Грань миров

Джинхэй таскал свертки в покоях вместе с Шиши. Парень был в ярости. Заметив, как Ли Чжи с нахальным видом облокотился о дверной косяк, скрестив руки на груди, его терпение лопнуло. — Ты бессовестный! Зачем ты приказал избавиться от моих вещей?! — прокричал он. — Оу, — вскинув бровь, протянул Ли Чжи. — Зачем тебе все эти вещи?! Это лишь дары от твоего клана, они абсолютно бесполезны… — он остановил одного из Шиши и развязал большой сверток. — Смотри, здесь шёлк для пошива одеяний. Выбрось его! В поместье есть лучшего качества шёлк, — произнес он и бросил сверток с шелком на пол. Джинхэй подбежал и поднял сверток, отряхнул его будто от пыли и грязи и, впившись злым взглядом в Ли Чжи, прорычал: — Да что с тобой не так?! Это ведь подарок! И тем более вещь, которая стоит ден… золота! Разве тебя не учили бережно относиться не только к своим, но и к чужим вещам?! — он указал пальцем на огромную горсть пепла. — Ты уничтожил половину моих вещей, включая и лук! Зачем ты так поступил? Что я сделал тебе, что ты так ведешь себя со мной?! — сердито выпалил он. Ли Чжи перестал улыбаться и наклонил голову вбок. Слова Джинхэя неприятно кольнули его, но рассказывать истинную причину своих поступков он не собирался. Всё дело в том, что половина вещей были отравлены. Как только Шиши начали носить вещи, маленькие духи почувствовали неладное и стали разделять вещи на две кучки. Ли Чжи, заметив это, решил проверить, в чем дело. И когда он почуял яд, что был на шелке, книгах, луке и других некоторых вещах, то пришёл в ярость. Одним взмахом руки он сжёг отравленные вещи, а остальные приказал выкинуть. Он и не думал, что Джинхэй будет дорожить ими. Ему также не составило труда догадаться, кто хотел смерти Джинхэю. Это была не кто иной, как Чуньшен, Ли Чжи уловил слабый запах её косметики. И пришёл в тихую ярость, он уже продумал тот факт, как использовать это против женщины. С первого взгляда он возненавидел Чуньшен, которая с презрением смотрела на Джинхэя. Он и сам не понимал, почему его так злило, когда кто-то хотел навредить Джинхэю. Но мотив Чуньшен он понимал очень отчётливо, помимо мести и банальной ненависти она надеялась, что со смертью Джинхэя Ли Чжи вернётся и выберет её дочь Юйхуа, которая истерила и уговаривала свою мать помочь ей. Вспомнив лица матери и дочери, его передернуло от отвращения. Однако посмотрев на сокрушающегося парня, который осторожно складывал свертки и толкал сундуки в угол, выглядя весьма забавно, он не смог сдержать улыбки и, подойдя ближе, с лёгкостью передвинул сундук, который тот не мог сдвинуть, и сказал небрежно: — Хорошо, хорошо! Я куплю тебе те вещи, которые уничтожил! Услышав это, Джинхэй повернулся к нему и посмотрел на него недоумевающе. Затем его лицо потемнело, и он пробурчал: — Забудь об этом, мне ничего не надо! Вернее, это не то, что я имел в виду! — Мм, — Ли Чжи прищурился. — И что же ты имел в виду?! — заискивающим голосом спросил он, не отрывая взора от серо-зелёных глаз. Джинхэй опешил, он не мог понять, дразнит ли его Ли Чжи или же он на самом деле не понимает. Потупив взгляд, он сказал: — Мои родители всегда учили меня беречь вещи, неважно, мои они или чужие, и если же так случалось, что я ненароком портил их, то должен был признать свою вину, — он посмотрел в глаза цвета янтаря. — А также извиниться. Конечно, наличие вины не вернёт испорченную вещь, но обоим станет от этого легче. Понимаешь? — задумчиво произнес Джинхэй, заметив некую особенность в глазах мужчины. «Этот сопляк хочет, чтобы я извинился?! Он не хочет вещи, но хочет бессмысленных слов?!» — подумал про себя Ли Чжи и рассмеялся. Парень словно понял, о чем думает Ли Чжи, и серьёзно сказал: — Не смейся! Слова, что произносятся от чистого сердца и искренне, не бессмысленны и бесценны! — его тон звучал уверенно. Ли Чжи перестал смеяться и, фыркнув, наклонился ближе к парню. Джинхэй широко раскрыл глаза, чётко разглядев завораживающие янтарные глаза. У Ли Чжи были двойные зрачки. Это была редкость. Так как два зрачка накладывались друг на друга, их было сложно заметить, но если смотреть с такого близкого расстояния, когда можно было ощутить его дыхание, эта особенность была видна. Джинхэй не мог пошевелиться, эти глаза притягивали, завораживали и одновременно пугали. Ли Чжи, заметив слегка глуповатое выражение лица Джинхэя, нашёл это забавным, поэтому он приблизился ещё ближе и тихо сказал на ухо: — Хорошо! Я признаю свою вину! Был неправ! Хоть он и говорил это шепотом, горячее дыхание обожгло ухо парня, и оно слегка покраснело. Поэтому Джинхэй, забыв обо всем, попятился назад, но споткнулся и упал на пятую точку. Ли Чжи, полностью удовлетворенный тем, что ему удалось подразнить его, весело хохотнул и вышел из покоев. Джинхэй, обругав мужчину вдоль и поперёк, вскочил на ноги и принялся яростно разбирать вещи. Шиши не отходили от него ни на шаг и, видя, что парень расстроен и зол, о чем-то поговорив друг с другом, разделились. Джинхэй не заметил этого. Он осторожно перебирал вещи, которые подарил ему Зихао, когда вдруг перед его лицом появился небольшой поднос, на котором стояла небольшая чаша с горячим ароматным чаем и тарелка с тыквенными пирожками. Он поднял голову и увидел одного из Шиши, которому он дал имя Юн. — Это мне?! — спросил, улыбаясь, он. Юн и Ю энергично закивали головами в знак согласия и быстро поставили поднос на стол, взяв за руки Джинхэя, потащили его к угощениям. Джинхэй взял маленький хрустящий пирожок и надкусил его. На его удивление, он посмотрел на начинку внутри. Он ожидал увидеть бобовую пасту, но вместо неё это была начинка из лотоса. Он с удовольствием съел пирожок и прищурился словно кот на сметану, полностью довольный. Увидев это, Шиши радостно защебетали и расплылись в довольных улыбках, обсуждая между собой что-то оживленно. Лау, который был сбит с толку поведением Эрно, как раз стал свидетелем всей картины. Если до этого его беспокоил Эрно, то теперь к этому добавилось беспокойство за поведение Ли Чжи. Он никогда не слышал, чтобы мужчина признавал свою вину и, тем более, так дружелюбно вёл себя с человеком. Ему даже закралась в голову мысль о том, что Ли Чжи действительно испытывает глубокую симпатию к Джинхэю, но не хочет признаться в этом, прежде всего самому себе. Почесав затылок, он хотел отправиться к Ли Чжи, но тут он увидел, как парень пытается поделиться пирожками с Шиши. — Юн и Ю, садитесь со мной! — Джинхэй с улыбкой протянул пирожки мальчикам. — Давайте, поешьте со мной! — произнес он мягким голосом. Мальчики помотали головой в знак отказа и придвинули ближе тарелку с угощениями к парню. Джинхэй хотел было что-то сказать, но тут раздался голос Лау, который так напугал его, что он подпрыгнул. Шиши, заметив, что он перепугался, начали шипеть и ругаться на своём языке на Лау. Молодой оборотень опешил от такого. Он запрыгнул в покои и беспомощно посмотрел на него. Джинхэй, переведя дух, мягко сказал: — Юн и Ю, не нужно так сердиться, все хорошо! — с этими словами он погладил по головам Шиши. Маленькие духи сразу же успокоились и мигом сели подле его ног. У Лау дернулся глаз от этого. Но все же, прочистив горло, он сказал: — Шиши не питаются обычной едой! — Почему?! Что же они тогда едят? — изумился Джинхэй и посмотрел на Шиши, которые, не отрывая глаз, следили за каждым его движением. — Подношение! Но ты можешь не беспокоиться, они не нуждаются в этом. За этим следят Ли Чжи и брат Эрно, — небрежно ответил Лау и посмотрел на гору пепла. Джинхэй, заметив взгляд Лау, помрачнел и сказал: — О, это сделал Ли Чжи… Хоть он и извинился, мне все равно неприятно… — его тон был ворчлив. — То, что он извинился, это само по себе стоит многого, — Лау бросил серьезный взгляд на Шиши, и те быстро встали и принялись за уборку. — Я не знаю, что именно происходит в твоём клане, но могу сказать одно, — он посмотрел на удивленное лицо Джинхэя. — Пока ты с Ли Чжи, он защитит тебя. Неважно, будет ли это кто-то из людей, или твоего клана, или же это будет кто-то из мифических существ, — Лау вздохнул и направился к двери. — Не имеет значения, я и Эрно так же будем тебя защищать! Но будет лучше, если ты будешь очень осторожен и больше не повторишь сегодняшнего случая! — он обернулся на недоумевающего Джинхэя. — Тот, кого ты встретил, был очень могущественным. И кто знает, по какой причине оно пришло сюда. В это поместье никто не приходит, если только не ищут смерти от руки Ли Чжи. Но всем нам было ясно, что оно пришло из-за тебя. Что ж… Пора спать! Отдыхай! — слабо улыбнувшись, Лау покинул покои. «Что за фигня?! Больше похоже на страшилки перед сном… Но что он имел в виду насчёт клана «Белой луны»?! Может ли быть… Что если Ли Чжи не просто так уничтожил некоторые вещи?! Что если была какая-то причина для этого?!» — раздумывая, Джинхэй, прихрамывая, облачился в ночные одеяния и забрался на кровать, широко распахнув глаза и приоткрыв рот: «Яд! Что если вещи были отравлены?! Брат Зихао предупреждал, чтобы я был осторожен с дарами. Но я не понял тогда, почему он так опасается. Не поэтому ли он сказал те слова насчёт Ли Чжи на дороге, а также дал те вещи?! Моя голова идёт кругом. Я должен поскорее найти этого мерзкого таракана и книгу грани, чтобы вернуться домой. А пока я должен приспособиться к жизни этого мира и постараться не умереть. Не думаю, что если я умру здесь, то очнусь в своём мире» — думая напряженно обо всем, Джинхэй незаметно заснул. Окно приоткрылось, лёгкий ветер погасил свечи, а на полу мелькнула серая тень, которая двигалась по направлению к кровати, где мирно спал парень. Но достигнуть Джинхэя ей не удалось, в этот момент двери в покои открылись и в них зашёл Ли Чжи. Мужчина, чьё лицо было надменным, приподнял бровь, увидев, как беззаботно спит Джинхэй в форме звездочки. Тень, затаившаяся в темном углу, почувствовала убийственную ауру, исходящую от Ли Чжи, и поспешила убраться куда подальше, однако выскальзывая из окна, прозвучал свист, и в подоконник вонзился кинжал. Тень чуть не взвизгнула от страха и быстро нырнула в темноту, пикируя с обрыва. Ли Чжи не погнался за тенью, он вытащил кинжал из подоконника и, прожигая темноту полным ярости взглядом, закрыл окно. Он подошёл к кровати и непроницаемым взглядом посмотрел на Джинхэя, который комкал в своих руках простынь, он убрал его длинную, чёрную подобно шелку прядь волос, что прилипла к вспотевшему лбу. Джинхэй словно почувствовал теплое прикосновение, успокоился и, спокойно вздохнув, повернулся на бок. Ли Чжи накрыл одеялом Джинхэя и, налив себе вина, сел за стол, смотря на него, спящего, погружаясь в глубокие размышления.