After

Прошли уже недели — словно годы. Скоро нужно будет отправляться на самоубийственную миссию. Экипаж готов, команда собрана, Нормандия — укомплектована. Нет только одного — его уверенного «я буду рядом». Шепард сидит у себя и пьет ринкол — дня два уже никто ее не видел. Все, конечно все понимали, но боевой дух такими темпами стал иссыхать, как ручейки иссыхают, когда их русла перекрывают дети камнями с песком. Лиара пробовала достучаться, и Тали — как собутыльница, да даже крогана послали — но все равно нет изменений. Решил Тейн попытать удачу в реабилитировании коммандера. Весь экипаж знал, что многоликий ассасин влюблен был в Шепард безвозвратно, но изменит ли это обстоятельство хоть что-то? -Сиха, ты тут? -А где мне быть… Перед самоубийством нужно отдохнуть — сказала Шепард и рассмеялась — ну проходи, что ты там встал? Ведь ты ж не будешь мне нотации читать, как вредно прошлое вспоминать и горевать, и тосковать. -Не стану, тут права ты, но — они твоя команда, Шепард. Твоя. Ответственность они твоя. Нормандия вернется оттуда, только если ты ее вернешь. -Тейн, выпей со мной. -Хорошо. Протягивает ассасину бутылку ринкола. Он не пьет, но из вежливости должен хотя бы пригубить. Она сидит на полу, возле своей огромной кровати. В одежде мятой, неопрятной, с растрепанной головой и безупречным макияжем — изумительная. Босые ноги, руки открытые по локоть — все это Тейн старается не замечать, ведь он как друг, и по-другому то нельзя. Однако даже сдержанный и скупой на эмоции ассасин мечтает, сидя здесь, о том, что Шепард однажды забудет о своем Гаррусе и позволит себе жить дальше. Шепард наблюдает за сидящим дреллом в ее любимом кресле. Там раньше сидел Гаррус, кстати. Укола боли — нет. Наверное, ринкол. Она привстала, взяла кусочек шоколада и присела на диванчик. Вполне серьезные вопросы команду завтра ждут — Шепард это понимает, и решает — утолить ли ей голод, копившийся в ней месяцами. Она вполне сможет представить себе другую картину перед глазами. Здесь не вопросы благочестия, и даже не ревности — просто завтра они все погибнут. А Гаррус уже давно… — Слушай, я предложу тебе сейчас кое-что, что может немного усластить нашу участь после прыжка через ретранслятор. — Я весь внимание — серьезно расположен Тейн. — Я знаю, любишь ты меня. Не отрицай. Я знаю все. — Пусть знаешь ты, но так же знаю я — не можешь ты ответить на эти чувства — спокоен он. — Да, не могу. Однако чисто механически ты мог бы у меня остаться. — Я слишком тебя уважаю… — Завтра мы все умрем. А я уже мертва — ты знаешь. Это просто наш шанс немного скрасить все. — Хорошо. Иди сюда, сиха — он жестом привлек ее к себе и обнял, словно дочь свою. Поверить было тяжело, но время так быстрее шло. В объятиях друга так тепло, совсем не хочется заморачиваться — что будет завтра уже совсем-совсем неважно. Они перетекли в кровать — все было медленно и томно, Шепард даже не заметила как их вертикальное положение сменилось на горизонтальное. Она не чувствовала себя плохо, и лишь за это себя винила, поедала… проклинала. Тейн чувствовал настрой ее, а потому без колебаний решил ей этот вечер дать. Неважно, кем Шепард назовет его, что видеть будет перед собой — вся эта ночь не для него. Она разделась до нага и нырнула под одеяло — было довольно холодно. Прижавшись телом к дреллу, она представила его. Совсем не к месту — ну и что… Шепард, являясь довольно взрослым человеком, не была излишне эмоциональной в плане секса. Дело даже не в количестве партнеров, а в том, что тема для нее не являлась чем-то из ряда вон. Все изменилось, когда она влюбилась — все бывает в первый раз. Гаррус тоже не был чем-то из ряда вон, но некоторая нервозность была — куда ж без нее. Наверное поэтому, сейчас, когда в своей каюте ночью она лежала и обменивалась поцелуями с Тейном, все же слезами залилась… Ее пронзили чувства — жалко было ассасина, себя, команду, Гарруса. Злости тоже было много — так много, что не описать. Наверное, все же хорошо, что завтра смерть ее ждала. -Ты не противься, не жалей — ты не должна себя корить за все дела минувших дней. И в частности, за эту ночь. — Я не жалаю, что с тобой… — запнулась Шепард, прикусив губу. — Но ты жалеешь, что не с ним — Тейн сказал вслух, что не удалось ей. Он не боится признавать горькую правду и жить с ней. — Ты злишься…? — Мне не на что. — А я бы злилась… По телу пробегут мурашки — и еще раз, и еще раз. Все тело жаждет ласки — не важно где, не важно как. Это простая физиология — желать разрядки всех страстей. Рука его уверенно гуляла между ее тонких и изящных ног, пока не затряслась она от дикого желания продолжить уже чего-то по серьезней. Шепард повернулась к своему спутнику спиной, надеясь, что Тейн как-нибудь уж все поймет — пока не подводил он до сих пор. — Знаешь, ты все-таки прости — она чувствует, как тело вопит от прекрасной техники, но душа скорбит. — Не думай о вине сейчас, подумай о чем… о ком ты должна подумать… — прошептал ассасин и ухватил ее бедра. Но она знала, что ему сейчас, как никому другому — больно. В который раз все мысли отступили в раз, явился Гаррус наконец в ее видения — словно бес. Все слезы враз высохли, а на щеках виднелась краснота. Шепард представляла секс с ним как что-то невообразимое и неловкое. Но так они и не дошли до этой стадии близости, поэтому секс, который происходил сейчас, был и облегчением, и наказанием, и способом почувствовать хоть что-то. Она почувствовала, что близка к своему пику. Голова отключилась и душа вспорхнула, словно птица к смерти. — Гаррус, как же я… тебя люблю — почти громко простонала Шепард, и даже не сразу поняла, чьи руки ее обхватывают, лишая от удовольствия дыхания. Утром она боялась дать понять Тейну, что проснулась. Однако ассасин был слишком умен и тактичен — он почти сразу вышел. Шепард не сразу поднялась с кровати. Нужно было посмотреть на себя в зеркало и признать себя… убогой, слабой и никчемной. — Сегодня мы сделаем невозможное — начала свою речь коммандер — мы перейдем через ретранслятор Омега-4, и отправимся на базу коллекторов. Я надеюсь, что мы надерем им задницы и вернемся живыми!