***
После нескольких месяцев странствий можно заново привыкнуть к холодному воздуху по ночам. Идти по серверам, искать лучшую жизнь и пытаться найти своë предназначение без длительных остановок. Единственным долгим пристанищем стала цепь Кабум, но и она уже далеко позади. Благодарность бьëт ключом, потому что никогда ещë Модди не думал, что может быть неплохим инженером. Это был отличный опыт. Жираф тоже на месте не сидит. Они странствовали вместе около месяца, но новому пророку сердце тянуло далеко-далеко за край мира. Путь Пилигрима, так он это назвал. Прощаться было сложно, появилась привязанность. Не то что бы у Модди нет других знакомых. У него есть друзья, и с ними он тоже шëл большую часть своей жизни. Было неплохо, но общаться с людьми бывает сложно. С нелюдями тоже, и из этого вытекает болезненный вопрос: почему Собака ушëл? Альцест оттягивал собственный путь очень долго. Его не видели давно, но все знают, что он вернëтся. Ни единой идеи кто эти "все". Возможно, это даже только Неадаптар. Диамкей после всего лишь решил уйти на покой. Ему это было необходимо. Тогда Модди с улыбкой сказал: — «Отоспись за пару лет, тебе бы не помешало» Он отдыхает. Чату становится спокойнее от того, что его друзья в относительной безопасности, но Собака? Архивы на все просьбы молчат. Молчит и Пугод, до которого достучаться не выходит. Или, может, он сам намеренно не отвечает. В один момент Модди почти собрался произнести молитву вслух. Помнит каждую строчку до сих пор, потому что ему это было важно. Потому что Пугоду было важно. В напоминание есть истории о богах. Жизнь слишком насыщенная для одного смертного, и, наверное, Неадаптар слишком сильно портит магический фон Чата. От него искрит проклятиями. Неадаптар всегда появляется внезапно. В один момент ты можешь сбивать цену на лишнюю буханку хлеба, а в другой ты уже стоишь между миров. Старый друг не меняется, он по-прежнему улыбается прямо как простой человек и приглашает сесть рядом на обрыве. В последний раз они виделись слишком давно. Приятно снова встретиться и говорить с ним приятно. — Скажи, что ты чувствуешь здесь. В этом пространстве холодно, и есть невероятно красивое небо, но чувствуется что-то такое знакомое, отчего крайне болезненно щиплет глаза. Здесь горят благовония. — Я не знаю, дружище, — Потому что впервые не находится ответа. Ни глупого, ни остроумного. Ничего, — Я не знаю. Модди рассказывает о своей истории, как о каком-то трофее, потому что он выиграл эту жизнь. Без диплома архитектора, конечно, и Неадаптар смеëтся над этим слишком сильно. Они говорят о прокуратуре, о том, как Хайпиксель растит новых богов и о том, что работа для скучных. Можно улыбаться и не скрывать этого. — Ты ушëл, чтобы найти воздух получше? Не спорю, на Ласт Таске действительно плохо дышалось, но чтобы настолько, — Закрадываются подозрения, что у Мэла проблемы с Доменом. — Там было много магии. И людей много, — Юниоровцев, кажется, было слишком большое количество, если так подумать. Это выгодно, но мир уже тогда трещал по швам. Во втором сборе не было смысла, — Ты говорил, что Грань исчезает. Если она умрëт, Мэльярукуш станет новой Гранью? Потому что если Время умрëт, то, может, Пугод и в правду однажды достигнет статуса Жизни, как говорил давным-давно? — А ты уверен, что Мэл единственный остался под еë покровительством? — Мысли сыпятся, потому что их особенно много. Модди вообще сегодня не в форме, отвечает он едва-едва. Нужно собраться. — Я знаю, что Евгеху убили. Разве есть ещë кто-то? Жираф рассказывал, что их было несколько. У него информации гораздо больше. — Знаешь сколько граней у куба? — Для примера Неадаптар призывает консолью золотой кубик, ловко проворачивая его в воздухе, — Шесть. Я не знаю точной информации, потому что в архивах работают упрямые стажëры, но Демастер и Теросер живы. Модди впервые слышит эти имена. Об истоках цепи Таска забыли настолько, что почти никто не помнит основателей. Прошли десятки лет с рождения первого Сейнт-Таска. Он стоял на костях волей и правдой. — Про оставшихся двух я не слышал ничего в собственной жизни. Мэл не будет новой Гранью, — Золото плавится и растворяется прямо в руках у Неадаптара. В голове всплывают воспоминания о том, что у Пугода вместо крови металл. Увидеть такое было по-странному непозволительно, и это было всего один раз за сезон, что они прожили вместе. Было странно. Позже Неадаптар поправляет и говорит, что так звучит интерес, и это нормально. Не ощущается, а именно звучит, потому что Модди не замолкает и продолжает рассказывать обо всëм, что только было. Чат слишком сильно интересует богов. У него их за спиной как минимум три. Неадаптар уже всë давно знает, но не перебивает. Думает, что звучит хорошо. Хорошо для его друга, чтобы тот дал волю тоскующей душе. Всë его окружение ушло на покой, и вот он один. Модди говорит, что тоже хочет отдыха. Простого, человеческого отдыха.***
А Пугод говорит очень неторопливо. Он подбирает выражения получше, чтобы у Рефференси не возникало лишних вопросов, но они возникают. Приходится отвечать. Рассказывать о Чате не стыдно, просто это кажется слишком личным. В голосе слишком много восхищения для кого-то, кто лишился души и прошëл через службу в прокуратуре. — Пугод, послушай, тебе надо думать о своей цепи. Соберись наконец, ты знаешь, что это значит, — Рефференси услышал достаточно, чтобы сделать свой вывод. Будущее такое непредсказуемое, но он больше склоняется к варианту «плыть по течению». — Ты думаешь обо мне слишком плохо, — Пугод в порядке. Он такой же, каким был раньше, как думает сам. Как хочет думать, — Я справлюсь сам. Он учится. Так должно быть. Рефференси смотрит в своë отражение дважды и уже оба раза на Пугода. А ещë он молчит о том, что в душе у него непрекращающийся шторм. Привязаться к смертному без покровительства для него звучит как приговор.