Новое начало

Солнце уже давно опустилось за горизонт, и Нью-Йорк пылал от света многочисленных горящих окон. Но яркие огни исчезали, как только маршрут приводил в самые гадкие районы города. Темноту вокруг разрывали лишь редкие фонари, жалобно мигающие от перебоя электричества. Давно изученные тропы и без какого-либо освещения спокойно приводят американца к месту встречи. Прохожие здесь — общественный сброд. Алкоголики, наркоманы, преступники, бездомные и бедные. Явился же и Фредди. Свой среди чужих. В первый приход сюда на него смотрели косо. Весь в белом, опрятный и полностью адекватный, Трампер был неуместен и вызывал подозрения. Но время шло, и Фредерик менялся под стать им. Дорога, выбранная мужчиной, вела в бездну. И американец сам сделал шаг вперед. Фредди осмотрелся внимательнее в поисках нужного поворота. Он приложил сигарету к губам и затянулся — конец тут же вспыхнул искрой во тьме. Горький смог пронесся по горлу, осел в лёгких сажей. Но Трампер вдохнул глубже и резко выпустил клубы дыма через нос. Они тут же обожгли чувствительные слизистые, вызывая лёгкое покалывание. И это доставляло. Машина пронеслась мимо и осветила жгуче-желтыми фарами подворотню. На глаза тут же попалась неприятная, даже мерзкая обстановка вокруг: валяющийся тут и там мусор; окурки сигарет и разбитые бутылки, сверкающим стеклом поблескивавшие; скомканные газеты, которые от неутолимого голода разрывали крупные крысы. За железным баком, испачканным Бог знает чем, виднелась одинокая тень. Американец выдохнул густой клуб дыма и слегка сжал сигарету. Его руки едва заметно тряслись. Он откинул бычок на землю и с силой вдавил носок ботинка в тлеющий конец — пепел тут же разлетелся по сторонам и смешался с грязным асфальтом. А во рту все ещё стоял едкий вкус дешевых сигарет. Трампер спрятал руки в карманы кожанки и направился к сетчатому забору, что перекрывал путь, но несмотря на это имел зияющую дыру. Ее рваные края исключали вероятность использования кусачек, а скорее какой-либо механической силы и, видимо, недюжинной. Тем не менее мужчина аккуратно скользнул внутрь. Он постарался не порвать черную кожу куртки и подкрался к силуэту, уже ожидавшему его. Здесь Фредди уже давно не был чужд. Темный переулок приютил его, взъерошенного, как дворовый пёс, и точно так же рычащего на всех. Трампер одичал, проиграв борьбу с судьбой, и бесконечно пал. Сколько бы он не скребся когтями в попытках выбраться вверх, лишь скидывал комья грязи на себя и хоронил только глубже в могиле, что вырыл для себя сам. Фредерик оглянулся с какой-то боязнью и опасливостью в поисках полиции, а затем назвал код. Каждый раз один и тот же человек, но каждый раз новый пароль — в этом бизнесе нельзя пренебрегать предосторожностью. Из-за пояса дилер достал заветный пакет, отчего глаза Трампера мгновенно вспыхнули жаждой и безумием. Он спешно толкнул смятые купюры в чужие руки и выхватил свой товар, резко разворачиваясь. Где-то на самом краю сознания его внутренний голос отчаянно кричал. Но Фредди не внемлил. Двое мужчин не перекинулись и парой лишних слов — оба разошлись по своим дорогам, в противоположные края, словно незнакомцы. Ещё до выхода из переулка Трампер запрятал пакет за пазуху, теперь там рьяным огнем жглось. Дыхание Фредди было сбивчивым, резким и диким. В душе не осталось страха — лишь слепая зависимость. Вскоре Трампер вышел на освещенный переулок, ведущий к его дому. Ноги сами несли его, куда необходимо, хотя и спотыкались из-за слишком долгого перерыва без наркотика. По сторонам Фредерик не смотрел, но боковым зрением видел, как в окнах домов за ним следом плыло его отражение. Побитое, мертвенно-бледное, с болезненно горящими глазами и все трясущееся. От прежнего Фредди осталась лишь упертость. Однако в этот момент она шла во вред. Идущая навстречу женщина испуганно отшатнулась, когда Фредерика случайно повело на нее. Он быстро овладел контролем, но животный испуг в ее глазах стоял перед его взором до самого дома. Царапало в душе больно. Больше не было и проблеска того признания, которого Трампер жаждал, находясь на троне. Люди отныне сторонились его, боялись, считали больным и безумцем. В моменты трезвости это ранило в самое сердце. Во время эйфории Фредди смеялся над этим. И срывался на травмированный плач. Деньги с бывших побед позволяли американцу продолжать жить в своих апартаментах, хотя теперь другие жители были еще более разгневаны такому соседству. Раньше сну мешали ссоры пары, громкие стоны и стук — последние месяцы же из квартиры издавались болезненные крики. И никто не спешил помочь. Доставая ключи, Трампер выронил их на пол из-за дрожащих пальцев, отчего раздражённо прорычал и резко наклонился. Слишком резко. Мужчина завалился на дверь и тяжело выдохнул, скребя ногтями по гладкой поверхности. Понадобилось несколько мгновений, прежде чем Фредерик вернул власть над своим телом и поднялся. В этот раз ключи в руке были сжаты крепко, даже слишком. Попасть в замочную скважину ему удалось раза с пятого, и, когда Трампер наконец оказался у себя, он расслабленно выдохнул. Лишь на миг Фредди остался стоять на месте. Пустой, лихорадочно горящий взгляд плясал по слегка мутным очертаниям квартиры. Через мгновение Фредерик уже ринулся на кухню, даже не разувшись. Все комнаты были скорее похожи на один общий склад из кучи раскиданных вещей, которые никто не убирал по меньшей мере месяца два. Грязь и пыль, застлавшие пол, стены и все горизонтальные поверхности, можно было оценить в сантиметровые слои. Частицы их буквально парили в воздухе и так и намеревались попасть в лёгкие. Но Фредди не замечал. Единственное, что было хоть сколько-то цело в этом брошенном месте — ваза. Нелепая, она оказалась расколота на части в первый же приступ бессильной ярости. И все же мужчина бережно склеил ее скотчем, пытаясь вернуть в прежнее состояние. От своего жалкого вида она стала выглядеть ещё уродливее. На столе Трампер спешно разводил инъекцию, выверенными действиями смешивал необходимое соотношение. Ему претило вдыхать кокаин, ему доставляла наслаждение слабая боль от иглы, постепенное введение и звон в ушах. Пускай и действие проходило гораздо быстрее — из-за этого наркотик нужно было покупать чаще. Американец взял свежий шприц, едва не выронив и его, и набрал максимально допустимую дозу. Однажды он уже доигрался, когда почувствовал себя слишком смелым, и практически лишился жизни, так что теперь действовал несколько осмысленнее. Насколько таковым можно было назвать прием наркотиков. Фредди знал, как может повести себя его тело и разум в припадке эйфории, оттого он спешно прошел в спальню. Дыхание уже давно было безумным и рваным от предвкушения новой дозы. Трампер стянул с себя кожанку и задрал сильнее рукав мятой футболки, садясь на кровать. Он схватил кусок жёсткой ткани, давно приготовленной для этих целей, и затянул насколько мог тугой жгут у себя на руке. Вены стали набухать. Фредди закусил губу от жажды и перехватил шприц удобнее. Густая жидкость внутри, казалось, светилась ангельской белизной. На миг мужчина засомневался. Тремор был уже настолько сильным, что попасть в правильное место было тяжело. Где-то в тумане сознания мелькнул жалобный зов трезвенности. Фредди замер на месте, смотря на шприц с едва промелькнувшим отвращением. Вот только Трампер был зависим. Его тело вдруг заломило, дыхание оборвалось. Американец сжато вскрикнул. Игла резко проткнула кожу и вонзилась в вену. Все предплечье левой руки Трампера было в синяках разной степени давности от многочисленных инъекций, но мужчина этого не замечал. Грязно-синие вены лозами опутали бледную кожу и выделялись, словно чужеродные нити. Они перемешивались с мелкими царапинами и более глубокими порезами, со старыми шрамами и совсем новыми, свежими и все ещё багровеющими. Но Фредерик не видел всего этого. Он твердо давил на шприц и монотонно вводил наркотик в свою кровь, сверкающими зрачками метаясь по руке. Когда Трампер выдергивал иглу из руки, мужчина уже слышал сладостный звон в ушах. Словно церковные колокола, он предзнаменовал безграничное чувство возвышения и свободы, что так нужно было ощутить Фредди снова и снова. Он упивался этим, но никак не мог насытиться. Хватал все больше и больше, не чувствуя конца, и тем самым душил себя лишь сильнее. Трампер рухнул спиной на кровать, прикрыл глаза и позволил своему телу полностью расслабиться. Сноп искр разносился внутри его вен, разжигал огонь изнутри и поднимал боготворимые импульсы в мозг. Звон в ушах продолжал нарастать и заглушал все внешние шумы, словно отрывал от реального мира. Фредди мелко затрясло, и он схватился за волосы, выгнулся и нездорово засмеялся. Внезапно до его плеч нежно докоснулись. Трампер распахнул покрасневшие глаза и от слишком расширившихся зрачков на миг ослеп — мир показался светящимся, несмотря на закрытые окна. И все же мужчина различил силуэт перед собой. — Милый, я так соскучилась, — ее голос звучал так нежно. — Почему ты позволил мне уйти? Ты — мое единственное счастье. Фредди сбито выдохнул и потянулся дрожащей рукой к родной румяной щеке. Он невесомо провел по ней пальцами и криво улыбнулся. Флоренс наклонилась ближе. Внутри американца разом вспыхнули былые чувства. — Я не хотел! Я правда не хотел этого, — сбито и сумбурно ответил Трампер, лепеча и путаясь в словах. — Мы должны были быть вместе. Это просто несправедливо! Как мы дали этому случиться? — Тебе стоило быть настойчивее, милый. Ты был недостаточно тверд в своих намерениях и отпустил свою женщину сам. Голова Фредди дернулась в отрицании. Он резко сел, отчего его тело с судорогами задрожало, противясь. Трампер пытался ухватиться за сверкающую, белоснежную и идеально чистую рубашку Флоренс, но пальцы никак не могли сжать непослушную ткань. Он не понимал. — Я всего лишь дал тебе ту свободу, которую ты от меня требовала. Хотел стать лучше отца! — он мотнул головой и нервно засмеялся. На глазах выступили слезы. — Я хотел быть хорошим, хотел показать тебе любовь... но чем ты отплатила мне? Предательством?! — Ты хочешь сбросить всю вину на меня, но не причастен ли ты сам к этому, Фредди? — девушка улыбнулась и прищурилась. — Твои импульсивные действия привели к последствиям, которые в этот раз нельзя было избежать. Вечно играясь с огнем, ты выбрал этот риск. — На меня оказывал давление каждый, причастный к этому тупому чемпионату, — Трампер нахмурился. Он заносчиво вскинул голову. — Как будто тебе неизвестно, что соревнования становятся все более манипулируемыми со стороны. — Ты просто оказался слаб. В глазах Флоренс неожиданно сверкнула ледяная сталь. Она склонила голову с лисьей ухмылкой и провела рукой по неухоженным волосам Фредди. Наклонившись совсем близко, девушка посмотрела в глаза со жгучим презрением. — Тобой поиграли и бросили, как ненужную игрушку, едва ты сломался. Флоренс не был нужен ни ты, ни твои жалкие, никчемные чувства, — холод сквозил в ее голосе. Трампер дрожал уже не только от припадка. За спиной темной глыбой возвысился до боли знакомый человек. Его черты можно было едва разобрать, но достаточно в той мере, чтобы понять, кто был перед ним. Фредди вдруг ощетинился, как дикий зверь, и практически бросился на него. Остановило лишь непослушное тело, которое отчаянно застонало от боли множественных испытываемых нагрузок. Трампер неуклюже рухнул на кровать, больно подвернув руку. — Я тебя пришиблю, — зашипел он, поднимаясь на локтях. — Ты забрал то, что было моим! Глаза лихорадочно метались по строгому лицу и едва ли могли сфокусироваться, но Фредерик все равно скалился. В душе клокотала адская ярость, готовая вырваться наружу в этот же миг. Под действием кокаина все чувства и эмоции Трампера усилились во сто крат, и его буквально распирало изнутри. Он поднялся, тщетно пытаясь показаться в чужих глазах выше своего нынешнего положения, и взмахнул руками. — А ты что же, добился своего? Насколько ветреннен твой мозг, что ты так легко меняешься во мнении и скачешь по странам? Вы, русские мрази, все такие? Да как этот ваш блядский Союз ещё не рухнул! Чужая усмешка пробрала до костей своей бессердечностью. Сергиевский обернулся и посмотрел на Фредерика с безразличием. — В отличие от тебя, я не стал никем. Это ударило прямо в сердце сквозной пулей, рассекло до мяса ещё не зажившую рану. Трампер вскочил с кровати и практически упал, но твердо схватился за комод. Ваза от удара покачнулась. — Да как ты смеешь, выблядок?! Это ты, кто лишил меня всего! Это ты отобрал у меня самое ценное, — Фредди шипел в чужую грудь, не дотягиваясь ростом до гордо вскинутого лица оппонента. — Вы, русские, только и умеете, что портить все и забирать чужие заслуги! — Я добился того, что не смог удержать ты, — мерзкая улыбка возникла на лице Сергиевского. Он вдруг коснулся подбородка американца и заставил его вздернуть голову выше. — А ты заслуживаешь место, которое занял сейчас. Наблюдать, как ты пал так низко, одно наслаждение. Злоба вспыхнула внутри Фредерика мгновенно, огнем опалила глотку. Трампер попытался толкнуть русского, но вместе этого лишь сбил на пол вазу. От силы удара она вновь разлетелась на осколки. Бесповоротно. Американец вперил пустующий взгляд в эти остатки, на миг забыв дышать. — Живёшь, как последний изгой, — проурчала на ухо ему Флоренс, вязко проводя по израненной руке. Свежие порезы резко заныли зудящей болью. — Шахматы и правда были всем смыслом твоего существования, м? Как унизительно. — Торчишь на коксе без цели к жизни. Едва ли ты сможешь наскрести на новую дозу, да и что это изменит? Голос Сергиевского звучал где-то сбоку, слегка смешивался со звоном и тянул за самые тонкие нити. Фредди затрясло настолько сильно, что он едва не рухнул на месте. — Однажды ты вновь переступишь порог, — русский произнес у самого уха, острыми когтями впиваясь в затуманенное сознание, — и сдохнешь, как скотина. Трампер упал на колени. Острые края вазы сквозь джинсы впились в колени, пронзили кожу, но слезы на глазах выступили не от того. Американец все пытался сфокусировать взгляд на дрожащих руках — расширившиеся зрачки работали как неисправная диафрагма. Долго взрастаемое чувство ненависти к себе сейчас медленно окутывало цепкими путами Фредерика, впивалось шипами и бередило раны. Приятная эйфория от наркотика давно исчезла, превратившись в истязание от собственного сознания. Трампер пытался вдохнуть — его горло спирало, Трампер пытался встать — ноги подкашивались. В отдалении он продолжал слышать насмешки знакомых голосов и унижения, закапывающие окончательно в могилу. Фредди опустил ладони на осколки в бессилии, несмотря на боль от стекла. — Ты сам изъян своей жизни, — произнесла, но не Флоренс. — Ты виноват, что пал так низко, как только мог, — твердил, но не Сергиевский. — Без тебя этот мир станет только лучше, — прозвучал голос Фредерика. Трампер резко схватил самый крупный осколок и бездумно рассек свое предплечье, вложив все силы. Из глубокого пореза вдоль вен хлынула кровь, она тут же окрапила остатки вазы на полу. На стекло с безумной скоростью закапала алая жидкость. Фредди тяжело дышал и продолжал держать осколок, сжимал его в ладони до выступающей на ней крови. От резкой боли в левой руке сознание вернулось к нему, хотя и не в полной мере. Понял реальность он слишком поздно. Паника врезалась в Трампера сокрущающим ударом. В душе заметались два противоречащих желания: сдаться и принять судьбу или бороться за жизнь. Впервые за долгое время Фредерик в полной мере понял, что он жаждет жить. Американец подскочил, подскользнулся на крови, но схватился за кровать. Трампер потянул за скомканный плед, пока разум безумным ритмом анализировал реальность, и дёрнул его на себя. Непонятно для чего купленный, слишком маленький, чтобы покрыть всю постель, он оказался впервые таким полезным. Фредди стал туго обматывать руку, когда в глазах уже все плыло — не от дозы — и грузно оперся на кровать. Плед от плотного потока крови практически мгновенно пропитался. Из последних сил Трампер поднялся на ноги и словно во сне добрел до телефона. Усилившийся тремор рук практически не позволял нормально набрать заветный номер, но Фредди все равно пытался. Диск оказался испачкан в его крови, отчего некоторые цифры можно было лишь угадать по памяти. Телефон словно противился, не давая Трамперу прокрутить до девятки. Из-за нарастающей слабости в руках отчаяние вскипало в душе американца. Страх смерти как никогда сковал его. Грудную клетку резко сжало, и ребра, казалось, впились в самое сердце. Но диск поддался. Фредерик приложил трубку к уху, вот только от потери крови едва ли мог расслышать чужой голос. Оставалась последняя призрачная надежда. Трампер дрожащими губами произнес адрес и добавил в конце слабым, затухающим голосом: "Скорее". Реальность же покрылась мраком, явно не от произвольного захода солнца. Трампер выронил трубку и сполз вниз. Голова звенела от боли, но ещё сильнее горела рука, словно по краям раны беспощадно проходились раскаленной сталью. Из телефона раздавалась совсем отдаленная речь — ее было уже не разобрать. Фредди до конца пытался схватить края сознания и соединить их вместе, но мысли уже путались. Голоса в голове слились в один тугой ком, что нельзя было распутать. В последнюю секунду Трампер услышал собственный сжатый крик, практически не разборчивый за оглушительным звоном. Вокруг наступила кромешная тьма.