Не романтичные истории

Это знак, чтоб ты оставил дом мой, птица или дьявол! — Я, вскочив, воскликнул: — С бурей уносись в ночной простор, Не оставив здесь, однако, черного пера, как знака Лжи, что ты принес из мрака! С бюста траурный убор Скинь и клюв твой вынь из сердца! Прочь лети в ночной простор!» Каркнул Ворон: «Nevermore!» Эдгар Алан По – «Ворон» (пер. М.А. Зенкевича)

      Когда ручка в ежедневнике выписала приблизительно сто шестой крестик (я немного сбивалась со счета), меня начало потряхивать. От нервов. Захлопнув книжицу, я убрала её обратно, подальше в сумку.       Лунатизм Андрея стал неприятной неожиданностью, которая спутала все карты.       По сути, в этом не было ничего серьезного. У моего отца в детстве тоже случались эпизоды хождения во сне. Он даже как-то таким образом включил граммофон посреди ночи, перебудив всю родню, а сам, так и не проснувшись, ушел спать дальше.       Но здесь, в этом мире?..       Подперев лоб рукой, я почти беззвучно простонала сквозь зубы.       «Мать вашу, я же не кобыла, чтобы вывозить весь колхоз!» - и, потерев виски, распрямилась.       Укутанный в одеяла Андрей с тоской смотрел на меня с кровати. Нос и щеки у него были красными, и он почти всё время гундосил в нос:       - Бам, у беня голло болит…       - А ну-ка убери руки под одеяло, ещё сильнее застудишься, - подсела к нему, потрогала лоб. Всё ещё горячий. Чтоб вас. – Открой рот. Шире-шире… язык наружу. Не поднимай, мне нужно посмотреть.       Повернула голову сына так, чтобы лучше ловить свет от очага, но быстро поняла, что это бесполезно. Темно. Все равно темно. Чертыхнувшись, пошла за свечным огарком, который мы с Седриком использовали в крайних случаях.       - Так, давай ещё раз.       - Бам…       - Давай-давай, не упрямься. Не я нагуляла себе ночью простуду, - ситуация не сильно изменилась: горло только не пламенело алым, но гнойничков видно не было. Лимфоузлы нормальные, не увеличенные. - Ты отвар пьешь?       - Он голький и белзский…       - Вот и простуде он не понравится, - принялась уговаривать ребенка, подталкивая кружку с питьем. – Будешь пить чаще, она и уйдет.       И, кривясь и морщась, Андрей сделал несколько глотков под моим строгим взглядом. А я про себя вздыхала: после той ночи, когда Седрик завернул Андрея с вышек, со сном у меня начались очень сложные отношения.       Если раньше, когда эльф поднимался посреди ночи, чтобы подбросить дров в огонь, я даже ухом не вела, то теперь подскакивала – и шарила рукой по одеялу, проверяя сына. В итоге и без того не сильно крепко спящий из-за горла и заложенного носа ребенок просыпался, и ночь можно было считать потерянной.       - Я, конечно, называю тебя доходягой, - встретила меня после одной из таких ночей Анешка, - но это же не повод ею в самом деле становиться!       - А у меня, что, право выбора есть? Не знала… - пробормотала в ответ, почти не разлепляя век. В себя привел болезненный щелбан по лбу.       - Проснулась? Чудненько, - хмыкнула наставница. – А теперь слушай меня внимательно: топай домой и занимайся ребенком.       - А? Ты меня отпускаешь?       - Вот мне интересно, в твоих глазах я, что, нильфгаардский рабовладелец? Или ведьма, заключившая с тобой сделку на крови?       - Сердечный и самый добрый наставник, - а потом, чуть подумав, решила спросить у травницы, как у единственного человека, хоть что-то смыслящего здесь в медицине. – Анешка, скажи, а нет ли какого народного способа, чтобы…       Мне пришлось взять паузу, чтобы поискать подходящие слова. К сожалению, как на здешнем языке будет звучать «лунатизм» или «сомнамбула», я не знала. Пожевав губу, сформулировала мысль иначе.       - Ты не знаешь, как сделать так, чтобы ребенок не ходил во сне?       - Во сне? – удивилась травница. – Не просыпаясь?       Кивнула в ответ. Знахарка, что было ожидаемо, нахмурилась, сжала пальцами подбородок.       - Скажи, доходяга, - медленно и как-то слишком спокойно поинтересовалась у меня травница, бросив взгляд исподлобья, — это единственное, что он делает?       - Что ты имеешь в виду? – насторожилась, хотя и сама не понимала отчего. А моя наставница подступила ближе ко мне и понизила голос почти до шепота.       - Всякое. Что-нибудь вроде странного вещания. Неправильного голоса…       Ещё до того, как она закончила, я резко помотала головой.       - Ты же не будешь мне сейчас утверждать, что он одержим… черт, как это… демонами?!       Грубая ладонь травницы сама прикрыла мне рот. Женщина зашипела, чтобы я не поднимала голоса. Оглянулась на дверь, прислушалась. Но, не услышав ничего подозрительного, знахарка выдохнула и вновь продолжила, не отнимая руки.       - Во-первых, не думаю, что это одержимость, - как-то слишком спокойно и серьезно начала она. – Не спорю, фактория место паршивое, но, если бы здесь появился какой-то дух… что ж, я не специалист по таким вопросам, но, думаю, мы бы об этом сразу узнали.       - А как же лечебница? – да, про неё здесь тоже любили почесать языками что взрослые, что дети, рассказывая истории, от которых вставали волосы на загривке. И не потому, что они были такими уж изощренно-страшными. Нет. Они просто были настоящими. – Та, с призраками.       - А тут, что, другая есть? – фыркнула Анешка, убирая ладонь от моего лица. – Не, она слишком далеко, да ещё и глубоко в лесу.       - А что во-вторых? – чуть успокоившись, поинтересовалась у неё. Травница скривилась, покачала головой.       - Скажи, у тебя в родне были маги?       - Что? – у меня глаза сами собой распахнулись: это ещё что за дичь такая? – Нет, конечно!       - А у отца ребенка?       - Его матушка, конечно, та ещё ведьма, - буркнула я себе под нос, с неудовольствием вспоминая бывшую свекровь, - но это относится скорее к её характеру.       - Никаких чародеев? – продолжала настаивать травница, а нехорошее предчувствие, только-только ослабшее, вновь стало набирать силы.       - Совершенно никаких! - что поделать? В нашем мире это скорее вымерший вид. Если вообще когда-либо существовавший. – К чему эти расспросы, Анешка?       - Есть у меня насчет этого снохождения одно подозрение, и оно, поверь, мне совсем не нравится.       - Не томи уже! Что за подозрение?       - Ты слышала что-нибудь про Истоков?       - А? Какие ещё источники? Причем здесь все эти ручейки и прочее?       - Да нет же! Не источники, не истоки, а Истоки! – не заметив на моем лице и тени понимания, она торопливо продолжила. – Дети, у которых есть магические способности, но сами они их контролировать не могут.       - Это что еще за глупости…       - Подожди, не перебивай меня, - Анешка ухватила меня за руку, удерживая на месте, точно боялась, что я сейчас убегу. – Обычно такие дети ничем не отличаются от своих ровесников, но иногда… иногда они впадают во что-то вроде транса, когда они себя не контролируют, а скорее воспринимают какой-то магический сигнал извне.       - Да как такое может быть? Андрей нормальный ребенок! А что до хождения во сне, мой папа в детстве тоже ходил, а потом вырос – и все прекратилось. И не было ничего… волшебного. Уверена, у Андрея тоже самое. Ничего такого.       - Марин, - я вздрогнула, как и всегда, когда травница называла меня по имени, - ты помнишь, что случилось, когда твой сын выскользнул в прошлый раз в лес? Помнишь, что он тогда сказал?       - «Это не я»… - чуть заплетающимся языком произнесла вслед за своим воспоминанием, а потом с силой провела по лицу руками. – Час от часу не легче… а это не может быть обычная детская отговорка?       - Этого хотелось бы и мне. Поэтому и спрашиваю, было ли во время этого его снохождения что-то странное? Будто ребенок говорит не своим голосом? Или даже просто говорил что-то странное, такое, о чем знать не может?       Крепко задумавшись, покачала головой.       - Не знаю, его нашел Седрик, но ничего такого он не упоминал.       - Всё равно, понаблюдай за Андреем пару дней. Если снова будет повтор снохождения, посмотришь заодно, есть ли что-то из того, о чем я упоминала.       - И что, если будет?.. – не могла не спросить её о худшем варианте сценария. Но травница пожала плечами.       - Не знаю, Марин, - честно ответила Анешка, вручив мне связку трав для простуженного сына. – Истоки вещь такая… сами себе не указ. Свои способности использовать не могут, а обнаружить их, пока они себя не проявят, даже маг не сможет.       - Основную мысль я поняла, - хотя виски начинало сдавливать от попыток осмысления слов знахарки. – Но я всё ещё не понимаю, что такого особенного в этих Истоках кроме того, что они не могут использовать свою силу сами…       - Транс, - точно профессор на лекции повторила травница. – Транс, во время которого он себя не контролирует. Совершенно. Случиться это может в любой момент, а его последствия… что ж, бывают разные. Но чаще всего катастрофические.       - Насколько… катастрофические?       - Спаленный сарай будет большой удачей, доходяга, - невесело усмехнулась женщина. – Да и сам ребенок рискует. Подобные «вспышки» для организма большая нагрузка. Есть риск, что мозг не выдержит.       От её последних слов у меня судорожно сдавило горло, и не сразу, далеко не сразу, получилось задать следующий вопрос. Возможно, наиболее пугающий.       - В чем именно это может проявиться?       Наставница тяжело вздохнула, уперев руки в бока. Опустила голову, явно не зная, с чего начать этот неожиданный экскурс в тему. Тем более что говорили мы не о гипотетическом биндюжнике, свалившемся по пьяни со сходней.       - Может быть ступор с полным отстранением от окружающего мира. Может быть просто молчание. Может быть… может быть и обратное. Перевозбуждение. Неадекватное поведение. Агрессия. Самоповреждения.       Перед глазами у меня чуть потемнело, а руки похолодели. Практически наощупь нашла лоб и приложила пальцы к пульсирующей точке между бровями. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы не грохнуться в обморок.       Анешка без лишних вопросов протянула мне кружку с травяным сбором. Сказать по правде, толком не разобрала даже его вкус. Выпила залпом. Шуметь в ушах перестало.       - Но прежде, чем делать поспешные выводы, - пальцы женщины крепко сжали мое плечо. – Нужно всё проверить. Поняла? Не паниковать раньше времени.       - А что если все-таки…       - Будем думать вместе, - твердо сказала знахарка. – А пока – иди, лечи ребенка. И не бойся. Ты не одинока.       Улыбка у меня вышла вымученная.       Никто не мог сказать, когда может случиться следующий подобный приступ «лунатизма». Любая ночь могла стать той самой. А ведь я до этого наивно думала, что самая моя большая забота – это лес поблизости, куда Андрея манило магнитом.       Когда я вернулась от Анешки и принялась за приготовление отваров и настоев, нет-нет, но поглядывала на лежащего в постели сына. В голове снова и снова прокручивались слова наставницы об Истоках. О том, что с ними может произойти из-за неконтролируемой энергии.       «Нет-нет, такого точно не может быть, - сделав глубокий вдох, принялась в ступке молоть мяту. – Какая курам на смех магия?»       Да, мы переместились в другой мир. Совершенно другой мир, где магия – это не сказочки для детей. Но мы-то с сыном остались прежними!       Вновь оглянулась на ребенка, дремавшего в постели. Под ложечкой засосало.       «Но рисковать не стоит, - и, как и сказала знахарка, сначала нужно понаблюдать за ситуацией, а потом делать выводы. Не наоборот. – И не паниковать раньше времени, черт подери!»       И с силой ущипнула себя за руку, так, чтоб проступили слезы, а вместо страха осталась злость. Голова лучше соображать будет.       Поэтому вечером, когда Седрик вернулся с вышек, на которых дежурил сегодня днем, я отозвала его в сторону, чтобы поговорить о том, что мне рассказала Анешка: про снохождение сына – и те самые возможные признаки ребенка-Истока.       К моему облегчению, эльф выслушал меня серьезно, и перспектива «живой бомбы» его не напугала (чего я, скажу честно, несколько опасалась). Похлопав меня по плечам, он серьезно кивнул.       - Не переживай, Muireann, он не останется без присмотра. Сплю я чутко, если встанет ночью, замечу.       - Это если ты дома, - тихо проворчала я, до сих пор с содроганием вспоминая ту ночь, когда проснулась с бухающим сердцем, сама толком не понимая, отчего именно – а потом явственно ощутила холодные простыни рядом с собой. Когда подняла голову, то увидела, что ни Седрика, ни Андрея в комнате нет. Если бы не кошмар, который толком-то и не отпечатался в памяти, решила бы, что сын пошел в туалет. Но в ту ночь…       Передернулась, обхватив себя за плечи. Седрик, чуть приподняв уголки губ, приобнял меня за плечи.       - Зимой сильно не поохотишься, так что я никуда не уйду. По крайней мере, надолго. Да и на дверь будем теперь не просто накидывать щеколду. Раз уж он её так легко смог открыть один раз.       Вздрогнула, но в теплых объятиях быстро успокоилась. Положила голову на чужое плечо. Большая ладонь уже привычно легла мне на затылок, а Седрик негромко принялся что-то говорить на Старшей Речи. Смысла я не понимала, улавливала лишь интонации: спокойные и нежные, похожие на речитатив.       «Не знала бы, что он не маг, решила, что читает какое-то заклинание», - и несмотря на все предыдущие треволнения, негромко рассмеялась собственным мыслям.       Анешка, как всегда, оказалась права: я была не одна.       Вечером Седрик впервые за долгое время закрыл дверь на ключ, который тут же убрал на балку, куда бы ребенок, даже захоти, не смог дотянуться. Чего уж ребенок: даже мне, чтобы достать ключ, пришлось бы встать на стол.       Андрей, пивший вечернюю порцию лекарственного отвара, смотрел на нас как на чудиков.       - Мам, Седрик, а зачем вы дверь заперли? – мы с эльфом переглянулись. Рассказывать мальчику, что переживаем из-за его лунатизма, мне не хотелось. По ряду причин. Не хотелось такими откровениями напугать сына. Да и, кто знает, не решит ли находчивый, но не понимающий всей серьезности ситуации ребенок, что это хорошая отмазка от всего, что он задумает?..       - Уже почти зима, - пришел на помощь Седрик. – По дому и так сквозняки гуляют. С закрытой дверью всё же теплее. Меньше ветром шатает.       - А как ночью тогда ходить пи-пи? – с огромными глазами спросил Андрей. – Или, что, нужно до утра терпеть?       Едва удержавшись от смешка – того самого, типично взрослого в сторону очевидной детской глупости, - я подошла к сыну и подоткнула одеяло ему под ноги.       - Зачем сразу терпеть? Разбуди меня или Седрика, мы откроем дверь и проводим тебя.       - У-у, - протянул ребенок, гримасничая точно обезьянка, - так только совсем маленьких водят!       … не стала напоминать про то, что первые несколько недель именно так по ночам я доводила слабо ориентирующегося в темноте сына до заветной будочки с сердечком (от которой во всех смыслах веяло ностальгией, да и не только ей, будем честны). А потом ещё сторожила его с запаленной веточкой.       - О, значит, больше ты не боишься по потемкам провалиться в дырку в поле?       Сын надулся, зарылся глубже в одеяло.       - Не боюсь.       - И то, что доски сломаются под тобой, тоже?       - Не боюсь! Я уже большой! Я ничего не боюсь! – но, чуть подумав, прикрыл уши одеялом. – Ну, кроме Йорвета. Но я скоро стану совсем большим. И тогда и его бояться не буду!       «Ладно, зайдем с другого края», - и, присев рядом, положила ладонь Андрею на лоб. Горяченький, но не так, как утром. Да и сын уже не говорил так сильно в нос. Это немного приободрило. И с улыбкой потрепала сына по волосам.       - Ох, а я и не знала, что ты у нас уже такой большой и смелый! – и, оглянувшись на Седрика, подмигнула ему. – А вот я, скажу тебе по секрету, сына, боюсь!       - Боишься? – м-да, выражение лица у ребенка было таким, будто его пытались обмануть любительским спектаклем. – Ты?! Ты даже бабу Гневию не боялась! А уж как она ругалась! Даже мне становилось страшно!       - То баба Гневия, - усмехнулась я: вот уж точно, свекровь бояться – замуж не ходить. – А то дыра в полу! Такая темная и глубокая! Ах, а что, если я оступлюсь и упаду? Вдруг я провалюсь?!       - Не-е, не провалишься! – захихикал Андрей, чуть высовывая мордашку наружу. – Ты в неё не пролезешь!       - А что, если провалится пол?! – я с нарочитым испугом обхватила лицо руками. – И никто не узнает, что со мной случилось?!       - Тогда… тогда я буду ходить с тобой! – выпростал кулачок из-под одеяла и стукнул себя по груди. – Вот увидишь, если с тобой что-нибудь случится, я тут же побегу за Седриком!       - Договорились, - и протянула оттопыренный мизинец. – Ну? Обещание?       - Обещание! – кивнул Андрей, обхватив мой палец своим. – Чтоб мне Йорвета увидеть, если его нарушу!       - Так, давай-ка лучше что-нибудь более традиционное… - а то неровен час накликать. Этот черт в отличие от черта метафорического живет слишком уж близко. – Чтоб мне земли наесться?       - Не, это не так страшно, - с опытным видом поведал сын. – По вкусу странновато, но…       - Андрей.       - Ой…       Впрочем, и после выяснения, что ещё из неположенного и когда умудрился съесть этот неугомонный ребенок, мы долго не колобродили. Сказывались и сегодняшние переживания, и общая усталость. И, как я уже говорила, дверь для общего спокойствия мы с Седриком решили запирать на ключ.       Предосторожность оказалась не лишней.       Первые несколько ночей ничего необычного не происходило. Разве что сын расталкивал меня, чтобы «помочь мне сходить к вожделенной будочке». Вопрос о том, кому на самом деле нужен был этот ночной поход, я оставляла за скобками.       Мне уже даже начало казаться, что это я развожу панику на пустом месте: смотрю на пляшущие по стенам пещеры жутковатые фигуры и не понимаю, что это всего лишь тени от чьих-то сложенных рук.       Но спустя неделю я проснулась и, не ощутив привалившегося к боку теплого свертка, резко села. Не было Андрея и на оставшейся части кровати. Зато он обнаружился возле двери. С щеколдой он уже справился и теперь вовсю тянул ручку, которая, к счастью, не поддавалась из-за замка.       … ох, ещё долго меня эта сцена преследовала в кошмарах. Вместе со скрипом открывающихся петель.       Но в тот момент, когда Андрей пытался выбраться наружу, я соображала на удивление трезво. Почти расчетливо.       «Анешка говорила про признаки Истока», - и я, стараясь не сильно привлекать внимания, подобралась к краю постели и спустила ноги на пол. По доскам ощутимо тянуло холодком.       Сын же этого будто и не замечал: стоял босиком у самого порога и толкал дверь. Та не поддавалась. А он все нажимал и нажимал на ручку, точно от этого зависела его жизнь.       Наблюдая за ним, сцепила зубы.       «Терпи, доходяга, терпи…» - нужно понять, простой ли это сомнамбулизм или слова Анешки имеют под собой зерно истины.       Наконец Андрей отступил от двери. Наклонил голову по-птичьи набок, а затем медленно развернулся – и посмотрел ровно в то место, куда Седрик убрал ключ.       «Это нормально? - то, что сомнамбулы могут совершать сложные действия, не было для меня секретом. История моего папы хороший пример. Но…насколько осмысленно вел себя мой ребенок сейчас? – Он точно всё ещё спит?»       Но вёл мальчик себя не так, как обычно. Он ходил бы вокруг места под балкой, пытался бы подтащить табурет. Может, даже два, составленных один на другом.       Но сын стоял и смотрел, точно пытаясь просверлить балку насквозь.       У меня в животе начало крутить, а ладонь взмокли. Хотелось одернуть Андрея, растормошить и разбудить его, чтобы он перестал вести себя так странно.       «Нужно ждать, нужно убедиться», - что как бы жутко это всё ни выглядело, это обычное снохождение, лунатизм.       Затаив дыхание, наблюдала за сыном, про себя решив, что вмешаюсь только тогда, когда Андрей начнет творить что-то реально опасное. Шутки про спаленную хату теперь мне переставали казаться такими уж шутками.       Ребенок стоял и смотрел, а я, затаив дыхание, наблюдала за ним, боясь лишний раз пошевелиться. Что он будет делать дальше?       Маленькая ручка поднялась, будто собиралась ухватить что-то в воздухе. Сквозняк по полу пополз ещё ощутимей. А может, мне так только казалось. Нервы ни к черту.       «Подойду ближе, на всякий случай…» - если он попробует забраться, лучше его подстраховать.       Не стала даже обуваться. Времени не было. Да и шумели ботинки изрядно. Гудо не пожалел гвоздиков, чтобы подошва не сдала свои позиции при первой же луже. Хотя вид у них всё равно оставался таким, будто они развалятся через два шага.       Всё это промелькнуло в мыслях – и отошло на второй план. Тихонько соскользнув с постели, я крадучись двинулась в сторону сына. То и дело посматривая вниз, чтобы ничего не задеть, я вновь и вновь поднимала глаза на ребенка, боясь выпустить его из поля зрения.       Что-то было неправильно. Совершенно неправильно.       Пальчики сына пошевелились в воздухе, будто скребя по невидимой стене – и у меня по спине пробежал холодок, когда откуда-то сверху, с балки, послышался ответный шорох.       Что это черт возьми?..       - Андрей! – окрик вырвался сам собой, и ребенок, вздрогнув, развернулся лицом ко мне. Заморгал, а потом широко распахнул глаза.       - Ой, мама… а что ты не спишь? – он удивлено вскинул голову, и я бы даже усомнилась в том, что он вообще встал, если бы… если бы мне на долю секунды не показалось что-то странное. Как отблеск или отсвет в его глазах. Показалось? Или нет?       Обернулась в сторону Седрика. Тот тоже проснулся – как и говорил, эльф спал чутко – и встретившись с ним взглядами, увидела, что он тоже обеспокоен не на шутку тем, что здесь происходило.       - Сына, иди-ка сюда, не стой босиком на полу, у тебя и так горло с соплями не проходят, - и лишь когда прохладная, слишком прохладная рука ребенка оказалась в моей собственной, меня немного отпустило. – Сдается мне, у тебя и нижние лапки такие же ледяные…       В эту ночь я крепко прижала Андрея к себе и кое-как погрузилась в слабую дрему, полную уже отнюдь не смутных кошмаров, где закрытые двери распахивались, а вниз с балки точно по волшебству сползал ключ. ***       Заезжая во двор Тор Айнэ, Нитраль не без беспокойства поглядывал в сторону башни колдуна. Башня отчетливо переливалась и гудела от магии, ещё ощутимей и отчетливей, чем в прошлый раз. Колебания магии были настолько сильными, что их почувствовал не только Карантир, но и почти все навигаторы Красных Всадников.       - Что там d’yeabl aep arse происходит, Нитраль?! – и, конечно, новоиспеченный король Aen Elle узнал про эти магические фокусы буквально из первых же рук, а у Нитраля не было никакой возможности преподнести новость об экспериментах Аэхона в правильном ключе. – Почему башня только не трещит от магии?!       - Ваше Величество, - отстраненный тон Карантира, тем не менее, пробирал эльфа гораздо сильнее, чем ярость короля. Сразу вспоминались рассказы сослуживцев об одиозном Знающем, Аваллак'хе. Слухи об экспериментах, которые проводил беглый колдун. Не только с принцессой Ларой. С другими эльфами и эльфками тоже. Были там и совсем темные истории про стеклянные чаны, отбракованные образцы и совсем уж мрачные шепотки о том, что как таковой матери у главного Навигатора нет. Что эльф был буквально слеплен из того, что было у его учителя под рукой. Глядя в холодные, будто тронутые изморозью глаза, Нитраль понимал, откуда берутся такие россказни. – Я зафиксировал достаточно мощную вспышку магической энергии в районе Тор Айнэ, которая указывает на использование магии за пределами нашего мира. Это уже третья за последнее время.       - Третья? – Эредин Бреакк Глас уже не кричал, нет, он говорил тихо, но с характерными обертонами, которые выдавали его настоящее настроение. Ярость. Настолько сильная и клокочущая, что её нельзя было выразить криками. – И я об этом узнаю только сейчас?       - Знающие часто ставят достаточно масштабные эксперименты, - и хотя Карантир говорил ровно и будто нейтрально, Нитраль печенкой чувствовал, что маг темнит. Чуял, что его бывший собрат по учебе затеял свое дельце в обход него и короля. И не собирался спускать это с рук ни Аэхону, ни Всаднику, покрывавшему чародея. Нитраль угадал верно. – Но в прошлые разы вспышка была меньше. Гораздо меньше.       Ястребиный взгляд в отблесках свечей сверкнул ядовитой зеленью, и Нитраль сглотнул. Склонил голову, прижимая ладонь к груди.       - Мой король, позволите ли вы высказать мне свое мнение? – он опустил взгляд на отполированные плиты пола, в которых явственно виднелось отражение короля Ольх. Его чуть скривившийся в усмешке рот. Руку, подпершую подбородок.       - А теперь ты спрашиваешь моего позволения, Нитраль? – взгляд предводителя Красных Всадников, направленный на молодого эльфа, давил гранитной тяжестью. Может даже, будущей надгробной плиты. Или кенотафа.       Юноша склонился ещё ниже. Теперь он не видел даже отражения. Только носки своих сапог.       - Мой король, я уже некоторое время наблюдаю за Аэхоном. Но о его целях узнать удалось лишь совсем немногое.       - Продолжай, - по шороху одежд эльф догадался, что Эредин кивнул. Юноша облизнул губы и спешно заговорил дальше.       - Знающий кого-то ищет, - и, зажмурившись, выдал самый безопасный вариант из своих размышлений. – Носителя Старшей Крови.       - Это даже не смешно, - всё тем же безразличным голосом произнес Карантир, напоминая вырезанную из фарфора куклу. Красивую, но от этого не менее пугающую и отталкивающую. Ненастоящую. – Зираэль и Креван не будут скрываться в мире Aen Seidhe, где у нас есть свои осведомители. Креван не пошел бы на такой риск.       - А я и не говорил, что это Зираэль, - уже тверже, уверенней, заговорил Нитраль, вновь выпрямляясь. Смотря Навигатору прямо в его холодные, будто омертвелые глаза. – Аэхон мне не доверяет, большую часть своей работы скрывает. Даже те крупицы, что мне известны, это то, что я смог понять из тех редких оговорок, которые он все же допускает.       - Оговорки? – бывший ученик Аваллак'ха даже не нахмурился, не двинул ни единой мышцей на лице, но его недоверие сочилось в каждом слове. – Или дезинформация?       - Не думаю, что он стал бы впустую тратить столько сил для поддержания такого масштабного спектакля, - позволил себе усмешку Нитраль, и тут же почувствовал, как его скулы свело ледяным обездвиживающим заклинанием, от которого, хотел он того или нет, но был вынужден замолчать. Замолчать – и буравить взбешенным взглядом королевского Навигатора.       - Перестань, Карантир, - бросил Эредин, успевший за время их короткой перебранки взять свою злость на поводок, превратить из стихии в оружие. Острый клинок. – Не лишай Нитраля возможности высказаться. Может, его идеи и не настолько глубоки и продуманы как твои, но они тоже дорогого стоят.       Онемение спало. Но эльфу пришлось ещё подвигать туда-сюда зубами прежде, чем пропало ощущение, будто его челюсти расходятся в разные стороны.       - Итак?       - Мой король, насколько мне известно, Аэхон нашел кого-то, кто также является носителем Старшей крови. Меня он также привлекал к поискам этого существа, но его точное местонахождение до сих пор остается неизвестным.       - Странно, что далеко не последний ученик Кревана до сих пор бездействует и теряется в догадках подобного рода, - прокомментировал его слова Карантир, не меняя позы за всё время разговора. – И мне даже интересно, какого рода могут быть эти проблемы.       - Аэхон упоминал про какие-то помехи, которые блокируют сигнал, - Нитраль нашел в себе силы не реагировать на подначки навигатора, хотя зубы нет-нет, но скрипнули. – Но он пока не знает их источника.       - Поразительно, - с этими словами чародей повернул голову в сторону Эредина, движение вновь вышло каким-то неправильным. Странным. Слишком гладким. – Кто знает, может такое количество энергии Знающий тратит на устранение этих помех?       - Не ерничай, - отмахнулся король Ольх, только мельком бросив взгляд на колдуна. – К слову о помехах, как продвигаются поиски Зираэль?       Теперь Нитраль воочию убедился, что у первого Навигатора не было лицевого паралича: перекосило чародея знатно. Ответ сам по себе исчерпывающий.       - Вынужден признать, что совет Аэхона не лишен смысла. Креван хорошо путает следы. Нам лучше всего выманить Зираэль на ведьмака и чародейку.       - И как продвигается работа в этом направлении? Получилось найти путь?       - Координаты уже найдены. Осталось лишь проложить дорогу через Спираль, - звучало на словах это легко, будто речь шла о прогулке до яблоневого сада, но Нитраль, уже потершийся некоторое время возле двух Знающих, знал, что простота, с которой они говорят, крайне обманчива.       - Тогда займись этим. Зираэль пока оставь. Заполучи ведьмака и чародейку.       - Понял, Ваше Величество, - гордый навигатор с покорностью склонил голову – и исчез. Только тогда Нитраль понял, что всё это время в зале присутствовала только проекция чародея. Про себя чертыхнулся: недаром его называли «Золотое дитя». Дитя, способное играючи вмешиваться в дела, которые происходят за многие мили от него. За многие миры.       - А ты, Нитраль, - глаза Эредина вновь сошлись на нем, - продолжай следить за Знающим. И начни с того, что наш великий затворник решил устроить в этот раз.       «И вот я снова здесь…» - не без тоски подумал эльф, бросая поводья лошади расторопному слуге.       Ещё не подойдя к лестнице, ведущей внутрь, Всадник почувствовал мощные защитные чары, оплетавшие башню наподобие огромных тисков. Приблизившись к ступеням, эльф даже понял, отчего они были наложены: если бы не заклинания, прибежище Аэхона могло бы развалиться уже спустя пару минут: камни в кладке и те пытались ворочаться.       Преодолевая давление магической энергии, Нитраль двинулся наверх, к двери. Озоном пропахла вся башня. Чем выше он поднимался, тем отчетливее ныли зубы. Мысль о заготовленном загодя телепорте, желательно, за пределы башни, становилась всё навязчивее.       Но раньше, чем Всадник начал выплетать первые элементы чар, давление вдруг пропало. Как если бы он резко выплыл со дна глубокой реки. Его на пару секунд даже повело, но эльф удержался на ногах. Поднял взгляд.       Башня по-прежнему была на месте.       «Уже радует…» - как и то, что она не спешит рассыпаться по булыжникам у него под ногами.       Дверь в лабораторию чародея была распахнута, но цела. Видимо, её открыло всеми этими магическими волнами. Но в дверной проем Нитраль заглядывал не без опаски, краем глаза.       - Можешь не прятаться, я заметил твое прибытие ещё на подходе, - и решив, что эти слова сойдут за разрешение войти, переступил порог комнаты.       - Аэхон, что ты, мать твою, тут делал?! – в прошлый раз здесь царил хаос, устроенный взбешенным неудачей чародеем. Но сейчас лаборатория… сложно было сказать, на что она походила сейчас.       «Разруха», - первое слово, которое пришло в голове эльфа, оглядывавшего закопченные стены и обугленные остатки того, что когда-то было столом, стоявшим в центре комнаты. Единственное, что выглядело нетронутым, - повисший перед лицом Знающего хрустальный шар.       Заметив взгляд Всадника, Аэхон фыркнул, но не стал прятать артефакт.       - Одной деталью больше, одной деталью меньше… думаю, это уже не играет роли в твоих обстоятельных докладах Его Величеству.       Нитраль, по горло сытый презрением Карантира, скривился.       - Если бы кое-кто не решил обрушить башню себе на голову, а заодно запустить в небо такой фейерверк, мимо которого не пройдет ни один чародей, было бы на один обстоятельный доклад меньше.       Насмешливо усмехавшийся колдун замер, вскинул брови. Всадник продолжил, буравя чародея недовольным взглядом.       - Король вызвал меня сегодня к себе и спрашивал, чем именно ты здесь занимаешься.       - О, и ты, конечно, преподнес эту информацию на блюдечке.       - Сложно было этого не сделать, когда у него за плечом стоял Первый Навигатор Aen Elle.       Теперь Аэхон в самом деле удивился.       - Разве он не должен искать Ласточку, сбивая подковы у коней?       - Это не помешало ему явиться в виде проекции. А до этого – почувствовать колебания. Которые устроил ты. Черт, да тут башня едва не обрушилась!       - Я предусмотрел все. Каждую мелочь, - скривился Знающий, морща свой тонкий нос. – А то, что немного пофонило остаточной магией…       - Остаточной магией?! – вот теперь Нитралю и в самом деле стало дурно. А заодно он понял, почему Карантир походил на укушенного в зад мантикора. – Аэхон, ты, что, собственноручно пытался Врата Миров открыть?!       - Если бы! – огрызнулся чародей, а потом устало провел ладонью по лицу. Резко тряхнул рукой, выпрямился. Хрустальный шар не сдвинулся ни на миллиметр. – Я всего лишь пытаюсь заполучить нужный мне материал.       - Ай, хватит уже темнить, Знающий! – скрестил руки на груди Нитраль, опершись о дверной косяк. – Уже даже я, глупый Всадник, чье дело рубить и не задавать вопросов, понял, что ты занимаешься поисками носителя Старшей Крови.       Чародей бросил на него взгляд из-за плеча. Эльф напрягся. На долю секунды ему показалось, что в него и в самом деле сейчас полетит проклятие. Но Аэхон отвернулся обратно к хрустальному шару, вскинул руки так, чтобы артефакт оказался между его ладоней.       - И тут же наговорил королю с три короба, будто я нашел его обожаемую Ласточку.       - Нет, этого я не говорил. Хотя признаю, изначально такая мысль мне в голову приходила.       - О-о, - протянул маг, вновь переведя взгляд на Всадника. Взгляд был уже менее враждебный. – И что же заставило тебя передумать?       - Зираэль в бегах не одна, а вместе с Авалак’хом, а он умеет заметать следы. Не говоря о том, что он достаточно умен, чтобы экранировать и себя, и свою ненаглядную подопечную от любого вида поиска. Особенно простого и банального.       - Хм, неплохо-неплохо, - усмехнулся Аэхон, уже не так высокомерно, хотя и с характерным снисхождением чародея к воину. – Оказывается, ты умеешь головой не только смотреть во все глаза для докладов, но и думать.       - Думай, что хочешь, - буркнул Нитраль, - ты первый решил привлечь внимание к своим исследованиям настолько настойчиво.       - Дерзишь, ой, дерзишь, - поцокал языком чародей, вновь возвращаясь к своей сфере. Его тонкие пальцы принялись двигаться, точно маг нажимал на какие-то невидимые клавиши или струны. Шар замерцал. – Но вынужден признать, что и в самом деле сплоховал… что?       - Ты только что признался, что…?       - Не делай такой глупый вид! Неудачи могут постигать даже великих! Не то что скромного чародея вроде меня.       - Ага, твою скромность видать аж из самого королевского дворца. Без бинокля.       - Смейся-смейся, - фыркнул Аэхон, а потом в глубине хрустального шара появился нечеткий размытый силуэт. Внимание Знающего вновь обратилось к артефакту. Впрочем, глаза Нитраля - тоже.       Изображение едва-едва угадывалось, но эльф смог по некоторым деталям определить: это была женщина. Человек.       - А вот и основной источник помех, - почти пропел Знающий, улыбаясь крайне мерзкой улыбочкой. – Уже дважды она без особых трудов прерывала транс.       Вот теперь Всадник перестал морщиться. Сказанное… заставляло задуматься.       - Чародейка?       - Вряд ли, - покачал головой Аэхон. – Будь она ею, экранировала бы ребенка. А так… обычная d’oinne. Этакая среднестатистическая самочка. Никаких особенностей. Разве что…       - Что?       - Кто знает. Может, у неё тоже есть часть генома? – Знающий оторвал руки от шара, потер свой подбородок, продолжая разглядывать смутный портрет женщины. – В конце концов, он же как-то передался ребенку.       Нитраль помалкивал. Правда, в этот раз во многом из-за удивления: то, что ему сейчас рассказывал Аэхон, уже не походило на прошлую оговорку, случайную крупицу информации, не ускользнувшей мимо острого слуха Всадника. Нет. Это было… что-то сродни доверию. Если, конечно, чародей вообще был способен доверять хоть кому-то.       - И в чем проблема? – спросил Нитраль, не знавший, радоваться ли ему оказанной чести или же совсем наоборот. – Устраняешь женщину, берешь ребенка и…       - Если бы это было так просто… - проворчал чародей, и по одному его тону эльф понял, что Знающему уже приходила в голову такая мысль. – Едва ребенок её видит или слышит, меня из его сознания выбрасывает точно пробку из бутылки. Транс прекращается, а его и так… очень непросто вызывать сидя здесь.       - Ты говорил, что она уже дважды прерывала транс. Но, Аэхон, - он облизнул губы, немного опасаясь своего собственного любопытства. – Карантир говорил, что это уже третья попытка. Что случилось…       - Ах, это! – вот теперь чародей не скрывал скривившей лицо улыбки и откровенно презрительного фырканья. – Досадная случайность. Стечение обстоятельств.       - Так что случилось?       - Глупый seidhe, который решил пойти против Предназначения, - заметив непонимающий взгляд собеседника, колдун закатил глаза, тяжело вздохнул. – Эта d’oinne сожительствует с каким-то эльфом. Он поймал ребенка и угрожал, что убьет его, если я не отступлюсь.       - Что? – и Нитраль почувствовал, что у него сегодня прямо-таки день откровений: теперь он не знал, что именно его удивляло больше: опустившийся до такого союза собрат-эльф, пускай и менее чистокровный, или же то, что тот рискнул выступить против Знающего. – Он, что, сумасшедший?       - Может быть, - мрачно отозвался Аэхон, хмуря брови. – Но своего он добился, проклятый нечистокровка.       - Ты…       - Не стал проверять, - ещё мрачнее ответил чародей, буравя взглядом шар перед собой. – Он был чертовски убедителен, когда держал нож у его шеи.       - Тогда… что ты будешь делать сейчас?       - Что-что, - передразнил его Аэхон, а потом как-то пошевелил пальцами и на несколько секунд изображение внутри артефакта прояснилось, стало четким. Нельзя было сказать, что это сильно исправило дело. Внутри шара отображалось ничем не примечательное лицо человеческой женщины, одной из многих, очень многих, каких только приходилось видеть в различных мирах Спирали. – Наблюдать, Нитраль, наблюдать! И прежде, чем действовать…       Изображение мигнуло. Теперь в нем отражался эльф, из Aen seidhe, примечательным в нем была разве что степень его проспиртованности, да то, с какой странной доброжелательностью тот обнимал ту заурядную d’oinne. Нитраль вновь удивился: не походил этот пьяница на того, кто может настолько хорошо убеждать мага.       Всадник перевел взгляд на Знающего, желая у него уточнить, не перепутал ли он этого seidhe с кем-то другим, но Аэхон его уже не слушал:       - Я устраню все лишние помехи.       И почему-то молодому эльфу казалось, что речь шла не только про seidhe.