СИЗО. Воскресенье 7:32.
— Готов? - с этими словами, хорошенько осмотревшись, Роджерс просунул руку за решётку и нащупал скважину. Вот-вот как должны были подойти новые конвоиры и встать на стрём до обеда. После ухода Миши на это обычно требовалось совсем немного времени. - Что охране вообще надо в перерывах? Яйца почесать и… и всё. - Роджерс улыбнулся, а Джейсон кивнул, сам не понимая, на вопрос о готовности был этот жест или, на исходя из последних высказываний, вброс про яйца. Потом он поднял с кровати одеяло и свернул его вчетверо. Это было запасным планом - отвлечение внимания на пару секунд, Деннис научил. Он одеялом много раз свои поджоги тушил и людей душил. В последнее Броди не верил, но рассказывал поджигала убедительно. Главное, что плотную ткань с пухом можно было кинуть сзади на охранника или даже ему в лицо, если засекут. — Сейчас ты налево, я направо, только тихо. Повторяю план. Берёшь с собой Генри и белого, я остальных. Добираемся до обеих сторон коридора, спускаемся ниже, ты в столовку, я в рабочую. У вас будет проще, но не расслабляйся. План здания примерный помнишь? Право, право, вниз, влево, и иногда прыгаешь, чтоб заклеить камеру. Будто в Марио на денди хуяришь, ничего необычного. Но главное что? Вентиляция! - он протянул Броди пластиковую ложку. - Аккуратно открути шурупы и ползите до выхода на улицу, тут есть обход дворов, я говорил. Увидите охрану, бейте не жалея, устроим этим мудилам мануальную терапию! Встретимся ровно через десять минут за деревом у задних ворот или, в противном случае, друг друга не ждём, иначе оба погорим. Адрес пристанища я тебе дал. Имя моё назови, тебя пропустят. Но будь вежлив, правила есть везде. Если не выберемся, надеюсь, хоть не пришьют. - Мужчина улыбнулся и пожал руку своему сокамернику. - И помни, мы все одинаковы, Джейсон, отличаются те кто не действуют. И это — разница! Железная решетка отворилась и беглецы быстро осмотрелись по сторонам, словно сбежавшие хомячки. Противоположная камера от увиденного чуть штаны не потеряла. Броди только появился, а уже уходит. Это было до ужаса не справедливо. Коновал аш затрясся и спрыгнул с койки, чтоб покричать охрану, когда такой ненавистный "белый мальчик" стал подбирать ключ к их кутузке. — Ты нас вытащишь? - Встрепенулся Крош и чуть не грохнулся в обморок от положительного ответа со стороны "новоприбывшего". Мужики зашептались между собой, да так, чтоб слышно было. "Ебать, принцессой называли", "не обижайся, брат", "шутили же" и всё в таком духе. Джейсону было не привыкать к тому, что когда людям что-то надо, то они становятся загляденьем. Просто команда на титул "человек года" Калифорнии в одной камере. Прыгают, радуются, хвалят, обещания разные дают. Один из его братьев, может, рассмотрел бы такого кренделя в кандидаты на пост знатного дяди. Но сам парень не стал проявлять никаких эмоций. Он в одночасье почувствовал себя слишком крутым парнем для тюрьмы. Эдакий Человек Паук от мира зэчного. Уже второй побег за месяц, как никак проворачивает. Даже в кино это не так часто происходит. — Со мной одноглазый, остальные с Деннисом, - скомандовал Джейсон. Мужики спорить и не думали, лишь заточки спрятанные из заначек выудили, да за пояс попрятали. Не каждый день всё-таки намечается вариант побега. Нужно было ускоряться. - И возьмите кашу, если не сожрали, пригодится. — От голода не помрём! - усмехаясь, отчеканил Коновал. — Жаль, было бы славно, - тихо пробубнил под нос Джейсон. Захватив ключи, он помчался дальше, выпускать "Маленькую фею" из заточения. Генри был приятно удивлён этому факту. Джейсон Броди всецело оправдывал свою принадлежность к высшей преступной касте. С ним ругаться не хотелось, хоть Харрингтон и был аш в пять раз шире Джейсона и мог в случае чего показать всю свою мощь. Сокамерники мужика тоже порадовались, но их никто с собой не взял. Валите, мол, на все четыре, чтоб не кучковаться. Ну они и ушли за Роджерсом. До кухни дошли свободно, даже нагибаться не пришлось. До каких камер достали - залепили рисовой кашей, настолько она была клейкая. А вот по месту прибытия проблема началась. Вентиляция оказалась под потолком, а придвинуть что-либо вниз вариантов не подвернулось. Нужно было думать, кто будет подсаживать. Генри приходил на ум первый, ну он и счёл за честь. Подсадил на плечи Джейсона, поднял его и протянул ложку, будто молодой отец с сыном развлекался. Фотограф тут же вошёл в роль и уставился на решетку. Та была вся пыльная и заляпанная каким-то жиром. Жаль отыгрывать ревизора не представилось лишних минут. Надавив на первый же шуруп, парень почуял неладное. Не нужно быть экстрасенсом, чтоб понять, что от давления на закрученный не лохами в фильме саморез, пластик быстро согнётся, а потом и вовсе сломается. Но в стрессовой ситуации веришь в лучшее. Одноглазый зек, смотря на "великого беглеца", обтекал с головы до стоп, переминаясь с одной ноги на другую, будто во время шторма пытался устаканить морскую болезнь. Это было почти так же, как стоять на стрёме, пока пацаны обносят бабкину хату. Генри в это время покрепче сжал чужие лодыжки, обхватывая весь их диаметр. По сравнению с его ручищами, ножки Джейсона были похожи на лыжные палки. Ситуация накалилась, произошёл щелчок. Броди схватился за волосы потными ладонями. Ложке пришёл конец, а шуруп даже с места не сошёл. Татуированный зек, увидев реакцию "трёхдырочного маньяка", моментально стал искать чем их выкрутить на полу и под столами. Вляпываться в потасовку с охраной в идеале вовсе не хотелось. И ему несказанно повезло. Под одним из столов оказалась хорошо спрятанная, приклеенная заточка, но, увы, для неё было слишком поздно. На кухню, не дожидаясь, пока парни примут меры, заскочило сразу человек десять в форме. Джейсон понял, что влип и поднял руки, даже не думая устраивать первоначально задуманный бунт. Сидя на шее огромного бугая, он был первой мишенью в тире. Но Генри, словно услышав мысли своего вызволителя, его позицию не разделил и, поставив парня на пол, поднял на дыбы стол, дабы защититься. Джейсон удивленно замер, уставившись на обмундирование охраны. Второй зек, тем временем, незаметно выцепил одеяло и пополз на продуктовый склад. Выделялся он, правда, сильнее чем хотел. Тканевая гусеница на полу вызывает множество вопросов. В него без промедлений выстрелили из транквилизаторных пистолетов. Одеяло осело на пол. Джейсон положил руки за голову и сел. Всё-таки марафонцу неудачнику не хотелось, чтоб его избили вдесятером. Хватило и ваасовых пыток. Генри же не сдался и разразился матом из-за стола, чем создал провокационную ситуацию, после которой Броди почувствовал жжение в плече и отключился.Грасс-Вэлли. Полицейский участок. День. Понедельник.
"Что я тут делаю?" - первое, о чём думает Ваас, буквально отпинывая от себя входную дверь в участок. Отпечаток сорок четвертого размера остаётся на ней словно пятно на белом флаге Японии. Он злится, но не парится. Амэрэнта уберёт. Понедельник - был выходной, а потому что-что, а Ваас себе не изменил и, встав в половине первого, употребил "немножко" первого до выхода из дома. В такую прекрасную погоду, что была на улице, а именно: слабый дождь и ветер, ему хотелось покататься, развеять мысли и привести голову к первозданному виду, к тому, где ему не приходило осознание своих вероятных проёбов. И вот для этого лейтенанту обязательно был необходим стимулятор. А также дорога, оседлая на обочине пыль, напитанный озоном воздух и влажность - всё, что повышает усвояемость веществ по собственным убеждениям. Улица дышит. Седан блестит под каплями дождя, переливаясь на контрасте с тонированным стеклом, манит. Ваас закуривает косяк и падает на мягкое кресло, задымляя пол салона с одной затяжки. Дым колючий, словно асот на летнем пляжу, но слезы уже не выступают. Монтенегро кончиками пальцев гладит приборную панель, словно только купил машину и боится ей навредить, проверяет Берету в бардачке. Она приветствует его левой стороной. Хорошая примета. Мужчина улыбается, включает дворники и давит по газам. Но есть она незадача. Дорога петляет по парку, по городу, по пустой трассе и ни с того ни с сего обрывается перед заездом на работу. Парень в коридоре сначала останавливается, неверяще смотрит, а после начинает пятится к ближайшему кабинету. Видно, что его настроение падает быстрее боинга 737 под Шарм-эш-Шейхом. — Эй, цуцик! - прикрикивает Ваас на впереди стоящего, - где Густаво? Вместо ответа парень показывает пальцем в противоположную от себя сторону, слегка кланяется и быстро драпает в кабинет. Начальства в понедельник быть не должно. Но, что ещё важнее, лейтенант не должен был узнать, что участок с самого утра обсуждает инцидент, связанный с Броди вместо работы, иначе все получат пиздюлей за так. Просто потому что Ваас уже с ума сошёл со своей зависимостью от парня. Он это скрывал, но все всё поняли. С сестрой его также было. Заходишь в кабинет начальства, а там из-за нагромождения бумаг, лишь ирокез проглядывает, да глаза чернее обычного. А круги под ними, размером что-то около тех, что оставляют на полях инопланетяне. Секретарша жалуется. Архив постоянно шерстят. И, судя по документационной дженге - весь он телепортируется Монтенегро на стол Офицеры смотрят на вошедшего в их отвёденное под офис пространство, как на военного беженца. Парень нервно дышит, держится за сердце. Есть в нём что-то такое, актерское, ненастоящее. — Сейчас скажет, что лешего в коридоре увидел, - шепчет кто-то сзади и рядом сидящие смеются. — Вааса, - шепотом вставляет невидимую заточку в шутку Майкл и народ умолкает. Четыре буквы звучат, точно проклятье. Это имя по понедельникам называть было табу. — Брешешь. — Хуй на! Самый настоящий он. И в такой день… — Пиздец! Куда он? И так почти неделю нервный больше обычного, спивается посреди бела дня, чуть ли не до убийства доходит, - вставляет кто-то слева. — Ага, блять, то-то! А мы тут новость ему подавай: "Джейсон попытался предпринять попытку побега во второй раз, есть погибшие". Да он же перестреляет пол-отдела! - Майкл машет руками, как заведённая игрушка, но глаза у присутствующих ширятся не от того. Дверь, медленно открывается, как в страшном в кино и у офицеров резко появляются неотложные дела. Они разворачиваются за свои места, затыкаются, пытаются казаться прозрачными, но Ваас, кажется, принял на вооружение именно концовку про "перестрелять пол-отдела". Он смотрит на спину Джонсона так сверляще, что тот готов упасть на колени и молить о пощаде. Ваас в гневе. Когда он искал свою сестру несколько лет назад, то был настолько нестабилен, что большинство не прошло краш тест и свалило в соседний город перестраивать карьеру с нуля. Кто-то вообще перестал быть копом и открыл кофейню, и это только по словам Амэрэнты. "Выжившие" сотрудники со стальными яйцами вообще несусветные легенды слагали. И нынче всё было один в один. У Майкла затряслись коленки. — Выйдем, - тихо раздалось из-за спины. Конечности покрылись волной мурашек, а мочевой пузырь еле-еле сдержал то, что было внутри. Начался ад. Персональный. Майкл тихо вышагал из кабинета вслед за начальником. Боковым зрением он увидел, как перед самым выходом его перекрестили. — "Джейсон пытался сбежать, опять кого-то грохнули", а вы, вместо того, чтоб позвонить МНЕ, устраиваете чилл на МОЁМ ёбаном участке? Вы вообще понимаете какой он преступник? - желваки на осатанелом лице аш скрипят от негодования. От того, что ладно эти дебилы дебилами остались, но ведь даже сраный Гусь не соизволил ему весточку отправить. — У Вас же выходной, мистер Монтенегро… — У меня их в последнее время нет, - Ваас хмурится более сдержанно, трёт асфальт подошвой. От шаркающего звука неприятные ощущения не так сильны, как от мыслей, что приходят в голову. - А что за жертва? - вдруг полностью меняется в настроении лейтенант. Это любопытство? — Харрингтон Генри. Из соседней камеры. Его охрана убила, подозревая в организации побега. Но потом они догадались посмотреть камеры и выяснили, что это был не он. Жаль мужика уже не стало, до своего пожизненного он не дожил. — Договаривай, чё там про камеры? - мужчина снова нетерпеливо зашаркал ногой. — Броди побег спланировал, но нихуя у него не вышло на этот раз. Правда… Ваас снова сбычился, преображая лоб в беговые дорожки для муравьёв. Это продолжение после "у него не вышло" ему совсем не понравилось. На этот, блять, раз. Ещё и дополнения с паузой. Ладно Джейсон снова муть какую-то организовал, но остался в СИЗО, но если ещё что-то не так пошло, то это уже явно полный провал силовых структур. — Сбежала целая толпа других заключённых, что он выпустил. Их даже не заметили. Как под воду ушли. Скрип порошка на зубах лейтенанта, кажется, слышали на соседней улице. Он чувствовал какую-то непередаваемую боль, словно без наркоза, по живому, ему оттяпали руку. Ощущения, вдобавок, усиливал наркотик. Это становилось просто невыносимо. Он со всей дури пнул стоящую неподалёку скамейку, потом урну, что закрутилась, как портфель школьника, потом в расход пошла трава. — Договаривай! Сука, ДОГОВАРИВАЙ ВСЁ, мразота! Стадия перехода этого монстра в нечто ещё более ужасное происходила необычайно быстро. Вены вспухли, зрачки заполонили радужку, голова нагрелась до цвета раскалённой стали, да и сам он, словно в размерах увеличился. Майкл зажался между дверью участка и улицей. Внутри помещения люди повысовывали головы из своих каморок, подобно крысятам, наблюдающим змею в своей норе. С их стороны происходящее казалось карикатурным, но грохот голоса доводил до дрожи даже дальние кабинеты. Майкл задребезжал, точно натянутая до предела струна виолончели: — Он выпустил восемь человек, ше-шестерым удалось сбежать. Те, кто были с ним, словно отвлекали внимание от основной массы. Он взял в напарники бугая, которого как раз потом и убили неопытные охранники и одноглазого немоща Вилли Холла, что ты тогда поймал, когда он стоял на шухе-хере. — КТО СБЕЖАЛ? - чуть ли не срывая голос, прокричал Ваас. — Фе-еликс Макдэниэл, Эзра Гилмор, Эрик Бэнкс, Гриффин, ка-ка-как там его, Хатчинсон? Тайрон Уайтхэд и Деннис Роджерс. — ГРИФФИН ХАТЧИНСОН? ДЕННИС РОДЖЕРС? - Ваас схватился за голову. Внутренняя часть сознания хотела сама себя затолкать в недавно отпинанную мусорку и постучать по её стенкам палкой. Тех людей, что Броди выпустил, надо было казнить давным давно, а не упускать из виду, как они уносят свои задницы из хорошо охраняемого СИЗО. Лейтенанта это добило, просто раскатало в блинчик по асфальту. Всё труды канули в Лету. Он перестал понимать бытие. Зачем это было нужно Джейсону? Позлить меня? Добиться того, чтоб я заметил? Доказать, что он маньяк без страхов? Он же не… Монтенегро резко развернулся от почти потерявшего сознание Джонсона, которого последние пять минут лишь слышал. Парня после диалога, продлись он ещё хоть секунду, точно пришлось бы откачивать. Он медленно осел на пол, наблюдая то, как Ваас удаляется к машине и полностью отключился, когда услышал хлопок дверью.СИЗО. Понедельник. Вечер.
В полупустующей камере, напротив камеры Джейсона, уставившись в одну точку, сидел одноглазый белый мужичок, доверху, как орденами, усыпанный синяками. Наверняка, подсознательно он радовался мысли о том, что все его сокамерники больше не появятся, но внешне при этом сгорал от зависти, что не оказался на их месте, а пошёл за Броди. На него он после случившегося даже оставшимся глазом не посмотрел, это было выше возможностей. Из-за малолетнего мальчишки их всех наказали, увеличили охрану в корпусе. Другие зеки начали смотреть на Вилли искоса, как на мясо. Белое, нежное мясо. Джейсон покрутил в руке бумажную заточку и тихо улыбнулся куда-то в пустоту. Синяки на левой ноге, корпусе и лице казались ему достаточным уроком за рвение к справедливости. Главное пытаться. И он не побоится сделать это ещё раз: найти новую лазейку, новый путь, чтоб выбраться и отомстить. Главную ошибку он уже понял. Страх. Он был занозой в заднице, мешающей действовать более решительно, нагло. Страх, запретивший ему даже попытаться влететь в толпу вооружённых охранников. Роджерс бы не оценил. Он ведь учил его драться, учил не терять силу воли, быть хитрее насильников, быть неудержимым, неуловимым и не бояться побоев. Синяки заживут, переломы стянутся, а ущерб, что получат нападавшие, напугает их, принизит. Джейсон понял, что это было правдой, когда на утро обнаружил себя на голых пружинах. Всю комнату проверили на предмет контрабанды. Кое-где валялся пух от подушек и куски ткани. А главное. Броди посмотрел за решётку. Возле его камеры теперь дежурило два охранника, хотя раньше столько приходилось на весь их корпус. Они боятся меня. Джейсон снова улыбнулся и подошёл к стене с надписью "whites not welcome" и посмотрел на неё, как на диковинку. Она перестала нести в себе смысл и Броди, как смог, заменил букву n на g. Новые слова красовалась над кушеткой чем-то гордым, значимым. Броди выбрался из цветного плена в лице окружающих, в лице своих мучителей. Он должен был соответствовать. С улицы послышалось щебетание воробьёв. Ухмылка фотографа растянулась во весь рот. Снова эти свободные твари кричали из щели, что была почти под потолком и кем-то именовалась, как окно. Но от него там не было и названия. Голову снова загрузило. Такая жизнь - не то, о чём он мечтал, будучи студентом, не то, к чему стремился, когда искал работу. Броди никогда до этого не пленило чувство превосходства, когда будучи заточённым чуть ли не в тюрьму за то, чего не делал, пугаешь людей вокруг своим настоящим поведением. Простым побегом, сдвигом в системе, которая не замечает, что гниёт и гниёт по канону, с головы. С всплывающего в сознании Вааса, с того, кто сидит над Ваасом, и с того кто сидит над боссом босса Вааса. Парень пинает воздух, чем поднимает кучку перьев и пуха до уровня колен. Где-то в углах до сих пор виднеются остатки засохшего риса. Джейсон обязательно попытается ещё, он знает это, знает, что вырвется за пределы своей клетки, ведь уже понял, что в неё мы загоняем себя сами. И никто другой, кроме собственного "Я", не способен нас в ней удержать. Есть разница. Сзади послышался несвойственный СИЗО шум, но Броди не спешил поворачиваться. Собственные мысли иногда бывают громче всего, что происходит вокруг. И только когда он отчётливо услышал голоса, шорох ботинок, звук металла, то резко обернулся и не поверил своим глазам. Их хотелось протереть спиртом для улучшения качества изображения или сразу заменить на новые. Помяни чёрта. Броди в одночасье растерял всю, пришедшую за сутки уверенность. У него даже стопы похолодели, точно в день первой встречи. В камеру зашёл Монтенегро. Просто без предупреждения, как к себе домой. Им же всем теперь так удобно, что когда хочешь увидеть того, кого посадил за так, можно просто наведаться в гости, как к старому корефану, который позвал на чай к шести. Ваас явно был не в себе. Его зрачки ширились до размера баскетбольного мяча, руки тряслись, голова не держалась прямо. У Джейсона моментально возникло подозрение, что он обнюхался всей таблетированной просрочкой ношпы и в забвении перепутал аптеку с камерой последнего саженца. Ваас подошёл ближе, распространяя вокруг себя маслянистый запах, смешанный с алкоголем, парфюмом и сигаретами. Но на ногах при том, как ни странно, стоял максимально ровно. — Сейчас сюда зайдёт не самый вежливый дядька, может даже слишком не вежливый. Ты должен кивать абсолютно на всё, понятно объясняю? - Ваас подтянул Джейсона к себе за грудки, чтоб стать одного роста и заглянул куда-то насквозь. Церемонится с ним он не посчитал нужным. - Я посажу всех твоих родных в камеру напротив, если ты облажаешься, понял? Ты же знаешь, что я это могу, так? Джейсон сжал кулаки. Слышать такое от чуть ли не главного кошмара в жизни было чрезвычайно больно, противно и от-того ещё и мерзко, что не можешь избить его, проломить череп ножкой стола или что похуже. У фотографа в глубине разгорелось маленькое пламя, ползущее вверх по шторе выстроенного за годы внутреннего мира и тушить его он не собирался. — Так точно, - через зубы процедил Джейсон, скашивая глаза на чужую переносицу. Ваас был ниже на голову, но и тяжелее на несколько кило. С таким бычарой просто справиться не получилось бы, как минимум, он уже не раз пробовал. Лейтенант проводит шершавой ладонью по чужой щеке и смещает взгляд на глаза. Теперь он смотрит чётко в душу, ковыряет в ней гнилушными от дел пальчиками, делает своё грязное дело. Пугает, и пугает умело, до дрожи во всём теле. Джейсон не убирает его руку, показательно не дергается и с некоторым ужасом понимает, что к такому обращению от данного индивида уже привык. Он отпускает "форму" Броди, приглаживает замятости рукой, точно извиняется, и лишь после, поворачивается спиной, создавая идеальные условия, чтоб враг мог запрыгнуть сзади и свернуть ему шею. Но Джейсон не решается вешать на себя настоящее убийство и быстро отводит взгляд на стену, чтоб побороть соблазн. Ваас чувствует, что что-то изменилось, но не может понять, что именно. Его беспокоит то ли легкая щетина на юном лице, то ли выползшая из ниоткуда мужественность. Джейсон трансформировался в настоящую головоломку прямо на глазах. Может он задумал что-то? Мужчина оборачивается, чтоб удостовериться в догадке, как раз в тот момент, когда Джейсон отводит взгляд к стене. Не хочет меня видеть? Его можно понять. Лейтенант хмыкает и бесстрастно покидает камеру. Её едва ли не в ту же секунду запечатывает охрана. Броди здесь - дикое животное, теперь точно. — Десять минут готовность, - раздаётся ненавистный голос уже вне поля зрения. После шаги начинают удаляться. Джейсон садится обратно на пружины, пытаясь осознать, что только-что произошло. Выходит у него плохо.СИЗО. Понедельник. Вечер.
Как Ваас и обещал, невысокого роста дядька посетил его скромную камеру через десять минут. На нём был одет несвойственный для окрестности костюмчик в полоску и синие лакированные ботинки. Голубые канавы глаз сияли какой-то неестественной злобой на всех окружающих, в особенности на сидевших. Охранники при виде мужчины встрепенулись. Их жабьи морды поскукоживало, точно лопнувшие в кипятке сырые яйца. "Белый воротничок" отличался даже какой-то особенной походкой. Такой ритм шагов выделялся из тысячи. Он постучал рукой по железу, привлекая внимание заключённого. После тут же вытер руку о штанину и аристократично фыркнул. Джейсона он до этого момента не видел в глаза, а образ, видать, представлял иной. — Леон Бонд, правая рука начальства, - низким баритоном лавирует мужчина от слова к слову, словно надевает при этом стерильные перчатки. - Лейтенант Монтенегро оповестил Меня о твоей проблеме. Джейсон недоумевающе посмотрел вперёд и, вспомнив, что от него требовалось, коротко кивнул. Не хотелось, чтоб Ваас сдержал обещание о родных, особенно зная, что он был на это способен. При желании пытать их всех одновременно в подвале труда бы не составило. А потом бесцеремонно запись эту Броди всучить. Мол, так-то - так-то, все признались в соучастии. Парня даже сама мысль об этом напрягала. Он решил во что бы то не стало пойти лейтенанту навстречу. Будь что будет. Собственные проблемы всяко лучше, чем пытки родных. Они же не поведут меня на электрический стул прямо сейчас? Леон видит отчуждённость заключённого на свою выстроенную по кирпичикам полемику и вновь кривит лицо. Все негативные морщины тотчас собираются на горбатом носу. Ваас был прав. Джейсон совсем не вызывает ощущения приятного типа, скорее от него выворачивает. И неудавшийся беглец по другую сторону клетки, на удивление, думает также. — Твоя тётка. Френсис, - мужчина делает паузу, чтоб осмотреть заключённого с ног до головы. Ему противно от одной мысли о том, что он собирается предложить. Он медлит. Ждёт пока Броди начнёт делать глупости, чтоб его можно было сразу послать, или пока тот хотя бы полезет спрашивать. Но фотограф лишь поднимает в удивлении брови. Его описывали именно так: скрытный, миловидный, но коварный тип. К клетке сбоку подходит Ваас, они бегло переглядываются и Бонд решает продолжить: — Умерла вчера ночью. "Да неужели?" - читается в глазах Монтенегро и уголок его губ дергается вверх. Как ему "жаль", просто не передать словами. — В связи с этим, по закону, ты имеешь право съездить на похороны в сопровождении человека из полиции, который будет за тобой следить, Броди. Что до Меня, Мне лишь нужно твоё прошение на это в письменной форме или же отказ. Я не знаю, какие у вас были отношения. И, судя по твоей реакции, - мужчину словно отшатнуло от камеры, - вы не ладили. Джейсон слушал и не переставал удивляться сказанному, неотрывно глядя при том на Вааса. Он, как хитрый лис, наблюдающий за норкой жертвы, так и ждал, пока из неё высунется рыльце в пушку. Глаза сверкнули в полумраке, сверху секундно затрещала и мигнула люминесцентная рельса ламп. Мужчина восхищал чёртовым безумием. Ёбаной нездоровой сетью изобретательности, что тянет за собой всех, кто в неё попадает. Это было браконьерством, неприкрытым и жутким. Кредит доверия от окружающих всецело покрывал любые сдвиги ирокезной головы, но стоило Джейсону ткнуть в это пальцем - образ бы развалился в щепки. Сначала подлетел бы влиятельный дядька с низким голосом, потом начальство СИЗО, дальше по цепочке начальство Вааса и вот он сам уже валяется в канаве без работы. Но нет. Если бы всё так просто было. Зная Монтенегро, о тузе в его рукаве знали все, но в мухлеже обвинять не спешили. — Ты вообще здесь? - щёлкнул пальцами Леон. Броди тотчас перевёл на него беспокойный взгляд. - Ты Меня слушал? Едешь на похороны в сопровождении лейтенанта Монтенегро или отказываешься? Никто другой тебя не повезёт, работы полно. План Вааса был надёжен и безупречен, как коммунизм на бумаге. Джейсон глянул на него и улыбнулся. Значит он нас стравил. Это было бы в его репертуаре. Леону сказать - что я монстр, каких поискать, а мне, что придет мужик такой же, как и он сам. Удивительное пидорство. Фотограф кивает, глядя Ваасу в глаза. Ответная полуулыбка на смуглом лице ползёт быстрее, чем разгоревшийся внутри Джейсона пожар. — Я еду.Грасс-Вэлли. Вечер ближе к ночи.
О том, что также легко, как закинул, Монтенегро может и достать свою игрушку из лохотрона обратно, Джейсон не думал. А уж о том, что тот решит для этого сфальсифицировать смерть какой-то там тётки, подрисовав её в реестр родных Броди и рискуя из-за этого своей репутацией - так и вовсе. Фотографу и в голову бы не пришло подобное. Он уже почти смирился с собственной участью, а от того был в шоке и даже покрылся мелкими мурашками, когда снова услышал про смерть и возможность мимолётного освобождения. Шакальное лицо Вааса прояснило главное: умерла Френсис или нет - было не важно. Важно было то, что лейтенанту приспичило нелегально занять Броди у СИЗО на сутки, а вот уж зачем, Джейсон боялся даже предположить. — Ваас? - парень недоверчиво сжимает кресло седана под собой. Спрашивать его о чём-то было страшно, а от того запретный плод манил сильнее. На что способен отвлечённый от дороги лейтенант было за тонкой вуалью тайны. Броди стало тяжело дышать. Ему чудилось, что голова вот-вот даст сбой. Свежий воздух дул в окно со скоростью звука, но это не освежало. По левому краю колейдоскопом проносилась линия столбов. За седаном и впереди него по своим делам направлялся целый ряд машин. Ощущения не совпадали с реальностью. Он спасает меня? Увозит? Создаёт такое впечатление, чтоб сломать меня до конца? Чтоб у меня перестало появляться желание сбегать? Чтобы я уже умер, наконец, и перестал его напрягать? И действительно, это было бы логично: Вааса оповестили об очередном побеге Броди и назначили секретную операцию по промывке мозгов. И теперь, как тогда, они едут в очередной подвал для проведения экзекуций. Джейсон трёт большим пальцем наручники. У него дежавю. Всё очень неправильно, максимально. И стоит ли брать во внимание то, что сидящий за рулём мужчина пьян в стельку, укурен и накачан чёрт знает чем. Он пытался замаскироваться другими запахами, курил обычные сигареты, как нашкодивший школьник, но Джейсона было сложно наебать. В юношеские годы его лучшим другом был Карсвелл, который поведал парню все способы сокрытия улик после накурки, начиная от развития навыка курения палочками, заканчивая побегом из дома. — Мы позже поговорим, - он ответил односложно, выдержав огромную паузу. Взял он её специально или обдумывал, стоит ли вообще отвечать? Джейсон недоумевающе наклонился ближе и посмотрел в зеркало заднего вида. Лейтенант это проигнорировал. Горячее дыхание Броди на шее и так сбивало его с толку. Казалось, маньяк вот-вот в неё вгрызётся, разметает клочки плоти по салону, спровоцирует мясорубку прямо в седане и устроит аварию со своим участием. Ваас задержал дыхание. В глубине души он не был против такого исхода. За ошибки нужно было платить. — Хорошо, - шепотом выдохнул парень и мужчина не выдержал, съехав на встречную полосу, решая поддать по газам. Внутри у него точно образовался ожог… Ваас думает всю дорогу. Очень много думает. Правильно ли он поступает? Есть ли в этом смысл? Не порвётся ли Хойт, если узнает? И главное, зачем Джейсон дышит ему в спину. Мужчину кроет с самого утра. А как только отпускает - он закидывается вновь. Лейтенант боится трезветь. Сегодняшний день его пугает, хоть он этого и не признаёт. Предполагаемый маньяк забрался уже до самых костей и оставил там свою метку. Так глубоко у Вааса не обитала даже остаточная совесть. Если Джейсон не виновен, эта ситуация станет самой нелепой и тупой за всю жизнь, а если виновен - скорее всего, до завтра, построивший в своей голове гипотезу коп, не доживёт и до дома не доедет. Оба варианта словно объедали труп недавно скопытившейся справедливости. И Ваасу несколько раз снова захотелось убить Джейсона, чтоб больше этого не чувствовать. Он дышит, как сумасшедший. Я слышу, как дрожит его кадык. Темнело быстро. На небо, аки ворох пыли, накатили тяжелые грозовые тучи. Время близилось к одиннадцати вечера. Ваас поднял окна, оставив сантиметр на проветривание и уставился куда-то прямо, чтоб не отвечать убийце даже столкновением взглядов в зеркале. Он чувствовал, что тот пялится, и не мог предположить мотива такой настойчивости. Ситуация? Джейсон тяготел на волю, хотел объяснения, помощи. Он сам не заметил, как безотрывно залип на чужих глазах, словно в них можно было найти ответ. Когда фары проезжающих мимо фур светили дальним, объёбанные зрачки сужались до пикселя, а когда удалялись - снова приобретали размах чёрных дыр. Это завораживало. Зенки лейтенанта сияли даже в темноте, это был какой-от ядерный коллаб зелёного, оптический прицел. Раньше фотографу не доводилось наблюдать таких одновременно грустных и ядовитых радужек. Ваас явно был невменяем, чем словно создавал личное компрометирующее досье. Этой поездкой он себя почти угробил. Будь у Броди телефон, он не раздумывая заснял бы каждую секунду, проведённую в машине и показал бы властям. В какой-то момент, когда парень совсем выпал из реальности, Монтенегро начал глушить мотор, мельком-таки несдержанно глянув на чужое лицо в зеркало заднего вида. Парень смотрел в одну точку не моргая. Он даже не заметил остановку. Лейтенанта это немного поднапрягло, он отряхнулся от нежеланного взгляда и быстро покинул транспорт, несвойственно громко захлопнув машину. — Приехали, принцесса, - донеслось за секунду до хлопка дверью. Джейсон встрепенулся, проморгался и осмотрелся по сторонам. Глаза не сразу привыкли к быстрой смене кадров, точно полноценную анимацию наскоряк состряпали из двух картинок. Фотограф точно и не заметил, как потерял из виду пугающий ирокезоголовый объект. Пару оранжевых фонарей по бокам хирургически вырезали круги в темноте парковки. Бледными цветастыми пятнами в окрестностях виднелись богато обставленные дома. Броди побелел, словно кровь от тела отлегла. Он узнал местность, в которую больше не хотел и ногой вступать. Он узнал особняк Вааса. У последнего даже не думала меняться тактика. — Вылезай из машины, - донеслось сквозь щель в незакрытом до конца окне. — Я похож на того, кто дважды встанет на одни грабли? - Джейсон щёлкнул замком на двери седана около себя, когда Ваас потянулся к ручке, а потом отполз на другую сторону задних кресел и защелкнул вторую. — Это же смешно, Джейсон. Выйди, мы поговорим, - его голос начал насыщаться агрессивными нотками и Броди уже знал к чему подобное приводит. Ссорится с лейтенантом - себе дороже, а вот обхитрить. Один раз вышло. Парень начал считать вдохи. Сердце бешено стучало в груди. — Ты больше не будешь испытывать на мне свои подвальные агрегаты? Ваас приближает лицо к окну и его горячее дыхание остается на стекле. Он смотрит на своего забитого в угол пассажира и становится как-то невесело. Что-то другое хотелось видеть после долгой разлуки. Как минимум - старую агрессию, попытки язвить. Перед ним же сидел обычный калифорнийский пацан, которому не повезло. Удручало. "NO" - выводит пальцем мужчина по запотевшему от дыхания участку стекла. Джейсон коротко кивает. Ему ничего не остаётся, кроме как самостоятельно выйти с другой стороны. Это всяко лучше, чем если его, как нашкодившего щенка, потащат за шкирку. Дверь еле слышно закрывается. Ваас почти сразу её запирает. — Снимешь наручники? - Броди периферийно смотрит на "закрытый шлагбаум на пути к отступлению", выдыхает через нос и тихо, почти шёпотом, обращается куда-то в темноту, куда и протягивает руки. Вааса это лишь смешит. Он улыбается и велит идти к особняку, не пытаясь выпрашивать то, что очевидно нелогично делать. Монтенегро понимал, Броди свободолюбивый, и окажись он на улице без наручников, вероятность побега увеличилась бы в разы. Это даже ежу понятно. Хлопнув дважды по боковым карманам, Ваас понимает, что оставил ключи от дома в тачке. Его корёжит. Всё снова идёт не по плану. Хотелось побыстрее закончить, разобраться и лечь спать. Жестом остановив Джейсона у дороги, мужчина развернулся, дабы открыть машину. Внутри ему при этом казалось, что он обломал какую-то важную сцену, но на деле лишь создал новую. Фонарь почти незримо мигнул над головами. Броди воспользовался моментом, бегло огляделся по сторонам и заметил неподалеку небольшую урну. Буквально в двух шагах от дома Вааса. Идеально, чтоб быстро дойти и вернуться, пока мужчина роется в машине. Меньше десяти секунд. Но цель? Джейсон пригляделся. Из нутра зеленого ящичка торчало узкое горлышко стеклянной бутылки. Идеальное сочетание. Парень решил не медлить и быстро метнулся в сторону замеченного объекта. Монтенегро тем временем стоял спиной, тыкаясь пальцем по ключу от авто. Его так крыло, что с первого раза по нужной кнопке он не попал. А после, когда машина была открыта и он полез в бардачок, Джейсон уже подкрался сзади со своей находкой. "Была не была" - с этой мыслью он со всей дури шандарахнул лейтенанта по голове. Бутылка разбилась, осколки с громким чавканьем разлетелись по асфальту, по плитке, кое-где попали в салон авто. В руках фотографа осталась слегка мокрая от виски розочка, он тяжело дышал. В первое мгновение голос внутри хотел просто на куски порвать лежащего на плитке человека. В венах кипела ненависть, разливалась тонкими ручьями под белоснежной кожей, пульсировала в кончиках пальцев. Но потом также резко накатил и страх. Ключи. Нужны были только они. Всё вышло спонтанно. Джейсон испуганно опустился рядом с лейтенантом, нащупал пульс. Живой. Он хотел проверить бардачок. Парень аккуратно вытащил ключ машины из смуглых пальцев, дёргано отпер бардачок и сразу заметил там пистолет. Ключей от наручников на видном месте не было, от дома тоже. Вот значит, что в твоём понимании никаких пыток. Просто пуля в голову. Броди помутило. Настолько коварной выходки он не предвидел, хоть и должен был, исходя из последних событий. К чёрту. Наклонившись обратно к еле дышащему телу, парень стал осматривать карманы брюк, сходу нащупав в заднем нужный ключик. Нужно было действовать быстро. Фортуна снова виляла пышной задницей где-то неподалёку. Джейсон сильно спешил, гремел тонкой цепкой на руках, постоянно оглядывался, не смотрит ли кто, а когда закончил и уже хотел давать дёру, ещё раз опустил взгляд вниз, на лейтенанта. Заляпанного в свежезалитом виски, но спокойного. Его мышцы были разглажены, лицо ничего не выражало. Фонарь сверху идеально гармонировал со смуглой кожей. И в этом была проблема. Фонарь над телом. Джейсон понимал, что его быстро найдут и это снова случится из-за Вааса. Он валялся на плитке собственного дома в осколках и создавал нехуйные такие проблемы. Со стороны дороги такого кабана даже слепой заметит. Первое, что пришло в голову - засунуть Вааса в машину. В собственность местного участкового вряд ли кто без спроса сунется, тем более соседи. Джейсон кивнул сам себе, мысленно закатал рукава и взял мужчину подмышки. Тушка оказалась ещё более широкая и "удутая", чем издалека. Как вообще люди переносят трупы? Я даже такого козла убей - дальше метра не протащил бы. Он поднапяг мышцы и, как бельё в стиралку, начал засовывать Вааса в седан. К выбору места, куда отправится после, он приходил недолго. Оливер, родной дом и заброшки в его положении было самым тупым решением и больше не подходило. О старой жизни придётся забыть, как о хорошем сне после пробуждения в окопе. Но что-что, а он хорошо запомнил адрес, что дал перед побегом Роджерс.