Жимолость

             Неджи с детства учился скрывать эмоции, как бы ни было тяжело и горько. Смерть отца оставила на душе длинный шрам, напополам разорвала сердце несправедливостью их существования. Перемен в клане Хьюга не было столетиями, не будет и теперь. Главная ветвь клана может не кичиться своим положением, не выставлять на показ, но превосходство сквозит в каждом жесте и слове. Второй сорт, кто и когда разделил их, по какому принципу? Наивно было полагать, что Хината другая. Возможно, была другой прежде, до брака и близости, от которой её выворачивает наизнанку. Всё, что хранилось в ней, глубоко внутри, всплывает на поверхность чёрной мутью. Где прежде была чистая вода, теперь постепенно появляется болото. И Неджи тонет в нём, захлёбывается и отчаянно хочет выплыть на поверхность.       Кем она его видит? Своим рабом под маской господина? Пылью под ногами? Естественно, ни о каких ответных чувствах речи идти не может и никогда не пойдёт. Она снисходит до него, а он и благодарен крохам с господского стола. Весь первый месяц был скупо рад, когда делал своей. Пусть быстро, спешно, но от каждого её выдоха у него сердце сжималось в горошину, а потом заполняло собой всю грудную клетку. Мелочная, мстительная радость от возможности ею обладать, распирала изнутри. Теперь же… Лучше бы она заставила его встать на колени, чем сказала то, что сказала.       Сложно найти в себе желание открыться, когда внутри слишком много обиды и горечи. Схожи ли их чувства с Хинатой? Скорее всего да. Изначально это был лабиринт, из которого нет выхода, они оба заблудились в нём. Неджи знает, что должен сделать первый шаг навстречу. Снова должен, и никто не станет спрашивать, почему внутри всё противится. Три дня прошло, а он до сих пор не может смотреть на Хинату спокойно. С прежней робкой надеждой. Губы дрожат при виде её склонённой головы, презрение переливается через край. Он больше не находит в себе нежности и желания защитить. Кого тут защищать, Ками-сама?!       Вечером четвёртого дня он глубоко выдыхает, прежде чем войти в дом. Занимает место за столом, думая: нелепая традиция — делить вместе трапезу. Гораздо проще сразу разойтись по комнатам. Но вскоре кто-нибудь донесёт, что у них разлад, и гнев Хиаши может быть гораздо сильнее, чем прежде. Равнодушно Неджи думает — всё равно. Пусть применит уже Печать и позволит умереть, если так надо. С недавнего времени жизнь превратилась в непрекращающийся кошмар, от которого хочется скорее проснуться.       — Неджи-сан.       От звука её голоса внутри всё покрывается инеем. Неджи поднимает на неё глаза, молчит, ждёт, что будет дальше. Сейчас начнёт просить прощения, искренне, как только она умеет. Только он ей больше не верит.       — Я прошу вас разделить сегодня со мной ложе, — тихо, пряча глаза в тёмных прядях, говорит она. Палочки в её руках дрожат, грудь часто поднимается и опускается. Вот, значит, как. Выходит, боится Хиаши гораздо больше, чем он мог подумать. Впрочем, кто в клане Хьюга не боится его? Кроме Неджи, пожалуй, никто.       — Не думаю, что сегодня это возможно, — отвечает он ровно. Замечает — пальцы стиснули палочки так, словно вот-вот сломают. Секунда, и Хината возвращает себе спокойствие. Отвечает пустым взглядом.       — Почему?       — Я слишком устал. — Оба знают, что это ложь, но Неджи не собирается придумывать более правдоподобные оправдания.       — Это не так. — А Хината не собирается их принимать.       — Не так, — соглашается он. Косится на служанок, что сидят в нескольких шагах у сёдзи. Склоняется к ней через стол и низко тянет: — Тогда считайте, что я не хочу вас.       — Если это из-за моих слов, то я готова вновь принести…       — Нет, — перебивает он резко. Вновь понижает голос, смотрит на яростно пульсирующую вену на её шее. От её кожи пахнет слабым ароматом лаванды. — Я устал ломиться в запертые ворота. Сведём наши ночи к необходимости.       Он выпрямляется, продолжает с холодным равнодушием, не поднимая глаз от тарелки:       — Узнайте благоприятные дни для зачатия, ни к чему встречаться чаще.       Неджи смотрит из-под ресниц: на скулах выступили алые пятна, губы поджаты. Хината откладывает палочки и отвечает твёрдым, гордым взглядом.       — Я не считаю, что это правильное решение, Неджи-сан. Мы оба знаем, что надо стараться больше и чаще.       — Из нас двоих стараюсь только я, Хината-сама. — Неджи не может удержаться от сарказма. — Хотя на ложе нас всегда двое.       — Я… — она теряется. Не выдерживает прямой взгляд, опускает глаза и быстро-быстро начинает теребить подол кимоно. Когда-то он считал это милой наивной привычкой. Давно не видел, чтобы она так нервничала. — Я буду стараться, — говорит чуть слышно.       А его душит привычная злость: что творится в её голове, что заставило наступить гордости на горло? Будто ему нужна её неискренняя отзывчивость. Проще в весенний дом сходить и снять там девушку, в ней и то будет больше отклика. Неджи бы так и поступил, сбросив напряжение и злость, если бы за ним не следили люди Хиаши. После того, как ребёнок будет зачат, они оба получат свободу действий, а пока… Пока, стиснув зубы, надо трудиться на благо клана.       — Пример для подражания, Хината-сама, — язвит Неджи. Кривит губы в улыбке. Ему не нужна её покорность, достаточно нахлебался. Он хочет увидеть её настоящую, но желание вытянуть хоть какую-то эмоцию давно погасло. Устало потирая висок, Неджи качает головой. Горько усмехается. Глупо. Как же всё глупо и уродливо вывернуто на изнанку.       — Я причинила вам боль, вы вольны причинить в ответ, — отвечает Хината, вскидывая подбородок.       — Таким вы меня видите, да? — Неджи поднимается из-за стола, так и не притронулся к еде. Низко кланяется. — Простите, Хината-сама, аппетит пропал. Заканчивайте без меня.       Он выходит на энгаву и смотрит на усыпанное звёздами небо. Мысли путаются, стоит посвятить время медитации, чтобы привести их в порядок. Насколько проще бы ему жилось, будь в груди и правда пусто? Но там жжётся от каждого её слова и жеста. Дрожь проносится по телу, пальцы впиваются в перила. Куда двигаться дальше, какой выбрать путь? Будто у него есть выбор. Его с самого начала не было у обоих.       Сердце колошматит о рёбра, когда он входит в спальню. Даже в первую брачную ночь так не трясло. Хината лежит на своей половине футона, поджав под себя ноги. Неджи тихо раздевается, ложится рядом, тщательно выверяя расстояние между ними. Беззвучно выдыхает. Знала бы она, как невыносимо лежать так близко и не сметь коснуться. Хуже лишь когда касается и чувствует деревянное тело под собой. Это в разы больнее — унижать её намеренно, потому что имеет на это право.       Шорох за спиной заставляет напрячься каждый нерв. Неджи сглатывает, когда она поворачивается и кладёт ладонь на плечо. Грудь едва касается спины, он чувствует её соски сквозь одежду. Интимно, близко, и дыхание перехватывает.       — Позвольте мне быть хорошей женой, — шепчет она на ухо. Шея Неджи покрывается мурашками. Он крепко сжимает одеяло, жмурится, шумно сглатывает.       — Я устал вас принуждать, — вырывается обречённо.       — Я буду очень стараться…       — Хватит! — он резко оборачивается и смотрит в блестящие в лунном свете глаза. Сейчас они сами похожи на две полные луны, опушённые длинными тёмными ресницами. — Хватит, Хината-сама, — шипит он. — Здесь не надо стараться, это не экзамен, который необходимо сдать на отлично! Здесь надо брать и отдавать в ответ, а не терпеливо ждать, когда всё закончится. Я столько раз просил просто довериться мне, но что получал? Покорность. За кого вы меня принимаете? Считаете, я получаю удовольствие от того, что делаю с вами? Ками-сама, даже насильнику гораздо приятнее, чем мне с вами!       Она резко отшатывается, сжимает кулак, прикладывает к груди. И вдруг грустно улыбается.       — Я понимаю, Неджи-сан. От меня мало толка даже здесь. Не зря отец не видит во мне главу клана, я бесполезна.       Каждое её слово — долгожданное откровение, которому впору радоваться, однако Неджи внезапно затапливает жалость. Она хочет доказать свою необходимость отцу, понятное желание. В своё время он тоже хотел, чтобы Хиаши заметил. Но в её желании нет места самому Неджи. Наверное, он должен её утешить, но нужные слова не идут. Он смотрит на неё, смотрит не мигая так долго, что начинают болеть глаза. Хината уставилась в потолок, словно уже забыла о нём.       — Просто вы не хотите принимать очевидные вещи, Хината-сама, — тихо говорит он. — Дело не в вас или во мне, а в том, что этот брак для вас с самого начала лишь выполнение долга.       — А для вас разве иначе? — она поворачивает к нему голову. Сердце Неджи подскакивает к горлу, душит, и ответ звучит сдавленно:       — А вы как считаете?       — Покажите, — шепчет Хината. — Покажите, как должно быть.       Он выжидает несколько ударов сердца и ещё с десяток сверху. Плавно подвигается, нависает сверху и бережно заправляет прядь волос за ухо.       — Если бы всё было так просто, — отвечает горько. Кладёт её ладонь себе на щёку, прикрывает глаза, ведёт её дальше, к затылку. Вторую опускает на грудь, чтобы услышала, как сильно стучит сердце. Тянется к губам, но не спешит целовать, просто согревает дыханием. Дыханием же ведёт по скуле к виску, касается невесомо. Пальцы Хинаты на его затылке оживают, медленно перебирают пряди, рассылая мурашки по телу. Когда он целует её, она моментально откликается, старательно повторяет каждое движение его губ, но в этом нет страсти, только желание угодить. То, чего он с самого начала боялся и хотел избежать.       Раздражение мешается с желанием, Неджи углубляет поцелуй, находит её язык, касается кончиком, слегка подразнивая. Приглушённо мычит, чувствуя робкое движение в ответ. Одной рукой развязывает её юкату, неторопливо снимает с плеча, оставляя горячие поцелуи на бледной коже. Чувствует — напряглась, даже пальцы замерли в волосах. Бессмысленно и бесполезно пытаться её растопить, но и отступать вот так, в самом начале он не намерен. Вновь возвращается к губам, целует жарче, поглаживая сосок, перекатывая его между пальцев. И вдруг щиплет с силой, а после приникает горячим ртом, осторожно прикусывает губами. Ликует, когда слышит удивлённый выдох. С чего взял, что ей нужна бережливая нежность?       Хината отчётливо дрожит, дыхание сбивается, руки шарят по его груди, избавляют от одежды. Внизу она лишь немного намокла, но даже этого достаточно, чтобы он задохнулся от восторга. Скользит обнажённой грудью по её груди, плавно двигает пальцами, мокрыми от слюны, постоянно целует шею, подбородок, губы. До ярких вспышек под глазами хочется, чтобы Хината была искренней. Но даже в её частом дыхании не разобрать, где ложь, а где правда. Да, она сама разводит ноги и с лёгкостью принимает его. И её пальцы сжимаются на его плечах не в болезненной хватке, а скорее в желании удержаться. Но она молчит, пусть и подаётся навстречу. Целует сама, но заученно и пусто.       Сегодня Неджи не спешит. Размеренно раскачивает её, то толкается глубоко, то почти выходит и водит головкой прямо у входа. То вдруг задвигает так резко, что она невольно выдыхает. Уже стала влажной, выпускает с тихим хлюпаньем, и руки беспорядочно шарят по простыне, комкают её.       — Забудь обо всём, — шепчет Неджи, шумно дыша на ухо. — Забудь, просто не думай.       Она открывает глаза, встречает его взгляд, но тут же снова опускает ресницы. Кусает губы, не знает, куда деть руки, крепко сжимает коленями его бёдра. Неджи многое хотел бы с ней сделать. Усадить на себя и осыпать поцелуями грудь. Поставить на колени и сжать волосы в кулак, насаживая до самого конца. Закинуть ноги на плечи, оказаться так глубоко, что дальше уже некуда. Но может лишь лежать сверху, бояться, что оттолкнёт излишней откровенностью. Даже того, что сейчас она рвано дышит, достаточно. Пока более чем.       Он всё же не может сдержаться. Пропускает руку под её колено, сгибает, входя глубже, начинает ритмично двигаться, а Хината вдруг дрожит. Дрожит вся, даже дыхание с дрожью. Пожар разгорается в пояснице, теплом обдаёт низ живота. Неджи ритмично двигает бёдрами, одной рукой упираясь в футон. Возвышается над нею, хрупкой и растерянной, с силой сжимает колено, притягивает её ближе к себе и запрокидывает голову назад.       Хината вдруг издаёт тихий, на грани слышимости, звук, похожий на слабый писк, и сокращается вокруг него, накрывая рот ладонью. Неджи тихо стонет, увеличивает темп, стонет снова, стискивая зубы, когда наслаждение перехлёстывает через край. Несколько раз ещё лениво двигается, нехотя отпускает Хинату и ложится рядом. Тяжело дышит, проводит по лбу, стирая пот. Повязка вся им пропиталась.       Какое-то время Хината не двигается — тоже приходит в себя. Потом садится, надевает юкату — движения неверные, путанные. Растерянно проводит рукой по волосам, снова ложится и спрашивает, не глядя в его сторону:       — Это… всегда может быть так?       — Как? — спрашивает Неджи пересохшими губами. Отчаянно хочется пить. И спать.       — Так, — упрямо повторяет Хината, и он наконец поворачивает голову.       — Вам понравилось? — спрашивает ровно. — Только скажите правду.       — Да, — она отвечает открытым взглядом, в голосе чудится вызов.       — Может быть гораздо лучше, Хината-сама. — Неджи вздыхает. Одевается, жадно пьёт и опускается на футон, спиной к ней. Неуместное желание обнять, притянуть к себе, вдохнуть её запах глушится в зародыше.       — А вам? — снова заговаривает она. — Вам понравилось?       — Как вы думаете? — он невольно улыбается. Горечь вернётся завтра, сейчас на душе долгожданный покой, а в голове тишина. Но её следующие слова повергают в шок:       — Я бы хотела попробовать снова. Убедиться, что всё делаю правильно.       — Снова? — он даже переворачивается и привстаёт на локте. Думает — послышалось. — Сейчас?       — Может, чуть позже. Вам ведь нужно время. — Она теребит кончик косы, отводит глаза.       — Вы хотите ещё, потому что было хорошо, или потому что Хиаши-сама приказал заниматься этим чаще?       — Первое, — отвечает она, не раздумывая ни секунды. В этой поспешности он находит ответ на свой вопрос. Примерная во всём, готова во благо клана позволять ему вспахивать её поле хоть до рассвета каждую ночь. И, возможно, будь на его месте другой, был бы только счастлив.       — Спите, Хината-сама, — говорит он, устало качая головой. — Не сегодня.       Сам уснуть не может. Чувствует — Хината тоже лежит без сна. Хоть не плачет, и на том спасибо. Тут бы радоваться, что она начала откликаться, но слишком много фальши во всём остальном их браке, чтобы найти место чему-то светлому. Неджи не хочет, чтобы всё, что их связывало, заканчивалось постелью. Даже если в конце концов Хината искренне начнёт наслаждаться близостью, ему этого мало. А потом, когда появятся дети? Когда он станет главой клана, они так и останутся чужаками друг для друга?       Эти мысли новые, непривычные. Раньше так далеко Неджи не заглядывал. Сложно представить, что когда-нибудь Хината снова посмотрит с мягкой улыбкой, и заговорит нежно, ласково. Что у них будет настоящая семья, и начало брака забудется, как страшный сон.       На рассвете он тихо уходит, но сперва подтягивает одеяло, сползшее с плеча Хинаты. Привычно приводит себя в порядок в собственных покоях и отправляется на утреннюю медитацию. Голова вновь гудит от ненужных мыслей.       Солнце ещё не показалось из-за гор. На ветках дрожат прозрачные капли — ночью было холодно, а сейчас воздух постепенно прогревается. Трава под босыми ногами влажная, пружинит под неторопливыми шагами. Неджи пытается пропустить через себя всё, что его окружает, отрешиться от реальности, но непослушное сердце стучит слишком быстро. Все мысли связаны с Хинатой, это отвлекает. Она должна быть его поддержкой, а не вечным раздражителем. А каким для неё должен быть он? С самого начала всё пошло не так, но отчего он винит во всём лишь Хинату? Закопался в собственной злости и ничего не видит дальше неё.       Глубоко вздохнув, Неджи закрывает глаза, подставляет лицо первым солнечным лучам и тщетно ищет необходимое спокойствие. Но на изнанке век выжжена Хината, какой была сегодня ночью. И сердце, едва успокоившись, вновь сбивается с ровного ритма. Мягкие губы, трепет ресниц, несдержанное дыхание… Словно этой ночью рядом была незнакомка с её лицом. Неджи не знает, хочет ли он, чтобы и дальше ночью с ним была одна, а днём другая. Понимает с отчётливой ясностью — хочет всю Хинату, целиком и полностью. И совершенно не знает, как её добиться.