Ходящие под солнцем

Камадо молча слушал разговоры своих одноклассников про годовой тест, что они совсем недавно сдали и получили отметки. Каминари негодовал и бил себя по голове, ведь он был последним среди всех. Выше его Ашидо. От Токоями шёл запах недовольства собой. — Яомомо! Камадо поморщился, услышав громкий крик сразу троих детей. Посыпались просьбы о помощи от номера один среди всего класса. Яойорозу сильно смущалась и очень быстро согласилась, от чего те, кто просили, буквально растаяли в улыбках. Камадо совсем скоро перестал слушать. Голову до сих пор не покидали множество тревожных мыслей. «Неделя прошла, — Камадо позволил себе лечь на парте. Неделя выдалась бессонная, из-за чего можно заметить едва заметные мешки под глазами. — Райден молчит… Сугимото-сан даже звонила. Куда и как он мог пропасть? — глаза закрылись, показывая один из обрывков сна. Перед ним стоял неизвестный человек с отрублеными руками. Огромная тень не позволяла узнать его. Единственное, что можно было услышать: «Сердце болит». После этой фразы обрубки рук поднимались и пытались дотянуться до сердца. Сон пробивал Танджиро до дрожи. Анатта в те моменты не работала, заставляя его дрожать и плакать от бессилия. «Сердце, — Камадо вспомнил одну деталь. Она едва заметна, однако это единственная подсказка, что будоражила и пугала его. — У Райдена сердце немного другое… Больное. Частые электрические разряды настолько его извели?» Верить в сон было глупо — так бы сказали многие. Однако Камадо имел опыт в таких делах, что угнетало его ещё сильнее. Помимо этого Стейн не покидал его головы. Убийца героев выделялся необычным телом, что позволяло человеку, пусть и тренированному, быть на уровне столпа. Такого просто не могло произойти. Не каждый причудный способен дотянуть до этого уровня. «Метка? Нет, — Камадо напряг память, пытаясь вспомнить подробности. — Другая сила… Демоническая? У Токоями работает иначе, — Танджиро поднял голову, бросая взгляд себе за спину. — Мало чем похожи». — Камадо вернул голову на место, вновь прикрывая глаза. Нужно разобраться с этим позже. К нему медленно приближались Хагакуре, минуя одноклассников, что вставали у неё на пути. За последние несколько дней они не говорили. Подготовка к тесту, его усталость и кошмары, её привязанность, что так активно он хотел избежать. «Ты совершил глупость, Танджиро Камадо, — он открыл глаза, медленно поднимая голову. — Нужно было жить самому… Ты лишь обрёк её на страдание». Во второй, кажется, раз Танджиро задумался об этом. Для чего его потомок желал исчезнуть? Жалел ли он, когда последние искры его сознания догорали? Ничего подобного в памяти не возникало, что заставляло Камадо злиться на потомка и самого себя. Если Танджиро мог это контролировать, то почему не избавился от своего предка? — Помоги, пожалуйста, с учёбой, — тихо попросила она, присаживаясь на стул рядом. Камадо совсем не до учёбы. За последний тест он едва смог урвать восьмое место. Ужасные мысли не давали ему покоя. «Зачем ты это сделал, Танджиро? — Камадо кивнул, соглашаясь помочь. — Если нечто подобное повторится, то я не выдержу»… — И тебя, шрамированный! — Кацуки вновь бросался угрозами, тыча в соперников пальцами. — Я всех вас урою! — Удачи тебе, Бакуго. — Уроки, наконец, закончились. Камадо быстро встал и собрал учебники в портфель. Гнева, как обычно бывало, от Кацуки в этот раз меньше. После спортивного Фестиваля он стал немного терпимее по отношению к нему и Изуку, однако гнев периодически захватывал разум парня. Хоть что-то могло радовать его: совсем скоро Изуку и Кацуки выяснят свои отношения. Хагакуре и Камадо молча вышли из класса, после из академии. Тоору сильно напряжена и взволнована, оглядывалась на него, пытаясь внимательней осмотреть его. Танджиро не знал причины подобному поведению. В запахе слишком много чувств: неуверенность, напряжение, страх, сильная привязанность и решимость, что медленно росла в ней. С каждым шагом к метро она росла. Камадо решил ждать. — Ты читал новости? Вопрос заставил его остановиться, обращая слегка удивлённые глаза на неё. Хагакуре сжалась и не смела дальше говорить. — Какие новости? — она сглотнула, поднимая на него лицо. Её губы мелко дрожали. — Тоору. — Истребитель, — она снова опустила голову. — Герой-убийца… Истребитель, — пару слезинок упало на землю. — Ты ведь не убивал людей на том поезде?.. Камадо ощущал сильное волнение и тревогу. Хагакуре поспешила рассказать ему об этом, сама при этом не разобравшись. Танджиро не злился. В его время тоже могли случайно или специально распространить слухи о ком-то. Единственное, что его удивило и, пожалуй, разгневало, — это глупость современных людей. В его время не было таких возможностей достать информацию, какие имеются сейчас. Сколько людей пострадало от этого? — Нет, — Камадо покачал головой, чем немного успокоил её. — Но они погибли по моей вине. Голос Камадо стал холоднее, глаза блеклыми от пустоты. Хагакуре заметила эти перемены сразу же, так как однажды видела такого Танджиро. Смертоносного и пугающего настолько, что даже неразумные существа его боялись. Однако сейчас складывалось совершенно другое впечатление. Едва заметные тёмные круги под глазами, немного побледневшая кожа, мутный взор и тихий безразличный ко всему голос. Танджиро больше походил на подавленного и уставшего человека, чем на смертносного и пугающего. Тоору сама удивлялась, как смогла понять такого скрытного человека, особенно по мнению одноклассников. Камадо пережил нечто страшное, за что люди считали его убийцей и монстром. — Был бы хоть на миг быстрее… — голос всё тише, глаза окончательно потеряли свой блеск, что, казалось, Камадо ничего не видел вокруг. — Да… В чём-то люди правы. Хагакуре ничего не могла сказать, лишь лить слёзы и жалеть Камадо, что пережил нечто страшное. Она медленно подошла к нему и обняла, продолжая лить слёзы ему в грудь. Они мало что могли сделать. Только принять всё так, как есть.

***

— Я поняла, — тихо сказала Хагакуре, делая запись в тетрадь. Уже как несколько часов они были дома у Камадо, начиная готовиться к тесту. И совсем скоро, даже несмотря на недавние слёзы и самокопания, Хагакуре смогла многое понять и уже с уверенностью отвечала на те вопросы, на которые раньше не знала ответ. — Хорошо, — Камадо отложил карандаш и откинулся на спинку стула. Они продолжили молчать, пытаясь не вспоминать недавнее. Хагакуре в любом случае не смогла бы помочь, Камадо этого и не хотел. На часах половина седьмого. Совсем скоро ей нужно будет уходить, однако его мать так не думала. Словно по команде в дверь постучали, что вывело их обоих из транса. Камадо почувствовал запах Кумика. — Танджиро, Тоору! — она открыла дверь, с улыбкой кивая им обоим. — Идём ужинать. — Спасибо, Кумика-сан! — весело ответила Хагакуре, вскочив на ноги. — Иду, — Камадо ответил тихо, медленно встав на ноги. Мать семейства мигом испарилась из комнаты. Хагакуре стала немного веселее. То напряжение между ними давно исчезло. Камадо остался внешне спокойным, однако те сплетни не давали никакого покоя. «Они знают? — Танджиро медленно спускался по лестнице. — Нет… Кумика бы сходила с ума, — он принюхался, не ощущая никаких посторонних запахов, кроме еды и повседневных эмоций семьи. — Ничего»… Семья вела себя как обычно: Кента смотрел что-то в телефоне, Харуми злилась и заедала злость конфетами. — А ну! — чуть гневно сказала Кумика, бросая взгляд на детей. — Кента, убери телефон! Харуми, перестань есть конфеты! Оба подростка вздрогнули и прекратили свои дела. Телефон мгновенно отключили и положили в карман, конфета была выплюнута от страха обратно в фантик. Хагакуре даже неловко стало. — Твоя мама строгая, — шёпотом сказала она, наблюдая, как с виду милая женщина раздавала каждому миску с ужином. — Да, — согласился он также шёпотом, начиная поглощать еду. Ели все молча и без каких-либо перемен. На небольшом телевизоре, что висел сбоку холодильника, шла комедийная передача. Хитоши иногда отрывался от еды и следил за артистами, что ему интересны. Примеру отца следовал и Кента. Камадо же было не до телевизора. Харуми зло зыркала в сторону Тоору, что даже остальные начали это замечать. Хагакуре понемногу начинала волноваться. Кумика лишь с улыбкой продолжала есть, пытаясь не замечать этого и не устраивать конфликт. Танджиро долго не мог держаться. Он давно хотел это выяснить, теперь же пришло время, пусть и место неподходящее. — Что-то не так, Харуми? — спросил он, ковыряясь в своей миске. — А что не так? — невинно спросила она, переключая внимание на брата. Танджиро слегка нахмурился. Ответ его не устроил, поэтому он продолжил гнуть свою линию: — Что ты имеешь против Тоору? — напрямую, со сталью в голосе спросил Камадо, наблюдая, как в глазах сестры загорелся огонёк страха. За столом повисло ещё более тягучее молчание. Кумика перестала улыбаться, Хитоши отвлёкся от телевизора. Харуми же мелко вздрогнула, смотря в алые пустые глаза брата. Он напоминал ей Кумику в порыве гнева и злости. Однако и она не хотела уступать. Страх стал топливом для её решимости. — Она не подходит тебе, — сдавленно ответила она, ощущая слегка удивлённые взгляды родственников. — Не подходит. Невзрачная и слабая. — Харуми! — Кумика была поражена подобным поведением дочери. — Нельзя так говорить! — Можно! — она резко встала, пальцем указывая на Хагакуре. — Она ведь и правда Невзрачная! Вы хотите ему такую невесту! Дальше Танджиро не слушал, лишь ощущая запахи удивления, недовольства, обиды и смущения. Тоору сидела молча, сжимая подол школьной юбки. Благодаря невидимости никто не замечал её дрожь и слёзы. Камадо протянул к ней руку, что она так жадно схватила. Совсем скоро всё дойдёт до точки кипения. «Ясно, — Камадо встал вместе с Хагакуре. — Зря начал». — С чего это ты так решила? — Танджиро говорил со сталью и холодом. — Почему я должен следовать твоей указке? — он поднял их сцепленные руки. — Только я в праве решать, как жить. — Да ты... — Заткнись, Харуми, — грубо заговорил Кента, прерывая её слова. — Он сам решит. — Да что ты говоришь! — теперь гнев Харуми был направлен на другого брата. — И ты мне говоришь про свободу выбора?! Танджиро быстро увёл заплаканную Тоору с кухни в коридор, где та, наконец, позволила себе тихо всхлипнуть. Камадо повёл её на второй этаж в свою комнату. Хагакуре присела в кресло, пустыми глазами смотря в его спину. — Я правда плохая невеста для тебя? — тихо спросила она, наблюдая, как он бережно и аккуратно собирал её конспекты и книги. — Ответь, пожалуйста... Сейчас Хагакуре мало думала о тайне своих чувств, что так неожиданно вырвались наружу. Камадо взял её портфель и пиджак. — Хорошая, но я для тебя плохой муж, — Танджиро протянул к ней руку, которую она сразу приняла. — Со мной ты будешь несчастна. — Почему?.. Они быстро вышли из комнаты, сразу же направляясь к выходу, слыша громкие голоса с кухни. Быстро обулись и вышли из дома, где Камадо накинул ей её пиджак. На улице около восьми вечера. — Почему? — она крепче сжала его руку, не желая, чтобы он отпускал её. Камадо продолжал молчать, медленным шагом бредя по улице, ощущая всё тепло её руки. Запах слёз и печали преследовал его, гонимый ветром прямо ему в ноздри. — Я... — он вновь замолк, пытаясь подобрать нужные слова. — Не могу распоряжаться этой жизнью вот так... — они остановились и посмотрели друг другу в глаза. — Даже сейчас... Мне больно осознавать этот факт. Она не моя. Я просто не имею права пользоваться ей, однако сам её хозяин вынудил меня. Что ты преследовал, Танджиро? — О чём ты говоришь?.. — Хагакуре сделала шаг к нему, не отрывая взгляда от спокойных алых глаз. — Это твоя жизнь... Почему говоришь так, словно она чужая?.. — она положила голову ему на грудь, ещё крепче сжимая его ладонь. — Она ведь твоя... Камадо не знал, какие слова ему ещё подобрать, чтобы объяснить ей о будущем несчастий, если они поженяться. Танджиро долго не протянет... Больше нет сдерживающих цепей, что мешали бы ему убивать демонов. — Пожалуйста, не говори так... — свободной рукой она обняла его, прижимаясь к нему ещё сильнее. — Не говори о себе так плохо. Грусть и печаль захватили разум девушки. Камадо ничего не мог поделать. Он не желал обременять девушку ложным счастьем. Лишь чужое сердце ныло от таких страшных чувств. «Даже сейчас... — Танджиро обнял Тоору в ответ, гладя её по спине. — Даже будучи мёртвым ты продолжаешь её любить, — рука добралась до её волос. — Цель стать героем теперь ничто для тебя?» Ответа, чего и следовало ожидать, не последовало. Танджиро Камадо мёртв. Лишь мелкие его частички проявляли себя, как, например, сердце, что ныло от боли. Теперь Камадо вновь разрывало. Цель, к которой он шёл за потомка, оказалась пылью для него. Сейчас мертвец желал быть рядом с Тоору и, наверняка, очень жалел, что уступил тело предку. Камадо предпологает, что хозяин тела думал бы так. Я не смогу обещать тебе это. Любовь должна быть живой, а не мёртвой. — Прости за гнусное поведение моей сестры. Хагакуре едва заметно вздрогнула, продолжив плакать ему в рубашку. Эти слова резали её сердце ещё больнее, чем обзывательства.

***

Ямадзаки снял тёмные очки и отложил паяльник, с улыбкой наблюдая, как блестел новый металл на браслете. Теперь его ничто и никогда не сломает, как бы не старались. Кенджи надел браслет и включил. — Всё хорошо и никаких неполадок нет! — весело и с улыбкой говорил мужчина. Ямадзаки даже вздрогнул, не привыкнув к одной из черт учителя, как внезапное появление. Коджи Сано был необычным человеком, однако его гениальность и авторитет всегда мешали язвить ему. Светлые, вечно зализанные волосы, широко открытые глаза и вечная улыбка на лице. Даже слепой мог заметить те морщины вокруг губ и глаз, что указывали на его вечную доброжелательность. — Теперь даже взрывы его не уничтожат! — Сано быстро приблизился к Ямадзаки, внимательнее осматривая браслет на огромной руке. — Ты гениален! Имея при себе ровно ничего ты смог создать браслет, а теперь, когда имеешь всё, делаешь из него нечто невероятно прочное! — восторженно и громко говорил он, быстро хлопая его по плечу. — Ты определённо заслуживаешь место в моей организации! Заменишь меня в два счёта! Кенджи лишь тихо посмеялся. Ещё две черты Конджи Сано: болтливость и вечный тактильный контакт. Порой Ямадзаки удивлялся, как Сано не откусил себе язык с такой манерой общения. Кенджи вернул взгляд на браслет, проверял свои физические данные. Цифры были всё те же, что говорило о его исправности. «Моя цель уже близка, — Ямадзаки улыбнулся своим мыслям, убирая и отключая инструменты. — Скоро»... Конджи внимательно следил за учеником, продолжая всё так же улыбаться, что совершенно ему сейчас не шло. Лицо доброе, а глаза глубоки и пусты, словно у мертвеца. Ямадзаки заметил непонятный и даже немного страшный взгляд Сано. О таком он только слышал, но видеть и ощущать подобное на себе было неприятно. «Он так смотрит... Пытается что-то понять и прочитать в моих движениях и глазах, — Ямадзаки глубоко вдохнул, пытаясь привести себя в чувство. — А ведь и не скажешь, что он способен лишь по твоим движениям понять твои намерения». Так долго продолжаться не могло. Совсем скоро серые глаза Конджи заблестели от той доброжелательности и весёлости. — Не нужно так маниакально следовать к цели. И не пытайся спрятать свои намерения, — он указал на свои глаза. — Хоть я и изобретатель, но причуда у меня совершенно иная. Я буквально читаю людей. Говорил Сано всё с такой же весёлостью, однако слова заставили его напрячься. Это не ускользнуло от внимания Конджи. — Искупление не заслуживают вот так, — Сано повернулся к выходу из мастерской. — Попытайся иначе. Живи, Ямадзаки Кенджи. Кенджи шокированно смотрел ему вслед, в бессилии опуская руки. Такого он точно не планировал...