«Что же…»
После долгой, казалось — многочасовой внутренней борьбы она сделала первый шаг в прибой. Вода, прохладная и прозрачная, доходила ей до лодыжек…
Киригая Сугуха…
«Ты сражалась с драконами и гигантским змеем, ты летала прямо сквозь огонь заклинаний, ты до сих пор держалась — ты можешь это сделать».
До колен…
Мечница Лифа…
«Всё хорошо. Это просто вода… Это просто вода… просто вода, как в холодной ванне…»
До талии. Покрыла бёдра. Холод пробежал по животу, а затем коснулся груди…
Лейтенант городской стражи Арруна…
«Холодная ванна, это просто холодная вода в ванне, просто закрой глаза и поверь…»
Она подняла руки — и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы те не дрожали.
Фейри расы сильфов в мире Халкегения…
«Холодная ванна, холодная ванна, это как холодная ванна, ноги на полу, холодная ванна…»
И затем ещё один шаг, ужасающий шаг, который заставил её ноги оторваться от песка под ними, вода плеснула вокруг её шеи, когда она рефлекторно оттолкнулась, чтобы удержать голову над водой и… и…
Холод вокруг неё, давящий, давящий, не дающий дышать!!!
— НННННннаааааггххх!
Сильфа мгновенно запаниковала, конвульсивно отталкиваясь от ненадёжно мягкого и зыбкого песка, стремясь обратно к берегу. Как только её спина оказалась над поверхностью — четыре длинных зелёных крыла вырвались и расправились, буквально выдернув фейрийку из воды и уронив на пляж.
Лёжа на песке, Сугуха тяжело дышала, чувствуя, как стихает стук в висках и уходит слабая дрожь во всём теле. Ощущения тошноты и удушья отступали — но всё это не приносило ей радости.
Она не смогла. Даже при том, что она должна была, — она просто… не смогла этого сделать. Эта неудача задела её сильнее, чем она могла себе представить. Она просто надеялась… Нет… Она не знала, на что она надеялась. Что это будет легко?
Зелёные глаза распахнулись, глядя прямо в темнеющее вечернее небо, две горячие капли обожгли её щёки. Не потому, что ей было грустно, — а потому, что ей было страшно и стыдно.
— Это же просто вода, — сказала Сугуха вслух.
У неё не было проблем с мытьём, прогулками по берегу, с мыслями о воде. Она даже могла вспомнить время, когда не боялась нырнуть прямо в воду. Так почему же та показалась ей самой страшной вещью в мире, когда она попыталась в ней поплавать? Она знала ответ на этот вопрос.
Что же, по крайней мере, она не опозорилась перед всеми. Медленно сев, сильфа скрестила ноги и угрюмо посмотрела направо и налево. Она выбрала место вне поля зрения с пляжной вечеринки, так что, по крайней мере, её никто не видел. Во всяком случае, никого из тех, кого она знала.
— А что вы делаете?..
— Наааагггхх!
Сугуха в мгновение ока вскочила на ноги, в спешке чуть не хлопнув крыльями. Стряхнув песок со спины, сильфа в ужасе повернулась к источнику голоса — и столкнулась лицом к лицу с девушкой в скромном цельном купальнике, с такими длинными и густыми золотистыми волосами, что те походили на накидку из локонов. Человеческой девушкой, которая не казалась удивлённой, — скорее, просто любопытствовала чем-то, что со стороны, наверное, было похоже на странный ритуал. И подросток… Точнее, юноша, в шляпе, надвинутой на чёлку светлых волос, с руками, засунутыми в карманы куртки.
— С вами… всё в порядке, мисс Лифа? — спросил блондин совершенно искренне и без намёка на издёвку.
«Принц!» — быстро напомнила себе Сугуха, хотя от этого стало только хуже. — «Я называю принца по имени!» Ну, она встречалась с ним пару раз — в компании братика и Асуны, и он попросил называть его просто «Уэльс» во время этих частных встреч. Сугуха была почти уверена, что прямо сейчас всё испортила.
— Ох… эм… Уэльс-са-сан и… Монморанси-сан, — Лифа неглубоко поклонилась обоим магам. — Я… Это ничего не значило… Просто… Мои крылья!
— Ваши крылья?
— Да, я… проверяла их… — добавила Лифа, указывая большим пальцем через плечо в сторону воды. «Что я несу?!» Даже в таком отчаянном положении она чувствовала фальшь в собственных словах. — Я… никогда не пробовала использовать их в воде — и мне было интересно, смогу ли я таким образом увеличить скорость… Эм…
Принц стоял там, просто стоял, очень тихо и очень сосредоточенно смотря ей в лицо. Он ни за что на такое не купится. Ей кранты.
Уэльс улыбнулся и уверенно кивнул:
— Конечно, я не ожидал ничего другого от сестры сэра Кирито. Пожалуйста, простите, что мы вам помешали. Мисс Монморанси просто выразила свою озабоченность… — Девушка с локонами выглядела гораздо менее убеждённой. — Что же, нам пора. Мисс Монморанси?..
Та кивнула, не сводя глаз с Лифы.
— Вы уже уходите? — вслух поинтересовалась сильфа. Конечно, было удивительно встретить принца Альбиона именно здесь — но даже члены королевской семьи должны отдыхать, и это было как раз то место, где можно провести короткий отпуск. Но ей определённо показалось, что он появился здесь только этим утром. — Я была уверена, что вы останетесь хотя бы на ужин…
— Несомненно, — ответил он непринуждённо. — Я бы вряд ли упустил шанс присоединиться к хорошим друзьям, и, кроме того… — Уэльс внезапно стал гораздо более серьёзным, сильно нахмурившись, — …мне было приказано извлечь из этого максимум пользы и немного отдохнуть. Не могу сказать, что мне это пришлось по нраву. Я просто подумал, что прогулка по пляжу пойдёт мне на пользу. Так что, пока у нас есть время…
Он кивнул сопровождавшей его блондинке.
— Нет смысла начинать до восхода лун. Другое время уже опробовали остальные члены моей семьи, — загадочно ответила водная волшебница. Монморанси скрестила руки на груди, слегка поводя плечами, как будто не привыкла к купальнику. — Так что вы вполне можете пройтись.
— Конечно, — кивнул Уэльс. — Прошло довольно много времени с тех пор, как я был здесь. — Принц, казалось, с нежностью вспоминал о чём-то, глядя на лагуну, и Сугуха не посмела прервать его счастливые воспоминания: — Тогда здесь было куда больше зелени. Как всё здесь поменялось… — Он тоскливо вздохнул. — И всё же в этом месте есть своя красота. — Покачав головой, принц протянул руку: — Мисс Лифа?
— Э-э…
— Если вы удовлетворили своё любопытство — не будете ли так любезны присоединиться к нам? Любоваться видами всегда лучше в компании, вы согласны?
— О-о… точно… — Почему бы и нет? Небольшая прогулка, возможно, даже заставит её почувствовать себя лучше, а если этого будет недостаточно — короткий полет вокруг пляжа не повредит. Уэльс подхватил её куртку и помог надеть её, сильфа взяла свои сандалии, но не надела, вместо этого ступая босиком по мягкому и всё ещё тёплому песку. — Уэльс-сан, вы сказали, что уже бывали на берегу озера раньше? Это был отпуск?
Сугуха почувствовала себя глупо, задав этот вопрос. Разве у членов королевской семьи не было гораздо более важных дел, чем отпуск? Очевидно, что им приходилось делать перерывы, как и всем остальным, — но это почти наверняка никогда не бывает просто отпуском, верно?
— Собрание родственников, вы бы сказали, — ответил Уэльс, свернув к воде и зашлёпав вдоль прибоя. — Это было не слишком далеко отсюда — но много лет назад. Теперь это кажется ещё более далёким… Это было более простое время. Или, возможно, это только так казалось? В любом случае, я был молод…
Сугуха хихикнула. Вероятно, это было не очень подобающе в обществе принца, — но она ничего не могла с собой поделать, а Уэльс казался достаточно добродушным, чтобы понять:
— Вы всё ещё молоды.
— Неужели? — Он устало улыбнулся. — Но в последнее время я чувствую себя стариком. Возможно, эта проклятая рана, — он постучал себя по груди и усмехнулся, — всё ещё тяготит меня? — Его рука упала, и он зашагал дальше с очень отстранённым и задумчивым видом. — Или, что более вероятно, бремя, которое я унаследовал. Скажите мне, мисс Лифа, вы когда-нибудь носили груз, который становился тяжелее, когда вы его опускали?
— Хм… Это похоже на философский вопрос. Возможно, вам стоит спросить братика?
А что ей было ещё ответить?!
— Конечно, не обращайте внимания. Это была своего рода загадка, — глаза светловолосого юноши блуждали по горизонту. — Просто мысли вслух.
— Нет, всё в порядке, — сказала Лифа, ускоряя шаг, чтобы обернуться и улыбнуться. — Я понимаю, каково это — чувствовать, что ты должен что-то делать прямо сейчас, даже когда не можешь. Это хуже всего, как будто опора уходит из-под ног.
— При всём уважении, мисс Лифа, — фыркнула Монморанси, — я очень сомневаюсь, что ваш опыт вообще можно сравнить с испытаниями, выпавшими на долю принца.
— Э-э… О… Хм… — Сугуха попыталась ответить, но ничего не вышло. Как ни крути — а волшебница была права. Она могла говорить всё, что угодно, — но её собственный опыт был довольно мал и неважен по сравнению с тем, что видел и делал Уэльс.
— Пожалуйста, мисс Монморанси. Пропасть между двумя людьми никак не может быть настолько велика, чтобы это было правдой. Великое и малое — всё зависит от того, как посмотреть. — Принц осторожно коснулся плеча Сугухи и сжал его. — Как будто опора уходит из-под ног? Да, я бы сказал, что это подходящий способ описать это.
И поэтому Сугуха кивнула. Ей было приятно, когда её хвалили, пусть даже за такую мелочь. Маленькие победы — это то, что завело её так далеко. Сосредоточившись на том, что она могла бы сделать, совершенствуясь в этом и находя способы быть полезной. Учась у всех остальных и таким образом тоже становясь лучше. Просто иногда победы, которых она хотела, были вне её досягаемости. Но пока… маленькие победы.
— Думайте об этом как о тренировке, — твёрдо сказала Лифа.
— Хммм? — Уэльс моргнул. — Прошу прощения?
— Когда вы тренируете тело — ваши мускулы болят, так что вам приходится останавливаться и отдыхать, — сказала сильфа, полагаясь на большо-ой опыт. — Но это нормально, потому что время, потраченное на отдых, делает сильнее. Усердно работать — это хорошо, но если вы усердно работали, то добьетесь прогресса даже во время отдыха. Я имею в виду… Я думаю… Я не знаю, одинаково ли это для всех… — Сугуха сцепила руки за спиной. — Я могу говорить только о тренировках. Может быть, на самом деле это совсем не одно и то же…
— Вы можете удивиться, — ответил принц, — но обескураживающе часто любое дело сводится к ожиданию. Я постараюсь воспользоваться вашим советом. Мои люди, по крайней мере, наверняка оценят ваши слова… — Уэльс остановился, прищурившись и вглядываясь вдаль, а затем изобразил на лице крайнее недоумение: — Похоже, что некоторые уже это сделали.
С приближением вечера народ на пляже поредел, некоторые отправились обратно в Гаддан, другие отступили от береговой линии к освещённым факелами бунгало и кострищам ближе к стенам аванпоста. Запах жареного со специями мяса тяжело витал в дымном воздухе, пока персонал сновал вокруг длинных столов под открытым небом, разнося напитки и еду гостям, как людям, так и фейри.
От внимания Сугухи не ускользнуло, что обслуга почти полностью состояла из девушек, причем — очень хорошеньких девушек, которые, похоже, очень профессионально работали с посетителями. Вероятно, не будет преувеличением сказать, что их привлекательность была основной частью того, что привлекало отдыхавших на пляже гостей остаться на ужин, — во всяком случае, гостей мужского пола.
Что касается гостей женского… Сугуха поджала губы — они тоже не отставали от официанток. Если Арго была права насчёт количества людей, которые усовершенствовали свою внешность в играх с полным погружением, великолепные женщины-фейри не собирались уступать внимание мужчин, несмотря на симпатичность конкуренток. Некоторые из них даже прибегали к действительно решительным действиям, чтобы опередить опытных местных девушек.
— Сэ-эр Тетчер? — саламандра с бледной кожей и огненными волосами, выглядевшая достаточно взрослой, чтобы пить, произнесла это имя нарочито бархатным голосом. — Так значит вы — один из рыцарей её величества? — спросила она у человека, рядом с которым сейчас сидела… Или нет — Сугуха слегка покраснела. Сидела она у него на коленях, откровенно изогнувшись в удивительно смелом красном бикини, которое подчеркивало её фигуру. Даже когда АЛО было игрой — носить что-то подобное было бы слишком неловко, не так ли?!
— Рыцарь доброго принца Уэльса Тюдора, — ответил одетый в простую и легкую «гражданскую» одежду парень, неловко ёрзая под девушкой, практически лежавшей на нём. Похоже, его несколько отвлекало то, как она водила указательным пальцем кругами по его груди.
Сугуха почувствовала, как у неё горят кончики ушей. Это уже напоминало плохое фэнтези, а не реальность! Сэр Тетчер, похоже, тоже так думал, поскольку попытался мягко обнять саламандру за плечи. — Хотя я присягнул на верность королеве Генриетте, — я также рыцарь Альбиона на службе у нашего Храброго Принца!
Один из телохранителей Уэльса? А ему вообще можно вот так вот… отвлекаться? Так или иначе — но он оказался в весьма затруднительной ситуации. Улыбка саламандры стала шире, когда она совершенно сознательно повернулась, усаживаясь «поудобней»… Поудобней для неё — а не для парня. И, в довершение всего, ещё одна девушка обхватила его руку, оказавшись, при ближайшем рассмотрении, точной копией первой, вплоть до рискованного купальника.
— Так что же привело рыцаря в Гаддан? — спросила вторая близняшка. — Я не думала, что сюда занесёт кого-то из драконьих рыцарей… Особенно, когда гарнизонный батальон лорда Мортимера уже на месте. — Она надула губки. — Нам же прямо сейчас не угрожает какая-то опасность?
— Просто Гаддан — прекрасное место для жизни, благодаря Морту-куну и его парням. Нам с Галиндой тоже очень нравятся местные работники, которых мы смогли нанять. Конечно, было бы обнадеживающе знать, что доблестные рыцари здесь, чтобы защищать нас!
— Н-не совсем так… то есть… в общем, у нас есть… — попытался что-то ответить парень, его уши светились не хуже Лифиных.
— Ох, разве ты не очаровашка! — хихикнула первая.
— Так и есть, Эльфи! — ответила вторая.
Если объятия хорошеньких девушек и ошеломили его — то хихиканье внезапно позволило сэру Тетчеру собраться с мыслями:
— М-мисс, это же неприлично… Вы и ваш близнец…
— Мы не такие! — хором заявили обе так отработанно, словно уже долго ждали повода это сказать.
— Ч-что?
— Близнецы, — озорно объяснила первая. — Мы — нет.
— Даже не сёстры, — согласилась вторая. — Мы с Эльфи так долго соперничали друг с другом, что это вот как-то так вылилось!
— Но мы всё равно хотели иметь возможность соревноваться!
— Поэтому мы решили поделиться своей внешностью.
— Это мило, не так ли?
— И очень удобно.
— Это позволяет легко понять, в чём мы хорошо выглядим.
— И меняться одеждой!
— Конечно, мы хорошо выглядим во всём.
— И-ли ни-в-чём!
— Хотя может возникнуть небольшая проблема… — Вторая близняшка вздохнула и наклонилась, очень намеренно прижимаясь к почти оцепеневшему рыцарю. — Что произойдёт, если мы найдем парня, который понравится нам обеим? — спросила она, казалось, в пустоту.
Рот сэра Тетчера открывался и закрывался, как у рыбы, вытащенной из воды. Он, вероятно, собирался что-то сказать, когда первая «близняшка» продолжила:
— Ну, это же просто! Когда мы найдём его — мы им просто поделимся!
Монморанси рядом с ней фыркнула и тихо пробормотала себе под нос:
— Фейри такие извращенцы!
И как Сугухе ответить на это, когда доказательства налицо?
— У нас также хороший слух, — сказала Лифа.
Теперь настала очередь Монмон искать дипломатичный ответ:
— Ну… я имела в виду, конечно, не всех вас, — она неопределённо обвела рукой мужчин и женщин, большинство из которых были заняты гораздо более полезными вечерними делами — разговаривали, играли в игры или обнимались у костров. — Но женщинам нравится… Так откровенно выставлять напоказ своё тело… Показывая незнакомцам всё, что должен видеть только законный супруг!
К удивлению волшебницы, Уэльс хихикнул:
— И всё же мы действительно не так уж сильно отличаемся друг от друга.
— Прошу прощения? — Монмон оторвала взгляд от разыгрывающейся сценки, и они продолжили прогулку по пляжу.
— Хотите верьте, хотите нет, мисс Монморанси, но есть немало мест, где запреты слабеют… — сказал принц Уэльс так, как будто он много знал о таких местах — и не был особо обеспокоен этим знанием. Что ж, он был капитаном корабля, — а у моряков была… репутация во всех мирах, судя по тому, что Сугуха узнала, к собственному смущению, во время службы в страже. — И эти женщины имеют полное право поступать так, как им заблагорассудится. Фейри не связывают их никакими стандартами, кроме законности, и у них нет никаких ожиданий, кроме своих собственных. Их действия зависят от них самих… — Уэльс замолчал, на секунду о чём-то задумавшись. — Если они сами выходят за рамки приличий — то получают лишь то, чего и должны были ожидать… Хотя, должен сказать, я впервые вижу сэра Тетчера таким смущённым. — Несчастный (или счастливый — тут как посмотреть) сэр Тетчер в настоящее время был прикован к месту весом двух одинаковых и одинаково красивых молодых саламандр, воркующих одинаковыми голосами. — Я никогда не видел, чтобы он был настолько нерешителен в общении с девушками.
Может быть, это потому, что эти девушки были чересчур решительны сами?
Рыцарю удалось сесть немного ровней, когда он заметил принца, и выглядел он более чем немного смущённым, потому что, конечно, он никак не мог в таком состоянии исполнять свои обязанности. Хотя, если подумать, это могло быть из-за того, что Монморанси вонзила в него почти в прямом смысле убийственный взгляд.
— Кроме того, мисс Монморанси, не только у фейри есть свои странности. Если вы соизволите направить ваше внимание в другое место…
В «другом месте» было довольно трудно не заметить мужчину — по крайней мере, Сугуха сочла ЭТО мужчиной, несмотря на макияж. ЭТО определённо выглядело, как мужчина, почти такого же роста, как Эгиль или генерал Юджин, в старомодном цельном купальнике, который закрывал его от колен до локтей, плотно облегая массивные мускулы. Его голос тоже звучал очень фальшиво, когда он пытался плохо имитировать фальцет.
— Помните, мои Милые Сирены, каков девиз нашего заведения?! — С каждым словом мужчина изгибался в манерных позах, и Сугуха почувствовала желание истерически заржать. Ещё смешнее всё делали официантки, которые, казалось, ловили каждое его слово:
— Обслуживать с весёлой улыбкой, Мадемуазель!
— А наше самое важное обещание?!
— Получать побольше чаевых!
— Tres Bien! — Невероятно мускулистый мужчина заложил руки за шею в явно нелепой позе. — Помните, мои девочки, теперь вы не Очаровательные Феечки, а Прекрасные Сирены Пляжа! Пусть наша Очаровательная Гостиница погибла в огне — но мы восстановим её благодаря нашему щедрому покровителю! А до тех пор давайте будем благодарны генералу за эту возможность!
— Да, Мадемуазель!
— Пожалуйста, скажите мне, мисс Монморанси, ведь это заведение находится прямо на землях вашей семьи? — задумчиво произнёс Уэльс — Разве это не означает, что ваша семья потворствовала этой… уникальной атмосфере? Насколько я помню, это разрешение было дано вашим отцом в качестве одолжения генералу Грамону, чтобы помочь его другу.
Оправившись от ошеломления, Монморанси сжала губы в тонкую тонкую линию:
— Я не знаю, — сказала она бесцветным голосом. — И у меня нет никакого мнения на этот счёт. — Её глаза сузились. — Но я действительно собираюсь расспросить отца об этом… этом логове извращений!
Две девушки переглянулись — и впервые кивнули в знак полного согласия. Сугуха действительно не могла её винить. На самом деле, наверное, было хорошо, что они решили устроить свой пикник на дальней стороне лагуны. А также то, что её брату не было никакой необходимости демонстрировать свое искусство владения мечом перед этими людьми. Сильфа прищурилась — она не думала, что поездка была бы такой расслабляющей, если бы это было так.
— А это что такое?
Монморанси остановилась, прищурившись на вывеску, висевшую над одной из палаток, которая всё ещё работала, обслуживая посетителей пляжа.
За стойкой суетились человеческие мальчишки под присмотром молодо выглядящего ундина, который выкрикивал указания своим помощникам, работая с какой-то странной машиной с ручным приводом, выглядевшей новенькой и блестящей на взгляд Сугухи. Она сообразила, что это за аппарат, по слабому приторно-сладкому запаху в воздухе, ещё до того, как прочитала вывеску и увидела уходящего толстого мага, держащего шарик в тонкой хрустящей вафле.
— Мороженое, — ответила она. — Монморанси-сан, разве вы не ходите в Академию? Я удивлена, что вы не видели его раньше.
Студенты Академии были частыми гостями Арруна, посещение города фейри стало для них чем-то вроде развлечения на выходные. Фейрийское мороженое было хорошо встречено и стало кульминацией многих экскурсий.
Конечно, подобный «туризм» также привлёк немало нарушителей спокойствия, а тут ещё и проезжие призывники… Стража еле успевала разбираться с заявлениями об извращенцах.
Монморанси помолчала, потом равнодушно пожала плечами:
— Я бывала в Арруне только по делам. На данный момент у семьи нет ни времени, ни средств на ерунду.
Это был первый раз, когда Сугуха слышала, чтобы кто-то с таким пренебрежением назвал МОРОЖЕНОЕ «ерундой», что значительно облегчило принятие решения, когда она порылась в кармане куртки в поисках кошелька.
— Эй, что вы?.. — начала Монморанси, когда сильфа взяла её за руку и потянула к очереди.
— Извините, но я не могу оставить это так. Никто не смеет говорить плохо о мороженом, не попробовав его сначала. — Очередь была длинной, но это не имело значения, это просто говорило, что мороженое вкусное. Честно говоря, в тот день, когда в галерее Аррунской Башни открылось первое кафе-мороженное Арруна, моральный дух в городе фейри резко возрос.
В конце концов, Монморанси вырвалась и отказалась стоять в очереди, вместо этого нетерпеливо переминаясь сбоку от киоска и бросая подозрительные взгляды на любого, кто хотя бы как-то странно на неё смотрел. Лифа и принц остались в очереди.
«Выглядим как парочка».
Смущающая короткая мысль эхом отдавалась в её голове, а затем возникала снова и снова, и Сугуха яростно прерывала этот ход мыслей. Откуда у неё такое нездоровое воображение?
Что ещё более важно…
— Эм… Ва… Я имею в виду, при… Эм, это нормально, что вы просто стоите в такой толпе?
Принц Альбиона склонил голову набок и улыбнулся.
— Вы имеете в виду — посреди толпы народа, которые не знают меня в лицо и не ожидают меня здесь увидеть? В таком месте и в такой шляпе, что меня могут принять за очередного фейри? Мисс Лифа, уверяю вас, что это вполне приемлемо.
Может быть. До тех пор, пока он не откроет рот. Просто то, как он говорил, вероятно, выдало бы его. По крайней мере, если кто-нибудь обратил на это внимание. Ну, так думала Сугуха.
Принц казался каким-то неподвижным, его глаза были устремлены к горизонту, а губы беззвучно шевелились. Лифа наконец поняла, что казалось неправильным. Несмотря на его спокойный вид и дружелюбный нрав, Уэльс казался несчастным.
— Уэльс-сан? — спросила она, стараясь говорить тихо, но непринуждённо. С фейри-слухом лучший способ избежать подслушивания — вести себя так, чтобы окружающие просто не захотели бы прислушиваться. — Отпуск — это не то, что вас беспокоит, ведь так?
Принц заморгал, когда понял, что к нему обращаются. Выражение его лица смягчилось:
— А вы ведь вовсе не испытывали крылья в воде, да?
Сугуха покраснела:
— Вообще-то… — Нет. Она запнулась и покачала головой. Если она хотела получить честный ответ — то должна быть честной сама. — Я сражалась со своими страхами.
— Фейри, которая летает по небу только на своих крыльях, — добродушно хмыкнул принц, — чего-то боится? Боже, я бы подумал, что это невозможно!
— Я знаю, верно? — Ей вроде как хотелось смеяться, просто смеяться, хорошим смехом, а не горьким или обиженным. Уэльс поддразнивал — но это было мягкое поддразнивание, похожее на то, что делал её брат, когда она была расстроена или подавлена. Или, по крайней мере, что Кадзуто попытался бы сделать — обычно он всё немного портил. — Ладно. Ваша очередь. В чём причина ваших мрачных взглядов?
Прежде чем Уэльс успел ответить, они подошли к началу очереди. Видя, что названия совершенно ничего не говорят принцу, который, сильфа была совершенно уверена, никогда в жизни не видел мороженого, Сугуха сделала заказ и заплатила бодрому молодому простолюдину.
Пока они ждали, Уэльс начал своё объяснение:
— Я полагаю, это не так уж сильно отличается от того, что я упоминал ранее. Этот перерыв меня не устраивает. В Альбионе, даже когда положение казалось безнадёжным, всегда было что-то, что нужно было сделать. И в то время я чувствовал, что был ей хоть в чем-то полезен…
— Она? — Сугуха приняла заказ: три напитка в деревянных чашках с толстыми, похожими на бамбук соломинками. — Вы имеете в виду Генриетту-сама?
— Скажите мне, мисс Лифа… Это может быть совершенно личное, так что я пойму, если вы откажетесь. Но вы когда-нибудь были в кого-нибудь влюблены?
Сугуха вздрогнула.
— Я… — и запнулась.
Правильно, никакой лжи. Но что было «правдой»? На самом деле, если совсем начистоту, — да, она действительно немного знала о влюблённости. И если быть ещё более честной — то она не только была… — она всё ещё любила Кадзуто, как бы постыдно это ни было признавать даже самой себе.
Она понимала, почему это было неправильно. Она не хотела давать этому волю, особенно после встречи с Асуной и Юи, после того, как они стали ей дороги… И её сердце больше не болело, когда она думала об этом. Просто… Она не могла взять и забыть о своих чувствах. Она влюбилась в Кадзуто, возможно, по совсем неправильным причинам, а может быть, даже по какой-то правильной, — и она знала, что однажды ей придётся по-настоящему разлюбить его, пока выясняла, какое место ему должно принадлежать в её сердце.
Но до того дня она не могла сказать, что это неправда, и она не сказала бы, что этого не было.
Поэтому она кивнула.
— Любовь — одна из величайших тайн жизни, — Уэльс сделал глоток. — Как это называется?
— Клубничный молочный коктейль, — Сугуха потянула из своей соломинки.
Уэльс покрутил угощение, а затем просто пожал плечами:
— Приезд в это место, пусть даже оно так поменялось, напомнил мне о тех днях, когда я в последний раз был на этих берегах. Я полагаю, то, что говорят духи, правда. Воды текут — но озеро остаётся тем же самым. Я сопровождал своего отца и братьев и… Это был первый раз, когда я встретил Генриетту.
Сугуха опустила чашку. Она слушала внимательно, потому что то, как Уэльс только что произнёс это, намекало, что он не уверен, стоит ли говорить это вслух.
Принц снова усмехнулся:
— Вы можете подумать, что я сошёл с ума, — но это была любовь с первого взгляда. Это на самом деле похоже на безумие — увидеть девушку и осознать, что любишь. Но так и было — наивная детская влюблённость, более молодая и глупая, чем мы сейчас. Но мы произвели впечатление друг на друга, и мы писали друг другу, и я думаю, что именно слова, которые мы писали, заставили меня полюбить её так, как я люблю её сейчас.
— Но это замечательно, да? Генриетта-сама тоже любит вас, и вы можете… — её глаза распахнулись, когда Сугуха поняла, что она собиралась сказать, и поняла, почему она ошибалась. — О…
— Отец Генриетты, мой дядя, был мужем королевы Марианны и принцем-консортом Тристейна. Он и мой отец всегда были дружны. И благодаря этой дружбе Тристейн и Альбион поддерживали тесные связи на протяжении почти двух десятилетий. Мы надеялись, что Его Святейшество одобрит ещё один брак в нашем поколении, чтобы укрепить этот союз. Таковы были обстоятельства, при которых мы влюбились. Но теперь… Я люблю Генриетту. Но я — принц-изгнанник, и за моим именем почти ничего нет. Я живу здесь её милостью, мои надежды вернуть Альбион всё ещё существуют только её покровительством. Даже моя жизнь была спасена благодаря Генриетте и вам, фейри, за что я глубоко благодарен. Но сейчас, — Уэльс покачал головой, — как бы сильно я её ни любил, как бы сильно я ни был готов на всё ради неё… Я могу протянуть руку и прикоснуться к ней. И всё же она вне моей досягаемости.
Сугуха не могла поверить своим ушам.
— Альбион должен быть возвращён. В этом желания наследного принца Альбиона и парня по имени Уэльс совпадают. Жениться на королеве Генриетте де Тристейн может король Уэльс Тюдор Альбионский — но для этого Альбион должен быть взят войной. Это непростая задача даже для осознания, я знаю это лучше, чем большинство. Даже с помощью вас, фейри, это может быть едва достижимо, если вообще возможно. А в то же время Генриетта уникально уязвима, несмотря на её титул королевы. Наша переписка, возможно, и разрушила союз с Германией — но всё ещё есть те, кто не против предложить помощь в обмен на руку Генриетты. Возможно, не такие могущественные, как император, — но, тем не менее, их достаточно.
— Но Генриетта-сама никогда этого не сделает! — уверенно сказала Лифа. Она знала, что королева не такая. Она знала, потому что видела это в каждом её движении и слове, когда они с Юи были её гостями. — Она просто не станет.
— Я знаю, — тихо сказал Уэльс. — Хотя моя кузина и не может выйти за меня замуж — она может отклонять столько предложений, сколько захочет. И я знаю, что она будет продолжать это делать, — даже если это пойдёт во вред её правлению. Слишком много предложений, слишком много возможностей будет упущено… Она популярна в народе, и даже знать пока твёрдо поддерживает её — но мнения могут меняться. Популярность может падать, особенно в военное время, и тем более, если её решения покажутся… неосторожными. Она играет в сложную игру на балансе сил — и я уже вижу, как это начинает ложиться тяжёлым бременем на её плечи. Так что, возможно, вы понимаете, почему, любя её так, как люблю, я испытываю беспокойство. — Принц посмотрел ей в глаза: — Я уверен, что вы понимаете. Ради человека, которого мы любим, мы хотим иметь возможность сделать для него всё, что он делает для нас.
***
На заставу у озера пришла ночь. Луны стояли высоко в небе, и только сияние близких огней Гаддана могло соперничать с ними. На заставе было тихо и спокойно. Огонь в очагах был потушен, последние костры догорели. Восход солнца был уже ближе, чем закат, и гости пляжа либо вернулись домой в город, либо расползлись по арендованным комнатам.
Почти все уже спали, за исключением нескольких дозорных, выводка пернатых дракончиков, которые охотились под карнизом, и одинокой импы, сидящей на своем футоне посреди комнаты, переполненной спящими фейри.
Несмотря на то, что она изрядно побесилась за день и усталость теперь тяжко лежала на её плечах, — сон не приходил к Конно Юки. Она бросила взгляд налево. «Фейри Тьмы», импы обладали хорошим… да что там, абсолютным ночным зрением, но ей это и не нужно было, чтобы увидеть девочку, лежащую рядом с ней, маленькую и милую, как котёнок, её руки обвились вокруг угнездившегося дракончика.
Её звали Силика, Аяно Кейко, и она была её подругой. Первый новый друг, которого Юки завела в этом мире. И самый первый друг, которого она завела «лицом к лицу» за очень-очень долгое время. От этой мысли в груди Юки разлилось приятное тепло. Она протянула руку и очень осторожно и нежно погладила большие треугольные уши кайты.
Силика слегка вздрогнула и мугукнула во сне. Дракошка в её руках проснулась ровно настолько, чтобы успокаивающе курлыкнуть, а затем спрятала голову обратно под крылья. «Тепло», — подумала Юки, продолжая поглаживать. И очень мягко.
Затем импа обратила своё внимание направо — на небольшую семью, которая уютно устроилась там. Юноша и девушка спали по обе стороны от маленькой девочки, точной копии своей мамы, с волосами, такими же чёрными, как у её папы. Они выглядели слишком молодо, чтобы быть родителями девочки, — но отлично справлялись со своей ролью. Даже во сне каждый держал за руку дочь, когда она шевелилась и улыбалась в счастливых снах.
Юки напомнила себе не забыть ещё раз поблагодарить их за то, что позволили ей сопровождать Силику. Кирито и Асуна действительно приложили все усилия, чтобы она чувствовала себя желанной гостьей. Это было приятно. И было приятно сознавать, что они делают это не по какой-то особой причине.
В любом случае, как бы она ни устала, — она не могла спать. Слишком тихо.
Чуткие уши импы улавливали тихий шелест одеял, сонное сопение и слабое гудение ветра со стены башни. Ну, может быть, не слишком тихо, но как-то не так «не тихо».
Не было слышно ни ритмичного писка диагностического оборудования, ни шагов санитаров, ходящих по коридорам снаружи, ни ровного, низкого гула фильтров, очищающих воздух, — да и сам воздух не отдавался у неё во рту металлическим привкусом.
Импа потянула за свободный воротник своей ночной рубашки — хлопок нагрелся от тепла её собственного тела. Она знала, что если продолжит так лежать, то ей станет жарко, потом она вспотеет, и тогда больше никогда не сможет заснуть.
Что же…
Тихо, как только могла, Конно Юки встала и осторожно, мягко ступая, прошла между спящими фигурами. Совсем тихо не получалось, несмотря на старания. Время от времени дерево поскрипывало под её ступнями, обещая ещё больший шум, если она будет наступать слишком тяжело. «Пожалуйста, лежите тихо, Половицы-сан!» И по какой-то причине на её искреннюю просьбу ответили, как она и надеялась, полной тишиной, и вот импа выскользнула через балконную дверь на удивительно прохладный ночной воздух.
«Брррр!»
Это была скорее мысль, чем то, что она произнесла вслух, но Юки всё равно почувствовала легкое желание обхватить себя руками, когда тепло комнаты улетучилось. Она подошла к парапету и положила на него ладони.
Вот тут-то ночное зрение импов показало себя во всей красе. При свете лун тени отступили, пляж за стенами аванпоста был чистым и свежим, как днём, красивым даже в темноте. А потом ещё дальше, устремив взгляд на далёкий горизонт и серебряные дорожки, отбрасываемые лунами, так далеко, что её глаза не защипало от напряжения…
Подождите… Нет. Это были слёзы. Юки быстро и сердито вытерла их, пока это не стало началом чего-то ещё. Она сделала два глубоких вдоха, довольная тем, что может дышать так легко. Затем поднялась по ступенькам на вершину башни, в небольшой крытый сад, который образовывал верхний этаж.
Она была немного удивлена, обнаружив, что там уже кто-то есть.
Шиуне.
Светлые волосы отливали серебром в лунном свете, тонкая ночная рубашка свисала с тонких плеч и облегала узкие бёдра. Ундина казалась погружённой в свои мысли. Юки подавила желание оглянуться через плечо — разве она не была в комнате? Она была уверена, что была! Затем подруга заметила её, отвернувшись от разглядывания роз и пустынных цветов, что привлекали внимание всевозможных бесшумно порхающих ночных насекомых.
— О, Юки-тян, — мягко улыбнулась ундина. — Я думала, что ты уже спишь…
— Не могу уснуть, — сказала импа, прислонившись к низким деревянным перилам сада, поставленным здесь скорее для людей, чем для любого из фейри.
Шиуне кивнула:
— Аналогично.
— Плохие сны? — спросила Юки, чуть поддразнивая ту, кто была намного старше её.
Улыбка Шиуне осталась такой же:
— Почему бы тебе не подойти сюда, Юки? Мы можем поговорить, пока ты не устанешь, если хочешь.
У Шиуне появилось новое хобби? Юки подошла, чтобы самой посмотреть, чем так заинтересовалась ундина.
— Цветы прекрасны, — тихо сказала подруга, с тоской в глазах наблюдая, как бледно-белые и розовые бутоны покачиваются на прохладном ночном ветерке. — Я знаю большинство из них — но, думаю, что некоторые существовали только в Альфхейме.
Юки наклонилась, чтобы получше рассмотреть. В ящиках было, должно быть, с полдюжины различных сортов, выстроенных в ряд, и всё они были тщательно подстрижены, чтобы сад на крыше оставался красивым и расслабляющим местом. И они были прекрасны — тонкие лепестки сияли в темноте, как маленькие серебряные фонарики.
Импа наклонилась ближе, закрыв глаза, и вдохнула сладкий аромат. Внезапно это было похоже на возвращение назад… в аккуратный маленький садик сбоку от маленького дома.
Она слушала, как Шиуне перечисляет названия тех, кого знала. Голос ундины был мелодичным и, как всегда, мягким, когда она называла имена и родные края. А потом она спросила, что Юки о них думает. Импа мало что знала обо всём этом. Научилась бы она этому в школе? Она так не думала. К тому времени, когда она стала достаточно взрослой, чтобы понять это, — учёба уже казалась бессмысленной. Теперь, конечно, уроки, которые она брала у Силики, были гораздо более интересными и полезными. Тем не менее, она всё ещё думала, что Шиуне была права:
— Они действительно очень красивые. Я думала, что цветы в пустыне долго не держатся. Особенно летом, так ведь?
Она читала о прекрасных полевых цветах, которые вырастают в некоторых пустынях после новых дождей и на короткое время превращают пыльный пейзаж в цветочный ковёр.
— Эти сорта очень выносливы, — задумчиво ответила Шиуне. — Но да, они уже должны были увянуть… Вероятно, только благодаря заботе персонала они продержались так долго…
Меланхолия, вызванная общими мыслями, охватила двух фейри.
— Они такие же, как мы, — тихо сказала Юки. Не задумываясь, она потянулась к грозди ярких фиолетовых соцветий, каждое из которых было не больше ногтя её мизинца. — Ты об этом, да?
Так оно и было. Эти цветы прожили так долго только благодаря любящим рукам, хотя было бесполезно пытаться спасти их. Она взяла погладила бархатные лепестки кончиками пальцев.
Хотя никто не осмелился бы сказать это вслух — Переход отнял очень многое, но многое и дал. Во-первых, их тела фейри. Будь то способность по-настоящему летать и творить магию, или обладание суперскоростью и сверхсилой, или просто молодость и красота — каждый получил что-то, в чём они не признавались вслух.
Хотя Юки была немного скромнее, чем большинство, — она всё равно так считала. Ей нравилось быть быстрой и сильной, летать с ветром в волосах и солнцем на коже, и чтобы весь мир простирался под ней. Но, в основном, она была просто благодарна за то, что её тело было, ну… ну…
Юки глубоко вдохнула, внимательно вчувствовавшись в это движение. То, как расширилась её грудная клетка, то, как воздух наполнил её легкие, её здоровые легкие, которые теперь могли дышать самостоятельно, не нуждаясь в постоянном осушении и инъекциях стероидов и антибиотиков… На самом деле в движении мускулов и прохладном воздухе, входящем в её тело, не было ничего особенного… Но оно не причиняло боли.
Это было то, что большинство других людей сочли бы само собой разумеющимся, — возможность гулять на свежем воздухе или вообще возможность ходить — ближе к концу инфекции стали довольно серьёзными. Какое-то время у неё было плато — и бывали дни, когда она могла уснуть без снотворных, и боль не была настолько невыносимой, чтобы ей требовались лекарства.
Ощущения не настолько забылись, как ожидала Юки. Сегодня всё было так же чудесно и ярко реально, как и каждый день до этого, с того самого момента, когда человек Конно Юки переродилась в боли Перехода как Юки из народа импов, свободная от болезни, которая медленно пожирала её заживо.
По крайней мере, это было то, во что она пыталась поверить. Она ещё не знала — действительно ли это так. Каждый вечер после ванны она тщательно осматривала себя в зеркале — от ступней до макушки, ища любые признаки царапин или порезов, любые признаки инфекции, с которой её организм отказывался бороться. До сих пор она не нашла ничего, кроме совершенно здорового тела… Но это тоже ничего не значило.
Её болезнь могла затаиться — и не было никакой уверенности, что местные врачи смогут её обнаружить. И даже если бы они могли — они вряд ли смогли бы сделать большее, чем доктора её родного мира. Если это было так… Она не собиралась позволить тому, что могло быть лишь кратким возвращением к здоровью, проскользнуть мимо, живя в страхе. Она должна была жить, держаться за это изо всех сил!
И всё же, делая это, она по прежнему путалась в своих эмоциях. Она была благодарна за эту жизнь, за каждую секунду и каждый день, что она могла прожить, как все остальные, испытывая ту же радость, что и они, и те же трудности, что и они, и знать, что её жизнь значила то же самое в этом мире, к которому она могла прикоснуться, почувствовать и изменить, пусть и совсем немного, — но даже эта крошечная частичка была больше, ошеломляюще больше, чем она могла когда-либо просить.
И, хотя она должна была быть счастлива, и хотя большую часть времени она БЫЛА счастлива, — Юки с тех пор, как себя помнила, знала, что однажды умрёт, вероятно — в страшных муках, и что это, вероятно, произойдёт до того, как у неё появится шанс как следует пожить. Она привыкла ожидать так мало… Сначала у неё украли здоровье, а потом и зрение.
Дни, когда наркотики не оставляли её в туманном ступоре, позволяя вызывать у людей, которых она встречала в полном погружении, смех и улыбки, и, возможно, делать их немного счастливее за то время, пока они путешествовали вместе.
Никогда, даже в глубине души, она даже не мечтала о том, чтобы не быть больной. В её мире такой возможности просто не существовало. И теперь, когда здоровье вот так просто упало ей в руки, — что ей оставалось делать с подаренной жизнью? Перед ней разверзлась пустота, такая широкая и необъятная, что она не могла видеть другую сторону, и ей, казалось, говорили: «Иди, куда хочешь. Делай, что угодно». И это пугало её.
Что, если она потратит это впустую? Что, если она не была той, у кого должен был быть этот шанс? Потому что был кто-то другой, кто должен был быть здесь, на её месте или… рядом с ней.
— Шиуне?
— Да, Юки?
— Шиуне, ты веришь в бога? — спросила она тихим голосом. Она никогда никого об этом не спрашивала, даже своих врачей.
Ответ ундины был немного неожиданным, по крайней мере, для Юки:
— Я не знаю, — подруга медленно покачала головой. — Даже после всего, что произошло, я не могу сказать наверняка. Но я действительно в кое-что верю, — она повернулась к импе и улыбнулась: — Я верю в тебя, Юки.
Она помолчала, снова повернувшись к цветам.
— Когда мое здоровье начало ухудшаться, до того, как врачи изменили курс химиотерапии, было время, когда я была слишком больна, чтобы часто выходить из дома, но меня ещё не положили в стационар. — Ундина баюкала на ладони лепесток розы. — Мне сказали, что я должна найти себе какое-то занятие, чтобы поддерживать свой дух сильным. Что-нибудь простое и не слишком напряжённое. Мне сказали, что состояние ума может повлиять на здоровье тела. Какое-то время я пробовала заниматься цветами. Видеть, как цветы живут и растут благодаря моей заботе, было очень приятно, но… Когда моё здоровье пошатнулось и я больше не могла делать даже этого — мне пришлось наблюдать, как они увядают и умирают.
Юки слушала Шиуне и удивлялась бездне отчаяния, которое было в её нежном, тихом голосе.
— Именно тогда я поняла, что, когда умру, то не оставлю после себя ничего, что могло бы пережить меня. И по мере того, как боль становилась всё сильнее и сильнее, по мере того, как моё состояние ухудшалось, я просто не могла найти в себе силы продолжать бороться. Почему я должна продлевать жизнь, которая будет наполнена только страданиями — до самого конца?
— Шиуне…
— Но потом я встретила тебя, Юки. — Ундина посмотрела в ночное небо. — Я встретила тебя и других «Спящих Рыцарей». И я увидела, как много ты выстрадала, просто чтобы прожить свою жизнь. И мне стало стыдно, что, став взрослой, я не смогла найти достаточно сил, чтобы вынести в течение этих двух с половиной лет то, что тебе пришлось пережить за почти пятнадцать. — Голова ундины упала, её волосы рассыпались водопадом. — Как и все остальные в «Спящих Рыцарях», я хотела нести свою боль рядом с тобой. Только благодаря тебе, Юки, я оказалась здесь и возродилась в этом мире. Только из-за той силы, о существовании которой я никогда не думала. Так что, если это бог, тогда… да… Может быть, я действительно верю во что-то похожее на бога. Юки?
Голова Юки была низко опущена, глаза закрыты:
— Просто… моя мама… Когда я была маленькой в больнице, она крепко обнимала меня, когда было слишком тяжело, и говорила мне, что бог не даёт нам испытаний больших, чем мы можем вынести. Я знаю, что ей было ужасно больно, — до самого конца, но она говорила это мне, моей сестре и… Шиуне… Почему бог спас меня, а не её?
И тогда озеро слёз, которое росло внутри неё, сдерживаемое плотиной дарованных свободы и радости, внезапно прорвалось.
— Юки? Ох, Юки, — Ундина шагнула к ней, крепко обняв маленькую импу.
— П-почему… Почему? — Внезапно стало очень трудно дышать. Хуже, чем когда-либо было на больничных машинах. — Почему, Шиуне? Почему? О-она была… такой х-храброй… и о-оставалась сильной так долго. И если… и если… ещё немного… или чуть раньше…
Ундина обнимала её, прижимая голову Юки к своей груди, тихо шепча:
— Тихо, всё хорошо… Можешь плакать, сколько захочешь…
Целая жизнь, целая жизнь, какая бы она ни была, ушла. Ушла даже та, в ком она больше всего нуждалась. Шиуне гладила её по волосам, пока Юки выплакивала свое горе, опустошая себя, пока не обмякла от изнеможения и душевной боли.
— Всё будет хорошо, Юки. Всё будет хорошо. Ох, Юки… Ты будешь жить.
***
— Вы готовы, мисс Монморанси?
Монморанси Маргарита Ла Файри де Монморанси восприняла слова принца Уэльса Тюдора Альбионского не столько как вопрос, сколько как указание приступать. Она могла бы обидеться — если бы молодой человек рядом с ней был кем-то меньшим, чем наследный принц, или если бы она была менее согласна.
— Конечно, ваше высочество, — формально ответила юная дочь семейства.
Это была задача, возложенная на неё её благородным отцом, патриархом Монморанси, и, ни много ни мало, королевой Генриеттой. Она будет стремиться вести себя так, как подобает слуге Короны, и так, чтобы поддержать имя своей семьи. Но в то же время она чувствовала себя не в своей тарелке — ей не терпелось начать и хотелось поскорее закончить. Формальная вежливость была её опорой, способом, с помощью которого она поклялась не потерпеть неудачу.
— Сэр Морисон? — Уэльс кивнул одному из мужчин, стоявших рядом с ним. — Сэр Тетчер?
Рыцари разошлись, похоже, без дальнейших указаний понимая, что делать. Позы не угрожающие — но оружие легко достать, если что-нибудь случится. Было сомнительно, что вода может представлять опасность, — но они были одни на пляже, а никогда нельзя быть слишком осторожным. Особенно когда фейрийские земли так близко.
— Кажется, наш короткий отдых подошёл к концу, а, Винсент? — фыркнул один из рыцарей себе под нос. — Ты не сильно огорчился, что его высочество испортил тебе всю малину с той парочкой?
Второй рыцарь, которого Монморанси в последний раз видела вечером, выставлявшим себя полным дураком перед этими шлюшками-фейри, с отвращением закатил глаза, но придержал язык.
— Достаточно, сэр Морисон, — сухо сказал принц. — Или я не видел, как вы набивали себе рот фейрийскими деликатесами?
— Сэр!
Фейри… Они всех их выставили дураками. Монморанси закатила глаза — она начинала понимать точку зрения своего отца, когда дело касалось фейри. Всё стало сложнее с тех пор, как они появились. И всё только усложнялось там, где останавливалось их внимание. Монморанси могла бы лично поручиться и за то, и за то. Благие намерения или нет — но заведение фейри прямо на берегу озера Рагдориан почти наверняка было дурным предзнаменованием.
Она поморщилась, кутаясь в тканевый жакет, который был всем, что она носила поверх «маскировки» из цельного «купальника» и «шорт» цвета хаки. Принц так настаивал на том, чтобы держаться в тени, что до сих пор не снял эту дурацкую шляпу. Фейри с их взглядами и их откровенными одеяниями! Ведь Ги… любой парень мог рассмотреть их тела так подробно, как позволено только законному супругу!
Хватит об этом.
Дворянка покачала головой, а затем полезла в карман жакета. Несмотря на то, что ей не нравилось большинство фейрийской одежды, глубокие карманы были тем, что Монморанси очень одобряла, так как они были очень удобны для всяких безделушек. Её рука зарылась глубже, наткнувшись на нечто мягкое, размером с мячик, покрытое влажноватой слизью, что с готовностью сжалось в её ладони.
Когда она вытащила руку из кармана, пара больших и задумчивых карих глаз встретилась с её собственными. Широкий лягушачий рот изогнулся в улыбке, как будто он был рад её видеть.
— Робин, — Монморанси улыбнулась своему фамильяру, — твоя хозяйка хочет попросить тебя об одолжении.
Робин ответил, открыв рот и проведя языком по верхней губе, издавая тихие звуки, которые Монморанси предпочла истолковать как нетерпеливое «Да, госпожа!». Хотя в нём не было ничего особенного, как для фамильяра, — ей нравилось думать, что он был прекрасным старым лягухом и намного умнее большинства своих сородичей.
Не было смысла откладывать это дальше. Подойдя к берегу, Монморанси положила Робина на песок (фамильяр заёрзал на незнакомой поверхности), а затем достала из кармана перочинный нож и приложила его кончик к указательному пальцу. Легкое нажатие — маг Воды хорошо знала хрупкость плоти, этого было достаточно, чтобы проколоть кожу и вытянуть каплю её крови.
Опустившись на колени, Монморанси коснулась каплей головы фамильяра.
— Теперь ты знаешь, что делать.
Ну, она надеялась. Во всех других случаях фамильяры благополучно возвращались, так что были все шансы, что её Робин не будет в опасности. По крайней мере, Дух Воды всё ещё оказывал какое-то покровительство.
Лягух снова причмокнул губами и быстро нырнул в воду, исчезнув в темноте с едва заметной рябью.
— Это не должно занять много времени, — сообщила Монморанси принцу и его стражам. Ну, она надеялась. Конечно, не было бы ничего плохого в том, если бы её заметили. Но семья желала, чтобы это было сделано незаметно и так, чтобы это не стало общеизвестным.
Вот почему принц был здесь от имени королевы Генриетты. Королева уполномочила его действовать от её имени — и он мог давать клятвы, которых не могла дать сама Монморанси. Кроме того, он был абсолютно надёжен во всех практических отношениях, что делало его идеальным.
— А если это не сработает? — спросил её Уэльс. — Каков наш следующий план действий?
Дочь Монморанси закусила губу.
— Тогда… Завтра нам нужно будет подобраться к центру озера. Там есть остров, ближе к логову водяного духа.
— Это будет самое сердце владений духа. Лучше лететь туда по воздуху, — спокойно заметил сэр Винсент. — И, возможно, было бы неплохо воспользоваться предложением королевы и попросить сэра Кирито и даму Асуну сопровождать нас.
— Не вижу проблем в использовании драконов. Но я бы предпочёл не отрывать наших друзей от их отдыха, — сказал принц с весёлой улыбкой. — Признаюсь, я немного боюсь навлечь на себя гнев леди Асуны. Она может быть крайне устрашающей, когда у неё соответствующее настроение.
— Да, это так, сэр. — Сэр Морисон кивнул в знак согласия. — Возможно, попросить мисс Арго? Она сообщает, что… нириады использовали острова в качестве своих убежищ.
Мужчина не отрывал глаз от обманчиво спокойной поверхности воды.
Судьба её семьи была связана с этим озером, хорошо это или плохо, на протяжении поколений, их отношения с Духом Воды и его родственниками позволили их влиянию невообразимо вырасти. И это богатство и власть породили гордыню и высокомерие и стали причиной их падения. Всё, что для этого потребовалось, — это неуважение к духам.
«Воды текут, но озеро остаётся прежним».
Вот только эти слова больше не были правдой. Озеро Рагдориан изменилось с прибытием фейри и их странных зверей и территорий. Теперь ни в чём нельзя было быть уверенной, и меньше всего — в судьбе её семьи.
«Если мы потеряем это…»
Возможно, линия Монморанси никогда не сможет полностью восстановиться.
Она блуждала в собственных мыслях, наверно, несколько минут, которые показались ей часами. Наконец послышался всплеск, звуки маленького мясистого тела, шлёпающего по песку, и тихое кваканье у её ног.
Монморанси закрыла глаза и сделала глубокий вдох, наклоняясь, чтобы взять своего фамильяра на руки, а затем прижала его к груди. Это была не его вина. Она послала своего эмиссара, точно так же, как мать, отец и все её сестры.
Дух не ответил.
