Исповедь неполноценного человека

      Появление ребёнка способствует изменениям в жизни: перестройка режима, новое планирование жизни, покупка автомобиля или, быть может, переезд. Семья Хания остановилась на последнем варианте. Сдержав своё слово, вскоре они переехали в другой район, спальный, где поселились не в квартирке, а квартире. У Акиры появилась своя комната, любящий готовить Ютака получил большую кухню, а Тосико обзавелась ванной в ванной комнате.       Двенадцать лет спустя они всё ещё проживали в той квартире и съезжать не собирались: всех устраивало местоположение, Тосико и Акире было относительно недалеко от работы, и нужные магазины также располагались рядом. И, что радовало Тамуру — уровень преступности был низок. Понятное дело, что везде солому для Акиры она подстелить не могла, но свести к минимуму риски, угрожающие жизни, — вполне.       Тосико заправила за ухо прядь чёрных волос, которые много лет подряд стригла, отдавая предпочтение каре, и заработала ножом — разрезала банан, чтобы добавить его в кашу. На столе стояла кружка с заваренным чаем и вторая тарелка с кашей для Акиры.       Сзади её приобняли за талию и оставили нежный поцелуй на щеке. В поле зрения попали красные волосы, и Тосико вздохнула — опять она покрасилась.       — Ты опять покрасилась в красный. Не надоело волосы с четырнадцати лет портить?       — Нет, — отозвалась Акира, заправляя прядь волос за ухо и являя миру левое ухо, где был проколот хрящ. Блестел железный гвоздик — ещё одна попытка Акиры модифицировать свою внешность. Тосико вздохнула.       Когда Акира подростком принесла пачку красной краски (которую купила сама на выделенные ей деньги) и попросила покрасить, Тамура впала в ступор. Ей очень нравились чёрные волосы Акиры, которые после того, как она стала питаться нормально и получать витамины, красиво блестели. Блестели здорóво. Она не знала, как на это реагировать — зачем? И так красивая, зачем портить волосы какой-то краской?       Она никогда до этого, в принципе, не отказывала Акире, но это, видимо, потому, что просьбы у неё были разумными и взвешенными. Но сейчас, чувствовала Тамура, видимо, пришёл тот момент, когда надо было сказать «нет».       Вмешался, на удивление, Ютака и заявил, что Тосико покрасит её после ужина, а ещё им нужно будет докупить краску, потому что одной пачки на длину её волос не хватит. Акира довольно улыбнулась, благодаря его, а Тосико, едва та вышла из квартиры, отправившись в магазин за краской, набросилась на мужа.       — Ютака! — рыкнула она ему в лицо, хватая за ворот рубашки.       — Что? — тот развёл руками. — Да ладно тебе, Тосико, она же не в бар попросила её отвести напиться или дозу купить. Всего лишь краска для волос. А когда ей ещё экспериментировать со внешностью, как не сейчас? Потом, когда станет старше, уже не до этого будет — работа, семья, дети…       — Когда она из-за этого лысой станет, сам ей это и скажешь.       — Да не станет, — и хитро подмигнул ей: — Ты ведь не стала.       Это был запрещённый и грязный приём. Тосико разжала пальцы, отпуская его. Ютака ретировался на кухню, загремел посудой, начиная готовить ужин, а Тамура потирала пальцы, сверля взглядом оставленную на журнальном столике пачку краски.       Да, она была ещё той провокаторшей. Её мать знатно с ней намучилась, прежде чем решила приструнить дочурку, заявив, что та будет учиться на полицейского. Тосико отпиралась, заявляла, что уйдёт из дома, потому что она хочет делать то, что хочет она, но за учёбу было оплачено, а мать пообещала отстать, если Тамура там отучится. На удивление, «стойкая нарушительница общественных норм» втянулась и поняла, что иногда к матери всё же можно было прислушиваться.       — Будешь лысой, — отозвалась Тосико, применяя свой излюбленный аргумент. — Я не буду покупать тебе качественный парик. Ну зачем, скажи мне, ты это делаешь со своими волосами?       — С таким цветом я чувствую себя увереннее. И, как мне кажется, он неплохо, — Акира указала себе на глаза, — сочетается с цветом моих глаз.       Тосико вздохнула, дорезая многострадальный банан и отправляя его дольки поверх каши в забавной миске.       — Это всё дурная голова Ёко не даёт всём покоя, тебе в том числе. Она ведь тебя тогда надоумила покраситься, замечательная парочка — ты с красной головой и она с синей, ну а вместе вы — фиолетовый.       Акира улыбнулась. Ёко Сугияма была её ровесницей и лучшей подругой, с которой они, как подружились в школе, с тех пор и не расставались. Ёко принадлежала к тому типу людей, которым всё нужно было попробовать, поэтому она брала и пробовала (за исключением наркотиков), а потом с видом эксперта просвещала Акиру, делясь тем, какие улучшения можно было бы внести. Сейчас Ёко поуспокоилась, дорожила своими рыжими волосами и даже делала не такой агрессивный макияж, подчёркивая глаза, по цвету напоминающие два сапфира.       — Голова у неё не дурная, — возразила Акира.       — Дурная-дурная. А дурная потому, что она считает, что у неё хорошие идеи, которые она всём продвигает.       — Ничего, моей рассудительности хватит на нас обеих. Или… — тут взгляд Акиры упал на висящие на стене часы, и она воскликнула: — Боже, опаздываю!       Она схватила из корзины на столе красное яблоко.       — Ты сегодня после работы домой?       — Нет, у меня ещё смена в…       — Понятно.       Акира работала на двух работах. И если по поводу первой Тосико не имела ничего против, то вот вторая у неё сплошь и рядом в голове была помечена красными восклицательными знаками со всех сторон. Акира работала хостесс в хостесс-клубе «Орхидея», принадлежавшему Юкио Мисиме. Тосико не нравился и владелец, и клуб, потому что завсегдатаями его заведения были не офисные работники, а очень специфичные люди. Тамура как-то туда заглянула и узнала среди клиентов преступника, которого ещё недавно засадила за решётку. Ничего серьёзного он не натворил, так, мелкий грабёж, но этого хватило Тосико, чтобы составить картину происходящего.       Как человек, который проработал большую часть жизни от имени закона, было тяжеловато осознавать, что её дочь общается, например, с мошенниками или владельцами борделей. Юкио не фильтровал посетителей, стремясь заработать на всех, включая красоту молодых девушек. Тосико и рада была бы его прижать, но вот только вертлявый козёл старался законы соблюдать, а ещё у него работала её Акира, так что приходилось терпеть, сцепив зубы. Но терпела до поры до времени, пока всё было в рамках закона.       Но Акира была предупреждена — малейший намёк, точнее, малейшая мысль Юкио попробовать влезть во что-то незаконное, и она забирает её оттуда, а после разносит его «Орхидею» по каждому камушку.       — Я убежала! — крикнула Акира из коридора, натягивая на ноги туфли.       — Поешь нормально! Не хватало ещё в обморок упасть!       — Люблю тебя, Тосико!       Прихватив сумку, Акира выскочила за дверь и была такова. Тосико неодобрительно покачала головой и со вздохом, взяв тарелку, устроилась за пустым столом. Ютака отсутствовал — уже с раннего утра работал, поднявшись раньше неё и Акиры. Сама Тосико не торопилась на работу — у неё был оформлен больничный по завтрашний день.       Акира таким похвастаться не могла. Она опаздывала на работу, а Ханако Мураока, в бюро переводов которой она работала, терпеть не могла опаздывающих людей. Женщина держала сотрудников в ежовых рукавицах и жёстко отчитывала, если они делали что-то, что было ей не по нраву. Исключение составлял лишь её сын, которому многое сходило с рук.       Есть приходилось на ходу, но она не жаловалась — сама засиделась и легла спать довольно поздно, что не рассчитала время на завтра — и ловко лавировала между спешившими по своим делам людьми. Акира в пять укусов съела яблоко и, заприметив ближайшую урну, направилась к ней, на ходу выбрасывая огрызок от яблока. Довольно улыбнувшись, потому что попала, Акира, не сбавляя скорости, развернулась, но врезалась в кого-то на бегу. На ногах не устояла — столкновение было неожиданным, поэтому упала на асфальт, сумка слетела с плеча и приземлилась возле ног. Акира удивилась ещё — как туфли с ног не слетели.       — Сударыня, Вы — само очарование, Вы словно чудесная красная роза, — фраза была в стиле Юкио, поэтому Акира пока не поняла, кто её произносит, она, вроде как, не в Мисиму врезалась. — Прошу прощения за то, что так ужасно сбил Вас с ног.       Захотелось потянуться и потереть занывшую через ткань брюк коленку, что она и сделала.       — С Вами всё в порядке?       Акира, наконец, сообразила поднять голову и посмотреть на руку, протянутую ей мужчиной. Рукава рубашки и плаща были закатаны, что позволило ей увидеть забинтованные руки. Она моргнула, чувствуя побежавший по коже холодок — одно время у неё были забинтованы запястья, которые ей резал Ямамото для каких-то своих экспериментов. От них остались полоски шрамов, чёртов учёный знал, как наносить, чтобы не портить запястья совсем уж уродством.       Она прятала шрамы за часами на левом запястье и плотным серебряным браслетом на правом.       — Я в порядке, — Акира проигнорировала руку и поднялась на ноги сама. Одёрнула пиджак с рубашкой, подобрала сумку. — Я тоже хочу попросить прощения — стоило лучше смотреть по сторонам.       Человек не сделал ничего плохого, но что-то в нём заставило Акиру напрячься и подумать, что беседу стоило бы сворачивать и бежать куда подальше. Наверное, что-то подобное испытывала Тосико, когда читала про человека, оказывающегося в конце маньяком или ещё кем-нибудь, кого нужно было засадить за решётку.       От мужчины приятно пахло чаем с булочками, и Акира позавидовала — хоть кто-то успел позавтракать. И ещё чем-то травяным, но она не разобрала, чем именно.       — Нет-нет, я настаиваю. Я бы проводил Вас до лавочки, но… — он вздохнул. — К сожалению, я очень спешу.       — Я тоже спешу, — хрипло отозвалась Акира. Неожиданно рядом с ними затормозило такси, в которое незнакомец резво заскочил. Проводив его такси взглядом, она взглянула на часы — минут десять у неё ещё было.       Она торопливо вбежала в здание и на последнем издыхании преодолела лестничный пролёт, вваливаясь в помещение. Ханако нигде не было видно, а Кэйдзо, её муж, что-то уже набирал на компьютере, сидя в углу за своим столом. Акира его не боялась, да и никто его не боялся — руководила всём, в том числе и Кэйдзо, Ханако Мураока, пусть бюро переводов они основали вместе.       — Держи, — Фумио принёс ей стакан воды, когда Акира плюхнулась на свой стул. Она с благодарностью посмотрела на него и залпом выпила, комкая пластмассовый стаканчик.       — Мураока-сан меня не спрашивала?       — Нет, мама ещё в своём кабинете. А это что?       Он указал ей на пыль на коленке. Акира наклонилась, стряхнула её.       — А, это… Упала, — она пожала плечами и включила компьютер, достала из сумки сделанный перевод с пеналом и положила всё это на край стола.       Фумио изменился в лице. Теперь на нём читалось беспокойство и желание, видимо… пойти и наказать асфальт, который причинил ей боль.       — Ты в порядке? — спросил он, не сводя с неё глаз. — Не содрала кожу? Не щиплет?       «Ты ещё на ранку подуй, как мне Ютака и Тосико в детстве делали», — проявление его чувств вызвало у Акиры лишь раздражение. Не любила она, когда к ней чересчур много внимания проявляли, с рук это сходило только Ютаке и Тосико (потому что родители) ну и Ёко (она любила прикасаться к людям и дарить им тепло). От пристального внимания ей было очень не по себе. Возвращало в те времена, когда она была подопытной крысой Юдзо Ямамото. Он слишком одаривал взглядами, жадно взирая на её страдания, когда она корчилась на полу, и приговаривал, чтобы она не дёргалась и вела себя хорошо.       — Всё нормально, я не маленькая девочка, Фумио-сан. Возьми перевод секций в музее, — она протянула ему папку. Фумио считался её руководителем — Ханако приставила.       — А, ты уже здесь, Хания.       Ханако Мураока — сорок с небольшим лет. Низкая и полноватая, она носила бирюзовое кимоно, которое плотно-плотно подпоясывала. Чёрные волосы были забраны на макушке в тугой пучок, а карие глаза, на которых были нарисованы синие стрелки, хмуро взирали на переводчиков, которые, когда она вышла из кабинета, старательно хотели превращаться в хамелеонов и сливаться с окружающим миром. Ханако усердно красилась, но усилия были лишними — своим макияжем она делала себя старше и подчёркивала недостатки кожи и свой возраст.       — Доброе утро, Мураока-сан, — Акира встала и поклонилась, помня, как та любит, чтобы перед ней заискивали и прислуживали.       — Перевод по музею сдала?       — Да, уже. Мураока-сан, пока Вы не ушли, я хотела бы попросить…       — Да?       — Я могла бы сегодня отпроситься на час пораньше?       Ханако посмотрела на неё так, как смотрят люди, заприметив мошку на поверхности — с недовольством.       — По какой причине?       — У лучшей подруги день рождения. Она меня убьёт, если опоздаю, — соврала Акира, не моргнув и глазом. На сегодня Юкио планировал какое-то грандиозное мероприятие, и пусть сегодня была не её смена, он слёзно умолял Акиру прийти — чем больше хостесс, тем лучше. Рук много не бывает.       — Ладно. Только сегодня, — сделала одолжение Ханако, и Акира мысленно фыркнула — за два года работы она у неё ни разу не отпрашивалась, приходила вовремя и исправно выполняла свою работу.       Спасибо, Ханако, Вы очень любезны.       — Спасибо.       У женщины зазвонил телефон, и она вновь направилась в свой кабинет, хлопнув дверью. Через мгновение она уже с кем-то ругалась. Акира вздохнула и повернула голову, почувствовав, что Фумио на неё смотрел.       — Никакой подруги нет?       — В смысле?       — Если сегодня день рождения у лучшей подруги, то где подарок?       Акира приподняла брови. Поняв, видимо, что сморозил глупость, Фумио смутился и вернулся к работе. Кончики его ушей покраснели.       «Ты — переводчик, не играй в детектива, оставь эту работу профессионалам», — подумала она, открывая файл с начатым вчера переводом.       Она начала подрабатывать у Мураоки в бюро переводов ещё тогда, когда училась в университете. Получив диплом, где было написано «филологический факультет, французский язык и литература», Акира решила углубиться в перевод — он ей нравился, заниматься им было интересно, а ещё хотелось развивать английский язык, который она изучала в университете. Тосико и Ютака поддержали её выбор, заявив, что сделают всё, чтобы она отучилась там, где хочет, и на кого хочет. Ютака даже пошутил, что она может переводить его произведения на другие языки, на что Тосико вздохнула и попросила не травмировать людей его «мистическими бреднями».       С работы уйти спокойно не получилось — время опять поджимало, и Акира, поджав губы, подумала, что день сегодня был какой-то… не её. То врезалась в мужчину, то Ханако, отпустившая, завалила в отместку работой так, что даже вместе с Фумио и Кэйдзо она это не разберёт, а теперь ещё и в клуб могла опоздать.       Домой она решила не ехать, времени на подготовку оставалось в обрез, поэтому она бежит на автобус, который, хоть тут везёт, как раз подъезжал к автобусной остановке. Она протиснулась на единственное свободное место и прикрыла глаза — ехать сорок минут, можно вздремнуть.       Тоже два года назад, Акира подрабатывала в одном баре, где Юкио Мисима считался щедрым и постоянным клиентом. Однажды он пригласил к столику её.       — Меня зовут Акира. Рада знакомству.       Юкио закрыл глаза, словно наслаждаясь её голосом, потом открыл их и посмотрел Акире прямо в глаза.       — Юкио Мисима. Ёко мне о тебе все уши прожужжала, решил заглянуть и посмотреть, что тут есть.       Его тон должен был покоробить Акиру, но она молча слушала Юкио. Ему было, наверное, около тридцати; чёрные волосы уложены при помощи геля, голубые глаза смотрели на неё. Он не был во вкусе Акиры, к тому же, мужчина подруги, но он привлёк её выражением спокойствия и уравновешенностью. Одет тоже был неброско — чёрный костюм и тёмно-синяя рубашка, всё сидело по фигуре.       — Тебе ведь тоже двадцать?       — Да, — кивнула Акира.       — Чем тебе, кажется, я занимаюсь?       — Бизнесмен, — повторила она слова Ёко. Ситуация складывалась странная — не так она представляла знакомство с парнем подруги.       — Почти. Предприниматель. Поставщик удовольствия и развлечений.       — Сутенёр? — уточнила она.       — Что? — Юкио рассмеялся. — Нет-нет, я не по проституткам. У меня свой клуб.       — П-понятно, — запнулась Акира на первой согласной.       — Ты самая красивая женщина из всех, что я видел.       Конечно, она ему не поверила — самой красивой была Ёко, с которой он встречался.       — Я на это не куплюсь.       — Я говорю правду.       — Но…       — Тебе не хватает уверенности в себе, — неожиданно заявил Юкио. — Если станешь работать на меня, то я сделаю так, что ты оценишь собственную красоту.       — Я не проститутка, — с нажимом произнесла она, — и в любовницы набиваться не собираюсь.       — А я правда не сутенёр. Говорю же, клубом управляю. Ёко мне про тебя рассказала. Торчишь здесь по вечерам, а днём — в бюро переводов. Зарабатываешь гроши, хотя усердно вкладываешься в работу. Я буду виски. Налей, пожалуйста.       Акира исполнила его просьбу, и Мисима продолжил:       — Я на тебя посмотрел и пришёл к выводу, что ты растрачиваешь свой дар.       — Дар? — переспросила она.       — Я убеждён, что красивый человек обладает даром, например, как писатель или художник. Красота, как и дар, не даётся кому попало. С ним надо осторожно обращаться. Я думаю, что ты художница, Акира-чан, в каком-то смысле — ты разливаешь и мешаешь напитки. Но в данный момент ты растрачиваешь свой дар впустую. Я бы сказал, что ты тут себя теряешь.       Слова лились патокой, и Акире стало не по себе. При слове «дар» в памяти всплывало лицо Ямамото, и ассоциация была не самой приятной.       — Нет у меня дара, — чуть резче, чем стоило, сказала она.       — Есть. Ты просто им не пользуешься.       Он говорил про внешность, подразумевая её под даром, а она думала о своей способности, считая её проклятием.       — Я ведь сказала, что…       — Ёко тоже работает в моём клубе.       — Кем?       — Хостесс. И тебе такое хочу предложить.       Акира подняла на него глаза.       — Тосико это не понравится. Она моя…       — Вредных и принципиальных женщин я беру на себя.       Тосико — ожидаемо — это работа не нравилась, но если за свой труд в бюро от Ханако и в баре она получала гроши, то тут вполне неплохо могла заработать за неделю, поэтому Тамура поджимала губы — это жизнь Акиры, она не маленькая девочка. Хочет себе магистратуру, отдельную квартиру и машину — пожалуйста.       Ютака относился к этому проще — надо заниматься, чем нравится. Да он вообще относиться стал к вещам проще с годами. Тосико считала, что он тупел, потому что расслаблялся и не искал подвоха, а надо было набираться мудрости с прожитым временем.       Кто-то налетел на неё, и Акира от этого открыла глаза, испытывая ощущение дежавю. Она вышла на своей остановке и направилась в клуб.       Хостесс-клуб «Орхидея» представлял собой четырёхэтажное здание, где на первом этаже располагалась сцена со столиками и баром, на втором и третьем этажах — караоке-залы, для молодых повыше, для людей постарше — пониже. Четвёртый этаж был отведён под нужды персонала: кухня, гримёрки артистов, хостесс и кабинет руководителя.       — Добрый день.       — Добрый день, Хания-сан, — поздоровались хором с ней сотрудники, занимающиеся подготовкой заведения к открытию сегодня вечером.       Акира делила одну гримёрку с Ёко. Поднимаясь по лестнице, задумалась — они много чего делили вместе: школу, окружение, дорогу до дома, теперь вот работу. Акира хмыкнула — до делёжки парня вряд ли дойдёт, Юкио всё ещё был не в её вкусе и казался ещё тем пройдохой, но Ёко была от него без ума, как и он.       Такие вполне могли бы закончить жизнь вместе где-нибудь в канаве, лишь бы быть рядом друг с другом и в другой жизни.       — Говорила же Юкио не брать на работу тех, кто японский язык не знает, — заворчала Ёко, забирая свои ярко-рыжие волосы в высокую причёску при помощи шпилек. Она начала говорить, заметив, что в комнату вошла Акира. — Оказывается, если ты пять слов связываешь в предложение, то язык знаешь. Но я знаю, на что он повёлся — красивая европейка. Ну ничего, будет плохо свою работу делать, я её…       — Ну и нужен он такой? — спросила Акира, скидывая сумку и пиджак на кресло и начиная расстёгивать рубашку.       Ёко, сидящая перед столиком с косметикой, обернулась и воскликнула:       — Нужен! — и добавила чуть тише: — Потому что я его люблю, Акира, ну ты ведь знаешь.       Акира на это промолчала, переодеваясь в чёрное платье чуть выше колен с длинными рукавами. Из всего персонала только она носила платье с длинными рукавами — прикрывала запястья, чтобы избежать лишних вопросов. Она не была суицидником и не хотела расставаться с жизнью. Теперь, когда вкусила нормальную жизнь, не хотела. А если бы и прибегла к суициду, то выбрала бы другой способ. Не знала, какой, но точно другой, чем резать вены.       Не хотелось терпеть боль.       Достаточно настрадалась.

***

      Томиэ с порога набросилась на него и, будь её воля, раздела бы прямо в коридоре и взяла, но всё же иногда она умела брать себя в руки и, невзирая на их бурный роман, вести себя спокойно.       — Кимифуса… — прошептала Томиэ, расцеловав его. — Я так скучала по тебе…. Тебя не было целую вечность!       Кита сдержанно отозвался, расцепляя её руки у себя на спине:       — Я работал.       — Ты был во Франции.       — И? Не отдыхать же катался.       Подумав, что она его разгневала, Томиэ решила поменять модель поведения. Начала ластиться и извиняться, что погорячилась. Взяла за руку и, улыбаясь, потянула за собой в гостиную, где на журнальном столике стоял ужин с бокалом красного вина.       — Как папа? — участливо поинтересовалась Томиэ, беря свой бокал в руку.       — Лучше. Мы нашли лекарство, ему помогает.       — Вот и замечательно.       Кимифуса попробовал блюдо — Томиэ не готовила, предпочитая пользоваться доставкой. Будь он её мужем, давно бы заработал себе проблемы с желудком. Напрягаться Ямадзаки не любила, она любила ухаживать за собой и сиять и всех, кто мешал ей это делать, убирала со своего пути. Вот и сейчас, она сидела рядом, потягивала вино и накручивала на палец прядь белых волос, сверкая тёмно-бордовыми глазами, когда ловила взгляд возлюбленного на себе.       И не скажешь, что убила своего мужа, нанеся яд себе на губы.       Такой тип женщин ему не нравился, но когда Томиэ не пыталась прикидываться дурочкой и вела себя нормально, с ней было интересно. Периодически её накрывали приступы ревности, но ему было безразлично — может делать, что хочет, он ничего ей не обещал.       Ему нравились другие — покладистые, искренние и добрые. Наверное, привлекали те качества, которыми он не обладал.       Кобо казалось, что такой была его сестра. Ну или Мати. Про первую он с точной уверенностью не мог такое сказать — всё же они были детьми, и он плохо помнил, что происходило, потому что реальность часто смешивалась с полусном и полукоматозным состоянием, вдобавок, игры с воспалённым сознанием от Ямамото не способствовали оценке черт характера Акиры. А потом Юдзо и вовсе сообщил и показал ему, что сестра умерла, но в это ему слабо верилось — они были близнецами, пусть и разнояйцевыми, но он чувствовал, что в этом холодном и жестоком мире у него был родной человек. И этот кто-то был в Йокогаме, поэтому он и вернулся сюда четыре года назад, периодически вырываясь во Францию, где оставались Ямамото и ухаживающая за ним Мати.       — Кимифуса… — протянула капризно Томиэ, заставляя обратить на себя внимание. Он моргнул и медленно перевёл на неё взгляд.       Теперь он не Кобо.       Теперь он — Кимифуса Кита, член Портовой мафии.       И он обязательно найдёт сестру.       Живой или мёртвой.