Gott ist tot

      — Зачем ты сделал меня администратором? — Пугод смотрит на свои руки с отвращением и без единой мысли о прошлом, настоящем или будущем.       Свет льëтся мимо пальцев, а попытки поймать его для Рефференси не увенчались успехом. Он немного тускнеет на фоне разбитых витражей. Он сравним со звоном фарфора. Он есть идея, и на него хочется равняться. Из него вытекает всë время мира, постепенно возвращая ход часов. Больше металл в крови никогда не застынет против собственной воли.       — Я этого не делал, ты сам принял веру в меня, — Бывшее великое божество смотрит в своë отражение дважды: в зеркало и на Пугода. Того распирают чужие эмоции, чужие крики. Дезориентация ухудшается тем, что они оба перестают видеть на мгновение, словно они снова там, в чëрной дыре. Между мирами одиноко, так что ничего не остаëтся рядом. Новорождённая святыня горит без объяснений.       Это создание новой жизни, и кто-то из них двоих отвергает еë в страхе.       — Я бы умер, но за меня это сделал ты, — Пугод не верит таким приоритетным словам, он хватается за собственное лицо в надежде, что это всё неправда, но чувствует только холод.       — Что с моим лицом? — Он открывает глаза и не может удержаться на ногах, его сбивает консоль. Под ним отчаянно ломается пространство. Рефференси подаëт ему осколок стекла, но в темноте едва ли можно что-то увидеть. Даже если от них обоих исходит слишком много света, мир для Пугода тëмный. Он видит только бесконечные созвездия внутри себя, но не замечает чего-то в груди, — Ты забрал...       — Не так, — Администратора прерывают. Его затыкают потоком зачарований, ползущих сквозь кости, чтобы отпечататься там на века, — Ты сделал это добровольно, посмотри на меня.       Нет причин не подчиниться. Внутри Старого Света видно всë.       — Я не чувствую в тебе сожалений о содеяном. Ты рад? — В груди только тоска по тому, что теперь принадлежит святому. Пугод чертовски пустой без своей души. На вопрос «Потерял ли я себя?» его кости ломаются в подтверждение. Это больно.       Рефференси всегда был милосердным, но сейчас ему приходится против чужой воли выжигать чары, потому что в Пугоде кричат староверы, его тянет в третье пространство. И наконец, его добивает вес множества миров, над которыми он теперь имеет полную власть. Это слишком много для одного мëртвого тела.       Пугод возносится до статуса Вида в храме Жизни. Обязательный процесс. Он видит всех вокруг себя, и они такие же потерянные. Некоторые тоже сломанные. В лица судий смотреть больно, их свет ослепляет. Они служат в Домене, их нужно боятся, уважать, но внутри только пустота.       Неописуемое ничто не прекращается даже тогда, когда через консоль Рефференси пишет, что умирает.

***

      — Я не уверен в наших возможностях, — Честное признание перед тяжëлым началом, которым служит конец жаркого дня на закате. Пугод продолжает молиться изо всех сил и призывает к этому всех игроков сервера, но их так мало, что едва ли хватает на обеспечение жизни их богу, — Ты наше прошлое, но людям нужно будущее.       — Ты будущее.       На секунду теряется дар речи. Через мгновение Рефференси тянется в надежде на спасение, но опрокидывает стойку догорающих благовоний.       — Ты настоящее.       Плохой момент, чтобы задуматься. Свечи зажигаются сами перед алтарëм.       — Ты время.       Ровно в полночь в Пугоде взрывается религия. Его бросает на каждое упоминание о себе, даже если он слышит всего несколько верующих. Его бог справлялся с бесконечным множеством народа. Это восхищение в чистом его проявлении.       Пугод чувствует, как внутри него бьются чужие сердца.       Это и есть рождение.