***
Кафе «Иггдрасиль» было закрыто, чтобы подготовиться к вечернему наплыву — но Эгиль и Эда всегда делали исключение для друзей семьи. Они сидели за единственным свободным столиком, в то время как остальные были заняты поднятыми стульями, пока владелец и его единственная официантка усердно мыли полы, пока у них была такая возможность. Как только заявятся первые гости на ужин — времени на это не будет до самой полуночи. — Ты хочешь узнать о Лохе? — спросил Эгиль. Здоровяк отложил в сторону тряпочку, которой он втирал воск в паркет, и легко поднялся с почти светящегося пола. За столом собрались Лифа, Юи, Бренхен и… Сиеста. Сугуха подумала, что будет разумнее познакомить их служанку с беглым вором за пределами их дома и оценить её реакцию, которая была… удивительно спокойной. Сиеста, похоже, верила, что у Лифы всё под контролем, и что на это была веская причина. Сугуху немного беспокоило то, как легко девушка, казалось, была готова простить того, кто сильно ударил её. И её мнение о лисе заметно упало при виде отсутствия раскаяния на его лице. — Всё, что я действительно знаю о нём, — это то, что у него зуб на Миур, и что он обвинил Куроцунэ в краже, — объяснила Лифа, жуя остатки крокета. Обычно они не вызывали у неё даже подобия аппетита — но в кафе знали какую-то хитрость, благодаря которой они оставались хрустящими, а соус, успевший пропитать картофель, придал яркий пикантный вкус. — Поскольку «Кошек»[1] нет в городе, я просто подумала, что ты как раз тот парень, которого можно спросить. И даже до этого Арго гораздо больше ориентировалась на события за пределами Арруна. — Эта кошка, играющая в разведчицу? — заметила Эда, доставая ещё немного оставшихся блюд. — Хотя мне нравится эта аббревиатура. И эти маленькие значки… — гномка запнулась и уставилась на «кайту», жадно заглатывающую остатки мясной нарезки для сэндвичей, не обращая особого внимания на разлетающиеся крошки. — Это твоя коллега из стражи? — Бренха! — услужливо подсказала Юи. — Она моя новая знакомая. — И она только одолжила эту юкату, так что ей следует лучше заботиться о ней! — резко добавила Лифа, одарив Бренхена укоризненным взглядом, который, как ни странно, сделал своё дело. Тот перестал жадно набивать рот, начав подражать Лифе и Юи. Ну, так хорошо, как только мог. Очевидно, при воплощении ему не досталось навыков работы с палочками… или вилкой. Впрочем, в Арруне странности были обыденными, и Эда, похоже, не стала об этом задумываться. — Боюсь, я тоже мало что знаю о Лохе, — сказал Эгиль извиняющимся тоном. — Только то, что слышал из вторых рук, от моих поставщиков. — Значит, он торговец? — Что-то вроде оптовика-посредника. Он добился большого успеха, управляя расчётной палатой. На шаг впереди всех остальных на рынке. — Значит, он действительно хорош в том, что делает? — Или, по крайней мере, обладает хорошим источником информации, — ответил Эгиль. — Информация для торговца так же ценна, как и товар. Но если у него и есть особые источники — он держит язык за зубами. — Инсайдерская торговля? — подумала Лифа вслух. Но это было несколько за пределами её знаний — без похода в библиотеку. — Не совсем незаконно — в это время или в этом месте, — вздохнул хозяин. — Я имею в виду, конечно, что на территориях фейри это типа запрещено, но Тристейн большой. — Хммм. — Лифа задумчиво продолжила жевать. — А что насчет Миур? — Мусорщики? — спросил Эгиль. — Ну, о них я знаю немногим больше… — Я имела в виду — есть ли какая-то связь между ними и Лохом? Там определённо что-то происходило. Они точно не были друзьями — но их что-то связывало. Хотя, если последние несколько дней научили её чему-то об связях… Узы между Джино и Акелой напоминали отношения близких родичей, и даже отношения между ней и Бренхеном, как ни странно, зиждились на взаимном доверии, — но Эдо и Лоха могла связывать только крепкая цепь со строгими ошейниками на концах. — Ни разу не слышал. Но… Может быть, что-то до того, как старший и младший переехали в Аррун. — Я слышала это от Осаки, — заметила Лифа. — Да, я тоже узнал об этом, болтая с Осакой однажды ночью, когда он выпускал пар. Очевидно, именно он заставил своих братьев играть в ALO — и они как бы выместили это на нём впоследствии. Кобе жил во Фрилии, пока однажды не появился на пороге Осаки, практически умоляя его дать ему работу. — О? — Лифа подумала об этом. — Ты думаешь, это было из-за Коноки? — Похоже, он действительно её любит, отдам ему должное, — согласился Эгиль. — В отличие от Эдо. Ссоры стали настолько ужасными, что Кобе приходил сюда почти каждый вечер после долгих смен, разглагольствуя о том, что его дети не будут безотцовщиной. Как тебе это — парень, который так расстраивается, что решает работать ещё усерднее? — М-м-м, — пробормотала Эда, проходя мимо. — Мне б такого работника… — Значит, ты довольно хорошо знаешь Кобе? — Полагаю, настолько хорошо, насколько любой бармен может знать постоянного клиента. — Ты… думаешь, он смог бы? — ей очень не хотелось спрашивать. — Контрабанда? — Эгиль провёл большой рукой по своей лысине и вздохнул. — Дерзкий. Молодой — но не такой молодой, каким кажется. Умный — но не настолько умный, как он думает. Верный — но думает, что должен что-то доказать людям, которым он верен. Он из тех, кто может поступить неправильно по правильным причинам. Мне неприятно это говорить — но в это нетрудно поверить. Извини, если это не то, что ты хотела услышать, Лифа. Сильфа улыбнулась и покачала головой: — Правда есть правда. Нет смысла расстраиваться из-за этого. — Но правда — это не всегда вся правда, не так ли? — заметил Бренхен. Он сидел, скрестив ноги, и всем своим видом показывал, что внимательно слушает их разговор. — Ты можешь многое скрыть за половиной правды. — Правда в том, что Миуры и Лох ненавидят друг друга. — Настолько сильно, что Лох даже спровоцировал драку в банях. Но почему он это сделал? Многие люди в этой толпе видели, как ундин просит о снисхождении для своего врага менее чем через час после того, как другой обиженный пытался убить того, кто, по его мнению, погубил его. Был ли Лох просто лучше, чем думала Сугуха? Был ли он способен перешагнуть через вражду? Ей хотелось верить, что в банный день ундин просто встал не с той ноги, — но это была мысль её сердца, места, которое должно было принять окончательное решение. Однако до тех пор, пока не было принято это решение — это была работа офицера стражи, а работа офицера стражи состояла в том, чтобы сомневаться, пока он не завяжет все узелки. — И почему это должно что-то значить? — вслух поинтересовался Бренхен. — Противоположность любви — это не ненависть, в конце концов, это равнодушие. Ненависть, с другой стороны, может связать так же сильно, как и любовь. Эгиль переводил взгляд с Бренхена на Лифу и глубокомысленно кивал, поглаживая свою козлиную бородку. — Твоя подруга не ошибается, но… — Он оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что Эда и остальные были вне пределов слышимости. И даже тогда он подозвал Лифу поближе: — Но если Юи подумала, что там было что-то сомнительное… Почему бы тебе не сообщить об этом своему начальству? Это был хороший довод. Но… — Даже если капитан Иттецу поверит мне — ощущение правды Юи не может быть использовано в качестве доказательства. К большому счастью. — Почему? Это было бы очень полезно? — Раньше я тоже так думала, но… Она спокойно объяснила итог встречи лордов фейри, которая тихо состоялась однажды поздно ночью. Это было связано с Асуной и Юи — а также с природой двух мэйв, которые были очень разными, но, потенциально, одинаково сильными. Ничего нельзя было поделать с тем, что Асуна для существ Альфхейма была «Титанией», и это уже в какой-то степени просочилось наружу. Даже фейри, которые не узнали напрямую, начинали догадываться, что было что-то особенное в героине Рыцарей Иггдрасиля, Белой Комете, которая была доверенным лицом принца Уэльса, лейтенантом генерала Юджина и ученицей лорда Мортимера. Но в редкий момент согласия между лордом Мортимером и леди Сакуей было решено, что «ощущение правды» Юи ни в каком официальном качестве не должно стать достоянием общественности. И что если это когда-нибудь станет — суд примет решительные меры, чтобы дискредитировать её. Поразительно — но Кирито и Асуна согласились полностью. И полностью из любви к Юи. Потому что единственное, что могло быть хуже для их дочери, чем если бы ей не верили, — это если бы ей верили ВСЕГДА. Её способности были достаточно чудесными, чтобы народ мог начать относиться к ней, как к оракулу. Но Бренхен был прав — правда была коварной и скользкой даже в лучшие времена. Разумные могли искренне верить в неправду. Они могли верить в полуправду — или чистосердечно рассматривать правду в желаемом свете. Они могли бы полагаться на своего нового оракула — пока она не сломается. И то, что Юи могла чувствовать правду в словах других, не означало, что она всегда сможет сама говорить правду. Кто мог сказать, какое давление разумные окажут на маленькую девочку, если она получит такую известность, чтобы обернуть правду той стороной, которая им больше нравится? Сугуха не знала, что будет с другими. Ей было достаточно знать, что это сделает с Юи. С её миленькой маленькой любимой племяшкой. Это её уничтожит. Объяснив всё это, Лифа увидела понимание и сострадание в тёмных глазах Эгиля. Большой гном был хорошим другом её брата — а теперь он стал хорошим другом и для неё, и для Юи тоже. — О, пожалуйста, не вставайте! Я достану! — девичий голосок прозвенел так настойчиво, что сначала Сугуха подумала, что это, должно быть, Сиеста настояла на том, чтобы сыграть в служанку, но потом повернула голову и увидела, что говорит девушка-имп, которая на четвереньках мыла пол. Вычурный костюм горничной Рин был прикрыт прочным и скромным халатиком, помятым и выцветшим от циклов интенсивной чистки, но это не помешало грязи размазаться по её рукам и щекам и не скрывало язык её тела, когда она пыталась остановить Сиесту, и раздражение в её рубиновых глазах. — Но это наша вина, и я действительно должна это убрать! — настойчиво возразила Сиеста, вероятно, подумав, что просыпавшиеся крошки плохо отразятся на её работодателях. — А я говорю, что это вы — гости в нашем ресторане! — ответила Рин, отбрасывая в сторону несколько выбившихся прядей лавандовых волос. — Мне бы и в голову не пришло позволить друзьям хозяев наклоняться, чтобы мыть наши полы! — Но… — Я и слышать об этом не желаю! — юная импа практически взмахнула руками в серьёзном раздражении, но вовремя остановилась: — Я имею в виду… Я хочу сказать, — она всё-таки всплеснула руками, — что уборка этого ресторана — моя обязанность! Пожалуйста, поймите, что мы ценим ваше предложение… То есть… эм… а… Глаза Сиесты расширились, и она тоже замахала руками: — О нет, мисс! Я не хотела вмешиваться в вашу работу! Пожалуйста, простите мою нескромность! — О нет… Это была моя неосторожность!.. Глаза Лифы перепрыгивали от одной девушки к другой, пока разум пребывал в некоем трансе от увиденного. — Но я должна спросить — как вы делаете пол таким блестящим? — поинтересовалась Сиеста. — Это заняло бы у меня в два раза больше времени! — Ну, это рецепт моей семьи для воска. Я раньше помогала матери готовить его в нашей деревне… — ответила Рин. — Неужели? Не будет ли для слишком нагло спросить состав? — Вы действительно хотите знать? — Конечно! Он, по крайней мере, так же хорош, как тот, что был у нас в Академии! Но алхимики никогда не рассказали бы формулу… — Не вздумай рассказывать бесплатно, милая! — донёсся голос от двери в кухню. — Эм… — Рин застенчиво улыбнулась. Эгиль, Лифа и остальные за столом просто смотрели, как две девушки радостно болтают о тонкостях ведения домашнего хозяйства и средствах для уборки дома. — Я вроде как думал, что они поладят… — пробормотал Эгиль. — Но я не думаю, что ожидал этого. — Где ты её взял? — прошептала Лифа. — Ты поверишь, что наш повар нашёл её на заднем дворе? Это… небольшая история… В этот момент Лифа была готова поверить во что угодно. Вскоре колокола Башни Арруна прозвенели, возвещая конец рабочего дня. Эгиль встал, чтобы повернуть табличку с «ЗАКРЫТО» на «ОТКРЫТО», и из кухни вышел высокий, стройный и смутно красивый, в этакой жизнеутверждающей манере, мальчик-спригган, чтобы помочь накрыть на столы. Он пожурил Рин за её вспыльчивость, девушка, выглядевшая не слишком довольной собой, принесла им всем пахлаву в качестве извинения, и они отправились в путь как раз когда первые посетители заходили внутрь. — Я думаю, мне стоит сбегать вперёд и проверить котёл, мисс, — сообщила Сиеста. — Я оставила огонь потушенным до того, как вы позвали меня. Сегодня вечером вы сможете принять горячую ванну дома. — Бренхен, — позвала Лифа, когда они степенно шли под темнеющим небом. Теперь, когда Куроцунэ был выявлен, в этой ночи было что-то очень мирное. — Что ты имел в виду, когда говорил о ненависти? — Эм? — Ну, что она может связывать не хуже любви? «Кайта» долго молчала, затем ответила тихим голосом, лишённым обычного веселья и озорства: — Ненависть и вражда могут связывать крепко. Это чувства, которые столь же глубоки и сильны, как любовь. Юи молча кивнула, маленькая мэйв подошла ближе и, взяв Бренхена за руку, сжала. Удивлённый, тот, слегка улыбнувшись, пожал в ответ. — Откуда ты знаешь что-то такое? — спросила Лифа. Это не было похоже на то, с чем моб, даже такой умный, как Бренхен, мог просто появиться на свет. — Я же говорил. Я отправился в долгое путешествие, которое увело меня от моей Флаты. И когда я начал искать её — это путешествие продолжилось. За последние месяцы я многое повидал. Я встречался со многими разумными. Хоть я и не показал никому из них свою истинную сущность после того, как… Лифа остановилась: — Кто-то причинил тебе боль, так? Шрам у него на лбу. Сломанный нос. Укороченный хвост. Это было не просто притворство с целью вызвать жалость. Если Бренхен родился во время Перехода… Это означало, что он прожил более полугода почти в полном одиночестве. Один, если не считать тех, кто его не знал, и тех, кто пытался причинить ему боль. Может быть, она была не права, думая, что он бессердечный. В конце концов, у него не было причин доверять. — Так вот почему ты не хотел говорить нам, что такое томоэ? — спросила Лифа. — Это… совсем другое дело. — О? — Было невозможно не услышать, что вы, фейри, сделали с леди Октавией. — Ты имеешь в виду Королеву Бездны? — Её самолюбие, безусловно, столь же огромно, как её тело, — в голосе лиса звучало раздражение. — Но всё же вы, фейри, украли её силу. — Но мы вернули её обратно!.. Потом… — В обмен на то, что она помогла вам в битве. В битве, которая была ей не нужна. — Я не думаю, что у нас был выбор, — пробормотала Лифа. — Может быть и так… Но какова была вероятность того, что ты окажешься добрее… Лифа? Должен ли я был согласиться вступить в бой только для того, чтобы спасти свою Флату? — Бренхен. Если Альфхейм падёт — ты тоже будешь в опасности. Люди, с которыми мы сражаемся… Они не будут разбираться. — Так ты хочешь сказать, что я должен сражаться за тебя? Из благодарности? Лифа покачала головой: — Из здравого смысла. Бренхен, ты сильный. Очень, очень сильный. Если бы ты помог нам — я думаю, это залечило бы многие раны, которые ты нанёс, разыскивая Флату. Ты мог бы ходить открыто и иметь среди нас друзей. Лис отвернул голову в сторону, он выглядел… пристыженным: — Я… Я понимаю, о чём ты говоришь, Лифа. Но ты должна понять, что нас, Сионах Ши, никогда не было много. И теперь, когда туман рассеялся в моем сознании… нас осталось так мало. Было бы… слишком грустно… погибнуть на вашей войне… Что? — Я просто подумала… То, как ты это сказал, — действительно звучало словно из уст принца. Он заботился не только о Флате. Он заботился о своём народе. Своей семье. — Я предпочёл бы, чтобы это звучало из уст принцессы. — Бренхен нахмурился. — Когда я закончу помогать тебе — я должен буду поторопиться, чтобы помочь Флате. Я чувствую, что она справится лучше, чем я, удерживая наш клан в узде. Лифа хотела что-то сказать — но придержала язык. Может быть, всё обернётся к лучшему? Юи же сказала, что внутри томоэ спит цельное сознание. Конечно, Переход не создал бы такого без причины. Это должно сработать. Затем, пока они шли, ей пришло в голову кое-что ещё: — Бренхен, напомни мне ещё раз, как Сионах относятся к королеве Титании? — Эм? Что ж, я знаю, что вас, фейри, в последнее время захватили странные идеи, но, конечно же, ваши старейшины должны были объяснить вам, что мы, Сионах Ши, были созданы как доверенные агенты королевы Титании. Мы верно служили ей, готовя Альфхейм для фейри, и когда наша работа была завершена — она отвергла притязания Оберона, который хотел отнять у нас разум и магию, и подарила нам свободу удивляться и наслаждаться миром, который мы помогли создать. — Так… Вам нравится Титания? — Она — наша любимая покровительница. Несмотря на неуклюжую ложь, которой Оберон пытался опорочить её имя. Мы высоко ценим её за то, что она подарила нам свободу, и с радостью сделаем всё, что она попросит. Особенно если она не попросит ничего. Это прозвучало совершенно бесполезно. — Почему ты спрашиваешь? — Бренхен нахмурился. Что же, раз уж начала… — Ты бы поверил, если бы я сказала, что Титания — моя невестка? «Кайта» нахмурилась сильней. — Если ты собираешься нести чушь — я больше не буду отвечать на твои вопросы. — О, неужели? — Лифа улыбнулась, когда капелька дурачества, которую она делила со своим братом, дала о себе знать. Ну, это всё равно всплывёт, рано или поздно, так почему бы не сейчас, когда у неё будет время всё объяснить? — Юи-чан? — Да? — Покажи крылья! Выражение лица Куроцунэ того стоило. ________________________________________________ [1] Речь идёт о шарашке Арго — Combined Allied-Tristanian Strategic Intelligence. «Объединённая Союзно-Тристейнская Стратегическая Разведка». CAT-SI? Арго, я тебя обожаю/ненавижу. Как мне это перевести?Горничная в Арруне. Часть 16.
30 ноября 2022 г. в 08:34
— Это будет интересно!
В этот момент Сугуха была в полной растерянности, не зная, что делать, — вот тогда-то и включилась та маленькая частичка её, которая всегда сохраняла хладнокровие. Лифа выбросила руку, как кобра, и цапнула «кайту» за запястье.
— Тётя Сугу?! — Юи побежала за сильфой, затащившей на удивление послушную «добычу» в ближайший переулок и бесцеремонно прижавшей её к стене.
— Ты. Объяснись. Немедленно.
— Такая нетерпеливая!
В глазах того, что казалось молодой фейрийкой, было озорство. Оно повело плечиками — и Сугуха почувствовала себя неловко, внезапно осознав, насколько свободно оно одето в свою юкату. Если бы это уже не было вором, который причинил достаточно вреда за всю свою жизнь, то сильфа вполне могла бы засадить сионаха за публичное непристойное поведение.
— Как ты здесь оказался? — Глупый вопрос. — Этот гном!
— Он предоставил мне великолепную возможность, — согласился Бренхен, лукаво улыбаясь. — Хотя меня чуть не раздавили — но я смог подменить себя на марионетку. — Так вот почему он казался таким… вялым… — Думаю, этот верзила действительно хотел убить меня.
— Ещё бы! — на самом деле Сугухе и самой хотелось прибить лиса. Затем она подумала о том, как сионах смотрел на гнома. В этом взгляде не было никакой магии, просто… бесящая улыбка. — Ты спланировал это.
— Конечно нет! Я никак не мог знать, что гном будет там. — Голос Бренхена звучал почти оскорблённо. — Планы склонны к провалу — поэтому я никогда ничего не планирую!
— Ты негодяй!
— Ну, я, как бы, вор.
— И вор тоже! — Лифа запнулась, свирепо глядя на него. — Итак… почему ты вернулся? — «Кайта» удивлённо наклонила голову. — Ты получил то, чего хотел. Ты на свободе. Так почему?
— Потому что ты приручила меня. — Сугуха моргнула. Рука сионаха скользнула к томоэ, висевшему у него на шее, и нежно погладила голубую прозрачность. Что-то дремлющее, казалось, ненадолго ожило внутри. — Ты вернула мне нечто бесценное. И, клянусь своим именем, я хочу вернуть этот долг.
Их глаза встретились… пока, наконец, Лифа не вздохнула.
— Ох, братиииик!.. — Затем: — Юи-чан?
Племяшка чуть улыбнулась:
— Мне жаль, тетя Сугу, но мне немного сложно понять намерения Бренхен-сана.
— А? — сильфа оглянулась через плечо.
Юи задумчиво кивнула:
— Разумные мобы обладают необычной психической активностью. Это… как мешанина кусочков, собранных воедино. Однако я должна быть в состоянии установить исходную линию, если у меня будет немного времени.
— Сделай это, пожалуйста, — сказала Лифа.
Это будет непросто. Даже вырвавшись на свободу, Бренхен-Куроцунэ стоял прямо перед ней — и у него, похоже, не было никакого намерения убегать. Однако Сугуха сомневалась, что оно не появится, если она попытается предупредить остальную часть стражи.
«Мы едва смогли захватить его, когда у нас был элемент неожиданности».
Что же ей делать?
А что она могла сделать?
Прежде всего…
Глаза Лифы больше не могли этого избегать:
— Пожалуйста, скажи мне, что ты носишь лифчик.
— Откуда у меня лифчик? — «кайта» наклонила голову. — Я стащил это с бельевой верёвки. Я не мог быть придирчивым, знаешь ли.
— Так ты теперь крадёшь и одежду? — Лифа покачала головой. — Прикройся получше! Это меньшее, что ты можешь сделать, если собираешься притворяться девушкой!
— Я понятия не имею, почему ты всё время такая напряжённая. — Руки «собеседницы» с увлечением экспериментировали, щупая её собственную грудь. — Это довольно забавно. — Сильфа решила сделать всё сама, затянув Бренхену воротник и поправив оби, как будто одевала маленького и особенно неряшливого ребёнка. — И что ты имеешь в виду… «притворяться девушкой»?
— Ну, потому что ты… А? — Лифа уставилась в искренне любопытные глаза. — Подожди… Но разве ты не… Когда я видела тебя раньше… Это не было…
— «Моим истинным обликом»? Это он и был — Бренхен кивнул.
— Но разве ты не…
— Мальчик? Так и есть.
— Но прямо сейчас ты…
— Девушка? В этом нет ничего плохого. — Бренхен с интересом изучал выражение замешательства на лице Лифы. Затем он озорно улыбнулся: — Вы, фейри, такие косные в своём мышлении. Вот почему из вас получаются такие неуклюжие оборотни.
— Тётя Сугу, с тобой всё в порядке? — спросила её Юи. — Температура твоего тела повышается. Ты не должна позволять тому, что говорит Бренхен-сан, смущать тебя — он просто честно говорит о том, кто он есть на самом деле.
— Я не хочу думать об этом прямо сейчас, — Лифа потёрла переносицу. — Мальчик, девочка… Просто выбери что-то, пожалуйста.
— Пока так сойдёт, — согласилась «кайта». Похоже, он не лгал — Бренхен на самом деле был довольно естественен в роли девушки — даже немного самодоволен. Почти так же естественен, как в роли закованного принца… Или злобного головореза. — В любом случае, я рад, что сбежал, — всё это становится очень захватывающим. Похоже, я понял, чем я хочу тебе отплатить. Ты считаешь, что они играют грязно. Я помогу тебе разобраться!
— Что?!. — Лифа запнулась. — Нет! Ты преступник! Как только я придумаю, как тебя схватить — ты вернёшься в тюрьму!
— Тогда, пока ты придумываешь, я буду делать то, что захочу. И чего я хочу — так это помочь тебе.
— Но… — Она покачала головой. — Почему ты думаешь, что я подозреваю грязную игру?
— Ха. Потому что у тебя второе зрение!
«Второе зрение»?
— Ну… Я действительно могу кое-что видеть — из-за своего сродства…
— Я не имею в виду тот маленький хитроумный фокус, который ты делаешь своими глазами. — Бренхен нахмурился, взгляд, которым он одарил Лифу, был почти таким же, как у её дедушки в редкие моменты нежности. — Я имею в виду, что ты смотришь на что-то — пока не увидишь это. Ты смотрела на тех людей — и чувствуешь, что не смогла их увидеть.
Она не ошиблась, поняла Сугуха, постепенно расслабляясь. Лифа посмотрела на свою племянницу.
— Ты нормально к этому относишься, Юи-чан?
— Я не думаю, что Бренхен-сан опасный человек, если ты об этом спрашиваешь, — задумчиво ответила Юи. — И я не думаю, что он неискренен. Он хочет помочь.
А ведь сионах ши мог бы стать могущественным союзником в раскрытии правды. Ей нужно было найти способ предупредить капитана так, чтобы Бренхен этого не заметил… Вот только она не могла вот так предать доверие лиса. Она «приручила» его — а это означало доверие, обоюдное доверие. Когда всё это закончится — ей придётся снова арестовать Бренхена. Но это будет лицом к лицу. Он будет знать, что это должно случиться. Никаких предательств.
И ещё кое-что…
— Что бы ни случилось — ты должен сдержать свое обещание.
— О?
— Вернуть всё, что ты украл. Ты можешь это сделать, не так ли?
— Я сказал, что сделаю это, — значит, я сделаю это. — Он улыбнулся, следуя за Лиф и Юи.
— И больше ничего не кради, — добавила Лифа. — Мы одолжим тебе какую-нибудь одежду, так что ты сможешь вернуть юкату туда, где ты её нашёл.
Одежду и, она отметила босые и уже испачканные ноги, по крайней мере пару сандалий.
— Так много правил! — Бренхен нахмурился.
— Ну, нам не нужно было бы так много, — если бы такие, как ты, были лучше, — сказала Лифа. — Так ведь?
Со стороны лиса послышался утробный звук. «Кайта» просто пожала плечами:
— Я не ел с сегодняшнего утра. И ты сказала мне не воровать — так что в своём пропитании я полагаюсь на тебя.
— Давай, тётя Сугу. — Юи потянула её за руку. — Вспомни, что сказал Экзюпери-сэнсэй. Ты в ответе за тех, кого приручила!
— Тогда, я думаю, что знаю, куда нам нужно пойти. — нехотя произнесла Лифа.
Куда-нибудь, где они могли бы перекусить и подумать…