Реми
Реми не совсем понимала, как все это произошло. Она никогда не думала, что это случится, но это случилось, и, на удивление, она не была против. Реми считала младшего из Блэков своим другом с тех самых пор как впервые встретилась с ним на третьем курсе Арифмантики. Регулус Блэк был тем, с кем, по ее мнению, она была близка на более глубоком уровне. Она понимала Регулуса, а он, казалось, хорошо понимал ее. Она обрадовалась, когда Регулус, наконец, признал факт ее дружбы, потому что, по ее мнению, этого давно следовало ожидать. Однако она знала, что для него это, вероятно, было по-другому, так как его обычная социальная группа смотрела свысока на таких людей, как она. Регулуса никогда не волновал ее статус крови, но он, тем не менее, всегда изображал идеальный образ принца Слизерина. Регулуса окружали фанатизм и жестокость, но сам он, казалось, никогда не принимал в этом участия. Она знала, что быть сторонним наблюдателем так же плохо, как и самому предаваться глупым предрассудкам, но Регулус всегда был исключением из правил, поэтому она никогда не считала его виновным. Бартемиус Крауч никогда не был сторонним наблюдателем. Он всегда был частью несправедливости, которую творила культура чистокровных. Он никогда не делал никаких гадостей Реми, но она знала многих людей, которые пострадали от его действий. Барти не был хорошим парнем и никогда не прикидывался таковым. Он был чистокровным слизеринцем, который всегда воплощал в жизнь те убеждения, которые от него ожидали. Он проклинал тех, кто был менее важен, по крайней мере, в глазах чистокровных, и жестоко обращался с теми, кто заступался за них. Проще говоря, Барти был чертовым монстром, или так всегда думала Реми. В какой-то степени она и сейчас так думала, хотя теперь знала о нем больше. Она не думала, что когда-нибудь сможет забыть подтверждение его жестокости. Это случилось на третьем курсе, когда у нее произошёл первый опыт общения с Барти Краучем. — Локомотор Мортис! Реми резко обернулась со своего места за гобеленом на четвертом этаже, где располагалось небольшое укромное местечко, скрытое от коридора. Она часто сидела здесь и занималась, когда в общей комнате становилось слишком шумно. Она и не подозревала, что кто-то бродит по коридорам так поздно ночью. Раздался отчетливый звук чьего-то падения и резкий визг, будто кто-то ударился о землю. Она не могла вспомнить, какое заклинание было наложено, но ей не пришлось долго гадать, так как она выглянула из-за гобелена. На земле лежал маленький гриффиндорец с вытаращенными глазами и плотно прижатыми друг к другу ногами. Их сковывало проклятье связывания ног. Высокий темноволосый парень стоял над ним и скалился. Маленький мальчик выглядел испуганным, что было понятно Реми. Она не знала Барти Крауча лично, но репутация его славилась на всю школу. Через мгновение мальчик пролепетал: — Слушай, Крауч, м-мне очень жа-аль. Глаза Барти потемнели, извинения явно не произвели на него должного впечатления. Он наклонился к мальчику, его глаза загорелись: — Нет, ещё не жаль, но тебе станет, грязнокровка. Глаза Реми расширились от такого ужасного выражения. Сейчас это слово уже не используется практически никем, но люди, употребляющие его, произносят его с такой ненавистью. То, что мальчик, такой юный, как Крауч, произнес его так легко, вызывало недоумение. Барти повернулся и зашагал было прочь, но через несколько метров обернулся и направил на мальчика свою палочку: — Мимбл Вимбл. Реми смотрела, как наследник Крауча уходит с таким превосходством, что ее затошнило. Мимбл Вимбл лишал человека возможности говорить. Когда слизеринец ушел, она смогла сама развязать мальчику ноги, но ей пришлось отвести его к профессору Спраут, чтобы та наложила заклинание для развязывания языка. Когда Спраут спросила мальчика, кто сделал это с ним, он солгал. Реми тоже ничего не сказала, потому что мальчик, похоже, сам все решил. Когда они вышли из ее кабинета, она спросила его, почему он позволил Краучу избежать наказания. Он ответил: — Я, что, на камикадзе похож? Последнее, что я хочу сделать, это начать войну с Барти Краучем, он же ненормальный. Реми так и не поняла, почему мальчик солгал. Может, у Барти и была репутация сумасшедшего, но учителя все же были вправе воздействовать на него, непобедимым он ни был. Не говоря уже о том, что у Барти Крауча была масса других нарушений. Барти задерживали почти так же часто, как и Мародеров, а это значит дохрена. Барти часто ловили за издёвки или травлю однокурсников, но Реми знала, что было много случаев, когда его не застукивали. Барти Крауч был, попросту говоря, чрезвычайно вспыльчивым человеком. У мальчика был взрывной характер, и, когда он выходил из себя, то это было просто ужасно. Для того чтобы вывести его из себя, не требовалось многого — всего лишь парочка метких слов. Он часто вступал в драки с другими студентами, что для волшебников было нехарактерно. В таком поведении для него не было никакого смысла. Он принадлежал к богатой чистокровной семье, которая была одной из немногих старых семей волшебников, не имевших предвзятого отношения к крови. Его отец горячо поддерживал волшебников любого происхождения. Это было до тех пор, пока она не узнала, что корнем всех его зол является как раз таки отец. Реми не видела лично настоящего Барти Крауча-старшего, но знала, что он был политиком, а им редко можно доверять. Барти рассказал ей об этом только после того, как они провели какое-то время вместе и были под кайфом. Барти ненавидел своего отца, по-настоящему презирал его. Отец всю жизнь унижал его за то, что он не стал идеальным сынком для его политической карьеры. По словам Барти, его отец не совсем придерживался того, о чем проповедовал в своей политике, он и близко не был таким святошей, каким прикидывался. Барти специально попросил отправить его в Слизерин, потому что не просто хотел немного отомстить отцу, но и не хотел быть на него похожим. Отец был вне себя от гнева и притворился, будто у него нет наследника. Все, что Барти делал в последние годы, было либо результатом его природной вспыльчивости, либо необходимостью разозлить отца. Барти обожал свою мать, причём безгранично. Она была единственной причиной, ради которой ему хотелось возвращаться домой на каникулы. Узнав о невероятной привязанности Барти, Реми, признаться, удивилась. Честно говоря, кто бы мог подумать, что большой и злобный Барти Крауч — маменькин сыночек? Вот почему она считала Барти этакой загадкой. У нее было бесчисленное количество доказательств его жестокой приверженности, и все же он лежал на ее кровати, чувствуя себя так уютно, словно это была его собственная кровать. Как мог человек, ненавидящий людей с грязной кровью, то есть ее, быть одним из ее лучших друзей? Она не знала, как это произошло, но была рада этому, потому что Барти стал очень важен для нее. В последнее время они проводили много времени вместе, в основном потому, что у него не было других друзей, кроме Регулуса. Отчасти лишь поэтому она решила дать ему шанс. Регулус доверял ему, что было большим голосом в его пользу, потому что она доверяла Регулусу, а Регулус мало кому доверял. Кроме того, Барти ради Регулуса положил конец пятилетней дружбе с Эваном Розье, что означало, что у парня хороший вкус. У Розье никогда не было такой плохой репутации, как у Барти, но в этом году стало ясно, что ему все равно, кто узнает о его предрассудках. Он произносил слово «грязнокровка» так, словно это было слово «и». Он шпынял любого магглорожденного или полукровку, который вставал у него на пути. А о маглах он говорил так, словно они были грязью на подошвах его ботинок. Она мало что знала об их прежних взаимоотношениях с Барти, но догадывалась, что теперь они презирают друг друга. Барти часто ввязывался в физические драки с мальчиком, что было проблемой, потому что у Розье была куча слизеринских прихвостней, которые поддерживали его, в то время как у Барти были только Рег и она сама. Как бы она ни любила Регулуса, ей не верилось в его шансы в физической драке, да и сама она всегда была заядлой пацифисткой. Барти часто приходил к ней в общежитие после таких стычек, и она лечила его, как могла, с учетом своих ограниченных знаний. В половине случаев Регулус, казалось, не понимал, что произошла драка, настолько мальчик был погружен в свой собственный мир. Однако она понимала, Барти намекнул, что у Регулуса была очень сложная ситуация в семье, хотя сам мальчик никогда об этом не говорил. Регулус часто был чем-то или кем-то занят, поэтому Барти часто проводил время только с ней или ее друзьями. У них была очень странная динамика. У Реми было много друзей, но обычно они были из тех, кто не лезет в драки и споры, так что было очень странно, что самый опасный зачинщик драк в школе общался с ними. Тем не менее, к этому времени они, похоже, привыкли к нему, и он даже перестал отпускать колкие замечания в их адрес. В последнее время Регулус появлялся все реже и реже, что ее огорчало, потому что она очень любила этого парня. Это было забавно, она считала Регулуса другом в течение многих лет, но была уверена, что он никогда не чувствовал того же, пока они не зависли у теплиц в тот день. Когда Регулус сказал ей, что его никто не любит, и она пообещала полюбить его, если он позволит. Она знала, что Регулус, вероятно, не часто вспоминал тот момент, так как был под кайфом, но она вспоминала. Регулус Блэк был из тех, кто держится в стороне от всеобщего внимания, очень мил, когда никто не наблюдает, и слишком умен к своему несчастью. Он старался притворяться, что у него нет моральных убеждений, но его моральные устои были выше, чем у большинства. Он пытался вписаться в толпу Слизерина, казался безэмоциональным и холодным, но часто позволял своим истинным эмоциям вырываться наружу. Как, например, перед каникулами, когда его старший брат Сириус и Ремус Люпин обнародовали свои отношения на глазах у всей школы. Его лицо сияло от гордости за проявленную его братом решимость, но лишь на короткую минуту, после чего на смену пришло безразличие. Она даже видела, с каким благосклонным взглядом он проводил Джеймса Поттера после того, как тот пригрозил этому придурку Мальсиберу. Сириус всегда был больной темой для Регулуса. Реми старалась не поднимать ее слишком часто, но она также считала, что для него вредно держать все в себе. Реми же никогда не была против Сириуса Блэка. Она частенько встречала его в теплицах вместе с Ремусом и иногда с Питером Петтигрю. Их нельзя было назвать друзьями, хотя с Ремусом она была хорошо знакома, и всегда считала его неплохим парнем, правда, уж слишком он любил всякие розыгрыши. Регулус был полной противоположностью Сириуса, и она могла признать, что отдавала ему своё предпочтение, но она все еще не понимала причины возникновения пропасти между этими двумя мальчиками. Барти утверждал, что это потому, что Сириус был сраным мудилой, и Регулус в конце концов устал возиться с ним, но она знала, что это неправда. Она думала, что это может быть связано с тем, что Сириус ушел из семьи, но она не могла быть уверена, пока Регулус не откроется ей. Она знала, что может долго ждать этого момента, но она была готова ждать сколько угодно. Реми опустила глаза и в очередной раз задумалась, как, черт возьми, это стало ее реальностью. Барти Крауч раскинулся на ее кровати, устроившись поудобнее. Регулус Блэк облокотился на ее стол, а она сидела на столешнице рядом с ним. Они говорили о своих каникулах, точнее, Барти и она говорили о каникулах, а Регулус избегал обсуждения своей поездки. Реми только что закончила рассказывать о том, как ее младшие брат и сестра решили, что на это Рождество они будут полными противоположностями. У Реми были восьмилетние брат и сестра — близняшки, Пиони и Эверард. Они всегда вели себя одинаково, но, видимо, Эверарду стало неловко, что он так похож на свою сестру. Поэтому он увлекся магловскими машинами и решил посвятить им всю свою жизнь. Пиония решила, что хочет стать писательницей, и стала дарить всем на Рождество персональные истории. Мерлин, как же она любила этих маленьких сорванцов. Барти рассказывал им о шикарных званых обедах, на которые его заставляли ходить. Его отец ругал его после каждого из них по той или иной причине. Мать Барти подарила ему на Рождество маггловский компас, который, очевидно, принадлежал ее дедушке. Барти рассказал им, что компас ему не нужен, так как для навигации существуют заклинания, но для матери было очень важно, чтобы он у него был. — Ну, Барти, как прошел «Щелкунчик» в этом году? По-прежнему мучительно магловский? — Регулус ухмыльнулся после вопроса, и Реми попыталась представить себе Барти, сидящего на мучительно долгом спектакле «Щелкунчика». Реми вопросительно уставилась на Барти, потому что, когда он рассказывал ей о своих каникулах, он не говорил ей о спектакле. Барти поймал ее взгляд и закатил глаза, словно говоря ей, что это не стоит обсуждать: — Регс, как всегда, мучительно магловский. Вот бы маман не заставляла меня ежегодно посещать его. Регулус фыркнул, но затем перешел на дразнящий тон, взглянув на Реми в качестве объяснения: — Барти, наверное, забыл сказать тебе, что он большой маменькин сынок. Его мама таскает его на один и тот же спектакль каждое Рождество с пяти лет, и он терпеть его не может из года в год, но он не хочет признаваться ей в этом. Реми улыбнулась, потому что, честно говоря, мысль о том, что Барти Крауч, якобы один из самых неуравновешенных студентов Хогвартса, был совершенно маменькиным сынком, была восхитительна. Барти покраснел, а затем бросил пристальный взгляд на Реджа: — Оглядывайся за спиной, Блэк. Глаза Регулуса загорелись озорством: — А что, хочешь полюбоваться лучшим видом? Реми громко фыркнула, а Барти вскочил и схватил Регулуса в захват. Два мальчика боролись некоторое время, прежде чем Реми выкрикнула: — Мальчики, ведите себя прилично, честное слово. Можно было бы ожидать, что два таких благородных чистокровных, как вы, будут лучше вести себя рядом с леди. Барти фыркнул, ухмыляясь Реми: — Леди? Ну да, леди, которая сама бросается с кулаками. Реми закатила глаза, но на ее губах появилась улыбка: — О, мне жаль, что не все из нас родились в высшем эшелоне общества с вашими безупречными манерами. Барти фыркнул: — Высший эшелон? Что за чушь. Реми посмеялась над этими двумя идиотами, как они могли не знать, насколько они привилегированны? Она указала на Регулуса, который устроился на ее кровати, заняв прежнее место Барти: — Один из вас происходит из семьи, которая входит в список самых богатых семей волшебной Британии, — после она указала на Барти: — А другой — из семьи, обладающей огромной политической властью. Регулус пожал плечами, как будто никогда не сомневался в ее словах, хотя его глаза потемнели, и он явно погрузился в свои мысли. Барти сморщил нос от отвращения и простонал: — Не говори о моем отце, это безопасное место. — Разумеется, не имела в виду твоего отца, речь шла о твоей маме. Барти потрясенно повернул голову в ее сторону: — Что? Моя мама — светская дама, о чем ты говоришь? Реми начала смеяться, потому что, ну серьёзно, что за бред. Мысль, что Эвелин Крауч была всего лишь светской дамой? Ее смех замедлился, когда она поняла, что Барти выглядит обескураженным. Неужели он не шутил? Неужели он действительно не знает, чем занимается его мать в свободное время? — Ты что, прикалываешься, да? Ты же в курсе, что твоя мать предлагала некоторые из самых влиятельных и спорных законопроектов в истории магических существ? Лицо Барти потемнело, недовольный тем, что кто-то знает о его матери то, чего не знает он: — О чем, к чертям собачьим, ты говоришь? Теперь она чувствует себя виноватой, Мерлин, она и предположить не могла, что та не расскажет сыну о своих политических наклонностях. Или что кто-то не расскажет ему. Все это время они проводили вместе, и она даже не хотела упоминать о том, что является большой поклонницей политической деятельности его матери, потому что предполагала, что он постоянно об этом слышит. Она обратилась за помощью к Регулусу, потому что надеялась, что он знает, что она имеет в виду, но он смотрел в окно с отстраненным взглядом. Мерлин, она запереживала, что в последнее время он так часто уходит в себя. Она глубоко вздохнула и прочистила горло: — Твоя мать подала в Визенгамот множество проектов, чтобы отменить некоторые ограничения магических тварей. Например, о том, чтобы привязать домовых эльфов к одной конкретной семье… Регулус прервал ее, должно быть, она привлекла его внимание, упомянув домовых эльфов. Она знала, что мальчик души не чаял в своём домовом эльфе: — Правда? Когда? Она повернулась к Регулусу, улыбаясь его мягкой наивности, как будто волшебники когда-нибудь изменят свое мнение о том, что они считают низшими существами: — Она представляла их в течение многих лет, и некоторые из установок были вынесены на голосование Визенгамота и все такое. — Мой отец не уважает домовых эльфов, я удивлен, что он допустил это. Почему она не рассказала мне? — Барти говорил тихо, глядя на свои руки, в замешательстве. Реми вздохнула и тут же пожалела, что заговорила об этом: — Она также выдвинула предложения относительно прав гоблинов, дрессировки драконов и включения в состав волшебный существ гномов. Я не думаю, что ей нужно спрашивать разрешения у твоего отца на подачу таких проектов. Твоя мать весьма влиятельна. — Ты думаешь, мой отец знает? Реми закатила глаза, потому что, честно говоря, мальчики иногда бывают такими глупыми: — Конечно, он знает. Твоя мать происходит из дома Сигман, который исторически является очень политически ангажированным домом, и то, что она вышла замуж за человека с другими политическими взглядами, не означает, что она сама должна отказаться от этих склонностей, не так ли? Барти покачал головой, но все еще не был уверен, что все это не шутка: — С чего бы ей позволять мне верить в то, что она светская дама? На этот раз в разговор вступил Регулус, о котором Реми на минуту даже забыла: — Может быть, потому что она и есть светская дама, — Барти и Реми посмотрели на Регулуса в замешательстве, потому что она только что объяснила, что его мать не была светской дамой: — Нет, серьезно, если женщина происходит из богатой семьи и не делает карьеру, это не значит, что она ничего не делает в свободное время. Твоя мать может быть домохозяйкой, но это не значит, что у нее нет увлечений и целей. Реми была ошеломлена, потому что Регулус был совершенно прав, и он сформулировал эту мысль идеально. Женщинам не обязательно строить карьеру, чтобы быть успешными или быть приверженками своих увлечений. Она могла поклясться, что каждое мгновение, проведенное с Регулусом, заставляло ее лучше понимать окружающий мир. Иногда он был необычайно проникновенен и сведущ. Барти кивнул, словно Регулус только что придал всему смысл, и вроде как он это и сделал. Он подошел и положил руку на стол рядом с Реми, вопросительно глядя на нее: — Почему ты так много знаешь о моей маме? Реми залилась румянцем, что было ей не свойственно. Ее нелегко было смутить, потому что обычно ей было наплевать на то, что о ней думают. Однако то, что сразу двое ее близких друга узнали о ее сильной втресканности к Эвелине Крауч, было просто ужасно. Она была очень выдающейся женщиной, и Реми мечтала когда-нибудь стать похожей на нее. Она попыталась успокоить свои нервы и сказала с притворной беззаботностью: — Я проводила свое исследование. Она выдающаяся женщина. Барти ухмыльнулся, глядя на ее красные щеки, явно наслаждаясь ее смущением: — Если бы я знал, что ты такая большая фанатка, я бы устроил тебе фан-встречу на каникулах. Реми пока что старалась не шутить: — Подожди, правда? Ты мог бы такое организовать? Он засмеялся, но затем запрыгнул на стол рядом с ней, обхватив ее за плечи: — Я отправлю ей письмо и уточню все это дерьмо. Может, я смогу договориться о твоей встрече с ней этим летом. Глаза Реми расширились, и она едва смогла подавить свое волнение: — Правда? Тебе не обязательно это делать. Барти снова ухмыльнулся: — Давай назовем это запоздалым рождественским подарком. Реми не могла не усмехнуться при мысли о встрече со своим идейным вдохновителем. Ее глаза поймали взгляд Регулуса, и он улыбнулся ей: — Итак, Редж, кстати о подарках. Что ты думаешь о моем? Лицо Регулуса вспыхнуло, а Барти искренне рассмеялся, так что она догадалась, что он уже показал ему свой подарок: — Честно говоря, Рем, если твоей целью было смутить меня, ты вполне могла бы остановиться на той книге, тебе не обязательно было включать в подарок пакет с травкой. Барти еще громче рассмеялся, а Реми ухмыльнулась. Она купила Регу книгу о тантрическом сексе и соответствующих центрах удовольствия для мужчин и женщин, потому что еще не была уверена в его предпочтениях. Она знала, что для Регулуса это будет не совсем типично, но, честно говоря, она полагала, что столько времени, сколько он провел, встречаясь с этой загадочной личностью, у них наверняка должен был произойти и секс. Она также подумала, что Регулус получил полную версию о сексуальном образовании только от Крауча, учитывая, какими ханжами были его родители, и лишь один Мерлин знает, что ему поведал Барти. — Эй, не критикуй книгу, пока не прочитаешь ее, она может помочь тебе во время твоего тайного свидания, — лицо Регулуса вспыхнуло краской от такого намека: — А травку я подарила, потому что решила, что если кому-то и стоит расслабиться, так это тебе. Барти хмыкнул и пробормотал что-то похожее на преуменьшение. Регулус кивнул, но все еще выглядел смущенным, возможно, он не понимал, что его друзья в курсе о его загадочном любовнике. Хотя она подумала, что это было немного простодушно с его стороны, учитывая, что он уходил на несколько часов и возвращался с видом взволнованным и довольным. Барти беззаботно спросил: — Так Рег, ты случайно не захватил с собой свой подарок?**************************************************************************
Регулус
Регулус был очень рад, что согласился. Он засомневался, когда Барти впервые заговорил об этом, но сейчас он не мог вспомнить, почему. Это было самое лучшее чувство в мире. Он не мог вспомнить, почему он решил не делать этого снова, но теперь, когда он сделал это, он не хотел останавливаться. Это помогало ему забыть обо всем на мгновение, и ему это нравилось. Ему нравилось ощущение парения, которое принимало его тело. Он понимал, что это было не так, как в прошлый раз, не так сюрреалистично, хотя, возможно, это потому, что на сей раз он не смотрел на небо. Вместо этого он оглядывал забавное общежитие своей лучшей подруги Реми и слушал, как другой их лучший друг пристает к ней. — Я просто хочу сказать, что никто не делает такой пучок, как ты, детка, — Барти наклоняется ближе к Реми, кокетливо подмигивая ей. Регулус считает, что это больше похоже на подергивание, чем на что-либо еще. Реми закатывает глаза, выглядя совершенно не обеспокоенной внезапным флиртом их друга по отношению к ней. Она не ответила Барти, но посмотрела на Регулуса с весельем в глазах: — Он всегда таким становится, когда мы курим. Просто клеится ко всем и каждому, клянусь, но это быстро проходит. Регулус преувеличенно кивнул, как будто это была очень важная информация, которую ему нельзя было забывать. Он с любопытством посмотрел на своего друга Барти. Барти был симпатичным парнем. Он не был точно уверен, почему эта информация имела значение для его заторможенного мозга, но это было похоже на то, что он должен отнести ее к той категории вещей, которые следует отложить на потом. Барти выглядел подавленным, когда Реми не удостоила его кокетство ответом, Регулус решил, что она устала отвечать после первых шести пикаперских фразочек, которые он пытался на ней применить. Барти взглянул на Регулуса, и его туманные глаза загорелись интересом, когда он придвинулся ближе, приобняв его. Он прислонил голову к его плечу, с обожанием глядя в глаза Регулуса: — Эй, Регс, тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что у тебя самые красивые глаза? Регулус слышал, как Реми заливисто засмеялась, наслаждаясь чем-то в этом общении. А Регулус, напротив, мечтал, чтобы у Барти были лесные глаза, черные волосы и дурацкие очки. А еще было бы здорово, если бы его звали Джеймсом. О, Джеймс. Он с обожанием вздохнул при мысли о своем мужчине. Он проговорил, не задумываясь, потому что из-за этого у него не было фильтра: — Да. Барти резко отпрянул, выглядя готовым к скандалу: — Э-э, прошу прощения-я-я-я, кто это делал тебе такие комплименты? Регулус был в замешательстве. Какого черта Барти злился, что кто-то другой отметил, что у него красивые глаза. Они же не встречались, Мерлин, представьте себе, встречаться с Барти. Фу, тот был совсем не в его вкусе. К тому же у Регулуса уже был парень, и тот мог бы надрать задницу его хорошему другу. Ну, возможно, по крайней мере, физически он сможет, но в дуэли он не был уверен. Он никогда не видел Джеймса на дуэли, хотя слышал, что он неплохо умеет подвешивать людей вверх ногами. По крайней мере, у него хорошо это вышло со Снейпом. Регулус не смог сдержать хихиканья, которое вырвалось из его горла, когда он представил, как засаленные черные волосы Снейпа падают ему на лицо, а его руки машут, пытаясь понять, как спуститься. Не то чтобы ему нравилась мысль о том, что его парень — хулиган, хотя, по большому счету, ему было все равно, Снейп заслужил все, что с ним произошло. Этот парень был полным болваном, который часто пытался принизить интеллект Регулуса, всегда безрезультатно, потому что Регулус обычно знал больше, чем этот полукровка. Не то чтобы его происхождение крови имело значение. Регулус был отвлечен от мыслей о висящем Снейпе когда Реми разразилась громким отвлекающим смехом. Он взглянул на лица своих друзей, на одном из которых было написано, что одну это очень забавляет, а другой смотрел на него, как на инопланетянина. Ну, если бы он был инопланетянином, он был бы с крутой планеты, где есть телепатия или что-то в этом роде, он читал о таком месте в маггловской книге. — Он был таким же, когда мы делали это в прошлый раз. Весь погруженный в свои мысли, хихикал все время. Это очаровательно. Барти ухмыльнулся, все еще выглядя немного странно из-за внезапного приступа смеха: — Не, он-то очарователен, но это просто странно. — Он милашка, скажи? Барти кивнул, и Регулус вдруг почувствовал себя не в своей тарелке. Это было бессмысленно, потому что они все это время разговаривали у него на глазах. Кого, черт возьми, они считали таким милым? Неужели, Джеймса Поттера? Потому что, пусть он и был милым, он также принадлежал Регулусу. — Эй, о ком это вы говорите? — потребовал он, нацепив свое самое строгое лицо, зная, что оно их испугает. Они отвернулись друг от друга, посмотрели на него, а затем разразились смехом. Чего? Должно быть, он был недостаточно суров, или их просто очень трудно запугать. — Мерлин! Редж, ты сидел прямо здесь, как, черт возьми, ты не знаешь, о ком идет речь? Тебя так унесло. Регулус надулся на этот неответ, Реми сжалилась над ним и наклонилась к нему, прошептав, как будто это был большой секрет: — Мы говорили о тебе, милый. Он задохнулся, возможно, немного слишком громко. Что, черт возьми, они имели в виду, говоря о нем? Он не был очаровательным или милым, он был красивым и мужественным. Он скрестил руки на груди и возмущенно посмотрел на них: — Я не очаровательный. Я мужчина, я красивый или вообще никакой. Два его друга-предателя снова рассмеялись, и Регулус почувствовал себя глубоко преданным. Сначала Джеймс настаивал на том, что он милый, словно зайчик, а теперь эти двое начали заставлять его сомневаться в его мужественности. Регулус отвлекся от предательства друзей, когда Барти поднял один из косяков, которые он свернул ранее. Регулус начал замечать, что его парящее состояние улетучивается, и ему отчаянно хотелось вырваться из реальности, которая была его нынешней психической ситуацией: — Я прощу вас обоих за эту выходку, если вы дадите мне еще пару затяжек. Реми неуверенно обернулась, но когда она посмотрела на Барти, тот кивнул. Регулус не понимал, почему они должны сверяться друг с другом, ведь он не ребенок или, по крайней мере, не младше их, к тому же это был его рождественский подарок. Барти зажег косяк и сделал глубокую затяжку, после чего внезапно наклонился к Регулусу. Прежде чем он успел понять, что происходит, губы Барти оказались на губах Регулуса, а его рука прижалась к его щеке. Регулус задохнулся и открыл рот, когда Барти выпустил весь дым, который он только что вдыхал, ему в рот. Он отстранился, усмехаясь: — Вдохни это, Регс. Регулус вдохнул, наслаждаясь ощущением того, как дым наполняет его легкие. Он посмотрел на ухмыляющееся лицо Барти и услышал хихиканье Реми: — Что это было? Барти хитро улыбнулся, и Регулус обнаружил, что заигрывающий Барти был немного невыносим: — Это была перестрелка. — О, — Регулус задумался на секунду, а потом: — Мне понравилось. Барти подмигнул ему: — Еще бы, малыш. Реми захихикала еще сильнее от выражения лица Регулуса, потому что, черт возьми, почему Барти только что назвал его малышом? Неужели Барти считает его ребенком? Поэтому он решил, что Регулус не сможет вдохнуть дым самостоятельно? Он возмущенно надулся на Барти: — Я не ребенок. Я старше тебя на два месяца. Барти и Реми посмотрели друг на друга и начали смеяться. Регулус не понимал, что тут смешного, ведь он был старше. Он жалел, что познакомил этих двоих, если они и вправду решили на него ополчиться. Реми закинула руку ему на плечо, и Регулус опешил от ее внезапного появления. Он мог бы поклясться, что секунду назад она была напротив него. Ее голос был полон веселья, когда она сказала: — Он флиртует с тобой, Редж. Он не имел в виду, что ты ребенок, это было просто ласковое прозвище. — Оу. — Он также не был домашним животным, и если кто-то пытается флиртовать с тобой, зачем ему называть тебя именем домашнего животного. Он никогда раньше не встречал питомца с именем Малыш, но полагал, что это отдает маггловским дурным вкусом. Если бы он был домашним животным, его бы назвали как-нибудь покруче, например..... Регулус. Как круто было бы назвать своего питомца в честь звезды. О, может быть, он был бы львом, поскольку его имя было бы из созвездия льва. Это было бы очень круто, хотя он сказал бы, что его характер не очень подходит льву. Он повернулся, чтобы посмотреть на Барти: — Я тебе не домашний зверек. Потом эти его предательские друзья снова расхохотались, а Барти проворчал что-то о том, что ему бы понравилось, если бы он спал у его ног каждую ночь в любом случае. Мерлин, его друг сегодня вел себя так странно. Сначала он целует Регулуса, потом называет его ребенком, а потом хочет, чтобы он был его собакой. Реми придвинулась и слегка прижалась к нему, прежде чем поцеловать его в щеку: — Я люблю тебя, Регулус. Фу, нахрена всю эту эмоциональную близость собрали в одной комнате. Регулус не подписывался на это, когда Барти предложил им всем накуриться. Да и вообще, чего все его друзья целуют его сегодня? — Вот дерьмо. Реми и Барти с любопытством посмотрели на него, так как это не было типичной реакцией, когда кто-то говорит кому-то, что любит его. Регулус застонал, только что осознав кое-что. Барти поцеловал его в губы, хотя это был скорее обмен, чем поцелуй, значит ли это, что он изменил Джеймсу? Или это не считается, потому что Регулус не знал, что это произойдет, и там даже не было языка? Должен ли он сообщить Джеймсу об этом? Должен ли он сообщить Джеймсу, что Реми поцеловала его в щеку? Что Барти сказал ему, что хочет, чтобы он был его питомцем? Регулус не был уверен ни в чем из этого, но, к счастью, он знал, у кого спросить. Он посмотрел на Реми: — Что считается изменой? Глаза Реми расширяются, Барти издает странный звук, но Регулус будет смотреть на него, пока не выяснит, заставил ли Барти его изменить своему парню или нет. Она прочистила горло: — Ну, например, когда ты состоял с кем-то в отношениях, а потом переспал с кем-то другим. Регулус нахмурился, это было нехорошо. Он обратился к Барти, потому что тот, похоже, был экспертом по перестрелке: — Является ли перестрелка с кем-то другим изменой? Рот Барти открылся комически широко, и он выглядел гораздо более трезвым, чем минуту назад: — Ты с кем-то встречаешься, Регс? Я бы не стал этого делать, если бы знал. Это был не тот ответ, почему они не могут просто дать ему прямой ответ. Он призвал их продолжать, глядя между ними обоими: — Но ты не ответила, так ли это? Или нет? Реми прочистила горло, похоже, ей было немного не по себе: — Нет, Рег, я бы сказала, что нет. Ты не знал, что это было, и это даже не был поцелуй. Регулус мгновенно почувствовал облегчение. Он решил, что все равно расскажет об этом Джейми, в основном потому, что хотел бы попробовать это с ним. Оставалось только преодолеть барьер, связанный с тем, что Джеймс не курит, но он был уверен, что у них все получится. Это было волнующее чувство, и он хотел бы увидеть, каково это, когда Джеймс выпускает дым ему в рот. У Джеймса был такой красивый рот, и он действительно знал, как им пользоваться, Регулус мог это подтвердить. Был один раз, когда Джей… Его мысли о рте Джеймса прервал Барти: — Регулус, ты так и не ответил, ты с кем-то встречаешься? Регулус закатил глаза: — Естественно. Реми разразилась смехом, а Барти возмутился: — Какого черта! Зачем ты нам это сказал? Ты поэтому всегда тайком уходишь? Я просто подумал, что ты втихоря учишься, когда не должен был. Реми сильно шлепнула Барти по руке, и он бросил на нее недоуменный взгляд: — Ты подумал, что он нарушает правила учебы, и просто позволил ему? Ради его же безопасности, тупица. — Я не идиот, с ним всё было хорошо, он не был уставшим или напряженным, поэтому я решил, что проблем нет. Конечно, это было до того, как я понял, что в это время он обжимается с какой-то цыпочкой. Реми собиралась что-то ответить, но была застигнута врасплох взрывом смеха Регулуса. Он начал неудержимо смеяться и буквально не мог остановиться. Каждый раз, когда он был близок к тому, чтобы успокоиться, он представлял себе Джеймса Поттера в форме девочек из Хогвартса. Он бы хорошо смотрелся в юбке. — Он… он, — Регулусу пришлось прервать свою речь, чтобы еще немного посмеяться, прежде чем он наконец смог выговорить: — Он не-не, он н-не девчонка. Хотя он, конечно, хорошо бы смотрелся в юбке. Они смотрели на него широко раскрытыми глазами, а он еще немного посмеялся и поклялся рассказать Джеймсу о своем видении его в юбке. Черт, быть может, он сможет убедить его надеть юбку ради него. Реми вдруг обняла его, а Барти похлопал по плечу, и это быстро успокоило его веселье. Что это за ласки сегодня, серьезно? Реми что-то прошептала ему, он не расслышал, но она сказала это мягким сладким голосом, который ему понравился. Они просидели так несколько минут, пока Барти не заговорил: — Как же его зовут? — Джеймс. Барти наклонил голову, словно перебирая варианты того, кто это может быть. Регулус не думал, что это будет так сложно, даже если в школе было много людей по имени Джеймс, значение имел только один. Реми заговорила ни с того ни с сего, откинувшись на спинку стула, ее глаза лучились пониманием: — Джеймс Поттер, да? Регулус усмехнулся, а Барти издал возмущенный звук: — Джеймс Поттер, ты что, издеваешься? Этот придурок? Остаток своего кайфового вечера они провели за разговорами об отношениях Джеймса и Регулуса. Регулус обнаружил, что ему очень нравится говорить о Джеймсе, и он был рад, что у него наконец-то появились люди, которые готовы его слушать.**************************************************************************************
Регулус
Регулус сидел на своей кровати и смотрел на маленькую бутылочку, стоящую перед ним. Она была наполнена молочно-серой жидкостью, к которой Регулусу придется привыкнуть, если он хочет продолжать жить полунормальной жизнью. До конца своих дней ему придется глотать это отвратительное зелье, чтобы его нервы не начали отказывать. Хуже всего было осознавать, кто сделал это с ним. Он говорил себе, что нужно жить дальше и смириться с этим, в конце концов, он сделал свой выбор — покинул дом, но это оказалось труднее, чем он думал изначально. Мадам Помфри упоминала о возможности психической дестабилизации как следствии длительного действия проклятия Круциатус. Она настоятельно требовала осмотреть его сразу после возвращения от Поттеров, негодуя, что он уехал на неделю после того, как только что получил травму. Теперь у него была еженедельная встреча с ней, чтобы проверить его нервы и провести контрольную диагностику его основных мозговых функций. Он был здоров, по крайней мере, думал, что здоров. Это было странно: в один момент он мог радостно смеяться с Джеймсом или друзьями, а в другой — чувствовать себя так, будто падает в глубокую яму, из которой не может выбраться. Не то чтобы он никогда не был подавлен, один Мерлин знает, что это не так, но никогда раньше это не приходило так быстро. Джеймс заметил эту перемену, Регулус был уверен в этом, но он был достаточно порядочен, чтобы не подталкивать Регулуса к обсуждению. На самом деле Регулус даже не знал, как это обсуждать, потому что он действительно не знал, почему у него возникают эти случайные приливы эмоций. Джеймс всегда находил способ утешить его, но не назойливо. Джеймс был его опорой, но он не всегда был рядом со своей опорой. Его друзья понятия не имели, что произошло в канун Рождества, и он не хотел им об этом рассказывать. Он не хотел чувствовать их жалость. Возможно, у Барти не самый лучший отец, но его отец никогда не причинил бы ему физического вреда, а родители Реми душили своих детей лаской. Они не смогли бы понять, через что ему пришлось пройти, никто не смог бы. Даже если бы он по-прежнему дружил с Эваном, и тот бы не понял, потому что, хотя родители Эвана были больше похожи на семью Блэков, больше чем семьи других его друзей, Регулус знал, что они никогда не причиняли физического вреда своему ребенку. Эван был темой, о которой Регулус не любил думать. Они с Эваном дружили много лет, но Регулус понимал, что рано или поздно это закончится. Эван был слишком неуравновешенным и одержимым властью, чтобы Регулус мог поддерживать с ним дружеские отношения во взрослой жизни. Он всегда думал, что их дружба продлится хотя бы до окончания школы, но Эван изменился, и Регулусу не нравился человек, которым он стал. Эван общался не с теми людьми и концентрировался не на тех вещах, делая их своими главными целями. Регулус не хотел думать о друге, которого он потерял, вместо этого он думал о друге, которого он приобрел. Реми была одним из его самых любимых людей, и Регулус считал, что она повлияла на Барти в лучшую сторону. От Барти уже почти никто не получал никаких проклятий, а если и получал, то не за статус крови или принадлежность к тому или иному дому, а потому что они задевали его, а у него были проблемы с гневом. Регулус не собирался рассказывать им о Джеймсе, он действительно не собирался, но трава доконала его, и все вышло наружу. Реакция Барти была понятна, не говоря уже о том, что Реми сказала ему, что Барти склонен становиться невменяемым, когда закуривает. Реми была настолько добра, насколько он мог надеяться, и он знал, что и Барти полюбит Джеймса, когда тот будет проводить с ним больше времени. И разве это не сумасшедшая мысль? Тот факт, что Барти познакомится с Джеймсом, что неважно, что его друзья узнали об этом, потому что в конце концов все узнают. Он еще не был готов кричать об этом с крыш, и ему уже посоветовали подождать, пока не будут сняты обвинения с его родителей, прежде чем предпринимать что-то решительное. Это, по сути, означает, что пока он должен вести себя так, как будто все нормально, но все же в конце концов Джеймс и он будут вместе по-настоящему. Это была чертовски страшная мысль, но именно она заставила его сердце биться быстрее. То, что его друзья знали об этом, было нормально, так как он предупредил их, чтобы они пока никому не говорили, и он доверял им. Джеймс также попросил, чтобы они рассказали и его друзьям, но Регулус попросил больше времени. Он все еще не был готов рассказать об этом брату. Не то чтобы брат мог осуждать его за то, что он гей, это было бы лицемерием с его стороны, но Сириус по-прежнему не был его любимым человеком, и в данный момент он хотел, чтобы об этом знали только его любимые люди. Он все еще пристально смотрел на зелье в своих руках, когда от испуга чуть не уронил бутылку, что могло привести к катастрофе, так как мадам Помфри потребовалось несколько дней, чтобы сварить зелье: — Ты что, теперь наркотики принимаешь, раз тусуешься с местной наркошей? — Черт! — Регулус бросился ловить бутылку, пока не уронил ее окончательно, к счастью, ему это удалось. Эван вошел в комнату и стоял возле его кровати, опираясь на стол: — Расслабься, не сомневаюсь, что тут нет ничего такого, что Крэст не смогла бы тебе достать. Я слышал, что Крауч носится за ней, как угорелый щенок. Видимо, нынче грязнокровкам вот так приходится ловить себе парней. Регулус встал, хлопнув зелье на прикроватную тумбочку, слава Богу, она не разбилась: — Хватит. Не смей говорить о ней в таком тоне. Она не занимается такими зельями, и Барти тоже. Так что закрой свой чертов рот, Розье. Эван скривил губы в усмешке, его голос стал жестким: — Точно, я уверен, что они не делают ничего подобного. Как и в том, что ты бы не стал гребаным предателем крови. По крайней мере, мамуля теперь всё знает и сможет образумить тебя. Регулус почувствовал, что падает, падает на сотни метров к своей смерти. Он изо всех сил пытался взять дыхание под контроль, в нем поднималась паника. Как? Как Розье узнал? Почему он, кажется, рад, что его мать знает? Неужели он не знает, что она с ним сделала бы? Что она с ним сделала? Розье… Нет, Эван знал Регулуса много лет, был его ближайшим другом на протяжении большей части этого времени. Как он мог поверить, что Вальпурга просто образумит его после такого предательства? Эван мог никогда не упоминать о шрамах на теле Регулуса, но они оба знали, от чего они. Он видел их годами, всякий раз, когда Регулус переодевался. Неужели он действительно зашел так далеко, что был рад наказанию Регулуса, оправдывая его? Неужели Эван так сильно его ненавидел? Неужели он хотел видеть пытки Регулуса за его связь с магглорожденной? Почему? Почему? Почему? Когда он наконец смог заговорить, его голос прозвучал напряженным шепотом: — Что? Эван насмешливо закатил глаза, раздражаясь: — Да ладно, Блэк, не будь таким наивным. Неужели ты думал, что я не расскажу родителям о твоей неосторожности? Воздух был полностью высосан из его легких. Его мать весь рождественский ужин знала, что он подружился с полукровкой. Она копалась в его сознании только для того, чтобы убедиться в правдивости информации, которую она уже слышала от Розье. Она копалась в его воспоминаниях с определенной целью, не беспокоясь о его воспоминаниях-приманках, пока не нашла те, которые ей были нужны. Те, которые подтверждали предательство ее сына. Все ловушки, которые она расставила для него во время ужина, были лишь началом ее больной игры. Вальпурга Блэк была более безумной, чем он думал. А Розье, Эван Розье снабдил ее информацией, чтобы уничтожить ее сына. Он знал, что его мать немедленно разыщет Вальпургу, чтобы сообщить ей о безрассудстве сына. Вальпурга Блэк избегала своего сына до той самой ночи, когда за год до этого она наказала своего старшего сына за аналогичные преступления. Вальпурга, видимо, любила иронию и поэтическую справедливость. Она играла с ним, пока ее гнев не вырвался на поверхность. Что бы Регулус ни сказал, уже было слишком поздно, но она хотела дать ему надежду, что если он просто скажет правильные слова, то будет в безопасности. Эван Розье мог не знать, что матриарх Блэков собирается сделать со своим сыном, но он знал, на что она способна. Но он все равно сделал это, он сделал так, чтобы Регулус был наказан за то, что бросил его. Регулус потерял дар речи, ему казалось, что весь его мир рушится, хотя он уже был разрушен до неузнаваемости. Он знал, что Эван уже не тот мальчик, которого он знал в детстве, но он никогда не подозревал, что он может сделать что-то подобное. Кем был этот человек перед ним? Розье, очевидно, не страдал подобным недугом, так как его полный высокомерия голос дразнил: — О, не смотри на меня так, только потому, что мама накричала на тебя за твою грязную связь с грязнокровкой. Регулус почувствовал тошноту, он подумал, что его сейчас вырвет. Его руки дрожали, когда он говорил, он пытался говорить спокойно, но его слова дрожали от ярости: — Ты даже не представляешь, что ты со мной сделал. Розье громко рассмеялся, это прозвучало холодно и жестоко, от чего у Регулуса скрутило живот: — Не надо так драматизировать, Регс. Я же вижу что ты в порядке, так почему бы тебе просто не взять себя в руки и не бросить эту сучку. Я знаю, что твоя мать уже велела тебе, но тем не менее вчера ты все равно был с ней. Регулус в два шага пересек комнату, его рука сжалась на горле Розье, и он прижал его к стене прежде, чем мальчик успел моргнуть. Он сильно надавил, желая, чтобы Розье почувствовал часть паники и боли, которые он испытывал, когда мать душила его в наказание. Его старый друг выставил кулаки, пытаясь выбить Регулуса любым способом, но Регулуса били слишком много раз в его жизни, чтобы это его замедлило. Вскоре Розье понял, что действия бесполезны, и начал хватать Регулуса за руку, пытаясь оторвать ее от его горла. Регулус, может быть, и не был крупным мальчиком, но он был достаточно силен, чтобы держать свою руку крепко. Он смотрел на Розье со смертельным намерением, позволяя предательству, которое он чувствовал, выйти на поверхность, когда он говорил: — Ты гордишься той маленькой игрой, которую затеял, да? — он ослабил свою хватку, чтобы не дать мальчику потерять сознание до того, как он закончит говорить с ним: — Ты думаешь, что то, что ты сделал, было разумно и, возможно, даже немного героически, да? Какой же Эван Розье герой, он спас наследника Блэков от гибели, настучав о нем его мамочке. Эван судорожно вдохнул, как только он ослабил хватку, но Регулус все еще прижимал его к стене. Он уставился на него широко раскрытыми глазами, удивленный действиями Регулуса. То ли он не думал, что другой слизеринец способен угрожать мальчику, то ли просто верил, что Регулус отблагодарит его за вмешательство, но это было неважно. Регулус снова заговорил своим смертельно спокойным голосом, которому он научился у своей матери: — Ты действительно веришь, что моя мать просто накричала на меня за то, что я подружился с полукровкой? — он холодно улыбнулся, в то время как Розье застыл в замешательстве: — Ты запутался. У тебя был идеальный план, как ты расскажешь матери о том, что я делаю, и как только она расскажет моей матери, я исправлюсь и снова с тобой подружусь. Не так ли? Розье не ответил, просто смотрел себе под ноги, пока Регулус снова не надавил на его горло. Когда ему перекрыли доступ кислорода, его глаза в панике вернулись к глазам Регулуса. Регулус прохрипел: — Отвечай мне. Розье не мог говорить, но он кивнул в знак согласия, и Регулус позволил мальчику снова отдышаться: — Да, это был неплохой план, но я думаю, ты забыл одну ключевую вещь — ярость моей матери, — Розье снова выглядел озадаченным: — Моя мать никогда просто не кричала на меня за всю мою жизнь. По словам Вальпурги, наказание всегда требуется для того, чтобы донести до меня суть. Регулус отступил назад, позволяя Розье полностью отстраниться. Отчасти потому, что он не думал, что мальчик набросится на него теперь, когда ему напомнили об издевательствах, от которых Регулус страдал всю свою жизнь, а отчасти потому, что его гнев кипел, но скоро от него останется только депрессия, а он не хотел, чтобы мальчик имел удовольствие видеть его расстройство. Отстранившись на достаточное расстояние от другого мальчика, он снова заговорил: — Ты знал, что она не просто накричит на меня. Ты знал, что она сделает со мной, если узнает. Ты знал, что она сделала со мной, и все же использовал ее в своих планах, чтобы отомстить мне. Розье выглядел удивительно раскаявшимся, когда он заикаясь произнес: — Я… я не знал Регулус. Я. — Чушь, всё ты знал. Ты знал, что случилось, когда я разбил вазу в этом доме. А что, по-твоему, произойдет, когда она узнает, что я напрямую ослушался ее самых строгих правил. Черт, ты даже не представляешь, как сильно ты испортил мне жизнь. Регулус подошел к прикроватной тумбочке и схватил свое зелье, после чего повернулся на пятках. Розье начал говорить в покаянной манере: — Регулус, мне так… Регулус прервал его, поднеся зелье к нему так, чтобы он мог ясно видеть клубящийся серый цвет перед собой: — Ты видишь это? Зелье, в злоупотреблении которым ты меня обвинил, чтобы, как ты высказался, «накуриться с моей подружкой-наркоманкой»? Это акклиматизационное зелье, которое я должен принимать каждую неделю до конца жизни, чтобы нервные окончания, которые моя мать повредила своим маленьким «наказанием», не разрушились до такой степени, что я потеряю функции всех конечностей. Не говоря уже о физиологических повреждениях, которые я получил в результате длительного применения проклятия Круциатус. Но да, ты, безусловно, прав, я в полном порядке. Розье мертвецки побледнел. Он явно не продумал свой план настолько, чтобы предвидеть, что произойдет с Регулусом. Он был в ужасе, и Регулус знал почему. Его мать и отец никогда не причиняли ему физического вреда, но он всегда знал, что в семье Блэк все устроено по-другому. Он никогда не думал, что мать может сделать что-то подобное со своим собственным сыном, потому что его мать так не поступила бы. Это был тот самый взгляд, который был у Джеймса в больничном крыле, фундаментальное неверие, вызванное тем, что он вырос в среде, где подобные действия были немыслимы. Он ненавидел жалостливые взгляды, которые бросали на него люди, когда узнавали, что, несмотря на богатство и престиж семьи Блэк, они были сумасшедшими. Он не мог удержаться от того, чтобы убедиться, что Розье точно знает, чего ему стоил его план. Он хотел, чтобы мальчик знал, что именно из-за него Регулусу придется всю оставшуюся жизнь глотать это тошнотворное зелье. Возможно, было жестоко возлагать всё это на мальчишку, но Регулус не был настроен на милосердие. Розье ничего не сказал, пока Регулус откупоривал зелье и пил его у него на глазах. Его лицо скривилось от вкуса: — Ты знал, какой она была, и сделал это со мной. Ты хотел, чтобы после всего этого мы восстановили нашу дружбу? Этого никогда не случится, Розье. Ты мертв для меня. Регулус снова поставил бутылочку на прикроватную тумбочку и прошел в ванную, закрыв за собой дверь. Технически это была общая ванная комната, но у Регулуса было только два соседа, и он сомневался, что Розье последует за ним туда. Регулус разделся и встал под душ, позволяя теплу пролиться на него. Только оказавшись в безопасном месте под шум душа, он позволил себе сорваться. Он всхлипывал снова и снова, пока слезы не иссякли, и он просто трясся на полу в душе, вода давно стала холодной. В такие моменты было трудно вспомнить все хорошее, что было в его жизни. Он знал, что должен стараться помнить об этом, когда жизнь казалась ему сплошной болью. В последнее время ему казалось, что он повторяет их как мантру почти каждый день. Каждый день он должен был напоминать себе о хороших людях, несмотря на то, что его окружали плохие. Джеймс Реми Барти Кикимер Он повторял четыре этих имени снова и снова, пока ему не становилось легче. Иногда это занимало больше времени, чем в другие моменты, как сейчас. Он не мог избавиться от собственных мыслей, сколько бы ни вспоминал Реми и ее смех, язвительные комментарии Барти, любопытные вопросы Кикимера и улыбку Джеймса. Было больно. Болело все. Он просто хотел, чтобы это перестало болеть. Он хотел чувствовать себя хорошо. Он хотел жить дальше и забыть боль, но боль всегда тянула его назад. Бзз. Регулус посмотрел вниз на красный кожаный ремешок, который он никогда не снимал. Джеймс думал о нем. Он встал и приготовился к ужину.*****************************************************************************************
Дорогой Регулус, Ты не поверишь, как я была рада получить от тебя весточку. Я очень скучаю по тебе, дорогой кузен. Я также несколько не согласна с тем, как наша семья отнеслась к моей ситуации, хотя я ни о чем не жалею. Пожалуйста, не воспринимай это как подтверждение того, что я хотела оставить тебя или Сириуса, потому что это, конечно, не так. На самом деле, как бы я ни была рада избавиться от некоторых членов нашей семьи, вы двое никогда не были бы включены в их число. Я до сих пор помню, как учила тебя играть на пианино, когда тебе было всего пять лет, но это было очень давно. Я знаю, что ты не спрашивал, но я все равно расскажу тебе. У меня все невероятно хорошо, как и у моей семьи. Тед работает в министерстве аврором, и я не уверена, что ты в курсе, но у нас есть ребенок. Нашу дочь зовут Нимфадора Тонкс, и ей пять лет. Она такая красивая. Она очень напоминает мне вас, когда вы были моложе. Она метаморф, что доставляет немало хлопот ее отцу и мне, но в то же время она очень замечательная. В общем, я уверена, что все это порядком утомило тебя, поэтому вернусь к первоначальной цели письма. Я понимаю твое беспокойство по поводу выбранного Нарциссой партнера, однако, мне кажется, ты забываешь о том, насколько мал наш выбор в подборе спутника жизни. Возьмем, к примеру, ваших родителей, какими бы ужасными они ни были, неужели ты думаешь, что они хотели жениться на своих кузенах? Я считаю, что дело не в том, что Нарцисса ослеплена любовью к Люциусу Малфою, а в том, что она выбирает лучший вариант из плохой партии. Люциус Малфой не очень хороший человек, ты прав, но вероятность того, что он причинит ей боль или заставит ее попасть в ужасную ситуацию, ниже, чем в других семьях. Не знаю, насколько я могу быть полезной, учитывая, что я, по сути, сказала своему браку по расчету идти на хрен, но я бы посоветовала быть предельно честным и прямолинейным с Нарциссой. Я знаю, есть вероятность, что она расстроится, но она никогда не возненавидит тебя, так что на самом деле ты — лучший выбор. Просто дай ей понять, что, хотя это и страшно, всегда есть другой вариант. Я всегда буду готова помочь ей или тебе, Редж. Не стесняйся писать мне в ответ, мой кузен, я очень скучаю по тебе. Я буду рада узнать, что у тебя нового, Андромеда Регулус отправил ответное письмо.