Презумпция

"....не вступать в интимные отношения с женщинами других членов группировки - одно из положений омерты"

Канун Дня Благодарения - Донна приказала сдать оружие, - невысокий лысый мужчина с налитыми кровью глазами пялился на пистолет Драко. В его голосе был вызов. Видимо, глупец думал, что Феникс начнет спорить, но Малфой лишь спокойно отстегнул кобуру. Ему не нужно было оружие, чтобы защищаться. Он мог убивать и голыми руками. Кьяра это тоже знала, а значит в этом всем не было смысла. Охранник быстро похлопал Феникса по телу, проверяя, нет ли у него ножа. - Сколько весит picciotto*? - хмыкнул Драко, наблюдая за тем, как идиот, желая выслужиться перед Кьярой, старается. Мужчина с недоумением посмотрел на него. - Что? - не понял он. А Феникс с размаху ударил его по лицу, ломая нос, а затем - в солнечное сплетение. Мужчина согнулся пополам. Драко сбил его с ног. И задумчиво посмотрел на пол. На глупца, которому хватало ума лишь выполнять команды. - Он стоит не больше, чем поднятое ветром перо, - закончил он фразу, намекая, что мог спокойно убить его, и ничего за это не будет, ведь реджиме и picciotto ничего для Семей не значили. Потому можно было и проучить ублюдка. Просто за то, что потянул к нему руки. - Классику нужно учить, мафиози. Эту фразу из фильма “Камморист” он сам впервые услышал в Казаль-ди-Принципе, где её повторяли даже дети на улицах. Не невинные дети. Все, рожденные в Казалье, были прокляты, поскольку были прямым порождением жестокой мафии Казерти, которую даже Муссолини не смог искоренить. Забытое богами место, где вся мафия покупала своих наемников. Весь Орден Феникса Драко состоял из выходцев оттуда, живущих под девизом: “Мне плевать - жизнь или смерть”. А у Кьяры в охране был вот такой проеб. Или она просто его не боялась, что и демонстрировала. Плохой знак. Какой роял флеш собрала эта сука? Переступив охранника, но не взяв оружие, Драко вошел в казино. Оно ему не нравилось, несмотря на продуманный дизайн. Потому что Феникс знал историю Семьи Рен. Вот это казино, построенное за огромные взятки в резервации, стояло на фундаменте, в который была закатаны враги Синьоры. Не просто враги. Родственники. “Империя” - так оно называлось - на крови и костях Империи Палпатина, которую капо выкосил в месть за то, что его женщину посмели обидеть. Кьяра не зря выбрала это место. Оно было красноречиво. Он ведь тоже был её врагом. Самым близким. Самым лютым. Самым верным. Врагом, который бы защитил Кьяру от пули своим телом лишь потому, что только у него было право её ранить. Врагом, которого Донна берегла для себя. Врагом, который был как член Семьи. - Феникс, ты потрясающе пунктуален, - она сидела за столом в пустом, абсолютно пустом зале. Гостей не было. Ставки не делались, рулетка не крутилась, потому что планировалась игра покрупнее. Драко это ощущал кожей. Донна поднялась. Черное глухое платье по фигуре. Крупные золотые пуговицы. Алые губы. Кьяра была в цветах своей Семьи, что являлось хуевым знаком. Они столько воевали, но никогда женщина не была с ним Донной, что означало лишь одно - переход на абсолютно новый уровень. Финальный. Драко вздохнул. Сука улыбнулась, поднимаясь. Поцеловала его в обе щеки, как какого-то Художника. Хоть блохастых дворняг вроде следовало целовать в нос. - Ciao, милый, - пропела Кьяра, обдавая его тяжелым ароматом с оттенками пороха и металла. Создавалось впечатление, что Донна недавно стреляла. Слишком характерный аромат. - О, это мне? Grazie! А почему покупной? Я же просила домашний. Женщина разочарованно посмотрела на банку с клюквенным соусом. - Как-то не было времени готовить, - огрызнулся Феникс, который посчитал фразу “прихвати клюквенный соус” какой-то глупостью, хоть что-что, а глупости Кьяра не совершала. Бросив взгляд на стол, где стоял лишь бокал с Мимозой, он хмыкнул. - А что запеченного камамбера не будет? Зачем я тогда тащил ебучую клюкву? Думал, у нас ужин. - Ммм, каким ты стал гурманом. Камамбер полюбил. Твоя девочка отлично на тебя влияет, - довольно промурлыкала Кьяра, отстраняясь от Драко и стирая невидимые пылинки с его гольфа. - Соус у меня к основному блюду. Завтра же День Благодарения, и у меня особая птица к столу. Решила чуть изменить традиции. А это что? Донна хотела выбросить упаковку, но заметила там небольшую коробочку. - Феникс, прости, я замужем. - Ну, во-первых, нет. Вы ведь так и не расписались с Дэвидом? - пожал плечами Драко, даже не двигаясь, хоть Кьяра вернулась за стол. Потому что он был на аудиенции и в присутствии Донны положено было стоять. Он и стоял. Проблем с точкой опоры у Малфоя никогда не было. - А во-вторых, помолвлен я. Потому там кулон для Эльды. Подарок от крестного ко Дню Благодарения. Передай ей. Кьяра открыла коробку, поморщившись при фразе “не расписана”. Действительно, после развода они так и не узаконили свои отношения снова. Потому что не видели в этом смысла. И без похода в мэрию они были счастливы. Улыбнулась. Клевер. Драко подарил Эльде клевер. Зеленый, как глаза Феникса. Задумчиво повертев безделушку из изумрудов, она подумала, что вопреки всему, из Драко вышел хороший крестный. Поскольку Семья Рен отлично защищала своих детей и в его покровительстве не было нужды, он демонстрировал верность подарками, которые присылал по праздникам. Хоть все ещё ни разу не видел Эльду вживую. - Подарок или извинение за то, что готов был пристрелить моего ребенка? - холодно спросила Кьяра, все еще злая за ту угрозу несколько недель назад. Отложив клевер и соус, она скрестила руки на груди. - Забавно. Ты нарушил все правила омерты и здравого смысла, пытаясь защитить ребенка Мао, по сути. Иронично, правда? - Донна, все ещё откладывающая цель встречи, нанесла удар сразу. Все равно, что дала пощечину наотмашь. Озвучила то, что он миллион раз прокрутил в голове. И вслух звучало еще злее, чем в мыслях. Ребенок Мао. Которому Семья не дала появиться на свет. - Ты же не думал, что это был твой ребенок, Драко. - Кьяра рассмеялась почти добродушно. И Феникс вдруг странно сощурился: - Почему же? Мы оба знаем, что от меня реально забеременеть. Да, Кьяра? Если ты считаешь, что от меня невозможно залететь, что же через два месяца после совместного Сочельника ты сделала аборт, хоть мечтала о ребенке? Не знала, чей он - мой или Дэвида? Вот была бы ирония, чтобы первенец Ренов наполовину был кельтом. - Сядь, - резко приказала женщина. Она была уверена, что та тайна была похоронена, и о ней знал лишь Дэвид, от которого Кьяра не имела секретов. Даже Художник был не в курсе, а ублюдок знал, а значит понимал, какие усилия им с мужем пришлось приложить, чтобы убить ребенка, который, возможно, был их. Она знала, что могла сделать тест на отцовство, но время играло против нее и ей пришлось сделать аборт до того, как ребенок начал бы шевелиться, усилив их связь. Она не могла рисковать. Потому дорого заплатила за свою ошибку на Сочельник. А хуже всего, не только она. Дэвид сидел с ней в клинике бледнее мела, но гладил по запястью. В ту секунду Кьяра горько сожалела о том, что он вернулся и простил её, но и оттолкнуть не могла. Вцепилась крепче и больше не отпускала. С того момента никогда. А он не отпускал её. И к счастью, у них уже было двое детей. И, как и отца, три пустых стула на День Благодарения. Будущее и прошлое Рен. Будто невинные души оплачивали их власть. - Все делают ошибки, - сказала ей в тот жуткий день мать. - Сила не в том, чтобы быть безупречной, а в том, чтобы их исправлять. Мы с отцом тоже потеряли ребенка из-за собственных глупостей и войн. Но мы не сдались, и родилась ты. И ты не сдашься. Тот аборт, то решение, тот день и те слезы были самым охраняемым секретом Семьи Рен, а выходило, что Драко знал о нем и говорил четко, внятно и по слогам. Что резко уменьшало благополучный исход сделки. - Как дела у твоей невесты? - сменила тему Кьяра. Поморщилась, поскольку Феникс продолжал стоять. Сложив руки за спину. Вытянувшись. С бесстрастным выражением лица. - Тебя это не касается. - Меня касается все мое имущество - движимое, недвижимое или живое. Потому повторю вопрос, Феникс. Как дела у твоей невесты? Могу перефразировать? Как дела у девушки из моей Семьи? Драко, она была лапочкой моего брата. Естественно, она принадлежит Семье. Возможно, для тебя она и невеста, но по факту - она - моя шлюха. Тихо-тихо, не смей двигаться, - видя, что мужчина рефлекторно рванул в её сторону, она вскинула руку, повелительным жестом останавливая его. - Просто констатирую факт. Эта девочка ложится под тех, кого я выбираю. Угадай, милый Феникс, на кого мой выбор пал в сентябре? Кьяра невинно моргнула. Улыбнулась. У нее была красивая улыбка. Она вся была красивая, потому что соткана из чистейшей любви. Откуда же в ней было столько жестокости? - Ты был так одинок, что невозможно было не пожалеть. - Лгунья, - вернув себе самообладания, просто бросил Драко. Гермиона была для него под презумпцией неоспоримости. Потому Кьяра врала. Ему пришлось сделать шаг назад. Чтобы сохранять контроль. - О, ты больше мне не веришь? Это так грустно, Феникс, - Донна вздохнула и достала смартфон. Найдя запись, положила тот на стол и включила беседу. В которой кэйлин своим сладким голосом - он так любил его по утрам - безжалостно продавала его Семье Рен. Слушал и вспоминал, что Кьяра давала ему уже намек. На день рождения. Когда говорила, что он позарился на женщину её Семьи. Решил, что Донна его задирает, напоминая о связи Гермионы с Мао, а оказалось - нет. Обрывки фраз витали в воздухе. Драко вроде слушал все беседу, но доходило ему лишь рандомными словами. “Послушного”. “Ощипанного”. “Ничего не значит”. “Неизбалованный”. “Индейка”. “Во имя Семьи Рен”. Его продали. Продали за двадцать тысяч долларов. Меньше, чем он зарабатывал в Клане за день. Продали, и он сам принес клюквенный соус. На праздник, где главным блюдом будет сам. Драко представил, как завтра Донна будет есть индейку, и ему показалось, что он слышит, как ему ломают кости. А, возможно, не показалось. Кажется, он так сильно сжимал руку в кулак за спиной, что случайно сломал себе палец под давлением. Но не дрогнул. Просто стоял. Запись закончилась, а он стоял. И молчал. Проданный. Преданный. Одинокий. Но не потрясенный. Привыкший получать удары в спину Феникс не шевелился. Анализировал. Без единого звука. Даже не дыша. Тишина повисла такая, что было слышно, как трещит огонь на его татуировках. Огонь, в котором сгорала - в который раз уже за ебучую жизнь - его душа. А он все ещё был жив. Хоть и продан. - Что ж, Донна, как видишь, Гермиона не подвела. Феникс подан. - Он нашел в себе силы косо усмехнуться. Потому что рефлекс защитить в нем был сильнее. Пока Драко не анализировал. Не поддавался эмоциям. Увидел цель вытащить Гермиону, которая хотела свободы настолько, что отдалась такому, как он, и сфокусировался на ней. Лишь это было важно. Её свобода. Она ведь её так хотела. Так несмело звучала и так смело желала. Он не мог подвести её. - Можешь убивать. Я сопротивляться не буду. Она выполнила свою часть сделки. Его потрясло не предательство. А скорее то, что Гермиона сама предложила его. Ей не приказали. Предать его было её решением. В каком отчаянии она была? Зеленые глаза Драко зажглись, когда потухла его душа. От ненависти. К Донне. Которая довела кэйлин до такого предела, за которым стиралась любая мораль. Бедная, бедная Гермиона. Сколько ей пришлось пережить. Кьяру и… его. Зато становилось хоть ясно, отчего она была покладиста, пока он раз за разом делал ей больно своей асоциальностью. Откуда было столько терпения гладить, кормить и пускать в постель такого, как он. - Твою шкуру оставим на потом. Мне нужен порт, Драко. Иначе девчонке конец. - Кьяра открыла соус и задумчиво зачерпнула тот мизинцем. Облизнула. Драко ощутил дрожь внутри. - Сделкой было не то, что ты придешь. А твоя верность. Будешь упираться и сопротивляться - значит она тебя не приручила и не выполнила условие. Что думаешь, мисс Грейнджер стоит порта? - Сколько у меня времени? - Его вопрос звучал ответом. Донна рассмеялась. - Послушный мальчик. Но погоди, не будь настолько деловым. Я хочу поболтать по душам. Все же впервые тебя вижу влюбленным. Жаль, безответно. Она все еще верна Мао. Все еще любит его. И я не лгу. - Кьяра перевернула свой телефон, и Феникс увидел фотографии, сделанные в какой-то кофейне. Гермиона и Мао. Улыбающиеся друг другу. Держащиеся за руки. Точнее, его руки на её руках. Ладонь поверх пальцев, на одном из которых было кольцо, что он подарил в порыве самоуверенности. В этот раз Драко не нужно было искать дату. Он помнил образ Гермионы, узнал черный гольф. Вот куда она ездила в то утро, когда Драко вернулся в пустой дом. К Маурицио. Ему было неинтересно зачем и было ли что-то между ними. Он просто видел, что Гермиона светилась. Этого было достаточно. Феникс малодушно отвел глаза. Сломанный палец заныл, будто пытаясь физической болью заменить моральную пытку. Даже усмехнулся. Стоило ли столько бежать, чтобы настолько глупо попасться. Ответ был очевиден. Стоило. Так он хотя бы узнал, что ощущают люди, когда они кому-то нужны. Пусть все и было ложью. Но играла Гермиона настолько хорошо, что даже ему удалось понежиться в чужом тепле. Без предательства он бы не познал девушку, которую любил. Впору было говорить спасибо. Однако Феникс привычно молчал. Как делал всегда, когда его мучили на допросах. Позволяя Кьяре издеваться. Понимая, что это тоже - часть сделки. Которую он не заключал. - И на что ты попался? За что она купила тебя? - За бургеры, - просто ответил Драко. Это было так смешно. По сути, мог снять её за коктейль, а она просто играючись сделала всю Семью Рен, просто приготовив раненому, дикому копу парочку бургеров, которые тронули его. Не знающий чужой заботы, он и попался, поверив, что просто так не готовят. Что ж, в чем-то был и прав. Просто решил почему-то, что… Впрочем, не важно. - Возможно, то был самый дорогой бургер в истории. Стоимостью… во сколько оценивается контрабандный оборот порта в год, Драко? - Семьсот тридцать пять миллионов долларов. Но цена приблизительная, в следующем году я планировал увеличить оборот до восьмисот, - говорил Феникс равнодушно. Нарочно поднимая ставку. Чтобы Кьяра точно отдала Гермиону. Не ему. Самой себе. - У меня такие же сведения, - кивнула Кьяра. Забарабанила пальцами. - Бургер, значит. Надеюсь, она хоть хорошо тебя ублажала за такие деньги-то. О, что с лицом? Ох, Драко, ты так и не научился, да? - Она довольно фыркнула. У него был вид того, кто не понял её фразу до конца, а значит, даже в постели он отдавал больше, чем получал. Маурицио, выходило, сильно недооценил мисс Грейнджер, раз она сотворила такое. Стоило ей послать благодарственную грамоту. - Даю тебе полгода. Возможно, даю. Мне нужно подумать. Возможно, настолько талантливая девица важнее денег и пригодится мне. - Она стрельнула глазами. Драко стиснул кулаки. Боль потекла по телу, не позволяя терять контроль. - Отпусти её! - Не то, - покачала головой Донна. - Кьяра, она все выполнила. Отпусти. - Он чуть смягчил тон, но понял, что женщина хочет большего. И сглотнул. - Пожалуйста. - Ещё чуть-чуть убедительней. - Прошу тебя. Отпусти её. - Драко видел, что этого ей мало, и вмиг повысил ставку, устав размениваться на ненужные слова. - Я - твой. Забирай порт и убей меня. Но её отпусти. Она - молода и прекрасна. Пусть живет. Ей к лицу это время. Кьяра притворно задумалась. А он приносил себя в жертву, стоя на костях имперцев. Прошлое, будущее. Рены забирали все. И плевать. Лишь бы Гермиона жила. Драко стиснул сломанный палец - или пальцы? - крепче. Он бы позволил Кьяре мучить его столько, сколько потребуется. Пусть бы хоть разрезала по кусочкам или перечитала ленивым тоном каждую строчку из того детского дневника. Все равно… стоил недорого. Главное, чтобы на Гермиону хватило. На её жизнь. Как же хотелось забрать кэйлин у них и выпустить на свободу. Он знал, как тяжело было быть в плену у Ренов. Всю жизнь провел там. За ним, увы, никто не пришел, но он мог сделать это для стрекозы. Кьяра же на секунду усмехнулась. Вспомнила, как отец говорил, что любовь убивает больше людей, чем ядерное оружие, но никогда ещё не видела столь яркого доказательства. Одно дело было играть на чувствах тех, кто любил, а второе - видеть, как бесчувственный, бесстрастный дикарь умоляет её убить его, хоть всегда бежал. В обмен на жизнь никчемной девчонки, которая не стоила его. Ведь не стоила! И это раздражало. Он так и понял своей ценности. И готов был продаться за то, что его кто- то угостил бургером. Но Феникс сам предлагал условия, её делом было лишь согласиться. - У тебя полгода, - повторила она уже уверенней. Заключая соглашения. - Подведешь меня, и ей конец. Я знаю, Феникс, ты потрясающе, дьявольски умен, - кто-то, хоть кто-то, porca troi, должен был сказать ему об этом. Хотя бы в конце пути. - Потому сможешь придумать, как выкрутиться. Но помни - она в моих руках. Я не отпущу её, пока порт будет не у меня. - Гермиона не должна знать, что я в курсе. - Он не хотел, чтобы у кэйлин было чувство вины, ведь она ничего не сделала. Просто спасала свою жизнь. - Солги ей что угодно, но она не должна знать. Хочу, чтобы она не переставала улыбаться. - Кому ты тут лжешь, просто пока она не знает, что ты уже не слепой котенок - то будет с тобой, si? Ладно-ладно, веселись. Все равно отпущу её только, когда порт будет мой. Придержу её в качества залога. Помни, подставишь меня - она будет свои таланты демонстрировать в другом месте и отрабатывать каждый доллар своим телом. А ты будешь смотреть. Ты же любишь за ней наблюдать? - Женщина сощурилась, и Драко задался вопросом, как много она знала? - Вот и будешь смотреть, как её пускают по кругу за твои глупости. - Ты не тронешь её и пальцем. Никогда. - Условия его не устраивали, но сейчас Драко был слишком опустошен, чтобы думать. Он хотел гарантий и минимальных из них добился. Остальное было вопросом времени, потому что в его рукаве был ещё козырь в виде порта, и Феникс мог тот разыграть с большей выгодой для кэйлин, нежели сейчас. Он не знал как, но точно отдавал себе отчет в том, что не оставит стрекозу в заложниках у суки Кьяры. - И я никогда не подведу тебя, моя Донна, - он знал, что должен говорить. Она знала, что ему неприятно. И они оба скалились. - Во имя Семьи Рен. - Всегда мечтала услышать из твоих уст это заклинание. Хорошо, Феникс, свободен. Пока. - Она сделала особое ударение на последнем слове. Как бы гарантируя ему свободу отобрать. Словно желая сказать: наслаждайся жизнью, пока можешь, хоть знала, что разрушила ему то немногое, что он за свои скудные уже тридцать шесть нанизал на нить судьбы. - Драко, - едва ли не впервые Донна позвала его по имени, и детектив остановился. Развернулся, смело глядя ей в глаза. Кьяра вздрогнула. На нее смотрела пустота. Он сгорел в секунду, и осталась лишь оболочка. Покорная ей. - Послушай, ничего личного. Я просто хотела выиграть. Феникс скривился. В этом-то и была между ними разница. Пока Кьяра играла, для него это было личное всегда. Ведь сожгли его семью, а теперь угрожали Гермионе. Все было личное. - Плевать, Кьяра, - равнодушно ответил он. Вышел. Забрал оружие у молчаливого picciotto и ушел. Покинул казино. А Кьяра в гневе бросила бокал в стену. Он был её врагом. Лучшим из всех. И так проебался по-глупому. Как мальчишка. Их игре пришел конец, и Донна была опустошена. Драко же, привычно чуть отъехав, достал из бардачка эластичный бинт и стал фиксировать сломанные пальцы. Судя по боли, он превзошел себя и повредил сразу три. В нескольких местах. Но ничто так ему не болело, как то, с каким равнодушие его выбросили на торги. Неужели это все, чего он заслужил? С другой стороны… с другой стороны, как посмотреть. Вроде цена была мизерной. Цена, заплаченная Гермионе, с другой же… с другой, он стоил целое состояние, ведь по другую сторону была свобода кэйлин. А вот свобода всегда была в цене. - Ох, кэйлин, почему же ты не попросила меня? Я бы все исправил, - невесело сказал Феникс. Но поступок был совершен, и все, что ему оставалось - держать сломанный клюв ровно, пока Кьяра будет общипывать с него перья. И молчать. Чтобы не пострадала девушка, которая - ему хотелось верить хоть в это - ничего подобного не хотела. Закинувшись обезболивающим, Драко покорно ждал, когда боль утихнет, но с каждой секундой она лишь нарастала, однако не в сломанном пальце. Казалось, что внутри ничего целого не осталась. Он положил в рот ещё две таблетки. Глотнул, не запивая. И ничего. Он чувствовал её, чувствовал боль. Та пожирала его. Малфой не ведал, как себе помочь. Где перетянуть жгутом или прижечь, чтобы все прекратилось. А потом он закричал. Не знающий, не привыкший, не понимающий, как выражали боль, просто закричал. Как кричали дети, не умеющие сказать “болит”. Кричал так громко, что зазвенели окна в машине. Кричал, пока не охрип, а потом беспомощно ткнулся лбом в руль. И тихо застонал. Как человек, истекающий кровью и смирившийся с этим. Никто не пришел на его крик. Никто не услышал. Первичный шок прошел, и Драко просто дышал. Умирая в одиночестве. И никого не было рядом, чтобы утешить его. Как всегда было. И как всегда будет. Но мыслями все же мужчина не был одинок. Где-то там, в полутьме, Феникс тянулся к своей Гермионе, чтобы под её фантомными ладонями боль слегка утихла. А потом вспыхнула снова, когда он понял, когда, наконец, со всей ясностью дошло. Любви не было. Симпатии не было. Ничего не было. Для нее он был просто существом. Мифическим и жестоким. И не в силах справиться, Феникс закричал ещё раз, нарушая законы природы, ведь птицы должны были петь, а этот издавал вопль. *мафиози самого низкого ранга *** Телефон завибрировал, и на экране отразилось сияющее лицо Гермионы. Драко вздохнул и отклонил вызов. Экран, как и его кэйлин, потух. Детектив заказал ещё рома с клюквенным морсом и окинул “Оборотень” тяжелым взглядом. Во рту было кисловато-терпко, но Малфой пил, чтобы не забыть вкус поражения. Пил, зная, что никак не мог поступить иначе. Пил и игнорировал звонки своей… Гермионы. Просто Гермионы. Она никогда не принадлежала ему. Как оказалось. А вот он ей - целиком и полностью. Душой, сердцем и шкурой в шрамах, которой хватило, к счастью, чтобы оплатить её жизнь и свободу. И пусть на сердце расцвели новые шрамы от удара в спину, оно все ещё билось. Упрямо. Но билось. Малфой посмотрел на соседний высокий стул. Отлично помнил, как впервые увидел стрекозу вживую. Как ни странно, их свела случайность, никак не его ублюдочные наклонности маньяка, выслеживающего жертву. Тогда он наблюдал за ее страницей всего пару дней. Без особой регулярности. Просто пару раз хаотично заходил, чтобы посмотреть на яркие сочетания красок или вкусов. Не мог понять, отчего она пьет какао с сырным попкорном или как рисует те смешные розовые стрелки, почему выкладывает истории с тем, как выбирает одежду в магазине, но улыбался, когда попал на то, как она корчила рожицы, покупая новые солнцезащитные очки. Её мир - веселый, легкомысленный, особо не затейливый - был полнейшим контрастом той реальности, наполненной кровью и жестокостью, что Драко не замечал, как “подсаживается” на жизнь чужого человека, заглядывая в инстаграм, как дети - в калейдоскоп. В попытке познать неизведанную грань существования. Но она бы так и осталась просто кадрами да историями, о которых Драко бы забыл, если бы не увидел девушку в “Оборотне”. Она сидела вот на том стуле, в который сейчас у детектива упирались колени, а он вернулся из переулка, где заплатил полтинник за то, чтобы шлюха без имени ему отсосала. Снявший напряжение Феникс замер, а девушка, смеясь, заказала себе коктейль и уткнулась в телефон. В него кто-то врезался, но Драко продолжал стоять. И смотреть. Словно врастая корнями… не в землю, нет. В человека. В девушку. В прекрасную стрекозу, потому что она была совершена без единого фильтра и сияла без каких-либо спецэффектов. Красивая на фото, сойдя с кадров своего инстаграма, она была настолько невероятной, что Феникс ощутил всю свою примитивность, ведь был человеком, который не наслаждался, а просто удовлетворял потребности. Во всем. В еде. В покупках. В сексе. А Гермиона кайфовала от обычного коктейля, музыки и даже шума. Естественно, к такой он не мог подойти, потому выбрал столик в тени. И в его зеленых глазах отражалась целая вселенная цвета, заключенная в прекрасную оболочку. Гермиона выпила коктейль, расплатилась и ушла. Он курил, пил пиво, ехал домой, лег в постель, а у него все еще перед глазами мерцали краски и звенела цепочка в волосах. Оглушенный, ослепленный и ошарашенный Феникс оцепенел. А его сердце неожиданно стало чужой собственностью. Ведь он влюбился с лету. Теперь Драко точно мог быть убежденным, что влюбился. Сейчас это чувство было ему знакомым и правильным, тогда же он не понял, что с ним происходит. У него шумело в голове, кровь горела, и Малфой утратил сон, аппетит и спокойствие. Ощущал только жажду. Дикую и непреодолимую жажду по девушке, которую мог видеть вживую раз в неделю. И видел. Приходил, тихонько садился в углу и смотрел. Смотрел, смотрел, смотрел. Не находил изъянов, любовался, задержав дыхание. Не чувствовал себя одиноким в те минуты, а затем оно впивалось в него ледяными тисками, потому что Драко узнал, что такое тоска по кому-то. Мысленно беседовал с ней. Мысленно бережно прикасался. Мысленно целовал, хоть не особо умел. Мысленно… раздевал. И никогда не желал зла. Ему казалось, он бы её боготворил. Но нет. Потом напал на нее. Когда она была в том же зеленом платье, что и первый раз. Немного порвав то, чтобы побыстрее загнать в нежное тело грубые пальцы. Потому что не удержался. Должен был напугать, но её запах, тепло и само присутствие свели его с ума. Он помнил, как удовлетворенно выдохнул, ощутив, какая она внутри. И не мог забыть, как же Гермиона плакала, шепча: “Умоляю, нет”. Драко выпил ещё рома. Клюква теперь горчила. Уже за одно это он годился для того, чтобы его пристрелили. Тупое, инстинктивное животное. Драко никогда не стыдился того, что, привязавшись, наблюдал за стрекозой, но насилие все извратило. Потому что невинное стало неожиданно троллингом*. С той ночи, анализируя свой поступок, Малфой задавался вопросом - всегда ли к этому шло? Он влюбился или выслеживал её, как это делали не импульсивные маньяки, желающие изучить тех, кого планировали убить или подвергнуть насилию? Кем она была для него все те месяцы? Счастьем или жертвой? Может, он всегда хотел именно изнасиловать? Феникс убеждал себя, что нет, ведь, даже мастурбируя на ее фото, всегда представлял взаимность, а не что-то мерзкое, но почему же все пошло не так в роковую ночь? Впрочем… Впрочем, это лишь роднило его с маньяками. Убийца СПУ лишь на четвертом деле провернул все идеально и получил удовольствие. Вот и он… Телефон завибрировал снова, вовремя отвлекая Драко от терзаний по тому, что уже свершилось. Он не стал ни отвечать, ни сбрасывать. Просто сидел и тупо пялился на самое невероятное создание в мире и восхищался ею. Тогда, в те дни, наблюдая, Драко ведь ничего не знал. Не имел понятия, сколько Гермиона пережила. Её мать сбила машина, отец полностью ушел в другую семью, позабыв о ней. Парень не был верен, а потом она по прихоти Рен то ли потеряла ребенка, то ли сделала аборт - в эту тайну Феникс не позволил себе посвятиться, оставив Гермионе её прошлое. Уважая её право на боль. Забавный он был насильник. Нарушивший все границы, но имевший какую-то черту деликатности. Он закрыл глаза, вспоминая, как же Гермиона сияла. Пережила столько боли, а сияла. Не имела свободы, но смеялась, как самая вольная птица. Невероятные парадоксы. Запуганная Семьей, она имела силу изменить его жизнь, ведь рядом с ней Драко ощутил себя как человек, который однажды проснулся, содрал скотч с наглухо зашторенных окон и увидел радугу. Потому она заслужила свое счастье. С кем-то, кого бы захотела, а не кого вынужденно выбрала. Драко отпил еще и еще. Ему болело. Болело то, что для себя он не видел никого. Как какое-то мифическое чудовище, мужчина мог представить себя только с этой парой. “Гермиона: милый, ты в порядке?” Феникс вздрогнул. Она нервничала из-за него. Не спала. Пока он эгоистично сидел на стуле, просто не зная, куда идти. Ведь Гермиона была у него дома и меньше всего ему хотелось нарушить её покой. Но сейчас девушку беспокоило именно его отсутствие, потому Драко тут же, в секунду, ответил. Лаконичным “да”. “Гермиона: приезжай скорее домой, я скучаю по тебе”. Она всегда ощущала его, эта девушка. А он… он стиснул стакан, зубы и самого себя. Читать это было невыносимо больно. Ведь Драко знал, что не был любим. Что для нее он - лишь товар. Приложение к клюквенному соусу для Кьяры. Потому цепенел от мысли, как сложно ей каждый раз подбирать слова, чтобы сложить их в то, во что дикое животное глупо верило. И бежало на зов. Чтобы насладиться таким приятным теплом дома. Чтобы мучать её. Выходило, каждый его бесценный момент был для нее пыткой. С этим смириться было сложнее, чем с тем, что его продали. Ведь после попытки изнасилования Драко дал себе слово оберегать свою кэйлин, а оказалось вредил все сильнее и сильнее. Травмируя всю её. От души до… Малфой дернулся от омерзения к себе. Секс. Сколько раз он занялся с ней сексом? Сколько раз она тряслась от ужаса? Как пересиливала себя, чтобы лечь к нему в постель? Как ей удавалось при этом гладить шрамы так, что не дрожали пальцы и не потели ладони? Неожиданно Драко привлек шум. Какой-то пьяный посетитель приставал к девушке, сидящей в конце барной стойки. Она старалась быть вежливой, а затем в её глазах заметалась паника, когда кретин положил руку ей на талию. Инстинкты Драко сработали моментально. Вдох, рывок, и меньше, чем через тридцать секунд человек кашлял кровью. Феникс мог просто сломать пару костей, но хотел оставить ещё и напоминание в виде огромного количества синяков. Потому не остановился, а яростно бил пьяного идиота, не обращая внимание на боль в сломанных пальцах. Пока его самого не оттащило несколько человек. Драко тяжело дышал. Девушка, которой он хотел помочь, испуганно посмотрела на него и затряслась. Пьяный посетитель отрезвел от вкуса собственной крови. Феникс, не получивший благодарность, махнул рукой и дернул плечо, освобождаясь. Взяв пару салфеток, вернулся на свое место и приложил к сбитым костяшкам. Развязывать бинт из-за неэстетичной ржавчины не собирался. Слишком долго провозился и так, накладывая себе повязку. Сделал пару больших глотков, осушивая стакан до дна. Знал, что бил не глупого напившегося кретина, а свой проебанный шанс. Бил и злился, что не нашлось кого-то, кто бы вот так остановил его в тот роковой день. Он бы сам… впрочем, теперь он - дело Кьяры. Её собственность. Феникс пил, чтобы преодолеть отвращение к поступку, который он не забывал ни на секунду. Его мучило, что в отношениях с Гермионой приходилось трусливо молчать, чтобы не потерять её. Заранее зная, что не простит, но вину анестезировала уверенность в том, что он бережет и что девушка влюблена. А теперь с новой правдой ему приходилось принимать и то, что насиловал он, выходит, свою кэйлин - да не свою же, нет! - не раз и не два. А бесконечное количество ночей, упиваясь всем, что ему было можно. И никто, никто ей не помог. Он бессильно зарычал. Ныло под лопатками. Словно сердце, сломав хребет, хотело вырваться. Драко помнил слезы, что Гермиона пролила после той его жутковатой попытки. А сколько всхлипов он не слышал? Сколько их слилось в раковину и душ под веселый шум воды? “Гермиона: волнуюсь. Ты во сколько приедешь?” Очередное сообщение, прошедшее сквозь Драко, как пуля навылет. Он поежился. Не мог поехать. Просто не мог. Не знал, какие слова подобрать, глядя в глаза. Не мог выразить сожаление. Боялся не сдержаться и поцеловать. Интересно, каково будет прикасаться к её губам, зная, что ей плохо? Выкручивала ли Гермиона себе пальцы, закусывала ли щеку? Какую боль причиняла? “Hot_hero: сегодня не приеду” - ответил мужчина, снова закрывая глаза. Больше прочих, его мучил собственный эгоизм. Он знал, что Гермиону стоит отпустить. Ничего не объясняя, освободить. Ведь из Семьи Драко её выдирал лишь ради того, чтобы девушка была свободна, потому не имел право и себе оставлять. Как бы ни хотелось. Они же не смогут пожениться, в самом деле. Но как её отпустить? Как ложиться в пустую постель? А как ложиться в постель, которую она звала сейчас? “Гермиона: Драко Люциус Малфой, немедленно едь домой! Ты дал слово всегда ночевать дома. Корабли подождут! Или сожги их, но приедь”. Он даже улыбнулся. Кэйлин всегда так мило сердилась. Но ему нечего было сказать. И Драко отключил телефон, усугубляя её волнения и отдавая себе в этом отчет. К тому же, выключить смартфон не значило преодолеть себя и перестать хотеть поехать домой. К ней. - Сжечь корабли, сжечь. Да. Сожгите все корабли. Сожги их, Драко. Без остатка, - бормотал он. Древняя фраза забытого завоевания. Приказ адмирала в незапамятные времена, когда корабли испанских завоевателей подошли к берегам Латинской Америки сжечь корабли, отрезав путь назад. Только если они завоевывали, оставляли себе путь к новым землям, то ему нужно было порвать с Гермионой и вернуться в свою тьму. И бродить в ней на ощупь. Драко отстраненно думал, что, наверное, это будет больно. Ведь он… привык. Привык, когда о нем заботились. Привык спать с кэйлин, воюя за одеяло. Привык к ужинам по пятницам в их маленьком ресторанчике. Привык к быстрым поцелуям. Привык и потому снова стать одиноким дикарем, запаривающим быстрорастворимую лапшу в стакане, будет сложно, но он справится, ведь все, что Гермиона дала, ему не предназначалось. Она ведь просто готовила основное блюдо к столу Кьяры, усыпляя бдительность, потому нельзя было бездумно черпать её. Придется жечь корабли. Он повертел телефон, и тот снова завибрировал. Звонком, который нельзя было отменить, потому Драко, оставив деньги за ром, вышел и буркнул: - Что? - Где тебя черти носят, Феникс? Там сегодня в даркнете торги за изнасилование ребенка в прямом эфире, а ты пропал. - Голос Художника звучал зло и резко. Рыцарь Рен проебывал свою миссию. Драко усмехнулся. Да что ж за день такой. О том, что его душу разодрали в клочья в режиме реального времени, он как-то не думал, хоть её остатки витали в воздухе и можно было даже поймать их. - Это я. - В смысле? Ты теперь кроме проституток и своей девушки насилуешь еще и детей? - рявкнул Бен. Тон изменился. В нем зазвучало раздражение и ничего хорошего не сулящий металл. Драко, сев в машину, хотел огрызнуться, но аргументов не было. Все было так. Он насиловал. Проституток. И её. Гермиону, да. Больше, чем ублюдок представлял. Тот - Феникс подозревал - знал лишь о том, кто напал на девушку в переулке, не более. Но понятия не имел, - как и сам Драко до сегодняшнего вечера - сколько раз он это повторял. Ночь за ночью. Закрыл глаза. Это мир был проклят. Все боги отвернулись от него, раз происходили такие вещи. Он был искажен. И бесцветен. Как темная сторона Луны. - Торги я выставил. Нет никакого ребенка. Ловлю на живца. Отслеживаю всех участников. Криптовалюта не так анонимна, как им кажется. Но если тебя разочаровывает, что группового изнасилования в прямом эфире не будет, то завтра приедет живой товар из Китая, могу выловить мальчика покрасивее. Они в последнее время пользуются большим спросом. И будет не кроссовки шить, а… Феникс говорил равнодушно. Настолько, что сомнений не было - он может легко взять и сделать это. Найти и ребенка, и жадных до денег ублюдков, которые возьмут его в прямом эфире. Ловить на живца Драко умел очень буквально. - Больной ублюдок, - Бен, сидящий на вершине мира где-то там, в Вашингтоне, покачал головой. А может, он был не сам. Может, звонил ему за ужином, пока его сын сидел у него на руках. Или та хорошенькая женушка стояла перед ним на коленях. Любопытно, она-то добровольно под Монстра ложилась, или тот вынуждал её? Существовала хоть у кого-то, сука, великая и бескорыстная любовь? - Что у тебя в голове, Феникс? - Твоя жена, - честно ответ Драко. - Как думаешь, почему она еще не сбежала от тебя? Она, правда, любит тебя. или ты… - Никогда. Не. Смей. Говорить. О. Рей. - В трубке что-то хрустнуло. Наверное, терпение Бена. - Даже не так. Даже думать о ней не смей. Не касайся её своими грязными мыслями. Если не хочешь оказаться в Алькатрасе за обвинении в педофилии в интернете и быть затраханным такими же идиотами до конца жизни, а потом убитым. - О, amigo, встань в очередь следом за своей ненормальной сестрой, - рассмеялся Драко, поскольку сегодня все хотели его убить. Поиметь, а потом убить. Только Кьяра морально, а Художник, оказывается, физически. Плохой мальчик. - Забавно, да? Теперь я её собственность, а значит на мне иммунитет Ренов. Ничего ты мне не сделаешь, потому да, я могу думать о твоей жене. Не только о том, почему она с тобой, но и визуализировать её. Почему ты так трясешься над ней? Что в ней особенного? Сосет как-то глубже или позволяет себя связывать? В трубке повисло зловещее молчание. А потом он услышал тихое: - Рей, милая, сейчас вернусь. И совсем иной тон. Иной человек. Иной мир. Даже у палача была семья. И лишь он - одинок. - Ты был у Кьяры? - Драко слышал шаги, а потом вашингтонский вечер ворвался к нему в трубку. Щелчок - и Феникс прямо ощутил огонь. Художник курил. Не угрожал, а спросил как-то с пониманием. А значит и он знал. Все знали. Все вокруг знали. - Где же, сука, твоя нейтральность? - Я предупреждал тебя не заводить отношения, помнишь? Даже когда ты последний раз был в Нью-Йорке, - спокойно напомнил Бен. Забавно, он больше не угрожал. И трубку не положил. Будто… будто понимал и готов был поддержать в этот момент, когда его мир разрывал все вокруг. - Ты просто не слышал. Драко снова уткнулся лбом в руль. Тишина. Между ними висела тишина. Но не мертвая. Там, на том конце невидимых линий, его кто-то слушал. Настолько внимательно, что различал крик, который Феникс больше не издавал. Художник просто курил, а Драко вспоминал, что да, Бен напоминал. И только сейчас понял, что в тех фразах было не осуждение, а предупреждение. Попытка… защитить. Бен не шел против Кьяры и одновременно шел. Только он не слышал. Он хотел быть счастливым. Неужели это было так плохо? - Да за что ж, Бен? - совсем тихо выдавил Феникс из себя, пытаясь сломанными пальцами сжать руль. Звал Монстра по имени. - За что? Почему никто её не пожалел? Ей же было страшно. Она боялась. Бен. Девочка возрастом с твою жену. Почему тебе не было её жаль? И Монстр вздрогнул от таких вопросов, которые звучали беспомощно. Малфой не жалел себя, лишь девчонку, что сдала его с потрохами. Он никогда был не в счет. Сам у себя. В то время, как его брали в расчет другие. Кошмарный парадокс. - Драко. Протрезвей. Проспись. - Тебе сильно помогало пару лет назад? - огрызнулся Феникс. - Когда её забрали, тебе помогало? - Да. Меня держало на плаву то, что нужен Рей. - Бен мог рассказать о череде ошибок, но говорил то, что было важнее сейчас. То, что могло воскресить легендарное существо снова. - И ты нужен свой девчонке. Ради нее придется постараться. - Она - не моя, - безжалостно напомнил себе Драко. У него ничего своего не было. Кроме грехов. - И ты сам сказал тогда, в Гуантанамо, что я никому не буду нужен никогда. Что ж, ты был прав. Все так. - Я тоже иногда ошибаюсь, и мои дети - тому живое подтверждение. - Думаю, природа может сбоить только раз. А я всегда проигрываю в казино, - и Малфой положил трубку. Потому что слишком хотел говорить. Впервые его слушали, и он боялся не остановиться. И он замолчал. Не хотел казаться уязвимым, хоть таким был. Посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Зеленоглазый, как убийца СПУ. Драко выругался. А потом поехал домой и час сидел в машине, не зная, как войти. Все еще не зная. Не мог переступить порог, а потом любовь поманила его, и он бесшумно зашел. В дом, в коридор, в спальню, где мирно спала Гермиона. Сел на край постели и посмотрел на нее абсолютно иным взглядом, чем он смотрел на кого либо. Все его лицо изменилось, как и каждый раз. Драко аж светился изнутри, когда видел свою кэйлин. Любовь делала его прекрасным, но он не знал об этом, ощущая себя лишь ублюдочным маньяком. Иронично, что будучи в своей любви абсолютно чистым, сам Малфой после правды считал себя омерзительным. Настолько, что не мог прикоснуться. А она спала, замотав свое обнаженное тело в хрустящее от чистоты одеяло. Её волосы разметались по подушке. Персиковые, густые, тяжелые. Как у Джози Отеро, которая стала первой жертвой СПУ лишь потому, что он решил, что она создана для ЗЧВ - Звездного Часа Спарки. Малфой поморщился. Спарки. Так Рейдер звал свой член. Казалось, даже думать об этом рядом с Гермионой неправильно, но он думал. Думал об убийце СПУ и одиннадцатилетней девочке, которая привлекла красотой и волосами. Волосами, которые потом мешали своей густотой ублюдку зафиксировать кляп. Драко видел те фото. И те волосы. Такие же шикарные, как у Гермионы. Как у кэйлин, которая поймала на свою роскошную гриву маньяка. Его. И все, что он мог, - это попробовать быть полезным. Спасти её. - Драко? - Гермиона открыла глаза и, сонно щурясь, повернулась. - Наконец-то. Я волновалась. Иди ко мне. - Не стоило волноваться, - он не мог противиться её зову, потому, не раздеваясь, лег поверх одеяла. Гермиона клюнула его в щеку теплыми губами, а он и не отвернулся. С благодарностью принял этот поцелуй и поправил на ней одеяло. Поцеловал её в обнаженное плечо и зарылся носом в волосы. - А я волновалась, - повторила девушка. - В следующий раз, когда соберешься напиться - предупреди. Думала, что-то случилось. - Ничего не случилось. Все хорошо, - пробормотал Драко, убаюкивая её. Обнимая, аккуратно прижимаясь и замирая. Пытался понять, насколько это дискомфортно для нее? Гермиона не вздрогнула. Привыкла, наверное, за эти недели к его присутствию. Привыкла. Можно привыкнуть ко всему. Он ли не знал. - Прости меня. - Eh? - За то, что ты волновалась, - прошептал Феникс, хоть извинялся за все то зло, что причинил, и за то, что будучи профайлером не увидел, что она - в беде. - Прости. Все хорошо. Все будет хорошо. Хорошо. Он обещал ей, зная, что для него хорошего не осталось. Обнял покрепче, надеясь, что ей не больно. Все с той же бережностью, что и всегда. Чтобы не примять её крылья, если они еще у Гермионы остались. У него ныли пальцы, спрятанные в окровавленные бинты. Ныла душа, истекая кровью. Всю комнату заливал тревожный алый, но Драко своей фигурой не давал мрачным краскам попасть на силуэт Гермионы, будто и от этого защищал её. Защищал спиной, в которую она вонзила нож, но Феникс был слишком одинок, чтобы это понять. Обнимая свою кэйлин, защищая от всего мира, он ненавидел из них двоих только себя, питая больше отвращения, чем обычно. Особенно за то, что не мог сжечь корабли. За то, что лег в постель, будто так и нужно. За то, что знал - не сможет бросить её и будет рядом, пока Гермиона сама не закончит игру. Это было эгоистично, но он ничего не мог поделать с собой. Гермиона мирно спала в самых безопасных объятиях в мире. Спал и Драко, чей силуэт был искажен в алом свете. Спал, положив голову на плечо девушки. Грозный Феникс, один вид которого пугал, дремал, как верный пес, всем естеством преданный девушке, которая его продала. * троллингом некоторые серийники называют слежку за потенциальной жертвой в ходе которой они узнают о той все. Та ну блин. Я не плачу. Просто глава в глаз попала. Вот и наступило фирменное стекло, да? Традиционно напоминаю, что даже заплаканные глаза не оправдание, потому тыкаем "жду проду" и плачем в отзывах. Поскольку сайт безбожно глючит - на всякий случай перед отпрвкой КОПИРУЙТЕ свои отзывы)