Питер
Питер проснулся от звука, который издавали чьи-то прыжки? Или отжимания? Он не был уверен из-за чего конкретно, потому что занавеска вокруг его кровати была плотно закрыта. Это Джеймс, предположил он, учитывая, что два других его соседа по комнате, как известно, валялись в постели весь день, когда им выпадала такая возможность. Сегодня было утро финала матча по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином, поэтому Джеймс не мог не переживать. Черт, он волновался в день игры каждый матч, во время тренировок, предшествующих дню игры, и когда разрабатывал стратегию игры. Эта игра была важна для Джеймса больше, чем все остальные, которые они проводили в этом сезоне. От этой игры зависело, кто выиграет Кубок Хогвартса по квиддичу, а так как это был первый год Джеймса в качестве капитана, он очень хотел победить. Джеймс действительно последовал его совету и дал Регулусу немного свободы после смерти Ориона Блэка. Он предоставил Регулусу самому решать, как часто они будут видеться, но, насколько Пит мог судить, в последний месяц это происходило нечасто. Питер знал, что Джеймса сводило с ума то, что он не может чаще видеться с Регулусом, но Питер так гордился им за то, что он был достаточно силен, чтобы остановить себя от поисков слизеринца. Конечно, Джеймс все еще был уличен в том, что немного сталкерил за Регулусом, но Питер считал, что такое поведение можно оправдать. Джеймс полностью перешел в режим сталкера, когда дело касалось Регулуса. Он уже знал расписание Регулуса, но теперь он из кожи вон лез, чтобы оказаться в том же коридоре, что и Регулус, даже если это было в другом конце его собственного занятия. Он неукоснительно следил за точкой Регулуса на карте, Питер не знал, по какой причине мальчик в основном сидел в общей комнате, когда не был в классе или на тренировке. Даже учитывая склонность Джеймса к преследованию, Питер гордился своим другом. В последний месяц Джеймс был искренне сосредоточен на себе. Большую часть времени он уделял квиддичу, но также много времени уделял и школьной работе. Несмотря на то, что он больше не участвовал в «репетиторских» занятиях, как раньше, он неплохо учился самостоятельно. Разумеется, незанятость Джеймса означала, что он также убеждал остальных устроить как можно больше розыгрышей до окончания школы, что они с радостью и делали. Да, неудивительно, что Джеймс встал так рано в день игры, хотя Питер еще не знал точно, который сейчас час, ведь игра была только во второй половине дня. Питер мог видеть солнце сквозь занавески своей кровати, что означало, что сейчас еще довольно раннее утро. До его ушей донесся приглушенный стон, когда Магдалина прижалась к его груди. Он опустил глаза и увидел, что она смотрит на него, должно быть, она проснулась в то же время, что и он. Ее длинные темные волосы каскадом падали на лицо, а красивые карие глаза придавали ей ангельский вид. Эта мысль посещала Питера почти каждое утро, когда они просыпались вместе: Магдалина Риз была самой красивой девушкой в мире. Должно быть, она тоже услышала Джеймса, потому что на ее губах появилась ухмылка: — Это Джеймс? Питер улыбнулся ей, очевидно, она привыкла проводить здесь утро, если могла определить, кто из его соседей по комнате это был, даже не видя их: — Конечно, ведь сегодня же день матча. — О да, важный день. Он будет отскакивать от стен весь день, не так ли? Ему нравилось, что Мэгги это знает, нравилось, что она так привыкла к его друзьям. Очевидно, Джеймс слышал их разговор, потому что прежде чем Питер успел ответить ей, он услышал, как Джеймс позвал: — Пит! Ребята, вы проснулись? Питер быстро огляделся, чтобы убедиться, что они оба одеты прилично, на нем были боксеры, а на Мэгги — одна из футболок Питера: — Да, все в порядке. Джеймс всегда ждал разрешения, прежде чем врываться к ним, после одного неловкого момента произошедшего несколько месяцев назад, который изрядно подпортил им всем настроение. Как только он получил разрешение, Джеймс раздвинул шторы и опустился на край кровати. Джеймс делал это не в первый раз, более того, ему нравилось делать это по привычке. Он делал это, когда Магдалины не было здесь, но, похоже, в последнее время ему было достаточно комфортно с ней, чтобы делать это почти каждый раз, когда она оставалась ночевать. Он уже выглядел немного вспотевшим в своей тренировочной одежде, когда устроился поудобнее: — Доброе утречко, Пит, Мэгги! Питер издал небольшой стон из-за высокой энергии Джеймса, что заставило Магдалину хихикнуть: — Доброе, Джеймс, в предвкушении большого дня? Джеймс усмехнулся, явно радуясь, что кто-то помнит, какой важный для него день: — Ещё как, мы сегодня надерём задницу Слизерину! Ты ведь придешь, да? Она улыбнулась ему, иногда энтузиазм Джеймса мог быть заразным: — Однозначно! Я всегда за то, чтобы посмотреть на разгром Слизерина. Так ты чувствуешь себя уверенно? Джеймс бросил ей наглую ухмылку, которую он приберегал для хвастовства своими навыками квиддича: — Очевидно, змеи против нас ничто. Питер закатил глаза на своего друга, как он всегда делал, когда Джеймс был самоуверенным: — Так Джеймс, во сколько же ты проснулся сегодня утром и начал готовиться? Джеймс выглядел немного смущенным: — Я проснулся в шесть и не мог заснуть обратно, сейчас около восьми тридцати. Как вы думаете, не слишком ли рано мне будить Сириуса, чтобы мы могли начать разрабатывать стратегию? Питер и Мэгги бросили друг на друга короткий взгляд: — А то! Джеймс надулся: — Но это такой важный день, мне кажется, что Лунатик поймет, если я… Питер перебил: — Джеймс, я думаю, ты знаешь, что он точно не поймет, и ты не сможешь разбудить Сириуса, не разбудив при этом и Лунатика. Джеймс скрестил руки и надулся еще больше: — Я не виноват, что он кричит, когда кто-то пытается его разбудить. Мэгги разразилась приступом смеха, и Питер усмехнулся: она была там в то утро, когда Джеймс пытался разбудить Сириуса. Сириус взбесился, когда Джеймс попытался его разбудить, кричал так, будто его убили, что заставило Ремуса задуматься о том, чтобы убить всех. Ремус был не из тех, с кем приятно иметь дело по утрам, и когда Сириус начал кричать ему в ухо первым делом, он наложил на Сириуса и Джеймса заглушающее заклинание, после чего толкнул Сириуса на пол и плотно закрыл шторы. Пробуждение в то утро Питеру тоже не очень понравилось, но это стоило того, чтобы Сириус и Джеймс невербально умоляли его отменить заклинание. Питер смотрел, как Джеймс вздрагивает, явно вспоминая этот инцидент: — Ладно, я пока не буду его будить. Но ему лучше встать к одиннадцати, иначе я его убью. Питер нахмурился: — Разве игра не в четыре? Почему тебя волнует, встанет ли он к одиннадцати? Джеймс закатил глаза на Питера, как будто вопрос был идиотским: — Сегодня днем у нас командное собрание и прогон матча. Так что, возможно, мне придется испытать на себе гнев Лунатика. — Хорошо, но если ты это сделаешь, то ни Мэгги, ни я в этот раз не будем ничего исправлять. Джеймс выглядел обиженным, а когда Питер принял твердое выражение лица, он перевел взгляд на Магдалину: — Ну же, Мэгги, ты ведь поможешь мне, правда? Она притворилась, что раздумывает об этом, прежде чем рассмеяться: — Нет, те, кто не могут учиться на своих прошлых ошибках, обязательно повторят их, на этот раз без помощи. Его лицо приняло выражение насмешливой обиды, прежде чем он закатил глаза в сторону своих друзей и встал: — Отлично, тогда мне придется найти друзей получше. Побегу, наверное, к Мэри или Марлин. Питер засмеялся: — Как будто они тебе помогут. Джеймс задумался на минуту, но потом решил: — Мэри помогла бы. — Ну, если уверен, то конечно, но лично я думаю, что она сочтет всё это донельзя нелепым, чтобы помочь тебе. Джеймс посмотрел на него: — Ну, я не собираюсь будить ни одну из них, так что, думаю, мы никогда не узнаем. Мэгги ухмыльнулась им обоим: — Остались каждый при своем мнении, хм, это очень по-взрослому с вашей стороны, мальчики. Джеймс выпрямился, на мгновение выглядя гордым от комплимента, а Питер озорно усмехнулся: — Или я могу просто спросить ее на игре, поможет она тебе или нет? Она покраснела и посмотрела на него, несомненно, вспомнив тот случай, когда она специально сказала Питеру, что квиддич так же полезен, как навозные бомбы. Мэри легонько толкнула ее локтем, и ее лицо приняло дразнящее выражение: — Да, Лили, когда это ты так заинтересовалась квиддичем? Она сделала ударение на слове «заинтересовалась» и вздернула брови на Лили. Питер задался вопросом, не было ли это продолжением разговора, который две девушки вели раньше. Ему вдруг показалось, что он находится за гранью какой-то их внутренней шутки. Лицо Лили раскраснелось, и она посмотрела на Марлин, прежде чем ответить Питеру: — В этом году я просто поддерживаю дух факультета. Так как я ещё и староста в этом году, я подумала, что самое время поддержать ребят как следует. Питер кивнул, хотя он не считал, что имеет значение, болеют ли старосты за команду своего дома или нет. Мэри не собиралась так просто закрывать этот вопрос: — О, действительно, и это имеет ничего общего с другим префектом, которого мы все знаем, который также является капитаном команды по квиддичу. Лицо Лили пылало, когда она окинула Мэри испепеляющим взглядом — примерно столько времени ему понадобилось, чтобы обработать эту информацию. Джеймс? Она говорила о Джеймсе? Лили Эванс влюбилась в Джеймса Поттера? Ему пришлось сдержать смех, который грозил сорваться с его губ, зная, что обе девушки неправильно поймут его и решат, что он смеется над Лили. На самом деле, смешно было совсем по другой причине. Джеймс, который был влюблен в Лили на протяжении многих лет, вплоть до этого года, наконец-то пережил свою влюбленность, а теперь он сам начал нравиться Лили. Это было похоже на то, как если бы ирония судьбы и неудачное время завели ребенка и назвали его Джеймс Поттер и Лили Эванс. Мерлин, это было уже слишком. Как бы ни была забавна эта ситуация, ему было жаль Лили. Он не был уверен, заметила ли она, что Джеймс увлекся другим, но если нет, то для нее это было бы тяжелым пробуждением. Лили была его хорошим другом, и он не хотел, чтобы она все так узнала, когда Джеймс и Регулус наконец-то официально подтвердят свои отношения. Мэри все еще ухмылялась смущению Лили, когда Питер прочистил горло, они обе посмотрели на него, с любопытством ожидая его реакции: — Лили, мне кажется, что ты должна знать, что Джеймс уже встречается кое с кем. Выражение лиц обеих девушек стало шокирующим, Лили замолчала, а Мэри засуетилась: — Что? Питер, когда, черт возьми, это произошло? Он пожал плечами, чувствуя себя неловко и проклиная Ремуса за то, что не встретил их раньше, ему просто нужно было вернуть ту библиотечную книгу сегодня. Он провел рукой по волосам: — Вообще-то это началось перед Хэллоуином, я думаю. Мэри ударила его по руке, не слишком сильно, но и не совсем вскользь: — Какого черта, Питер! Почему ты мне раньше не сказал? Питер знал, что Мэри думает, что он рассказывает ей все, потому что — да, он многое ей рассказывал, это было правдой, но он никогда бы не стал так делиться секретами о своих лучших друзьях. Тем не менее, он понимал, почему она расстроена, ни одна из девушек не понимала тайны отношений Джеймса, но это было к лучшему, что они знали о его отношениях. Он не хотел, чтобы Лили было больно после того, как она узнает, что он не свободен. — Прости, Мэри, но они решили держать это в секрете, я же не мог пойти и разболтать всем, правда? Она посмотрела на него, скрестив руки: — Ну, ты мог бы хотя бы сказать мне! Питер покачал головой, и Мэри тяжело вздохнула, ее гнев быстро улетучился: — Хорошо, но к чему вся эта секретность? Джеймс не похож на человека, которому нравится действовать тайком. — Это точно. Я не уверен в их причинах, но сделай мне одолжение, не пытайся расследовать, Мэри. Пусть они сами решат, в какой момент рассказать всем? Мэри неохотно согласилась, и Питер на мгновение подумал, что они закончили разговор, пока Лили не заговорила снова: — Думаю, вот почему он не доставал меня в этом году. Я-то подумала, он наконец-то понял мои намеки на то, что мне нужно немного пространства. Питер покачал головой, не зная, что сказать: — Боюсь, Джеймс не слишком сообразителен в этом плане. Она улыбнулась на это, а затем слегка покачала головой, видимо, принимая решение: — Это правда. Не важно, я рада за него, правда. Я буду еще больше рада, если его команда надерёт задницу Слизерину. Питер усмехнулся, Мэри засмеялась, и вот так все снова стало уютно. Ремус присоединился к ним, и все четверо сосредоточились на игре. Мэри рассказала им, что Доркас настояла на том, чтобы посмотреть игру с остальными членами команды Рейвенкло, хотя Марлин пыталась убедить ее в обратном. Ремус и Лили провели большую часть игры, разговаривая о занятиях, что наскучило Питеру до слез. К счастью, с ним была Мэри, которая всегда умела развлечь, особенно когда доставала фляжку для игры. Огневиски, которым она ее наполнила, был немного теплым из-за такого дня, но после того, как Ремус начал рассказывать сюжет какой-то книги, которую он хотел, чтобы Лили прочитала, он с удовольствием помог Мэри допить ее. Игра была напряженной, как и предсказывала Мэри. Гриффиндор был сегодня в отличной форме, и Питер с неохотой признал, что Слизерин тоже. Хотя они, похоже, все еще считали, что дешевые удары необходимы. Они постоянно толкались локтями и объединялись в кучку против игроков Гриффиндора, но Сириус и его партнерша-загонщица, Энни Фрост, были сегодня в отличной форме. Они метали бладжеры в каждого слизеринца, который подлетал слишком близко к игроку Гриффиндора. Джеймс играл великолепно, и Питер не мог нарадоваться глядя на своего друга. Они с Мэри кричали каждый раз, когда Джеймс забивал гол, а иногда им даже удавалось заставить Ремуса присоединиться к ним. Питер в очередной раз восхитился своим другом: Джеймс Поттер был рожден для игры в квиддич. Гриффиндор лидировал, но не настолько, чтобы им не нужно было ловить снитч. Прошло около полутора часов с начала игры, и Питер видел, что обе команды устали, при счете 120-100. У ловцов, Марлин и Регулуса, было несколько фальстартов на протяжении всей игры, но они всегда теряли снитч, прежде чем подлетали слишком близко. Так уж совпало, что Питер смотрел на ловцов, когда это произошло, иначе он бы даже не заметил всего. Это было так быстро, что никто другой не заметил бы, если бы не смотрел в сторону от происходящего. Джеймс только что забил гол и, конечно же, пролетел свой праздничный круг. Он пролетал рядом с ловцами, как вдруг просто посмотрел прямо в сторону Регулуса и послал ему воздушный поцелуй. Игра продолжалась, пока Джеймс праздновал, поэтому большинство людей даже не заметили бы его возле ловцов, но Питер заметил. Это был настолько неожиданный ход, что Питеру пришлось перепроверять то, что он только что увидел. Но, должно быть, так и было, потому что сразу после этого, когда он ожидал, что Регулус набросится на Джеймса за то, что тот так безрассудно ведет себя с ними на публике, слизеринец удивил его, поймав поцелуй Джеймса. На его лице появилось язвительное выражение, которое сказало Питеру, что он не ярый фанат выражений всех этих любовно-морковных жестов, но затем он улыбнулся и подмигнул своему парню. И снова это оказалось настолько быстрым взаимодействием, что большинство людей не заметили бы этого, даже если бы наблюдали за ними. Даже если бы кто-то и увидел это, многие люди, вероятно, сочли бы это поддразниванием игроков друг над другом, но Питер-то всё знал. После этого игра продолжилась, очки обеих команд росли, но ни одна из них не увеличила свой перевес над другой. Для победы им нужно было поймать снитч, и тот, кто поймает снитч, несомненно, выиграет Кубок Хогвартса. Марлин, похоже, продолжала придерживаться стратегии, которой она придерживалась в первый раз, когда они играли со Слизерином, — внимательно следить за Регулусом. Регулус же предпочитал неторопливо кружить по верхней части поля для квиддича, терпеливо ожидая, когда можно будет заметить металлические крылья снитча. Игра близилась к двум с половиной часам, когда ловцам наконец удалось что-то увидеть. Первой это заметила Марлин, она быстро нырнула вниз, но Регулус был у нее на хвосте. Он быстро догнал ее, и уже двое мчались к снитчу. Они оба летели к земле, и Питер вспомнил, как в начале года Регулус сделал финт Вронского, и Марлин сильно ударилась о землю. Он решил, что в этот раз все будет иначе, так как они оба смотрели на снитч, но он успел на мгновение забеспокоиться за свою подругу, прежде чем все закончилось. Регулусу удалось обогнать Марлин и поймать снитч всего в футе над землей, где он быстро подтянулся, чтобы не разбиться, импульс заставил его упасть с метлы, но это выглядело странно грациозно, как будто он действительно пытался скатиться с метлы. Сразу же раздались аплодисменты, когда объявили Слизерин победителем, и команда Слизерина быстро подняла Регулуса, как трофей. Мальчик ухмылялся, держа в руках золотой снитч, и Питер подумал, что, возможно, этот мальчик заслужил это. Он заслужил право чувствовать себя счастливым, как сейчас, потому что Питер был уверен, что тот не чувствовал себя так с тех пор, как умер его отец. Гриффиндорская трибуна была более приглушенной, нежели когда Питер занял свое место. Питер был разочарован тем, что кубок достался не им, но он старался не зацикливаться на вещах, которые были вне его контроля. Это явно не было философией всех присутствующих на трибунах, потому что они быстро начали говорить неприятные вещи о Регулусе Блэке. Что он посчитал ребячеством и глупостью. Питер сказал остальным идти вперед, потому что хотел убедиться, что с Джеймсом все в порядке. Капитан Гриффиндора должен был тяжело пережить этот проигрыш, и Питер хотел быть рядом с ним. Он подождал у стадиона, пока все не разошлись. По дороге он быстро обнял Сириуса, но его друг не выглядел слишком расстроенным. Когда Джеймс все еще не вышел после того, как все ушли, Питер вернулся к раздевалкам. Он уже собирался войти в них, когда услышал голоса со стороны здания. Он был любопытен, засудите его, если хотите. Но представьте себе его удивление, когда он обнаружил, что некий капитан Гриффиндора заигрывает с соперником-ловцом. Они говорили тихо, поэтому Питер не уловил, о чем они говорили. Он громко прочистил горло, и парочка подняла головы, Джеймс заметно расслабился, увидев, что это Питер, а Регулус выглядел немного раздраженным из-за того, что их прервали. Видимо, о чем бы они ни говорили, дело было сделано, потому что Регулус повернулся, чтобы уйти. Джеймс схватил его за талию, не давая ему уйти. Он быстро обнял его сзади, а затем легонько поцеловал Регулуса в лоб: — Скоро увидимся, Зайчик. Ох, фуу. Питер прекрасно видел, как лицо Регулуса покраснело, и, на удивление, это оказалось даже мило. Регулус полностью проигнорировал присутствие Питера и посмотрел на Джеймса, когда тот отпустил талию Слизерина: — В час, да? Ухмыльнувшись, Регулус отодвинулся от гриффиндорца, но не раньше, чем Джеймс шлепнул его по заднице, заставив слизеринца пискнуть. Питер смотрел, как мальчик движется мимо него, и по какой-то причине он не смог удержаться, чтобы не сказать: — Хорошая игра, Регулус. Мальчик удивленно посмотрел на него, а затем быстро пробормотал «спасибо». Как только он ушел, Питер обратился к Джеймсу: — Ну что, есть планы на потом? Джеймс усмехнулся, а затем подошел и закинул руку на плечи Питера: — Да, горячее свидание. А у тебя? Питер рассмеялся, Джеймс выглядел счастливым, и это радовало Питера. И хотя Гриффиндор проиграл игру, он был рад, что Регулус наконец-то снова уделил Джеймсу время. Его друг заслуживал того, чтобы всегда быть счастливым.**************************************************************************************
Регулус
— Ну, разве это не пресловутый наследник Блэков, бродящий по округе? Разве ты не должен праздновать свой триумф в квиддиче, суперзвезда? Регулус обернулся на внезапный голос раздавшийся позади него, и его не обрадовало то, что он обнаружил. Натаниэль Роули шел к нему, скорее даже преследовал его. У него возникло внезапное желание убежать как можно быстрее, хотя это означало бы подставить Джеймса, на самом деле только эта мысль удерживала его на пути к теплицам. Хотя он отчаянно хотел оказаться как можно дальше от зловещего взгляда Роули, он не мог подвести Джеймса, не тогда, когда они и так слишком мало видели друг друга за последний месяц. Никто не мог напугать его так быстро, как Роули, и это относилось ко всей семье Лестрейнджей. Роули вызывал у него мурашки по коже и физическое недомогание всякий раз, когда мальчик смотрел на него, что случалось чаще, чем ему хотелось бы. Роули почти никогда не разговаривал с ним, да и вообще ни с кем, но когда он это делал, ничего хорошего из этого не выходило. Последний раз Регулус разговаривал с Роули после того, как Джеймс и он заключили публичное пари на игру в квиддич в начале года, и этот сталкер хотел выяснить, что Джеймс прошептал Регулусу. В тот раз ему повезло: как раз, когда Роули приблизился к нему, Сириус пришел за ним, чтобы задать аналогичный вопрос. Регулус быстро осмотрел окружающую обстановку и понял, что на этот раз его не выручат — территория была пуста. Он начал свой путь к теплицам почти сразу после того, как вышел из общей комнаты Слизерина. Вечеринка, начавшаяся после победы Слизерина в финале по квиддичу, была очень напряженной. Он обнаружил, что не может находиться там дольше, чем ему требуется, чтобы переодеться и поздороваться с Реми и Барти, которые присоединились к вечеринке. Ему не терпелось увидеть Джеймса, ведь того короткого момента, когда они остались наедине после игры, было недостаточно. Однако теперь он жалел о своем поспешном уходе из общей комнаты Слизерина, так как из-за этого он оказался на прямом пути Натаниэля Роули, а это было самое последнее место, где он хотел бы оказаться. Он постарался придать своему лицу выражение скуки, а затем обратился к обидчику: — Съебись с дороги, Роули. Закончились что ли первокурсники, которых можно запугать? Как обычно, лицо Роули было лишено всяких эмоций, хотя он слегка изогнул бровь, будто позабавленный всем его ответом, хотя никогда нельзя было точно сказать, о чем Роули думает. Один лишь изгиб его брови вывел Регулуса из себя. Он не хотел, чтобы Роули потешался над ним, более того, он не хотел, чтобы этот жуткий гад вообще вспоминал о нем. К сожалению, у него было много общих занятий с Роули, поэтому он знал, что этот мерзкий придурок постоянно пялится на Регулуса. Он сидел посреди урока и делал заметки, когда чувствовал, что по позвоночнику ползет холодок, и всякий раз, когда он оглядывался, на него смотрел Роули. Особенностью Роули было то, что он не испытывал ни малейшего стыда. Он продолжал пялиться на Регулуса, даже когда Регулус подлавливал его на этом. На самом деле, казалось, он получал удовольствие от того, что заставлял Регулуса чувствовать себя неловко. Никто другой в школе не относился к нему так, даже люди, которые говорили гадости о нем и его семье с тех пор, как выяснилось, что его отец был Пожирателем смерти, но, по крайней мере, они делали это за его спиной. Регулус знал, что в Хогвартсе его не очень-то боялись, но в последнее время он приобрел репутацию вспыльчивого человека, после драки с Мальсибером несколько месяцев назад, поэтому люди не хотели его злить. Но Роули было все равно, его не волновала ни репутация Регулуса, ни его деньги, ни достаток его семьи. Казалось, его не волновало ничего, что волновало других, и это пугало Регулуса. На первом курсе Роули иногда смотрел на Барти так же, как на Регулуса, пока Барти не ударил его так сильно, что сломал мальчику нос. После этого он больше не смотрел на Барти, но то, как он притворялся, что Барти не существовало после этого случая, было еще хуже. Он не боялся Барти, это точно, скорее он просто оттягивал время, пока не смог бы отыграться на мальчике. — Оооо, так враждебен, Блэк. Я удивлен, что у тебя есть место для такой враждебности при всем этом волнении. С другой стороны, я подозреваю, что у тебя есть план, как снять этот гнев, не так ли? Взгляд Регулуса вернулся к взгляду Роули, которого он до этого старательно избегал. Тот ничего не выражал, но в его глазах было что-то похожее на издевку, и Регулус застыл на месте, когда по спине пробежала дрожь недовольства: — И что же ты этим хочешь сказать, Роули? — Ничего, Блэк. Я просто подозревал, что ты совершаешь приятную расслабляющую прогулку к теплицам. А что? Неужели ты собирался заняться чем-то ещё, чтобы снять напряжение? Регулус уставился на него, он ни на секунду не поверил, что Роули имел в виду, что прогулка снимает напряжение. Он быстро развернулся и пошел прочь, ничего не ответив. К сожалению, Роули последовал за ним: — О, Блэк, почему бы тебе не сбавить темп, это затрудняет разговор. — И ты не подумал, что это может быть намеком на то, что я не хочу с тобой разговаривать? — практически прорычал Регулус. Самодовольный голос раздался позади него, когда он продолжил свой путь, увеличивая скорость: — О, я не очень хорошо понимаю намеки, я предпочитаю говорить обо всем более прямо, знаешь? — Нет, вообще-то не знать, и я определенно не желаю ничего с тобой делать. Так что отвали, пока я тебя не заставил. — Эй, эй, — его голос изменился от самодовольного до фальшиво-невинного в считанные секунды, и Регулус мог только представить, как он поднял руки вверх в знак капитуляции, не то чтобы он повернулся, чтобы проверить. — Я просто хотел поздравить тебя с большой победой в квиддиче, не нужно агрессии, Блэк. О, также я думаю, что настало время поздравить тебя с наследованием такого древнего и благородного дома, ты должен быть на седьмом небе от счастья, что продолжаешь столь древнюю линию процветания и чистоты. Что-то в яде, прозвучавшем в этих словах, вызвало у Регулуса желание наброситься на него и выцарапать ему глаза, но, как он уже говорил, он не был драчуном. Роули был самым опасным студентом в Хогвартсе, возможно, даже более опасным, чем Барти. По крайней мере, Барти заботился о ком-то, а Роули, похоже, не заботился ни о ком. Это заставило Регулуса замедлиться, но он продолжил свой путь. Роули снова заговорил, в его слова вплелся насмешливый юмор: — Жаль, что так вышло с твоим отцом, но опять же, я полагаю, он тебя не особо волновал. В смысле, иначе и быть не могло, если ты так хотел опозорить фамилию, как ты это и сделал. Полагаю, все это сработало в твою пользу: ты получил ключи от замка и все такое. Кровь Регулуса застыла, по Хогвартсу ходило много шепотков о Сириусе, о нем, о его отце и обо всем чете Блэков. О том, что на самом деле произошло в день похорон, их отец был пожирателем смерти, и теперь все это знали. Все ожидали того же от его сыновей, даже с учетом их последующего отречения. Сириус получил деньги и имущество, а Регулус — «ключи от замка», как выразился Роули, и, по мнению большинства людей, это делало их такими же виновными, как и их отец. Казалось, люди просто ждали того дня, когда братья начнут проклинать магглорожденных в коридоре. Люди ужасно отзывались о них, казалось, они хотя бы старались быть деликатными, но он все равно слышал это, все это. Он игнорировал все это, не желая общаться с кучкой недалеких детей, которые распускали грязные слухи о нем и его брате. О том, что братья, должно быть, шантажом заставили отца присудить им то, что он присудил, или что весь судебный процесс против его родителей был просто рекламным трюком, который придумали братья. Люди никогда не говорили этого прямо ему в открытую, как только что Роули, но они определенно говорили это за его спиной. Регулус остановился, его тон стал опасным: — Что ты только что сказал? Роули, казалось, не был обеспокоен изменением тона Регулуса: — О, я думаю, ты меня прекрасно слышал, Реджи. — Не называй меня так, — Регулус выплюнул, повернувшись, чтобы посмотреть на урода. Роули не беспокоился: — Почему бы и нет? Я слышал, так тебя называют твои близкие друзья. — Неправда. — Хм, странно. Не важно, я буду называть тебя так, как ты захочешь, Блэк. Регулус не удосужился ответить этому ублюдку, вместо этого он быстро повернулся и снова бросился прочь. На этот раз Роули не последовал за ним, за что он был ему благодарен. Регулус проскользнул между двумя теплицами, где было пространство шириной около ярда, и стал ждать Джеймса. Вокруг длинных зданий было немного листвы, что делало их идеальным местом для встречи в хорошую погоду. Кроме того, оно находилось достаточно далеко от теплиц, где многие студенты предавались своим порокам, так что их встреча была совершенно безопасной. Регулус был в гораздо худшем настроении, чем всего несколько минут назад. Этот день должен был стать для него замечательным: он выиграл кубок школы, и Джеймс обещал ему награду. Вместо этого сейчас он чувствовал себя невероятно расстроенным и раздраженным, чертов Роули. Он прислонился затылком к одному из зданий и несколько раз постучал об стену головой, пытаясь выкинуть из мыслей образ пустого взгляда Роули, вот именно таким Джеймсу нужно было найти его. Очевидно, Джеймс не шёл так далеко, как он думал. На самом деле, он, скорее всего, прошел мимо Роули, когда тот спускался, но Регулус сомневался, что этот мерзавец что-нибудь скажет Джеймсу. Мародеры пользовались в Хогвартсе дурной репутацией. Они не были известны тем, что дрались, хотя и дрались, если им это было нужно, но их выходки были печально известны, и мало кто хотел оказаться на волоске от их гнева. Его испугал голос, раздавшийся снаружи темного помещения, которое они выбрали для своей встречи. К счастью, он узнал в этом голосе Джеймса, иначе он мог бы подумать, что Роули все-таки последовал за ним. Тон Джеймса был дразнящим и легким, и Регулус сразу же растаял от этого голоса: — Знаешь, люди обычно получают травмы головы во время игры, а не после победы. Он поднял голову и увидел самодовольное выражение лица Джеймса. Джеймс, должно быть, заходил к себе в общежитие, как и Регулус, потому что на нем были маггловские джинсы, в которых его задница выглядела невероятно, и пудрово-голубой свитер. Он выглядел достаточно привлекательно, в самый раз для того чтобы его можно было съесть. Джеймс редко носил голубое, потому что мальчик был одержим красным, но он знал, как Регулусу нравится видеть его в голубом. Регулус почувствовал, как вся его тревога после встречи с Роули мгновенно рассеялась при виде Джеймса Поттера. Он изобразил на лице ухмылку, но на самом деле ему просто хотелось оскалиться: — О, точно, но ты же меня знаешь, я просто обязан отличаться от других. Джеймс улыбнулся ему, и это была такая заразительная улыбка, что решимость Регулуса сломалась, и он ярко улыбнулся Джеймсу, не в силах сдержать свое волнение при виде его. Глаза Джеймса сверкнули в сторону Регулуса, когда он шагнул в тень и приблизился к парню, тон его голоса понизился: — О, я знаю, малыш, — его руки нашли стену за головой Регулуса, и он наклонился к его губам. Голос Джеймса был хриплым и заставлял Регулуса дрожать от вожделения к мальчику: — Кстати, поздравляю тебя с победой, чемпион. Регулус не мог не поддразнить Джеймса, хотя его придыхающий голос выдавал, как сильно его трогает присутствие Джеймса: — Как трудно тебе было с этим справиться? Ухмылка Джеймса даже не дрогнула, когда его мятное дыхание заплясало по губам Регулуса: — Совсем не трудно. Ты заслужил это, ты сегодня играл великолепно. Регулус слегка оттолкнул Джеймса, не в силах думать, когда Джеймс был так близко. Джеймс не сдвинулся с места, но откинулся на пару дюймов назад: — Ну же, Джеймс, скажи честно. Насколько сильно тебя убило то, что Слизерин выиграл Кубок Школы? Джеймс слегка рассмеялся, его глаза сияли от эмоций, когда он смотрел на Регулуса: — Вовсе нет, признаюсь, я был разочарован. Я хотел выиграть в свой первый год в качестве капитана, но я не мог быть слишком расстроен, когда увидел, как они подняли тебя в воздух. Я был так невероятно горд за тебя, Реджи. У Регулуса перехватило дыхание, это было совсем как у Джеймса — одним предложением перевести дух: — Джеймс Поттер, ты хочешь сказать, что я для тебя дороже, чем квиддич? Глаза Джеймса заплясали от юмора: — Это близкое второе место, но да, ты для меня дороже, чем квиддич, Редж. Регулус резко хлопнул себя рукой по груди: — Успокойся, мое бьющееся сердце. Парень, который заботится обо мне больше, чем о спорте. Мне так повезло, — Джеймс рассмеялся над тем, как Регулус изображал женщину 1800-х годов. Регулус слегка поклонился, гордясь тем, что рассмешил Джеймса. Он снова заговорил с любопытством: — Скажи честно, Джеймс, ты ведь не злишься на меня за то, что я поймал снитч? Джеймс мягко улыбнулся Регулусу, наклонился ближе, прикоснулся губами к щеке своего парня, а затем прошептал: — Нет, Зайчик, не могу злиться на тебя за то, что ты такой талантливый, — откинувшись назад и прекрасно видя, как Регулус заметно вздрогнул, он изобразил на своем лице дьявольскую ухмылку: — Если ты забыл, мы выиграли кубок в прошлом году, и я намерен выиграть его и в следующем. Регулус закатил глаза: — О, я не думаю, что это случится. Я слышал, ходят слухи, что «удивительный» ловец Слизерина будет капитаном в следующем году. Джеймс ухмыльнулся Регулусу, его глаза вспыхнули от счастья: — Правда? Ты собираешься стать капитаном? Это потрясающе, Реджи! Регулус пожал плечами, изображая беззаботность по поводу того, чему он был очень рад: — Да, но не все будут так думать. Мальсибер выпускается в этом году, а Яксли и Эйвери отстой, так что всё похоже к этому близится, да. Хотя ничего официального пока нет. — Ты — лучший ловец Слизерина, и ты в команде со второго курса, ты обязательно получишь это место. Я удивлен, что в этом году они не отдали его тебе, ты был гораздо более квалифицирован, чем Мальсибер. Щеки Регулуса вспыхнули от жара, Джеймс умел заставить его покраснеть, как никто другой. Это было очень неловко — постоянно краснеть, как школьница, рядом со своим парнем. Ведь они встречались не так уж долго, чтобы стадия смущения и хихиканья прошла. И все же он не мог контролировать свои действия в окружении Джеймса Поттера, что означало, что он постоянно ведет себя как дурак. — Ты мне льстишь, Джеймс Поттер. Джеймс ухмыльнулся: — Кто-то должен поддерживать твоё эго, чтобы я не выглядел таким самоуверенным. Это просто несправедливо, что ты такой талантливый, да еще и скромный. Регулус хихикнул, он действительно хихикал. Мерлин, иногда ему хотелось утопиться. Просто в Джеймсе было что-то такое, что заставляло его чувствовать себя так легкомысленно. Он отчаянно скучал по Джеймсу, ему не хватало того счастья, которое он испытывал, когда был с ним. Внезапно его охватило непреодолимое желание, чтобы Джеймс знал. Ему нужно было, чтобы Джеймс знал, что ссора, которая произошла месяц назад, не имеет никакого значения. Ему было все равно, что ожидает от него общество. К черту его семью и предков, он не собирался жениться на женщине, когда у него есть Джеймс, мать его, Поттер. Он знал, что это было единственное правильное решение для него, что Джеймс был единственным для него, но он также чувствовал, что ему нужно немного времени на размышления. Теперь, глядя на прекрасное лицо Джеймса, он хотел, чтобы Джеймс немедленно узнал об этом. Он хотел всего того, чего хотел Джеймс, и даже больше. Он хотел быть с Джеймсом, и он найдет способ сделать так, чтобы его семья была полностью исключена из этой картины, будь он проклят. — Джеймс, я скучал по тебе. Я так по тебе скучал. Выражение лица Джеймса смягчилось, а затем его глаза стали холодными. Это смутило Регулуса больше всего. Он решил, что это не имеет значения, он все равно собирается сказать ему об этом через секунду, и тогда все будет в порядке. Его голос прозвучал более нерешительно, когда он заговорил: — Я хочу, чтобы ты знал, что я… Джеймс не дал ему закончить: — Не надо. Не сейчас, пожалуйста. Я просто хочу насладиться этим моментом. Мы можем поговорить позже, если ты все еще будешь хотеть. Регулус не хотел говорить позже, он хотел говорить сейчас: — Но я чувствую, что сейчас ты должен знать, что… Джеймс снова прервал его, его голос был твердым и с оттенком грусти: — Нет. Нет, я просто хочу… я просто хочу насладиться этим, потому что я тоже скучал по тебе, так сильно, что даже было больно. Это заставило Регулуса сделать паузу, Джеймс действительно не хотел слушать то, что, по его мнению, собирался сказать Регулус. Казалось, он почти боялся того, что Регулус ему скажет. Регулус знал, что Джеймсу станет намного лучше, если он просто даст ему высказаться, но он не хотел рисковать и расстраивать Джеймса. В любом случае, это не имело большого значения, он мог рассказать ему позже. У них было достаточно времени для этого разговора, не нужно было торопиться. Кроме того, Джеймс скучал по нему, и Регулус предпочел бы в данный момент сосредоточиться на этом. Джеймс наклонился и прижался носом к шее Регулуса, глубоко дыша. Регулус почувствовал, что его дыхание сбилось от этого прикосновения. Целый месяц он не проводил с Джеймсом времени по-настоящему, и это было мучительно. Он был здоровым подростком, и только присутствие Джеймса рядом с ним заставляло его чувствовать, что ему срочно нужны руки по всему телу гриффиндорца или наоборот. Голос Джеймса был хриплым и полным желания, и Регулус был благодарен, что Джеймс чувствует себя так же, как и он: — Мерлин, ты самое прекрасное создание в мире. Как тебе удается прожить день без того, чтобы люди не бросались к твоим ногам? Каждый раз, когда я вижу тебя, мне хочется навсегда запереть тебя в своей комнате, чтобы отвести от тебя все их любопытные взгляды. У Регулуса возникло искушение пошутить на эту тему. Он подумывал спросить Джеймса, откуда он знает, что люди не бросаются к его ногам, или, может быть, прокомментировать собственническое поведение Джеймса, но это было до того, как Джеймс нежно поцеловал его прямо за ухом, и его колени подкосились. Джеймс крепко прижал его к стене, пока он не смог снова овладеть своими двигательными функциями. Этот придурок точно знал, как свести Регулуса с ума. Было трудно говорить, когда губы Джеймса путешествовали по его шее, но ему удалось прохрипеть: — Ты всегда так говоришь. Регулус почувствовал ухмылку Джеймса на своей шее, прежде чем тот начал осыпать поцелуями его горло. Его левая рука поднялась и обхватила другую сторону шеи Регулуса крепким, но нежным захватом. Регулус вздрогнул от этого ощущения и на мгновение задумался, не будет ли он возражать, если Джеймс затянет свою хватку до тех пор, пока Регулус не потеряет сознание, но он сомневался, что тот будет сильно возражать. Джеймс был в своей стихии, когда заговорил грубым мягким голосом: — Судя по всему, ты никогда не возражаешь. Ты бы предпочел, чтобы я называл тебя по-другому, великолепный мой? Регулус просто растаял. Джеймс, казалось, всегда знал, как заставить его чувствовать себя так. Он практически задыхался, словно только что пробежал милю, а Джеймс с наслаждением прикасался к основанию его шеи. Он слегка покусывал, посасывал и облизывал горло Регулуса, пока не убедился, что оно усеяно следами синяков. У Джеймса была привычка частенько наносить ему сильные отметины на шее. К счастью, он был волшебником, поэтому мог достаточно быстро залечить их, чтобы не выглядеть развратно. Не то чтобы он никогда раньше не кусал Джеймса, о, — он кусал, но обычно делал это более скрытно и хитро, чем Джеймс. В половине случаев Джеймс даже не знал, что его укусили. Джеймс был почти животным, когда отвечал ему взаимностью. Не то чтобы он оценил это сравнение, но то, как Джеймс, казалось, атаковал его горло, когда они были одни, нельзя было описать иначе. Джеймс никогда не говорил об этом, но Регулус подозревал, что причина, по которой Джеймсу так нравилось метить его шею, заключалась в том, что он хотел претендовать на Регулуса. Это было вполне объяснимо, учитывая, что они так долго хранили тайну, но Регулус обычно был не из тех, кто позволяет кому-то претендовать на себя. Тем не менее, он наслаждался видом этих отметин на его горле, до того как исцелял их, не то чтобы он когда-либо признался бы в этом. Может быть, на этот раз он не станет их исцелять. Может быть, на этот раз он просто позволит всем увидеть их; увидеть, что его увели. Он вздрогнул от этой мысли, обнаружив, что ему очень нравится эта идея. В конце концов, раз уж они с Джеймсом заговорили о будущем, возможно, все могло бы стать более открытым. Он все еще не был полностью готов рассказать об этом Сириусу, но в скором времени, возможно. Когда Джеймс достаточно пометил шею Регулуса, он запустил пальцы в кудри слизеринца. Он зарылся лицом в шелковистые черные волосы, вдыхая запах шампуня Регулуса. Джеймс не раз говорил ему, как он обожает запах волос Регулуса. Регулус даже предложил заказать ему такой же шампунь из французского каталога, но Джеймс сказал ему, что запах Регулуса будет слишком сильно отвлекать его, когда будет следовать за ним повсюду. Регулус искренне покраснел при этих словах, но втайне был рад, что Джеймс ему отказал. Ему даже нравился запах дешевого шампуня своего парня. Голос Джеймса звучал приглушенно, его лицо все еще было прижато к черным кудрям: — Мерлин, ты даже не представляешь, как часто ты мне снишься. Регулуса это удивило, и он не смог удержаться от вопроса: — Я тебе снюсь? Джеймс отстранился, настолько, что Регулус смог разглядеть ухмылку на его лице: — Каждую ночь. — Мокрые сны? Что я делаю в этих снах, Джейми? — Всё. Мне снятся эти губы, — пока он говорил, его пальцы переместились с волос Регулуса на его губы, очерчивая их контур. Регулус затаил дыхание, когда пальцы прижались к ним: — Мои губы. Это был не совсем вопрос, но Джеймс все равно ответил: — Да, эти губы мне снятся постоянно. — Что мои губы делают в твоих снах? Что я делаю со своими губами? Джеймс улыбнулся, чувствуя, к чему клонит Регулус, но слегка покачал головой: — В основном, ты смеешься. Регулус в замешательстве отпрянул от Джеймса. Он ожидал, что Джеймс будет подробно рассказывать о чем-то более сексуальном, но вместо этого ему снится, как Регулус смеется? Его брови нахмурились, когда он спросил: — Смеюсь? Почему? Джеймс мягко улыбнулся, на мгновение показалось, что Джеймс думает о смехе Регулуса, прежде чем он заговорил: — Да, ты смеешься. Ты всегда смеешься в моих лучших снах. Я так люблю твой смех. Он такой дурашливый и не изящный, как у всех остальных, но это такой несомненный ты, что заставляет мое сердце биться быстрее. Если бы я мог слышать только один звук до конца своей жизни, то это был бы этот смех. Если бы я мог запечатать звук в бутылку и сохранить его навсегда, это был бы звук твоего хихиканья. Ты даже не представляешь, что делает со мной один только звук твоего счастья. Рука Джеймса вернулась к волосам Регулуса, крепко сжимая локоны: — Мне снятся эти волосы, разметавшиеся по моей подушке. Такой красивый Редж, ты такой красивый, — он убрал руку с волос Регулуса и провел по синякам на его шее. Каждый дюйм, к которому он прикасался, обжигал жаром, Регулус так сильно хотел его: — Мне снится эта шея, усеянная отметинами. Его рука потянулась к лицу Регулуса: — Мне снятся твои глаза, скулы, нос, и особенно мне снится… — другая его рука обвилась вокруг талии Регулуса и крепко обхватила его задницу: — Эта задница. Я мечтаю об этой заднице каждую ночь, детка. Сжатие его задницы вывело его из транса, в котором его держал Джеймс, он слегка рассмеялся над предсказуемостью комментария про задницу: — Хорошо, на минуту я забеспокоился, что ты не думаешь о сексе каждую минуту дня, как все остальные мальчики-подростки. Джеймс только усмехнулся: — Только девяносто процентов времени, остальные десять процентов времени я все еще думаю о тебе. Ты занимаешь все мои мысли, Регулус Блэк. Ты везде. Ты в моих мыслях, моих мечтах, моих стремлениях и целях. Я хочу только тебя, ты даже не представляешь, как сильно я поглощен мыслями о тебе каждый день. — Каждый день? — Регулус обнаружил, что спрашивает это, жалобно. Джеймса, похоже, не волновало, что он жалок, потому что он немедленно ответил: — Каждую секунду каждого дня я твой, Регулус Блэк. Регулус глубоко вздохнул и прошептал Джеймсу: — Никто не отдает тебе должное, Джеймс Поттер. У тебя дар красноречия, и, похоже, никто об этом не знает. Джеймс усмехнулся: — Это потому, что я поэтичен только тогда, когда думаю о тебе. Ты заставляешь меня чувствовать себя до смешного влюбленным. Регулус покраснел, потому что, конечно, кто бы не покраснел, когда кто-то сказал ему подобное. Это было все, что потребовалось Регулусу, чтобы наброситься на Джеймса, прижав его губы к своим. Он не мог ничего поделать с тем, как порочно он прижимался к губам Джеймса. Если бы он еще не был влюблен в Джеймса Поттера, то после этой речи он бы точно влюбился. Регулус никогда не думал, что кто-то может испытывать к нему такие чувства. Он даже не задумывался о том, что у него может быть что-то похожее с Джеймсом. В детстве он всегда предполагал, что женится на женщине, которую, конечно же, подберут родители, и что он вырастет таким же несчастным, как и все остальные члены его семьи, но теперь у него есть Джеймс. Джеймс немедленно ответил на поцелуй, крепко обхватив Регулуса руками. Регулус скользнул руками по шее Джеймса, притягивая его так близко, как только мог. Они начали целоваться, грубо, агрессивно, но так чертовски красиво, как будто никогда больше не поцелуются. Их губы прижались друг к другу, ни один из них не хотел отрываться даже для того, чтобы вздохнуть. Он любит Джеймса Поттера и всегда будет любить. Он не знал, как долго они целовались, прежде чем их застали, ему казалось, что это длилось очень долго и не длилось вообще. Внезапно Джеймс отстранился от губ Регулуса, и руки, обвивавшие шею Джеймса, резко разжались, когда Джеймса увели. — Стой! Стой, что ты делаешь! Он не успел различить голос, как повернулся и встретился взглядом с Сириусом. Вот дерьмо. Сириус выглядел обескураженным, когда отпустил руку Джеймса. Джеймса вытащили на солнце, и он стоял рядом с Сириусом, глядя на него. Джеймс, конечно, не ожидал, что его так схватят, и Регулус был уверен, что когда его парень увидел, что это Сириус, он тут же начал кричать. Регулусу было совершенно ясно, что Сириус еще не понял, на что он смотрит, но он также знал, что когда мозг его брата, наконец, врубится, это будет плохо. Однако сейчас его брат был в полном замешательстве. Он смотрел между ними, как будто где-то там был написан ответ. Регулус был уверен, что все, что Сириус думал, когда оттаскивал Джеймса от него, явно не происходило, потому что его брат выглядел озадаченным. — Сириус, подожди! — голос запыхался, когда они выбежали из-за угла здания, и остановился, как только увидел сцену перед собой — это был Ремус Люпин. Он выглядел измученным, как будто прибежал сюда из замка, да и Сириус выглядел так, как будто тоже бежал. Люпин сжимал в руке карту Мародеров и в полном ужасе смотрел на разыгравшуюся перед ним сцену. Сириус едва удостоил мальчика взглядом, вернувшись к анализу происходящего. Никто не произнес ни слова, все ждали, когда он сам соединит все точки. Конечно, Регулус мог попытаться придумать какую-нибудь историю и прикрыть их, но какой в этом был смысл. Сириус уже видел все доказательства, необходимые для понимания, просто его мозг не позволял ему их обработать. Кроме того, он чувствовал, что Люпин не позволит им уйти отсюда без того, чтобы Сириус узнал правду. Джеймс выглядел самым напуганным из всех, что было вполне объяснимо. Регулус только начал снова сближаться с Сириусом, ему даже не пришлось лгать брату о Джеймсе. Люпин выглядел обеспокоенным, но он тоже не был тем, кто крался за спиной Сириуса. Джеймс же, скорее всего, получит весь гнев Сириуса. Это казалось дольше, чем было на самом деле: весь процесс занял всего десять секунд, но ему казалось, что прошли часы, пока он наблюдал за тем, как глаза его брата метались между ними двумя. На припухшие губы Джеймса, на беспорядочные волосы Регулуса, на помятую рубашку Джеймса, но последней подсказкой стало то, что взгляд Сириуса переместился на шею брата, которая была усеяна засосами, которых не было еще час назад. Регулус был удивлен тем, как быстро замешательство переросло в ярость. Еще больше он был удивлен тем, как быстро Сириус двигался. В одну секунду он стоял чуть поодаль от Джеймса, а в следующую оказался прямо перед его лицом, дернул руку и ударил своего лучшего друга прямо в нос. Регулус услышал хрустящий звук еще до того, как успел осознать происходящее. Джеймс не упал, но оступился на несколько шагов, и это все, что потребовалось Регулусу, чтобы встать между двумя мальчиками. Сириус, казалось, не смотрел на него, он с яростью смотрел на Джеймса через его плечо. Регулус толкнул Сириуса в спину: — Какого черта, Сириус! В этот момент ярость Сириуса охватила его: — Какого черта? Какого черта! Я только что узнал, что мой лучший друг трахал моего младшего брата, вот какого черта! — Регулус почувствовал руку Джеймса на своем плече, слегка оттолкнув его в сторону, глаза Сириуса остановились на его первоначальной цели: — Как ты мог? Как ты мог сделать это! Я не могу в это поверить, правда не могу. Скажи мне, что я не прав! Скажи, что я просто ударил тебя без причины. Скажи мне, что это не ты оставил эти следы на моем брате. Джеймс открыл рот, как будто собираясь ответить, но ничего не сказал. Что он мог на это сказать? Сириус с безумным выражением лица стал умолять Джеймса сказать ему, что это неправда: — Скажи мне, скажи мне, что ты этого не делал. Скажи мне, что это все неудачная попытка пошутить. Скажи мне, что всего этого не было, пожалуйста. Джеймс, мать твою, скажи мне, что это неправда, пожалуйста. Регулус мог признаться, что в этот момент ему было немного жаль брата. Его старший брат, который всегда казался ему непобедимым, умолял Джеймса, чтобы это оказалось неправдой. Сириус больше всего на свете хотел, чтобы это не было правдой, и Регулусу это было ясно. Тем временем Джеймс застыл, уставившись на своего лучшего друга с виноватым выражением лица. — Да говори же ты блять, сукин сын! Говори, блядь, говори! — Сириус снова бросился на Джеймса, но Люпин оказался рядом и оттащил Сириуса назад. Наконец, Джеймс заговорил, его голос был грубым, как будто он был на грани слез, и он сказал умоляющим тоном: — Прости, Сириус, мне так жаль. Пожалуйста, позволь мне все объяснить. — Объяснить? Ты хочешь объяснить? Объясни мне, как ты решил, что это нормально — совращать моего младшего брата у меня за спиной? Совращать его, Мерлин, это что, 1400-е годы? Регулус вскочил, прежде чем Джеймс успел начать попытки объяснения, которые у него были в голове. Он твердо произнес, обращаясь к Джеймсу: — Он не совращал меня. Мне жаль, что тебе пришлось узнать обо всём таким образом, но это не оправдание для того, чтобы бить Джеймса и обвинять его в том, что он воспользовался мной. Глаза Сириуса метнулись к его глазам, и он чуть не отступил назад от накала его взгляда. Мерлин, он выглядел совсем как их матери. В его голове промелькнули воспоминания о том, как Сириус прижал его к стене в подземельях и душил, когда узнал, что Регулус обнаружил секрет Люпина. Он не был уверен, видел ли Сириус страх в его глазах, или он действительно винил только Джеймса, но он не сделал ни одного движения в сторону Регулуса. — Как долго всё это продолжается? — его голос был обманчиво спокоен, но Регулус ни на минуту не поверил ему. Джеймс ответил, все еще явно пытаясь оправдаться: — С первой игры в квиддич, когда мы были… Сириус прервал его: — Ты хочешь сказать, что прошло почти девять месяцев с тех пор, как ты встречался с моим младшим братом? Это он — Зайчик? Он тот парень, который пошло разговаривал с тобой по-французски? Конечно, конечно, блядь, это был он, этот претенциозный ублюдок… Голова Регулуса переметнулась к Джеймсу, и он выдавил из себя, не заботясь о том, что прерывает, несомненно, увлекательный монолог Сириуса: — Ты рассказал им об этом? О чем еще ты рассказал моему брату? Может ты ещё рассказал и том, как я люблю, когда меня дергают за волосы? Мерлин, Джеймс, какого хрена! Глаза Джеймса расширились, но он действительно не мог защитить себя, когда Сириус только что сдал его. Это не имело значения, потому что Сириус начал самую драматическую демонстрацию рвоты, которую он когда-либо видел: — Это самое отвратительное, что я когда-либо слышал. Мне совсем не нужно было слышать это прямо сейчас! Черт, Редж, кто бы мог подумать, что ты такая шлюха? Регулус почувствовал себя так, словно ему дали пощечину: его брат только что назвал его шлюхой? Его никогда раньше не называли шлюхой, и последний человек, от которого он ожидал подобного, был его брат. Джеймс тут же шагнул к нему: — Эй, не называй его так. Сириус уставился на Джеймса, миллион эмоций промелькнули на его лице, но он промолчал. Регулус был рад, что Джеймс заступился за него, но он не думал, что это поможет ему в отношениях с Сириусом. Он немного насторожился, наблюдая за противостоянием двух мальчиков, Джеймс больше не сохранял виноватое выражение лица, очевидно, все еще расстроенный тем, что Сириус назвал Регулуса шлюхой. В конце концов, Сириус ничего не сказал, он просто повернулся на пятках и ушел. Люпин последовал за ним. Только когда они скрылись из виду, Джеймс обернулся. На лице Джеймса отразился страх, страх потерять лучшего друга, и Регулус быстро заключил его в крепкие объятия. Ни один из них не хотел, чтобы Сириус узнал об этом таким образом, но теперь, когда это случилось, все, что они могли сделать, это попытаться заставить его понять.*********************************************************
Сириус
Сириус не был уверен в том, что он должен чувствовать сейчас. Злость? Да. Предательство? Определенно. Подавленность? Конечно. Облегчение? Нет, это определенно не то, что он должен чувствовать сейчас. Сириус никогда не чувствовал себя таким преданным, как сейчас, он действительно не знал, как справиться с таким предательством, особенно потому, что оно исходило от Джеймса. Джеймс был его лучшим во всем мире другом. Джеймс, которого он считал братом, занимался сексом с его настоящим братом. Это был практически инцест. Он жалел, что не вспомнил об этом, когда застал их, но на самом деле он не придумал, что сказать. Кроме того, что он назвал Регулуса шлюхой, за что, признаться, ему было стыдно. Регулус не шлюха, потому что он встречается с Джеймсом, но он — кусок дерьма — это точно, раз подкатывает к лучшему другу своего брата. Нет, в основном он был расстроен из-за Джеймса. Джеймс месяцами лгал ему о личности Зайчика. Сириус никогда в жизни не чувствовал себя так глупо, потому что теперь, когда он думал об этом, все было чертовски очевидно. Он уже догадался, что Джеймс встречается со слизеринцем, он всегда думал, что Джеймс смотрит на Крауча, но на самом деле это все время был Регулус. Джеймс решительно отказывался даже намекнуть на личность своего парня, что показалось Сириусу немного странным со стороны друга, который обычно все ему рассказывал. Ну, он полагал, что Джеймс уже не все ему рассказывает. Джеймс так много лгал ему за последний год, что Сириус уже не был уверен, что может доверять Джеймсу. Сириус думал обо всех случаях за последний месяц, когда Джеймс лгал ему. Все те случаи, когда Сириус думал, что Джеймс просто гуляет с Зайчиком, а на самом деле он совращал его младшего брата. Возможно, было неразумно считать Регулуса оскверненным, когда было ясно, что он не менее виновен, чем Джеймс, но ему было все равно. Регулус был его младшим братом, о котором он заботился и практически растил до двенадцати лет, и он мог быть сколь угодно иррациональным по отношению к человеку, который затащил его в постель. Если бы на его месте был кто-то другой, Сириус мог бы не только ударить его. Увидев брата с засосами по всей шее, он почувствовал физическую боль, просто осознав, что кто-то так его пометил. Тот факт, что это был Джеймс, разозлил его, но не так сильно, как разозлило бы, если бы он не знал, что Джеймс чувствует к Регулусу. Именно это и сбивало Сириуса с толку. Он был зол, чертовски зол, но в то же время чувствовал некоторое облегчение. Он понимал, что Регулус с кем-то встречается, но не знал, каким человеком мог быть его парень. Этот человек, насколько он знал, мог издеваться над Регулусом, а незнание ему не нравилось. С тех пор, как он узнал о существовании парня у Регулуса, он придумывал всевозможные сценарии о человеке, с которым встречался его брат, и большинство из них пугали его до смерти. Однако теперь он знал правду о человеке, которого встретил Регулус. Этот человек был лжецом и ужасным лучшим другом, но он также был человеком, который любил Регулуса, человеком, который постоянно смотрел на него с самым тошнотворно-сладким выражением лица, человеком, который встанет на защиту Регулуса даже против своего лучшего друга, и человеком, который прибежит, если тот окажется в беде. Сириус сейчас вроде как ненавидел Джеймса, но это не означало, что он считал его плохим парнем для Регулуса. — Сириус, я знаю, что ты сейчас расстроен, но я думаю, ты должен знать, что эти двое любят друг друга, очень сильно. Нехорошо, что они так долго скрывали это от тебя, но это правда. Это не просто увлечение для кого-то из них, — Ремус говорил нерешительно, словно боялся, что Сириус выйдет из себя. Они вдвоем дошли до ивы, прежде чем Ремус решил прервать молчание. Сириус был благодарен за время для размышлений, но он понимал, что Ремус просто пытается помочь. Он остановился и услышал, как Ремус остановился сзади него, когда он понял кое-что из того, что сказал Ремус. Он медленно повернулся, его глаза нашли глаза Ремуса: — Ты всё знал, да же? Глаза Ремуса затуманились от стыда, и Сириус вздохнул, не зная, сколько еще он сможет это вынести: — Кто еще? — Питер, он узнал первым. Я хотел сказать тебе, но Питер сказал мне, что не стоит выталкивать Регулуса из шкафа. Мы с Питером оба пытались уговорить Джеймса рассказать тебе раньше, но он ждал, пока Регулус будет готов. Регулус сказал, что он расскажет тебе до конца года. А в остальном, я думаю, только Крауч и Реми знают, им рассказал твой брат. Сириус хотел рассердиться на Ремуса и Питера, но что это даст? У Питера и Ремуса были свои причины не говорить ему, независимо от того, были они правильными или нет. Даже у Джеймса была причина, не совсем беспочвенная. Регулус был единственным, у кого, казалось, не было оправдания тому, что он не сказал ему, потому что все лгали ему. Тем не менее, он не мог сердиться на Регулуса, он вырос в том же доме, и он знал, какие вещи их семья говорит о гомосексуалах. Он не мог винить брата за то, что тот боится открыться, это было бы просто несправедливо. — Краучу рассказали раньше меня? Вау, ну разве это не потрясающе! — хоть Сириус и сказал это язвительно, на самом деле ему было все равно. Ремус полусерьезно пожал плечами: — Он лучший друг твоего брата. Сириус кивнул, не чувствуя, что это оправдывает ответ. Вместо этого он вздохнул, шагнул ближе к Ремусу и обнял своего парня. Ремус крепко обнял его, а затем спросил тихим голосом: — Ты в порядке? Сириус задумался, прежде чем ответить, он и сам не был уверен: — Нет, не совсем. Джеймс лгал мне, Регулус влюбился в моего лучшего друга, Питер и ты скрывали это от меня, и, честно говоря, сегодня у меня не самый лучший день прически. Ремус слегка фыркнул на замечание о прическе: — Ты злишься на меня? Сириус обнял его крепче, вероятно, зажав мальчика до смерти: — Нет, я злюсь, но не на кого-то конкретного. Может быть, на Джеймса, но в основном я чувствую грусть из-за Джеймса. Странно, но сейчас я не могу выразить ни одну из своих эмоций. Ремус ничего не сказал, но наклонился и поцеловал Сириуса в макушку: — Не хочешь пойти в Хогсмид и надраться? Это может отвлечь тебя от мыслей. Пьянство никогда не помогало так сильно, как люди думали, но Сириусу было все равно. Он собирался приятно напиться и постараться пока не зацикливаться на множестве чувств.***********************************************************************
Сириус, Я хочу, чтобы ты знал, что мне очень жаль, искренне жаль за все, что произошло сегодня. Мне жаль, что ты застал Джеймса и меня в таком состоянии. Я не хотел, чтобы ты так узнал, но я полагаю, что когда ты откладываешь что-то настолько долго, это обязательно произойдет, когда ты меньше всего этого захочешь. Я не знаю, почему я так долго тянул с этим разговором, я всегда говорил себе, что через несколько месяцев будет легче, но к тому времени я всегда струшивал. Ты не заслуживал того, чтобы узнать все так, как ты узнал, так что вот он, этот рассказ. Я гей, и я влюблен в Джеймса Поттера, я знаю, что ты, вероятно, расстроен этой информацией, но я хочу, чтобы ты знал. Когда мы с Джеймсом только начинали, никто из нас не думал об этом как о чем-то серьезном. Со временем я понял, что влюбляюсь в него все больше и больше. Никто и никогда не относился ко мне так, как Джеймс. Как будто я какой-то особенный человек, которым нужно дорожить. Всю свою жизнь я был запасным вариантом тебя, вторым сыном, а Джеймс был первым человеком, который не относился ко мне так. Он не относился ко мне даже как к твоему брату. Он как будто видел меня, только меня, и после этого его невозможно было не любить. Я уверен, что ты тоже так себя почувствовал, когда впервые встретил Джеймса. Он умеет брать таких поврежденных людей, как мы, и заставлять нас снова чувствовать себя целыми. Может быть, я сейчас звучу глупо, но я просто хочу, чтобы ты понял, почему я влюбился в него. Пожалуйста, постарайся быть с ним помягче, это не его вина, что он не мог сказать тебе раньше. Он так сильно тебя любит, и я не хочу, чтобы ты винил во всем его. Если ты злишься на кого-то, пусть это буду я, пожалуйста, я заслуживаю этого гораздо больше, чем Джеймс. С любовью, Р А Б (твой брат)