Gott ist tot

      Было приятно, когда карманные часы вновь пошли, стоило только выйти за порог прокуратуры, а самое главное – они всë ещë идут секунда в секунду. Наверное, делать клонов было всë-таки гениально, но на такое решится не каждый. Пугод себе доверяет, так почему бы и нет? Силы побережëт и себе пару лишних дней отдыха выкроит.       В порту его встречает старый товарищ.       — Давно не виделись, Бав, — Они оба в знак уважения жмут руки с тëплыми улыбками и невзначай обнимают друг друга. Пугод утратил смысл в тактильности слишком давно, но ему всë ещë приятно хранить дружбу с кем-то, кто может понять. Они похожи, наверное, — По делам?       — Сомнительно, но ты не скажи, — Его манера речи, кажется, становится всë страннее. В этом вся прелесть. А ещë он одевается совсем как простой человек, и в это почти невозможно поверить, — Твои ребятки не особо-то внимательные, раз не заметили зайца на борту.       Он неприятно щурится и старается как можно внимательнее всмотреться во все мелкие детали. Или не очень. Пугод явно прибавил в росте за эти месяцы, но ослепляющая аура никуда не пропадает. Можно сказать, даже растëт. Смотреть на него всë больнее и больнее с каждым разом. Печалит.       А ещë Бав видит бесконечное количество тоски у него в груди.       — Сколько их? Экипажа, не зайцев, — Уточнение тонет в молитвенных колоколах посреди дня. На дирижабле его встречают с тихим восхищением, и команда выглядит слишком маленькой, чтобы взлететь.       — Без понятия, я был в бочке, — На что получает самый вымученный вздох и усталый ответ в духе «Мы не грузовой борт, у нас нет бочек».       Бав очень... Креативный. Всегда был. Это нельзя не похвалить.       Когда они пролетали в Энд, Пугод ощутил себя умирающим. Порталы нестабильные. Весь мир такой. Просьба прибавить ход осталась проигнорированной, а внезапный спутник в лице господина Бава пропал где-то на полпути, даже если общее время полëта не занимает и 10 минут. Полон сюрпризов, как и всегда, лишь бы усы не скинул где. Звучит кошмаром.       На палубе холодно, как и раньше, но мëртвый воздух Края никак не сравнится с ощущением, когда возвращаешься туда, где тебя ждали, спустя несколько смен фазы луны. Пугод не отрывается от календарей в течении нескольких дней, чтобы ровно в полнолуние начать молитву всем сервером. Ощущается как никогда хорошо. Прокуратура почти не пропускала молитвы до их адресата, и это было так мерзко со стороны Домена, что теряется всякий дар речи.       А в целом-то, говорить не с кем. Оно и к лучшему.       В течение недели приходится налаживать своих марионеток и анализировать консоль. К большому удивлению, всë в относительно неплохом состоянии, хоть и пришлось достать из резервов четвертинку зачарованного яблока. На всякий случай.       Потом Пугод старательно изучал себя самого. Любить зеркала никогда особо не получалось, а попытки вслепую нащупать глазницы делу не особо помогали. Рефференси подаëт признаки жизни через консоль время от времени, но случается это так редко, что почти не ощущается.       Ничего вообще не ощущается.       Ни сейчас, ни потом.       Лишь однажды под гул ночной молитвы приходит воспоминание о чëм-то действительно хорошем. Настолько внезапно, что свечи зажигаются без проблем сами, и на секунду удалось почувствовать хотя бы такое.       По лунному и солнечному календарям, конечно, важную дату не вспомнить, но все обычные записи оказались забыты в прошлой жизни, пора бы привыкнуть. Пугод покидает территорию собственных серверов, только чтобы понадеяться на собственную правоту. Много о себе возомнил после службы, и это слишком сильно хочется исправить.       Утром приходится зажигать благовония где-то на самых дальних уголках мира. Сервера Ласт Таска всегда были особенно странно построены, на отшибе вселенной, можно даже сказать. Они грандиозны, они хороши, но можно же хотя бы через Незер проложить дорогу. Варварство какое-то, и колокола податливо звенят в ответ.       Архитектура никогда не была слабым аспектом богов, вроде Мэла, и это правда завораживает. Пугод точно не теряет дар речи, когда видит живую легенду в лицо. От него исходит что-то такое светлое и могущественное, что невозможно сравнивать с блеклой фигурой Пугода. Так вот какие они, боги статуса Царства. Сложно даже представить кого-то выше, но они есть. О них не говорят, они выступают как данное.       Восхищению нет предела, когда из толпы зрителей удаëтся увидеть крохотные реконструкции чужих проектов, выставленные на суд. А потом взгляд цепляется за Модди Чата, и нелепая гордость начинает расти в улыбке. Вниманием не обделяют никого, да так, что послевкусие небольшой презентации заставляет зауважать Мэльярукуша ещë сильнее. Он берëт таких талантливых архитекторов под своë крыло, каких ещë поискать. Модди в их числе с большими амбициями стоит на показ перед тысячами глаз и наконец получает то, чего заслуживает. Это прекрасно.       Под мерное течение золота в крови приходится ждать, но мысль о том, что Чат правда вступил в ряды Юниоров, сильно воодушевляет. Он принят под хороших наставников с гениальными примерами для подражания. Чëрт, Пугод сам бы хотел быть там, но не положено. Нельзя. Руки тяжело мнут перчатки.

***

      — Мне кажется, или ты стал... Выше? — Модди совсем без стыда наклоняется под стол, чтобы осмотреть соседа по дому с ног до головы. Обычный Пакет, что тут бубнить, сидит, пьëт дешëвый чай. Ну наточил клыки, ну стали у него пальцы превращаться в острейшие когти, а что такого? Вот рост волновал больше всего, потому что, не дай бог, перерастëт. Кошмар какой-то будет... Сомнительный удар по чести.       — Вот что ты там высматриваешь, скажи мне, — По консоли быстро скользят ловкие руки, а порой и одна, когда следовало сделать глоток неразбавленного кипятка из кружки. Всë ещë отстой, но терпимо.       — Проверяю на предмет наличия лишних сантиметров каблука, сэр, — Крохотную шляпу с чужой стороны стола подхватывает, стараясь в интонацию Пугода попадать с точностью, на что в ответ получает отличный пинок в колено и раздражëнный оскал, в который Модди выглядывается больше культурной нормы, — Ну-ка, улыбнись во весь рот.       — Ещë чего, — Несколько сообщений через консоль успешно ушли в сеть, а вот Модди, к сожалению, так быстро не пропадает. Он не говорит ни слова, но выжидает так показно, что сломаться под настойчивым взглядом запросто. Попытки отсрочить неизбежное тянулись минут десять под напряжëнный бубнëж о важности повышения из Юниорского сбора в основной.       Пугод в конечном итоге просит принести зеркало со скрежетом на своей условной душе.       Клыки и правда больше стали, но, честно, в этом нет чего-то такого необычного. Непривычно видеть такое, но, в целом, Пугод давно уже и смирился, в собственном отражении он видел что-то более осязаемое. Модди трогает его лицо с почти холодным интересом, с разрешения ощутить тень на ладонях, даже если приходится обжигаться.       — А нельзя богам было сделать тебя... Таким сразу? Выглядишь серьëзнее, чем был раньше.       — Прошу прощения?       Возмущению не будет предела в следующие несколько часов.