Песня по просьбе

      Что же, Кэйл совершенно не ожидал, что идея немного посидеть в гостинной вечерком и поразговаривать на разные темы будет воплощена именно так.       Розалин бережно перебирала шерсть разомлевшей от тепла подушек и одеял Он, Хонг топтался по плечам Рона, называя это массажем; он ухмылялся, что-то говорил в пол голоса про лимонный чай для опаздывающего Кэйла и забавно вскинул нос, увидев как Хэнитьюз появляется в дверном проёме.       Кэйл проигнорировал бредни сына и пробежавшую по шее холодную дрожь во имя своей бездельной жизни. Он аккуратно сел в это... гнездо из подушек и пледов? «Это действительно удобно», – его пальцы зарылись в мягкий ворс, а взгляд скользнул по комнате.       На маленьком столике стояли закуски, и Суй Кхан ошивался кружил рядом, выискивая глазами свои любимые закуски. Рон подал Кэйлу кружку вновь лимонного чая и притворно добродушно улыбнулся. Эрухабен наблюдал за ними со вздохами и фразой «несчастный ублюдок», крутящейся на языке.       – Кэйл-ня, это за то, что ты задержался, – Кэйл мог поклясться, что на лице его сына ухмылка, с абсолютной точностью копирующая улыбку Рона. «Стоит ли мне ограничить их общение?», – Ты обещал песню!       – Да, слабый человек! Спой что-нибудь для Хонга и Он! – наворачивал круги вокруг Кэйла Раон, – Мы все очень тебя ждали!       Мысль о том, что Кэйл опоздал всего лишь на пять минут, осталась неозвученной.       Мана Раона внезапно начала перемещаться, и из его подпространства материализовалась лира. Её позолоченный корпус выглядел изящно и строго, а идеально натянутые струны переливались бликами от мягкого света свечей.       Розалин хитро ухмыльнулась, глядя на оглаживающего резонансный ящик лиры Кэйла. Он благодарно кивнул магессе, задумчиво перебирая тонкими пальцами струны инструмента.       Хэнитьюз действительно готовился и прочитал пару тройку книг про пение, стихосложение и музыкальные инструменты этого мира. Что же, расположение и ноты каждой струны уже были записаны, а мелодию он подберёт в соответствии с оригинальной музыкой, записанной в жизни Ким Рок Су.       Кэйл нахмурил брови и тяжело вздохнул. Он действительно долго и много думал о песне для котят. Правда была в том, что на Земле не было песни, полностью подходящей им. Совершенно. Поэтому Кэйл не был уверен в своём выборе ни на грамм, однако сверкающие глаза котят заставили его спеть хоть что-то. Он не хотел разочаровывать своих детей. Только не их.       Эти мысли заставили Кэйла внезапно вспомнить песню, которую он до этого игнорировал.       – Как мне вас покорить? – Глаза котят внезапно расширились, Суй Кхан приземлился на диван и повернул пернатую голову к ним, Розалин начала прислушиваться, а Эрухабен на кресле возымел на своём лице крайнюю степень любопытства. Кэйл продолжал, и его голос казался напряжённым, но в нём сквозила неподдельная горечь, – Как вас покорить, не знаю я.       Он и Хонг начали вслушиваться в его немного охрипший, даже почти усталый голос. Они явно могли слышать в нём... сожаление? Было практически слышно, как вертятся шестерёнки в умах котят, когда они пытались сопоставить эмоции Кэйла и текст песни.       А Кэйл продолжал, погружаясь в свои мысли.       – Не проходит без этой мысли дня, не проходит и дня. Как мне вас покорить?       Он выпуталась из бережной хватки Розалин с извиняющейся улыбкой на лице, и, перелезая через толстые складки тёплых одеял, поспешила занять место рядом с Кэйлом. Рон снял Хонга со своих плеч и аккуратно поставила на подушки, получив в ответ благодарный кивок. Скоро котята уже поглаживали своими пушистыми хвостами спину Кэйла, примостившись у его бока.       – Укажите мне какой нибудь намёк. Близок я или так же всё далёк? Или очень далёк… – Эрухабен издал вздох со своего места в тёплом пуховом гнезде. По удивлённым глазам котят и их аккуратным движениям хвостами было ясно, что Кэйл очень близок. Он уже стал главным человеком в их жизни. Давно. И всё ещё не заметил этого. В награду за эту строчку невезучему ублюдку достались пинания мягкими лапами котят, и он непонимающе уставился на них.       – Я бы спел вам, да не умею петь. Станцевал бы вам, да не умею танцевать. Дал бы кофту свою, да сам легко вот одет. Написал бы стихи, да никогда не писал.       На этот раз Хонг толкнул Кэйла от лица Эрухабена, посылающего котятам всяческие знаки своего негодования.       «Неужели этот невезучий ублюдок думает, что ему нечего дать этим детям?»       Это было в корне неверно. Он и Хонг думали об этом прямо сейчас. Кэйл дал им шанс на счастливую жизнь, дал им семью, смысл, надежду и опору. Он стал всем этим для двух маленьких, отвергнутых всеми котят.       В тот момент все действительно поняли, насколько низкая эмпатия Кэйла во всём, что касается его самого.       – Как вас покорить? О чем вести разговор, с чего начать? – пальцы цепляли струны, издавая кристально чистые звуки. Это действительно было напряжённо – петь, и при этом играть, копируя положение рук на записи, воспроизводя звук, который должен получиться. Его движения были скованными и точно выверенными, но это немного неумелое исполнение было лучшим для Раона, Он и Хонга. Все слушали искренние интонации и эмоции, которые Кэйл едва вкладывал в своё пение и игру, – Я не знаю о чем вам всем сказать. И неловко опять.       Кэйл не совсем был согласен с текстом песни, хотя и ощущал странное родство с ним. Он скорее считал себя недостойным вариантом опекуна для таких детей, как Он, Хонг и Раон, чем не знал, о чём с ними говорить. Он не пытался их покорить, хотя и очень любил. Кэйл заранее поддерживал их потенциальное желание выбрать кого-то лучшего, но преданные и недоумевающие глаза его детей заставили эти мысли казаться неправильными. Почему-то на их глазах стояли слёзы.       Он заставил своих детей плакать?       Кэйл отложил лиру куда-то за спину, сгребая детей в объятия, и серьёзно взглянул на них:       – Почему вы плачете? Если вам не нравится моё пение, вы могли бы просто сказать это, а не слушать, – лицо Кэйла заметно нахмурилось. Он должен был подготовиться лучше. Его рот открылся, чтобы извергнуть ещё пару совершенно неверных предположений, как вдруг раздался вздох Розалин, а до слуха донеслось негодование Эрухабена.       – Несчастный ты ублюдок, эти дети умнее тебя! Они плачут прямо сейчас из-за того, что ты считаешь себя кем-то незначительным.       Кэйл вопрошающе наклонил голову к плечу, не понимая, отчего тут плакать. Розалин вздыхала всё чаще, и вконец тоже подала голос:       – Ты дал им всё, но даже не заметил этого. Они любят тебя. Им больно видеть, как ты постоянно себя унижаешь.       Он кивнула и заглянула в глаза Кэйлу. Раон мстительно проворчал что-то про глупого слабого человека и ткнул его в бок крылом, а Хонг топтался лапами по бёдрам.       – Но я же ничего не говорил?       – Молодой господин, как и упомянул Эрухабен-ним, ваши дети умны. Вы никогда ничего не говорите. Они научились понимать ход ваших мыслей. Это вполне очевидно.       – Кэйл-ня, пообещай, что никогда не откажешься от нас!       Если бы первый человек, ставший для них домом, путеводной звездой, главной поддержкой и смыслом оставил их, это была бы трагедия для Он и Хонга. Они были не уверены, что смогут оправиться от такого. И хотя они и верили, что Кэйл вряд ли сделает подобное, им хотелось иметь гарантию. Кэйл был тем, кто всегда выполнял обещания.       – Вокруг вас есть множество людей, куда лучших чем я. Вы точно не пожалеете? – взгляд Кэйла был неопределённым и смятённым.       – Кэйл, – мяукнул Хонг, – Ты спас всех – и меня, и Он, и Раона, и Рона, и Эрухабена. Ты – самый главный человек для нас. Кого ещё мы можем выбрать?       Никто не удержался от кивка. Мозг Кэйла, всячески невоспринимавший привязанность других к нему, казалось, начал кипеть. Да уж, в отличии от любого другого, эмоциональный интеллект этого человека находился где-то на минусовых отметках. А понимание себя – и того ниже.       Кэйл отстранённо кивнул, но в его глазах виделся глубокий мыслительный и самокопательный процесс.       – Хорошо. Раз вы того хотите, я обещаю.       Некоторое время Кэйл сидел в тишине, поглаживая Он и поедая сласти со столика. После передышки, требовавшейся для успокоения ошеломлённого мозга, он наконец рассказал о своей маленькой шалости, сюрпризе, подготовленном для этого вечера.       – У меня есть песня для каждого из вас. Если вы хотите послушать, я всё ещё тут.       Отстранённый вид мог запутать кого угодно, кроме члена семьи Кэйла. В голосе явно угадывались игривые интонации, а на губах расцвела привычная ухмылка.       Что ж, это обещает быть чем-то весёлым.