Мне очень надо увидеть директора. Горгулья вдруг ощерилась зубастой пастью и отпрыгнула в сторону, освобождая проход. Диппет, увидевший меня на пороге, шире раскрыл дверь, приглашая войти, и не скрывал эмоций: – Ох, Мерлин, ну и сила у вашего воспитанника. Стихийная аппарация. Это же надо! Рад, что вы не пострадали. Альбус очень переживал, что вас расщепит, и собирался искать, но я отговорил его от этой затеи. Вам явно необходимо было побыть вместе наедине. – Том перенервничал. Он очень ко мне привязан и к тому же очень ответственный. Думал, что меня вызвали потому, что он что-то натворил. – Вашему воспитаннику не о чем беспокоиться – он исключительно талантлив и упорен в достижении целей. А если он будет учиться так же и дальше, его ждёт блестящее будущее. – Надеюсь на это. – Вы принимаете моё предложение или это визит вежливости? – деловито уточнил Армандо, давая понять, что со светскими разговорами покончено. – Принимаю! – улыбнулся я. – Но мне понадобится около недели, чтобы привести все дела в порядок. – Конечно! Есть ли у вас какие-то пожелания относительно ваших покоев? Я замялся. Просить было неудобно, но у меня есть обязательства перед мистером Долишем. Бросать старика на произвол судьбы я не хотел. – Можно мне покои с камином? Я работаю у одного мага крайне преклонных лет, мне бы хотелось иметь возможность навещать его по выходным. – Да, это легко устроить. Думаю, мне не надо вам напоминать, что неформальные отношения с вашим подопечным нельзя подчёркивать? – Нет, не надо. Я уже работал там, где жил и учился Том, и у нас не было такого рода проблем. – Хорошо. Добро пожаловать в нашу большую семью, мистер Реддл. Так я снова оказался в Хогвартсе. И пусть к этому привело чувство вины распоясавшегося Дамблдора, но я был рад снова быть здесь. А в свете того, что я теперь буду видеть Томми каждый день – то просто счастлив! Прямо от директора я камином ушёл в "Дырявый котёл". Оттуда до Долиша две минуты ходу. Уже ночь почти, поэтому все неприятные дела я отложил на завтра.

***

Из Красного креста я уволился без проблем. Ирма, конечно, расстроилась, но была рада, что наша с Томом жизнь налаживается. Миссис Коул напротив оказалась обескуражена и расстроена. – Я думала, Гарри, что вы пробудете с нами хотя бы до семнадцатилетия Тома, – всплеснула натруженными руками распорядительница. – Но хорошему свойственно быстро заканчиваться. Спасибо вам за эти годы самоотверженной службы. Помните, наши двери всегда открыты для вас. – А потом сказала с заминкой: – И вашего воспитанника. За что боялись Тома сверстники, я мог понять: он был слишком взрослым для них, слишком сознательным. Но за что не любили Тома взрослые магглы, я так и не понял. На мой взгляд он – совершенно потрясающий. С мистером Долишем я решил вопрос просто. Собственно, моя работа по выходным в книжном совершенно не мешала работе в Хогвартсе. Летом же я буду работать в магазине на полную ставку. В школе каникулы с середины июня по сентябрь. За мной оставалась наша с Томом комната, в которую мы планировали возвращаться на каникулах. За Мистером Лапкой Арго согласился присмотреть, тем более кот отлично ловил мышей и нашёл с хозяином магазина общий язык. Успокоенный мистер Долиш, которого переполошили мои сборы, на радостях, что всё решилось, выдал мне для Тома "Историю Хогвартса" 1856 года, дорогое издание, выпущенное к тысячелетию основания школы, и сказал, что Том может книгу не возвращать. Это подарок. Я, решив, что раз уж судьба ко мне так явно благоволит, уточнил, не будет ли Арго против, если мы заведём себе с Томом небольшую змейку. Долиш если и удивился такому выбору питомца, то вида не подал. Но согласие дал. Я собирался исполнить мечту Тома летом. Купим с ним террариум, а змейку найдём в ближайшем парке. Обрадованный тем, что всё так хорошо устроилось, я шиканул, купив у Фортескью любимый Томом шоколадный торт, красиво запаковал ловец снов и уже в пятницу вечером прибыл в Хогвартс камином в кабинет директора. Там мне Диппет предоставил для ознакомления и подписания договор, рассчитанный до конца учебного года, выдал аванс. В момент подписания договора в кабинете также присутствовал Дамблдор. Кажется, он кто-то вроде заместителя у Диппета, как у него самого позже была Минерва МакГонагалл. Альбус вызвался лично сопроводить меня до апартаментов. Логично предположив, что замок я не знаю. Естественно, я не стал его разуверять в этом, хоть мне было и неприятно общаться с профессором. Я понимал, что раз мы теперь работаем вместе, это чувство стоит отринуть, но ничего с собой поделать пока не мог. По дороге Дамблдор рассказывал мне про Хогвартс. Я его особенно не слушал, просто наслаждаясь атмосферой старого замка, по которой, оказывается, ужасно соскучился. И поэтому пропустил вопрос. – ... никогда не видел. По паузе я понял, что от меня ждут ответа. – Простите, мистер Дамблдор, я так засмотрелся на замок, что не расслышал вашего последнего вопроса. Не могли бы вы его повторить? – Давайте без церемоний, Гарри. Вы теперь тоже профессор и запросто можете звать меня Альбусом. – Альбус, – покорно произнёс я, хоть это было и неловко. – У нас не такая уж и большая разница в возрасте. Если вам двадцать девять. – Предположительно столько, точно не меньше. – Так вот, я заметил, что у вас удивительно тесная связь с воспитанником. Такая не всегда бывает даже между родными братьями. – Я просто его люблю, он самый близкий для меня человек. Смею надеяться, что я для него – тоже. – О... Больше до моих покоев Альбус не произнёс ни слова, о чём-то глубоко задумавшись. Апартаменты, выделенные мне, оказались просто шикарными! Спальня, гостиная с транспортным камином, санузел и гардеробная. Окна спальни и гостиной выходили на Чёрное озеро и Запретный лес. А ещё личный эльф в услужении. Мне казалось, что я попал в рай. Как же я люблю Хогвартс! А если присовокупить сюда возможность видеть Тома каждый день и право летать на метле когда вздумается, то я был просто счастлив! Почти так же, как когда Том сделал первые шаги, сказал своё первое слово и сотворил первый Люмос. Я познакомился с эльфом, которого звали Тинки, заказал ему чай и сандвичи и некоторое время просто наслаждался тишиной, теплом, уютом и уникальной магией, которой замок был буквально пропитан. Почему-то в детстве я не мог выделить её, ощущал лишь общий фон. Кажется, я понимаю, почему все директора служат замку пожизненно. Отказаться от его брызжущей, игристой, вкусной магии просто невозможно. Подняв раму окна, я поставил на подоконник клетку со скачущим Сычиком и открыл дверцу. Башня, где ночевали совы, была видна из моего окна, если чуть высунуться и посмотреть вправо. Совёнок выпорхнул из клетки и шлёпнулся мне в волосы. Он любил сидеть у меня на макушке и перебирать пряди клювом. Я знал, что совы гнездятся в дуплах, но иногда мне казалось, что мою шевелюру Сычик принимает за гнездо. Накрыв его рукой, я осторожно снял совёнка и выставил его на раскрытой ладони в окно. – Видишь башню, малыш? Там совятня. Если хочешь, можешь ночевать там. Или стучись в это окно. Мы теперь живём тут. Сычик осторожно прихватил мизинец клювом, а после легко скользнул с руки, расправляя крылья и растворяясь в зимней ночи. Чтобы малыш не замёрз, мне приходилось держать форточку приоткрытой и в приюте, и у Долиша. Тут проще. Если меня нет в покоях, Сычик всегда может улететь в совятню, чтобы согреться и перекусить. К тому же там его соплеменники и не будет так скучно, когда я занят. Может, я не прав, и стоило взять с собой также и Мистера Лапку? Ведь жила в замке миссис Норрис, и никто из руководства не возражал. Да и у нашей однокурсницы Миллисенты Булстроуд была чёрная кошка. С другой стороны, коту вторая перемена места жительства за год тяжела. Да и мистеру Долишу будет без него скучно. Старик привык к компании. Вечерами мы иногда вместе пили чай на кухне или обсуждали прессу, до которой Арго был очень охоч. Мистер Лапка на самом деле – отличный собеседник: никогда не спорит, не перебивает и всегда внимательно слушает. Ложась на чистые накрахмаленные простыни, пахнущие лавандой, я счастливо вздохнул. Завтра я увижу Томми. Познакомлюсь с преподавателями. И начнётся новый этап моей жизни. Я не переживал, перемены скорее были волнующими, нежели тревожными, поэтому эту ночь спал крепко, как ребёнок, и снилось мне, что я летаю на метле.

***

В субботу утром, за завтраком, увидев меня за столом преподавателей, Том засиял, как новый галлеон, вызвав недоумение среди своих сокурсников. Всегда холодный и неулыбчивый Реддл слишком странно выглядел. Я смотрел в его сияющее лицо и сам улыбался. Когда директор представил меня в качестве нового преподавателя по полётам, как профессора Гарольда Реддла, сокурсники Тома поняли причину такой перемены его настроения. Септимус, сидящий рядом, хлопнул Тома по плечу и кивнул мне. Я улыбнулся и Уизли. Понимание, что в рамках этого времени и этого замка мне предстоит столкнуться с теми, кто в моём прошлом давно почил или же состарился, только догнало меня. Чуть ранее я был представлен преподавательскому составу в той самой комнате, в которой меня пытал сто лет назад Дамблдор, когда кубок Трёх Волшебников выплюнул записку с моим именем. Оказавшись в печально знакомом помещении, я поймал мощный флэшбек и улыбался как идиот, пытаясь справиться с эмоциями и взять себя в руки. Дамблдор уже перестал меня шокировать своим видом, Слагхорна я помнил по воспоминаниям, а вот профессор Флитвик буквально заставил застыть от изумления. Филиус оказывается был черноволос и носил тонкие усики. А полосатый костюм с золотистым отливом делал из него настоящего денди. Остальных преподавателей в своём времени я не застал. Профессором арифмантики оказался симпатичный молодой мужчина Дилан Браун, травологии – седовласый здоровяк Герберт Берри, по совместительству декан Хаффпаффа, ЗОТИ – подтянутая пожилая женщина с аврорскими замашками Галатея Вилкост, руны – строгая, даже холодная дама Хельга Рагнардоттир, астрономию – улыбчивая индианка Савьяти Шах, УЗМС – Сильванус Кеттлберн, молодой, дерзкий и ещё со всеми своими конечностями. И, о Мерлин, живой Кэтберт Бинс! Голова шла кругом, я пожимал руки, раскланивался и пытался соотнести эти молодые версии с теми, что были в моём прошлом. Выходило с трудом. Поэтому за завтраком я, в несколько очумелом состоянии, рассматривал обращённые ко мне заинтересованные лица учеников и гадал, кто же ещё из моего прошлого тут находится. Ведь в Слизерине сейчас полно тех, кто стал бы Пожирателем Смерти, останься будущее неизменным. Древние, помогите! В конце завтрака в слуховое окно Большого зала влетели совы. Сычик, шлёпнувшийся мне на голову и чирикающий, как воробей, вызвал у моих коллег улыбки. – Удивительная кроха! Я таких раньше не видел! – заметил Флитвик. Он всё время улыбался и подшучивал, очаровав меня в первые же мгновения знакомства, интенсивно пожимая руку и вознося осанну Тому. – Это воробьиный сычик, – заметил Сильванус Кеттлберн. Диппет поджал губы. Как потом выяснится, между директором и профессором УЗМС шла непонятная, но интенсивная вражда, и Сильванус за время службы около шестидесяти двух раз оказывался на грани увольнения. Кажется, между магами были чувства, которые оба отказывались признавать. – Я выбрал самую незаметную сову, так как мы с Томом в тот момент жили среди магглов, – объяснил я и, накрыв Сычика ладонью, забрал в горсть, снимая с волос. – Кажется, он принял ваши волосы за гнездо, – хмыкнул Дилан Браун. Я смутился. – Мои волосы не поддаются ничему, даже стрижке. – Зайдите ко мне, Гарри, я сварю вам шампунь, – улыбнулся Слагхорн. Он с интересом посматривал то на меня, то на следящего за столом преподавателей Тома. – Благодарю! Я раскрыл ладонь, и сычик, чирикнув, сорвался в полёт. – А как такая кроха переносит грузы? – уточнила Хельга. – Уменьшающие вес руны на его коже? – О... – я даже растерялся от такой возможности применения рун. Не зря Гермиона так ими увлекалась. – Н..нет. Я купил специальный кошель. – Пф! Продавец не упустил возможности нагреть руки, – заметила Хельга. – Вот давно я говорю, что руны необходимо изучать всем, а не факультативно! – Миссис Рагнардоттир, мы уже давно обсуждаем этот вопрос. Увы, к вашему предмету надо иметь предрасположенность. Искру, так сказать, – заметил Диппет. Хельга фыркнула. А потом неожиданно подмигнула мне. – Если не боитесь, приходите ко мне с вашей смешной совой. Мы над ним поэкспериментируем. Я сглотнул и кивнул. Не уверен, что готов к такому, но мне было приятно, что коллектив так хорошо меня принял. Поймав горящий взгляд Тома, я улыбнулся воспитаннику, давая понять, что у меня всё хорошо. Да он и сам всё видел. После обеда я прислал Тому с домовиком записку, что жду его вечером после ужина у себя. Ожидая Тома, я разжёг камин, откинулся в кресле и закинул руки за голову. Мерлин, как же хорошо было в замке! Услужливый домовик, вкусная еда, чистая постель. И не болит голова, что мне надо успеть в несколько мест, купить мясо со скидкой, потому что Тому нельзя есть одни каши, а надо ещё и на фрукты денег раздобыть, и снова нужны ботинки, так как из старых он вырос. Нет, ботинки в Хогвартсе не выдавали, но бесплатное жильё и еда давали возможность тратить деньги на одежду и развлечения. Том был только с несколькими экскурсиями в лондонском Тауэре, но никаких зоопарков, ярмарок, музеев, которые дети обязательно должны посетить. Я планировал всё это наверстать летом. А ещё море! Приют вывозили на неуютный северный берег, в рыбацкую деревушку Солтберри, но ведь на юге Британии есть и тёплое побережье! Где нет бурного течения и температура воды приемлемая для купания. Я хотел, чтобы у Тома было нормальное детство! Но пока, к сожалению, несмотря на мои желания, он видел лишь то, как я бьюсь об обстоятельства, как рыба об лёд. Разлив душистый чай, я печально поправил торт и погладил коробку с ловцом снов. Единственное, что удерживало меня от окончательного самоуничижения – это слова Тома, что любовь важнее богатства. Хотелось бы в это верить, но в любовь не сунешь замёрзших ног... Раздался стук в дверь, и я открыл её магией. Как было хорошо не прятать своей силы и сути! Том, замерший на пороге, осмотрелся по-звериному цепко и чутко, а потом шагнул внутрь. Увидев меня перед накрытым столом, расслабился, улыбнулся, как улыбался только мне, и, подойдя, крепко обнял. – Я так хотел это сделать ещё с утра! Ты почему не предупредил? – Закончил все дела раньше, решил сделать сюрприз. – Я не люблю сюрпризов, ты же знаешь, – Том потёрся носом о мой висок, как кот. В словах не было упрёка. – А я люблю тебя, так что тебе не надо ожидать от меня неприятных сюрпризов. – Гарри, иногда мне кажется, что это я старше тебя. Я горько хмыкнул. Мне тоже так казалось последнее время. Том выпустил меня из объятий и втиснулся между мной и подлокотником кресла. – Томми, тут есть и второе кресло. У меня роскошные покои, – заметил я. Но Том обвил меня двумя руками, уткнулся носом в грудь и замер, глубоко размеренно дыша. Я погладил его по спине. – Ты уснул, малыш? – Я хочу надышаться тобой. Соскучился по твоему запаху. – О, и как же я пахну? Мылом и щёлоком? – я до последнего совмещал работу воспитателя с работой прачки. И пусть преимущественно чистил бельё магией, но периодически замачивал простыни на пару часов перед чисткой, что придавало белью свежесть. – Ты пахнешь зелёными яблоками и летним лугом! – невнятно буркнул Том. Я вздохнул. Зеленые сочные яблоки – самые дорогие – были нам недоступны. Я покупал их Тому очень редко. Хотя он любил именно такие: твёрдые, хрустящие, брызжущие соком и с ярко-выраженной кислинкой. – А ты пахнешь шоколадом, вишней и дубом. Я погладил своё чудовище по голове и вновь вздохнул. Неужели наши тяжёлые времена наконец-то закончились? И можно выдохнуть и расправить плечи? И покупать яблоки без оглядки? И не унижаться, собирая монетки, как последний нищий, по коллекторам и выгребным ямам? Не выгадывать, не выкраивать, не экономить? – Том, – потрепал я воспитанника по плечу. – Я купил тебе торт. Съешь хотя бы кусочек. – Обязательно. А можно я останусь у тебя на ночь? – Не знаю. Наверно, мне надо тогда написать записку твоему декану? – Можно просто предупредить старосту. – Хорошо. Записку старосте я передал с эльфом. Мы с Томми долго пили чай и болтали о том, как я увольнялся, о том, что наша комната у Долиша ждёт нас, о том, что летом можно будет попробовать выбраться на море. Я очень хотел, чтобы Том отвлёкся от учёбы и книжек и просто побыл ребёнком. Также я очень подробно рассказал про то, как меня встретили в новом коллективе, о предложениях профессоров Слагхорна и Рагнардоттир. – У профессора Слагхорна нечто вроде клуба. Он так и называется – клуб Слизней. И не только для слизеринцев. Туда приглашены все те, кто хоть чем-то выделяется из толпы. – Тебя туда уже тоже пригласили? – осторожно спросил я. – Нет, я же первокурсник. – Тебя очень хвалят. И директор, и декан, и остальные профессора. – Есть негласное правило, запрещающее первокурсникам вступать в любые клубы. Даже на игру в плюй-камни распространяется. Да и сам я пока туда не стремлюсь. Мало исходных данных. Я погладил своего стратега по голове, понимая, что заложенные природой качества гения, лидера и карьериста мне не изменить. Но можно придать им более правильный вектор движения и окрас. Том станет идеальным политиком, если будет уверен в том, что любим и важен сам по себе, а не потому, что много знает или одарён магией сверх меры. Том отлип от меня и потянулся. Клацнул зубами. – Что в коробке, Гарри? Опять подарок? – Я сделал его своими руками. – О! Том призвал коробочку к себе невербальным Акцио, открыл и замер на некоторое время. После достал ловец снов. Он был сделан из большого круга, оплетённого верёвкой с вывязанными узелками и вплетёнными в рисунок бусинами. И тремя маленькими кружками с таким же рисунком, и пёрышками, подвешенными к каждому кольцу. – Что это? – Ловец снов. Он не позволит кошмарам мучать тебя. – Я чувствую от него магию, но странную, чуждую. Дикую, что ли... – Его придумали северо-американские индейцы. И как его изготовить, я нашёл в книге. Я не использовал никаких заклинаний, просто думал о тебе. Как и рекомендовано в книге. Том молча и сильно обнял меня, а после осторожно убрал ловец в коробку. – Не хочешь его сегодня использовать? – Когда ты рядом, кошмары почти не снятся. А если даже случаются, мне они не страшны. Просыпаясь, я чувствую тебя рядом, и они не имеют значения. Книга, что передал старик Долиш, Тома тоже очень заинтересовала, и я заснул под мерный шелест страниц, ощущая себя абсолютно счастливым.