Halkegenia Online (филлерные истории).

      В полдень следующего дня Киригая Сугуха, офицер стражи Лифа, терпеливо стояла под неожиданно жарким осенним солнцем, наблюдая за спинами кучки пикси, трепещущих крыльями, пока они перешёптывались между собой, как сплетничающие колибри. Наконец они оторвались друг от друга, и их представитель — шаманка в ярко-фиолетовых одеждах с тёмными волосами, украшенными крошечными свежими белыми бутонами, серьёзно посмотрела на неё:       — Мы всё ещё не понимаем. Всё, что мы собирались сделать на эти деньги, — это купить мёд. Так зачем же нам вообще понадобилось его обменивать?       Лифа вздохнула. И вот именно в этом и заключалась большая часть её работы — а не в преследовании преступников-фейри или предотвращении необдуманных драк. В том, чтобы говорить всем то, что они не желали слышать.       Она процитировала Альфхеймский Договор:       — «Все материалы или ингредиенты, собранные на частной территории, должны быть обменены в признанном торговом доме Тристейна или в одном из признанных поселений фейри посредством монет или векселей для целей оценки и сбора налогов». Ваш Сад собирает урожай на территории графа ла Рами, что означает, что вы подпадаете под действие этой части договора и облагаетесь всеми соответствующими налогами на прибыль.       Шаманка повернулась к своим сёстрам. Послышался яростный ропот — а затем крошечная девочка, выглядевшая едва ли на два-три года старше Юи, объявила:       — Это же просто грабёж!       Лифа помассировала виски и произнесла слова, так часто повторяемые в тех случаях, когда она имела дело с пикси, что они превратились в мантру:       — Налоги необходимы для оплаты государственных услуг и основной деятельности Двора Фейри.       — И что Двор Фейри делает для нас? — проворчала шаманка. — Целую кучу ничего — вот что! — Она задрала нос к Лифе. — Прекрасно! Обложите себя налогами! Может быть, в следующий раз мы просто будем торговать за пределами города!       — И это будет нарушением закона. «Товары Альфхейма должны быть реализованы в пределах города фейри или зарегистрированного торгового дома». Как для предотвращения браконьерства, так и для истощения редких и ценных ингредиентов. И в целях предотвращения событий, подобных Тарбскому Инциденту, или массовой контрабанды могущественных артефактов Альфхейма.       На самом деле это была такая боль — всё время говорить об этом. Даже если это было важно. Это не заставляло её чувствовать себя офицером стражи или ответственным «взрослым» — это заставляло её чувствовать себя старой офисной служащей!       Пикси упорхнули, всё ещё ворча, а Джино хихикнула позади неё:       — Знаешь — ты должна быть осторожна, когда говоришь им такое. Если они когда-нибудь потребуют права голоса — у нас у всех могут быть проблемы.       — Да-да. — Лифа отмахнулась от неё, прежде чем бросить осторожный взгляд на рынок.              Абсолютно необходимо, чтобы всё выглядело как обычно. Куроцунэ умён. Он не появится, если поймёт, что мы делаем.              На полпути через рынок молодая простолюдинка осматривала прилавки с продуктами, изучая как местные овощи и фрукты, так и экзотические плоды Альфхейма. Пара патрулирующих стражей-импов не удостоили её даже взглядом. Сиеста выставила своё томоэ на всеобщее обозрение — ей было дано указание бродить по рынкам, пока не пробьют часы на Башне Аррун. Когда это произойдёт — она направится задними аллеями к башенной площади.              — Настоящая цель Куроцунэ — это томоэ! — Лифа указала на амулет, лежавший на столе капитана Иттецу.       Седой спригган пристально посмотрел сначала на томоэ, а затем на Лифу.       — Офицер Киригая, такие томоэ, как это, стоят по юлду дюжина. После перехода их осталось просто завались. Лучше бы у вас было чертовски хорошее объяснение.       И у Лифы оно было. Она ещё раз рассказала капитану об ограблении Сиесты, добавив на этот раз, что это произошло сразу после покупки томоэ.       — Но вор не украл его, когда у него была такая возможность.       — Он был удивлён, — предположила Лифа. — Он не ожидал, что Сиеста сможет увидеть его сквозь чары и запаниковал. Это томоэ… Похоже, у него есть сенсорные свойства.       Капитан наморщил лоб:       — Какого рода сенсорные свойства?       — Мы точно не уверены. Какое-то зачарование, которое позволяет видеть сквозь магию иллюзии. Но… Скорее всего, не через магию трансформации.       Было ли это причиной, по которой Куроцунэ подошёл к ней в бане к ней в облике кайт ши? Возможно, он сделал это на случай, если Сиеста увидит его снова. Она рассказала это капитану — и спригган откинулся назад на своём стуле, вытянув ноги, скрестив руки на груди и постукивая пяткой.       — Это не кореллирует с другими кражами Куроцунэ. Не было никаких сообщений о краже томоэ.       Но то, как он это сказал, было не отрицанием. Он хотел, чтобы Лифа довела свою мысль до конца.       — Я тоже так подумала, сэр. Но потом я пересмотрела отчёты. Кошельки, шкатулки для украшений, часто — небольшие изделия, похожие по размеру, цвету и форме на томоэ Сиесты. И те из них, что были зачарованы — практически всегда на обнаружение чар. Кроме того… Вчера я решила поспрашивать в магазинах — специально по поводу томоэ. В нескольких магазинах были зафиксированы мелкие кражи. Но они так и не удосужились сообщить об этом, потому что…       — Томоэ — по юлду дюжина, — закончил капитан. Если и кто покупал их за последние шесть месяцев — то это местные, ищущие интересный сувенир, и фейри, действительно серьёзно относившиеся к синтоизму.       — Вот именно! — сказала Лифа. — И мы также знаем, что, как бы сильно он ни хотел это томоэ, Куроцунэ не желает устраивать грандиозную сцену. А это значит, что у нас есть приманка!       Капитан Иттецу фыркнул.       — Ловля на живца.       В его голосе звучало одобрение. Но теперь наступила самая сложная часть.              Это сработало бы только с помощью Сиесты. Если бы кто-то другой взял томоэ — то у Куроцунэ могли бы возникнуть подозрения. Предоставленная возможность должна была казаться рискованной — но не слишком, чтобы не спугнуть.       Лифа опасалась, что девушка откажется. Или, может быть, она боялась, что та не сделает этого? Что сильнее всего её волновало то, что Сиеста — согласилась. Поэтому самое первое, что она сделала, когда капитан Иттецу назначил её ответственной за планирование, — это убедилась, что первоочередной задачей каждого было обеспечить безопасность «наживки».              — Как только Куроцунэ покажется, вы все должны постараться уберечь Сиесту-сан! — сказала Лифа собравшимся членам стражи — всем, кого можно было наскрести. Всего почти тридцать офицеров — похоже, капитан очень доверял её выводам.       Кувата поднял руку и спросил, о чем думали все:       — Всё это действительно здорово, подруга. Но как мы на самом деле собираемся остановить его? Как мы собираемся поймать Куроцунэ?              Городские часы пробили час, и, как и планировалось, Сиеста отвлеклась от суеты рынка и отправилась по заранее согласованному маршруту. Её путь пересекался с лепреконами, спригганами и сильфами — и никто из них не обращал на неё никакого внимания… Или, по крайней мере, так казалось.              — Мы уже кое-что знаем о Куроцунэ. Например, тот факт, что он — сионах ши, и поэтому не может летать, — объяснила Лифа. — Что означает, что он предпочтёт нанести удар в каком-нибудь уединённом месте — но с множеством путей отхода. Джино, ты и твой партнёр де́ржите носы гораздо ближе к земле, чем всё остальные из нас, так что я оставляю это на твое усмотрение — найди вероятные точки и спланируй, как их заблокировать.              Сиеста остановилась на перекрёстке тихой улицы, спросила дорогу у сильфы — и та указала ей, как срезать путь через переулок. Кивнув в знак благодарности, она поспешила скрыться в тени деревьев — в то время как другие тени изо всех сил старались остаться незамеченными.       Одной из этих невидимых теней была Лифа, бегущая ленивой трусцой по параллельной улице, чтобы перехватить Сиесту, когда та выйдет из первого переулка.              — Как мы можем быть уверены, что Куроцунэ нанесёт удар? — спросила Джино, гладя волка.       — Мы должны постараться, чтобы томоэ было как можно более заметно. Вот почему Сиеста-сан обойдёт все основные рынки. — Сильфа покраснела. — Я… попрошу её сделать покупки для дома…       — «Покупки для дома»? — повторил Кувата.       — Куроцунэ думает, что она работает у меня служанкой, так что… Давайте используем это в наших интересах.              Сильфа держалась на расстоянии, сохраняя темп. Она не осмеливалась использовать свою собственную магию скрыта, просто на случай, если Куроцунэ почувствует это и заподозрит неладное, — но за Сиестой постоянно наблюдали, по крайней мере, три пары глаз. Сугуха сверилась с мысленной картой Арруна, свернула в крытую галерею и бросилась бежать, закрывшись от посторонних глаз. И как только она снова выскочила на свет — раздался яростный крик и звон колокольчика:       — Какого хрена! Свали с дороги!       Лифа краем глаза засекла шевеление — и, резко оттолкнувшись, раскрыла крылья, пропуская под собой скользящую с поразительной скоростью слизистую гору розово-фиолетового цвета.       — Эй, поосторожней! — крикнула Лифа, стражница в ней яростно пыталась решить, получится ли притянуть происшествие под статью «безответственное обращение с наземным транспортом»? Диномёбы, как оказалось, могли быть довольно быстрыми — если с набитым брюхом и под уклон.       — Смотри, куда идёшь, тупая блондя! — Кайт на спине слизня сделал неприличный жест, продолжая яростно звонить в свой колокольчик.       Лифа поморщилась. Как мог кто-то, имея таких добрых и дружелюбных младших братьев, оказаться таким огромным засранцем? Но обдумывать эту мысль времени не было — раздался пронзительный свист, и «сигнальная вспышка» взмыла прямо в небо с соседней улицы.       Ловушка захлопнулась!              — Когда Куроцунэ покажется — важно, чтобы мы взяли его все сразу и со всех сторон, — объясняла Лифа собравшимся стражам. — Он наверняка попытается использовать «пустое тело» или «размытие», чтобы сбежать. Так что самое первое, что нужно сделать, — нацепить на него поисковые маячки прежде, чем он сможет исчезнуть. Затем накладываем дебаффы, с приоритетом на ослабление ключевых параметров…       Они внимательно слушали её. Для некоторых из них она была той, кто ставил их на крыло в этом реальном мире. Другие знали «сильфу Лифу» по тому случаю, когда она помогла предотвратить катастрофу в битве против Лхамтханка Стальнозубого. И все они знали её как «офицера Киригая», их серьёзного и добросовестного соратника, который никогда не бросал работу на полпути.       Они слушали.              Лифа знала, что ей нужно спешить — она не сомневалась, что Куроцунэ устроит драку. И она убедилась в своей правоте, мельком увидев битву, разворачивающуюся на крышах.              — Как утверждает бестиарий Альфхейма, первым инстинктом сионах ши является бегство. Но если их загнать в угол — они будут бесстрашно сражаться.              Капитан Иттецу лично сцепился с «Куроцунэ». Тесак сприггана двигался с яростной эффективностью мачете, а его потрепанный чёрный плащ волочился за ним, как шлейф, явно обзаведясь несколькими новыми дырами и разрезами. У сионах оружия не было — но он и не нуждался ни в чём, кроме собственных рук и магии.       Ши, возможно, и напоминали фейри — но они были сбалансированы совершенно иначе, как мобы с искусственным интеллектом, и эти способности проявились, когда Куроцунэ зажёг ослепительную точку света на кончиках указательного и среднего пальца. Магия вызвала режущее лезвие, которое мерцало, словно стекая по ребру его ладони.       Всякий раз, когда металл фейри встречался с магией ши, рождался сноп искр. Наконец, после самой впечатляющей вспышки, капитана отбросило назад, на лезвии его тесака осталась пугающе глубокая зарубка. Мрачное выражение лица непоколебимого сприггана на мгновение сменилось удивлением, и Лифа крикнула:       — Кэп, ложись!       Капитан упал ничком, и она оказалась с Куроцунэ лицом к лицу. Впервые она ясно увидела его — пойманного в ловушку следящими заклинаниями дикого рыжеволосого юношу в зелёном пальто, развевающемся на его стройном теле в тёмной тунике.              — Особенно важно, чтобы мы сохранили верность политике нелетальности. Сионах — выдающиеся заклинатели, обладающие доступом потенциально ко всему списку игровой магии, но они неохотно изучают разрушительные и смертельные чары. Самое большое исключение — это когда они используют свою способность «копирования магии».               Лифа взмахнула рукой, разряжая уже наговоренный «оглушающий выстрел». Куроцунэ вскинул руку, выставив ладонь, дико мерцающую символами, и ударил одновременно с ней. Равные волны силы встретились в воздухе и разошлись с глухим грохотом, от которого задребезжали стёкла и заныли зубы. Лифа ударилась о крышу, расправив крылья и прижавшись почти ничком для защиты от порыва ветра, Куроцунэ сделал шаг вперёд — а затем отскочил назад, едва увернувшись от копья кайт ши.       Спустилось подкрепление, пытаясь прижать сионаха укротительскими посохами. Куроцунэ танцевал вокруг, мастерски обезоружив одного импа и использовав его посох в качестве копья, чтобы отогнать стража-саламандру. Безумно озираясь по сторонам, он явно осознавал, что крыши — это не его стихия. Сионах повернулся и наполовину упал, наполовину словно стёк с крыши на улицу внизу. С новой вспышкой искр он сорвал герметично притёртую крышку люка и исчез под поверхностью.       — Ты в порядке, Киригая? — твёрдая рука капитана Иттецу легла ей на плечо. — Не беспокойся обо мне. Не дай ему уйти!              — Мы обязаны предположить, что Куроцунэ хорошо знаком с канализационной системой Арруна. Кувата, я хочу, чтобы ты поработал с нашими заклинателями Земли, чтобы разработать план, как загнать его в угол, если он попытается сбежать под землю.              Лифа могла представить, что происходило там даже сейчас, когда она поднялась в небо. Куроцунэ, вероятно, отчаянно бежал — но туннель за туннелем были закрыты для него. Он либо будет зажат в угол ухмыляющимся Куватой и схвачен, либо будет вынужден вернуться на поверхность, где…       «бум!»       Другой канализационный люк взмыл ввысь на языке дыма и пламени, за которым последовало размытое пятно, метнувшееся в переулок.       — Кувата! — крикнула Лифа, спускаясь и видя, как местами подпаленный гном кашляет, карабкаясь по лестнице.       — Чёрт… Мы — кхе-кхе — зажгли метановый карман!       Так, стоп… Так это тогда была не кривая отмазка Джино?       — С тобой всё будет в порядке?       Кувата кивнул — хотя и старался выкашлять лёгкие. Он махнул Лифе, чтобы та продолжала погоню, — но Джино и волк добрались до Куроцунэ первыми. Волк то ли промахнулся, то ли пролетел сквозь снова фазировавшую жертву, — но удар с налёта его подруги попал точно в цель. Сионах и саламандра упали на землю, и когда пыль осела…       — Думал, что сбежишь? — Джино отряхивала пыль с блузки. — Не стоит нас недооценивать!       — Эй, это моя реплика? — ответила ей… ещё одна Джино?!       Лифа резко остановилась, рядом с ней волк озадаченно повернул голову от своей подруге… к своей подруге…       Сильфе никогда не приходило в голову, что сионах способен на что-то подобное!       — Так что, ты теперь переквалифицировался в доппельгангеры? — прошипела Джино в собственное лицо.       — Эй, я здесь оригинал!       Они обе повернулись к волку:       — Хей, парень? Ты же узнаешь своего партнёра?! — воскликнули они хором.       Волк просто стоял и скулил, пока одна из Джино не улыбнулась. Она произнесла что-то, беззвучно, одними губами, и внезапно другая Джино растеряла свою самоуверенность, когда зверь повернулся к ней. Его скулёж превратился в рычание, а шерсть встала дыбом. Угли в его шубе становились всё горячее, заливая окружающее отблесками пламени.       — Вот дерьмо… — позади этой «Джино» вырос пушистый хвост.       Волк прыгнул, полыхнула вспышка яркого света, за которой последовал взвизг боли.       — ТЫ, УБЛЮДОК! — взревела настоящая саламандра, пламя охватило её руки и ноги, когда она перепрыгнула через своего раненого друга, явно наплевав и на политику нелетальности, и на свою собственную безопасность. Крепко стукнутый сионах описал дугу в воздухе, оставляя дымный шлейф, и с болезненным вскриком врезался плечом в стенку, отскочил и бросился наутёк.       — Джино?!       — Иди!       И снова Лифа оставила напарницу позади. Она уже начинала сомневаться в этом плане. Сугу думала, что знает, что делает, но, наблюдая за этим Куроцунэ, который, когда его медленно загоняли в угол, становился всё более диким и грубым, она чувствовала, что каким-то образом знает его.       «Я знаю его?»       Или, точнее… Она знала суть его характера. Это было…              — Но самое сложное будет, когда мы, наконец, загоним его в угол и приступим к поимке. До тех пор всё сводится к тому, чтобы заблокировать его способности и удерживать его на месте, пока нас не будет достаточно, чтобы сокрушить его.              — Это конец, вор Куроцунэ!       Сионах резко остановился посреди переулка, Лифа обнажила саблю и приготовила заклинание. Дорогу Куроцунэ перегородила половина отряда стражи во главе с капитаном Иттецу, вооруженная сетями, цепями и кайтскими укротительскими посохами. Их намерения были ясны.       За спиной Лифы появились Джино и хромающий Волк, а затем Кувата и остальная часть слегка подпаленной подземной команды       Капитан стражи скрестил руки на груди, изодранный плащ свисал с его плеч, как крылья высохшей старой вороны:       — В соответствии с Договором Альфхейма, Куроцунэ, как разумному существу, тебе предоставляется защита Закона Королевы и Двора Фейри. Сдайся с миром — и тебе будет гарантирован справедливый суд и шанс искупить свои преступления.       Офицер облизал губы и схватился за оружие. Куроцунэ стоял, полуприсев, совершенно неподвижно — за исключением рук, на которых сжимались и разжимались кулаки — как будто ладони чесались.       Он бросил последний взгляд через плечо, глядя Лифе прямо в глаза.       И тогда она увидела ЭТО. Безумное отчаяние, которое она раньше видела только в одном человеке.       Куроцунэ начал двигаться, струясь, как вода, как дым, как ветер. Он не мог летать — но это, похоже, едва ли требовалось ему, когда он пригибался, прыгал и танцевал по переулку, уклоняясь от попыток прижать его к земле так, как могут только сионах, ловкостью не уступающие фейри и способные фазировать.       Стражи падали на землю, запутавшись в своих собственных сетях, или попадали в копии собственных же связывающих чар. Некоторые просто врезались друг в друга.       Это не сработает. Если они не решат его убить — а они не решат — он прорвётся. Если только…       Крылья сильфы замерцали, оживая. Куроцунэ был не единственным, кто мог двигаться как ветер. Лифа спустилась по узкой галерее, промчавшись мимо яростно сражающегося сионаха, мельком взглянув на него краем глаза. Дикость и грубое отчаяние, то, как он хватал и отбрасывал любой инструмент, чтобы продолжать двигаться, ещё одну секунду, а затем следующую, и следующую…       Вот откуда она знала его.       Если бы её брат был увлечён волшебством…. Если бы SAO был миром не меча, но магии… Именно так бы выглядел Чёрный Маг Айнкрада Кирито.       А затем она нырнула в дверной проём и метнулась вверх по пустующей сердцевине колокольни, мельком увидев в окне тень Куроцунэ, который невероятно быстро скользил вверх по внешней стене, цепляясь руками и ногами. Поднимаясь всё выше — чтобы прыгнуть на другое здание и сбежать.       Лифа рванулась вперёд, крылья гнали её всё выше и быстрее, она вырвалась из вершины башни в сияние солнца. Сложив крылья, сильфа позволила себе упасть, и — падая, она снова встретилась взглядом с Куроцунэ.       «Мой брат — один из самых сильных людей, которых я знаю… — подумала Сугуха. — Но он не непобедим. И ты тоже».       Но… Она молилась…       Она молилась за себя и за Куроцунэ, — чтобы он был так хорош, как она думала.              — Самой трудной частью будет преодоление фазового сдвига. Но у меня есть веские основания полагать, что сила имеет предел. Если она не рассчитана точно по времени, то, какой бы мощной она ни была, — её эффект пропадёт даром.              Сабля Лифы сверкнула, прочертив чёткую смертельную дугу. Сионах, не способный к полёту, в середине прыжка, где ему не от чего было оттолкнуться, никак не мог уклониться. Его единственным шансом было фазирование.       Лифа почувствовала, как клинок прошёл сквозь него, как сквозь воду. Куроцунэ был невредим. Она почувствовала облегчение, в каком-то смысле даже обрадовалась, — и ей стало почти плохо, когда он сложился вдвое, поймав животом боккен сильфы, который та держала в левой руке.       Вздох боли и брызги слюны, сильфа раскрыла крылья и ускорилась вниз, притормозив только в последнюю секунду, чтобы сила удара о землю не была смертельной для её ошеломлённого врага. Они врезались друг в друга, покатившись по тротуару переулка.       Лифа тяжело дышала и ощупывала себя. Ничего. Ничего не сломано.       Когда Джино помогала ей подняться, раздался крик. Жуткий, какой-то неземной. Офицеры стражи набросились на ошеломлённого сионаха и, прежде чем он успел прийти в себя, прижали его к земле. Они обращались с ним, как с диким животным, — укротительские посохи своими раздвоенными наконечниками придавили его руки, ноги и шею. Сети и цепи. И всё это время Куроцунэ продолжал пытаться встать, крича. Ногти впивались в камень, всё его тело извивалось и расплывалось, пытаясь фазировать через слишком много препятствий одновременно… И, наконец, он сдался, тяжело дыша.       — Пойдём. — Джино мягко коснулась плеча Лифы, уводя её прочь.       — Добрая работа, Киригая, — сказал капитан Иттецу, проходя мимо.       Но даже после того, как крики Куроцунэ стихли… Она не назвала бы работу «доброй».