***
Когда они прибыли в изолятор — охранником был Блейз. Бренхен, не задумываясь, проскользнул мимо вслед за Лифой. — Знаешь, тебя поймают, если ты будешь продолжать это делать. Тогда у нас обоих будут неприятности. — Ты скажешь, что ловко заманивала меня в камеру, а я подыграю, — фыркнул лис. — Но на самом деле единственные, кого я здесь опасаюсь, — это тот мудрый волк и твой призрачный начальник. — Ты имеешь в виду капитана? — Он не обладает «вторым взглядом», нет… У него не тот темперамент. — Бренхен задумался. — Но у него очень методичный ум. Он сможет узнать меня. Лифа задумчиво приняла это объяснение, прежде чем перейти к сути дела. Поскольку Куроцунэ предположительно содержался в Башне Арруна в ожидании суда — режим в камерах стражи был значительно ослаблен. Кобе, возможно, и обладал вспыльчивым характером, но его способности были далеки от исключительных. Рыжеволосый брат Миура поднял глаза, когда они подошли к камее, производя впечатление пойманного в ловушку молодого льва, расхаживающего по своей клетке. — Доброе утро, Миура-сан, — вежливо начала Лифа. — Я — офицер Киригая, и я хотела бы задать вам несколько вопросов, связанных с вашим арестом, если вы не… — Конечно, как скажете… С моей девочкой всё в порядке? Кобе подошёл прямо к решётке, его взгляд был серьёзным. — Вы имеете в виду Коноку? — спросила Лифа. Кайт насупился, уши и хвост поникли. — Она, должно быть, ужасно волнуется. Лифа внимательно посмотрела на него. Она предположила, что если преступник не может скрыть свою вину, то не было бы большой необходимости в таких вещах, как расследования или доказательства. Но Кобе, казалось, нисколько не беспокоился о себе. Невиновен он или виновен — это в любом случае было более чем немного странно. Что касается его собственных показаний — он упрямо настаивал на своей невиновности. Никаких объяснений или оправданий. Он не знал, как канистры оказались в брюхе его диномёбы. Это была его версия, и он придерживался её с упрямой решимостью. — Я говорила с ней вчера. Кажется, с ней всё в порядке. Но вы правы — она беспокоится о вас. — Младший Миура серьёзно кивнул. — Вот почему я здесь — чтобы попытаться разобраться в этом. — Так вы мне верите? — спросил Кобе. — Верите, что я невиновен? — Я… верю доказательствам, — уклончиво сказала Лифа, а затем добавила, когда его лицо вытянулось: — И доказательства не совсем ясны и убедительны. Я верю, что такая возможность существует. Если вы виновны — я хочу это доказать. Если вы невиновны — я тоже хочу это доказать. — Но я невиновен. — Кобе, казалось, сдулся, как будто с этими словами из него вышел воздух. — Честно. Вот почему я продолжаю говорить вам, ребята, что я ничего не знаю. Потому что всё остальное было бы ложью, которая выставила бы меня ещё более виноватым. — Тогда помогите мне доказать это. Кобе только усмехнулся, его мальчишеское лицо сейчас выглядело намного старше: — Я не уверен, как я смогу это сделать, оставаясь здесь. Но я готов к предложениям. — Это не та позиция, с которой вы можете помочь себе, — Лифа покачала головой. — Если вы действительно невиновны — то, очевидно, ничего об этом не знаете. Но преступление действительно касалось бизнеса вашей семьи — и вы очень хорошо осведомлены об этом. — О? — Кобе опустился на пол, скрестив ноги и руки. — Ну, я полагаю, что больше я ничего не могу сделать, так что спрашивайте. — Вчера Конока настаивала на том, что вы невиновны. Но она не смогла этого доказать, потому что пренебрегала внутренней работой вашего семейного бизнеса. Однако она сказала кое-что, что показалось мне интересным. Она упомянула, что вы склонны давать диномёбам прозвища. — Ох, она рассказала вам об этом? — Он смущённо улыбнулся. — Ну… Я чувствовал себя неловко, называя их по номерам. Я имею в виду, что они, хоть и не блещут интеллектом, но достаточно умны, чтобы иметь свои собственные характеры, понимаете? — И вы назвали их всех, верно? — спросила Лифа. Она открыла блокнот и пролистала свои записи. По именам она могла догадаться, что он был тем ещё любителем ми-ми-мишности. — А? Да, в значительной степени, — согласился кайт ши. — Это действительно поможет? — Может помочь… Когда слизня забирают — вы и ваши братья всегда отмечаете это в журнале, верно? — Ну да, — согласился Кобе. — Так мы отслеживаем, у каких слизней пустой желудок, какие были накормлены, и когда нам нужно перегнать их на компостирование. Знаете, они просто феноменальные биореакторы. Наш компост… — Он смущённо улыбнулся. — Ну, это что-то особенное. — Я… поверю вам на слово, — дипломатично ответила сильфа. — И в журнале вы всегда используете их прозвища? — Я — да. Как и Осака, его они тоже вроде как зацепили. Но я не думаю, что Эдо знает кого-то из них по имени. — Молодой кайт выглядел немного удручённым. — На самом деле, я думаю, что он вроде как ненавидит диномёб. — Даже несмотря на то, что они являются источником ваших средств к существованию? — спросила Лифа. — Ну… Как мне кажется — именно из-за этого. — Кобе помолчал, а потом его словно прорвало: — Он ненавидит то, как все смотрят на нас. Он ненавидит, как все разговаривают с нами. Честно говоря, мне иногда кажется, что он ненавидит весь этот мир. Знаете, мы все привыкли к привилегиям — но, вдобавок ко всему, Эдо очень гордился тем, что был старшим. — Лифа видела, как мысль медленно просачивается на поверхность в глазах Кобе, сначала он нахмурился, затем поморщился, а затем разозлился, когда понял суть вопросов: — Подождите. Вы же не думаете… Вы же не хотите сказать, что мои братья… — Кобе-сан, вы не дурак, — холодно сказала Лифа. — Вы и ваши братья — единственные, у кого есть доступ к диномёбам. А это значит, что если невиновны вы лично — то по крайней мере один из них замешан в этом деле. — Вы пытаетесь сказать мне, что мои братья ПОДСТАВИЛИ МЕНЯ?! Его голос поднялся до крика, от которого, казалось, вот вот задрожат каменные стены. Лифа впилась в него взглядом, дожидаясь тишины. — Я не говорю, что они подставили вас намеренно. Они, скорее всего, не захотели бы вскрывать всё дело. — Кобе, скорее всего, вляпался в это совершенно случайно. — Подумай, Кобе! — Я думаю! — Всё тело кайта содрогнулось от противоречивых эмоций. — Но вы не можете так думать о моей семье! — Нет. Ты не думаешь. Вот почему это даже не приходило Кобе в голову до сих пор. Он был именно таков, как и говорила Конока. — Ты сам это сказал, — внезапно встрял Бренхен. — Ты сказал, что твой брат очень гордый. Нет более коварного яда, чем гордыня. Она — сестра высокомерию и мать эгоизму. Она затуманивает разум и сердце и заставляет нас забывать о том, что является самым важным. Сугуха гадала — говорит ли это Бренхен, исходя из своего запрограммированного знания или из чего-то, чему он был лично свидетелем? Сколько историй он видел в своих поисках? Он сказал, что наблюдал за разумными, для развлечения — но что он узнал, изучая улицы? — Но есть кое-что, что может убить гордость, — задумчиво продолжил Бренхен. — Я недавно узнал, что такое «вина», и я чувствую, что вина и гордость подобны смертельным врагам. Они стремятся убить друг друга везде, где встречаются. Да, это то, что я видел в Эдо, когда он разговаривал с тем водяным фейри… Лохом, да? Это было чувство вины. Он виновен — и его вина давит на его совесть. — Сионах, замаскированный под саламандра, серьёзно посмотрел на Лифу: — Возможно, ему плевать на всех прочих, — но когда в опасности родной брат… Он не может просто наплевать на это. — Подождите-ка… Что там было насчёт того, что Эдо разговаривал с Лохом? — Кобе чуть не выскочил сквозь решётку. — Зачем ему это делать? Лох ненавидит нас! — Ну, несколько дней назад он просил о снисхождении для вас… — Лифа рассказала ему, затем задумалась. — Почему Лох вообще ненавидит вас, ребята? — Я не знаю! — Кобе пожал плечами. — Потому что мы — «грязные мусорщики», а он — чистоплюй, который распоряжается половиной запасов мыла Арруна? Или это из-за нашей сделки с Холмом? А может и то, и другое. — Кто такой этот Холм? — спросил Бренхен, когда Лифа сделала паузу, чтобы полистать свой блокнот. Она была уверена, что где-то недавно слышала это имя — но не смогла найти его в своих записях. — Холм — гном, которого мой брат Осака знает уже много лет. Ну в смысле, не гнома, а… Ну, вы поняли. — Бренхен с недоумением склонил голову. — Ну, в любом случае, Холм делал бизнес на муспельшрумах.[1]. Обычно их можно собрать только в локации Скелета Древнего Дракона. Что-то в тамошней почве действительно помогает им расти. Но Холм решил, что платить пошлину, которую требовал тамошний козёл-феодал, просто смешно. И, кроме того, у Лоха уже был исключительный договор на сбор. — Подожди, неужели муспельшрумы настолько ценные? — Сугуха что-то слышала об этом… — Они являются ключевым компонентом зелья ночного видения, — подсказал Бренхен. Конечно, подобное знание для него столь же естественно, как для Сугухи — названия главных городов Японии. — Так и есть, — согласился Кобе. — И сейчас на него невероятно высокий спрос. Армия выдаёт его солдатам, участвующим в ночных операциях. Вот где Лифа слышала об этом раньше! Брат упомянул об этом в письме, описывая ночную битву. — В любом случае, Холм выяснил, какие питательные вещества нужны муспельшрумам для выращивания на грядках, а Лоху это не понравилось. И ему не понравились мы, потому что мы с самого начала были поставщиком высококачественного удобрения для Холма. — Ты имеешь в виду помёт слизняков, — Лифу чуть-чуть замутило. Но затем у неё щёлкнуло: — Подожди, Холм, гном… Он был одним из тех, кого якобы обокрал Куроцунэ? Когда она перепроверила свои записи, он нашёлся. И это также означало… «Куроцунэ! Ублюдок! ТЫ ПОГУБИЛ МЕНЯ!!!» — Э-э, да, вроде бы, — ответил Кобе. — Я слышал, что вор… ну… увели весь его первый урожай. Предполагалось, что это будет доказательством того, что он может снабжать армию. — Кайт покачал головой, рыжие волосы развевались, как грива молодого льва. — Но я просто не понимаю, зачем кому-то из моих братьев подстраивать пакость кому-то, с кем мы ведём бизнес? Вот в чём был вопрос. — Я не знаю, — ответила Лифа. — Но я намерена это выяснить.***
— Сюжет усложняется, — пробормотал Бренхен, когда они покинули Дом Стражи. — Скорее, запутывается в клубок. — Лифа вздохнула. Лох был ключом к разгадке. Она знала это. И у неё была идея о том, как он вписывается во всё, но… — Всё это предположения без решающих доказательств. Она могла довольно ясно видеть, в какой форме работает заговор между Миурами и Лохом — но всё, что у неё было в качестве доказательства, было в лучшем случае шатким. Журнал, содержащий единственное отклонение, и показания обвиняемого и его подруги против гораздо более веских улик против них. — Тем не менее, это интересно, — подумала вслух Лифа. — Да? Расскажи, пожалуйста! Он остановился, когда они проходили мимо киоска, торгующего сладкими булочками, и пристально посмотрел на неё. Лифа заметила это и неохотно взяла одну на двоих вместе с кофе. — Я решила ещё раз просмотреть отчёты о коммерческих кражах. Но я полностью проигнорировала содержание отчетов. Я только что пересмотрела и… — Лох был одним из первых, кто приписал кражи своих товаров Куроцунэ. Это была значительная партия альфхеймской сирени вместе с различными другими добавками и реагентами на общую сумму ущерба в пятьдесят золотых крон. В то время, как страховое возмещение покрыло только половину. — Судя по размеру груза, они не смогли бы вывести всё за один раз в банках КИНТТа. — Но если этот Лох в сговоре с настоящим вором — тогда зачем ему красть у самого себя? — Ну, страховка всё-таки покроет часть его убытков. — Лифа неуклюже попыталась объяснить сионаху концепцию страхования — не то чтобы она сама понимала больше, чем самые основы. — И если он в сговоре с настоящим вором, то, вероятно, как минимум, останется при своих, как только его партнёр и серые рынки получат свою долю. Возможно, он даже получил бы небольшую прибыль. Но реальная ценность была… — Это похоже на большой риск за небольшое вознаграждение, — Бренхен откусил пугающе большой кусок от своей половины сладкой булочки и чуть не поперхнулся, поспешив запить его кофе. Да, над его манерами придётся поработать. — Но что если целью были не деньги? — Лифа рассуждала вслух. — Что, если он получал что-то ещё от краж? В конце концов, он засветился как обиженная сторона и громко обвинил Куроцунэ. — Дымовая завеса, — Бренхен понял. — Запутывание следов. — Ты был очень хорошим вором, — сказала Лифа и раздражённо заметила, как лис подбочинился. — Это был не комплимент! Она покачала головой, чувствуя себя подавленной. Проблема была в том, что Бренхен действительно был сверхъестественно хорошим вором. Только его отчаяние из-за томоэ погубило его. И Лифа начала понимать, что большая часть его скрытности была вовсе не магической. Но именно так его воспринимали — как невозможно, волшебно всемогущего вора, который мог украсть что угодно и где угодно, и чья личность и мотивы оставались загадкой. — Короче говоря, идеальный козёл отпущения для совершенно другого преступника. Капитан жалуется на помехи от слухов — но слухи могут быть очень полезны для некоторых. Например, кто заподозрит одного из самых обиженных торговцев в причастности к кражам? В конце концов, кто-то готовил товар к загрузке в диномёб. Казалось очевидным, что это будет Кобе, — исходя из его опыта работы со складами, но если бы это был кто-то менее знакомый — им понадобился бы сообщник внутри. Лифа поняла, что даже после того, как Бренхен был пойман, если бы настоящие воры не прокололись, любые всплывшие преступления почти наверняка были бы возложены на Куроцунэ, независимо от сотрудничества лиса, возвращающего то, что он действительно украл. Страже нужна была победа, чтобы поддерживать порядок. Капитан почувствовал бы, что не всё чисто, — но он бы это сделал. — Если бы Кобе не был таким невезучим — им бы это наверняка сошло с рук. Конечно, кражи были всего лишь ещё одной дымовой завесой. — Лифа нахмурилась — это было не совсем правильно. — Скорее, цель краж на самом деле была не в продаже украденного, а в дискредитации тех, у кого оно было украдено. Она начинала понимать, что Лох получит от всего этого, что принесёт ему пользу ещё долго после того, как преступному разгулу настоящего Куроцунэ будет положен конец. Но без доказательств всё это было лишь предположением. Можно построить что угодно из кусочков головоломки — но для получения реальной картины надо собрать все. — Хммм? — сказал Бренхен с полным ртом, когда пара стражей пролетела над головой, вовсю дуя в свистки. — Что происходит? — крикнула Лифа, когда Кувата развернулся и остановился в воздухе над ними. — Киригая! У нас чрезвычайная ситуация! Он жестами показал усы и и звериные уши, а затем пальцами — бегущего человечка. Пантомима сбивала с толку — но выражение лица Бренхена помогло ей понять. Похоже, теневую марионетку сионаха наконец-то разоблачили. И даже Кувата был достаточно умён, чтобы понять, что капитан не хотел бы, чтобы подробности стали достоянием общественности. Хотя по свисткам офицеров стражи, метавшихся над центром города, все скоро поняли бы, что что-то случилось. — Я найду Джино и догоню тебя! — крикнула Лифа, схватив Бренхена за руку и потянув его в переулок, который срезал бы путь к рынкам, но при этом скрывал их от наблюдения с воздуха. К счастью, Кувата был слишком занят, чтобы удивляться, почему они не летают. — Похоже, у нас мало времени. — Лифа вздохнула. — Теперь, когда они знают, что ты сбежал, это сделает помощь мне намного сложнее. — Не намного, — заверил Бренхен, выглядя весьма довольным. — Здесь есть возможность. — Что ты имеешь в виду? — Ну, ваш капитан явно не хочет, чтобы общественность знала, кто сбежал. Люди, конечно, решат, что это был я, но учтите, что они не будут знать этого наверняка… Прежде чем Бренхен смог продолжить, позади них раздался голос, усиленный высокими узкими стенами переулка: — Лифа! Когда они оглянулись — перед ними стояла Джино, а за её спиной маячил силуэт крайне недовольного Акелы. Лифа могла поклясться, что волк не выглядел злым — скорее, просто разочарованным. Но выражение лица Джино было намного хуже. Она бросила убийственный взгляд на «саламандра»: — КАКОГО ХРЕНА?! _________________________________________________ [1] Muspelshrooms. Ну, «mushrooms» — это грибы, а «Muspelheim» — это «Огненная земля/край/мир». Типа «огненных/адских грибов»?