Исповедь неполноценного человека

      Акира потёрла лицо и зевнула. Прошедшая ночь была не самой лучшей — вновь снился кошмар, в котором за ней с лезвиями гонялся Ямамото. В конце он вогнал одно из них ей под горло, и она проснулась, так и больше и не заснув.       Она посмотрела на сидевшую напротив Ёко — та выглядела здорóво. Блестящие ярко-рыжие волосы, которые Сугияма вознамерилась перекрасить в каштановый, забраны в небрежный высокий хвост-пучок; мужская белая рубашка и тёмные узкие джинсы. Ёко себе не изменяла — даже вне работы предпочитала обувь на каблуке. В данный момент она тараторила, рассказывая о появлении Тосико в «Орхидее».       — Ты бы видела её взгляд. Мне казалось, что ещё немного, и она кинется на Юкио. «Твой цветочек ждёт участь „Белого лебедя”», — процитировала Ёко.       — Вполне в её стиле.       — Ага. Думаю, что она вполне может осуществить свою угрозу. Юкио этого не переживёт, пусть и храбрится.       — Надеюсь, до этого не дойдёт, — Акира представила бегающую вокруг здания с канистрой бензина Тосико. Помотала головой, отгоняя мысли — господин Сугияма говорит, что они материальны.       — Из тёти Тосико вышла бы отличная старшая хостесс, — протянула Ёко. — У неё было бы всё организовано. Мина бы ей в подмётки не годилась. Ну или охрана. Вышибала из неё получилась бы великолепная.       К столику подошёл Юкио и поставил на него поднос с тремя кружками чёрного чая, тарелкой бутербродов и лежащей сбоку от кружек газетой.       — Что обсуждаете? — спросил он, усаживаясь рядом с Акирой.       — Тосико. Думаем, она могла бы у нас работать.       — Кажется, она бы распугала нам всех клиентов, — вздохнул Мисима, беря газету. — Пока ждал заказ, просмотрел объявления, отметил некоторые варианты. Можно взглянуть на них в выходные.       Он протянул Акире газету. Та бегло пробежалась по отмеченным ручкой объявлениям взглядом.       — Ты хочешь съехать от Ютаки и Тосико? — удивилась Ёко.       — Да.       — Ого.       — Нам небезопасно, видимо, находиться под одной крышей — может произойти убийство.       — Я ставлю на зверя, ой, тётю Тосико. Извини, оговорилась.       — Ничего, я понимаю, — отложив газету в сторону, Акира взяла бутерброд и сделала глоток чёрного чая. — Я бы тоже на неё поставила.       — Зачем тебе искать квартиру? — Сугияма приподняла брови. — Живи у меня — места всем хватит.       — Это будет независимостью наполовину, — заметил Юкио. — Вовсе не то. Поверь мне как человеку, у которого есть младшие брат и сестра.       — Ты не единственный ребёнок в семье? — удивилась Акира. — Просто ты никогда не рассказывал о своих родственниках, когда у нас заходила речь в разговоре о семье.       — Не тебе одной не рассказывал, — заметила Ёко, — хотя мы вместе не первый год.       — Сестра — Мицуко, а брат — Тиюки. Я общаюсь с ними, но не так часто. Они очень заняты работой.       — Тоже предприниматели?       — Нет. Всё скучнее, чем вы можете себе представить — работают на государство. Мой отец — Адзуса Хираока, государственный чиновник. Точнее, ранее им был, сейчас он работает юристом.       — Хираока… — Акира произносит фамилию, хмурится — она ей кажется знакомой. — Я где-то слышала эту фамилию. И не из-за твоего отца.       — Назвал её в «Белом лебеде», это моя настоящая фамилия, о которой мало кто знает. Кимитакэ Хираока… — Юкио сделал глоток чая. — Как давно это было… В другой жизни, когда я учился в Токийском университете на юридическом факультете. Я тогда ещё, помню, увлекался произведениями немецкого романтизма, а вот отцу это не очень нравилось. Он пресекал моё увлечение — проводил обыски в комнате в поисках доказательств «женоподобного» интереса к литературе и рукописей. Только мама оставалась моей соратницей в интересе к немецкому романтизму.       Он усмехнулся. Ёко кашлянула и поинтересовалась:       — Почему ты выбрал другие имя и фамилию?       — Ты и это не знала?       — Нет. А что в «Белом лебеде» он назвался своими настоящими именем и фамилией — я тоже не знала.       — Мне всегда хотелось владеть развлекательным заведением, — пожал Мисима плечами, начав отвечать на вопрос Ёко. — Хотелось, чтобы люди веселились и забывали о своих проблемах, оказываясь в моём заведении. Хотелось делать это с командой талантливых сотрудников, которых я тщательно отбирал. Но это всё было потом. До этого… До этого родители были не очень довольны, но, в конце концов, отец меня поддержал, дал денег на первый взнос, а дальше я сам. Имя сменил, чтобы не навредить семейной репутации и их карьерам. Политика и хостесс-клуб… Лучше им не пересекаться.       Юкио замолчал. Все они молчали, поедая бутерброды и запивая их чаем. Акира переваривала услышанное. Значит, у Мисимы всё было не так просто с семьёй. Тосико бы его поняла — сама со своей не особо ладила. На этой почве они могли бы вполне понять друг друга.       — Я согласна с твоими словами о независимости, — Хания посмотрела в окно, прищуриваясь от солнца. — Мне нужно нечто большее.       — То есть, всё, — заметила Сугияма.       — Может, так она поймёт, что я выросла.       — Тогда тебе нужно ещё выйти замуж, завести парочку детей и домашних животных, — заявил Юкио, улыбнувшись.       — Тосико не переживёт, — хмыкнула Ёко, — но знай, что двери моей квартиры для тебя всегда открыты. В любое время дня и ночи.       — Спасибо, Ёко.       — Тебе сегодня не нужно в бюро?       — Нужно, но Ханако разрешила всем прийти чуть попозже. Вчера мы допоздна разбирались с переводом.       — Очень великодушная женщина, — оценила её поступок Сугияма.       — Юкио великодушнее — у него есть больничные, а у Ханако даже смерть не избавит от работы.       Ёко рассмеялась, прикрывая рот ладонью. Остаток завтрака они провели, негромко переговариваясь о делах в «Орхидее». Акира первая покинула стол — нужно было уже ехать в бюро, ведь скандала с Ханако не хотелось.       Ханако была на месте — из её кабинета вышла сотрудница, на которой лица не было, значит, получила свою порцию комментариев. Акира посмотрела в угол, на место, за которым сидел Кэйдзо — он молча печатал, изредка прерываясь, чтобы поправить сползшие на кончик носа очки. Хании мужчина нравился за свою невозмутимость и невероятное терпение, но она не могла понять, почему он с Ханако. Что же такого он в ней нашёл, раз до сих пор они вместе? И в браке, и на работе?       Она едва успела сесть на стул, когда рядом возник Фумио. Судя по тому, что он едва не подпрыгивал, стоя на месте, её он уже ждал. Решил попытать удачу и открыл рот, приглашая на обед:       — Акира-сан, не хочешь пообедать вместе?       — Прости, Фумио-сан, я уже пообещала подруге… — она виновато улыбнулась.       — Ничего, я понимаю, — он кивнул, и плечи его поникли. Фумио вернулся за свой стол и посмотрел на Акиру (хоть смотреть ему было можно): белая приталенная рубашка, чёрная юбка, туфли на небольшом, но устойчивом каблуке. Красные волосы забраны в высокий хвост, а на лице — лёгкий и естественный макияж. Она казалась ему совершенной, как могут казаться, например, фигурки из китайского фарфора в витрине магазина. Фумио полагал, что матери стоило быть помягче с Акирой, потому что она всё же свою работу выполняла хорошо, а в чём-то была даже лучше. Но Ханако почему-то считала её выскочкой и бесталанной девчонкой.       Подпускать кого-то близко к себе Акире было непросто. Тосико и Ютака стали близкими ей людьми (она до сих пор иногда вспоминала, как Тамура тогда отдала ей свою куртку, набросив ей на плечи); Ёко взяла её напором — Сугияме очень хотелось узнать свою новую одноклассницу поближе и подружиться; Юкио вошёл в её жизнь из-за Ёко. Мисима отнёсся к ней по-человечески: не лез с расспросами и принимал её странности. Наряды только с длинными рукавами, браслеты и часы на запястьях в любом образе — он не задавал лишних вопросов, лишь один раз кивнул и согласился на всё. За это она была ему благодарна и по сей день: надевая форму хостесс «Орхидеи» или платье для выступления, Акира это вспоминала.       Оставалось пять минут до начала обеда, поэтому Акира, сделав то, что от неё требовалось, решила, что вполне имеет право почитать. Она достала из ящика стола книгу, чтобы взять её с собой — пообедать сегодня захотелось в парке неподалёку. Ёко должна была действительно составить ей компанию, но в последний момент планы поменялись — из поездки вернулся господин Сугияма, и Ёко захотелось провести время с отцом.       Акира взяла сумку и, подняв голову, не поверила своим глазам, заметив знакомый бежевый плащ. Ей становится дурно.       Дазай стоит чуть поодаль и разговаривает с Мураокой. Той, судя по улыбке и блестящим глазам, приятно его внимание. Словно почувствовав, что на неё смотрят, Ханако перевела взгляд на Акиру и поманила её к себе.       — Не самая она прилежная сотрудница, — заявила она, стоило Акире подойти. — До сих пор не научилась переводить любовную прозу. Ничего в этом не смыслит. Каждый раз по несколько часов правлю то, что она перевела. Не представляю, как с ней можно работать…       Она захлопала ресницами, ожидая, что Дазай улыбнётся или рассмеётся, но этого не произошло. Он склонил голову и сказал таким тоном, словно поставил точку:       — А я с ней не работаю, а общаюсь, Ханако-сан. И пока меня устраивает то, что я вижу.       Он потерял всякий интерес к Ханако и обратился уже непосредственно к Акире:       — Пообедаем, Акира-сан?       — Сейчас?       — Да.       Она кивнула. Дважды повторять было не нужно — нужно было только засунуть книгу в сумку и, подхватив её вместе с пиджаком, последовать за детективом. Ушла, провожаемая взглядами матери и сына.       Дазай привёл её в кафе неподалёку и пригласил за столик у окна, перед этим сразу сделав заказ у официантки — попросил эклеры и чёрный чай. Предложил Акире что-нибудь заказать, но она отказалась — вариант Осаму её устраивал.       — Выглядите не очень радостной.       — Это вовсе не то, что я хотела, — призналась она, думая о поведении Ханако перед Осаму. Мураоке можно было писать пособие «Как оскорбить человека, всего лишь открыв рот».       — Вместо меня должен был быть тот господин, что прожигал меня взглядом? — спросил Дазай, снимая плащ и садясь напротив.       — Фумио-сан? Нет. Вовсе нет.       Осаму хмыкнул.       — Так и думал. Вы ему нравитесь, а вот он Вам — нет.       — Неважно, нравится он мне или нет. Фумио-сан — мой начальник. Отношения между нами могут быть только рабочими.       «Ещё романа с ним не хватало, — невесело усмехнулась она. — Ханако тогда меня точно живьём съест — как я могу находиться рядом с её дорогим сыном».       — Значит, не в этом дело… Не принимайте близко к сердцу слова Ханако-сан. Я уверен, что Вы — хороший переводчик. Просто… Просто Вам не очень повезло с начальницей. Почему Вы от неё не уходите?       — Мне нужны деньги на образование. Я… Я хотела бы учиться на магистра во Франции, а это удовольствие не из дешёвых.       — Её бюро переводов — не единственное в Йокогаме, — заметил Осаму.       — В большинстве мест требуется наличие магистратуры ну или наличие связей. С Ханако-сан я знакома несколько лет — начинала у неё, ещё учась в университете. Так и осталась. Это… Не всё так плохо: муж Ханако-сан не похож на свою жену.       Звучало так, как будто она утешала себя, а ещё… жалко. Но другого у неё не было.       — Хоть что-то приятное.       Подошла официантка, принося заказ, и Акира получила передышку.       — Я изучил Вашу биографию, — сообщил Дазай, беря эклер. — Ваши слова подтвердились.       — Мне незачем лгать детективу.       — Пока Вы говорите правду, Акира-сан. Я могу задать Вам вопрос?       Она кивнула, и он продолжил:       — Какие у Вас отношения с Юкио Мисимой?       — Как это связано с делом?       — Вопросом на вопрос?       — Юкио-сан — мой начальник. Ещё один мой начальник.       — Пытаюсь понять, на что Вы могли пойти ради него. Насколько вы близки.       Акира не донесла эклер до рта. Что же такого Тосико и Дазай видят в ней и Юкио, раз предполагают… подобное?       — Не знаю, на что Вы намекаете, Дазай-сан, — холодно произносит она, — но Юкио-сан встречается с моей подругой.       — Хорошо. Но касаемо Вас… Пошли бы Вы ради него на поджог? Или на изменение чужой памяти?       — Я не хожу по таким местам. И у меня нет способности. Нет, — подчеркнула она. Ещё немного и скоро сама начнёт верить в то, что говорит.       — Да, я в курсе, — кивнул Дазай. — Расскажите мне всё, белладонна. Я могу помочь. И обязательно помогу.       — Мне нечего сказать Вам, Дазай-сан. Хотя, знаете, кое-что есть.       — Да-да?..       Акира оперлась ладонями о стол и потянулась к Осаму, сокращая между ними расстояние. Приблизившись так, что ещё немного, и кончики их носов бы соприкасались, медленно, тщательно произнося каждый слог, прошептала:       — И хорошо, что заведение Исихары сгорело. Так и надо человеку, принуждавшему девушек к оказанию сексуальных услуг. Это омерзительно.       — Другого ответа я и не ждал, — усмехнулся Дазай, наблюдая за ней: Акира села на своё место и всё же доела половинку многострадального эклера.       — Удовлетворены?       — Не очень, — честно признался он. — Я не получил желаемое.       «Меня в Отделе по делам эсперов? — мысленно поинтересовалась она. — Не получится. Никого там не увидите: ни меня, ни Юкио, ни Ёко».       — Так бывает. Мы не всегда получаем то, что хотим.       — И правда.       Она допила уже остывший чёрный чай и решила, что не голодна — двух эклеров ей хватит. Отодвинула от себя тарелку и потянулась к сумке, чтобы достать кошелёк.       — Не стоит, я заплачу.       — Я могу сама… Что это? — Акира удивилась — Дазай достал из карманов плаща несколько листков, которые теперь ей протягивал.       — Мне нужен перевод с французского на японский. Я хорошо Вам заплачу, белладонна.       Акира неуверенно приняла протянутые ей листки и бегло просмотрела, после чего взглянула на Дазая.       — Срочный перевод?       — Можете сильно не торопиться. Просто не затягивайте.       — Хорошо.       — Я указал почту. Вышлите перевод на неё.       Акира кивнула и в последний момент, когда уже собиралась встать из-за стола, решила задать вопрос:       — Дазай-сан, что Вы сказали Ханако-сан?       — Представился Вашим старым знакомым. Спасибо, что составили мне компанию.       — Спасибо, что пригласили.       Надев пиджак, она вернулась в бюро. Фумио демонстративно от неё отвернулся.       «Ну и ладно», — Акира пожала плечами и вернулась к работе.       Ацуши заходит в кафе и почти сразу же замечает Дазая и Танидзаки. Последний выглядит очень испуганным, слушая Осаму, и интуиция подсказывает, что его нужно спасать. Заметив её, Джуничиро к ней взывает. Ацуши садится рядом и просит всё объяснить.       — Ничего такого я не хочу сделать, Танидзаки нагнетает, — пожимает плечами Осаму. — Всего лишь хочу… Кое-кого припугнуть.       — Припугнуть? Кого и зачем?       — Куникида-сан меня за это прибьёт, — заявляет Джуничиро.       — Не прибьёт. Это ради дела, а не развлечения. И… Он и не узнает.       — Да, если Акира Хания не заявит в полицию.       — На кого? — Дазай улыбается. — На тебя, что ли? Ты ей в переулке удостоверение собрался показывать?       — Нет, но…       — Так в чём дело? — обращается к ним Ацуши, понаблюдав за их диалогом и бледнеющим Танидзаки.       Выясняется, что Осаму всё ещё занимается делом Исихары, пусть полиция и Вооружённое Детективное Агентство сошлись на версии, и следствие должно было вот-вот завершиться. Но Накаджима знает — если Дазаю что-то взбрело в голову, то он не успокоится. Танидзаки, видимо, об этом тоже вспоминает, потому что кивает и закрывает лицо ладонями. Осаму удовлетворительно улыбается и отпускает Джуничиро — у того занятия в университете.       Подождав, пока тот уйдёт, Ацуши интересуется:       — Зачем всё так усложнять? Если она Вам приглянулась, то зачем всё это? Просто пригласите её куда-нибудь. Раз она до сих пор Вас терпит и никуда не обратилась, значит, выслушает.       — Скажи мне: если тебя Акутагава позовёт прогуляться, пойдёшь?       Ацуши бледнеет. С Акутагавой только в гости к смерти идти, и то, пойдёшь с ним, а вернёшься одна — костлявая к рукам приберёт умирающего из-за болезни лёгких Рюноске. Но… Накаджима помнит слова Куникиды, сказанные тогда, когда она смотрела на снимок Акутагавы, они крепко оседают в памяти.       — Это… Другое, Дазай-сан, — выдыхает она.       — Вовсе нет, — он качает головой. — С ними обоими нелегко. Не волнуйся, Ацуши, я знаю, когда нужно остановиться.       — Знаете? Вам плохо, если Вы не нашли способ испортить день Куникиде-сану.       — Ему встряска полезна, — отмахивается Дазай. — Куникида-кун легко заводится и быстро начинает злиться. Реагирует как ребёнок. Это умиляет.       — Вы остановитесь только тогда, коего инфаркт хватит?       — Не хватит его ничего, — серьёзно говорит Осаму. — Он у нас крепкий орешек. Я восхищаюсь им и ценю его как коллегу и напарника. Ацуши, я хотел бы попросить…       Она перебивает его.       — Я буду молчать.       Осаму улыбается.       — Как приятно, что мы с полуслова понимаем друг друга.       Накаджима сглатывает — ей кажется, что история с девушкой может выйти им боком, и Дазаю бы лучше остановиться, но всё, что остаётся ей — молчать и ждать…       Чего тут хорошего можно было ждать?       План Осаму прост — вечером Акира выйдет из бюро и пойдёт к остановке через переулок, срезав себе путь, где на неё нападёт Танидзаки. Дазай вмешается, но сначала подождёт и позволит Хании применить способность. Он считает, что такая ситуация это может спровоцировать.       Дазай понятия не имеет, что он будет делать, если подтвердится, что Акира — тот самый эспер, отличившийся в «Белом лебеде». В Отдел по делам Одарённых он заявлять не станет, как и сообщать в полицию или Агентство. Это не его цель. Всего лишь прибавятся вопросы: «Почему она незарегистрированный эспер?», «Почему Отдел это допустил?», «Почему семья утаила, что у неё есть способность?»       Так зачем ему это? Наверное, чтобы убедиться, что детектив из него действительно неплохой. Не такой, как Рампо, но всё же…       — Отпустите! — из переулка он слышит голос Акиры. Он не звучит очень уж испуганно, скорее, наоборот — возмущённо. Дазай подходит ближе и заглядывает — Хания активно сопротивляется, Танидзаки, по просьбе Осаму, сам способность не применяет и вполне мастерски отыгрывает роль нападающего, оттесняя Акиру к стене.       Они борются несколько минут, но ничего больше не происходит. Разочарованно вздохнув, Дазай входит в переулок.       — Не думаю, что белладонне такое обращение приятно.       В глазах Джиничиро читалось облегчение. Он толкнул Акиру прямо в руки Дазаю и тут же бросился вон, радуясь, что свою часть выполнил. Осаму держал её за предплечья и понял две вещи: во-первых, описываемого Юдзиро зелёного сияния не наблюдалось, а, во-вторых, она в данный момент не применяла никакую способность, даже если она у неё имелась — Дазай полагал, что понял, если бы ему попытались воздействовать на память.       — Вы в порядке, Акира-сан?       Он видел, как она кивнула. Тогда, убедившись, что Хания стоит на ногах, он её отпустил, отошёл в сторону и, подобрав сумку, отдал вещь Акире.       — Да, вроде бы. Спасибо, Дазай-сан.       Акира отряхивала сумку, когда почувствовала на лице первые капли дождя.       — А вот и обещанный ливень, — протянул он, задрав голову и смотря на сгустившиеся на небе тучи. Потом посмотрел на Акиру и осведомился: — Доверится ли мне белладонна?       Он протянул руку.       — Не очень хочется заболеть, — ответила Акира, протягивая руку в ответ и сжимая тонкие чужие пальцы. Дазай на это хмыкает и буквально тянет её за собой. В кафе и другие места неподалёку от бюро Акира не ходит, поскольку район так хорошо не знает, но Осаму, кажется, ориентируется лучше неё.       Выход из переулка, пробежаться по прямой, повернуть, ещё раз, остановиться на секунды на светофоре, ожидая, когда загорится зелёный. Всё это помогает проложить им путь к небольшому, но уютному кафе, в котором они до этого вместе не были. Под дождь они всё же попадают. Осаму помогает ей снять пиджак, вешая его на вешалку со своим плащом. Подошедшей официантке он мило улыбнулся и заявил, что они сами позовут её, когда решат сделать заказ.       Они сели за стол, и тут Акира словно прозрела.       — Как Вы здесь опять оказались?       — Искал место, где я мог бы совершить самоубийство. В этом районе я его не нашёл, — разочарованно протянул он. — Куда направлялись Вы? Домой или в «Орхидею»?       О самоубийстве он сказал настолько будничным тоном, что это озадачило Акиру. Нет, должно быть, послышалось. Он не смахивал на суицидника, не выглядел так, как… они в плену у Ямамото. Все они, семеро, мечтали умереть. Может, в разные моменты; может, в одно и тоже время, но желание было вполне объяснимым — казалось, что там, по ту сторону жизни, такого ужаса не будет. Все они что-то предпринимали и брали, чтобы уйти из жизни: лезвия, рукава кофты, да что угодно, лишь бы больше не жить. Но рядом неизменно оказывался Райнер с проклятой способностью, вновь и вновь спасающий их. А затем страдания начинались заново, Юдзо зверел, и умереть хотелось прямо здесь и сейчас.       Наверное, стоило бы начать убеждать его в том, что жизнь — прекрасна, но она этого делать не станет. Чужая душа — потёмки, они не настолько близки (вообще не близки), чтобы она влезала к нему в душу. К тому же… Кусочек для перевода ей достался нестандартный — касался способов самоубийства.       Удивляться и препятствовать было нечему.       Если захочет — уйдёт.       — Домой, — она прокашлялась, пропустив слова о самоубийстве. — Сегодня в «Орхидее» не моя смена.       И удивилась, как легко слова соскочили с языка. Дазай не осуждал её выбор, по крайней мере, ни разу за всё время их общения она не услышала недовольство в голосе и не увидела изменение в мимике, когда речь заходила о её работе хостесс. Он принимал это как данное и не заявлял, что «девушки не должны зарабатывать себе на жизнь подобным образом».       — Да уж, сократили Вы путь.       — Дазай-сан, я могу задать Вам вопрос?       — Конечно, белладонна.       — Не надо меня так называть, — не выдержала она. Это слово навевало не самые приятные воспоминания. В глазах Ямамото она была красавицей — он не уставал это повторять и заявлял, что она, став девушкой, разобьёт не одно сердце. Ох, на фоне Мати с перерезанным горлом она, быть может, ею и была.       — Вы не осуждаете меня за «Орхидею»?       — Нет. А должен?       — Нет, но…       — Я не предвзят, Акира-сан. Поверьте мне, магнолия, работа хостесс — не самая ужасная работа на свете.       Об этом она не узнает, Дазай не поделится своей опасной профессией.       — Магнолия? — переспросила она.       — Подумал о другом прозвище.       — Не надо. Оно не лучше предыдущего. «Акира-сан» меня вполне устраивает, — заверила она его.       — Я подумаю.       Акира склонила голову.       — Вы уверены в том, что эспер — я, потому что Вы чувствуете это? В этом, господин Дазай, заключается Ваша способность?       Дазай прищурился.       — Это уже вопросы. С чего Вы это взяли? Я не говорил о себе как об эспере.       — Но вместе с Вашим коллегой Вы были заинтересованы больше в эспере, чем в поджоге. Его Вы оставили полиции.       Он внимательно на неё смотрит, слушая, и она решает идти до конца.       — Или Вы работаете на тех, кому нужен эспер?       — Не стану Вам врать, Акира-сан, мы обладаем способностями. Но они не позволяют нам, как Вы выразились, «определять», кто эспер, а кто — нет.       Дазай взмахнул рукой, подзывая к себе официантку. На губах вновь появилась улыбка, с которой он вошёл в это заведение. Дазай предложил сделать заказ сначала Акире, и она выбрала лишь стакан воды.       Он не сводит с неё глаз.       — Вы точно в порядке, белладонна?       «Не знаю. Я не знаю. Ничего не знаю».       — Вполне.       «Интересная реакция, — подумал Дазай, называя несколько позиций из меню. — На неё за углом напали, а она… Очень хорошо держит себя в руках. Вот это самоконтроль. Я впечатлён».       — Хорошо. Тогда Вы сможете выслушать мои замечания.       — З-замечания? — её голос дрогнул.       — Я отправил Вам письмо на почту. Не видели?       — Нет. Ещё не успела.       — Ничего, у меня с собой есть распечатки.       И вновь из карманов плаща он достаёт сложенные на несколько раз листки и протягивает их Акире. Хания, взяв их, скользит взглядом по бумагам и видит сделанные пометки. Книга, точнее, часть, что она переводила, была… довольно оригинальной. Переводить было необычно и жутко, но она молча это сделала.       Акира хмурится, читая одну из поправок.       Сейчас выясняется, что…       — Вы знаете французский?       — Знаю, но не люблю им пользоваться. Вы очень и очень неплохо справились. Я кое-что подправил, но это так, мелочи.       Закусив нижнюю губу, она теперь более внимательно просматривает сделанные его рукой замечания. Их действительно не так уж и много (в основном он предлагал другие синонимы прилагательных и в некоторых местах пометил, что предложение можно построить иначе) и сделаны они не красными чернилами, как любит Ханако, а чёрной ручкой. Уже неплохо и морально не давит.       — Тогда зачем… Зачем я этим занималась? Вы ведь и сами могли справиться. И даже лучше меня.       — Перевод — Ваша работа. И Ваше любимое дело. Дар, — произнёс он, и она едва заметно вздрогнула.       — Я убеждён, что красивый человек обладает даром, например, как писатель или художник. Красота, как и дар, не даётся кому попало. С ним надо осторожно обращаться. Я думаю, что ты художница, Акира-чан, в каком-то смысле — ты разливаешь и мешаешь напитки. Но в данный момент ты растрачиваешь свой дар впустую. Я бы сказал, что ты тут себя теряешь.       — Это всё замечательно, но…       — Не позволяйте Ханако-сан его загубить. Не сомневайтесь в себе.       — Спасибо, Дазай-сан.       Они сталкиваются взглядами, и Акира улыбается, забыв, что они ходят по кругу.

***

      Тосико сидела перед журнальным столиком в гостиной, обложившись материалами по делам, связанными с Портовой мафией. Они везде: на полу вокруг неё, на диване, на кресле. Она пролистывала папку, посвящённую громким убийствам мафии. Взяла следующую, в которой говорилось об их важных членах, и удивилась, какой тонкой была папка. Чем занимались их предшественники — непонятно?       — Может, они были заодно с Портовой мафией? — предполагает Кинноскэ, отпивая кофе.       — Ну или они просто себя не утруждали, — пожимает плечами Хонда, поудобнее устраиваясь на стуле.       О Кимифусе Ките до встречи в порту она ничего не слышала. Но раз он там был и принимал украшения из рук члена Портовой мафии Китакюсю, занимающей там не последнее место, как они выяснили, значит, рядовым сотрудником не был.       Но кто он в Портовой мафии Йокогамы?       Она услышала, как открылась и хлопнула входная дверь — вернулись Ютака и Акира, он ездил её встретить на такси.       — Привет. Есть хочешь? Я приготовила лапшу, — Тосико полуобернулась.       — Не особо. Мне нужно работать.       Помыв руки в ванной комнате, Акира ушла к себе.       — Ханако сегодня раскритиковала её перед клиентом, — поделился Ютака, опускаясь на пол рядом с Тосико.       — Может, с ней надо поговорить? — протянула она. — Мураока давно напрашивается. Если не на разговор, то на…       — Не помешало бы, но Акире это не понравится. Что… Что у тебя тут?       — Ничего. Буквально, — она хлопнула ладонью по папке. — Не Портовая мафия, а чистый лист. Мы лишь в общих чертах знаем верхушке — знаем, что она должна быть, да и несколько человек. Огай Мори хорошо охраняет то, что ему принадлежит.       — Но вы до этого доберётесь. Нашли ведь лабораторию Ямамото, а он вон как окопался, — попытался утешить её Хания.       — А смысл? — при упоминании безумного учёного Тамара помрачнела. — Что мы получили в итоге? Он как сквозь землю провалился, прихватив с собой двоих детишек.       Ютака замолчал. Подумав, произнёс:       — Здесь должно быть проще — Портовая мафия никуда не собирается. Только ты будь осторожнее. Я видел всякие истории… Может, для тебя, Кинноскэ и Хонды — это развлечение, вам нужен адреналин, но всё не…       — …ради развлечения, — закончила за него Тосико. — Так ведь и умереть, муж, можно. А мне этого нельзя. Как можно оставить тебя и Акиру?       Ютака широко улыбнулся и притянул к себе жену, заключая в крепкие объятия. Тосико начала слабо упираться, но скорее больше для галочки.       — У нас за стенкой Акира…       Хания поцеловал её в губы и почувствовал, как Тамура улыбнулась сквозь поцелуй, обнимая его в ответ за талию.       — Ты меня делаешь мягкой, — сообщила она, упираясь подбородком ему в изгиб плеча и шеи. — Я размякаю и становлюсь слабой.       — Мягкость — не слабость, — возразил Ютака. — Чувствуешь — значит, существуешь.       Она снова улыбнулась.       — Слова какого философа?       — Мои собственные.       Тут Тосико не сдержалась — громко рассмеялась.