Р.А.Б.
Андромеда Тонкс, Вы, несомненно, удивлены, что получаете от меня письмо. Я и сам удивлен, что пишу его, но после глубоких размышлений я считаю, что Вы — единственная, кто может мне помочь. Речь идет о предстоящей свадьбе Нарциссы Блэк и Люциуса Малфоя. Я знаю, что вы больше не общаетесь со своей сестрой, но я надеялся, что вы дадите мне совет. Я написал Цисси и выразил свою озабоченность по поводу этого брака, но у меня большие сомнения, что она прислушается. Люциус Малфой — нехороший человек, и он разрушит жизнь Нарциссы. Я хочу попытаться спасти ее от ужасного брака, но не уверен, что моих слов будет достаточно. Никто не знает Нарциссу лучше вас, может, у вас есть какой-нибудь совет, чтобы убедить ее? Я надеюсь, что есть. Дром, я также хочу выразить, как меня расстроило и возмутило то, как наша семья отнеслась к твоему изгнанию. Я надеюсь, что у тебя и твоей семьи все хорошо. И если тебе было интересно, у меня тоже все хорошо. Спасибо, что читаешь мое письмо, и надеюсь, что у тебя найдется для меня совет.Р.А.Б.
— Это лучший подарок на свете! — взволнованно воскликнул Джеймс, когда Регулус и он, держась за руки, пробирались через Хогсмид. Регулус улыбнулся ему, или, в общем, лицо того, кем он сейчас был представлен, улыбнулось ему. Регулус придумал идею подарка Джеймсу после их последней ссоры. Джеймс с самого Хэллоуина уговаривал его рассказать хотя бы друзьям об их отношениях, так как больше всего на свете хотел, чтобы люди знали о них. Он потратил несколько недель на изучение гламура и маскирующих зелий, пытаясь исполнить желание Джеймса и при этом не убить себя. В конце концов он нашел решение — смесь зелья и заклинания. Принимающие выпивали зелье перед произнесением заклинания, и их лица превращались в чужие, пока заклинание не произносилось снова. Их тела оставались прежними, поэтому им приходилось следить за тем, чтобы одеваться так, чтобы никто не заметил подвоха. Когда Регулус рассказал Джеймсу о своем «подарке», он также дал ему новую одежду, так как был уверен, что друзья Джеймса узнают любую вещь из его собственного шкафа. Наряд не был особо броским, но он был дорогим, потому что Регулус хотел посмотреть, как он будет выглядеть на Джеймсе. Если он заботился о моде, то не был бы разочарован. Наряд состоял из стильных магловских джинс и рубашки на пуговицах, но больше всего Регулусу понравилась коричневая кожаная куртка. Джеймс выглядел чертовски хорошо в этой куртке. Когда Регулус сказал ему, что они пойдут в Хогсмид вместе, Джеймс просто загорелся, и лишь слегка потускнел, когда узнал, что они пойдут не в качестве самих себя. Теперь Джеймс, казалось, снова был в восторге от этой идеи. — Я рад, что тебе понравилось. Это заклинание было нелегко довести до совершенства. Джеймс повернулся к нему, все еще ухмыляясь, и наклонил голову: — Хочешь знать, что мне больше всего нравится? Регулус повторил его стойку, наклонив голову: — И что бы это могло быть? Джеймс внезапно притянул Регулуса к себе за руку и схватил его за затылок, прижав их губы друг к другу. Регулус ненадолго погрузился в поцелуй, а затем медленно отстранился, немного ошеломленный. Джеймс снова ухмылялся, его лесные глаза ярко блестели сквозь линзы очков. Регулус был благодарен, что маскировка Джеймса сохранила его глаза, иначе поцелуй с другим мужчиной был бы невыносимо неловким. Ему стоило только вспомнить, что это Джеймс, и он сразу же успокоился. — Мне больше всего нравится то, что я могу поцеловать тебя посреди Хогсмида, среди наших одноклассников, и это сойдет мне с рук, — Джеймс протянул руку вниз и погладил задницу Регулуса: — Как же мне нравится, что твоя великолепная задница все еще при тебе. Регулус отстранился от Джеймса и засмеялся, когда они услышали, как рейвенкловец с курса Регулуса попросил их снять комнату. Было странно находиться с Джеймсом на глазах у всех этих людей, но он понял, что ему это нравится. Конечно, никто здесь не знал двух парней, обжимающихся посреди улицы, и, скорее всего, именно поэтому он чувствует себя так свободно, но в любом случае, это приятно. Регулус не мог не усмехнуться над бесцеремонным поведением Джеймса, ведь он никогда не вел себя так несдержанно, но, видя, что у него чужое лицо, сказал: — Ну надо же, да вы любитель пораспускать лапы, мистер Поттер. Хорошо, что никто не знает, кто вы на самом деле, иначе они могли бы подумать, что вы эксгибиционист. Джеймс откинул голову назад в смехе, хотя он и не был похож на себя, этот смех был музыкой для ушей Регулуса. Джеймс обнял Регулуса за плечи, и они начали идти по улице: — Видимо, это просто то, как ты заставляешь меня чувствовать себя, Зайчонок. У меня просто возникает желание целовать и лапать тебя до бесчувствия, независимо от того, где мы находимся. Регулус закатил глаза, но не смог сдержать улыбку. Он и не подозревал, как много значило для Джеймса их появление на публике. Джеймс казался таким счастливым и свободным. Это заставило Регулуса почувствовать себя виноватым за то, что он так долго отказывал ему в его просьбе, хотя они все еще не могли быть вместе на людях. — С какого подарка мы начнем наши поиски? — спросил Регулус у Джеймса, который настаивал на том, чтобы они вместе сделали рождественские покупки, раз уж у них появилась возможность появляться на людях вместе. Джеймс указал Регулусу на книжный магазин в конце улицы, любимый Регулусом. — Сначала нам нужно найти подарок для Ремуса, а он читает больше всех, кого я знаю. Может быть, если нам повезет, я смогу найти здесь что-нибудь и для папы. Все, что кажется старинным, редким и интересным, должно подойти для него. Регулус приподнял бровь на очевидное отсутствие у Джеймса идей подарка для отца: — А откуда мне знать, что твой отец найдет интересным, или что Люпин захочет почитать, если на то пошло? — Ну, ты же любишь читать, возможно, у тебя есть особое понимание того, что нравится другим читателям. Регулус рассмеялся: — Я не думаю, что у всех читателей одинаковый вкус в книгах, дорогой. Джеймс повернулся к нему с ухмылкой, в его глазах плясало веселье: — Дорогой? О, мне нравится, когда ты даешь мне ласковые клички, Зайчонок. — Значит, это я даю ласковые клички, когда ты буквально называешь меня Зайчонком? — Ну, очевидно, я не единственный, кто тебя так называет, так что это не столько кличка, сколько прозвище. Когда два мальчика вошли в книжный магазин, Регулус вдохнул запах старых книг и пергамента, прежде чем ответить: — Твои друзья — единственные, кто так меня называет, и они даже не знают, кто я такой. — Туше. Регулус оторвался от Джеймса и начал рыскать по одной стороне книжного магазина, в то время как Джеймс пошел к другой. Это было похоже на негласное соглашение, как будто они были командой, пытающейся быть как можно более эффективной. Регулусу нравилась идея быть в команде с Джеймсом. К тому времени, когда Джеймс снова нашел его, он выбрал пять новых книг для себя, две книги для Флемонта Поттера и одну книгу, которую Люпин счел бы подходящей. Джеймс держал в руках две книги, которые, похоже, тоже предназначались для себя, если только Люпин не увлекался квиддичем больше, чем казалось, но Регулус сомневался в этом. Регулус понятия не имел, почему Джеймс был в таком хорошем настроении, даже несмотря на явную неудачу в поиске подарков, но мальчик практически подскочил к Регулусу: — Ну как, удалось? Регулус бросил на него пристальный взгляд, а затем жестом указал на две книги Джеймса: — Думаю, повезло больше, чем тебе. Джеймс озорно ухмыльнулся: — Да, должен признаться, я немного отвлекся на разделе о квиддиче. — Я одолжу их у тебя, когда ты закончишь. Я тоже немного перестарался, — Регулус указал на личные книги в своей корзине: — У меня есть эти две в качестве возможных вариантов для твоего отца и эта в качестве возможного варианта для Люпина. Джеймс посмотрел на первые два варианта для своего отца. Первая — «древняя» на вид копия «Компендиума распространенных проклятий и их контрдействий» Филлиуса Кейпхарта и потрепанная книга, которая выглядела как первое издание «Сказок Барда Бидля» Барда Бидля. — Мерлин, Редж, у тебя действительно намётан глаз на эти вещи. Папе бы понравились обе эти книги. Думаю, я куплю обе и подарю ему одну на Рождество, а другую на день рождения. Регулус пытался сдержать свой восторг, ему действительно удалось выбрать не одну, а две книги, которые понравились бы Флемонту Поттеру: — У него скоро день рождения? — Нет, просто я очень плохо умею дарить подарки. Это спасет меня от необходимости покупать ему подарок позже. Регулус потер запястье, где был красный кожаный ремешок, вспоминая, когда Джеймс подарил его ему. Всего через несколько дней после того, как они признались друг другу в любви. — У меня для тебя сюрприз, Зайчонок. Регулус фыркнул и хотел бы расстроиться еще больше, но лежа в постели с Джеймсом, его мозг всегда замыкался. Он не успел даже простонать по поводу нелепого прозвища, как Джеймс спрыгнул с кровати и стал рыться в своих джинсах на полу, ища так называемый сюрприз. Регулус никогда не любил сюрпризы, но ему нравилось, как они радовали Джеймса, поэтому он всегда делал вид, что радуется им не меньше. Джеймс залез обратно в постель с чем-то зажатым в руке и опустился на колени перед Регулусом. Регулус уселся и начал ждать, когда Джеймс заговорит. — Я знаю, что мы уже давно вместе, но мне кажется, что все стало более серьезным, и мы должны начать называть Хэллоуин нашей годовщиной, — он сделал паузу, выглядя немного нервным, глядя на Регулуса в поисках каких-либо признаков несогласия, но не найдя их, продолжил: — Поэтому я купил нам кое-что на память об этом дне. Они также действуют как средства связи, они вибрируют всякий раз, когда один думает о другом. Я зачаровал их цветами наших факультетов и подумал, что мы могли бы носить цвета каждого из них, если ты не против? Он раскрыл ладони, чтобы показать кожаный ремешок, и когда Регулус протянул свое запястье, Джеймс застегнул на нем красный. Он знал, что сможет придумать оправдание, почему на нем красный браслет, перед друзьями, а значит, не было никакого вреда в том, чтобы каждый день иметь при себе частичку Джеймса. Он посмотрел на Джеймса с небольшой улыбкой, вспоминая ту ночь: — Я думаю, ты даришь очень хорошие подарки. Джеймс посмотрел на свое запястье, и браслет Регулуса мгновенно завибрировал. Регулус действительно должен был найти постоянные и случайные вибрации, которые он получал каждый день, раздражающими, но на самом деле он находил их успокаивающими. Джеймс бывал на занятиях и постоянно думал о Регулусе, и Регулус был уверен, что Джеймс тоже чувствовал достаточно вибраций на своем запястье к концу каждого дня. — Я рад, что тебе нравится, Реджи. Я думаю, что Лунатик действительно найдет этой книжке достойное применение, но, мне интересно, почему ты думаешь, что она ему понравится? Регулус пожал плечами, он разговаривал с Ремусом всего один раз, но у него сложилось впечатление, что Ремус похож на него самого в плане остроумия и интеллекта, поэтому он поискал книгу, которая бы ему понравилась, если бы он тоже дружил с кучкой тупиц. Это была книга о магических обратных отворотах. Все утро они ходили по магазинам, пока, наконец, не зашли в «Три метлы» пообедать. Как и всегда в выходные дни в Хогсмиде, там было многолюдно, и люди пялились на двух мальчиков, которых они никогда не видели, но которые явно были на свидании, судя по их прикосновениям и периодическим поцелуям. Как только они начали игнорировать пристальные взгляды, потому что, честно говоря, не похоже, чтобы кто-то их узнал, они действительно хорошо провели время. Джеймс уговорил мадам Розмерту дать им по бокалу эльфийского вина. Им даже удалось выглядеть бесстрастными, когда каждый из них увидел своих друзей. Группа друзей Джеймса сидела в углу, а Регулус увидел Реми и Барти с несколькими другими хаффлпаффцами. Теперь, когда Барти и Регулус полностью вычеркнули Эвана из своей жизни, что было нелегко, учитывая, что он был их соседом по комнате, они стали проводить больше времени с Реми и ее друзьями. Барти чаще, чем Регулус, поскольку обычно, когда Регулус был с Джеймсом, Барти нужно было проводить время с кем-то. Регулусу было отчасти жаль, что Барти из-за него прекратил дружбу с Эваном, и теперь ему не с кем было поговорить, кроме Реми, пока Регулус был с Джеймсом. Впрочем, он полагал, что все, что случилось, было к лучшему, потому что Барти и Эван ссорились почти каждый раз, когда они оставались вдвоем в общежитии, так что, вероятно, ничего хорошего из этого все равно бы не вышло. Регулус, со своей стороны, полностью игнорировал Эвана, сколько бы раз он ни «извинялся». Это никогда не было настоящим извинением, просто «мне жаль, что ты расстроен» или «мне жаль, что тебя угораздило подружиться с грязнокровкой». Барти не мог просто игнорировать Эвана, поэтому вместо этого он постоянно оскорблял его. На самом деле это было довольно забавно, но это делало жизнь в общежитии почти невыносимой. Барти, похоже, хорошо ладил с Реми и ее друзьями, и Регулусу даже нравилось, что он был менее жестоким рядом с ними, как будто ему не перед кем было выпендриваться. — Итак, мы почти со всеми закончили, кроме подарка для Марлин, — он сделал секундную паузу, размышляя, прежде чем спросить: — Как ты думаешь, стоит подарить Лили подарок? Регулус поперхнулся своим напитком, и Джеймсу пришлось похлопать его по спине: — Ты в порядке, Редж? Регулус прочистил горло, пытаясь успокоить миллион мыслей, проносящихся в его голове, прежде чем осторожно произнести: — Лили Эванс? Джеймс, казалось, не заметил ничего особенного в реакции Регулуса на его вопрос, кроме удушья: — Да, я имею в виду, что никогда не дарил раньше, но в этом году мы, кажется, стали ближе. И если я подарю что-то всем остальным, не думаешь ли ты, что было бы невежливо оставить ее без внимания? Регулус как бы вытаращился на Джеймса, удивляясь, как этот мальчик может быть таким беспечным: — Делай, что хочешь. Джеймс нахмурил брови в замешательстве: — Что? Что не так? Ты злишься? — Нет. Внезапно Джеймс наклонился и поцеловал Регулуса прямо в губы, глубокий поцелуй, который, казалось, означал нечто большее, чем обычный поцелуй: — Ты видишь это? Лили сейчас там, и я только что поцеловал тебя у нее на глазах, и я бы сделал это и с нашими собственными лицами. Ты должен знать, что ты единственный, кого я хочу, Регулус. Ты единственный, о ком я думаю практически каждую минуту, я не сомневаюсь, что ты достаточно чувствуешь вибрации, чтобы знать это. Если это не достаточное доказательство того, что я хочу тебя и только тебя, тогда я не знаю, что это. Регулус не знал, что ответить, потому что, конечно же, Джеймс был прав, а это означало, что он был неправ, а он ненавидел быть неправым: — Прости, ты… прав, — черт, это было слишком сложно выговорить, — Просто, она тебе нравилась так долго, и очевидно, что ты нравишься ей сейчас, и она, очевидно, великолепна, и я… Джеймс прервал его, схватив руку Регулуса и сжав ее: — Она мне нравилась, да, в прошедшем времени. Сейчас я ей не нравлюсь, просто она считает меня не таким раздражающим. И да, она очень красивая, но ты — самый великолепный человек, которого я когда-либо видел. Не обесценивай себя передо мной. Регулус почувствовал, что хочет заплакать, Джеймс был так добр к нему, так, как никто другой никогда не будет: — Я люблю тебя. Джеймс улыбнулся ему в ответ, в его глазах была нежность: — Я тоже люблю тебя, Реджи. А теперь давай закончим с покупками.***********************************************************************************************
Ремус
Ремус начинал думать, что вся цель Питера сегодня заключалась в том, чтобы пресечь каждый его намек. Он искренне не понимал, чем руководствовался мальчик, желая, чтобы Джеймс продолжал тайный роман с Регулусом. Для него не было никакого смысла желать этого, но каждый раз, когда Ремус упоминал что-то о Джеймсе и его парне, Питер тут же придумывал какую-нибудь правдоподобную ложь или полуправду. Ремус принял решение в ночь после того, как Сириус и он признались друг другу в своих чувствах. Он понимал, что меньше всего хотел бы обидеть Сириуса, и то, что он узнает о Джеймсе и его брате, причинит ему боль, но он также не хотел позволить Сириусу и дальше оставаться в дураках. Ремус любил Джеймса, он был рядом с Ремусом с тех пор, как они встретились в поезде на первом курсе. Джеймс был первым человеком, который помог Ремусу почувствовать, что быть другим — это нормально. До поступления в Хогвартс у Ремуса никогда не было друзей, в основном потому, что его семья была вынуждена держаться особняком из-за его недуга. Он любил своих родителей, но ему так хотелось поступить в Хогвартс и обрести настоящих друзей. Так было до тех пор, пока семикурсник по имени Люциус Малфой не назвал его шрамированным уродцем, как только он вошел в поезд. После этого он нашел пустое купе и заплакал, потому что знал, что все будут относиться к нему именно так. Затем в купе вошел Джеймс Поттер и спросил, может ли он сесть с Ремусом, прежде чем заметил, что мальчик плачет. Джеймс тут же сел рядом с Ремусом и обнял его, успокаивая и говоря Ремусу, что тот, кто над ним смеялся, был мерзким гадом. Когда слезы Ремуса высохли, они разговаривали до тех пор, пока Сириус, а затем и Питер не присоединились к их купе, и Ремус наконец-то обрел друзей, о которых всегда мечтал. Джеймс был причиной того, как сложилась жизнь Ремуса, он знал это в глубине души. Джеймс был его самым первым другом, и он никогда не забудет, как Джеймс много раз заколдовывал кого-то ради Ремуса. Ремус любил всех своих друзей: Он всегда был немного одержим Сириусом, Питер был его наперсником до конца, а Джеймса он всегда считал героем, по крайней мере, в своих глазах. Ремусу было трудно примирить героя, каким он всегда видел Джеймса, с тем, кто тайком встречался с младшим братом своего лучшего друга. Даже если он не мог понять чувств Джеймса, он знал, что никогда не сможет предать его, прямо сказав об этом Сириусу. Именно поэтому он решил, что лучшим вариантом действий будет просто постоянно делать намеки перед Сириусом, пока тот сам не соберет весь пазл в голове. Что, как он уверен, и получилось бы, если бы не Питер. 10:00 утра. Большой зал Ремус разработал свой план во время выходных в Хогсмиде, когда он знал, что Джеймс будет занят Регулусом. Все началось за завтраком в субботу утром, когда Джеймс неожиданно пропал. Хм, интересно, где же он пропадал? Они говорили о чем-то, Ремус был слишком сосредоточен на том, как именно представить свой план. Однако это не принесло ничего хорошего, потому что в итоге он выпалил прямо посреди рассказа Сириуса о маггловском театре, куда они с Джеймсом удрали летом: — Я думаю, что это твой брат устроил розыгрыш на Гриффиндоре. Сириус прервал свое предложение и уставился на Ремуса, озадаченный как прерыванием, так и содержанием предложения Ремуса: — Джеймс? Ремус покачал головой и хотел закатить глаза на отрицание Сириусом того, что у него есть еще один брат: — Нет, Регулус. Сириус нахмурил брови в замешательстве, затем глубоко задумался, словно пытаясь решить, мог ли его брат на самом деле провернуть этот розыгрыш или нет. Питер выглядел подозрительно и сузил глаза, прежде чем спросить: — Почему ты так думаешь? Ремус, который в этот момент был полностью сосредоточен на реакции Сириуса, слегка повернулся, чтобы посмотреть на Питера, задаваясь вопросом, о чем Питер думает: — Я видел, как он спускался из седьмого коридора сразу после ужина. Он прошел мимо нас по пути и выглядел немного виноватым. Сириус фыркнул на это: — Он всегда выглядит виноватым, потому что всегда делает что-то подозрительное. Хотя я не знаю, хватит ли у него смелости в одиночку разыграть весь Гриффиндор. Ремус старался контролировать свое выражение лица, Сириус только что задал ему идеальный вопрос: — Вот этого я и не могу понять, он же должен был как-то попасть в Гриффиндор. Интересно, может быть, кто-то пропустил ужин, чтобы помочь ему? Сириус немного удивился этой теории: — Кто бы это мог сделать? Ремус пожал плечами, но затем продолжил: — Я не уверен, но нет никакой другой причины, по которой Регулус мог бы оказаться на седьмом этаже в это время ночью. Возможно, нам нужно спросить того, кто остался… Ремуса резко оборвал Питер, щелкнув пальцами, словно ему только что пришла в голову идея, и воскликнув: — Ах да! Я шел позади Крауча и твоего брата на следующий день после розыгрыша, и он упомянул, что пропустил ужин, чтобы встретиться с профессором Флитвиком. Это единственная причина, по которой остальной преподавательский состав позволил ему пропустить регламентированное время приема пищи, потому что он встретился с Флитвиком в его кабинете, который тоже находится на седьмом этаже. Ремус уставился на Питера. Не веря, что Питер только что сказал это, подождите, нет, Питер так откровенно солгал. Ремус был уверен, что это была ложь. О том, что Флитвика в тот вечер не было, он вспомнил только потому, что его высокий стул выглядел смешно рядом с обычными стульями, на которых сидели остальные учителя. Питер пошутил по этому поводу, он был уверен, что тот пропустил ужин, потому что его вообще не было в Хогвартсе, о чем он говорил на уроке накануне. Питеру только что удалось придумать убедительную ложь о розыгрыше, который произошел пару недель назад. Как, черт возьми, он вспомнил эту деталь и использовал ее, чтобы прикрыть и Джеймса, и его секрет. Ремус знал, что ему, вероятно, следовало возразить сразу после того, как Питер повторил ложь, потому что Сириус теперь ответил своему другу: — О да, да, я помню это. В этом гораздо больше смысла, чем в том, что Регулусу удалось провернуть над нами этот гениальный розыгрыш, он для этого недостаточно изобретателен. К тому же я не знаю никого в Гриффиндоре, кто мог бы ему помочь. Ремус бросил резкий взгляд на Питера, Питер уставился на него в ответ, а Сириус продолжал есть свой картофель, при этом прикидывая, какой новый розыгрыш он хотел бы провернуть в ближайшее время. Ремус размышлял над этим моментом несколько часов, пытаясь придумать уважительную причину, по которой Питер так лжет. Он понимал, что Питер пытается защитить Джеймса, но если он действительно знал, что Джеймс был с Регулусом, зачем ему было скрывать это от Сириуса. Ремус действительно не понимал мотивов Питера, но с течением дня он начал смиряться с этим. Он собирался сделать еще одну попытку намекнуть на Джеймса и Регулуса так тонко, как только мог, в присутствии Питера. Может быть, Питер просто не хотел, чтобы Ремус был так очевиден в своих намерениях. Он очень надеялся, что так оно и есть, но стало ясно, что это не так, когда они оказались в «Трех метлах» в тот же день. 14:00 «Три метлы». Они пили уже вторую порцию сливочного пива и доедали тарелки с рыбой и картошкой фри, когда Ремус нашел удобный момент. Девушки ушли за десять минут до этого, чтобы пройтись по магазинам, но Сириус, Питер и он планировали остаться в баре до конца этого дня. Питер заговорил о Хэллоуине, а Сириус сразу же начал рассказывать о похмелье, которое он испытывал на следующий день, что послужило отличным поводом для Ремуса спросить: — Мы когда-нибудь узнавали, кому принадлежали эти кроличьи ушки? Питер наклонил голову в замешательстве, что было логично, потому что Питер ушел с вечеринки раньше и ночевал у Магдалины в ту ночь. Сириус точно знал, о чем говорит Ремус: — О, я так не думаю. Они ведь должны принадлежать зайке Джеймса? Ремус не сводил глаз с Питера: тот напрягся и слегка расширил глаза, чувствуя, что с вопросом Ремуса что-то не так. Ремус ответил язвительным тоном, стараясь казаться невозмутимым: — Ну, я бы мог так подумать, но я не видел, чтобы кто-то улизнул из постели Джеймса тем утром. Сириус нахмурился: — Я не помню, чтобы видел на ком-либо костюмы кроликов, а вы, ребята? Ремус вклинился, прежде чем Питер успел заговорить: — Да, теперь, если подумать, я видел только у одного. Это был костюм Регулуса. Сириус расширил глаза: — Что… Питер резко прервал размышления Сириуса: — На самом деле костюмы зайчиков были у Мариссы Лефло, Джереми Кейса и еще нескольких человек, — он повернулся к Ремусу с невинным видом: — Ты действительно не заметил? Ремус не собирался так просто сдаваться: — Вообще-то заметил, но Регулус был единственным серым кроликом, и уши, которые мы нашли, были серыми. Сириус вздохнул, но Питер быстро возразил: — Нет, ты с ума сошел? Костюм Регулуса был черным, что иронично, учитывая его фамилию, естественно. Я видел еще один серый костюм зайчика чуть подальше от нас, но я не видел, на ком он был. Ремус скрипнул зубами, когда Сириус, наконец, заговорил с облегченным смешком: — Ах, это звучит более правильно, у этого заклинания была склонность к иронии, если я правильно помню. Питер, я так рад, что у тебя хорошая память. Лунатик чуть не довел меня до сердечного приступа своими подробностями, но его память действительно ухудшается, когда дело доходит до… ну, вы поняли. Он засмеялся чуть сильнее, зажмурив глаза от видения: — Хотел бы я увидеть Реджи в костюме кролика. Вот было бы зрелище, и я уверен, ему это совершенно не понравилось, что еще лучше. Ремус дулся всю оставшуюся часть путешествия по Хогсмиду, а Питер выглядел слегка самодовольным. Ремус должен был признать, что он имел на это полное право. Ремус даже никогда не подозревал, что Питер был настолько чертовски хорошим лжецом. После этой неудачи Ремусу пришлось пересмотреть свой план. Каждый раз, когда он пытался быть тонким, Питер убеждал Сириуса в обратном. Это было довольно тревожно, учитывая, что у Сириуса с ним были отношения, а он все еще верил на слово Питеру, а не своему парню. Он действительно собирался поговорить с Сириусом об этом, когда все закончится. Его начинало раздражать нежелание Питера позволить Сириусу собрать все воедино. Питер любил Джеймса так же сильно, как и всех остальных, но Ремус никогда не думал, что он ценит Джеймса больше Сириуса. Может быть, это и не так, но его нынешнее поведение говорило об этом. Почему он позволяет обманывать Сириуса таким образом, особенно после того, через какое дерьмо ему пришлось пройти в жизни? Питер знал, что у Сириуса большие проблемы с доверием из-за семьи, в которой он вырос, где манипуляции были самым искренним способом показать свою привязанность, и все же он позволял Джеймсу действовать за его спиной таким образом? Ремус понимал, что в какой-то степени он тоже допускает это, не говоря Сириусу прямо, но он изо всех сил старался помочь Сириусу узнать об этом без стукачества на Джеймса. Ремус решил, что лучшая возможность поговорить с Сириусом без того, чтобы Питер все испортил, будет, когда Питер будет с Магдалиной сегодня после ужина. Джеймс все еще собирался быть с Регулусом, так что это давало ему прекрасную возможность сделать самый тонкий намек. 7:00 вечера. Гриффиндорское общежитие Сириус лежал на своей кровати, положив голову на колени Ремуса, а Ремус пытался читать свою книгу по древним чарам. Питер и Джеймс только что покинули общежитие после ужина, чтобы навестить своих возлюбленных. Ремус, честно говоря, был рад, что они хоть раз ушли. Питер весь день выводил его из себя, а притворяться, что все было в порядке с Джеймсом, было очень трудно. Он подождал некоторое время после их ухода, пока он читал, а Сириус заплетал ему волосы, прежде чем затронуть тему: — Эй, Падс? — Да, детка? — Ремус уставился на него, ненавидя, когда его называют этим ласкательным прозвищем, но в то же время испытывая легкие мурашки по коже, когда Сириус произнёс эти слова: — Прости. Да, Луни? Ремус улыбнулся, не обращая внимания на поправку: — Так гораздо лучше, спасибо. Так вот, я хотел спросить, есть ли у тебя какие-нибудь идеи, кто может быть зайчиком Джеймса? Ремус решил, что лучшим вариантом будет сначала выяснить, что известно Сириусу, а потом уже действовать в обратном направлении. Особенно теперь, когда у него появилось время для нормального разговора без Питера, который вмешивался каждую секунду. Сириус посмотрел на Ремуса из своего лежачего положения: — Есть парочка версий, а что? Ремус приподнял бровь, гадая, какие у Сириуса есть версии. Конечно, он знал, что ни одна из них не верна, потому что если бы Сириус действительно знал правду, Джеймс не стал бы просто наслаждаться безмятежным днем с его братом: — Я неимоверно хочу узнать. Ты поделишься своими версиями, а я — своими. Сириус усмехнулся, в его глазах появился озорной блеск: — Договорились. Итак, я уверен, что это слизеринец, потому что, честно говоря, я не могу придумать никакой другой причины, по которой Сохатый не сказал бы нам. Я думаю, что мальчик глубоко скрытный, так что, вероятно, чистокровный. Он также должен уметь говорить по-французски. Итак, три мои версии: Кастиан Престон, Томас Фоули и, как же мне не хочется говорить об этом, Барти Крауч. Это было совершенно не то, чего ожидал Ремус. Он действительно не думал, что Сириус так много думал над этой историей, как он. Ремус не знал, почему он решил, что только ему одному интересно, возможно, потому что Питер и Сириус умели скрывать свои намерения, но все равно это было глупо. Ремус действительно не видел Джеймса с Престоном или Фоули, но он полагал, что из слизеринцев они были наиболее адекватными, поскольку не входили в отряд мини-пожирателей смерти. Самым большим потрясением для Ремуса в списке Сириуса был Барти Крауч, потому что, честно говоря, как Сириус мог быть так близок к ответу и в то же время так далек от него. Регулус и Барти были лучшими друзьями, но их характеры были очень разными. Ремусу стало интересно, что Сириус думает о типаже Джеймса, потому что если он думает, что Джеймс может встречаться с таким засранцем, как Крауч, то у их дружбы больше проблем, чем он думает. — Барти Крауч? Правда? Почему, черт возьми, ты так думаешь? Сириус притворно хмыкнул, прежде чем ответить, давая понять, что ему противно даже думать об этой идее: — Я знаю, что это отталкивающая версия, но, честно говоря, я заметил, что Джеймс часто смотрит в его сторону. Неважно, где Крауч сидит за столом Слизерина, взгляд Джеймса всегда находит его. Вот почему я должен был включить его в свой список, к тому же, не знаю, заметил ли ты зеленый браслет на запястье Джеймса, он должен быть ради того слизеринца, верно? Ремус почувствовал легкую тошноту, даже он не понимал, что Джеймс каждый день смотрит не на Барти, а на Регулуса, с которым он сидел рядом. Сириус все это время замечал что-то в Джеймсе, но так и не сложил два и два. Ремус на мгновение задумался, не находится ли Сириус в состоянии отрицания, ведь он не был невеждой, но любой может проигнорировать знаки, если не хочет услышать правду. Правда в том, что Джеймсу нравился не Барти Крауч, а его младший брат Регулус Блэк. Ремус осторожно заговорил: — Что? Я этого не заметил. Я не могу сказать, что это может быть удачная версия. — Почему это? Ремус бесстрастно пожал плечами: — Ну, если бы это был один из них, разве Джеймс не сказал бы, что хочет поцеловать одного из них во время игры «Правда или действие»? Сириус вскинул голову и выглядел озадаченным: — О чем ты говоришь? Это все была шутка. Питер и Джеймс оба так сказали. Ремус слегка усмехнулся: — Да ладно, я думаю, все в том кругу видели, как он ел мятную конфету. Сириус уставился на Ремуса, и его мысли, казалось, бежали со скоростью мили в минуту. Ремус мог догадаться, о чем он думает: он явно думал, что видел, как Джеймс тоже ел ту конфету. Теперь, когда кто-то подтвердил, что тоже видел это, он мог снова стать подозрительным. Сириус открыл рот, чтобы заговорить, но не успел, так как в дверь ворвался Питер: — Привет, ребята! Ремус не мог поверить, на что способен Питер: — Питер, что ты здесь делаешь? Я думал, ты гуляешь с Магдалиной. Он сузил глаза на Ремуса: — Так и было, но по какой-то причине я почувствовал, что нужен здесь. Ремус бросил неодобрительный взгляд, но Сириус, казалось, был рад спросить Питера о том, что занимало его мысли: — Пит, на той неделе, когда мы играли в «Правду или действие», почему ты был уверен, что Джеймс подыгрывает твоей шутке, а не говорит правду? Ремус почти хотел ухмыльнуться, гадая, как Питер собирается выкручиваться. К чести Питера, его лицо даже не дрогнуло, он ухмыльнулся, словно вспомнив шутку: — Я знал, что он говорит неправду, потому что, во-первых, последний человек, которого он хотел бы поцеловать, был бы твой брат, и это буквально моя игра, если ты не забыл. Я подменил пару мятных конфет, и Джеймс взял те, на которых была буква «П», типа плацебо. Ремус не мог поверить, что Питер придумал эту ложь на ходу, да ради бога, если бы Ремус не знал, что Питер намеренно пытается защитить Джеймса, он и сам мог бы в это поверить. Один взгляд на Сириуса сказал ему все, что нужно, — он поверил Питеру. Это было несправедливо, что Питеру настолько доверяют. Ремус не знал, было ли это то, как Питер говорил, или невинность на его лице, но ему почти невозможно было не доверять. Ремус даже до сих пор доверял ему, несмотря на всю ту ложь, которую он наблюдал за ним, только не в вопросах Джеймса и Регулуса. Сириус снова почувствовал облегчение от того, что его подозрения были развенчаны: — Ты прав, Пит, Джеймс никогда бы не захотел целоваться с этим придурком. Кстати, это был действительно продуманный розыгрыш, молодец. Питер ухмыльнулся, а затем самым вежливым голосом спросил: — Спасибо. Сириус, будь добр, дай нам с Лунатиком поговорить несколько минут. Мне нужно кое-что с ним обсудить. Сириус посмотрел между Ремусом и Питером, но все равно кивнул: — Конечно, Хвостик. Я посмотрю, есть ли кто-нибудь из девочек в общей комнате. Спустись за мной, когда я смогу подняться. Как только Сириус закрыл дверь, Питер бросил заглушающие заклинания, а Ремус запер дверь. Они оба знали, что сейчас им предстоит разобраться во всём. Теперь они смотрели друг на друга в пустой комнате общежития, ожидая, когда другой заговорит первым. Питер нарушил молчание, нацепив на лицо фальшивую улыбку: — Ну что, ты наверное сегодня был очень занят, да? Ремус встал со своего места на кровати и уставился на Питера, который был немного ниже его ростом: — Да, но не настолько занят, как ты, придумывая все эти выдумки. Питер, наконец, отбросил притворство дружеской беседы: — Когда ты узнал? Ремус издал издевательский смешок: — Во время игры «Правда или действие». Как долго ты знал, что Джеймс трахается с братом Сириуса за нашими спинами? Питер застонал, как будто мысль о том, что Джеймс и Регулус занимаются сексом, была ему неприятна: — Некоторое время, но, в отличие от тебя, я не считаю нужным разрушать из-за этого нашу дружную компанию. Ремус не мог поверить в то, что сказал Питер, он серьезно говорил, что если они будут держать это в секрете, то все будет хорошо? — О чем ты вообще говоришь? Наша дружеская компания и так будет разрушена из-за этого, когда Сириус узнает! Если только ты не планировал оставить его в неведении навсегда, в то время как Джеймс за его спиной будет предавать его. Питер скрестил руки и закатил глаза, как будто это Ремус был иррационален: — Конечно, ни хрена я этого не планировал. На самом деле, у меня нет никакого плана относительно всего этого, потому что, честно говоря, это не мое и даже не твое дело. Ремус сделал резкий шаг к своему другу, практически прорычав: — Прости? Какого хрена это не мое дело? Это два наших лучших друга, и мы, как их друзья, обязаны следить за тем, чтобы с ними ничего не случилось, а ты сейчас уклоняешься от этих обязанностей. — Отвали, Ремус, у нас нет обязанности разрушать их дружбу. Я думаю, мы оба можем признать, что Джеймс сейчас ведет себя как долбаный мудак, но это не значит, что он не собирается исправлять этот беспорядок. И лично я не считаю, что это моя проблема, и ты не должен тоже. — Джеймс ведет себя как мудак? Нет, Джеймс ведет себя гораздо хуже. Я даже не могу понять, с чего он взял, что трахаться с младшим братом Сириуса — это нормально. Он же, блядь, пришел и спросил меня о сексе, а я дал ему совет! Совет, чтобы он тщательнее облапошил Сириуса. А ты просто позволяешь ему делать это дерьмо. — Я не позволяю, Ремус. — Правда? Тогда какого хрена ты разрушаешь каждый мой шанс выложить все начистоту. Весь день ты говорил всякую херню, чтобы защитить Джеймса и его тупого дружка. — А что насчет тебя? Ты думаешь, что поступаешь бескорыстно в своих попытках? Скажи мне, Ремус, какого черта ты не сдаешь Джеймса Сириусу напрямую? Почему ты ходишь на цыпочках вокруг правды, давая мне возможность блокировать твои попытки? Почему? Ремус почувствовал, как его кровь закипает от предположения, что он ведет себя так же плохо, как Питер. Он был благодарен за заклинание глушения, потому что он собирался говорить громче, намного громче: — Как ты смеешь! Ты думаешь, мы с тобой поступаем одинаково? Даже близко нет. Я пытаюсь помочь Сириусу узнать правду, не настучав на своего лучшего друга. А ты, с другой стороны, просто пытаешься поддержать предательство Джеймса. — Предательство Джеймса? А как бы ты тогда назвал то, что вы с Сириусом делали тайком за нашими спинами в течение последнего месяца? Самообладание Ремуса упало, и внезапно он больше испугался, чем разозлился. Что только что сказал Питер? Он знал о Сириусе и Ремусе? Откуда? Какого черта Питер, похоже, знал о секретах каждого? Он что, окклюмент? Ремус был слишком шокирован, чтобы говорить, поэтому Питер продолжил: — О, я понимаю, это предательство только потому, что мы знаем об этом. Если никто не знал, то это не считается. Поговорим о лицемерии. Тогда Ремус сделал то, чего он никогда не делал — он заплакал. Ремус не был плаксой, это необходимо пояснить. Он не плакал на похоронах своей бабушки, не плакал, когда Сириус почти заставил его убить Снейпа, и уж точно не плакал, когда впервые признался всем в своей ориентации. По какой-то причине слышать, как Питер называет его лицемером, было больно, в основном потому, что он знал, что тот прав. Джеймс и его неосторожные действия не были одинаково ценны, но было нечестно со стороны Ремуса вести себя так, будто он не сделал ничего плохого, обвиняя Джеймса. Они оба были лжецами, черт возьми, все они были лжецами. Ремус задавался вопросом, когда его самые любимые люди в мире, люди, за которых он готов был умереть, начали ополчаться друг на друга и перестали видеть друг в друге тех, кому можно доверять. Он не мог ответить за других, но он действительно не знал, когда это произошло, и ему было стыдно. Ремус, наконец, нарушил молчание, его голос стал намного тише и слабее, чем раньше: — Ты прав. Я был таким лицемером, и мне очень жаль, Пит. Питер тут же шагнул вперед и обнял Ремуса, что было немного неловко из-за их разницы в росте. Ремус понял, что именно за это он и любит Питера. Питер так заботился о людях, особенно о своих друзьях. Весь день он проклинал имя Питера, потому что тот разрушал его планы, но он никогда не задумывался о том, в чем заключался план Питера. Питер хотел, чтобы все они чувствовали себя в безопасности, а Ремус весь день все портил. Они обнимались еще несколько минут, пока слезы Ремуса окончательно не высохли, после чего Питер отстранился. Он посмотрел Ремусу прямо в глаза и сказал: — Лунатик, ты же знаешь, что я люблю тебя? Ты знаешь, что я совсем не расстроен из-за тебя и Сириуса и что я счастлив, что вы, наконец, осознали свои чувства друг к другу? Точно так же я не могу злиться на Джеймса за то, что он влюбился не в того человека. Это было бы несправедливо, и я просто стараюсь изо всех сил позволить каждому действовать в свое время. — Джеймс влюблен в Регулуса? — все это время он полагал, что эти двое просто трахаются или, в крайнем случае, увлечены друг другом. Возможно, ему приходило на ум слово «влюблённость», но он не верил, что Джеймс может любить Регулуса. Регулуса, которого Сириус называл фанатичным и жестоким. Как Джеймс, который был одним из самых заботливых людей, которых знал Ремус, мог полюбить такого человека? Питер торжественно кивнул: — Да, он сказал мне об этом на Хэллоуин. С тех пор я заметил, как они переглядываются в Большом зале, они до смешного влюблены друг в друга. Совсем как вы с Сириусом. Ремус никогда бы не стал сравнивать отношения Сириуса и его с их отношениями: — Мы не одинаковы, Питер. Мы с Сириусом влюбились друг в друга после долгих лет дружбы, а эти двое быстро перепихнулись в раздевалке. Говорить, что наши отношения одинаковы, просто смешно. Питер немного посмеялся и сел на свою кровать, махнув Ремусу рукой. Ремус сел рядом со своим другом: — Я сказал «похожи», а не «одинаковы». Все отношения разные, Ремус, но говорить, что твои отношения более реальны, потому что они начались по-другому, просто смешно. Мы с Мэгги начали с перепихона на вечеринке и уже несколько месяцев вместе, разве это менее важно из-за того, как мы начали? Ремус не думал об этом в таком ключе. Он действительно восхищался отношениями Магдалины и Питера. Они были великолепны вместе, и было очевидно, что они глубоко влюблены. Он никогда бы не сказал, что их отношения менее важны, чем их с Сириусом. — Нет, я действительно не стал бы, и мне жаль, если это так показалось. Но если Джеймс и Регулус любят друг друга, то почему их отношения держатся в секрете? Это потому, что Джеймс боится реакции Сириуса или что-то большее? Питер вздохнул и провел рукой по волосам, немного расстроенный: — Я хотел бы сказать тебе, что знаю полный ответ, но это не так. Я знаю то, что сказал мне Джеймс. Джеймс хочет рассказать всем о Регулусе и о нем, но он не сделает этого без согласия Регулуса, очевидно. Поэтому он постоянно говорит об этом, но Регулус отказывает ему из-за его семьи. Защита секрета Джеймса объясняется тем, что я не хочу быть причиной того, что кто-то будет принудительно вынужден признаваться в своей ориентации. По той же причине я защищаю и ваш секрет с тех пор, как узнал о нем. Питер защищал их секрет? О, Мерлин, Питер защищал их секрет! Все это время Ремус думал, что это просто глупое везение, что Питер всегда отвлекал людей прямо перед тем, как они заставали Сириуса и его в компрометирующем положении, но на самом деле Питер все это время делал это намеренно. Он защищал Сириуса и Ремуса от того, чтобы им не пришлось раскрываться раньше, чем они будут готовы. Мерлин, он чертовски любил Питера. — Я люблю тебя, Питер. Серьезно, ты самый лучший друг, о котором только можно мечтать. Мне очень жаль, что я кричал на тебя и хмурился весь день. Я был очень дерьмовым по отношению к тебе, а ты этого не заслужил. Питер улыбнулся и слегка похлопал Ремуса по плечу: — Ты делал то, что считал правильным я понимаю. Но теперь ты понимаешь мою точку зрения? — Ремус кивнул, потому что он определенно понял его точку зрения: — Хорошо, теперь я знаю, что ты хочешь, чтобы Сириус узнал, и я тоже хочу. Как бы плохо я ни думал о том, что из всего этого выйдет, будет только хуже, если это затянется. Я просто отказываюсь раскрывать кого-либо без его разрешения, поэтому я просто продолжаю надеяться, что Джеймс сможет убедить Регулуса, и мы все снова начнем быть честными друг с другом. Ремус слегка улыбнулся Питеру, почему Питер всегда был прав? Как бы ему не хотелось узнать что-то подобное без Сириуса, он понимал, что не может продолжать пытаться намеренно разоблачить Регулуса и Джеймса. К тому же, будем откровенны, у него ни хрена не получалось тонко выражаться. Но одно он знал точно: он не станет лгать своему парню. Если Сириус спросит его прямо, то он скажет ему, но если нет, то он позволит ему выяснить это самому или подождет, пока Джеймс не расскажет ему. — Да, я думаю, ты прав. Я не буду продолжать делать намеки, но я также не буду лгать или покрывать его, как это делаешь ты. Я буду пассивно относиться ко всему этому, пока все не прояснится, понятно? Питер кивнул с пониманием: — Ты собираешься сказать Джеймсу, что знаешь? — Нет, я не хочу быть втянутым в это больше, чем я уже втянут. Они оба разразились жалким смехом, мысленно измученные спором и дискуссией: — Это, наверное, к лучшему, потому что, между нами говоря, Джеймс не перестает говорить о Регулусе. Можно подумать, что этот мальчик самолично повесил Луну на небе, если судить по тому, как Джеймс его описывает. Ремус слегка улыбнулся, почему-то зная, что их роман был построен на любви, а не на похоти, было легче все это проглотить. Он мог понять, что значит влюбиться в того, в кого, возможно, не должен был, и он знал, как трудно контролировать эти чувства, когда они выходят наружу: — Это очень мило. Я все еще хочу, чтобы он признался, но я рад, что он счастлив, даже если его счастье связано с кем-то вроде Регулуса. Питер посмеялся над этим и встал: — Ну, мне лучше пойти позвать Сириуса и сказать ему, что наш разговор окончен. Я пойду найду Мэгги, так что вы, ребята, снова будете иметь комнату в своем распоряжении. Ремус кивнул, внезапно почувствовав легкую тошноту: — Да, лучше захвати его. Нам все равно нужно поговорить. Питер снова повернулся к Ремусу, выглядя немного шокированным: — Ты ведь знаешь, что тебе не обязательно говорить ему, что я знаю? Я ничего не скажу, если вы, ребята, не готовы. Ремус знал, что Питер ничего не скажет, и именно поэтому он должен был рассказать Сириусу, потому что тот заслуживал знать. Он также чувствовал, что пришло время Сириусу и ему обсудить, готовы ли они выйти наружу. Они действительно не обсуждали это с момента их первого свидания. Ремус решил, что если Джеймс смог обсудить это с Регулусом, то и он с Сириусом тоже. Он не стал бы подталкивать Сириуса к тому, чтобы он признался в своей ориентации, прежде чем он будет готов, но он решил, что будет справедливо узнать, в каком положении они оба находятся в данный момент: — Я понимаю, но он должен знать. Спасибо, что поговорил со мной и за все остальное, Питер. Ты самый лучший друг, который только может быть у человека. Питер усмехнулся: — Спасибо и удачи тебе, Лунатик, — он открыл дверь, разрушив заклинание молчания, а затем обернулся: — Помните, что что бы вы ни решили делать, я вас поддержу. Ремус улучил минутку, прежде чем Сириус присоединился к нему, чтобы поблагодарить Мерлина за то, что они встретили Питера в поезде на первом курсе, потому что, честно говоря, без него они бы все пропали.********************************************************************************************
Джеймс
— Не уходи, — Джеймс практически умолял Регулуса. Последнее, чего он хотел, это увидеть, как Реджи сядет в поезд в тот же день, зная, что он едет в тот дом. Дом, в котором он уже видел, как растерзали одного человека, о котором он заботился. И будь он проклят, если увидит такое же отношение к Регулусу, и как раз поэтому он умолял Регулуса остаться. Регулус глубоко вздохнул, он был раздражен на Джеймса, это было ясно: — Ты знаешь, что я должен уйти. Ничего плохого не случится со мной в моем собственном доме, Джеймс. — Уже случилось! Ты уже пострадал в этом доме, и я бы убил себя, если бы ты пострадал снова. Я просто хочу, чтобы ты был в безопасности, — Джеймс указал на покрытые шрамами ноги Регулуса, которые в данный момент прикрывала пара черных брюк. Регулус, казалось, немного опешил, когда Джеймс упомянул о его шрамах, но он быстро оправился: — Со мной все будет в порядке, Джеймс. Это случилось, когда я был маленьким и не знал, как держаться подальше от матери. Фокус в том, чтобы быть настолько незаметным, насколько это возможно, и я в этом преуспел, не волнуйся. Джеймс потерял обнадеживающее выражение лица, зная, что если Регулус принял решение, он его не изменит. Мысль о том, что у Регулуса должна быть стратегия, тем более такая, которая заставит его практически исчезнуть, чтобы посетить свой собственный дом, была абсурдной. Джеймс до чертиков ненавидел родителей Регулуса. Он надулся, давая Регулусу последнюю возможность отказаться от своих праздничных планов: — Да ладно, Зайчонок, ты можешь остаться здесь со мной. Я буду здесь до сочельника, после полнолуния, а потом ты сможешь поехать со мной к нам домой. Регулус насмешливо хмыкнул, выглядя обиженным на это предложение: — Ага, и остаться с моим братом на Рождество? Как по-домашнему. Джеймс закатил глаза на язвительный тон своего парня: — Нет, в этом году Сириус останется на Рождество у Андромеды, так как он давно ее не видел, и кажется, Лунатик присоединится к нему. Питер распределяет свои каникулы между домом своей девушки и своим собственным, так что останемся только мы и мои родители. Разве это не здорово? Регулус слабо улыбнулся, и Джеймс понял, что Регулус снова собирается ему отказать: — Звучит прекрасно, Джеймс. Я уверен, что твои родители — замечательные люди, но нет, я должен остаться со своей семьей. Джеймс чувствовал себя так, словно на его грудь положили цементный блок, он ощущал тяжесть, когда говорил следующее: — Пожалуйста, вернись ко мне целым и невредимым? Регулус наклонился и поцеловал Джеймса, затем слегка отстранился: — Обещаю, что вернусь. Затем Регулус протянул мизинец перед Джеймсом, чтобы тот взял его, и Джеймс не мог не усмехнуться. Он взял мизинец Регулуса, и они поклялись на нем. Регулус поцеловал его в щеку: — Ладно, нам пора спускаться к праздничному пиру. Джеймс грустно кивнул, не желая оставаться вдали от Регулуса все каникулы: — Я люблю тебя и буду скучать. Регулус улыбнулся в ответ: — Я тоже тебя люблю, Джейми.*************************************************************************************
Джеймс разговаривал с Мэри и Питером, когда это случилось. Они сплетничали о слухах, ходивших о профессоре Спраут. Джеймс был удивительно увлечен этой историей, так как обычно сплетни не были его любимым занятием. Как вдруг Сириус встал и забрался на стол? Джеймс понятия не имел, что происходит, так как его друг потянул за собой и Лунатика. Ремус выглядел крайне запаниковавшим, когда он медленно и неуклюже забрался на стол. Люди кричали или смеялись над ними, но Джеймс не знал, почему. Затем он сделал это. Сириус, его лучший друг во всем мире, схватил Ремуса за рубашку и притянул его к себе для поцелуя. Поцелуй. Чертов поцелуй на глазах у всей школы. Какого хрена? Когда это произошло? Неужели это происходило у него под носом? В Большом зале было так тихо, что можно было услышать, как падает булавка, и именно тогда Сириус отстранился от поцелуя. Он оглядел шокированные лица, а затем воскликнул: — Простите за это, ребята! Просто мне захотелось хорошенько поцеловать своего парня перед каникулами! Внезапно Большой зал разразился шумом, и Джеймс не знал, на чем сосредоточиться. Он пытался смириться с тем, что два его лучших друга встречаются. Они встречаются? Сириус был бисексуалом или геем? Чем больше он думал об этом, тем больше понимал, что в этом есть немалый смысл. Сириус всегда смотрел на Ремуса немного чаще, чем обычно смотрят друзья. И он практически пускал слюни, когда Ремус надевал что-нибудь, кроме своих обычных кардиганов. Люди аплодировали и выкрикивали свои поздравления. Оба мальчика уже слезли со стола, и люди поздравляли их. Джеймс как раз встал, чтобы поздравить их, как вдруг услышал, что над всем этим шумом раздаются голоса, называющие их унизительными и гомофобными обзывательствами. Не успел он опомниться, как уже встал и понесся через весь Большой зал в сторону голосов, которые, как оказалось, доносились из-за стола Слизерина. Мальсибер и Эйвери были одними из виновников. Джеймс оказался перед ними прежде, чем они успели чихнуть, и быстро приставил свою палочку к шее Мальсибера. Он услышал хныканье слева от себя и увидел, что Питер присоединился к нему и направил свою палочку на шею Эйвери. — Ты грязный гомофобный кусок дерьма. Если я еще раз услышу, как ты выплевываешь эти помои на них или на кого-либо еще в этой школе, ты пожалеешь, что родился на свет. Я покончу с тобой, Мальсибер. Думаешь, имя твоего отца защитит тебя? Хуйня, ты просто еще одна чистокровная задница, по которой никто не будет скучать, когда тебя не станет. Не думай, что из-за того, что я на «светлой стороне», я буду колебаться, чтобы прикончить тебя, мерзкий ублюдок, — тон Джеймса потемнел до уровня, которого он никогда не слышал раньше, он повернулся к Эйвери: — И тебя это тоже касается. Джеймс отступил назад, когда МакГонагалл подошла к ним, требуя, чтобы они отступили. Мальсибер, который все еще выглядел немного шокированным, заговорил: — Профессор, вы слышали это! Он только что угрожал мне, исключите его! Она повернула к нему свой остренький носик и спокойно сказала: — Я не исключаю людей за то, что они отстаивают свои права, мистер Мальсибер. Затем она зашагала прочь. Джеймс обожал эту женщину, вот воистину. Когда они с Питером шли обратно к их столу, Джеймс встретился глазами с Регулусом, который одарил его едва заметной улыбкой. Джеймс вдруг почувствовал невероятную гордость за то, что Регулус видел и одобрил его действия. Когда они вернулись к Сириусу и Ремусу, то обняли их обоих. Джеймс немного задержался на Сириусе, прежде чем прошептать ему на ухо: — Я так горжусь тобой. Ты мой лучший друг, и я люблю тебя. Я рад за тебя и Ремуса, хотя ты, наверное, мог бы рассказать мне об этом немного раньше. Когда они отстранились, Сириус выглядел немного виноватым, но когда Джеймс ободряюще улыбнулся ему, он усмехнулся. После пира, когда все паковали вещи на каникулы, Мародеры решили хоть раз провести ночь только друг с другом. Всю ночь они смеялись, разговаривали и играли в игры. Когда утром поезд отправился, Джеймс почувствовал грусть из-за отъезда Регулуса, но, к счастью, с ним были его друзья, чтобы отвлечь его.