***
— Слушай, Амелина, давно хотел с тобой посоветоваться, — почесав в затылке, начал Ваня, придвигаясь поближе к своей любимой коллеге. — Мне твой цепкий взгляд нужен. Женский. — Слушаю, — Оксана отодвинулась от компьютера и повернулась к нему. — Но учти, Тихонов, если это опять очередной розыгрыш… — Да нет же! Короче… ну, есть у меня приятель, — пояснил Ваня. — Он… в общем, он тоже программист. Очень крутой. Лучший в этой сфере. И, представляешь, влюбился в девушку. Они вместе давно работают… — Так, — кивнула Оксана. — А от меня что требуется? — Говорю, Амелина, дослушай, а потом дай совет!.. Ну так вот… он так в нее влюбился, что не знает, как без нее жить дальше. Каждую ночь видит ее во сне, и больше всего боится, что она найдет себе кого-нибудь… — Подожди, так девушка даже не знает, что твой приятель в нее влюблен? — уточнила Оксана. — Какие у них вообще отношения? — Странные, — мрачно объяснил Ваня. — Они никогда в любви друг другу не признавались… в смысле — словами… Но это же невозможно не понять. И моему приятелю периодически кажется, что… он боится, что она его просто пошлет, причем в жесткой форме. За этой девушкой такие мужчины увиваются… Конечно, мой приятель гений, и вообще замечательный, но… — И давно они знакомы? — улыбнулась Амелина. — Столько лет, что со счета сбились, — тяжело вздохнул Ваня. — Подскажи, Оксан, что ему нужно сделать? Они работают в одном месте… Пошлет его — и работа превратится в ад на земле. — Ну, знаешь, Ваня, если та девушка за столько лет никого себе не нашла… — продолжала улыбаться Амелина. — Может быть, она ждет именно его? И тоже боится сломать то хорошее, что у них уже есть? — Так делать-то ему что? — пробормотал Тихонов. — Пусть обнимет ее покрепче, — предложила Оксана. — Без своих дурацких шуточек, подколок и следственных экспериментов. Она его любит, Ваня. И давно спешит в лабораторию, чтобы его увидеть…***
— До чего я докатился, — грустно произнес Тихонов. — Максимальная романтика в моей жизни — Амелину в щечку чмокнуть. А у Пушкарева с женой лимузин-шампанское-розы… — вздохнул он, снимая отпечатки с бутылки брюта. — А тебе кто мешает веник и шампанское купить? — уточнил Холодов, запихивая кусок розы в анализатор. — Ладно, с лимузином сложнее, но можешь одолжить у Майского БМВ-шку. — Амелина мне мешает, — пояснил Ваня, пробивая звонки Пушкаревых за последние две недели. — Ревнует, что ли? — удивился Андрей. — Внимания на меня совершенно не обращает. Придется шампанское одному в БМВ-шке Майского пить, ну, а розы в чай побросать… — Странно, — поразился Холодов. — Когда мы с Оксанкой на смене, она все время — Ванечка то, да Ванечка это, да «Холодов, работай быстрее, Ванька бы давно справился»… — Ты серьезно, Холодов? — удивился Ваня. — А то ж! Души просто в тебе не чает. Не замечал никогда, кто пледом тебя укрывает, когда на своей клавиатуре спишь? — Я думал — Валя или Рогозина… — пробормотал Ваня. — Ага, и в висок тебя тоже Рогозина целует, — весело заржал Холодов. — Ну, я думал — мне это снится… — Ваня улыбнулся и взял в руки телефон. — Алло, привет, Майский. Машину свою мне на вечер не одолжишь? Нет, не разобью. Да, для девушки. Угу, для блондинки из нашей лаборатории. Вот спасибо, Майский, с меня должок…***
— А это что у вас? — удивилась жена Холодова, оглядывая диван в буфете. — Зачем у вас здесь диван стоит? — А, ну так мало ли, — пояснил Андрей. — Иногда на работе приходится ночевать. Мы его за глаза зовем Тихоновско-Амелинский. — Они там вдвоем спят?! — еще больше удивилась Наталья. — Да если бы, — хмыкнул Холодов. — В основном Ваня обнимается с подушкой и во сне называет ее «Оксаночка», а вчера сама Оксана дремала. Я ее разбудить хотел, пока Рогозина не пришла, а она мне: «Ванечка, дай поспать»…***
— О, Амелина, у тебя новый стиль? Шарфики на работе носишь? — заинтересовался Шустов. — Тебе идет, а чего раньше-то не носила? — Да так, желания не было, — уклончиво ответила Оксана, проходя мимо в лабораторию. … — Ну прости, Оксан, немного перестарался, — нераскаянно извинился Ваня. — Хочешь поцелуй в извинение? — Нет уж, — хмыкнула Оксана. — Вчера тоже началось с такого извинения, между прочим. Ваня развязал голубой шарфик на ее шее и осторожно погладил пальцем розовый след.