***
— Ванечка, — заливисто смеялась Оксана. — Ну Ва-аня мой! Ванька! — Твой, — довольно подтверждал Ваня, продолжая гладить ее по спине и вертеть у себя на коленях, словно большую куклу. — Оксаночка. Зайка. Солнце мое… — Ванечка! — Оксана легко обняла его за шею. — Радость моя, котенок. Хороший мой… Ваня прижал ее к себе и осторожно поцеловал. Валя Антонова, проходящая мимо лаборатории в морг, на минутку остановилась в дверях, улыбнулась и пошла дальше — к своим покойникам.***
— Вот кого я в жизни не понимаю — так это наших Ваню с Оксаной, — признался Круглов, наливая Рогозиной крепкий чай. — По тридцать лет обоим, и что с того? Внутри-то все равно еще дети. — Оксана в одиночку разбиралась с бомбой, которая попала к ней в руки, — напомнила Галина Николаевна. — Ваня чуть не умер, заразившись неизвестным вирусом из вещдока, но уберег Валю и всех нас. Кроме того… — Я знаю, Галь, — серьезно кивнул Круглов. — Но они все равно для меня как дети. Я знаю, что и для тебя тоже. И между собой они так общаются, будто им примерно лет по шестнадцать. Как их ни увижу, либо за руки держатся, либо целуются где-нибудь, а то и гоняются друг за другом… — Им это нужно, Коля, — покачала головой Галина Николаевна. — Особенно Ване. Все-таки с детством у него не сложилось, пусть наверстает. Да и все это только внешнее, он очень серьезный и ответственный парень. Пожалуй, его иногда заносит, но сейчас уже меньше. — Ну, без этого он не был бы нашим Ваней, — кивнул Круглов. — Я рад, что у них с Амелиной все сложилось. — И я рада, — улыбнулась Рогозина. — Если кто и сможет как следует присмотреть за Ваней, то только наша Оксана. Он в нее был влюблен еще с первых дней… — М-да, надеюсь, они потом не расстанутся, — Круглов пессимистично уставился на тарелку с печеньем. — Этого Тихонов, боюсь, не переживет. — Это исключено, — решительно возразила руководитель ФЭС. — Как раз потому, что играют вместе, как дети. И заботятся друг о друге. Они слишком долго к этому шли, Коля. А таким, поверь, не разбрасываются.***
— Амееелинаа, ну не люблю я суп! И вообще я занят! — попытался улизнуть с кухни Ваня, но Оксана статуей Командора преградила ему дорогу. — Ну как ты не понимаешь! Я только твой борщ люблю, ты его готовишь, как моя мама. А все остальное… Еще в детдоме наелся всякой липкой перловки, теперь на супы смотреть вообще не могу… — Ваня, это бульон с пирожками! Печеными. С мясом. Вань, у тебя желудок! Спорим на желание, что ужин тебе понравится? — хитро предложила Оксана. — Спорим! — мгновенно воодушевился Тихонов. — Но только не врать! Противный мальчишка! — хмыкнула Оксана, решительно грозя ему поварешкой. — Да за кого ты меня принимаешь, Амелина? — деланно обиделся Ваня, обнимая ее за талию. — Ладно, давай свой суп. Осторожно вывернувшись из его объятий, Оксана налила ему куриный бульон и с видом царицы Шираза уселась рядом. — Ну-у? — нетерпеливо уточнила она. Ваня глубокомысленно промолчал, вкушая бульон и закусывая его печеными пирожками. — Ну-у?! — не выдержала Оксана. — Зараза, Тихонов! Если не нравится, так и скажи — не нравится! — Ну, поскольку я не могу врать любимой женщине… — ме-едленно начал Ваня, словно испытывая терпение Оксанки, — …то налей мне добавки, пожалуйста. Не знал, что бульон можно подавать с пирожками. — Можно, а еще с тостами, яйцом, гренками, клецками, крутонами и сухариками, — кивнула Оксана. — Что? Ты думаешь, Аньку так легко было накормить супом? — Суп может быть вкусным — какие еще откровения меня ожидают? — хмыкнул Ваня, наливая себе добавки. — Что со мной о-очень опасно спорить на желание, Тихонов, — облизнулась Оксана. Глаза у нее искрились. Ваня поставил на стол тарелку и придвинулся к ней поближе, так, что его дыхание коснулось ее щеки. — И какое же желание есть у моей Тигрицы? — уточнил он, снова обнимая ее за талию. — Завтра распродажа, а одна я сумки не донесу, — невинно уточнила Оксана. — Так что… Ваня обреченно кивнул. — Что хоть за распродажа? — с видом величайшего страдальца уточнил он, беря с тарелки очередной пирожок. — Нижнего белья, — пояснила Оксана. Энтузиазм поедателя пирожков значительно увеличился.***
— Спи, Оксанка, — чуть слышно произнес Ваня, усаживаясь на край огромной кровати. — Радость моя. Жалко, что я тебе этого нормально никак сказать не могу. Как ты мне нужна. Как у тебя по подушке волосы рассыпаются… Словно услышав его слова, Оксана чуть повернулась, и ее волосы заискрились золотыми нитями в свете ночника. — Как мне повезло, что я тебя встретил… Такую, как есть. Теперь кажется, что это было чудо… Да это оно и было, правда, Амелина? И ты не узнаешь, как же меня к тебе с первых дней тянуло… я не понимал, почему. А потом понял — если и смогу быть счастливым, то разве только с тобой… Протянув руку, Ваня коснулся ее волос и осторожно погладил по голове. — Какая же ты красивая… Мне с тобой… все неважно, только бы вместе… — еще тише продолжил он, наклоняясь и целуя ее в висок. — Все еще не верю, что могу тебя обнимать… и гладить… Что ты рядом, а мне не снишься. А еще… Ты же знаешь, как мне до тебя везло на кошмары. А с тобой через два месяца как отрезало… Вчера, правда, снился Холодов, он был в костюме зайчика… По губам спящей Оксаны пробежала легкая, словно тень, улыбка. — Я люблю тебя, Амелина… Давай мы уже поженимся? — предложил Ваня. — Эх, я как был, так и остался трусом. Так хорошо с тобой, что и менять что-то страшно… — Конечно, поженимся, Ваня, — отозвалась Оксана, обнимая его за шею и притягивая к себе. — Я ведь кольцо приняла… Ванька… — Не спишь. Коварная женщина, — констатировал Ваня и накрыл ее губы поцелуем.