***
Очередной проигрыш. Ни Клодия, ни Рейчел не поддавались, заставляя его раз за разом терпеть поражения. Камадо был слишком твердолобым, чтобы так просто сдаться — именно так говорили и думали все его знакомые из прошлого. И, казалось, по вине своей упрямости Танджиро проигрывал, не обращая внимания на насмешки Рей. Ему бы очень хотелось, чтобы всё было именно так. Он пытался отвлечься от того дерьма, что происходило в его снах. Его душили, давили на грудь, мешая сделать хоть один вздох, сковывали тело невидимыми цепями. Камадо боялся спать, не хотел думать о тех словах мертвеца, что тоже являлся во снах. Страшился самого себя. Во время кошмаров он не раз пытался сломать себе рёбра, задушить. Иногда его соседи лунатили, из-за чего сон казался ещё страшнее. Уже как неделю он плохо спал. Под глазами тёмные круги, белки с лопнувшими капиллярами. Сигареты закончились ещё три дня назад, а выйти из казармы он не осмеливался. Не было денег, да и вряд ли ему продадут хотя бы пачку. Жизнь вновь шла под откос, казалось бы, от пустяка. Жаль, ведь именно благодаря этому пустяку Камадо держал себя в норме. — Проигрыш! — радостно объявила Рейчел, тыча на него пальцем. — Опять те же ошибки. Ты вообще не стараешься. — Прости, — склонился он, извиняясь за свою невнимательность. — Попытаюсь стать лучше. Рей фыркнула и встала со стула, уступая место Ди. Теперь новая партия будет идти дольше, ведь Клодия пусть и строга и не жалела Камадо, но была готова помочь и объяснить, почему лучше пожертвовать конём, а не пешкой. Учителем заделалась, если коротко. Однако всё закончилось быстро. Дверь в казарму резко и громко открылась, впуская внутрь их любимого командира. От него, как и всегда до этого, веяло силой и невероятной мощью. Обычно появление Хадаки воспринимали как пришествие Бога, но в этот раз проигнорировали. Мужчины всё ещё не отошли от дозы той насилия, которую получили неделю назад. После такой жёсткой ломки и мгновенной дозы появился отходняк. — Освоился, Танджиро? — спросил он, жестом подзывая к себе. — У тебя появилось задание. Ди и Рей были немного поражены такому доверию к новобранцу, пусть и обладающему такой огромной силой. Даже завидно немного стало, однако перечить командиру не входило в их планы. Они проигнорировали его присутствие. Лица холодны и безразличны ко всему, как и мужчин. Принялись играть в шахматы. Танджиро был рад видеть деда. Скучал хоть по кому-то из родных, о которых Хадаки пока ничего не говорил. Потому и рад видеть хотя бы его. Истребитель итак понимал, что всё плохо. Его поступок явно нанёс огромный урон всей семье. Старик не изменился и всё так же добр к нему, даже жизнь от тюрьмы спас. Хотелось спросить о положений дома, но совесть не позволяла. Однако и не пришлось. Хадаки сразу понял его. — Плохо всё, Танджиро, — заговорил он тихо, склонив голову к внуку. — Кумика окончательно сошла с ума, Хитоши каждый вечер в баре. Кента не выходит из комнаты с тех пор. Надежды разбились мгновенно после этих слов. Всё гораздо хуже, чем Танджиро себе представлял. Практически непьющий отец стал прикладываться к бутылке, любящая мать сошла с ума, брат стал ещё более закрытым. Про сестру он лишь молчал, что побудило Камадо заговорить: — Как там Харуми? — спросил тихо, поднимая на него глаза. — Лучше, чем все остальные, — ответил он спокойно, разворачиваясь к двери. — Только от того детского веселья ничего не осталось. — Я понял... Всё совсем не так, как было у него в голове. Были надежды на нормальную жизнь всей его семьи, а они разбились в дребезги. Вся семья сошла с ума. Они потеряли сына, потеряли брата. На что он надеялся? Неужели думал, что всё у них будет хорошо после его поступка? Он глупец. Что сейчас, что два века назад. — Чуть не забыл, — обернулся Хадаки, протягивая ему маску, что подарил Ямадзаки. — Это ведь часть твоего образа. Мы её перекрасили в чёрный. Так люди тебя не узнают, — Танджиро принял маску и сразу же надел. Тело налилось силой. — Идём. Пора очищать улицы любимого города...***
Кровь медленно стекала по его рукам на деревянный пол. Глаза, что были похожи на пламя, широко открылись. В них виден страх и боль, непонимание и беспокойство за детей, жену и больного отца. Хадаки с презрением смотрел на барахтающиеся тело Ренгоку. Кожа постепенно бледнела от потери крови, яркие глаза затухали, пробитая грудь в последний раз поднялась. Мужчина умер. Не так мучительно, как бы хотелось Хадаки, но впереди ещё больше людей, что бросили его мать. — Не надо... Женский голос. Настолько тихий и жалкий, что ему даже грустно. Двое детишек, что в отчаяний и страхе держались за кимоно матери. Красивое и довольно дорогое одеяние... Почему они не помогли его матери? Он с братьями был на войне, после на опытах, на которые приволокли и его единственную сестру. Отец неизвестно где. Неужели многолетняя дружба семей Ренгоку и Камадо ничего не стоили? Хадаки злился всё больше. Ненависть растёт с каждой мыслью об всей этой ситуаций... — Пожалуйста... — умоляла женщина, прижимая к себе детей ещё ближе. — Нет, — Хадаки сделал к ним шаг. — Я выполняю просьбу своей матери. Она ведь тоже молила вас о помощи... Женщина вздрогнула и закрыла детям глаза, стоила Камадо замахнуться. Рука превратилась в хлыст. Всего одного удара хватило, чтобы три тела лишились верхней половины. На полу постепенно образовывалась огромная лужа крови. Из разрезанных туш вывалились кишки и органы. Глаза женщины выпучены от боли и ужаса, однако даже после смерти детей она не отпустила. Их глаза до сих пор закрыты. Подобная картина заставила Хадаки вздрогнуть. Начал испытывать сомнения в своих собственных действиях. Однако всё мигом исчезло, стоило только вспомнить умирающий образ матери. Она умоляла убить их всех. От дум Камадо прервал звук открывающегося сёдзи. Перед ним стоял низкий старик с седеющими волосами. Когда-то они горели, а сейчас всё довольно-таки стремительно обращались в пепел. Сёджуро-сан изменился с их последней встречи. Морщин больше, из-за болезни осунулся и стал ещё ниже. Лишь глаза слегка изменились. Пустые, выражающие лишь тихую ярость. Такой человек мог быть опасным. — Я слышал твои слова, Хадаки, — заговорил Ренгоку, обращая на него взгляд. — Понимаю причину твоей жестокости... — Сёджуро-сан склонил голову. Таких потерь у него давно не было... Ещё с тех самых пор. — Она не просила помощи. Ни она, ни Зеницу... С ним вообще ничего не ясно, — Ренгоку поднял на него глаза, полные слёз. В каждой капле Хадаки отчётливо видел боль, скорбь и ненависть. — Ты убил их зря. Ты всех убил за зря... Доволен? — Нет, — хлыст обратно стал рукой. — Не доволен. Убью всех, кто бросил её... — Камадо медленно приблизился к старику, заглядывая в затухающие глаза. — Зеницу с особой жестокостью... Он бросил мою мать... Мне не нужно знать его причин и оправданий, как и ваших. Ничьих. — Делай, как знаешь. Знай только, что всё это вернётся, — Сёджуро пробили грудь, вырывая сердце. На последнем издыханий он продолжил: — У тебя заберут всё, что тебе дорого...***
Хадаки проморгался, пытаясь избавиться от сновидения. Их ещё не привезли к месту назначения. Камадо встряхнул головой, избавляясь от древнего воспоминания. Слова крёстного тогда не возымели на него такого эффекта. Он был зол, ненависть горела в его душе, просьба матери крепко засела в голове. Желание уничтожить всех было в стократ сильнее всяких слов. Лишь недавно он понял, что те проклятые слова оказали отчасти пророческими. Мир пытается забрать у него Манами всем, чем только мог: слабой психикой дочери, разгулом преступности и будущей войной. Лишь одно не учёл Сёджуро-сан: Хадаки этому не позволит случиться. Он с Манами умрут от старости в один день. — Приехали, — тихо проговорил он, выбираясь из кабины грузовика. Вокруг толпа людей: репортёры, что донимали полицейских, обычные граждане и герои, что в очередной раз ни хрена не могли сделать. Хадаки презирал их за слабость перед чем-то нештатным. Они зажрались. Привыкли, что есть Всемогущий, который в очередной раз всех спасёт... Лига пусть и была бездарна, но действовала правильно. Хочешь сломать мир, тогда уничтожь главного его защитника. Танджиро вылез из кузова последним. Не хотелось привлекать лишнего внимания к своей персоне. Маску не снимал с тех самых пор, как только они выехали из части. Лучше следовать советам дедушки и не светить лицом перед репортёрами. Внимания хватает и от вояк, которые знают, что он один из Бессмертных. Этого уже хватало, чтобы на его смотрели с презрением и каплей страха. Он пока только догадывался о причинах такой ненависти. Весь отряд Бессмертных вёл себя странно. Неужели нечто ему неизвестное пугало всех, кто знал о них? — Рядовой Камадо, — дедушка неожиданно появился за его спиной, указывая на здание банка. — Как думаешь попасть туда? Десять вооружённых террористов, десятки заложников. Чуть что не так – они мертвы. Голос был леденяще спокойным и тихим. Хадаки обращался лично к нему, не желая оповещать отряд о проблеме, с которой им придётся столкнуться. Так дедушка ещё не говорил с ним, показывая всю свою власть лишь одним словом. В этот момент Танджиро не ощущал ничего, кроме стали и холода. Все его мысли ушли из головы, оставляя там лишь один поставленный Полковником вопрос. – — Так как? — задал он его вновь, кладя тяжёлую ладонь ему на плечо. — Что тут думать? Просто убей демонов. — Хадаки отошёл в сторону, оставляя внука со своими мыслями. — Не сдерживай себя. Мысли были вполне ожидаемыми. Если они решились убивать других людей, то их самих как людей рассматривать не будет. Однако сомнения появились. Люди итак потрясены событиями недельной давности, а те, кто внутри банка так тем более. Не хотелось лишний раз шокировать гражданских реками крови. Не сдерживай себя. В голове молнией пронеслась та фраза. Спокойный леденящий душу голос, что избавлял тебя от ненужных мыслей. Только поставленная задача. Камадо принюхался и сконцентрировался, пытаясь ощутить примерное местоположение заложников и террористов. На крыше двое, — Камадо напрягся, ощущая оттуда запах страха и ужаса. — Рядом с дверью на крышу ещё один... Они меня не заметят. Найти место без окон не составило труда. Единственной проблемой было взобраться наверх, и ,благо, весьма незначительной. Рядом росло невысокое дерево: с его ветвей уже можно было допрыгнуть. Два прыжка – Камадо уже на крыше. Были слышны тихие мольбы и похотливый смех. Он медленно приблизился к стене и заглянул за угол, наблюдая, как избитую и красивую женщину собрались изнасиловать. Тело Истребителя вздрогнуло от злобы. Ничего страшнее он за всю свою жизнь не видел. Пустые живые глаза, в которых читалась лишь смерть. Одно дело видеть мёртвых, совсем другое видеть живых, что схожи с мертвецами. Рука сама потянулась за клинком. Никакой пощады, лишь жестокость. Умри, — кровь брызнула на голое тело женщины, а реакций нет. Ей было плевать. — Сгори за свои злодеяния. Камадо избавил женщину от тяжести груза тела террориста, однако она опять ничего не делала. Были слышны мольбы, видны слёзы и синяки по всему телу... Женщине уже плевать на всё, а её душа всё ещё молила о спасений. Тело Танджиро кипело от злости. Анатта в очередной раз не смогла сдержать его эмоций. Клинок упал на землю, следом за ним и Камадо. Он аккуратно взял её за плечи, рукавами вытирая кровь с живота и груди. Сколько времени прошло? Почему никто не пришёл раньше? Вопросы подобного рода вызывали ещё больше злости. Как Мир позволил им совершать такие злодеяния? Как он мог позволить страдать невинным? Из глаз полились слёзы. Камадо тоже виноват. Он спровоцировал бойню и грабежы. Танджиро намного хуже этих ублюдков. — Простите, — хрипло сказал он, прижимая обмякшее тело ближе к себе. — Если бы не я... Этого не случилось бы... — пальцы дрожали, сердце бешено колотилось. — Если бы я не появился на свет сейчас... Ничего бы не было. Женщина слушала, но ничего не слышала. Лишь грубые руки, пальцы которых оставляли синяки на бёдрах и шее перед её глазами. Похотливый и гадкий смех болью отдавался у неё в голове. Её мир сломлен, жизнь никогда не станет прежней. Да и о какой жизни может идти речь? Её даже замуж не возьмут. Ни старик, ни ровесник, ни человек помладше. Она испорчена. — Умоляю... — услышала она слабый хриплый голос. Совсем мальчишка. — Сдохни уже... — это он говорил точно не ей. Иначе бы он не держал её в своих объятьях, колыша, словно младенца. Её усталый взгляд упал на убитого мужчину. Из его шей текла кровь, глаза, в которых совсем недавно была жизнь и похотливое желание, стали пусты и безжизненны. Она не ощущала страха или ужаса, только облегчение. Хотя бы один из мучавших её ублюдков мёртв. На мгновение разум прояснился, позволяя понять, кому мальчик желал смерти. Ослабшие тонкие руки обвили его шею. Говорить она не могла, так что оставалось лишь надеяться, что мальчик поймёт её действие и смысл. Камадо едва вздрогнул. Женщина обняла его в ответ, словно пытаясь успокоить его пылающую от гнева и злости душу. Теперь он чувствовал от неё пусть и слабый, но запах жизни и облегчения. Он должен встать и пойти помочь остальным. Самобичевание не должно ему мешать спасать остальных. Камадо аккуратно отпрянул и посадил женщину у стены. Теперь её глаза совсем иные. В них до сих пор была печаль, однако смерть ушла, уступая место облегчению и благодарности. Сказать она ничего не могла: горло слишком повреждено... — Я уничтожу их всех, — тихо сказал он, прикрывая нагое тело своим пиджаком. — Всех до единого... — Камадо резко подобрал клинок, ощущая приближение. — Не поверю, что ты проде... — резко мужчину прервали, одним махом срубая ему голову. Камадо не стал сдерживать себя. В безопасном для заложников месте он разрубил потолок, врываясь в здание банка. Его глаза устилала кровавая пелена, клинок резал демоническую плоть, рубил головы. В ушах сильно звенело от непривычной для него скорости. Террористы не успевали даже выстрельнуть, как в то же мгновение лишались рук и головы. Только под конец Камадо пришёл в себя. Торс и волосы покрыты кровью, клинок горел алым цветом, словно впитывая всю демоническую кровь. Последний демон лежал у его ног без головы. Взгляды заложников всё ещё напуганы и направлены на него. Они не та женщина. Им не приходилось терпеть весь тот ужас несколько часов подряд. Сам про себя Танджиро начал задумываться...***
Камадо вернулся ближе к ночи. Ему было настолько плохо, что он даже и не вспомнил, что всё его тело в крови, а пиджак у той самой женщины. Хотелось закурить, однако сигарет всё ещё нет. Приходилось справляться со стрессом без них, пытаясь правильно дышать. Не помогало. Слишком много дерьма вылилось на него за этот проклятый день. В случившимся с той женщиной виноват лишь он... После убийства Кибутсуджи всё стало намного хуже. — Ты вернулся, — заговорил с ним Миура, держа в руках непонятные пакеты с травой. — Идём. Глянем фильм все вместе. Камадо пошёл и не возникал. Ему главное успокоиться хотя бы просмотром фильмов. Сейчас даже непонятные и пугающие соседи казались роднее тех напуганных взглядов, что взирали на него тогда. — Медленно! — воскликнул Нод, поднимая на него злой взгляд. — Сам бы пошёл, — ответил Миура, засыпая часть травы в странную конструкцию. — В пространственных карманах бы всё пронёс. — Ich habe allen etwas zu essen mitgebracht! — крикнул он, указывая на огромное количество горячих блюд. Были и колбаски, и пицца, и жареная картошка; также салаты и закуски к пиву, саке и виски. — Я готовил и заказал алкоголя! — Не кричи, — сказал Миура, выдыхая густой дым со странным запахом. — Папиросы сами сделаете. — Включать? — спросила Ди, держа в руках пульт. Все молча кивнули. Ходжез налил себе и Ноду по кружке пива. Миура приступил к картошке с немецкими колбасками. Изаму есть не стал, сразу же наливая себе виски. Девушки сели поближе к кальяну и салатам. Камадо сидел в стороне, наблюдая снежный пейзаж в фильме и его название: Чарли и шоколадная фабрика. Камадо не знал ничего про этот фильм, благодаря чему немного оживился... — Пива или саке, Танджиро? — спросила его Клодия, оборачиваясь к нему. Его внешний вид никого не смутил. — Или хочешь поесть? — Можно покурить? — спросил он, ощущая на себе их взгляды. — Кальян или папиросы? — спросил Миура, доставая из кармана пачку с надписью Leben. Камадо взял три папиросы. — Потом научу их делать. Только аккуратнее. Впервые такое куришь же. — Спасибо. Расслабление в миг пронеслось по его телу с первой тяжки. Вкус был совершенно иным, нежели у обычных сигарет. Произошедшее недавно стало выветриваться из его головы. Рядом только вкусная еда, алкоголь и наркотики и мечтающие взгляды, что смотрели за исполнением мечты мальчика Чарли...