Gott ist tot

      Под бесконечный шëпот звëзд и нескончаемые широты высшего звена, где-то далеко за пределами мира появляется легенда.       Это рождение вселенной.              Это первое божество Жизни.       Когда у Лунного диска не было формы, во владении Солнечного плато на свет появилось нечто живое. Что-то, что хотело существовать и дышать.       Что-то, что не хотело умирать. Слабое и смертное создание, которого боги забыли на Луне, забыл весь мир. Собеседниками которого стали лишь молчаливые звëзды и бесконечные степи.       В тот миг на свет появился Лунный Кролик.

***

      — Как думаешь, был ли Кролик счастлив жить манифестацией бессмертия? — Одежда мокнет от ночной росы, приятно смывая с кожи мысли обо всех проклятиях. Модди осквернил слишком много святынь, чтобы ему было дело до собственных грехов. Пугод не против, ему даже интересно узнать, сколько зачарований выдержит на себе смертный человек. Его собственные письмена на костях уже превышают любой здравый смысл, но Чат со всяким отсутствием страха забавляет.       — Посмотри на меня, — Рыжая макушка едва виднеется в траве со стороны, все общие секреты останутся под туманом. За знания Пугод готов умереть, — Я похож на того, кто наслаждается такой жизнью?       — Ты очень смертный, просто не думай об этом, — В существовании прозрачно виден смысл. Прямо как у чëртового Кролика на чëртовой Луне. Сложно думать о чëм-то другом, — Ты слишком большого о себе мнения, ты такой же, как и я.       Под кричащее противоречие в себе, приходится душить мысли. Идея не покровительствует над ним, Пугод не хочет быть как Рефференси. Он хочет его превзойти.       — Да, наверное, так будет лучше, — На языке перекатывается тихое восхищение. Никто не бессмертен, в конце концов. Даже Жизнь.       Спустя время воспоминания вымываются из костей вместе с благородными металлами в крови, но убеждение о невозможности смерти потихоньку связывает руки. Это не особо-то имеет смысл, но мешает где-то рядом с остатками души.       Пугод просит помощи у Модди слишком настойчиво, а не помогать ему нет никакой причины, потому что они находят созвездие Солнечного плато где-то между лопаток. Чуть выше, на плечах, рассыпается золото, по форме напоминающее широкий полумесяц. Ещë никогда зачарования в плоти не кричали так сильно.       Само рождение клеймом записано на теле в виде переливов галактического шрифта.       Модди очень сожалеюще думает, что ему видеть это всë не стоило, но он и без того знает больше нужного. Локальная история уже стала легендой активной цепи серверов, но прямо сейчас ощущается, словно Пугод умер у него на руках. Ни одного проклятия бессмертия так и не было найдено даже сквозь кости.       Он просто всегда был холоднее мëртвой звезды и немного вежливее забытого ребёнка.       Возможно, стоило бы задуматься обо всëм. Узнать о том, как Пугод погиб конкретно из его воспоминаний, или, наконец, подумать о том, как их обоих потрепал мир.       На открытых рëбрах выжжены зачарования великого покровителя.       Пугод есть время. Прошлое, настоящее и будущее.       Модди спрашивает разрешения, прежде чем прочитать целую элегию на теле и узнать, что Луна и Время когда-то были хорошими друзьями. Пугод не противится, сам ворошит память, но под ночным небом действительно холодно без дела.       Совсем рядом написано проклятие богоненавистника. Чат не спрашивает, каких высших существ убил его друг, но принимает как факт.       После перемывания костей, к костру никто так и не ушëл. У Модди очень тëплый плащ, а в голове слишком много всего.       Лунный кролик смеëтся над ними с неба. Он бессмертен, он подобен высшему, он сама Луна. Ему приходилось сотни лет изводить звëздную пыль ради пары капель зелья, о котором упоминаний уже нигде не осталось.       Кролик странствовал по свету десятками лет, пока сквозь миры неслась корона его покровителя. Неизвестно для чего, не понятно почему.       Это слишком сложные вопросы для такой ночи.       Где-то на краю звена лунный лорд молится ради своего благополучия. Он не хотел быть отвергнутым, он хотел жить.       Сквозь время течëт легенда о лорде по имени Кролик Мун.