Драконий морок

Нарготронд и Менегрот славились в Белерианде своими богатствами. И Финдуилас, видевшая роскошь обоих этих городов, знала, что слава эта справедлива. Государи Финрод и Тингол постарались украсить подземные залы со всем изяществом и прихотливостью, какие только были доступны по эту сторону моря. Поэтому принцессу давно не удивляли ни россыпи жемчугов и драгоценных камней, ни лучшие творения из золота, серебра, стекла или камня. И все же, впервые оказавшись здесь, под каменными и железными сводами пещер Ангбанда, пронизавшими собой, похоже, весь Дор Даэделот – она какое-то время не верила своим глазам. Забыв от изумления и о боли от потери отца и всех своих подданных, и о горечи из-за того, что Турин от нее отказался, и об усталости после длинной дороги, и даже о страхе, который темной тучей довлел над нею все время плена. Особо плотно сгустившись, когда Финдуилас отделили от прочих пленниц Нарготронда и отправили иной дорогой, и который навалился всей своей тяжестью как только она по запаху – мерзкому, животному и какому-то гнилостно-металлическому – поняла, куда ее ведут. Все это было на какой-то миг забыто. Потому что даже тому, кто видел величественные и богатейшие подземные города эльфов в расцвете их великолепия, не под силу было представить, что может существовать подземный чертог, в одном лишь из углов которого легко могли поместиться и Нарготронд, и Менегрот, и, должно быть, все королевства гномов. И что еще поразительнее – всё это бесконечное, теряющееся в сумерках странного, призрачного и белесого света, пространство, всё оно на высоту в рост нескольких рослых мужчин было заполнено золотом и серебром, и иными сокровищами. Казалось невозможным, что в мире существует столько драгоценностей и все их удалось собрать в одном месте. Тем более дико было видеть это безумное, невообразимое богатство просто сваленным в груды безо всякого порядка. Где, перепутываясь, ломаясь под весом своих товарок и покрываясь патиной лежали вместе чаши, подносы, короны, серьги, кольца, подвески, пояса, арфы, трубы, флейты, изукрашенное оружие самой тонкой и сложной работы, и просто слитки и неграненые камни. Впрочем, для нынешних владельцев этих сокровищ очевидно не существовало разницы между простым, выломанным из скалы куском драгоценной породы и изящнейшим венцом самой тонкой работы. Для драконов вся эта непредставимая роскошь была просто подстилкой. И вызывала интереса не больше, чем таковая вызывает у любой скотины. Ровно до того момента, пока из нее не попытаются вытащить хотя бы одну соломинку. Еще одним поводом для изумления было то, что это был не просто гигантский вызолоченный загон, но и ясли, гнездо. Конечно, еще с Нирнаэт Арноэдиад не было секретом, что Глаурунг уже не единственный в своем роде, и, следовательно, во владениях Моргота должно было иметься место, где появляются на свет и растут эти твари. Но одно дело об этом догадываться, иное – своими глазами видеть маленьких драконов, спящих среди золотых гор. Одни из них были совсем крохотными, с тонкой и мягкой даже на вид кожей, еще без огромных гребней и наростов, покрывавших шкуру Глаурунга. Другие, похоже, по меркам этого вида были подростками. Двое таких – красный и желтовато-зеленый, заметив Финдуилас, как раз принялись перерыкиваться и шипеть друг на друга со своих груд золота. Взрослые же драконы, явно тоже заметившие тонкую девичью фигурку в поношенном, но сохранившем свой белый цвет нижнем платье, а потому ярко выделявшуюся на фоне темных врат, удостоили ее пристального взгляда, но ни один, к счастью, не сдвинулся с места. - Почему никто ничего об этом не слышал? – невольно вырвалось у нее вслух. Ответа она не ждала, но неожиданно получила. - Потому что никто из вошедших сюда людей и эльфов не выходит отсюда живым. А орки с нашими народами не слишком разговорчивы. К тому же они и сами избегают этого места. И впрямь сопровождавшие Финдуилас все эти недели орки сами сюда не вошли. Лишь втолкнули ее в узкую и низкую дверцу, которая по своим размерам была просто щелью в гигантских и наглухо закрытых воротах. Незаметно – из-за удивления эльфийской принцессы и слабого призрачного света подземелья - подошедшая и заговорившая аданет выглядела почти смешно: вокруг ее тела был обмотан кусок прекрасного атласа, и вся она была обвешана украшениями с головы до ног, самыми разными, подобранными безо всякого вкуса и сочетания. В первый момент дочери Ородрета показалось, что причина в некоторой... дикости женщины – руки и кожа той выдавали, что их обладательнице приходилось немало трудиться в поле. Но уже скоро Финдуилас поняла – так здесь одеты все. Отданные драконам разделяли с ними и их роскошь, и их убожество. - Почему? – спросила она и тут же мысленно укорила себя за глупый вопрос: кто по своей воле лишний раз приблизится к драконам? Но все же она была искренне рада тому, что может говорить с кем-то из детей Эру. Тому, что вообще может говорить. Так как мысленно уже простилась с жизнью, когда за ней захлопнули дверь в драконье логово. И единственное, на что она тогда надеялась – что все закончится быстро. Хоть это и казалось странным – что ее отделили от прочих пленниц и вели кружным путем только для того, чтобы один или два здешних урулоки не остались без ужина. Судя по словам незнакомки - эта судьба их в конечном счете не минует, но явно не сразу. Но тогда зачем они здесь? — Это сокровищница Моргота. Здесь хранится основная часть его богатств. А он не тот, кто даст себя обворовать без последствий. - А драконы – лучшие из сторожей. Ведь если отсюда пропадет даже самая малая из жемчужин, они сразу об этом узнают. - Да, все эти богатства зачарованы ими и прокляты, - склонила голову аданет. – Поэтому даже если их хозяин кого-то вознаграждает за службу, то дарит вместе с золотом и злую удачу. Его это забавляет. И, несколько помолчав, добавила: - Возможно, и мы теперь прокляты. Или же были прокляты ранее – раз попали сюда. В воздух взвился огненный вихрь, за ним еще один, и еще. Из-под золотых барханов лениво поднялись пара-тройка голов взрослых драконов, посмотрели на ссорящийся молодняк и неторопливо заскользили к ним, с такой легкостью, словно рассекали не тяжелые груды сокровищ, а воду. Намечавшаяся драка, похоже, вызвала у них интереса больше, чем новая игрушка. И все же, не тратя больше времени на слова, женщина торопливо увела Финдулас от драконьих гнезд, которые - к счастью или сознательно – были распложены в некотором отдалении от ворот. Увела в соседний зал, отделенный от общего чертога не только стеной, но и потоком воды в узком каменном рву, через который был перекинут небольшой мост. Пересекая его, Финдуилас ощутила вплетенное в ров и мост заклятье, и даже успела догадаться, для чего он оно служит, прежде чем услышала: - Их пламя не может пересечь этот ров. Но не рассчитывай, что здесь мы в безопасности. Тут царил всё тот же полумрак и стоял всё тот же тяжелый драконий дух, но в отличие от огромного и стылого драконьего логова здесь было тепло, а под ногами - не камень и железо, а мягкая ткань. Как главный чертог был наполнен драгоценностям, так эта зала была набита дорогими тканями, гобеленами, коврами, покрывалами, занавесями и подушками. Они также были свалены здесь грудами, между которыми пленницы соорудили нечто вроде тропы, так как идти по этим шелковым горам было нелегко. По обеим сторонам от «тропы» спали женщины из эльфов и людей. И все они были одеты как встретившая ее аданет – в шедшие пышными складками куски тканей, настолько усыпанные и унизанные подвесками, брошами, поясками и всем прочим, что порой под ними почти не было видно самой ткани. Позади раздался чудовищный рев – но в отличие от того, каким оглушал Глаурунг, он был высоким и каким-то горловым. Слышно было, как во все стороны посыпались тяжелым градом золото и драгоценные камни. Невольно поддавшись любопытству, Финдуилас вернулась к разделявшим две залы арке, на что аданет лишь пожала плечами. Впрочем, через минуту и она сама к ней присоединилась – видимо, жизнь драконьих пленниц была скучна, и они были рады развлечь себя хотя бы так. Зрелище, по чести, и впрямь было впечатляющим – не каждый день можно увидеть, как сходятся в битве два дракона, пусть еще и близко не достигшие размеров их прародителя. Огненные всполохи ярко озаряли чертог, и разметанные драгоценности осыпались вокруг пестрым дождём. Два огромных змея сплетались друг с другом, вонзая друг в друга когти и клыки, ударяя тяжёлыми головами и хвостами. Зрелище было ужасающим, но и завораживающим одновременно. В какой-то момент на золотисто-серебряный склон брызнула кровь – темная и тягучая. Но это не отрезвило молодых драконов и не встревожило их старших собратьев, подобравшихся ближе и способных остановить драку, но отчего-то не спешивших это делать. Ярость схватки все нарастала – стало понятно, что бой идет насмерть. И впрямь в какой-то момент красный дракон ухитрился вонзить клыки желто-зеленому в основание шеи - туда, где даже у Глаурунга броня была тонка, и вырвать из нее солидный кусок плоти. Не обращая внимания на предсмертный вопль брата, он атаковал его снова, туда же, на это раз почти оторвав ему голову. Смертельно раненный дракон рухнул вниз, поднимая золотой и черно-кровавый вихрь. Несмотря на тяжкую рану, умер он не сразу – дергаясь и извиваясь у подножья всем телом. Чудовищная окровавленная пасть несколько раз беззвучно раскрылась и закрылась, словно еще надеясь укусить. Победитель – тоже получивший несколько заметных, но неопасных ран сполз вслед за ним и не дожидаясь последнего вздоха своего менее удачливого брата принялся его пожирать – с невероятной даже для такого огромного существа скоростью. Финдулас брезгливо отшатнулась назад. Хотя чудовище всего лишь повело себя как чудовище и странно было ожидать от него чего-то иного. Зато теперь она точно знала, что ей тогда не показалось, что среди золота и смарагдов белеют чьи-то кости. Пусть и думала, что все они - останки ее сестер по несчастью. Бой драконов привлек внимание не только ее и ее провожатой – у арки столпились еще около дюжины пленниц. Но большая их часть продолжила спать, словно не слыша ни рева, ни криков, ни грохота. На Финдуилас эти женщины смотрели с тем вежливым безразличием, которое говорило как о полной утрате надежд, а, стало быть, и интереса к жизни, так и о том, что их уже было трудно чем-то удивить. Все они были не то, чтобы редкостными красавицами, но сильными и здоровыми, и при этом каждая с какими-то особенностями. Из разных племен, разного роста, сложения, с разными оттенками кожи, волос, глаз – кто-то даже с чудным, необычным их разрезом. Хруст, с которым победитель вырывал плоть из тела побежденного, смолк. От желто-зеленого молодого дракона остались лишь голова, решетка окровавленных ребер да еще какие-то ошметки. Покончив с чудовищной трапезой, красный издал победный клекот, потом, резко прервав его на самой высокой ноте, втянул воздух ноздрями. И, покрутив головой, остановил взгляд на арке, в которой столпились женщины. И – хоть, возможно, Финдуилас это лишь показалось – именно на ней. Она поторопилась отступить назад, вглубь залы – утешая себя мыслью, что драконы сюда войти не смогут, и дело не только в заклятии: арка в явно крепкой стене была слишком мала. Но аданет оказалась права – не стоило рассчитывать на то, что здесь они в безопасности. Потому что внезапно произошло то, что потрясло Финдуилас сильнее чем вид огромного чертога, наполняющих его богатств и драконьих гнезд – прямо у нее на глазах красный дракон обратился квенди.