Halkegenia Online (филлерные истории).

      Капитан Иттецу стукнул кулаком по железной двери подвала:       — Открывайте!       — Юи-чан, я хочу, чтобы ты постояла в сторонке с Куватой, хорошо? — строгим голосом попросила Лифа племяшку.       Все те лекции об осторожности не прошли даром — Киригая Юи торжественно кивнула, подтверждая, что будет держаться подальше ради общей безопасности.       Лифа взглянула на гнома. Кувата стоял, серьёзно насупившись, — он защитит Юи даже ценой собственной жизни.       — Сиеста, ты тоже. Ты точно уверена, что хочешь присутствовать? Он тебя обидел, в конце концов.       Сиеста кивнула:       — Я не думаю, что мне грозит какая-либо опасность, пока вы здесь, мисс. И я также позабочусь о том, чтобы юная мисс не подходила ближе, чем это разумно.       Лифа улыбнулась:       — Рада это слышать.       Не то чтобы это могло быть настолько опасно. Они удерживали Куроцунэ больше недели. С другой стороны… Они удерживали Куроцунэ больше недели, и всё, что ему было доступно, — это обдумывание планов побега.       Но когда они вошли в сводчатую каменную камеру, сионах был именно там, где они его оставили. Выглядевший на неделю более измождённым — но всё так же надёжно скованный.       Дежурные охранники выглядели бдительно — но капитан Иттецу прищурился, разглядывая сброшенные карты, лежащие рядом с их стульями. Затем, посмотрев на лиса, он поморщился.       — Почему заключенный без кляпа?       — Сэр! — один из дежурных, дородный саламандр-новобранец, отдал честь. — Просто это огромная проблема — вытаскивать из него кляп всякий раз, когда он начинает мычать, прося воды или судно. Может, нет смысла глазеть на него тут круглосуточно? В конце-концов, может и потерпеть… — «ласковый» взгляд капитана заставил охранника заткнуться. — Так точно, сэр!       — Он что-то говорил с тех пор, когда вы вытащили кляп?       — Только просил воду… и судно… — Охранник покачал головой. — Когда мы даём ему еду, он ест. Когда мы даем воду — пьёт. Порой бормочет себе под нос. Очень тихо, словно… Ой.       — «Ой». — Капитан кивнул. — Ты обязательно заткнёшь ему рот кляпом, как только закончим.       — Сэр!       — Хорошо, Киригая, — Иттецу посмотрел на Лифу, — это твоё шоу. Так что давай попробуем ещё раз.       — Есть!       — Джино, ты и волк прикрываете, на всякий случай, — приказал Иттецу, махнув пришедшим с ними дополнительным стражникам, чтобы те первыми вошли в камеру.       Голова Куроцунэ была низко опущена, растрёпанные волосы цвета осенних листьев закрывали глаза. Губы беззвучно шевелились — как будто он вёл какой-то внутренний диалог. Но как только они переступили порог камеры — лис заговорил громче:       — Меня снова навестили дух ветров и призрак великана. Пришли задать мне ещё вопросы?       — Те же самые вопросы! — рыкнул Иттецу.       — А, — Куроцунэ медленно кивнул. — Само определение безумия.       Затем он нахмурился, его лисьи уши встали дыбом, когда он посмотрел на Лифу. Его глаза были каре-красными, как осенние листья, а зрачки имели форму вертикальных овалов.       — Может быть и нет, — сказал капитан. — Мы собираемся предложить сделку.       — О?       Сионах наклонил голову, но его взгляд не отрывался от Лифы.       — Всё, чего мы хотим, — это вашего сотрудничества в возвращении того, что вы украли, — вмешалась сильфа. — Помощь в уменьшении ущерба может привести к смягчению вашего приговора. Вы можете сказать, что сделали с украденным?       Он пожал плечами — насколько это было возможно в его состоянии.       — Я… забыл?       — Забыли? Или вы скрываете эту информацию, потому что вам что-то нужно от нас? Свободы?       — Я не могу себе представить, что ты выпустишь меня только за то, что я верну несколько побрякушек, — в голосе Куроцуне словно промелькнула нотка веселья — хотя на его лице не было и следа улыбки.       — Но это же всё, чего вы должны хотеть? Или… Или есть что-то ещё? Что-то более важное, чем свобода. Но вы боитесь сказать нам об этом — потому, что вы нам не доверяете. — Сильфа заработала мрачный взгляд. — Томоэ, из-за которого вы напали на Сиесту. Почему это так важно?       — Я же говорил тебе… — прошипел он, подёргивая носом и прижимая уши. Овальные зрачки становились всё длинней и уже.       — Это не единственное томоэ, которое вы пытались украсть. Вы украли десятки, может быть — сотни. Но это было настолько важно, что вы рискнули разоблачить себя, приблизившись ко мне. Вы даже рискнули напасть на Сиесту всего несколько дней спустя. Вы не дурак, вы должны были понимать, что это рискованно. Если вы скажете мне — почему это так важно, то, возможно, мы сможем помочь.       — Я уже говорил тебе… Это то, что видит невидимое. То, что смотрит в суть. Это…       — Сердце.       Глаза Куроцунэ расширились, когда Лифа достала предмет, который, как он, должно быть, всегда подозревал, лежал во внутреннем кармане её пальто.       — «Зорко одно лишь сердце», — процитировала Лифа слова из книжки своей племянницы. — «Самого главного глазами не увидишь».[1] Это томоэ… Но на самом деле важно не томоэ, так ведь? Здесь есть что-то ещё. Что-то важное. Что-то, невидимое глазу, но видимое сердцу.       — Отдай… его… мне! — прошипел сионах. Его зрачки превратились в ниточки, тонкие чёрные линии в двух океанах алых, словно горящий осенний лес, радужек. Его трясло, гремя цепями, которые удерживали лиса на месте, зубы скрежетали от боли, когда он пытался фазировать.       Стражники вскинули свои посохи — но капитан Иттецу остановил их. Бесчисленные кандалы были слишком тяжелы.       — Это то, что мы можем предложить, Куроцунэ, — сказал он. — Объяснись, и властью, данной мне Двором Фейри… — Капитан покачал головой, как будто поражаясь смыслу своих слов, — …я обеспечу безопасность твоего томоэ.       Сионах что-то прошипел.       — Не слышу.       — Он сказал… — начала Лифа.       — Оно не моё! Отдай… его… мне!       — О нет. Это не так работает. — Спригган наклонился ближе, сердито глядя сверху вниз на сгорбленного ши. — Подумай! Это твой последний шанс облегчить себе жизнь. Потому что через несколько дней тебя будут судить, приговорят и утащат в самую глубокую яму, какая только есть в этом королевстве. Твоей единственной компанией будет калека-психопат, а это томоэ окажется так глубоко в подземелье КИНТТа, что ты никогда, НИКОГДА не увидишь его снова.       Капитан даже не вздрогнул, когда Куроцунэ запрокинул голову, укусив воздух в нескольких сантиметрах[2] от его носа. Дикое отчаяние в его глазах было таким же, как и всегда. Но под этим скрывалось что-то… расчётливое?       — Ублюдок… — пробормотал сионах. — Ублюдок… — ещё тише.       — Теперь, когда ты выбросил это из головы, — готов к диалогу?       Куроцунэ снова что-то пробормотал, так тихо, что даже Лифа не расслышала.       — Не слышу! — Капитан наклонился так близко, как только осмелился. Лис повторил чуть громче и со странной интонацией — и сильфа внезапно заметила парок из его рта, оседавший инеем на звеньях цепей.       «О НЕТ!!!»       — КЭП!!! — Лифа начала двигаться — но успела лишь приподняться на цыпочки, когда Куроцуне закончил заклинание.       Настолько слабое, что никто не заметил, но повторяемое снова и снова — в течение фиг знает скольких часов. На этот раз крошечная искра вспыхнула под замком — и одна из цепей упала на землю. Раздался слабый звон промерзшего металла.       Чёрные ниточки зрачков расширились, превратившись в мерцающие возвращённым светом бездны.       Охранники расслабились за эти дни — слишком полагаясь на придуманную Иттецу систему сдерживания. Хорошую систему — возможно, слишком хорошую. Они расставили все эти ловушки — но никогда по-настоящему не задумывались о том, каково будет сражаться среди них.       Первые «глушилки» стражников сионах принял на замороженные цепи — и те разлетелись брызгами металла. Одна, обмотанная вокруг его лодыжки, всё ещё держалась за кольцо, вделанное в пол, — он дёрнул за неё, чтобы зацепить стражника, роняя того в одну из ловушек, затем сильнее рванул за хрупкую цепь, разорвав её,       Всё ещё наполовину закованный в обрывки кандалов и затянутый в смирительную рубашку, Куроцунэ замерцал, наконец освободив одну из рук фазовым сдвигом, пока паникующие стражники, спотыкаясь, пытались не вляпаться в собственные ловушки. Лис вскинул руку в мерцании рун — и мир почернел.       «Дымовая завеса!»       Но Лифа не спешила паниковать — она напрягла глаза, поймав течения воздуха, и во вновь открывшейся картине осознала всю недостаточность их мер сдерживания. Куроцунэ всё это время усыплял их бдительность, одновременно запоминая расположение всех ловушек, и теперь, когда охранники были ослеплены, он двигался по комнате по памяти, толкая противников в капканы.       — Лифа, ложись! — крикнула Джино, когда Акела вспыхнул достаточно ярко, чтобы его можно было разглядеть даже в дыму, открывая изгибающийся силуэт Куроцунэ, прыгающего на сильфу, целясь в томоэ в её руке.       Затем что-то схватило Сугу сзади за воротник, выдёргивая в безопасное место, томоэ улетело в темноту и… наступила тишина. Казалось, прошло много времени, — но вряд ли больше нескольких секунд, на самом деле, когда её ушей достиг звук. Это было похоже на… плач?       — Где оно? — она услышала голос Куроцунэ, злоба мешалась с паникой. — Г-где оно?! Оно было у неё! Я почувствовал его! Так где же оно?!       С учётом всех неприятностей, что он причинил, — в голосе определённо не хватало раскаяния, однако, когда завеса рассеялась, открыв лиса, сердце Сугухи ёкнуло.       Злобный вор-сионах слепо шарил по полу, в его глазах стояли слёзы безумного отчаяния, — и последний кусочек головоломки встал на своё место.       Почему он пытался забрать томоэ у Сиесты? Если он знал, что ищет, то почему просто не стащил это с рынка, не предупредив никого?       «Потому что мобы — разумны».       Сугуха наблюдала, как взгляд Куроцунэ прошёлся по кулону, как по пустому месту, его слепо шарящие руки отбросили амулет в угол.       «Мобы — разумны. Они просто… действуют по своим убеждениям».       — Лифа? Ты в порядке?! — крикнула Джино ей в лицо. Акелла, рыча, навис над Куроцунэ — но сионаху, казалось, было плевать. Он был так близок к тому, к чему стремился, — но, одновременно, так далёк, как никогда раньше. Стражники, очухавшись, двинулись вперёд.       — Стойте! — раздался повелительный голос — и Сугуха внезапно поняла, что он принадлежит ей. Стражники замерли в удивлении, пока юная сильфа отряхивалась, поднимаясь на ноги с помощью Джино.       — И вот это и есть наш легендарный вор? — Саламандра, казалось, с трудом верила в это.       — О да, — согласилась Лифа. — Но мне кажется, что я понимаю… Сиеста?       Несмотря на возможную опасность, служанка вошла в камеру и без подсказки отправилась за томоэ — а затем вернула его в ожидающие руки сильфы.       — Мисс. Могу я спросить, что именно происходит?       Лифа закрыла глаза — и Сугуха задумалась. Она подумала о Джино и Акелле. И она подумала о Сиесте. И она подумала о Куроцунэ.       «Мне нужно приручить его. Мне нужно установить связь. Но связь означает доверие. А доверие означает… означает, что кто-то должен сделать первый шаг. Я должна сделать первый шаг. Ведь это я — та, кто ищет доверия».       Ответ был прост, просто это был не тот ответ, который могла найти сильфа-стражница. Но его могла найти девочка Сугуха.       — Сиеста, — она собралась с мыслями. — Куроцунэ обидел тебя. И он обидел многих других людей, не испытывая никаких угрызений совести. Он не очень хороший… сионах. И он не заслуживает твоего прощения. Но…       — Ему больно. Разве не так? — тихо сказала горничная.       — Он… Под каким-то ужасным заклятием, — ответила Лифа. — Но я думаю, что знаю, как его развеять. Не могла бы ты… Хочешь мне помочь? — Сиеста кивнула, и они вместе подошли и остановились перед жалкой фигурой. Сионах ши почти свернулся на каменном полу, содрогаясь в рыданиях.       Вместе они опустились на колени, и каждая из них взяла его за руку. И вместе они вложили томоэ в его ладони.       — Мистер Куроцунэ, это имеет для вас гораздо большее значение, чем для меня, — сказала Сиеста. — Поэтому я хотела бы, чтобы оно было у вас.       И дрожь сионаха утихла. И его пальцы сомкнулись вокруг прохладного гладкого камешка. И Лифа посмотрела в воспалённые красные глаза, которые не могли поверить в то, что они видели.       — Ты… отдаёшь его… мне? — Его глаза метались между человеком и сильфой. — Почему?       — Я не думаю, что оно когда-либо было моим, — ответила Сиеста. — Может быть, я всего лишь простолюдинка… Но я не слепая.       — Нет. — Сионах покачал головой. — Вы вовсе не слепы, мисс… Вы, вы обе, способны видеть. — Затем он прикоснулся томоэ к своему лбу. — Моя Флата… — прошептал он. — Моя принцесса…       — Это и есть суть томоэ? — спросила его Лифа. — Флата… Это её сердце?       Сердце кого-то, кого он очень любил. Кого-то, ради заботы о ком он был готов на всё.       Теперь он казался спокойным, одержимость, которая вела его, растаяла, и стражники, даже капитан Иттецу, замерли в растерянности.       — Давным-давно я решил отправиться в путешествие и оставил Флату позади. С ней всегда было так трудно… Она всегда ждала, что я буду потакать её прихотям и желаниям — и принимала это как должное, не выказывая благодарности. Она была всего лишь малявкой с крохотными нелепыми коготками и зубками, совершенно беззащитная. И всё же она настаивала, что я ей не нужен, когда я уходил. Единственное, что она додумалась сделать, — это подарить мне амулет в дорогу. Она сказала, что это просто пустяк и что я волен выбросить его, если мне всё равно…       Он покачал головой.       — Но это был вовсе не пустяк. Флата отдала мне своё сердце — а когда я потерял его, то не смог найти среди всех остальных. Я не отличал её сердце ни от какого другого! Сейчас я оглядываюсь назад и думаю… — он вздохнул. — Теперь я думаю… Что я просто не понимал, как надо любить… И не понимаю до сих пор.       Он посмотрел на них обоих, усталый, несчастный и благодарный.       — Этого вы боялись. Что мы будем смотреть на неё, как на сокровище, которое нужно запереть. Мы не заберём у вас сердце Флаты, — пообещала Лифа. — И если есть что-то, что мы можем сделать, чтобы помочь ей, — то мы это сделаем, я обещаю вам, Куроцунэ-сан.       — Бренхен.       Лифа склонила голову набок.       — Простите?       — Меня зовут Бренхен.       — Ну что ж, Бренхен-сан, — тихо сказала Лифа, когда стражники подошли, чтобы схватить его — на этот раз мягко, как будто все почувствовали ненужность всего этого. — Почему бы нам не сделать небольшой перерыв? А потом у меня будет к вам несколько вопросов.       И Бренхен, встретившись с ней взглядом, кивнул.       _________________________________________       [1] Цитата из Экзюпери.       [2] Было «дюймах», но какого хрена?