Джеймс
Джеймс был в жопе, в полной и абсолютной жопе. Или, по крайней мере, так казалось. Ремус сейчас смотрел на него с выражением недоверия, чего Джеймс хотел меньше всего. Хотя он не мог винить Лунатика, ведь у него весь год были от них секреты. Джеймс прекрасно понимал, что Ремус не слишком высокого мнения о его недавней склонности к нечестности. Джеймсу не нравилось хранить секреты, но он также не хотел предавать доверие Регулуса. Он действительно не считал хорошей идеей сообщать друзьям о том, что произошло на Рождество. Однако теперь казалось, что хотя бы часть правды все равно вырвалась наружу. Питер и Ремус смотрели на него так, как смотрели его родители, когда он делал что-то неладное. Питер сложил руки и стоял у окна, слегка нахмурившись. Ремус сидел на кровати Сириуса и смотрел на Джеймса пытливым взглядом. Джеймс, вероятно, выглядел таким же отруганным ребенком, каким он себя чувствовал. — Джеймс, ты собираешься ответить на мой вопрос или так и будешь продолжать смотреть на свои пальцы? Джеймс начал обильно потеть: — Э-э, о чем был вопрос? Какого черта он это сказал? Ему было совершенно понятно, о чем спросил Ремус. Мерлин, он действительно умел усугублять ситуацию. — Я спросил, почему ты не удивился тому, что Регулус выдвинул обвинения против Вальпурги и Ориона. Черт. Джеймс посмотрел на Питера, ища поддержки, но вместо этого увидел, что Питер сузил глаза. Он прочистил горло и начал: — Меня не удивили эти новости, потому что я уже знал о них. — Ну конечно, блядь, знал! Честное слово, Джеймс, есть ли хоть что-то, о чем ты не врешь нам в эти дни? — Ремус был зол, он действительно сильно злился. Джеймс понимал почему, но ему все равно не понравились слова друга. Джеймс заикаясь ответил: — Я… эээ… нет… то есть да, черт, я не знаю. — Ты не знаешь? Правда, Джеймс? Ты не знаешь, есть ли еще что-то, что ты скрываешь от нас, или ты не знаешь, будешь ли ты лгать нам снова? Джеймс был в растерянности. Питер, напротив, был чуть спокойнее него, хотя Джеймс мог сказать, что он тоже недоволен: — Джеймс, Регулус сам тебе рассказал или ты узнал об этом другим способом? Как давно ты об этом знаешь? Почему ты не сказал нам? Я понимаю, что ты не хочешь подставлять Регулуса, но это действительно тот случай, когда Сириус заслуживает того, чтобы узнать об этом раньше, чем вся школа, ты согласен? Джеймс понимал это, правда понимал. После Рождества он бесчисленное количество раз подумывал рассказать Сириусу, но что-то всегда останавливало его. Регулус сказал ему, что пока не хочет, чтобы Сириус знал о них, и как бы это ни пожирало его изнутри, он подчинился его желанию. Но это? Дело было не в их с Реджи отношениях, в этом Питер был прав. Речь шла об обиженном мальчике, который наконец-то понял, что его родители не были для него хорошими. Речь шла о том, что кто-то, наконец, противостоял своей семье после многих лет пренебрежения и жестокого обращения. Речь шла о мальчике, который наконец последовал примеру своего старшего брата и принял решение стать лучше для самого себя. И Питер был прав, Сириус заслуживал того, чтобы об этом узнать. Возможно, его друг никогда не говорил об этом, но Джеймс знал, что если Сириус и желал бы чего-то одного, так это чтобы Регулус снова стал его братом. Чтобы он находился вдали от их жестоких родителей, чтобы он мог быть уверен, что тот в безопасности. Черт возьми, почему Джеймс всё портил в любой попытке поступить правильно? Казалось, что каждый раз, когда он пытался помочь Регулусу, он непреднамеренно причинял боль Сириусу. Он зарылся лицом в ладони, опираясь на колени, пытаясь понять, как это возможно, что удивительные Юфимия и Флемонт Поттер умудрились вырастить такого кретина. — Простите меня, ладно? Я… я действительно не думал, что все раскроется так быстро. Я просто хотел дать Регулусу немного времени, чтобы прийти в себя, прежде чем… Он запнулся, не желая говорить то, о чем думал, но Ремус опередил его: — Прежде чем что? Прежде чем его старший брат не выследит его, чтобы выслушать все ужасные подробности и вернуть его в то, что должно было быть ужасным воспоминанием, если это привело к тому, что он выдвинул обвинения против своих родителей. Ремус, как всегда, попал в точку, Джеймс нерешительно кивнул. Ремус глубоко вздохнул, но он уже не выглядел таким сердитым, как мгновение назад: — Так что же он делает сейчас? Это то, что ты пытался предотвратить? Джеймс удивленно поднял голову, увидев в глазах Ремуса сочувствие: — Да, вроде того. — Вроде того? Джеймс глубоко вздохнул, зная, что этот ответ не обрадует Ремуса: — Я думал, что это случится, если Сириус узнает, и я вроде как пытался защитить Регулуса от этого, но это могло быть не единственной причиной. — И каковы же были эти другие причины? Джеймс нахмурился, услышав этот вопрос: — В том-то и дело. Другой уважительной причины нет, просто каждый раз, когда я думал, что стоит рассказать Сириусу, что-то останавливало меня. Я не знаю, что именно, возможно, страх, но это не имеет смысла, Сириус никогда бы не причинил вреда Регулусу. Это прозвучит ужасно, особенно потому, что я хочу, чтобы Сириус и Регулус снова сблизились, но я думаю, что какая-то часть меня не хотела делить их друг с другом. Ремус на мгновение уставился на него, затем посмотрел на Питера и снова на Джеймса: — Это самая эгоистичная вещь, которую я когда-либо слышал в своей жизни, Джеймс. Джеймс снова зарылся головой в свои руки, чувствуя себя мудаком мирового класса: — Да знаю я. Я чувствую себя подлым, даже говоря это, но я не знаю, что еще может быть причиной того, что я не мог заставить себя рассказать ему. Я физически не мог, когда думал об этом. Я не могу придумать никакой другой причины, кроме того, что я эгоистичный мудак. Питер нарушил молчание, прозвучав со странной уверенностью: — Я могу, — Джеймс повернулся и посмотрел на своего друга, недоумевая: — Джеймс, ты наименее эгоистичный человек, которого я когда-либо знал. Я знаю, что ты чувствуешь вину за то, что скрывал свои отношения от Сириуса, но это не меняет того, кем ты являешься. Ты человек, который увидел трех одиноких мальчиков в поезде в возрасте одиннадцати лет и подарил им лучших друзей в их жизни. Ты — человек, который видел, что его лучший друг находится в условиях жестокого обращения в семье, и помог ему выбраться. Это не действия эгоистичного человека. Ты не можешь понять, почему ты сам не мог рассказать Сириусу о Регулусе. Ты придумываешь идеи о том, что не хочешь, чтобы они помирились, хотя это практически все, о чем ты говорил со мной после Хэллоуина. Настоящая причина, по которой ты не можешь заставить себя рассказать Сириусу, гораздо более проста, чем ты пытаешься представить. Джеймс уставился на Питера, не веря, что его друг так сильно верит в него. Следующим заговорил Ремус: — Что же это? Питер бросил короткий взгляд на Ремуса, прежде чем его глаза снова остановились на Джеймсе: — Ты чувствуешь себя виноватым. Это поглощает тебя, скорее всего. Ты любишь каждый момент, проведенный с Регулусом, но это также заставляет тебя чувствовать огромную вину, ты лжешь о своей вине самому себе, что крайне нездорово. Ты любишь Сириуса и любишь Регулуса, тебе кажется, что ты должен выбирать между ними, но ты не хочешь этого делать. Поэтому ты предпочитаешь лгать им обоим, что подрывает твою психику. — Мерлин Питер, может, тебе стоит податься в психологи, — это было все, что Джеймс смог вымолвить, потому что Питер попал в точку. Джеймс посмотрел на двух своих лучших друзей и почувствовал себя немного потерянным: — Простите, это нечестно с моей стороны так себя вести. Мне нужно избавиться от чувства вины, мне нужно поговорить с Реджем. Мне нужно, чтобы он позволил нам признаться. Ремус кивнул в знак полного согласия, но Питер выглядел неуверенным. Джеймс улыбнулся им полусерьезно: — Я сделаю это, я заставлю его понять. Я только должен надеяться, что этот разговор с Сириусом не отпугнет его от желания рассказать все людям. — С ним все будет в порядке. Я уверен, что они просто обсудят случившееся. Может быть, если они смогут помириться, Регулус захочет признаться в своей ориентации, по крайней мере, Сириусу. Джеймс с надеждой посмотрел на Питера, затем перевел взгляд на Ремуса, чтобы проверить, верит ли он в то, что говорит Питер. Судя по сомнительному выражению его лица, похоже, что нет. Джеймс знал, что его лицо опустилось вместе с выражением неуверенности Ремуса. Ремус попытался изобразить оптимизм, но это было не его сильной стороной: — Как знать, может быть, так и будет, — он кашлянул, явно чувствуя себя неловко: — Джеймс, ты так и не сказал нам, объяснил ли Регулус, что произошло? — Нет, он не объяснил. Питер нахмурил бровь, наконец, отойдя от окна, чтобы сесть рядом с Джеймсом: — Тогда как ты узнал об этом? Джеймс почесал затылок: — Ну, я вроде как был там, когда все это случилось. Не само судебное решение, но я знал, что он решал, выдвигать обвинения или нет. — Мерлин Джеймс! Как давно ты всё это знаешь? Джеймс даже не был уверен, кто это спросил, но это не имело значения, потому что в любом случае они оба должны были услышать его ответ: — Это случилось в канун Рождества. Я умолял Регулуса не уезжать домой, но он настаивал, что ему нужно быть дома во время каникул. Мерлин, как бы я хотел, чтобы он меня послушал. Я не знаю всех подробностей, как я уже сказал, Регулус ничего не говорил об этом, но я думаю, что он даже не видел своих родителей до рождественского ужина, — он глубоко вздохнул, ему было больно говорить об этом, он не мог представить, как плохо было Регулусу проходить через всё это, — Они пытали его. Они узнали о его дружбе с полукровкой и наказали его за это. Его домовой эльф привел его обратно в школу, и Макгонагалл пришла искать Сириуса. — Вы, ребята, уехали еще днем, но мои родители ждали меня только на следующий день. Она сказала, чтобы я пошел с ней, но когда я пришел туда, то меня аж от страха парализовало на месте. Питер обнял его за плечи, и только тогда он понял, что его голос дрожит, а по лицу текут слезы. Мерлин, до сих пор он не позволял себе думать о той ночи. Он тогда так испугался, и, если честно, до сих пор был напуган. Эта ночь повлияла на Регулуса так, как Джеймс не мог понять, и он до сих пор был в ужасе от того, что она сделала с его Зайчиком. — Он выглядел так, словно был мертв. Он был таким бледным, черт возьми, как будто в коме. Когда он очнулся, то, похоже, не понимал, как он там оказался. Мы провели Рождество вместе, отдыхая. Он пытался убедить меня вернуться домой одному и оставить его в школе, но я отказался. Поэтому я взял его с собой на все каникулы. Глаза Ремуса ненадолго переключились с грусти на шок: — Он встретился с Эффи и Монти? Джеймс кивнул, и Питер успокаивающе погладил его по спине: — Вам обоим, наверное, было очень страшно. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это без нашей поддержки, но теперь она у тебя есть. Джеймс пожал плечами, и его голос прозвучал слабо: — Для Регулуса это действительно было страшно, и я каждый день после каникул жалею, что не смог убедить его не ехать домой на каникулы. — Для вас обоих это было страшно, и я бы хотел, чтобы ни одному из вас не довелось с этим столкнуться, но, по крайней мере, в конце концов, Регулус принял решение уйти, верно? — спросил Ремус. Джеймс и не заметил, как всхлип достиг его губ. Он подумал, что слезы уже начали высыхать, но даже попытка обдумать ситуацию положительно ранила его, особенно после того, что он наблюдал сегодня днем. В этой ситуации не было ничего хорошего, и ничего положительного из нее выйти не могло. Внезапно Ремус оказался по другую сторону от него, и двое его друзей обняли его, пока он плакал. Он плакал вспоминая о драке и о том взгляде, который он видел в глазах Регулуса. Он плакал от воспоминаний о болезненном состоянии Регулуса в канун Рождества. Он плакал от воспоминания о выражении лица Сириуса, когда тот сказал Джеймсу, что его брат похож на их мать. Он плакал о недоверии друга к нему и о том, как он всецело этого заслуживал. Он плакал обо всем, что не давало ему спать по ночам. Когда слезы окончательно высохли и трое мальчиков сидели в тишине, они больше не обнимались. Тем не менее, они вместе растянулись на кровати Питера, что было подвигом для трех шестнадцатилетних парней. Они долго лежали там, ничего не говоря. Джеймс не знал, сколько прошло времени, но когда Сириус ворвался обратно, он понял, что прошло достаточно времени, чтобы они успели поговорить, и достаточно времени, чтобы все пошло катастрофически плохо. — Он такой долбаный придурок, клянусь, я не понимаю, каким образом мы с ним связаны! Джеймс вздохнул.**************************************************************
Сириус
Сириус не был уверен, куда он идет. Он знал, что ему нужно поговорить с Регулусом, но он понятия не имел, где искать своего брата. Если бы он не был так поспешен в своем уходе из общежития, он бы схватил карту по пути, но вместо этого он выбежал из комнаты, как только услышал новости. Новости? Разве можно так назвать то, о чем ему только что сообщили? Что его младший брат не только покинул Гриммо, но и выдвигает обвинения против их родителей за то, что они с ними сделали. Сириус даже не был уверен, что Регулус когда-либо получал столько жестокости, сколько он, но им определенно пренебрегали. Именно поэтому, как красноречиво выразился Джеймс, Сириус был вынужден воспитывать его. Это очень удивило Сириуса. Он никогда не задумывался о том, что он вырастил и научил Регулуса большему, чем их родители. Кроме того, его немного шокировало то, что именно Джеймс, а не кто-то другой, это сказал. Джеймс, казалось, не испытывал неприязни к Регулусу, но Сириус знал, что это, вероятно, в основном сделано ради него. В любом случае, Регулусу и Джеймсу придется приспособиться друг к другу, если Регулус переедет жить к ним, что, разумеется, и произойдет. Сириус задавался вопросом, что могло произойти такого, что заставило Регулуса принять такое решение. В последний раз, когда Сириус заикнулся о том, чтобы Регулус переехал, Регулус отреагировал очень плохо. Однако сейчас он, казалось, с готовностью противостоял им. Это было не совсем в духе Регулуса. Обычно он был таким расчетливым и осмотрительным в своих действиях. С другой стороны, когда в последний раз Сириус по-настоящему разговаривал со своим младшим братом? Разговор, который не начинался и не заканчивался гневом и насмешками, но сегодня все должно было измениться. Сегодня должен был настать тот самый день, когда Сириус и Регулус Блэк должны были поговорить обо всем. Если Сириус вообще когда-нибудь найдет своего младшего брата, что оказалось гораздо сложнее, чем он думал. Когда он впервые выбежал из общежития, то предполагал, что направится прямиком к Регулусу, но этого не произошло. Вместо этого он почти час бесцельно бродил на одном месте, пытаясь понять, куда мог пойти его брат после того, как нажил врагов в половине своего дома. Он решил, что Регулус не захочет проводить слишком много времени в Слизерине, учитывая, что его друг и он только что отправили двух соседей по дому в больничное крыло. В настоящее время Слизерин должен был стать враждебным местом для его младшего брата и Крауча, но Сириусу было наплевать на судьбу последнего психа. Он уже проверил библиотеку, Большой зал, класс зелий и бесчисленное множество других мест. Место, где он его нашел, было последним, на которое он рассчитывал. Он нашел Регулуса сидящим на земле под портретом Варнавы Вздрюченного, прямо напротив того места, которое, как знал Сириус, было скрытым входом в Выручай-комнату. Конечно, Регулус этого не знал, иначе он не смотрел бы на глухую стену напротив, а не на комнату, которая могла дать ему все, что он пожелает. Регулус не смотрел на Сириуса, когда тот спускался по стене рядом с ним, но он жалобно взвыл от его присутствия. Сириус смотрел на своего младшего брата, и ему с трудом верилось, что всего несколько часов назад он участвовал в жестокой драке. Его кожа была без следов повреждений, однако Сириус знал, что Регулус сильно врезал Эйвери. На его кулаках не было ни синяков, ни переломов. — Ты выглядишь довольно неплохо для человека, который только что участвовал в драке, — Сириус был удивлен хрипотой своего голоса. Регулус фыркнул, к удивлению Сириуса: — Да, хорошо, что у меня есть лучший друг, которому не нравится видеть меня в синяках. — Ты Крауча имеешь в виду? — Очевидно, — Регулус бросил на него раздраженный взгляд, и, как бы дико это ни звучало, Сириусу нравился вечно раздраженный тон брата. Они так давно не разговаривали друг с другом. — Ха, я и не знал, что в Крауче есть хоть одна заботливая косточка. Я полагал, что он предпочитает ставить синяки, а не лечить их. — О, он бы так и сделал, но только не со мной, — заявил Регулус совершенно искренне. Сириус разразился смехом, у Регулуса действительно был неважный моральный компас: — Так ты расскажешь мне, что это было сегодня днем? Регулус повернул голову и окинул его неверящим взглядом: — С чего бы это? Мы не разговариваем, если ты не в курсе. Сириус не мог не закатить глаза, потому что, конечно же, Регулус не мог просто взять и всё упростить: — Нет, я полагаю, что нет, но мы могли бы. — Нет, мы действительно не могли бы. Сириус попробовал другой подход: — Слушай, мне, наверное, просто стало интересно, почему я должен был наблюдать, как мой брат ввязался в драку с людьми, которых я считал его друзьями. Регулус насмехался, но продолжал смотреть на стену, не встречаясь с Сириусом взглядом: — Ты, должно быть, очень низкого мнения обо мне, если считаешь этих придурков моими друзьями. Сириус не знал, что на это ответить, потому что он действительно считал их его друзьями или, по крайней мере, дружелюбными. Хотя чем больше он думал об этом, тем больше понимал, что единственный раз, когда он видел их с братом, был связан с квиддичем. На самом деле, единственными людьми, с которыми его младший брат проводил время, были психопат Крауч, трус Розье, ну и теперь ещё Реми Крэст. — А что насчет Розье? Регулус издал недовольный звук, который подсказал Сириусу, что его брат раздражён тем, что Сириус заговорил об их отношениях или об их отношениях вообще. — Мы с Эваном больше не друзья, — он заявил это твердо, как будто бросая вызов Сириусу, чтобы тот поспорил с ним. Сириус не стал, хотя его немного смутило это заявление. Насколько он знал, Розье и Рег уже много лет были не разлей вода, и он не заметил, чтобы это как-то изменилось в течение года. Он точно знал, что видел их вместе на празднике Хэллоуина. Он не особо расстроился из-за того, что его брат променял Розье на Реми, но было странно, что Сириус не заметил изменений. Если честно, он был настолько поглощен их с Лунатиком отношениями, что, вероятно, не обращал особого внимания на брата. — Наверное, это к лучшему. Впервые за пять лет Регулус согласился с ним. Он фактически кивнул и сказал: — Определенно. Сириус чуть не потерял сознание от шока: — Но Крауч все еще твой друг? После того, что он сделал с Мальсибером и Эйвери? Я знаю, что они засранцы и, возможно, заслужили это, но все же, ты должен признать, что нападать на кого-то, кто уже был ранен, — это низкий удар. Регулус закатил глаза: — Их уже выписали, они едва ли были покалечены. Кроме того, не мое дело, чем он занимается в свободное время. Я не его нянька. — Может, тебе стоит ею стать, если он так расхаживает и устраивает драки. Регулус насмешливо фыркнул в ответ: — Да, я обязательно расскажу ему об этом и посмотрю, согласится ли он. Уверен, он будет в восторге от этой идеи. Сириус застонал от постоянного сарказма своего брата: — Слушай, я просто не думаю, что это был очень порядочный поступок с его стороны, вот и все. — Порядочный? Мерлин, я не думаю, что кто-то мог бы описать Барти таким образом. Кроме того, он просто защищал меня, вряд ли я могу обижаться на него за это, не так ли? — Защищал тебя? Ты что, девица в беде? Регулус ничего не сказал, но снова закатил глаза. — К тому же, судя по тому, что я видел, ты вполне сам способен постоять за себя. И если вы с Краучем считаете двойную госпитализацию двух человек на ночь защитой, то я бы не хотел видеть, что произойдет, когда он спровоцирует драку. Регулус не ответил, так что, похоже, он был не в настроении обсуждать эту часть драки, поэтому Сириус переключился: — Я знаю, что ты был очень занят с сегодняшнего дня, уставившись в стену и все такое, но я подумал, что с твоим превосходным воспитанием ты бы уже пришел и поблагодарил Джеймса и меня. Это привлекло внимание Регулуса, он мотнул головой в сторону, и его глаза расширились, когда они встретились с глазами Сириуса: — О чем, черт возьми, ты говоришь? — Я говорю о том, как мы с Джеймсом вмешались и спасли твою задницу от необходимости сражаться с еще двумя придурками. Так что не за что. Плечи Регулуса немного расслабились, но он все еще выглядел раздраженным: — Я не буду благодарить тебя, я никогда не просил тебя об этом. Мне не нужна была твоя помощь, и уж точно не нужна была помощь Поттера. Сириусу не понравилось, как скрипнули его зубы при слове «Поттер», как будто ему стоило большого труда произнести его имя. Возможно, Джеймс не ненавидел Регулуса, но Регулус определенно ненавидел его. У его брата не было веских причин ненавидеть Джеймса, но Регулус мог найти причину для ненависти из неба, если бы захотел. — Ты не должен так произносить его имя. Он сделал тебе сегодня одолжение без моей просьбы, и меньшее, что ты можешь сделать, это быть благодарным ему, если ты не можешь быть благодарным мне. Глаза Регулуса горели от гнева, и он выплюнул: — О, поверь мне, я благодарен. Мерлин, почему Регулус не может быть прямолинейным хотя бы раз в жизни? Почему он не может просто сказать то, что имеет в виду, вместо того, чтобы быть жестоким и насмехающимся? — Как скажешь, Редж. Просто, может быть, попробуй время от времени подумать о ком-то другом и поблагодари Джеймса в следующий раз, когда будешь с ним разговаривать. — И с какой это стати я буду разговаривать с Джеймсом Поттером в ближайшее время? А теперь о главной причине, по которой Сириус был здесь: — Ну, тебе, вероятно, придется поговорить с ним, когда ты приедешь погостить к Поттерам этим летом. Регулус уставился на него, его рот был открыт, как у рыбы, идущей за наживкой: — Что? И, конечно же, Сириус ответил на его шок монологом: — Слушай, я знаю, что тебе не нравится Джеймс, но на самом деле он отличный парень, и ты скоро преодолеешь свои проблемы с ним. А Эффи и Монти — самые лучшие, полная противоположность нашим родителям. У них отличный дом в сельской местности и огромная площадка для игры в квиддич. Плюс у Монти отличная библиотека, по крайней мере, так мне говорит Лунатик, а я знаю, что ты любишь такие вещи. Монти тоже отлично готовит, даже лучше, чем Кикимер, клянусь. И я знаю, что ты любишь этого скрягу, но домовой эльф Поттеров, Дорри, гораздо приятнее его. И у тебя может быть своя комната, я знаю, что Поттеры дадут тебе ту, в которой Питер живет, когда приезжает, но если они не дадут, то ты можешь взять мою, а я останусь с Джеймсом. Конечно, сначала мне нужно будет поговорить с Джеймсом, но я знаю, что он и его родители разрешат тебе остаться… — Сириус! — Регулус зарычал, выглядя крайне измученным: — О чем, черт возьми, ты говоришь? Сириус был ошарашен. Что Регулус имел в виду? Неужели информация Питера была неверной? Неужели он не уехал от родителей? От этой мысли у него свело желудок. — Я… я говорю о том, где ты будешь жить этим летом, раз уж ты не собираешься возвращаться на Гриммо. Регулус выглядел немного удивленным, что показалось Сириусу странной реакцией, учитывая, что он только что разглагольствовал о доме Поттеров и о том, как он собирается там жить. Казалось, он быстро успокоился, когда спросил: — Как ты узнал? Сириус издал вздох облегчения, о котором и не подозревал: — Пит просто сказал мне, когда узнал, что из-за этого произошла драка. Сириус готов поклясться, что почти увидел призрак улыбки на лице Регулуса: — Петтигрю — король сплетен, я должен был догадаться. Сириус нахмурил брови в замешательстве: — Откуда ты знаешь, что он любит посплетничать? Я и не думал, что ты так много знаешь о моих друзьях. Регулус застыл на долю секунды, а затем насмешливо сказал: — Все знают о Петтигрю, и я не знаю многого о твоих друзьях, кроме того, что они чертовы идиоты. — Эй, разве можно так говорить о людях, с которыми ты проведешь свое лето? Регулус застонал: — Слушай, я не знаю, откуда ты взял эту идею, но я не останусь с Поттерами этим летом. — Но Питер был прав? Ты покинул Гриммо? Регулус вздохнул и отвернулся к стене, чтобы посмотреть в бездну: — Да, твой маленький информатор прав. — Тогда где ты останешься? — Я написал дяде Альфарду и попросил его о помощи. Он заверил меня, что наши мать и отец ничего не узнают о моем переезде к нему. Сириус был ошеломлен. Его брат покинул дом на площади Гриммо, но, в отличие от Сириуса, он быстро собрался с мыслями и разработал план. Он был достаточно собранным, чтобы выдвинуть обвинения, найти жилье и попросить секретности у своего дяди, который, без сомнения, был лучшим членом семьи, с которым Регулус мог бы заключить союз. Если кто и должен был защищать Регулуса и следить за тем, чтобы о нем заботились и держали подальше от Вальпурги, то им бы оказался ее младший брат Альфард. Это была просто гениальная идея, и Сириус обнаружил, что делает то, чего не делал уже много лет. Он восхищался умом и хитростью своего младшего брата. Мерлин, он понял, что Регулус не стал тупее с возрастом, он был таким же умным, как и в детстве, если не больше, но Сириус перестал его слушать, когда они выросли. — Черт, Реджи, — он постарался не реагировать на то, что Регулус вздрогнул от прозвища, — Это же и впрямь хороший план. Наверное, я просто подумал, что если ты уйдешь, то это будет похоже на то, как уходил я, и ты будешь в такой же панике, как я раньше, чтобы составить план. Регулус смерил его высокомерным взглядом: — Я действительно ушел в таком же состоянии, как и ты, но в отличие от тебя, я не позволяю жалости к себе отвлекать меня от выживания. Нет, конечно, не позволяет. Регулус был все таким же эгоистом, как и в детстве, по крайней мере, с его мозгами. Он знал, что он умен, и никогда не упустит возможности ткнуть Сириусу в лицо. Сириус был уже на полпути к тому, чтобы закатить глаза, когда его осенило то, что только что сказал Регулус: — Подожди, что значит «ты ушел в таком же состоянии, как и я»? Глаза Регулуса вспыхнули эмоциями, которые Сириус не мог распознать, но он быстро скрыл их насмешливым тоном: — О, прошу меня извинить, я забыл, что ты едва понимаешь базовый английский… Сириус зарычал: — Не меняй тему! Что, черт возьми, ты имел в виду? В каком состоянии ты ушел? — Отвали. — Регулус, — что-то в его тоне, должно быть, предупредило Регулуса не спорить, потому что он уткнулся лицом в свои руки. — Я имею в виду, что я не просто решил уйти, она заставила меня, — его голос больше не звучал язвительно и превосходно, вместо этого он был мягким и хрупким. Она заставила его уйти, это может означать миллион разных вещей. Но его брат уже заявил, что покинул Гриммо в таком же состоянии, как и Сириус. Сириус был сломлен и изувечен, когда сбежал через камин той ночью. Ему была неприятна мысль о том, что Регулус покинул то место в таком же состоянии, но он восхищался своим братом за то, что у него хватило смелости законно уйти от семьи, а не сбежать, как это сделал он. Может быть, Регулус не был трусом в семье, в конце концов, может быть, им был он. Сириус знал, что Регулус плохо отреагирует на что-то похожее на жалость, и он не хотел, чтобы этот разговор так быстро испортился. Поэтому он не протянул брату руку в знак утешения, как бы ему этого ни хотелось. Он не стал извиняться и говорить младшему брату, как бы он хотел, чтобы они росли в другом доме. Он даже не стал выпытывать подробности, хотя ему отчаянно хотелось узнать, как больно было Регулусу. Вместо этого он спросил самым ровным голосом, на который только был способен: — Ты в порядке? Регулус поднял на него взгляд, его лицо было удивленным, но недоверчивым: — Конечно, в порядке. Я не ребенок, Сир… Сириус прервал очевидное прикрытие брата: — Регулус, хоть раз ты можешь позволить мне быть твоим старшим братом? Ты можешь просто позволить мне убедиться, что с тобой все в порядке, не срываясь на мне при этом? Регулус на мгновение застыл, а затем издал громкий злобный смех, встал и повернулся, чтобы посмотреть на Сириуса. Внезапно Сириус почувствовал, что оказался в ловушке, ему стало не по себе от того, как Регулус смотрел на него. — Забавно. Забавно, что можно так долго желать какую-то вещь, причем, говоря прямо, жаждать ее, типа загадывать желание на каждой упавшей реснице, задувая каждую свечку на день рождения и каждой падающей звезде, которую видишь а потом, когда это сбывается, ты обнаруживаешь, что это последнее, чего ты хочешь. Все, чего я хотел с одиннадцати лет, это услышать, как мой старший брат скажет, что он хочет быть моим братом, и теперь, когда это случилось, я чувствую себя чертовски пустым. — Регу… — Нет, я имею в виду, действительно, все эти годы желать чего-то, и чтобы это случилось, нужно что-то вроде этого, — он все еще смеялся, и Сириус почувствовал, как по его позвоночнику пробежала дрожь от холодности всего этого. — Потребовалось только, чтобы моя жизнь разлетелась на куски, чтобы мой брат, наконец, захотел вернуть меня в свою жизнь. Моя жизнь — это гребаный бардак, и вдруг он хочет быть рядом со мной, чтобы вернуть меня на правильный путь. Только вот вопрос: где, черт возьми, он был, когда моя жизнь разваливалась на куски? Где он был, когда я терял вес и сон, занимаясь в любое время суток, чтобы угодить нашим родителям? Где он был, когда я четыре раза ломал запястье, пытаясь довести до совершенства финт Вронского? Где он был, когда какой-то сумасшедший пытался задушить меня и угрожал убить, если я расскажу кому-нибудь секрет его парня? Сириусу удавалось сохранять относительно спокойное выражение лица на протяжении всей речи брата, хотя это причиняло ему невероятную боль, до того момента, когда Регулус упомянул о том, что произошло в начале того года. Сириус мучился этим моментом с тех пор, как это произошло, ему никогда не было так стыдно, как в тот момент. Это был не единственный раз, когда он позволил пресловутому нраву Блэков взять верх над собой, но зато самый худший. Он изо всех сил старался забыть преданное и испуганное лицо Регулуса, которым тот одарил его несколько месяцев назад, но теперь оно промелькнуло перед ним. Голос Регулуса стал насмешливым: — О, точно! Это же он прижимал руку к моему горлу, пока я не перестал дышать. Сириус опустил глаза от стыда, а затем посмотрел на него умоляющими глазами: — Мне очень жаль, Регулус. Я должен был сказать это раньше, но мне жаль. Регулус сделал вид, что не услышал этого, наклонившись и заглядывая ему в глаза: — Признайся, Сириус, ты хочешь быть моим братом, только если я следую твоему плану в жизни. В противном случае, тебе наплевать, что со мной происходит. Сириусу надоело, и он вскочил на ноги: — Это неправда! Я люблю тебя, чертов идиот. Ты всегда был важен для меня, но знаешь ли ты, как трудно любить человека, который намерен делать прямо противоположное всему, во что ты веришь? — Это чушь собачья. — Нет, это действительно не так, потому что, помнишь ты это или нет, я пытался. Я годами пытался заставить тебя понять, насколько ужасны наши мать и отец, но ты был так полон решимости произвести на них впечатление, что постоянно подвергал себя риску. Разве ты не помнишь тот случай, когда ты пообещал отцу выучить проклятие Ривиуса? Тебе было тринадцать, и ты дал осечку, тебе пришлось провести ночь в больнице. Или тот случай, когда в шесть лет ты был убежден, что мама полюбит тебя, если ты научишься летать на метле, и чуть не сломал себе шею, а тебе сказали, что в полётах на метле нет ничего впечатляющего. Ты всегда пытался привлечь их внимание, в то время как всё, чего я хотел, это чтобы они отвлеклись от меня хотя бы на пять минут. Нам было трудно что-либо сделать, когда наши мотивы настолько не совпадали, особенно когда ты стал старше и начал воспринимать все, что они тебе говорили, как Евангелие. Выражение лица Регулуса было громоподобным: — Ты никогда не думал, что причина, по которой я так отчаянно нуждался во внимании, заключалась в том, что я никогда не получал их внимания больше, чем неодобрительный взгляд? Мать никогда не держала меня на руках в детстве, не думаю, что я почувствовал ее прикосновение, пока мне не исполнилось четыре года, да и то это был удар по лицу, потому что я разбил антикварную вазу. Отец не разговаривал со мной до пяти лет, и ты всегда уходил с ним. Я так боялся, что однажды ты тоже начнёшь игнорировать меня, как они, а потом кто у меня останется. Возможно, Кикимер, но в остальном — никто. Так что не смей говорить мне, как тебе было тяжело расти со мной. — Слушай, мне жаль, что они игнорировали тебя, они действительно могут войти в список худших родителей в истории, но и их повышенное внимание не было таким уж светлым и радужным. Это я вынес большую часть наказаний матери и нотаций отца, а не ты. Так что считай, что тебе повезло, что тебе не пришлось с этим сталкиваться. — Считать, что мне повезло? Я знаю, что ты предпочитаешь отгораживаться от всего, что не относится непосредственно к тебе, но я все равно получал достаточно наказаний, когда мы были детьми. И все наказания, после того как ты уехал. Не говоря уже о том, что ты получал так много наказаний, потому что ты всегда был на высоте. — О, и я уверен, что для идеального маминого мальчика нашлось так много наказаний. Когда мы были детьми, я принимал все возможные наказания за тебя, и ты это знаешь. — Не то что бы ты давал мне забыть об этом! Как я мог забыть, что я навсегда в долгу перед тобой за то, что ты столько раз прикрывал меня, когда мы были детьми? Но дело в том, что я никогда не просил тебя прикрывать меня и уж точно не просил, чтобы ты так часто бросал мне это в лицо. — О, я сожалею, что столько раз спасал тебя от выбивания из тебя дерьма, я виноват! Регулус вскинул руки вверх: — Вот именно об этом я и говорю! Большинство людей не чувствуют потребности в постоянной благодарности и похвале за то, что они сделали много лет назад. Хм, интересно, знает ли Люпин о твоем явном кинке на похвалу? — Отвали, Регулус. Это было не просто разовое явление. Помнишь, как ты пробрался в кабинет отца, чтобы почитать одну из его книг, хотя я говорил тебе никогда туда не заходить? А потом тебя поймали, и мама побрила меня налысо и заставила неделю спать на крапиве — все из-за тебя. Мое детство было наполнено попытками уберечь твою задницу от неприятностей, постоянно впутывая себя в еще большие неприятности. Глаза Регулуса горели от негодования: — Не смей перекладывать это на меня. Не смей перекладывать на меня все, что случилось в том доме. Это несправедливо! Теперь настала очередь Сириуса скрестить руки и выглядеть превосходно: — О, а с твоей стороны значит справедливо сваливать на меня их неспособность уделять внимание своему сыну. Справедливо говорить, что я — корень всех проблем, которые случались с тобой в том доме. — Это не то, что я сказал… — Как раз таки это т… — Нет, это не так, ты кусо… — Не называй меня кус... — Хватит перебивать… — Я буду перебивать тебя, если… — Assez! Это заставило Сириуса остановиться на месте. Он не слышал этого слова в таком тоне с тех пор, как мать застала их в детстве за дракой. На самом деле, он вообще почти не слышал французского языка, кроме того, когда Ремус спросил его о нем в начале этого года. Регулус заговорил снова, тошнотворно спокойным тоном: — Je n'ai pas le temps de discuter avec toi et tu n'as plus la capacité cérébrale de discuter avec moi. Сириус шагнул вперед, еще сильнее вцепившись в лицо брата. Он достал свой французский из архива памяти, который не использовал уже много лет: — Nous n'en avons pas fini avec notre discussion, mon frère. Регулус решительно посмотрел в глаза Сириуса и медленно проговорил: — Фактически, мы закончили. Этот спор показал мне правду о нашем детстве. Я считаю, что мне было бы лучше без тебя, а ты считаешь, что тебе было бы лучше без меня. Так что все просто: у тебя больше нет брата, как и у меня. Мы оба можем умыть руки от всего этого гнилого бардака нашего детства. Сириус уставился на него, потому что действительно, как его брат сделал такой вывод из их разговора: — Я не знаю, о чем ты говоришь, но у меня все еще есть брат. Регулус ухмыльнулся: — Да, Джеймс. Сириус потянулся за чем-нибудь, за чем угодно, что могло бы заставить Регулуса понять: — Джеймс может быть и твоим братом, понимаешь? То есть я понял, что ты будешь жить с Альфардом, и это прекрасно, но ты все равно мог бы приходить ко мне в гости. Ты мог бы поладить с Джеймсом, и в итоге вы тоже могли бы стать братьями. Просто дай этому шанс, Реджи, пожалуйста. Регулус слегка ухмыльнулся: — Мы с Джеймсом Поттером никогда не будем братьями. Сириус потерял надежду, когда Регулус начал уходить. Он снова позвал: — Редж, пожалуйста! Регулус остановился лишь на мгновение, а затем продолжил свой путь, но не раньше, чем сказал: — Au revoir frère. Сириус простоял там недолго, ровно столько, чтобы его самообладание снова начало возвращаться. Его брат, без сомнения, был самым свиноподобным и упрямым ослом в Шотландии. Ему не нужно было возобновлять отношения с Регулусом. Важно было лишь то, что Регулус больше не будет находиться рядом с их семьей. Он будет в безопасности с дядей Альфардом. В безопасности, чтобы для разнообразия побыть королевской занозой в чужой заднице.******************************************************************
Регулус
— Так ты расскажешь мне, что произошло? Регулус поднялся со своего места на любимой кушетке в Выручай-комнате. Он вернулся примерно через полчаса после того, как покинул Сириуса, когда понял, что ему больше некуда идти. Барти сидел со Слизнортом, обсуждая его наказание за жестокое обращение с ранеными учениками. Реми была внизу в оранжерее, накуриваясь после того, что произошло сегодня днем. Он пока не мог пойти в общую комнату, так как там наверняка будет полный срач. Теперь, когда все знали, что он больше не Блэк, люди начнут этим пользоваться. Они уже начали это делать, когда Мальсибер и Эйвери столкнулись с ним сегодня днем. Они утверждали, что теперь, когда он не является Блэком, он не имеет права на привилегию быть под защитой чистокровной семьи. То, что он сделал со своими первыми соперниками, может отпугнуть некоторых людей, но вскоре за ними последуют другие, и тогда у Регулуса начнутся настоящие проблемы. Когда он поднялся на седьмой этаж в начале того дня, он намеревался найти убежище в Выручай-комнате. Однако, оказавшись там, он понял, что в данный момент там нет ничего, что ему нужно. Он не мог заставить комнату появиться, потому что ему ничего не было нужно. Поэтому он сидел тупо уставившись на стену, пока Сириус не подошел к нему. Их разговор проходил, как обычно, в резких словах и оскорблениях. Оба брата никогда не знали, когда нужно остановиться и перестать крутить нож. Они просто продолжали причинять друг другу боль в бессмысленной попытке заставить чувствовать самих себя лучше. Регулус не был уверен насчет Сириуса, но ему это никогда не помогало, он всегда чувствовал себя хуже после того, как говорил такие вещи своему брату. К счастью, когда он вернулся на седьмой этаж, то обнаружил, что ему нужно безопасное место, где его мог отыскать только Джеймс. Поэтому он сидел на красном диване перед камином, пока Джеймс не нашел его. Регулус хотел получить утешение, но, конечно же, Джеймс задал первый вопрос: — Ты про драку или про Сириуса? Регулус прислушивался к шагам Джеймса, пока не почувствовал руку своего nounours на плече: — Может, начнем с Сириуса? Регулус поднял глаза на Джеймса и понял, что выглядит уязвимым: — Джейми. Это было все, что потребовалось Джеймсу, чтобы оказаться на диване и крепко обнять его. Мгновенно Регулус почувствовал, как расслабляется, окутанный теплом Джеймса Поттера. Джеймс позволил ему посидеть в объятиях несколько минут, а затем снова спросил мягким голосом: — Так что же произошло? Регулус прижался лицом к плечу Джеймса, поэтому его голос прозвучал приглушенно: — Как будто ты до сих пор не знаешь. Джеймс крепче прижал Регулуса к себе: — Я знаю то, что Сириус рассказал мне, но я хотел бы услышать твою версию. Регулус поднял голову и посмотрел на Джеймса, в эти прекрасные лесные глаза: — Он пришел поговорить, мы поссорились, как всегда, и я ушел. На самом деле в этом нет ничего особенного. — Регулус, — что-то в том, как Джеймс прошептал его имя, заставило его захотеть рассказать все свои секреты, что было очень опасно. Не то чтобы у него действительно были какие-то секреты от Джеймса, но все же это можно было легко использовать против него. Он вздохнул, устав от словесной перепалки между ним и братом: — Он пришел поговорить со мной о драке, или, может быть, больше о моем отъезде из Гриммо, я не уверен. Сначала мы поговорили о драке, было совершенно очевидно, что он не в восторге от нее. Ему вообще не нравится Барти, и мы сначала немного поспорили о нем. Потом он начал разглагольствовать о том, что когда я буду жить у Поттеров, все будет лучше, а я сказал ему, что этого не будет. Так что… — Подожди-ка что? — Джеймс прервал его, выглядя потрясенным. Регулус нахмурил брови в замешательстве: — Какая часть тебя озадачила? — Что значит, ты сказал ему, что не будешь жить с нами? Джеймс, как и Сириус, предполагал, что Регулус переедет и будет играть в семью с Поттерами. Внезапно Регулус почувствовал некоторое угрызение совести за то, что не поделился своим решением раньше. Ему было все равно, что Сириус был шокирован этим открытием, но ему было не все равно, что Джеймс был шокирован. Он схватил руку Джеймса, обвивавшую его шею, и слегка поцеловал костяшки пальцев: — Прости, что не сказал тебе раньше, я просто не думал, что ты предположишь, что я буду жить с тобой. Летом я буду жить у своего дяди Альфарда. Я уже написал ему, и он согласился держать мое проживание с ним в полном секрете. Мне там будет хорошо. Джеймс уставился на него: — Твой дядя Альфард — типа брат своей сестры? Регулус покачал головой, хотя Джеймс был прав, ему не нравилось то, на что намекал Джеймс: — Это не так, Джеймс. Они не близки и никогда не были близки. Альфард больше похож на паршивую овцу в семье. Он напоминает Сириуса или Андромеду. Кажется, он в восторге от идеи скрыть это от моей матери, клянусь. Джеймс совсем не выглядел счастливым, его зубы скрипели: — Так он просто в восторге от задачи спрятать тебя от его старшей сестры, да? Это просто как большая игра в прятки, в которые они, наверное, играли в детстве. Вот только каковы будут последствия, если он проиграет? Вернет тебя в руки этого монстра. Это не игра, и мне не нравится идея, что рядом с тобой будет кто-то, кто не относится серьезно к твоему благополучию. Теперь настала очередь Регулуса вытаращиться на Джеймса, он совсем не это имел в виду: — Нет, Джеймс, я просто неправильно выразился. Он не думает, что это игра, он просто был рад помочь. Я обещаю, что под защитой дяди со мной ничего не случится. Джеймс разразился невеселым смехом: — Как тогда, когда ты обещал мне вернуться в школу в безопасности на Рождество? Регулус почувствовал себя так, словно ему дали пощечину, он медленно отстранился от Джеймса. — Мне жаль, если это похоже на тот случай, но мой дядя совсем другой. Он заботится обо мне, разве ты не доверяешь мне? Джеймс встал, его лесные глаза врезались в серые глаза Регулуса, глядя решительно: — Я доверяю тебе, Редж, — Регулус выпустил вздох облегчения, который он не осознавал, что держал в себе: — Я доверяю тебе практически что угодно. Я доверяю тебе свою жизнь, но я не могу доверять тебе в том, что касается твоего благополучия. Я не могу доверить тебе обеспечить себе безопасность, но я бы хотел, чтобы это было так. Регулус вздрогнул от неожиданного изменения тона Джеймса. Джеймс сказал, что доверяет Регулусу, и на мгновение это было похоже на блаженство — чувство доверия от Джеймса Поттера. Затем мальчик вырвал у него это счастье за секунду: — Это нечестно, Джеймс! — Разве нет? Кажется, что каждый раз, когда я оборачиваюсь в этом году, ты попадаешь в какие-то неприятности. Регулус не знал, что сказать, потому что Джеймс не был в этом не прав. В этом году он попадал в неприятности из-за травм, драк, болезней и так далее. Он остановился на умоляющем взгляде, который всегда заставлял Джеймса согласиться с ним, и мягко сказал: — Джеймс? Взгляд Джеймса на минуту смягчился, а затем снова стал суровым: — Не пытайся смотреть на меня своими щенячьими глазками, на этот раз ничего не выйдет. Я серьезно, Регулус, тебе небезопасно жить со своим дядей Альфардом. Регулус надулся, было довольно необычно, что взгляд не подействовал на Джеймса, но такое уже случалось, и ему придется скорректировать свой план. Если и был человек, которому Джеймс мог доверять, то это был Сириус: — Но ведь даже Сириус согласился, что это хорошая идея для меня жить с Альфардом. Джеймс выглядел слегка обескураженным этой новостью, но все равно покачал головой: — Ну, Сириус заблуждается. Взгляд и решимость Регулуса ожесточились, он скрестил руки: — Ну, тут не тебе решать. Джеймс придвинулся ближе и приложил свою ладонь на щеку Регулуса. Ему потребовались все силы, чтобы не растаять под этим мягким прикосновением: — Реджи, я просто хочу, чтобы ты был в безопасности. Самое безопасное место для тебя — это я. Регулус нехотя отстранился: — Я буду жить с Альфардом, Джеймс. Но я буду постоянно тебе писать и прилетать, если тебе от этого будет легче. Джеймс не выглядел довольным компромиссом, поэтому Регулус решил, что это не поможет: — Думаю, в этом вопросе нам придется просто остаться каждому при своём мнении. — Думаю, да. Они смотрели друг на друга в течение нескольких минут, прежде чем Регулус решил продолжить отвечать на вопрос Джеймса, заданный им до того, как произошла вся эта неприятность с жильем: — Итак, мы как-то затронули тему нашего детства, и это ничем хорошим не началось и не закончилось. Мы оба, по сути, сказали, что другой разрушил наше детство. Джеймс выглядел слегка ошеломленным сменой темы, но затем он задал вопрос: — Ты действительно думаешь, что Сириус разрушил твое детство? Регулус задумался на минуту, прежде чем ответить, сел обратно на диван и подтянул колени к груди: — Нет. Он, бесспорно, не упрощал отношения с нашими родителями, но все-таки не он разрушил мое детство. Это сделали наши родители, Сириус был, наверное, единственным, что сохраняло во мне здравый рассудок все эти годы. Джеймс кивнул, откинувшись на спинку дивана: — Я думаю, он чувствует то же самое. Так если ты на самом деле так не думаешь, тогда зачем ты это сказал? — Джеймс, я знаю, что ты считаешь Сириуса своим братом. Так позволь мне спросить тебя, ты когда-нибудь говорил ему вещи, которые, как ты знаешь, намеренно причинят ему боль, даже если ты знаешь, что это неправда? Джеймс тут же покачал головой: — Нет, конечно, нет. Регулус слегка улыбнулся: — Вот как ты понимаешь, что вы избранные братья, а не кровные. Джеймс выглядел озадаченным: — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, что никто не действует тебе на нервы больше, чем твои братья и сестры. Ярость быстро нарастает, потому что вы знаете друг друга всю свою жизнь. Вы знаете друг друга достаточно хорошо, чтобы прямо сказать о своих худших страхах, и вы делаете это, потому что у вас одна и та же травма, которая испортила вас в первую очередь. К сожалению, Джеймс, ты никогда по-настоящему не поймешь, каково это — ссориться вот так с Сириусом. — Я не думаю, что хочу это понимать. Регулус кивнул, зная, что Джеймс никогда не захочет так ссориться ни с кем, даже если у него был бы брат или сестра. Когда Регулус ничего не сказал, Джеймс заговорил снова: — Так почему бы тебе не извиниться? Регулус издал беззлобный смешок: — Правило номер два о братьях и сестрах: они никогда не извиняются, независимо от того, насколько они перегнули палку. По крайней мере, не словами, но мы с Сириусом далеко за пределами бессмысленных жестов извинений. — Я бы хотел, чтобы вы поладили. — Я знаю, что хочешь. Джеймс замолчал на мгновение, прежде чем снова заговорить, его голос был нерешительным: — Я хочу иметь возможность сказать ему поскорее, Редж. Чувство вины за то, что я солгал ему, съедает меня изнутри. Регулус посмотрел на умоляющее выражение лица Джеймса и вздохнул. Он знал, что это когда-нибудь произойдет, он просто надеялся, что Джеймс даст ему больше времени: — Послушай, Джеймс, я не совсем готов, но что если я пообещаю тебе, что мы сможем рассказать ему до конца семестра. Это хороший компромисс? Внезапно Джеймс ярко улыбнулся Регулусу, и тот с трудом удержался от ответной улыбки: — Это здорово, Реджи! Я определенно могу с этим работать, спасибо. Регулус кивнул: — Полагаю, это означает, что ты захочешь одновременно рассказать об этом и другим своим друзьям? Джеймс замер. Регулус с любопытством смотрел на него, и на его лице появилось что-то похожее на чувство вины. Джеймс нервно почесал затылок: — Насчет этого, мне очень жаль, что я не сказал тебе об этом раньше. Клянусь, я хотел сказать, но я так боялся, что ты порвешь со мной, если узнаешь, но Ремус и Питер уже знают. Регулус уставился на Джеймса: — Как давно? Джеймс громко сглотнул: — Питер узнал об этом на Хэллоуин, а Ремус — перед Рождеством. — Узнал? Им не ты сказал? Джеймс подался вперед, схватив Регулуса за руку: — Нет, конечно, нет, малыш. Я бы никогда не стал так действовать за твоей спиной. Питер увидел нас после нашего первого свидания, наверное. А Ремус — где-то перед Рождеством, я не уверен, но Питер сказал мне, что он в курсе, только пару недель назад. — Они знают так долго? Джеймс прижал сладкий поцелуй к ладони Регулуса: — Да, и мне так жаль, что я не сказал тебе. Ты ужасно злишься на меня? Регулус задумался, но ему не потребовалось много времени, чтобы найти ответ: — Вообще-то нет, я не злюсь. То есть я не в восторге от того, что Люпин и Петтигрю знают, и я действительно не в восторге от того, что ты долго скрывал это, но я особо не злюсь из-за этого. Это было бы довольно лицемерно с моей стороны, учитывая, что Барти и Реми уже знают. Джеймс кивнул, и Регулус заметил, что он сдерживает улыбку, когда Регулус спросил: — Мы можем доверить им хранить секрет еще немного? Джеймс решительно кивнул: — Да, конечно, мы можем. Ты уверен, что не злишься? — Джеймс, сегодня у меня было слишком много ссор, чтобы я хотел затевать еще одну с человеком, которого я люблю. Регулус улыбнулся, и это было сигналом Джеймсу придвинуться ближе к Регулусу на диване, пока они снова не обнялись. Регулус лежал на плече Джеймса, когда тот нарушил мирную тишину, в которой они находились несколько минут: — Джейми, я сегодня выглядел сумасшедшим? Джеймс взял паузу, прежде чем заговорить, вероятно, тщательно подбирая слова: — Да, ты выглядел немного не в себе, но я должен сказать, что убийственная ярость тебе идет. Регулус фыркнул на попытку Джеймса придать ситуации светлый оттенок: — Просто всё было так странно, я чувствовал себя настолько неуправляемым, как только нанес первый удар. То, что они говорили, напугало меня до смерти. Они называли меня предателем, Джеймс. То, что меня учили презирать больше всего в детстве, так называли меня мои сверстники. До сегодняшнего дня я никогда не участвовал в драках, но тут в моем мозгу словно что-то переключилось, и кто-то другой встал за штурвал. Регулус не мог видеть лица Джеймса, но он был уверен, что мальчик был встревожен рассказом Регулуса о сегодняшних событиях, как и он сам. — Ты хочешь сказать, что не думаешь, что это действительно ты сражался с ними? Регулус покачал головой: — Нет, это был я, это было совершенно ясно, но не похоже, что я контролировал ход боя, если в этом есть смысл? Джеймс молчал долгое время, прежде чем его голос задрожал, и он спросил: — Как ты думаешь, это как-то связано с тем, что произошло на Рождество? Регулус подумал об этом, не так уж редко тяжелые случаи Круциатуса приводили к сумасшествию или другим психическим отклонениям. Он не был уверен, было ли это действительно результатом проклятия Круциатуса, или это был результат гнева, который он все еще хранил в себе из-за того, что сделала с ним его мать. Было ли это безумием или просто злостью на женщину, к которой он не мог прикоснуться? Его голос звучал немного плавно, когда он ответил: — Я еще не уверен. Джеймс наклонился и поцеловал Регулуса в макушку, задержавшись на мгновение, прежде чем тихо сказать: — Не волнуйся, Реджи, мы разберемся во всем вместе. И Регулус знал, что так и будет.