Жимолость

                    Месяца идут один за другим, прошло три, а Хината никак не может понести. Чувствует шепотки в клане, снисходительные взгляды. Гордо несёт голову, но в груди зреет отчаяние. Они с Неджи не говорят на эту тему. Вообще разговаривают мало. Иногда она чувствует, как он смотрит, но не может найти в себе силы посмотреть в ответ. Их ночи изменились, стали горячее, будят странное чувство в груди. Хинате стыдно признавать, что она ждёт его и всегда разочарована, если не приходит. Сама больше не просит, а Неджи будто на прочность проверяет: то остаётся несколько ночей подряд, то игнорирует, словно её нет. Дни заполнены работой: Хината присматривает за слугами, наблюдает за их работой, разбирает счётные книги и следит за тратами на поместье и клан. Она делает это с радостью, чувствует, что хоть как-то приносит пользу. Ханаби постоянно пропадает на тренировках, возвращается радостная и пахнет свободой. Хината душит в себе неуместную зависть и мягко улыбается, пусть в груди всё клокочет.       Низко постриженные вечно-зелёные мирты покрываются жёлтой листвой опадающих клёнов. Садовнику надо сказать, чтобы лучше следил за садом. Хината делает в голове пометку, неторопливо идёт по дорожке к пруду и застывает от тихого, восхищённого:       — Хината-сан.       Глаза обманывают. Наверняка ей мерещится яркое солнце волос и прищур глаз цвета летнего неба. В тёмно-синем кимоно, с широкой улыбкой Наруто выходит навстречу. Взгляд у него новый, такого Хината прежде не видела: чувствуется жесткость и сила. А вот улыбка осталась прежней, светлой. Против воли губы Хинаты складываются в ответной. Она кланяется, и ноги сами несут подойти ближе.       — Наруто-сан. Вас давно не было.       Кажется, что Наруто — это сама жизнь, и Хината наблюдает за ней через решётку своей клетки. Хочется коснуться, чтобы убедится, что он живой. Но кажется — коснёшься и сгоришь напрочь. Сердце заполошно колотится, дышать сложно.       — Вы стали ещё красивее, чем я помнил, — говорит Наруто и сам делает несколько шагов навстречу. — Хината-сан, так и ослепнуть недолго.       Хината краснеет, опускает глаза. От его слов становится тепло, в животе всё трепещет. Когда-то ведь мечтала, что он скажет что-то подобное. Предложит увезти, и жизнь навсегда изменится. Она изменилась, это правда, но совсем не так, как Хинате мечталось…       — Я прибыл к Неджи, но надеялся, что встречу вас.       Ещё один шажок, и Наруто останавливается слишком близко. Хината испуганно смотрит на него, не в силах возразить или возмутиться непристойному поведению. Приглушённо ахает, когда Наруто берёт за руку. У него широкие горячие ладони, от касания дрожь проходит по телу.       — Я бы хотел спросить вас, Хината-сан, — сбивчиво говорит он, пытаясь поймать бегающий взгляд. — Вам, как наследнице клана, может быть оскорбительно слушать такие речи, но молчать нет сил. Хината-сан, вы…       — Убери руки от моей жены, Наруто-сан.       Ледяной голос Неджи замораживает нутро. Всё, что было тёплого и лёгкого, оседает под ноги. На губах горчит. Испуганно выдернув руку, Хината отступает. Наруто растерянно улыбается.       — Не знал, что ты женился, Неджи. — Он неловко трёт шею, и Хинате неловко вместе с ним. — Поздравляю.       Неджи становится за спиной Хинаты, кладёт ладони ей на плечи, и кажется, что вместе с ними упала вся тяжесть мира. Придавила к земле.       — Тебя проводят в дом, я подойду позже. Нам надо поговорить с женой.       Наруто кивает, уходит за слугой, а они так и стоят посреди дорожки, и воздух начинает дрожать и звенеть от напряжения.       — Неджи-сан, я… — Хината пытается проглотить острый ком, но тот лишь царапает горло. — Я…       — Молчите, — обрывает он. Берёт её за руку и тянет к ближайшей беседке. Они не виделись несколько дней — он уезжал по делам клана. Не такой Хината представляла встречу. Даже соскучиться успела, а сейчас думает лишь о том, что лучше бы он был как можно дальше отсюда. Лучше бы никогда не возвращался.       Молчание душит. Хината покорно идёт за ним, старается сохранить достоинство и не морщиться от железной хватки его пальцев. Когда они останавливаются, скрытые от посторонних глаз зарослями самшита и сосен, Неджи с силой выдыхает, а у неё окончательно заканчивается воздух. Рывок, и он сжимает её предплечья, встряхивает, цедит зло:       — Значит, вот почему вы не находите в себе желания открыться мне, Хината-сама? Всё это время ваше сердце было несвободно?       Хината испуганно хлопает ресницами. Нет, о Наруто она не вспоминала ни одного дня их брака. Он остался там, в надеждах и робких мечтах, о которых было стыдно признаваться самой себе. Но сейчас слова Неджи бьют по больному, ведь Хината теперь знает, каково это — принадлежать кому-то. Ледяная волна проходит по телу, сменяется удушливым жаром, что прихлынул к щекам.       — Это не так. — Она вскидывает подбородок, смотрит прямо. Ему не в чем её обвинять.       — Разве? — Он склоняется к ней, в лиловых глазах полыхает незнакомый огонь. — Тогда почему вы позволили взять себя за руку, м? Почему не сказали, что замужем, почему не оттолкнули?       Его слова оставляют на душе ядовитые пятна, и те прожигают дыры. Хината часто дышит, наполняется гневом — как он смеет её обвинять?!       — Мне не в чем оправдываться перед вами, — выдыхает она. — Я просто не успела, Неджи-сан.       — Не успела. — Неджи кривится. Притягивает к себе. — Вы успеваете оттолкнуть меня одним только взглядом. Застываете, стоит коснуться на людях. А тут говорите, что не успели?       Хината упирается в его грудь, но не может оттолкнуть. Не после его слов. Как объяснить, что заблуждается? Сказать, что ждала и скучала. Что даже сейчас сердце начинает биться иначе от его близости.       — Вам не в чем меня обвинять, — говорит твёрдо. — Вы — мой муж, мой господин. Разве вам мало?       — Мало, — бросает он, лихорадочным взглядом шаря по лицу. — Мне мало вас, Хината-сама. И не обманывайте хотя бы себя: вы никогда не принадлежали мне. Ваше тело — да. Но душа… Душа, оказывается, занята другим.       — Вы заблуждаетесь! — Хината с растущим отчаянием смотрит на него: обычно спокойное лицо перекошено злобой и отчаянием. Горячечное дыхание жжётся на губах.       — Докажите, — выдыхает он, впиваясь в губы. Хината вздрагивает, знает, что должна оттолкнуть. Но также знает, что если это сделает, его подозрения обретут вес и силу. Поэтому она целует в ответ, вкладывая всю ярость и обиду, вызванные его словами. С приглушённым стоном он обнимает её обеими руками, жадно целует, проникает языком в рот. Хината дрожит, обвивает шею, тянет на себя. Вихрь клубится внизу живота, там печёт и всё сжимается в тугие узлы. Неджи толкает вглубь беседки, прислоняет к столбу, подпирающему крышу. Поцелуи становятся слишком влажными, громкими. Дыхание вырывается с шумом.       — Неджи-сан! — испуганно ахает Хината, когда он задирает её кимоно и закидывает ногу себе за спину.       — Остановите меня, — шепчет он, целуя подбородок, шею, снова ловя губы. — Остановите, вы ведь можете.       Хината жмурится, слёзы собираются в уголках глаз. Она тянет его за волосы, заставляет посмотреть в глаза, падает во тьму, что клубится в них. Новая, завораживающая.       — Остановитесь сами, — молит сипло. Его горячая ладонь лежит на её бедре, между ног упирается твёрдое доказательство его возбуждения.       — Разве я не ваш господин? — задыхаясь, говорит он, и ладонь скользит дальше. — Разве не волен касаться тогда, когда пожелаю? Вы так часто говорите, что принадлежите мне, но по сути отдаёте слишком мало.       — Неджи-сан, — стонет обречённо Хината, когда пальцы касаются повлажневших складок. Ей жарко, душно, новое чувство охватывает, и голова начинает кружиться. Всё, что происходит сейчас, слишком скандально и постыдно, она должна быть возмущена, но вместо этого небывалой силы возбуждение захлёстывает, заставляя задыхаться. Пальцы плавно проникают внутрь, Неджи сдавленно выдыхает, ловит её взгляд и вдруг довольно улыбается. Разводит ноги шире, приподнимает над полом, удерживая одной рукой. Второй приспускает хакама, помогает себе, заполняет её одним длинным движением. Затыкает поцелуем сдавленный стон — Хината даже не думала, что может издавать подобные звуки.       Бёдра ритмично движутся, слишком быстро, чтобы была возможность перевести дух. Хината мычит в поцелуй, цепляется за его плечи, мнёт хаори, жмурится до яркой рези под сомкнутыми веками. Быстро, пошло, громко — Неджи врывается в неё, насаживает на себя, скользит губами по шее. Хината чувствует себя так, словно падает и не может достичь дна. Внизу живота копится напряжение, искусанные губы полыхают, из груди рвутся звуки, которые всё сложнее заглушить. Обеими руками она обвивает его шею, тянет на себя. Сейчас ей тоже его мало. Надо больше, быстрее, чаще. Она сдерживает мольбы, шепчет лихорадочно про себя: «Прошу, не останавливайся! Только не сейчас! Так хорошо, Неджи. Неджи-Неджи-Неджи…». Низ живота тянет, сладкая дрожь зарождается там, в глубине, и разлетается по телу. Мышцы сжимают короткие спазмы, невероятное по своей силе наслаждение рвётся наружу гортанным стоном. Неджи едва успевает накрыть её распахнутый рот своим. С силой пронзает, хлопает бёдрами, стонет над ухом на грани слышимости. Хината чувствует, как яростно бьётся его сердце. Вздрагивает от каждого толчка, всё ещё часто сокращается внутри, словно хочет обхватить его и никогда из себя не выпускать. Неджи прижимается щекой к щеке, с силой впечатывает в столб, так, что спина отзывается протестующей болью.       Его дыхание заглушает все звуки. Неджи крупно вздрагивает, изливаясь в неё, крепко держит за ягодицы — на коже наверняка останутся синяки. Несколько мгновений, и он отпускает её ноги, покидает тело и прислоняется лбом ко лбу. Ещё немного, прежде чем вернуться в реальный мир. Хината выдыхает, прикрывает глаза. Но почти сразу распахивает и спешно приводит в порядок сбившееся, помятое кимоно. Неджи выпрямляется, завязывает хакама, поправляет растрепавшиеся волосы.       — Простите, — говорит хрипло. — Я не должен был так себя вести. Своим поведением я оскорбил вас, Хината-сама.       Он кланяется под её растерянным взглядом. Да, следует чувствовать себя оскорблённой, но Хината не хочет лгать себе — ей понравилось. И пусть их слышали, пусть донесут отцу, пусть делают что угодно — именно сейчас она наконец почувствовала себя его женой.       — Не надо, — отвечает она тихо. Хочет коснуться его плеча, но отчего-то стесняется. Неджи снова стал незнакомцем, новым, вызывающим странную робость.       Неджи горько усмехается, расправляет плечи, смотрит поверх её головы. Почему она прежде не замечала, как он красив? Отстранённый и замкнутый, он закладывает руки за спину, разом закрываясь на сотню замков.       — Мне надо поговорить с Наруто, — роняет отстранённо. — Простите, у вас, должно быть, полно дел, а я отвлёк.       Хината думает, что хотела бы отвлекаться таким образом как можно чаще. Но лишь склоняет голову, соглашаясь.       — Не буду вас отрывать от дел, Хината-сама. — Он коротко кланяется и выходит из беседки. Хината растерянно касается припухших губ, провожает его фигуру взглядом и мысленно тянется за ним.       До вечера они больше не видятся, а вечером в дом влетает Ханаби. Именно влетает, пыша яростью и гневом.       — Где он?! — рычит, сжимая и разжимая кулаки. Хината откладывает вышивку, спокойно поднимает глаза, выразительно смотрит на служанок и те быстро и бесшумно выходят из комнаты.       — Что случилось? — спрашивает ровно, догадываясь, чем вызван гнев сестры.       — Ты знаешь! — Звонкий голос Ханаби взлетает к потолку. Слишком громко. Хината едва заметно морщится, неодобрительно качает головой. Впервые думает, что Ханаби порой много, с перебором. Будто она хочет всем показать, как сильно отличается от тихой примерной сестры. Насколько сильно Ханаби её любит, а насколько — презирает?..       — Как ты могла позволить ему сделать такое… такую мерзость? — выплёвывает Ханаби. Под непробиваемым спокойствием Хинаты немного тушуется, садится на дзабутон, поджимает губы и презрительно щурит глаза. — Неджи-кун совсем потерял рассудок. Что и кому он хотел доказать, раз позволил себе такую дерзость?! Ками, я не понимаю, как ты это терпишь!       — Неджи-сан мой муж, — прохладно говорит Хината. — И мой господин.       — Ты здесь главная, — отрезает Ханаби. — Он не имеет права, ты — будущая глава клана, а он… Всего лишь Побочная ветвь, дурная кровь.       — У нас одна кровь. — Хината начинает закипать. Ей обидно за Неджи, отчаянно хочется его защитить.       — Ты могла применить Печать, — шипит Ханаби. — Пусть бы корчился в муках у твоих ног!       — Он мой муж, — с нажимом повторяет Хината. — Я никогда не причиню ему боль.       — Подчинение у тебя в крови, да? — презрительно кривится Ханаби. — Примерная дочь стала примерной женой. Тебе самой от себя никогда не бывает противно?       Хината вздрагивает, пристально смотрит, будто видит сестру впервые. Противно? Нет, рядом с Неджи ей не противно. Она привыкла к нему, уважает и ценит. Пусть в их отношениях всё сложно, но это не должно касаться никого, кроме их двоих.       — Отец сказал, что Неджи в своём праве, — продолжает Ханаби. — Но я видела, что он тоже крайне недоволен его поведением.       — Он не может наказать Неджи-сана за близость с женой. — Хината гордо вскидывает подбородок.       — Нет. Он сказал, что это можешь сделать только ты. — Ханаби смотрит с подозрением. В светлых глазах всегда слишком много эмоций. Когда-то Хината завидовала сестре за то, что та может позволить себе быть открытой. Сейчас думает: хранить чувства за непроницаемым взглядом гораздо лучше. — Только не говори… Не говори, что любишь его!       Хината вздрагивает. Нет, ни о какой любви речи не идёт. Для того, чтобы любить, надо хорошо знать человека, Неджи, как оказалось, она совершенно не знает. Но отчаянно хочет узнать ближе.       — Я уважаю его. — Выходит суше, чем необходимо. Хината вновь берёт вышивку, чтобы отвлечься от тревожных мыслей. Любит. Глупости. Для счастливого брака в любви нет необходимости.       — Видимо, он не уважает тебя, иначе не взял бы, как распутную девку, среди бела дня!       У поступка Неджи были иные причины, но их Хината объяснять не будет. Он хотел не унизить, а давал понять, что она — его. Неужели ревновал? Новая тревога заставляет пальцы мелко подрагивать. Ревновал или поступил так из чувства собственничества? И если ревновал, может ли это значить, что… Голова кружится. Хинате не хватает воздуха. Всё это время он любил её? Она может видеть сквозь стены, но никогда не сможет заглянуть в душу.       — Чего ты хочешь, Ханаби? — Усталость наваливается разом. Хината тяжело вздыхает, голова начинает болеть.       — Чтобы ты поставила его на место.       — Он на своём месте. А я — на своём. И больше мы к этой теме не вернёмся.       Ханаби фыркает, стремительно поднимается и уходит. Странно, обычно последнее слово всегда остаётся за ней, в этот раз, видимо, решила не тратить слова на Хинату.       Ревнует. Неджи. Тот волнующий незнакомец, которого она сегодня наконец рассмотрела. Хината вздыхает. Надо выяснить всё о его чувствах, но как?       Неджи приходит, когда солнце давно уже село. Хината ужинает в одиночестве, нервно меряет шагами энгаву, высматривая его. Какими теперь будут их отношения? Изменится ли что-то после открывшихся ей чувств? Усталость берёт своё, Хината ложится спать, так и не дождавшись. Просыпается от шороха одежды.       В углу слабо горит фонарь, длинные чёрные тени падают на пол.       — Неджи-сан. — Она привстаёт на локте, щурится на свет. Неджи молча раздевается, не сводит с неё глаз. Хината смотрит на его тело, слабо краснеет, когда он разматывает фундоси, но взгляд не отводит. Под аккомпанемент колотящегося сердца, она ложится на спину и медленно убирает одеяло в сторону. Сама развязывает юкату, разводит в стороны, приглашающе раздвигает ноги и сгибает в коленях.       Неджи шарит глазами по её телу, тяжело дышит — грудь часто поднимается и опускается. Волосы рассыпались по спине, блестят, отражая свет. Он ложится на неё, прижимает весом тела к футону, гладит щёку.       — Снова покорность, Хината-сама? — печально говорит Неджи, поглаживая её губы большим пальцем. — Хоть когда-нибудь увижу от вас иное?       Она смотрит, смотрит, а внутри всё ликует — значит, правда любит? Иначе откуда взяться этой тоске? Хината выдыхает в поцелуй, позволяет себе забыть обо всём, скользит ладонями по спине, очерчивает лопатки, гладит позвоночник. И стонет бесстыдно громко, когда он заполняет её. Вскидывает бёдра навстречу, обнимает ногами, сама ищет губы. Путается в его волосах, тянет, дёргает, задыхаясь, когда знакомое чувство начинает заполнять низ живота. Ещё, и ещё, и ещё, пока душа не начинает отлетать от тела. После долго пытается прийти в себя, часто дышит, дрожащей рукой собирает пот со лба. Поворачивает голову к Неджи — он смотрит.       — Я завтра ухожу на миссию, Хината-сама, — говорит он хрипло. — Вы можете молиться, чтобы не вернулся. Тогда ваша жизнь станет гораздо проще.       Хината хмурится, пытается осознать смысл его слов. Открывает рот, чтобы возмутиться. Чтобы сказать, что будет молиться о скором возвращении. Но он взмахивает рукой, садится и начинает одеваться.       — Я не мог не попрощаться, — говорит он, не оборачиваясь. — Но я не хочу слышать заученные и вымученные слова. Я всё понимаю.       Он встаёт, низко кланяется, смотрит с сожалением и слабо улыбается.       — Будьте счастливы, Хината-сама.       Она должна броситься за ним, но не может. Прижимает ладони к груди, громко дышит, пытаясь сдержать слёзы. Когда Неджи вернётся, она сделает всё, чтобы показать и доказать, что начинает любить. Станет той женой, о которой он мечтал. Им обоим необходимо время, ей уж точно.       Неджи уходит на рассвете, больше увидеть его не удаётся. А через три недели Хината узнаёт, что беременна.