Не романтичные истории

Если ты еще раз людей хрясь! Я тебя вжик, бабах и бум! Понял? Геральт из Ривии

      Пахло прогорающими дровами, и дымный запах мешался с густым запахом древесины. Где-то за окном наперебой перекликались птицы, и изредка в их нестройное, но достаточно монотонное звучание вклинивался охриплый крик петуха. Сквозь сон это я поняла достаточно точно.       «А, я на даче у родителей…» - подумала я сквозь остатки сна, натягивая одеяло выше. К спине привалился Андрейка, теплый как грелка. Тихое сопение напоминало о котенке, пристроившемся у бока мамы-кошки.       В полудреме я не могла точно сказать, что мне снилось. Вроде как какая-то погоня, вой и рык. Сначала я думала, что за мной охотится какая-то банда мафиози, но, когда оглянулась, обнаружила полицейскую машину с мигалками с «бабой Гневией» за рулем. Правда, сирена почему-то надсадно ворчала точно потревоженный хряк.       И тогда дремота сбежала с меня точно так же, как сдергивают с человека одеяло. Крик свиньи за окном не исчезал, а я точно помнила, что рядом с нашей дачей отродясь никто не держал ни свиней, ни кур, ни даже кроликов. Все наши соседи были точно такими же дачниками, которые приезжали на выходные поесть шашлыков и попариться в бане. Желательно, без копания в грядках.       Так кто, спрашивается, подложил нам свинью?..       Глаза открываться не хотели, веки были точно склеены, но, когда их получилось-таки разлепить, первое, что увидела, была деревянная стена, сложенная из бревен. Совсем не деревянные доски нашей дачи. Местами даже торчала какая-то то ли трава, то ли высушенный мох, который укладывали между бревнами.       Лоб наморщился – и пришло осознание.       «Черт…» - я откинулась на подушку, стараясь не сильно толкать спящего рядом Андрея. Глаза немного пекло, да и дыхание перехватывало. Чуть-чуть.       А ведь пора было уже привыкнуть.       «Вот только не хочется», - и, откинув в сторону колючее одеяло, принялась искать под кроватью свои башмаки. Вернее, башмаки-то были Седриковы.       Уж кому они раньше принадлежали, ему самому или кому из его родных, неизвестно. Эльф просто выудил их из своего сундука и вручил мне на смену сандалиям, которые едва не разваливались после первого же дня пребывания в этом мире.       Башмаки оказались отчего-то в двух разных концах кровати: один у изголовья, а другой – в ногах.       Андрей, хоть и чувствовал мое копошение, лишь сонно что-то пробормотал и вцепился в подушку. Просыпаться рано он не собирался.       Оглядевшись в избе, поняла, что Седрик либо уже встал, либо ещё не ложился. Хоть свет и проникал через небольшое оконце, внутри было темно и как-то сумрачно. Даже разведенный в углу огонь в очаге не помогал от странного холодка в костях. Не спасали и шерстяное платье с туникой, выменянные эльфом на несколько заячьих шкурок.       Выудив из своей сумки записную книжку, которую так и не получилось пустить в ход (даже когда я показала её Седрику, он покачал головой и вернул обратно), я посмотрела на набросанный мною план.       «Самое обидное, пока у меня в наличии лишь цель…» - легко сказать, вернуться в свой мир! А попробуйте-ка это сделать, если верх вашего красноречия это: «Заяц. Варить. Сегодня. Вечер».       Единственное, что я знала в своей ситуации, так это то, что без магов мне не обойтись. Уж неизвестно, что выдернуло меня из моего мира и выплюнуло в этот, но подгадило оно мне жизнь знатно.       … потому что мы с эльфом почти целый вечер потом играли в «Крокодила», где я пыталась ему объяснить, что мне нужна помощь чародея.       - Co chcesz pokazać? – и хотя я тогда понимала лишь некоторые бытовые слова, подспудно я догадывалась, о чем спрашивал мой спаситель.       Втянув воздух как перед прыжком в воду, я принялась за искусство пантомимы.       Пока Седрик сидел и пытался мастерить какую-то то ли ловушку, то ли иное изобретение для охоты, я пыталась ему объяснить, что мне нужно, без слов.       Сначала в ход пошли и загадочные пассы руками, которые только ленты Мёбиуса не выписывали.       Брови на лице Седрика чуть приподнялись. Сам он оторвался от своих железок и молча глядел на импровизированное представление с легким недоумением.       - Muireann?..       «Ладно, может, это не совсем очевидно… - в конце концов, здешние колдуны могли вытворять свои фокусы и с гораздо менее затратной жестикуляцией. – Или помогать себе чем-нибудь».       Например, волшебным жезлом.       На глаза попался половник. Как посох мага он не смотрелся совершенно, но не искать же по дому метлу. Не говоря про то, что сыпать направо и налево (особенно в котелок с кашей) паутиной и жучками не хотелось.       Так что пришлось ограничиться более скромным чародейским арсеналом, и в ход пошло махание половником вместо волшебной палочки.       Эльф не шевелился, лишь с легкой опаской поглядывал на увесистое черпало, когда оно просвистывало мимо его носа.       - Nie musisz tak bardzo się starać…       Интонации в голосе Седрика не внушали надежды, что он меня понял.       Руки почти опустились – вместе с половником, к вящей радости эльфа – и я остро прочувствовала всю горечь творческого кризиса, который уж и не думала испытать здесь, в средневековой глуши, а не за написанием очередной статьи про каких-нибудь червей.       «Вот именно, что не за очередной дурацкой копирайтерской писаниной!» - кулаки сжались, и я решила пойти ва-банк: в конце концов, как чаще всего изображали во всяких сказках злых ведьм? Правильно! За приготовлением очередного пакостного зелья!       К счастью, у мое арендодателя на огне уже стоял очень даже подходящий чан.       Склонившись над ним, я принялась мешать его содержимое поварёшкой. Всё это сопровождалось бормотанием над котлом с подгоравшей кашей, призванной изображать колдовское варево.       Седрик, наблюдавший за моей пантомимой уже с каким-то окаменевшим лицом, продержался ровно до тех пор, пока я не начала помогать себе звуковыми эффектами в духе: «Бах!», «Вжух!» и «Пших!» - тогда мужчина резко встал и спешно вышел из дома, плотно закрыв за собой дверь.       И когда я уже хотела выйти следом, чтобы попытаться – жестами – узнать, что не так, услышала грянувший снаружи хохот эльфа.       … а потом я узнала, что в этом мире слово «маг» звучит точно так же, как и в моем.       Правда, ближе к получению от умозрительного чародея помощи это не делало.       Пришлось признать, пока эта затея и в самом деле гиблая.       «Поэтому пока занимаемся реализацией третьего пункта, - самого доступного, но не менее важного: выучить здешний язык. – И изъясняться на нем хотя бы на бытовом уровне».       Взглянув на этот пункт, обведенный для внушительности дважды, я кивнула самой себе. Потом раскрыла первые страницы с календарем на текущий и следующий год, где зачеркнула ещё одно число. Всего таких крестиков было двадцать два. Пока что.       «Нужно быть терпеливой», - и убрала записную книжку обратно в сумку.       Впереди был ещё один непростой день.       Передергивая плечами, я вышла на крыльцо. Холод усилился. Влажный воздух с реки оседал на волосах и одежде влажностью. А ведь ещё стояло лето…       Со стороны соседнего дома, развешивая на веревке белье, с меня не сводила взгляд одна из соседок. Она только не вытягивала шею, пытаясь рассмотреть, что происходит в нашем огороде.       В свою очередь, я притворялась, будто её не вижу. Совершенно. И ничуть не понимаю причин такого живейшего любопытства.       … а всему виной череда трагических событий, случившихся аккурат пару дней назад.       Всё началось с Сегерима – вернее, с нашего с ним знакомства. Незабываемого для всех сторон, даже тех, кто знакомиться не собирался.       Дело произошло уже поздно вечером (а может уже и ночью – по времени сориентироваться без привычных часов было проблематично), когда Седрик ушел дежурить на вышки возле деревни. Кое-как жестами он объяснил, что ждать его не стоит – вернется только утром.       После чего эльф ушел, а мы с Андреем легли спать. Пробегав весь день с местной детворой, он засыпал моментально.       У меня так не получалось. А вот прокручивать в голове кучу вопросов и мыслей о том, когда же получиться поискать в здешних краях мага, ещё как. Сну это нисколечко не помогало.       Так что я лежала с открытыми глазами, слушая, как в подполье шебуршатся мыши. У них, видимо, тоже по расписанию был не сончас, хотя в комнате ещё теплился смутный свет от тлеющего огня в очаге. А может, они просто уже стали бесстрашными.       В незнакомом и непривычном месте трудно так легко уснуть. То в боку солома колет, то доски кровати при неловком движении скрипят, то постельное белье пахнет чуток затхло.       … и тут кто-то задергал дверную ручку.       Сердце подскочило к горлу. Я замерла. Даже не дышала. Про себя порадовалась, что Седрик за собой дверь запер. Незваных гостей – гостей ли? – мы с Андреем могли не опасаться.       На пороге тихо чертыхнулись. Послышался скрип ступенек и шорох удаляющихся шагов.       С трудом выдохнув, я даже прикрыла от облегчения глаза – и тогда услышала на пороге возню. Непрошенный посетитель планомерно обшаривал место возле крыльца. Я села на кровати. Замерла, вслушиваясь в звуки снаружи.       Все стихло вновь – и в замочной скважине послышалось шуршание ключа.       «Седрик! – мысленно взвыв, метнулась с кровати в поисках хоть какого-то оружия. – Кто тебя черт возьми учил прятать ключ в таком очевидном месте?!»       Замок негромко поскрипывал, запор отъезжал в сторону. А мы с сыном были совсем одни! И сколько бы я ни оглядывалась, в комнате не было ничего, что могло бы стать средством самозащиты.       «Сковороды – и то нет!» - и схватила какую-то железную раму, оставленную нашим не столь надёжным благодетелем.       Раздался негромкий щелчок замка, и дверь со скрипом начала открываться.       Задержав дыхание, я с трудом взмахнула своим импровизированным оружием – и обрушила его на вторженца.       … Сегериму очень повезло.       Он и так на один-то глаз слеп, а хорошая реакция не позволила ему окончательно утратить зрение. И приобрести сотрясение мозга.       Эльф шарахнулся назад, запинаясь пятками за порог. И ухнул бы затылком оземь, не успей уцепиться за дверной косяк. Не хочу думать, сколько заноз он посадил тогда. Но ругался он знатно… не знаю уж, на каком из языков (и как бы не на обоих сразу), но слышала, наверно, вся Биндюга.       На вышках его точно было слышно, потому что вскоре из темноты в лившемся из открытой двери потоке света появился Седрик. Обозрев нашу художественную композицию, он едва не сполз от смеха по стене под недовольное ворчание своего друга. Всё ещё висевшего на дверном косяке.       - Bardzo śmieszne! Prawie straciłem głowę! – шипел наш нежданный гость. Седрик же, подтолкнув его в спину, помог вновь твердо встать на ноги.       - Nie trzeba było robić słodkie oczy do Morili, przecież powiedziałem, że zaraz pójdę na patrol, - хлопнул наш благодетель друга по плечу, пока тот стремительно заливался краской (зрелище, скажу вам, достойное экскурсий в другие миры, тем паче бесплатных). - Ale mój dom jest całkiem bezpieczny!       Железная рама уже оттягивала мне руки. А эльфы все веселились. Вернее, веселился Седрик, только не дергая Сегерима за уши.       Так что, сложив с себя образ бравой валькирии (впрочем, сомневаюсь, что это сходство вообще было заметно), я прислонила свое импровизированное оружие к стене и принялась с интересом оглядывать парочку друзей.       До меня уже дошло, что вновь произошла какая-то оказия. Правда, судя по отмахивающемуся и огрызающемуся тону приятеля Седрика, хороша оказалась не только самопровозглашенная воительница железных рам.       Седрик качал головой и продолжал посмеиваться, пока его друг отряхивался и бурчал что-то в ответ. Иногда мне совсем не казались оправдательные нотки в его голосе.       - Nie gapiłem się na nią! – а все-таки острые кончики ушей у него прямо-таки пламенели. Интересно, о чем таком они говорили? - Zresztą to nie pierwszy raz, kiedy to mówisz, a potem trzeba cię szukać w całej wiosce. Zdecydowałem więc od razu sprawdzić, czy wyszedłeś.       - Mogłeś by zacząć od wież?, - усмехнулся Седрик, уперев руки в бока.       - Ale kto wiedział, że twoja żona tak walczy! - то и дело эльф взмахивал руками, нервно косясь в мою сторону.       «Да, такое приветствие его впечатлило надолго…» - и ведь даже не оправдаешься, что приличные люди по ночам в гости не шастают. Он-то эльф.       Наверное, на этом бы история со временем и забылась (для соседей, которые в ту ночь высыпали на улицу на крики). Мало ли из-за чего шум был, особенно, если потом все спокойно и сам старожил на месте.       Но, как назло, на этом история не закончилась.       После столь бурного на события вечера я на следующее утро походила скорее на вареную морковку: из рук сыпалось решительно всё, за что бы я ни взялась. Крупа сыпалась мимо плошки. Вода лилась на подол платья. Как я ножом пальцы себе не отпилила – до сих пор для меня загадка.       Не говоря про то, что готовка в здешних полуполевых условиях мне поначалу не давалась совершенно.       То овощи недоварятся, то каша подгорит – и если Седрик не то что слова обидного не говорил, он даже не смотрел с удивлением, то вот все окрестные кумушки, таращились на меня с каким-то мрачным подозрением. Очень таким знакомым для меня.       - Ale mówiłam ci, że nie jest prostą kobietą.       - Co ty gadasz! Pomyśl, nawet owsiankę spaliła!       - E, coś ty! Widziałaś jej ręce? A skóra? Mówię ci, że jest szlachetną.       - A po co w ogole nie mówi po wspólnym?       - Więc ona jest z Zerrikanii...       Короткий переброс фраз между дамами закончился тем, что все сидевшие на бревнышке кумушки вновь покосились в мою сторону… не хватало только блокнотика и ручки, где бы записывались все мои косяки.       «Уж по Евгении Ивановне я совсем не скучала!» - как, впрочем, и по её не к ночи помянутому дитятку.       А уж когда соседки наклонялись друг к другу и начинали тихо перешептываться (что не мешало слышать мне все их разговоры), то так и вовсе хотелось огрызнуться, что попробовали бы они тогда сами сварить первое и второе блюдо в мультиварке. Это же так просто!       Честное слово, я честная свободная женщина, которая не стремится второй раз вляпаться в брак (особенно в другом мире).       Но меня не покидало такое чувство, будто у меня за плечами уже и новый супруг, и штук двадцать свекровей!       И каждой из них наш эльф-алкоголик приходится родным сыночкой, которого она сама на ноги подняла и в люди вывела, а тут приперлась подозрительная баба в моем лице – и пришла на всё готовенькое! А сама, сама-то – и каши простой сварить не в состоянии.       Тем не менее я делала успехи, потихоньку приноравливаясь к здешней «технике». И у меня даже суп почти не выкипал.       Но в тот день от обеда у нас остались одни сплошные угольки. А вышло это так. Котелок забулькал. Я потянулась снимать с огня суп, когда заметила краем глаза какое-то мельтешение и перевела взгляд на стол.       На меня, нагло подмигивая, смотрела огромная облезлая крыса, которая разве что не облизывалась.       Завопив что было мочи: «Твою ж мать!» - я швырнула в хвостатую прошмандовку тем, что было под рукой – половником.       Снаряд угодил, правда, в стену: подлая бестия подпрыгнула – явно сказывался опыт – и шмыгнула куда-то вниз, что удвоило мои вопли.       - Да твою ж мать! - и, подхватив юбки, я запрыгнула с ногами на табурет, вовсю осматривая пол в поисках наглой диверсантки.       Наглый интервент благоразумно прятался. Но я не теряла бдительности.       Дверь хлопнула так, что едва не сорвалась с петель. Седрик вбежал взмыленный, стоявшими торчком волосами и с расцарапанной рукой. И не скажешь, что свою беличью жизнь он оставил давно позади. Будто только что из леса.       Держа руку на мече, эльф огляделся по сторонам, выискивая врага.       - Co się stało? – и осторожно зашел внутрь, хотя и бросал на меня удивленные взгляды.       Табуретка, как назло, ещё и шаталась, и мне приходилось балансировать на ней как какой-то циркачке. Спускаться на пол было боязно: вдруг «оно» там всё ещё бегает?       … особенно при мысли, сколько болезней может переносить хотя бы одна такая хвостатая зараза.       К счастью, кое-какие фразы на местном наречии я уже понимала. И даже могла немного изъясняться. В основном назывными предложениями.       Едва не плача, я попыталась объяснить, что здесь крыса, но то ли из-за того, что я захлебывалась словами, то ли просто здешнее слово совсем не похоже на русское, но эльф только сильнее вскидывал брови, пытаясь понять мою пантомиму.       - Крыса! Крыса tutaj! Пи-пи-пи! – почти в лицах изображала я, указывая на стол. – Siedzieć. Tutaj. Пи-пи-пи! Rzut. Czerpak. Ona. Skok. Вниз.       И попыталась рукой показать на место, куда предположительно спрыгнула паразитка – и едва не уткнулась снова в её наглую востроносую мордочку.       Визг повторился.       Метания половника – тоже.       Крыса, как заправский акробат, увернулась от снаряда, который угодил точненько на пальцы Седрика.       Эльф взвыл – и запрыгал на одной ноге. Вполне возможно, что часть сказанного им тогда, была отнюдь не высокой эльфийской речью.       На шум и крики прибежал Андрей и, у самого порога, заметил улепетывавшую со всех лап крысу. Так мало того, он как-то ухитрился схватить её за хвост – она даже его не укусила! До сих пор диву даюсь. То ли сын оказался ловчее, то ли предыдущие прыжки и ужимки вымотали бестию.       - Мама, а что происходит? – спросило мое чудо, держа в вытянутой руке извивавшегося и шипящего грызуна, а у меня от увиденного в голове вертелось только: «Укус. Столбняк. Могила».       - Брось каку!       Лицо сына вытянулось, но крысу он кинул. От души кинул. Через плечо. Так, что девушки из баллады Жуковского любуются и говорят, что так и надо башмачки бросать. Крыса, совершив первый в своей жизни полет, попала аккурат на подол сидевшей неподалеку эльфки, рядом с которой частенько крутился Сегерим. Знали мы это наверняка, потому что вместе с последовавшими женскими визгами раздалась отборная мужская ругань.       Наши соседи вновь высыпали на улицу, во все глаза наблюдая за светопреставлением у нашего дома.       И пока Седрик что-то им объяснял на здешнем наречии, а я оглядывала Андрея на предмет возможных царапин и укусов, до наших носов долетел уже отчетливый и узнаваемый запах горелого…       … так что ничего удивительного, что с тех пор все соседушки следили за мной коршуном. Кто знает, что я спалю потом. Начала с супа - закончу Биндюгой!       Даже такое тривиальное дело как прополка грядок в их глазах выглядело, как минимум, началом великого заговора. Или подкопа под чужой огород для дальнейшей диверсионной деятельности.       «Они-то и на мои попытки поддерживать личный уровень гигиены смотрят как на большую блажь»       А началось всё с моих попыток отмыть Андрея, уже вовсю возившегося с местной детворой. Кончалось это, в лучших традициях детских игр, счастливой рожей чада – и ужасом родительницы в моем лице при виде вымазанного в грязи ребенка, больше похожего на поросенка.       И ни стиральных машинок, ни центрального водопровода, ни нормального порошка с мылом.       И я начинала понимать, почему в более ранние времена основная воспитательная метода включала в себя «надрать уши», а не «нравоучительные беседы».       Каждый вечер заканчивался для нас одинаково: я пыталась отмыть сына – сын пытался этого избежать.       Ещё бы!       Мыться просто так, в тазу, было холодно, а каждый вечер в баню не походишь. Тем более что с последними в Биндюге было негусто.       Пока мы с сыном препирались и чуть ли ни дрались, Седрик, сидевший тут же, раскуривал трубку и посмеивался, глядя на нас.       В итоге обливались водой и я, и Андрей, а наше сражение заканчивалось ничьей.       Так потихоньку и тянулись наши дни в Биндюге под строгими взглядами соседок, то и дело шептавшихся за нашими спинами.       - А я говорила тебе!.. – протянула одна из непрошенных «свекровей», наклоняясь к соседке.       И хотя и тон, и слова не сулили в мой адрес комплиментов, я не могла не улыбнуться тайком, стоя затылком к своим соглядатаям. Кое-что из их слов мне становилось понятным. И это, вопреки всему, внушало мне некоторую надежду, что скоро всё изменится к лучшему. ***       На несколько мгновений Нитраля охватил холод. Холод, который не спутаешь ни с каким другим: он проскользнул по порталу, построенному чародеем – и по бедра провалился в болотную жижу.       - D'yaebl! – какими бы хорошими ни были обувщики народа Ольх, вода тут же просочилась в сапоги. Эльф передернулся от омерзения и дискомфорта.       Как он и предчувствовал, затея Аэхона ничем хорошим для него не обернется.       Со всех сторон его обступали болота и леса. Лес, судя по высоким старым деревьям, находился далеко от человеческого жилья. Иначе бы они давно пошли на дрова, строительные леса, заборы и частоколы.       Но лучше от этого настроение Всадника не становилось.       «Идти туда, неизвестно куда, и искать то, неизвестно что, - продолжал мысленно жаловаться эльф, вслух выражаясь куда красочнее. – Чертовы Знающие с их чертовыми секретами!»       И покосился на небольшой амулет, выданный чародеем перед отправкой в неизвестность. Больше всего это походило на вплавленное в серебро стекло – ни одному ювелиру не придет в голову шлифовать алмаз в виде кабошона – но по заверениям мага, это был самый что ни есть настоящий бриллиант, настроенный таким образом, что при нахождении рядом с нужным объектом он засветится – и чем ближе будет предмет, тем ярче будет свет.       - А что хотя бы за предмет? – хмурил брови Всадник, покачивая волшебную безделицу на цепочке. – Ну, чтобы я хотя бы примерно знал, что искать.       - Ах, если бы я сам знал!.. – картинно всплеснул руками Аэхон, и Нитраль сразу понял: врёт. – Мне остается положиться на твою удачу.       - И как же ты до этого осуществлял поиски, если сам не знаешь, что ищешь?       - С помощью магической проекции, конечно. Эффект, конечно, не такой сильный, как при личном присутствии, но лучше, чем совсем ничего.       - Напомни-ка, почему я согласился?..       - Из исключительной благодарности к моей безвозмездной помощи Красным Всадникам и тебе в частности.       «И ведь даже не поспоришь…» - Нитраль вздохнул, начиная медленно продвигаться в сторону берега. Предположительно сухого.       Все в Тир на Лиа знали, что Аэхон, в отличие от Карантира, да и их учителя тоже, был заправским отшельником. Заперся в небольшой башне на окраинах – и там так и сидел безвылазно. Если бы не Нитраль, кто знает, не заросла бы тропа к одинокому обиталищу Знающего?       Но то, что именно из-за Нитраля поручения Эредина сыпались на Аэхона как из пресловутого рога изобилия, тоже факт. Факт, который Знающий частенько припоминал Всаднику при удобном или не очень случае.       - А ведь я скромный ученый, жаждущий лишь уединения вместе со своей лабораторией!       И вот пришел час расплаты, и эльф, ругаясь сквозь зубы, добрел до берега, не такого сухого, как ему виделось изначально, но теперь он проваливался только по щиколотку.       Где-то вдалеке что-то орало и повизгивало, и под эти крики Всадник пытался счистить грязь с сапог и штанов.       … почему-то существовала куча заклинаний, способных стереть с лица земли твоего противника, но не зловонную болотную жижу.       Амулет покачивался на цепочке перед носом эльфа и даже не думал не то что светиться, а хотя бы мерцать.       - Зараза! – а вокруг начинало кружить комарье, не видя большой разницы между кровью людей и эльфов.       Нитраль зашипел – и поспешил по топкому берегу куда-нибудь, лишь бы не дать насекомым сожрать себя заживо.       Да, карта Аэхона была подробной, гораздо подробнее многих… но даже она не учитывала всех нюансов проклятых топей! Например, заболоченной долины, через которую тянулся один из притоков здешней реки, и куда выбросило Нитраля порталом чародея.       «И что вообще затеял этот горе-ученый? - размышлял эльф, вслух ругаясь на комаров и прочих гнусов. Одна из мошек умудрилась-таки забраться под шлем, и теперь Всадник героически превозмогал. – Ведь совсем не Ласточку ищет!»       При упоминании бывшей невесты своего учителя, а также её потомков, Аэхон плевался и кривился (и, пожалуй, только в этом сходился мнением с Карантиром). Если бы не скоропостижная смерть Ауберона Муиркетаха, Знающий и не подумал бы помогать Эредину. Он-то и сейчас особенно сильно не участвовал в поисках Зираэль, не забывая напоминать, что у новоиспеченного короля есть такой чудесный и талантливый навигатор.       Так что чародей начал какую-то свою собственную игру, которую Нитраль понять был не в состоянии. По крайней мере, пока.       «А для начала, попробуем-ка найти это загадочное «нечто», которое так жаждет Аэхон», - и, сняв амулет с шеи, обмотал цепочкой запястье. Теперь, придерживая прозрачный кабошон, Всадник принялся медленно водить ладонью из стороны в сторону, пристально вглядываясь в камень.       Конечно, не было никакой гарантии, что чародей с самого начала отправил его к нужному месту. Нитраль хорошо помнил теснящиеся на карте мага крестики, и не обольщался, что с первого же раза отыщет загадочный заказ Знающего.       Камень оставался всё таким же прозрачным как стекло, и лишь когда эльф повернулся в южном направлении, на долю секунды, если не меньше, амулет изнутри будто бы… помутнел?       Всадник прищурился, поднеся алмаз ближе к глазам.       Да нет, вроде бы ничего не изменилось. Пустое.       «Или нет?..» - когда он вновь вытянул руку, сердцевина камня чуть просветлела… или это блик попавшего внутрь солнца?       Нитраль нахмурился и почти решил пойти в этом направлении, как позади него послышалось бульканье – и шум взметнувшейся вверх воды.       Эльф обернулся – и выругался.       Позади него из глубин болота вынырнула тварь – помесь осьминога с ракообразным, только размером с амбар, с огромной пастью, полной несколькими рядами зубов. И эта страхолюдина метнуло в его сторону многочисленные щупальца, угрожающе вопя и рыча.       Чертыхнувшись, Всадник воздвиг ледяной барьер. Конечности монстра ударили по нему – и лед от первого же удара затрещал.       - D'yaebl! – и, когда существо занесло щупальце для нового удара, метнул в него несколько ледяных копий.       Раздался рев, и удар пришелся не по Нитралю, а скале рядом с ним.       Под сыплющееся на него каменное крошево, эльф крутанул запястьями обеих рук, на скорую руку выплетая портал обратно. Благо, Аэхон оставил ему координаты и общий рисунок.       … и успел прыгнуть в огненный провал, едва-едва разминувшись с плевком яда, посланным тварью.       На пол лаборатории Знающего эльф не приземлился, а упал, едва не сбив стол. Склянки и реторты закачались, но так и не упали.       Наблюдавший за появлением Всадника хозяин апартаментов выгнул брови, а потом – что удивительно – без лишних слов налил из кувшина вина в кубок и протянул его горе-добытчику.       - Кажется, вылазка прошла гораздо оживленнее, чем я ожидал.       Нитраль сделал большой глоток. Помолчал, старательно заталкивая назад свое бесценное мнение о чужемирной флоре и фауне, а также географии. Выждав с минуту, он заговорил.       - Меня вышвырнуло в какие-то болота, и там, судя по всему, обитает очень голодное зверье, которое меня почти сразу попробовало сожрать. Мне эта идея не понравилась.       - А амулет? Что с амулетом?       - Вот он, не трясись, - Всадник стащил с запястья цепочку, показывая целый и даже не оцарапанный камень. – Что с ним сделается? Не буду же я им колотить всякую погань по башке.       Аэхон шумно выдохнул через зубы, закатив глаза. А Нитраль в свою очередь про себя хмыкнул: ох, мутит что-то подозрительное чародей, ох, мутит!..       - Надеюсь, ты успел хоть чуть-чуть просканировать местность? Была ли реакция у камня?       - Дай-ка подумать… - и в самом деле, был ли хоть какой-то отклик у артефакта? Пожалуй, что и нет. Чародей ведь говорил о бурной реакции, такой, какая будет заметна сразу.       «Да и был-то это, определенно, всего лишь отблеск солнца», - и покачал головой.       Эльфский Знающий выругался, вновь возвращаясь к карте. Сноровисто – и привычно – обмакнул перо в чернила и решительно зачеркнул ещё один знак вопроса, находившийся в районе широкой реки, тянувшейся от морского побережья до самых гор в правой части пергамента.       «Надо будет доложить об этом Эредину…» - но не сейчас, пока у Всадника были лишь пустословные подозрения, которые сводились к простой фразе: «Он очень подозрительно себя ведет!».       А пока… пока Нитраль последит за Знающим.