Гарри Поттер и пламенная дружба.

В середине декабря Хогвартс укрылся снегом, а внутри самого замка воцарился ледяной холод. По-настоящему согреться ученики могли только в гостиных у каминов да в Большом зале. Относительно тепло было в спальнях факультетов и кабинетах, где проходили занятия, а в подземелье, на зельеварении, все будто забывали о правилах безопасности и едва ли не вплотную подходили к кипящим котлам. В коридорах же гулял ледяной ветер, а окна покрывались морозными узорами. Больше всего страдали от холода младшекурсники: большинство ребят постарше согревали себя или друг друга струями горячего воздуха либо разводили в стеклянных банках необжигающий синий огонь — из первокурсников это умели только Гермиона Грейнджер и ещё пара когтевранцев. В Выручай-комнате, конечно, было тепло и уютно, однако при мысли, что придётся выходить обратно в промёрзший коридор и идти до башни Гриффиндора, Гарри внутренне содрогался: друзья начали учить его Согревающим чарам, но пока успехом их старания не увенчались. Орегано, конечно, пообещала наложить на него эти чары после их встречи, но Гарри предпочёл бы уметь это сам, а не зависеть от умений друзей. За прошедшее с памятного Хэллоуина время, с одной стороны, не произошло никаких значительных событий, с другой — случилось множество мелких, важных для Гарри. Во-первых, он выяснил некоторые подробности об Ордене Феникса: оказывается, у Рона Уизли туда входили два дяди. — Сами-то родители, понятно, ничем таким в то время не занимались, — пояснил Рон на расспросы Гарри. — Нас же вон сколько, и только Джинни родилась уже после войны… Она, кстати, твоя большая фанатка, и в следующем году в Хогвартс поступает! Мама, правда, не любит про братьев рассказывать, ну, то есть, понимаешь — сразу начинает плакать и всё такое… — А кто ещё там был, не знаешь? — Гарри справедливо решил, что расспрашивать не знакомую ему маму Рона о её погибших братьях — тем более, в письме, ведь лично они едва ли встретятся хоть когда-либо — не самая лучшая идея. Рон лишь развёл руками. Старые газеты в поисках тоже не помогли — информации о погибших было много, даже очень, но являлись ли они членами Ордена, либо просто подвернулись под руку сторонникам Волан-де-Морта, называвшимся Пожирателями Смерти, главный вестник магического мира умалчивал. Гарри внимательно просмотрел все газеты за год своего рождения и следующий — до гибели родителей, но так и не смог разобраться в полученной информации, кроме того, что поначалу, кажется, побеждал именно Волан-де-Морт… или просто о гибели его сообщников не сообщалось?.. Во-вторых, у старшекурсников начались еженедельные походы в Хогсмид, расположенную неподалёку от школы деревушку: «сезон» традиционно открывался в ноябре, до этого профессора, видимо, считали, что детям требуется войти в учебный процесс, и походы куда-либо за пределы замка, по их мнению, этому не способствовали. Однако теперь посиделки с кофе разнообразили всевозможные сладости из кондитерских данной деревушки, а друзья подробно описали Гарри имеющиеся там магазины, в которых, впрочем, не было ничего особенного, однако для тех, кто от каникул до каникул не видел ничего, кроме школьных стен, и такое разнообразие было в радость. — Жаль только, что я сам едва ли туда попаду, — мрачно резюмировал Гарри. — Дядя с тётей ненавидят волшебство и вряд ли подпишут нужное разрешение. — Попробовать-то можно, — оптимистично заявил Дино. — У тебя впереди ещё два года… — Ага, веди себя прилично, не упоминай о магии, и всё будет прекрасно, — фыркнул Гарри, давая понять, что с его родственниками поведение пай-мальчика не сработает. — Возможно, они привыкнут, — ободряюще улыбнулась Орегано. — К тому, что магию из тебя никак не вытравить. И изменят своё этому отношение. В конце концов, разве им же не лучше, что ты проводишь большую часть года вне их дома, а затраты на твоё обучение не легли на их бюджет? Приедешь на каникулы, намекни им о плюсах твоего пребывания в Хогвартсе, возможно, они действительно увидят в этом свою выгоду, да и подпись на разрешении — такая малость… — Я не поеду на Рождество на Тисовую, — выпалил Гарри. — Профессор МакГонагалл вчера составляла списки тех, кто хочет остаться на каникулы в школе, и я тут же попросил записать меня. С нашего курса ещё Рон Уизли остаётся и все его братья, — добавил он, чтобы друзья не подумали, будто он будет в школе один-одинёшенек. Хотя Гарри был уверен, что и в одиночестве ему будет в Хогвартсе лучше, чем у Дурслей. В конце концов, там он тоже будет один. — Значит, подарки тебе сюда присылать, — непринуждённо заметила Орегано. Наверное, она хотела таким образом перевести разговор на что-то более приятное, но Гарри внутренне похолодел: ведь друзьям действительно принято дарить подарки. Дурсли никогда не дарили ему ничего действительно праздничного, отделываясь то старыми вещами и сломанными игрушками Дадли, то зачерствевшим куском торта, который пришёлся не по вкусу кузену, и, разумеется, они не приняли бы от самого Гарри даже какой-нибудь самодельной открытки, чего, впрочем, ему и в голову не приходило сделать для родни. Однако сделать подарки Орегано, Скуало и Дино он бы действительно хотел. И ещё, возможно, Рону… и Хагриду… Но он понятия не имел, что дарить друзьям, а главное — где всё это взять! — Врой, мелкий! — вывел его из прострации голос Скуало. — Если ты там о суперскоростной метле замечтался, то забудь! От меня получишь рыбные консервы! Все четверо дружно рассмеялись, впрочем, Дино заметил, что Скуало вполне способен осуществить свою шуточную угрозу — с подарками он, как выяснилось, промахивался часто. Однако внезапно возникшая проблема никуда не делась. Может быть, попросить профессора МакГонагалл отпустить его в Косой переулок перед Рождеством, а потом вернуться в Хогвартс? Или ему позволят, в обход всех правил, посетить Хогсмид?.. Профессор МакГонагалл его стремлений не оценила, однако дала хороший совет: — На последней странице «Ежедневного Пророка» многие магазины Косого переулка печатают бланки заказов. Можете написать на адреса магазинов с просьбой прислать каталоги, выбрать нужный товар, отправить бланк и получить всё совиной почтой. Деньги либо отправляете с письмом, либо прилагаете распоряжение взять их из вашего сейфа в «Гринготтсе», впрочем, второй способ для вас недоступен — волшебник должен быть совершеннолетним и заверить распоряжение личной магией, чего вы, естественно, пока не умеете. — Спасибо, профессор, — Гарри было слегка досадно, что он сам не додумался до такого простого решения, но, с другой стороны, откуда бы ему было знать о такой возможности? Порадовавшись, что летом захватил из банка достаточно галеонов, он одолжил у Лаванды Браун выпуск «Пророка» — девочке бланки были ни к чему, ведь она отправлялась на каникулы домой — и принялся рассылать письма.

***

Само Рождество, как и предвидел Гарри, оказалось самым лучшим в его жизни. С утра, проснувшись, он увидел возле своей кровати подарки — флейту от Хагрида (хотя Гарри никогда не занимался музыкой и точно не говорил великану, что хочет себе какой-то музыкальный инструмент), мелкую монету от Дурслей — её почти сразу забрал Рон, которого привела в восторг странная круглая форма денежки, — толстый изумрудно-зелёный свитер ручной вязки и коробка домашних сладостей от миссис Уизли. — Я хотел подарить тебе подарок, но у меня не было де… то есть, я хотел сказать, что написал маме, а она прислала вот это, — сконфуженно пояснил Рон. — Мне и в голову не пришло, что она свяжет тебе свой фирменный свитер… А мне, как всегда, достался бордовый, — со вздохом добавил он, разворачивая свой подарок. Гарри заверил его, что очень рад получить именно такие подарки, тем более, что свитер пришёлся ему впору — и как только миссис Уизли угадала с размером, ведь она Гарри только один раз на платформе и видела? — а сладости оказались очень вкусными. Орегано прислала небольшой термос для напитков. «Конечно, когда ты изучишь заклинание мгновенного кипячения воды, он тебе не понадобится, но мало ли, как жизнь повернётся, иногда потребуется что-то горячее, а времени или возможности колдовать не будет», — главила приложенная к подарку записка. В брошюрке от производителя утверждалось, что напитки не только останутся горячими сколько угодно времени — специальная шкала по ободку термоса позволяла выставить срок от четырёх часов до двух недель! — но и нанесённые изнутри руны способны предупредить владельца о нежелательных или даже опасных примесях в содержимом изменением цвета всё того же ободка. Таблица цветов и соответствия их разным случаям, от подсыпанных дохлых жуков до Напитка Живой Смерти, прилагалась. Дино подарил огромную коробку итальянских сладостей — не меньше двадцати видов и по пять штук каждого. Зато Скуало остался верен своей угрозе: пусть не консервы, но набор ингредиентов для зелий, а именно, сушёные глаза, плавники, жабры, толчёные кости и прочие рыбьи внутренности Гарри не то, чтобы не оценил… но чувства испытал смешанные. Сам Гарри, впрочем, так и не придумал ничего оригинального, «отделавшись» наборами сладостей в виде школьных принадлежностей — перьев и котелков. Дурслям он и вовсе ничего не послал. Гарри так увлёкся разглядыванием и дегустацией подарков, что не сразу заметил последний, скромный свёрток из коричневой бумаги, наполовину закатившийся к тому же ему под кровать. Гарри повертел его в руках, но подписи не было, и он аккуратно развернул его — а вдруг шутники-братья Рона подсунули бородавочный порошок? Однако из свёртка выпало нечто серебристо-серое. Гарри едва успел подхватить странную ткань — на ощупь она была словно… застывшая до состояния желе вода, наверное? Расправленная, она оказалась мантией которую Гарри немедленно накинул на плечи. — Посмотри вниз! — крикнул Рон. Присланное матерью печенье выпало у него из руки, но он даже не заметил этого. Гарри опустил взгляд и не увидел собственных ног. — Это мантия-невидимка, — благоговейно прошептал Рон. — Очень редкая и очень ценная вещь. Смотри, тут записка! Гарри поднял с пола листок бумаги. Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне. Пришло время вернуть ее его сыну. Используй ее с умом. Желаю тебе очень счастливого Рождества, — гласила сделанная мелким почерком с завитушками надпись. Имени отправителя не было. Прежде, чем Гарри сумел хотя бы подумать что-то связное, за дверью раздался громкий топот, и он едва успел сдёрнуть с себя мантию и сунуть её под подушку, как в спальню ворвались Фред и Джордж. Они громко шутили над доставшимся Рону свитером, довольно отметили подарки Гарри от их матери, со смехом вытолкнули обратно на лестницу заглянувшего на шум Перси… Рон не сказал им о мантии ни слова, и Гарри был за это благодарен — если мантия действительно принадлежала его отцу (а какой смысл был неизвестному отправителю лгать?), то он не хотел рассказывать об этой вещи кому бы то ни было. По крайней мере, сейчас… Он даже не был уверен, расскажет ли он об этом друзьям, когда те вернутся из Италии. После завтрака прямо в гостиной Гриффиндора — как они делали все предыдущие дни каникул, ведь на всём факультете осталось не больше десятка человек — Гарри с Роном занялись пустяковыми забавами детей, свободных от скучных уроков: поиграли в волшебные шахматы (Гарри с треском продул), выбрались к Чёрному Озеру и устроили снежную битву, а вечером отправились на рождественский пир. И про мантию Гарри вспомнил только поздним вечером, когда, ложась спать, сунул руки под подушку и нащупал её. «Используй её с умом», говорилось в записке. Рон, наевшийся до отвала, уже крепко спал. Гарри понятия не имел, что значит напутствие таинственного дарителя, но внезапно ощутил непреодолимое желание испытать невидимость мантии прямо сейчас. В ней он мог пойти куда угодно, а ведь в Хогвартсе было полно разных закутков, да и просто заброшенных кабинетов! Почему бы не обойти их все — и, как знать, может быть, к возвращению друзей, он сможет удивить их чем-то, чего даже они, проучившиеся на целых четыре года дольше, не знают о школе? Гарри никогда бы не признался в этом даже себе, но иногда, слушая очередные пояснения о магическом мире или школьных занятиях, он испытывал что-то вроде раздражения. Друзья не поучали его, но как же досадно было ощущать себя неосведомлённым о простейших вещах! Гарри выскользнул из спальни, прошёл через гостиную и очутился в коридоре. Дойдя до лестницы, он замер, не представляя, куда идти. Проникнуть в Запретную секцию библиотеки? Но ему там ничего не нужно. Посмотреть, что такого в запертом с начала учебного года коридоре, в который директор запретил ходить «всем, кто не хочет умереть мучительной смертью»? Нет, эту мысль Гарри тоже отогнал: если там действительно что-то опасное, его скрытый мантией-невидимкой труп будут искать очень долго… В итоге, так ничего и не решив, он просто бесцельно двинулся по коридору, открывая все подряд двери незнакомых кабинетов. Затем поднялся на этаж выше. Странная это была прогулка — ночь, промёрзшие коридоры, льющийся в она лунный свет… и невидимый мальчик, открывающий двери одну за другой, словно в поисках входа в таинственную сокровищницу или же спасительного выхода из плена… Он быстро потерял счёт открытым дверям, но возвращаться в спальню не хотелось: сна не было. Он вдруг подумал — а в каком возрасте и как его отец получил эту мантию? Передавалась ли она в его семье по наследству или, может быть, незнакомые ему родители отца подарили эту вещь сыну на окончание школы или совершеннолетие? Гарри никогда не слышал о мантиях-невидимках, и друзья тоже никогда не упоминали о них. Пожалуй, он всё-таки им расскажет… и даже покажет. Гарри словно наяву представил детский восторг Дино, изучающий взгляд Орегано, грубоватый рык Скуало, называющего его «мелким везунчиком, заполучившим такую вещь»… и внезапно ощутил досаду. Наверняка друзья знают о мантии-невидимке больше него! А так хочется самому всё выяснить, и чтобы не они просвещали его насчёт доставшегося подарка, а он сам устроил целую лекцию… Может быть, всё-таки пробраться в библиотеку и попробовать поискать книги о подобных мантиях? Рон сказал, что это очень редкая вещь, но ведь редкая — не значит единственная. Гарри уже повернулся было к библиотеке и даже сделал несколько шагов, но тут же остановился и звучно хлопнул себя ладонью по лбу. Вот идиот! У него же есть чудесное место, где можно просидеть хоть всю ночь, да ещё и выспаться, не боясь быть застуканным! Ведь Орегано ещё в самый первый раз сказала ему, что Выручай-комната, в которой они собираются на свои посиделки, способна дать любому попросившему нужное и принять тот вид, который необходим человеку именно сейчас! Просто без друзей ему незачем было туда ходить и нечего просить, но сейчас-то… Гарри стремительно взлетел на восьмой этаж и в нетерпении принялся расхаживать туда-сюда в конце коридора. «Я хочу узнать о мантиях-невидимках, думал он. — Об этой, которая принадлежала моему отцу. Откуда она взялась в нашей семье. Как создаются такие мантии… Я хочу знать о ней всё». Когда он толкнул появившуюся в стене дверь, привычной комнаты в цветах Гриффиндора — они так и не сменили интерьер с первой встречи, несмотря на периодические ворчания Скуало — не было. Зато были уходящие в темноту стеллажи, забитые книгами. Гарри подошёл к ближайшим. «Сказки барда Бидля», — гласило название книги слева на уровне его глаз. «Дезиллюминационные чары и их долгосрочное нанесение на одежду», — соседняя с ней. «Совместимость заклятий и тканей». «Как стать невидимым на виду»… Гарри повернул голову. «Древнейшие чистокровные рода и их родственные связи со времён Мерлина и до наших дней, самообновляющийся список», — строгие золотые буквы на пурпурном бархате обложке. Из книги торчала золотистая тканевая закладка — кажется, такие назывались каким-то французским словом, которое Гарри забыл. Он потянул тяжёлый том и раскрыл на нужной странице. «Поттеры», — было написано в самом верху, ниже располагалось семейное древо, в самом низу которого он углядел крохотную надпись «Гарри Джеймс Поттер, 31.07.1980 —». Над ним были объединённые линией и обведённые траурными рамками имена родителей. Впервые в жизни Гарри видел — пусть и лишь в виде перечня имён — свою семью. Он перевёл взгляд наверх, отыскивая самого первого из Поттеров… «Хардвин Поттер». — Интересно, сколько вообще человек могут похвастаться, что знают имя своего самого первого предка? — прошептал он. Понятно, что этот Хардвин не из воздуха взялся, а сменил свою фамилию на Поттер, но Гарри не был дураком и понимал, что до самого первого предка, из первобытных людей, его родословную не проследит никакая магия. Он перевернул страницу. Далее в виде списка имён указывались все перечисленные на семейном древе Поттеры, с кратким жизнеописанием и перечнем достижений. Ещё через несколько страниц начинались жизнеописания супругов урождённых Поттеров и краткая информация об их семьях. Гарри начал чтение с Хардвина, двигаясь строго по хронологии. Долго искать не пришлось — жена Хардвина, Иоланда, значилась урождённой Певерелл. Её дед, Игнотус Певерелл, был указан, как предполагаемый создатель самой первой мантии-невидимки.