Джеймс
Тонкие пальцы скользнули по спине, заставив его вздрогнуть от холодного прикосновения. Нежные руки, которые всего несколько минут назад забрались под его форму, прикоснулись к его напряженным мышцам. Губы мальчика прильнули к нему, нежно втягивая тонкую шею. Он был прижат к худому телу, а ноги плотно обхватывали его, не позволяя отодвинуться слишком далеко. Его собственные руки находились где-то между парнем и раковиной, на которой он сидел. Одна рука крепко ухватилась за край раковины, — это было единственное, что его поддерживало. Другая рука лежала на бедре мальчика, его пальцы скользили от внешнего края бедра к внутреннему. Его руки медленно блуждали выше, и если он не будет осторожен, то стоящий перед ним мальчик догадается, что он пытается облапать его в туалете. Регулус Блэк не был из тех мальчиков, с которыми можно быстренько перепихнуться в туалетах. Он был из тех мальчиков, с которыми всегда нужно заниматься любовью на ложе из лепестков роз, со свечами и стихами. Джеймс прекрасно понимал, что его парень заслуживал самых лучших отношений, однако помимо этого его парень был чертовски сексуальным. Временами, когда он видел Реджи, он просто не мог сдерживаться, и вот это как раз и произошло, когда он заманил слизеринца сюда. Он шел по коридорам после последнего урока в этот день, когда ему на глаза попался слизеринец, и он, извинившись, бросил своего друга, чтобы воспользоваться ближайшим туалетом для мальчиков. Не прошло и минуты, как за ним в пустой туалет вошел необыкновенно красивенький паренек. В следующий момент его любовь оказалась на раковине, а Джеймс сделал своей личной миссией дать всем знать, что он недоступен, пометив бледную плоть его шеи. Отчасти в этом был виноват и Регулус, потому что он надел эту чертову толстовку. Ту, на которой было написано имя Джеймса, сзади, на спине Регулуса, ту, которая заставляла Джеймса чувствовать себя смехотворно собственническим. Чего он никогда не думал, что может испытывать к другому человеку. Он знал, что Регулус — это отдельный независимый человек, и что он может встречаться с кем захочет, но когда Джеймс порой сталкивался с ним, все, о чем он мог думать — было слово «мой». Регулус был его, но фактически ему не принадлежал. Как только Джеймс заметил его в этой чертовой толстовке, Регулус ухмыльнулся. Он точно знал, что творит. Он знал, что сводит Джеймса с ума. Он не удивился, когда Джеймс скрылся в туалете, и через минуту последовал за ним. Как только он вошел, Джеймс схватил его и впился глубоким поцелуем в его великолепные губы. К счастью для них, туалет использовался нечасто, иначе их бы уже застукали. В этой части замка в основном проходили занятия, а так как занятия закончились уже давно, то все должно было быть в порядке. Но это было рискованно, настолько рискованно, что Джеймс не мог поверить, что Регулус допустил это. К тому же в последнее время казалось, что они оба совершенно забыли, что должны были держать свои отношения в тайне, пока все не будет готово к тому, чтобы Регулус смог уехать от родителей. В последнее время каждый раз, когда они встречались взглядами, казалось, что в комнате находятся только они. Джеймс ловил взгляд Регулуса через весь Большой зал, и казалось, что никого больше не существует, даже других Мародеров. Регулус улыбался ему, когда они проходили мимо друг друга в коридорах, и сердце Джеймса учащенно билось. Они постоянно теряли счет времени, когда были вместе, так трудно было сосредоточиться на чем-то, кроме друг друга. Регулус решил выдвинуть обвинения против своих родителей около недели назад, и с тех пор их отношения перешли на совершенно другой уровень. На самом деле ничего еще не изменилось. Они все еще не могли обнародовать информацию, потому что пытались сделать юридические процедуры как можно более чистыми, а это не поможет, если об этом узнает весь мир. Регулус все еще отказывался позволить Джеймсу рассказать об этом своим друзьям, в частности Сириусу. Но как только решение было принято, их отношения изменились, потому что хоть раз у них появилась надежда на совместное будущее. Если честно, Джеймс надеялся на их будущее всё это время, но сейчас, впервые за всё время их отношений, казалось, что Регулус тоже верит в это. Если бы Регулус мог просто уйти от своей семьи, то они могли бы быть вместе. У них могут появиться дети и совместный дом. Они могли бы состариться вместе. По мнению Джеймса, это должна была быть идеальная жизнь, и теперь она была на шаг ближе к реальности. Регулус задыхался, когда Джеймс покусывал кожу на его шее. Джеймс усмехнулся, прижавшись к коже Регулуса, Мерлин, ему нравились звуки, которые тот издавал. Он осыпал поцелуями его шею, пока не добрался до губ. В этот поцелуй он вложил все эмоции, которые испытывал к их возможному будущему. Он направил в этот поцелуй всю любовь и нежность, которую испытывал к своему Зайчонку. Регулус застонал в поцелуе, и Джеймс крепче сжал бедра Регулуса. — Вы че блять издеваетесь! — Джеймс отпрыгнул назад, когда сзади их окликнул голос, но Регулус все еще держал его за ноги. Он резко повернул голову и застонал. Черт бы побрал этого гребаного парня. Регулус не был так обеспокоен, как ожидал Джеймс, тем, что его лучший друг обнаружил, как они целуются. Регулус выглядел немного удивленным, но не отпрыгнул от Джеймса, а просто медленно высвободил свои ноги с его талии: — Барти! Что ты здесь делаешь? Барти огрызнулся, глядя на Джеймса так, словно тот совратил его лучшего друга или что-то в этом роде. Возможно, так оно и было, но Регулус совратил его в ответ, так что это был равноценный обмен. Джеймс огрызнулся в ответ на маленького засранца. Барти подошел ближе, и Джеймс напрягся, когда он подошел ближе: — Знаешь, а мне просто интересно стало, куда это мой лучший друг запропастился, между классом защиты и нашей общей комнатой? Мне было любопытно, почему ему понадобилось полчаса, чтобы вернуться, поэтому я решил пойти поискать его на случай, если он споткнулся и упал с лестницы или что-то в этом роде, но только вообрази мое удивление, когда я обнаружил, что он просто споткнулся и упал на член своего парня. Только он так и не успел упасть, потому что Крауч был конченым кайфоломщиком. Барти перевел напряженный взгляд с Регулуса, который все еще сидел на раковине позади него, на Джеймса. Его голос прозвучал с практическим спокойствием, как будто все, что он хотел сделать в мире, это ударить Джеймса по лицу. Джеймс не удивился бы, если бы именно этого он и хотел, он знал о репутации Крауча: — Что ты только что сказал? Черт, неужели он сказал это вслух? Регулус легонько толкнул Джеймса в бок, спрыгнул с раковины и направился к Краучу, говоря успокаивающе: — Он пошутил, Барти, честно говоря, если кому и нравится грязные и пошлые шуточки, так это тебе. Извини, я задержался, но меня немного отвлекли. Барти закатил глаза: — Точно, отвлекся. А мне бы понравилась эта шутка от кого угодно, только не от него. Он подчеркнул свою мысль, указывая на Джеймса. С него было достаточно Крауча и его отношения, если у кого и должно быть такое отношение, так это у него. Джеймс притянул Регулуса обратно к своей груди и обхватил его тело сзади. Он смотрел на Крауча с самодовольством, потому что, как бы Крауч его ни ненавидел, Регулус его любил. — Какого черта ты такой самодовольный, напыщенный ты придурок? — В чем дело, Крауч? Ты ревнуешь или что? В этом дело? Ты хочешь быть тем, кого Регулус обхватывает ногами и стонет? Регулус издал звук возмущения, борясь в объятиях Джеймса, явно не довольный тем, что стал пешкой в конкурсе, в котором участвовали два мальчика. Барти сделал шаг к Джеймсу с опасным взглядом в глазах: — С чего ты взял? Мне вообще не нравятся парни. Джеймс выпустил невесёлый смешок: — О, да неужели? В глазах Крауча промелькнуло понимание, и он с досадой перевел взгляд на Регулуса. Джеймс не был в восторге, когда Регулус рассказал ему, что Барти и он вместе занимались «перестрелкой», или как там это называется. Джеймс не был уверен, что это такое, но Регулус объяснил, и это звучало как-то интимно. Позже он также спросил Сириуса и Ремуса, знают ли они, что это такое. Судя по покрасневшему Ремусу и самодовольной ухмылке Сириуса, они сами несколько раз такое вытворяли, что не слишком утешило Джеймса. Джеймс ненавидел тот факт, что губы Барти Крауча касались губ его парня. Джеймс никогда не был фанатом Барти и не стеснялся советовать Регулусу найти себе других друзей. Но с тех пор, как Регулус рассказал Джеймсу о том, как Барти сразу же встал на его сторону, когда Регулус прекратил дружбу с Розье, Джеймс решил дать ему шанс. Однако он не знал, что Барти все это время стремился заполучить своего лучшего друга. Регулус отрицал, что это что-то значит, и настаивал на том, что Барти просто флиртует, когда он под кайфом. Джеймс не считал, что это достаточное оправдание, чтобы целовать кого-то без его разрешения. Джеймс почувствовал, как его гнев утих, когда Регулус рассказал, что Реми и Крауч теперь знают об их отношениях. Он был рад, что Регулусу захотелось поделиться этим, но он все еще не забыл о том, как Крауч прикоснулся к его губам. Регулус простонал: — Ну же, Джеймс. Мы поговорили… — Если ты так не любишь целоваться с парнями, тогда почему ты набросился губами на Регулуса. Челюсть Крауча напряглась: — Это был не поцелуй, это был просто… — Перестрелка, верно? Выдувание дыма в рот другому, приложив свои губы. По мне, так это похоже на поцелуй. — Это потому что ты гребаный идиот, Поттер. Я не собирался целовать Регулуса, чтобы ты мог отделаться от меня и взять свое собственничество под контроль. Джеймс знал, что ведет себя слишком собственнически, но было чертовски трудно держать эти чувства под контролем. Он сделал глубокий вдох и досчитал до пяти. Он ослабил свою хватку на Регулусе: — Ладно, ты прав, я слишком остро реагирую, — он сделал шаг к Барти: — Но если ты еще раз поцелуешь его без его прямого разрешения, я убью тебя на хрен. Ты слышишь меня, Крауч? У него перехватило горло, и Джеймс понял, что ему хотелось начать драку, но он оглянулся на Регулуса и кивнул, отступая. Это было хорошо, потому что Джеймс не был уверен, что сможет победить Барти Крауча в физическом поединке. Ему была хорошо известна репутация Крауча, а Джеймс был скорее любовником, чем бойцом. Регулус разразился громким смехом, который заставил Крауча и его самого посмотреть на него в замешательстве: — Ого, похоже, вы двое наконец-то нашли общий язык. Знаете, у вас двоих гораздо больше общего, чем вы думаете, было бы неплохо, если бы вы попытались поладить. Джеймс раздраженно хмыкнул, а Крауч громко рассмеялся: — Да, я уверен, что у нас много общего, Реджи. Я тоже люблю устраивать драки из-за того, что кто-то столкнулся со мной в коридоре, не говоря уже о моем любимом занятии — издеваться над магглорожденными до слез. Крауч издал резкий смешок, который заставил Джеймса бросить на него взгляд: — Ладно, Поттер, из нас двоих только один имеет репутацию задиры, и я думаю, тебе лучше помнить об этом. — Прошу прощения? Нет, блядь, я такого не помню. Я не задира, так никто не считает, гребаный ты придурок! Это снова рассмешило Крауча, и когда Джеймс посмотрел на Регулуса, мальчик намеренно не встретился с ним взглядом: — Редж? Регулус поднял на него глаза, выглядя немного нерешительным: — Извини, но по крайней мере в Слизерине тебя считают немного задиристым. Джеймс не мог в это поверить. Он, блядь, не мог в это поверить. А ебучий Крауч наслаждался выражением шока на его лице, радостно насмехаясь: — О Мерлин, это бесценно. Регс, он действительно не знал! А ты что, думал, что безжалостно издеваешься над студентами Слизерина по доброте душевной? Насколько еще лицемерным мудаком ты можешь быть? Лицемерным? Он? Он не считал себя морально выше кого-то. Он ни над кем не издевался, так ведь? Он просто мстил за всех учеников, к которым слизеринцы придирались раньше. Разве не так? Он никогда не нападал на конкретных студентов Слизерина, ну, кроме, конечно, Нюниуса, но разве большинство слизеринцев не участвовали в таком поведении? Ну, Регулус не участвовал, так что, возможно, были и другие, которые тоже не участвовали в этом, но Джеймс не знал этого наверняка. Неужели он сводил всех студентов Слизерина к действиям нескольких человек? Регулус подошел к нему и положил ободряющую руку на его руку, и Джеймс сразу же почувствовал себя спокойнее под его прикосновением: — Джейми, все в порядке, я знаю, что ты не специально всё это делал. Раздался еще один взрыв смеха, и Джеймс даже не потрудился посмотреть на смеющегося придурка. Он сосредоточился на мягком прикосновении Регулуса, но это не помешало ему услышать: — Джейми? О, это просто бесценно. Большой плохой гриффиндорский приколист умиляется перед своим парнем, это просто восхитительно. — Отъебись, Барти, — Джеймс был приятно удивлен, когда услышал это не от себя, а от Реджи. Он ухмыльнулся Барти, который выглядел достаточно раздраженным. Лицо Барти стало кислым от самодовольной ухмылки Джеймса, и он пытливо посмотрел на Реджа: — Регулус, только честно, тебя привлекает этот полнейший олух? Регулус слегка хихикнул, на что Джеймс не мог не улыбнуться. Он обожал этого мальчика. Его сердце дрогнуло при звуке смеха Регулуса: — Да, Барти, действительно привлекает. Лицо слизеринца исказилось в насмешке: — Я просто не понимаю. Этот тупица даже не знает, как правильно расчесывать свои волосы. — По крайней мере, я не настолько бледный, чтобы люди принимали меня за живого мертвеца. — Эй, ты, придурок, твой парень такой же бледный, как и я. Джеймс фыркнул, потому что то было правдой. Регулус был таким же бледным, если не бледнее, чем мальчик перед ним, но выглядел он хорошо, в то время как Барти просто выглядел больным. Он обхватил талию Регулуса, глядя на его красивую фарфоровую кожу: — Что правда, но ему идет, — Джеймс опустил руку на лицо Регулуса, наклонив подбородок его Зайчонка к себе. Он не оглядывался на Барти, глядя на губы Регулуса, которые раздвинулись в предвкушении: — А тебе нет. Прежде чем Крауч смог продолжить этот бессмысленный спор, он наклонился и поцеловал идеальные губы Регулуса. Он с удовольствием им насладился, когда Регулус углубил поцелуй, не обращая внимания на присутствие своего друга, который, несомненно, смотрел на них. Просто ради шоу Джеймс опустил Регулуса в невероятно драматичной манере, пока они продолжали целоваться. Все, что услышал Джеймс, прежде чем Крауч выбежал из туалета, было: — Ебучий Поттер. Через несколько мгновений после исчезновения Крауча они отстранились друг от друга, и глаза Регулуса, казалось, плясали от удовольствия, глядя на истерику его друга. Джеймс улыбнулся ему, чувствуя себя чрезвычайно самодовольным: — Ну, как мне кажется, я ему не очень-то нравлюсь. Регулус усмехнулся, и Джеймс почувствовал, как его сердце снова подпрыгнуло: — Хм, я думаю, что это чувство очень взаимно, верно? Джеймс усмехнулся в ответ, потому что, честно говоря, у Регулуса была самая притягательная улыбка. Если бы Джеймс мог заниматься чем-то одним целый день, то это смотреть на улыбку Регулуса и слушать его смех. Джеймс был настолько отвлечен этой улыбкой, что чуть не пропустил то, что Регулус сказал дальше: — Он одумается, и ты тоже. Скоро вы двое будете неразлучны. Джеймс был искренне с этим не согласен.***************************************************************************************
Кровь. Руки Регулуса и его палочка были в крови. Его палочка была направлена на противника, злобно ударяя Эйвери головой о грязь, а другая рука жестоко била по лицу Мальсибера, когда мальчик под ним пытался защититься. Палочки обоих мальчиков были разбросаны по лужайке, и до них было не дотянуться. Это было первое, что Регулус постарался сделать — оставить их бессильными. Джеймс и представить себе не мог, что именно такое зрелище предстанет перед ним, когда он уговорит остальных Мародеров присоединиться к нему у озера во время обеда. Это был первый хороший день за, казалось, самый длинный февраль в его жизни. Было необычно, что в Шотландии снег тает так быстро, но это была одна из тех редких феноменальных зим. На земле еще лежал снег, но многие участки уже были очищены от холодного белоснежного покрова. Было не особенно тепло, но это была приятная перемена по сравнению с обычным лютым холодом. Когда они шли к озеру, Джеймс видел, как мелкая шайка Мальсибера устроилась у дерева неподалеку. Он почти забыл о них, пока они не вернулись в школу. Было чуть больше полудня, когда они решили перекусить перед занятиями, так как Питер настаивал, что на голодный желудок они не смогут заниматься. Сириус обвинял Питера в том, что тот думает желудком, а не мозгами, но Джеймс втайне тоже был довольно голоден. Поэтому он был только за, когда они начали свой путь обратно в школу. Как раз в этот момент они и заметили его. Они были еще довольно далеко от дерева, вокруг которого расположились слизеринцы, но определенно увидели впереди какое-то волнение. Когда они подошли ближе, Джеймс разглядел Регулуса, стоящего плечом к плечу с Мальсибером. — Что за хуйня? — Сириус озвучил мысли Джеймса, сидя рядом с ним. Регулус выглядел таким маленьким по сравнению с брутальным Мальсибером. Эйвери стоял сразу за ним и выглядел угрожающе. Снейп был неподалеку, на его губах кривилась неприятная улыбка. Розье, казалось, держался поближе к дереву, но это не означало, что он не вмешается. Младшие Яксли, похоже, обходили Эйвери с флангов, стараясь казаться такими же грозными, как и старшие мальчики. Это было довольно необычное зрелище — слизеринцы дерутся на публике. Это было нечто такое, чего посторонний человек никогда бы не увидел. Очевидно, Регулус предполагал, что в доме происходит гораздо больше того, что можно увидеть, но в доме было принято держать свои дела в тайне. В этом разногласии не было абсолютно ничего внутреннего. Это был спор между студентами Слизерина на глазах у всех. Ремус — как всегда голос разума — выдал: — Я уверен, что ничего страшного. Возможно, они просто спорят о квиддиче или еще о чем-то. На самом деле, это была обоснованная теория. Регулус был в команде по квиддичу вместе с большинством мальчиков стоящих у дерева. Это вполне могло быть просто разногласием по поводу стратегии или чего-то еще. Или, по крайней мере, это могло бы быть так, если бы Регулус только что не ударил Мальсибера по лицу, сбив его на задницу. О, черт. Джеймс даже не колебался, когда направился к месту происшествия. Его периферийное зрение показало, что он не единственный, кому пришла в голову эта мысль, так как он увидел, что Сириус движется в ногу с ним. Он услышал, как Питер и Ремус поспешили догнать его. Ему сразу стало легче от осознания того, что друзья прикроют его, потому что он ни за что не позволил бы своему парню в одиночку сражаться с этими мерзавцами из Слизерина. По мере приближения они слышали крики людей. Было не так много студентов, которые решили пропустить обед в пользу теплой погоды, но их было достаточно, чтобы засвидетельствовать происходящую драку. — Какого черта, Регулус! — Мерлин! — Он с ума что ли сошел, а? За то время, что им понадобилось, чтобы добраться до места происшествия, Регулус воспользовался тем, что Мальсибер лежал на земле, и выхватил из кармана его палочку. Он бросил ее куда-то в сторону озера, полностью исключив ее из сценария этой драки. Пока Мальсибер пытался подняться, Эйвери бросился на Регулуса с палочкой в руке. Этого хватило, чтобы Регулус со всей силы ударил Эйвери ногой в пах и выхватил палочку из его руки, когда мальчик упал на колени. Он снова запустил палочку так далеко, как только смог. Джеймс поморщился, глядя, как Эйвери скулит на земле, прижимаясь к земле. Мерлин, Реджи играл грязно. Внезапно все слизеринцы, кроме Розье, который выглядел так, словно ему стало плохо, набросились на Регулуса. Джеймс не думал, когда направил свою палочку на Нюниуса и крикнул: — Левикорпус! В то же время он услышал, как Сириус произносит то же заклинание. Джеймс на мгновение забеспокоился, так как два человека не должны были накладывать такое заклинание на одного и того же человека одновременно. Его страх быстро развеялся, когда он увидел, что Сириус наложил заклинание не на Нюниуса, а на молодого Яксли. Джеймс посмотрел на двух мальчиков, борющихся в воздухе, совершенно недосягаемых для Регулуса, и улыбнулся. Пока он не увидел, как Снейп потянулся в носок за своей палочкой. К счастью, у Джеймса самые лучшие друзья на свете, потому что он услышал, как Питер и Ремус крикнули: — Экспеллиармус! Две палочки летят за Джеймсом, скорее всего, в руки его друзей. Джеймс смотрит на Сириуса и видит, что его друг уже ухмыляется ему. Две палочки упали, осталось еще две. Джеймс сосредоточил свое внимание на Регулусе. Он был крайне удивлен, увидев, что Регулус сражается с Мальсибером и Эйвери, и при этом побеждает. Регулус выглядел одичавшим. Джеймс никогда раньше не видел такого взгляда в его глазах, и, честно говоря, это его немного пугало. Мальсибер, Эйвери и он участвовали в драке, и Регулус держался довольно уверенно. Волшебники не были известны как физические бойцы, в Хогвартсе было всего несколько мальчиков, которые, казалось, были склонны к физическому насилию. Мальсибер был одним из них. Джеймс, должно быть, пропустил часть драки, когда брал под контроль Снейпа, потому что он действительно не знал, как Регулус оказался сверху на Мальсибере, избивая его так сильно, будто от этого зависела его жизнь. Мальсибер закрывал лицо руками, но, судя по крови на кулаках Регулуса, он получил несколько первых ударов в лицо. Эйвери выглядел так, будто его тоже несколько раз ударили, когда он, пошатываясь, встал с того места, где его отколотили. Он уверенными шагами подошел к Регулусу и с размаху ударил кулаком в скулу Регулуса. Регулус выглядел удивленным, но удар не сбил его с Мальсибера. Вместо этого он выхватил свою палочку, когда Эйвери отступил назад для нового удара, тихо произнося заклинание. Что это было за заклинание, Джеймс не знал, потому что никогда не видел таких заклинаний, как это. Эйвери бросился на землю и начал безжалостно бить себя головой о твердую грязь. Регулус, поняв, что отвлекся, вернулся к Мальсиберу, который снова начал бороться. Мальсибер обхватил рукой шею Регулуса, и Джеймс знал, что он держит его крепко. Но это не остановило Регулуса: он ударил кулаком в нос Мальсибера, и брызги крови попали на лицо Регулуса. Мальсибер отказался от своего захвата в пользу того, чтобы снова защитить свое лицо. Регулус выглядел чертовски невменяемым: одной окровавленной рукой он держал палочку, которая била чью-то голову о землю, а другой врезалась в лицо другого мальчика. Твою мать. Джеймс застрял. Он физически не мог пошевелиться, наблюдая, как его милый Зайчонок жестоко расправляется с мальчиком, который был больше него, даже не так, с двумя мальчиками, которые были больше него. Его кулаки были в крови, но это была не его собственная кровь. Его красивое лицо покрылось темно-красными пятнами от удара, который нанес Эйвери. Его обычно идеальные волосы были в ужасном состоянии. Его глаза были дикими, и в них плескалась холодная ярость, от которой по спине Джеймса пробежала дрожь. Во время обеда на улице бездельничали еще несколько учеников, но никто из них не хотел ввязываться в эту перепалку. Джеймс знал, что должен остановить это: — Регулус! Редж, остановись! Плечи Регулуса на секунду напряглись, но тут Мальсибер что-то сказал, и мгновенно взбешенный Регулус вернулся, ударив Мальсибера еще сильнее, а мальчик изо всех сил закрыл лицо руками. Джеймс неохотно отпустил Снейпа и подошел к Регулусу, зная, что независимо от того, что думают люди, он должен остановить это. Внезапно рядом оказался Барти Крауч и оттащил Регулуса от Мальсибера, Джеймс остановился на месте. Барти с трудом сдерживал разъяренного Регулуса, крича: — Какого черта, Регулус? Я оставил тебя одного на двадцать минут! Джеймс не слышал всего разговора, но Малсибер выплюнул что-то, что, похоже, шокировало Крауча. Регулус с новой энергией отбивался от Барти. И снова этот взгляд, который говорил ему, что Регулус сделает все, чтобы причинить боль мальчику, стоящему перед ним. Джеймса напугало то, как дико выглядел Регулус. Барти что-то прорычал Мальсиберу, прежде чем тот начал оттаскивать Регулуса. Реми встретила их на краю площадки с сумкой, которая, как Джеймс знал, была сумкой Регулуса. Барти обернулся и посмотрел на нескольких человек, стоявших вокруг, как раз перед тем, как они полностью покинули пределы окружности: — Ни один из вас ничего не видел, если вы не хотите иметь дело со мной. Когда он закончил угрозу, его глаза задержались на Джеймсе, прежде чем он снова оттащил Регулуса, оставив Джеймса смотреть на то, что сделал его парень. Мальсибер поднимался на ноги, довольно медленно, и выглядел разбитым. Его нос был окровавлен и, судя по всему, сломан, под глазом и на подбородке образовались синяки. Он выглядел разъяренным и униженным, что, по мнению Джеймса, было вполне объяснимо. Уж точно не этого ожидал громила, когда начал издеваться над мальчиком почти вдвое меньше его. Он слегка наклонился на левый бок, и Джеймс заподозрил, что мальчик повредил ребра. Честно говоря, ему повезло, что это были единственные травмы, с которыми он отделался, возможно, из-за того, что он с ненормальной быстротой соображал, когда скручивал руки вокруг головы. Джеймс посмотрел на Эйвери, который выглядел хуже некуда. Из разбитой губы виднелась лишь струйка крови, но оцепеневшее выражение его лица говорило о том, что у него сотрясение мозга. Джеймс не удивился тому, как Регулус ударил его головой о землю. Мерлин, о чем он вообще думал? Снейп уже убежал, оставив своих друзей, как только Джеймс спустил его на землю. Мальчишку Яксли тоже отпустили, и он тут же принялся вылавливать во дворе палочки двух старших мальчиков. Розье все это время не двигался со своего места, прислонившись к дереву, и так и не пошевелился. Он выглядел неуверенным, но в чем он был неуверен, Джеймс не понимал. Несколько студентов, наблюдавших за происходящим, выглядели слегка обеспокоенными, и Джеймсу не нужно было гадать, о чем они думали. Неужели принц Слизерина окончательно сошел с ума? Джеймсу хотелось наброситься на них за эти шептания и сплетни о Регулусе. Они не знали, почему Регулус сделал то, что сделал, поэтому у них не было никакого права сплетничать о нем. Но Джеймс тоже не знал, почему, так что кто он такой, чтобы судить? Ремус начал уводить Сириуса с места преступления, и Джеймс почувствовал, что Питер тоже потянул его за собой. Они стремились уйти как можно дальше, пока не вмешался учитель. Джеймс надеялся, что все прислушались к словам Крауча, потому что он очень не хотел, чтобы Регулуса наказали за это. Ему и так было нелегко жить с ними в одном доме без участия профессоров. Когда они шли по лужайке обратно в школу, Питер первым сказал то, о чем они все думали: — Не знаю, как вам, а мне жаль, что мы просто не пошли на обед.************************************************************************
Барти
Сидя напротив своего лучшего на свете друга, он думал, как такое могло произойти. Во-первых, как получилось, что в тот единственный раз, когда Регулус ввязался в драку, Барти не поддержал его? Честно говоря, Регулус как будто специально ждал, пока Барти уйдет, чтобы ввязаться в драку, да еще и с несколькими людьми. Барти был хорош в драке, и он определенно мог бы помочь Регулусу, а не его брат-дурак и его еще более дурак-парень. Они даже почти не помогали, просто сдерживали двух других мальчиков, пока Регулус делал грязную работу. По крайней мере, Розье не вмешивался, если бы он вмешался, то Барти пришлось бы с ним потолковать, а он старался быть лучше. Во-вторых, он задавался вопросом, почему Регулус так сорвался. Барти не видел всей драки, он был внизу у озера и флиртовал с этой хаффлпаффкой, с которой встречался в последнее время, когда навещал Реми, но представьте себе его удивление, когда он вернулся на холм к тому месту, где оставил Регулуса, и обнаружил его в драке с двумя мальчишками, которые были больше его самого, и при этом побеждал. Именно это удивило его больше всего, тот факт, что Регулус, без сомнения, выигрывал бой, фактически, он надирал им задницы. Барти, честно говоря, не думал, что Регулус способен на такое, но он был приятно удивлен тем, что эти засранцы хоть раз получили достойный пинок. Тем не менее, Барти действительно не ожидал увидеть этот взгляд в глазах Регулуса, он был таким диким, ему бы это не мешало, но, судя по выражению лица Поттера, другие считали иначе. Наконец, он задался вопросом, что, черт возьми, имел в виду Мальсибер, когда сказал, что мама и папа Регулуса не смогут защитить его, если у него не будет фамилии Блэк. Он также произнес несколько других слов, таких как предатель крови, подонок и любитель грязнокровок. Единственное, что он мог придумать, чтобы начать такую драку, это если бы они узнали о Поттере. Но Поттер не был грязнокровкой, поэтому речь могла идти о его дружбе с Реми, но это уже было практически общеизвестно. Раньше никто не осмеливался связываться с Регулусом из-за его имени, но было ясно, что Мальсибер больше не думает, что имя может его защитить. Это означало, что он упустил какую-то важную для истории информацию. Нет, мальчик перед ним в чем-то солгал Барти, и ему чертовски пора было признаться. Барти залечил синяки на щеке и руках Регулуса, все свидетельства того, что он участвовал в драке, исчезли. Барти был уверен, что Регулусу все сойдет с рук, он будет для него алиби, и его драгоценный парень ни за что не выдаст его. Регулус смотрел на свои сжатые кулаки, вероятно, размышляя о том, как ему удалось столько раз ударить ими по лицу Мальсибера. Вид у него был задумчивый, словно он все еще не совсем понимал, что произошло. Барти был уверен, что Мальсибер сейчас думает о том же. Скорее всего, они были в больничном крыле, где им лечили раны. Судя по тому, что Барти видел, они, вероятно, пробудут там не более нескольких часов, мадам Помфри работала быстро. Он прочистил горло, надеясь, что Регулус посмотрит на него, но тот продолжал смотреть на свои пальцы: — Ну, не хочешь рассказать мне, о чем там говорил Мальсибер? Он не поднял глаз на Барти, но пробормотал в ответ: — Не особо. Барти наклонился вперед, сцепив руки на коленях, в той разочарованной манере авторитетного лица: — Что ж, жаль конечно. А теперь рассказывай. Регулус тяжело вздохнул, но, видимо, он понял, что ему никак не отвертеться, не рассказав Барти о том, что произошло: — Когда я вернулся домой на Рождество, я немного волновался, что мои родители узнают о Реми или Джеймсе. Я использовал свою окклюменцию, чтобы спрятать их довольно глубоко в своем сознании, но всегда есть это беспокойство, когда моя мама рядом. Я не виделся с родителями до сочельника, они убаюкали меня ложным чувством безопасности. В сочельник мы ужинали с остальными членами моей семьи, и весь вечер казалось, что родители срываются на мне за все. Потом, когда все ушли, они… Регулус сделал паузу, наконец, посмотрев на Барти, который кивнул головой, ожидая, пока Регулус продолжит: — Моя мать использовала легилименцию, и в то время я думал, что она каким-то образом нашла их, хотя они были глубоко зарыты. Однако позже я узнал, что Эван рассказал матери о моей дружбе с Реми. Она просто использовала мои воспоминания, чтобы подтвердить то, что миссис Розье уже рассказала ей. Она… — у него перехватило дыхание, когда он заговорил: — Она применила ко мне несколько опасных заклинаний, включая Круциатус. Настала очередь Барти задыхаться: кто в здравом уме стал бы использовать Круциатус на родном сыне. Верно, у Вальпурги Блэк никогда не было здравого ума. Регулус продолжил: — Она хотела узнать имя Реми, видимо, Эван не сказал его матери. Я не давал ей его, и она не останавливалась, пока я не перестал говорить. Кикимер отвез меня обратно в Хогвартс, где меня подлатали. Дамблдор спросил меня, хочу ли я вернуться, и я сказал ему «нет». Они спросили, хочу ли я выдвинуть обвинение, и в конце каникул я сказал, что хочу. В итоге я провел остаток каникул с Поттерами. Все должно было остаться в тайне до суда, но, видимо, у моей матери были другие идеи. Она, должно быть, рассказала всем своим друзьям, а те, в свою очередь, передали сообщение. Пройдет совсем немного времени, и все узнают. Барти понадобилась минута, чтобы обработать всю эту информацию. Он так сильно хотел причинить боль Вальпурге Блэк, что чувствовал это в своей крови и костях. Ярость, которую он испытывал к этой женщине, была почти всепоглощающей. Все, что он мог сделать, это сохранять спокойное выражение лица перед Регулусом. Пока что Вальпурга была вне его досягаемости, но в конце концов он и до нее доберется. Однако не все были вне его досягаемости. Он встал, точно зная, что сейчас нужно сделать. Регулус с любопытством посмотрел на него и настороженно спросил: — Что ты делаешь? Барти взъерошил волосы Регулуса в той манере, которую, как он знал, мальчик ненавидел, проходя мимо него к двери, и сказал через плечо: — Я позабочусь об этом. Не волнуйся.********************************************************************
Джеймс
Травматические события часто заставляют жертву или даже стороннего наблюдателя переживать моменты отключения и испуга в ситуациях, которые обычно не считаются стрессовыми. То есть моменты, которые считаются угрожающими жизни или безопасности, могут вызвать настоящий гнев и страх, который не проходит, когда человек понимает, что он находится вдали от опасности. Джеймс, честно говоря, не так уж много знал о посттравматическом стрессовом расстройстве, но он знал, что оно было у Сириуса, когда он переехал жить к Поттерам после той ночи. Сириус не сразу обрел мир и покой с Поттерами, казалось, что всё было для него спусковым крючком какое-то время. Персидский ковер, который мать постелила в столовой, вызывал у Сириуса ощущение, будто он бился в конвульсиях на ковре в доме Блэков, и Эффи выбросила его на следующий день. Старинные тарелки с золотой оправой, бутылки с зельями без клейма, магические статуэтки любого вида, кубки для вина, семейные фотографии, наманикюренные пальцы и серебряные украшения также вызывали у него ответную реакцию. Не все вызывало такую бурную реакцию, как ковер, иногда он терялся в собственных мыслях, глядя на него. Они всячески старались держать его подальше от вещей, которые могли бы напомнить ему о том, что они с ним сделали. Боль, которую они причинили ему, но всегда находилось что-то, что напоминало ему об этом. После возвращения в школу ему стало лучше, но Джеймс знал, что всегда есть вероятность нового приступа. Каждая реакция была для него разной, не все они причиняли ему боль. Иногда он злился без видимой причины, и Джеймс знал, что что-то спровоцировало его. Иногда он внезапно становился грустным, и Джеймс тоже мог распознать это как приступ. Джеймс думал об этом с тех пор, как они вернулись в общежитие после занятий в тот день. Он думал о посттравматическом стрессовом расстройстве Сириуса и о том, что Регулус может страдать от того же самого. Только так он мог описать то, чему они стали свидетелями в тот день. Не то чтобы он не считал, что Мальсибер или Эйвери заслужили это, но это было так не похоже на Регулуса — решать что-либо с помощью драки. Обычно он был более склонен к словесной перепалке, используя свой интеллект, чтобы сбить противника с толку. Сегодня, возможно, он и не начинал спор, но он начал драку и закончил ее. Регулус выглядел таким неуправляемым от ярости. Регулус пережил почти такое же трагическое событие, как и Сириус, когда переехал жить к Поттерам. Вполне логично, что их побочные эффекты могли быть похожими. Тем не менее, Сириус никогда не был таким во время своих приступов. Он хотел увидеть Регулуса, хотел поговорить с ним и убедиться, что с ним все в порядке. Он хотел обнять его, пока не исчезнут воспоминания о той ночи, о том, что она с ним сделала. Но он не мог оставить Сириуса, поэтому ему оставалось надеяться, что Крауч сможет быть рядом с ним в данный момент, как бы отвратительна ни была эта мысль. Нет, Джеймс был нужен здесь в данный момент. Сириус не очень хорошо отреагировал на то, что сделал его брат. Весь день он вел себя странно, был тихим и неприступным. Иногда он начинал разговаривать сам с собой, но это не имело никакого смысла. Ремус утешал его поцелуями и обещаниями того, чего Джеймс предпочел бы сделать вид, что его друзья не делают. Питер весь день рассказывал Сириусу свои самые сочные секреты, конечно, не о других Мародерах, чтобы добиться от него хоть какой-то реакции. Джеймс вообще-то пока ничего не делал. Он был настолько поглощен своими мыслями обо всем, что не пытался помочь своему другу. Отлично, сегодня днем он был плохим парнем и плохим лучшим другом. Ремус и Питер совсем недавно ушли на кухню, чтобы посмотреть, не взбодрят ли Сириуса его любимые закуски. Джеймс втайне задавался вопросом, не делают ли они это ради него и Сириуса, ведь он видел их обеспокоенные взгляды, которые они бросали на него весь день. Они явно считали, что на него тоже должно повлиять то, что он сегодня увидел, и он был немного обеспокоен. — Он был так похож на мою мать, — Джеймс подскочил, он повернул голову к Сириусу, который сидел на своей кровати и смотрел в пол. Джеймс откинулся на кровати, и последнее, что он ожидал услышать от Сириуса, было это. — Что? Джеймс откинулся на кровати, когда Сириус посмотрел на него, его глаза были нечеткими и расфокусированными: — Регулус. Сегодня он выглядел так же, как наша мать. Джеймс содрогнулся при мысли о сравнении Реджи, его милого маленького зайчика, с этим отвратительным монстром: — Почему ты так говоришь? Джеймс был поражен, когда он издал резкий смешок, хотя в его тоне не было никакого веселья: — Взгляд его глаз. У него глаза нашей матери, но я никогда не видел в них такой же холодности как у нее, за исключением сегодняшнего дня. Такую эмоциональную отрешенность, которая бывает только у тех, кто поддался безумию своей родословной. Джеймс почувствовал, как холодный ужас наполняет его кровь, его голос прозвучал немного хрипло: — Что это значит? Сириус, казалось, не заметил резкости голоса Джеймса: — Это значит, что мой брат официально безумен, Джеймс. — Ты не можешь точно знать этого. Сириус бросил на него неверящий взгляд: — Да ладно, ты же видел, то же, что и я, верно? Он был абсолютно невменяем. Знаешь, самое печальное, что я не так уж и шокирован. Конечно, я боялся этого, я никогда не хотел, чтобы он стал таким, как она. Но то, как он вел себя как их маленькая марионетка последние несколько лет, вероятно, было неизбежно. — Нет, — Джеймс был потрясен тем, как грубо прозвучал его голос. — Я не думаю, что это обязательно так. Воздействием нельзя заставить вести себя как кто-то другой. Иначе я бы уже был таким же болваном, как ты. Сириус не рассмеялся над ужасной попыткой Джеймса пошутить, но повернулся и с любопытством посмотрел на Джеймса: — Откуда у тебя столько веры в человечество? Джеймс был в растерянности. Дело было не в том, что он так сильно верил в человечество, а в том, что он верил в Регулуса. Как бы он ни был обескуражен сегодняшней сценой, ни одна его часть не считала Регулуса плохим. Джеймс помнит время, когда Сириус был таким же, и ему интересно, когда именно произошла эта перемена. Он подталкивает его: — Ты помнишь наш первый год здесь? Сириус недоуменно посмотрел на смену темы, и Джеймс продолжил: — Я так хотел завести новых друзей. Я был единственным ребенком, и у меня никогда не было тесной связи с кем-то еще моего возраста. — Джеймс, я серьезно… — Потом в поезде я встретил Лунатика, потом Питера, а потом ещё одного пафосного придурка, — глаза Сириуса смягчились при упоминании об их первой встрече, и он прекратил попытки перебить Джеймса: — Я сразу же подружился с ними. Это было невероятное чувство, и прошло совсем немного времени, прежде чем я стал считать их частью своей семьи. Особенно того пафосного типа, которого я воспринимал как своего брата. Всю свою жизнь я мечтал о брате, и теперь он у меня был, пусть вычурный, но все же брат. Единственной проблемой было то, что у моего нового брата уже был брат, которого он обожал, что, как я теперь могу признаться, вызывало у меня безумную ревность. Сириус выглядел немного неловко, и Джеймс задумался, было ли это упоминание о его ревности или указание на то, что Сириус раньше обожал своего брата, тому причиной. — У Сириуса, этого показушника, был младший брат, о котором он говорил без умолку. Я думал, что этот мальчик должен быть кем-то совершенно невероятным, чтобы быть достойным тех похвал, которыми осыпал его брат. Потом я впервые встретил его в поезде на втором курсе и ничего не уловил. Сириус выглядел удивленным таким ответом, что, по мнению Джеймса, было вполне объяснимо. Он никогда не говорил Сириусу, что не понимает его одержимости младшим братом в те первые годы. — Я должен был встретиться с этим невероятным человеком, который был так важен для моего самого любимого человека в мире, и я был ошеломлен. Он был простым ребенком, тощим и неуклюжим, как и все мы. Мне потребовалось много времени, чтобы понять это, но когда это произошло, я понял, что ни за что не смогу конкурировать с этим ханжеским младшим братом. Сириус простонал, его голос звучал немного надтреснуто, как будто эта история выжимала из него все эмоции. Джеймс слегка улыбнулся в грустно-жалостливой манере, поскольку ему вспомнился день, когда он узнал, что никогда не будет братом Сириуса: — Я понял, что, что бы я ни делал, я никогда не буду твоим братом, — Сириус начал перебивать, но остановился, когда Джеймс поднял руку: — Слушай, тогда меня это очень угнетало, но прошло столько времени, что теперь это не имеет значения. Это не значит, что я до сих пор не считаю тебя своим братом, Падс. Считаю, действительно считаю. Я знаю, что ты любишь меня, и я люблю тебя, но я никогда не буду твоим братом, потому что у тебя он уже есть. Неважно, что вы постоянно ссоритесь, или что от тебя отреклись, и совсем неважно, что вы почти не разговариваете. Он всегда будет твоим братом — не я. Вскоре после того, как я сделал это открытие, я столкнулся кое с чем другим. Причина, по которой ты говорил о Регулусе так, будто он не может сделать ничего плохого, заключается в том, что ты его воспитал. Глаза Сириуса расширились: — Я не воспитывал его. — Да, я уверен, что мать, которая даже не держала тебя на руках в младенчестве, была гораздо более ласкова с ним, чем с тобой, верно? Ты воспитал себя сам, а потом воспитал и его. Причина, по которой ты считал его таким невероятным, заключалась в том, что он был именно тем младшим братом, которого ты хотел. Потом вы оба пришли в школу и отдалились друг от друга, но тот факт, что ты его воспитал, не изменился. Скажи мне, кто научил Регулуса читать? Голос Сириуса был грубым, и Джеймс подумал, что он может быть на грани слез: — Вообще-то, гувернантка, но я научил его основам. — А кто научил его играть в игры? — Я. Джеймс улыбнулся, по какой-то причине он чувствовал, что у него что-то получается. — Кто научил Регулуса ходить, ползать и говорить? Сириус издал звук, похожий на всхлип: — Я. Джеймс встал с кровати и подошел к Сириусу. Мальчик поднял глаза от своих рук, по его лицу текли слезы. Джеймс сел и обнял своего друга. Сириус прильнул к нему, и голос Джеймса стал мягким: — Ты спрашиваешь меня, откуда у меня столько веры в человечество, но ты задаешь неправильный вопрос. Я верю в человечество не больше, чем ты, просто я верю, что ты сделал лучшую работу по его воспитанию, чем ты думаешь. Ты смотришь на этот бой как на негатив, и я признаю, что в нем было много плохого, но ты никогда не думал о том, что, возможно, Регулус ошибался большую часть своей жизни и только сейчас понял это? Может быть, он идет по твоим стопам? Джеймс верил во все, что говорил, действительно верил. Иначе он не смог бы так смотреть Сириусу в глаза. Джеймс действительно думал, что Сириус повлиял на Регулуса гораздо больше, чем он считал. Он видел это каждый раз, когда проводил время с Регулусом. То, как глаза Реджи искрились едва заметным весельем, когда Джеймс рассказывал ему о розыгрыше, хотя он утверждал, что презирает их. То, как он ел закуски, словно это полноценный обед, как всегда делал Сириус. То, как он уделял внимание уходу за волосами, словно это была религия. Он знал, что не может рассказать другу обо всех способах воздействия Сириуса на Регулуса, но ему было интересно, сможет ли он добиться этого сам, если ему дадут шанс. Честно говоря, Джеймс никогда не планировал говорить с Сириусом об этом, но в последнее время Джеймс все больше и больше думал об отношениях Сириуса и Регулуса. Он хотел, чтобы они воссоединились, но он также знал, что давить на любого из братьев Блэк было ужасной идеей, они были чертовски упрямы. Джеймс беспокоился о том, как рассказать Сириусу о своих отношениях с Регулусом. Он уже давно умолял Регулуса позволить ему рассказать Сириусу, но теперь, когда время, скорее всего, приближалось, он был обеспокоен. Он не знал, как отреагирует Сириус, но сомневался, что хорошо. Он знал, что для двух братьев будет лучше, если они воссоединятся и будут в хороших отношениях до того, как расскажут Сириусу, и время для этого истекало. Как он уже сказал, его беспокоила реакция Сириуса на то, что он встречается с его любимым младшим братом, и его ужасала реакция Сириуса на то, что он встречается с его ненавистным братом. Если эта история поможет этим двоим наладить отношения, Джеймс будет очень рад. После нескольких минут молчания за ними открылась дверь, слезы Сириуса, казалось, высохли, но Джеймс был уверен, что Питер и Ремус видят их, так как они подошли и сели рядом с ними. Ремус обхватил Сириуса с другой стороны, Сириус тут же переместился и прислонился к нему. Джеймс понял это и сел напротив них, рядом с Питером. Питер выглядел смутно неловким, когда он прочистил горло: — Итак, мы встретили Марни Стилтер возле кухни, — Джеймс только сейчас понял, что оба мальчика поставили закуски на стол возле двери. Он с недоумением посмотрел на них, недоумевая, зачем они поставили их именно там. И почему Питер говорил о Марни Стилтер, он знал, что Пит считает ее раздражающей. Она также была большой любительницей сплетен, но Питер утверждал, что она не отличалась хитростью в поисках истории. Джеймс подумал, что Питер, скорее всего, просто завидует, потому что очень часто она узнавала все первой, — Она слышала о драке. О, значит, Марни упоминала о драке, и поэтому Питер упомянул о ней? Тем не менее, это не имело смысла, люди обязательно узнают о драке, и в этом нет ничего удивительного. — По ее словам, никто не знает, кто именно участвовал в драке, но Эйвери и Мальсибер находятся в больничном крыле, — Итак, Барти смог угрозами заставить людей не упоминать имя Регулуса, это была хорошая новость. Питер взглянул на него и слегка нахмурился от облегчения, которое, должно быть, отразилось на его лице: — Они останутся там на ночь, возможно, на весь завтрашний день. Чего? Их травмы не были настолько серьезными. Они должны были посидеть в крыле максимум несколько часов. Какого черта Помфри держит их так долго? У Сириуса, должно быть, были те же мысли: — Что? Регулус не ранил их так сильно. То есть, все было плохо, но с такими травмами их не стоит оставлять на ночь. Ремус кивнул, мрачно глядя на Сириуса: — Да, их держат не из-за травм, полученных в драке. Нет, на самом деле их уже выписали из-за них. Как раз тогда их нашел Крауч. Крауч? Крауч вернул их в больничное крыло? Мерлин, этот парень действительно был вспыльчив. Джеймс не гордится этим, но на самом деле он чувствует себя немного спокойнее, зная, что лучший друг Регулуса прикрывает его. Не просто прикрывает, а прикрывает до такой степени, что если кто-то посмотрит на Регулуса с усмешкой, он больше никогда не сможет этого сделать. Остальные Мародеры не чувствовали себя так же, как Джеймс. На самом деле, они выглядели так, будто их тошнит от ярости Барти Крауча. — Мерлин, этот парень действительно чертов псих, а? — Что за человек нападает на кого-то, как только тот покидает больничное крыло? — Этот мальчишка окажется либо в Азкабане, либо в психиатрическом отделении Святого Мунго, помяните мое слово. Только после того, как все они поделились своими мнениями о психическом состоянии Крауча, а Джеймс лениво кивал, Питер снова заговорил нерешительным голосом: — Сириус, есть еще кое-что, что мы выяснили, и я думаю, ты должен это знать. Питер взглянул на Джеймса, чувство вины на его лице говорило о том, что ему не понравится то, что Питер скажет дальше. Он посмотрел на Ремуса, который сохранял мрачное выражение лица, как будто он действительно не хотел быть тем, кто скажет Сириусу следующее. Сириус выглядел немного более осведомленным после того, как услышал о Барти Крауче: — В чем дело, Пит? Питер вздохнул и, к удивлению Джеймса, положил руку на колено Джеймса, как будто эта новость была и для Джеймса тоже: — Марни также узнала, из-за чего произошла драка, и, очевидно, теперь об этом знает большая часть школы. Вот почему я чувствую, что ты должен узнать это прямо сейчас, — Джеймс вдруг очень занервничал, услышав, из-за чего произошла драка. Он предполагал, что это что-то связанное с квиддичем или Слизерином, но, возможно, это было что-то другое: — Другие слизеринцы подрались с Регулусом, потому что они расстроены тем, что он… выдвигает обвинения против твоих родителей за жестокое обращение и пренебрежение. Можно было услышать, как в комнате упала булавка. Питер слегка сжал его колено, пытаясь хоть как-то утешить. Дело в том, что Джеймс не был тем, кто нуждался в утешении в данный момент. Он уже знал об этом, но Сириус, конечно, не знал. Он буквально только что рассказывал Джеймсу о том, что Регулус был всего лишь марионеткой его матери. Сириус выглядел расстроенным и растерянным. Казалось, он не мог понять, что только что услышал. Так было до тех пор, пока он не встал и не начал идти к двери. Джеймс почувствовал, как его охватывает волна паники: — Куда ты идешь? Сириус слегка повернул голову, когда его рука потянулась к дверной ручке: — Думаю, нам с Реджи пора поговорить. Черт, все может пройти либо очень хорошо, либо это будет чертова катастрофа, в любом случае, Сириус уже ушел. Черт. Ремус посмотрел на охваченное паникой лицо Джеймса и с любопытством поднял бровь: — Итак, Джеймс, почему бы тебе не сказать мне, почему ты выглядишь более обеспокоенным тем, что Сириус собирается поговорить с Регулусом, чем тем, что Питер только что сказал тебе? Черт, Джеймсу действительно нужно было начать быть более честным, если он собирался продолжать попадаться на своей лжи.