Регулус
— Мистер Блэк, я рад, что вы смогли присоединиться ко мне, — сказал Дамблдор, сложив руки на столе, стоило Регулусу сесть в кресло напротив директора. Регулус ненавидел его. Этот человек якобы являлся защитником угнетённых, лидером «доброй стороны» и даже считался героем для многих, а в итоге занимался шантажом шестнадцатилетнего школьника. В нём было столько же отвратительного, сколько и в Волдеморте, но никто, похоже, этого не замечал. Ни министерство, ни студенты, ни даже самые умные ведьмы и волшебники школы. Все, в частности, МакГонагалл, по-прежнему с благоговением смотрели на Альбуса Дамблдора, что и делало его исключительно опасным. Регулус устремил на директора пристальный взгляд: — Вы вызвали меня с Трансфигурации, вряд ли я мог отказаться. Дамблдор мягко улыбнулся Регулусу: — Справедливо подмечено, Мистер Блэк. Позвольте мне перейти сразу к делу: я очень ценю ту информацию, которую вы предоставили мне во время нашей последней встречи. — Вы имеете в виду ту информацию, которой вы меня шантажировали, — вклинился Регулус, прерывая старика. Дамблдор дал Регулусу договорить и продолжил, как ни в чем не бывало: — Я думаю, что вы и в дальнейшем будете полезны Ордену Феникса. А теперь, профессор МакГонагалл сказала мне, что вы планируете остаться в Хогвартсе на каникулы? Орден Феникса — Регулус не раз слышал слухи о нем, но никогда еще никто так открыто не говорил о его существовании. Предполагалось, что Орден был максимально организованным сопротивлением Волдеморту и тёмным волшебникам в целом, однако его члены не афишировались в целях их собственной безопасности. До того момента, как Дамблдор подтвердил эту информацию, Регулус не был уверен, что он вообще существует. Это означало, что данные, которые предоставил Регулус, попали непосредственно в эту организацию. Регулус не знал, как ему относиться к этому, но он знал, что тот факт, что ему было всё равно, поможет ли эта информация им или навредит, говорит о его полном безразличии ко всей этой войне. Париться о чем-то было слишком трудно в эти дни, он едва мог заставить себя встать с постели, а люди ожидали, что ему будет не наплевать на эту войну? Регулус прочистил горло, размышляя, ожидает ли Дамблдор от него последующих вопросов о том, что от него требуется, или даже о тайной организации, о которой он только что узнал. Если этот старик думал, что Регулусу есть дело до того, чем увлечён Дамблдор, то он сильно ошибался: — Да, таков мой план. Дамблдор кивнул со странным задумчивым выражением лица, после чего заговорил как никогда жестко: — Нет, ваша просьба остаться в Хогвартсе на каникулы отклонена. Регулус в шоке проборматал: — П…прошу прощения? Никому и никогда не отказывали в пребывании в Хогвартсе на рождественские каникулы, он даже не был уверен, имел ли Дамблдор право так поступать. Какой директор откажет ребёнку в каникулах, особенно ребёнку с таким поганым положением, как у Регулуса? — На рождественские каникулы вы вернётесь в дом вашего дяди Альфарда и будете выполнять ваши обязанности главы семьи, особенно если эти обязанности требуют вашего присутствия в Министерстве. Затем, когда вернетесь с каникул, вы сможете рассказать мне о том, что узнали, — Дамблдор говорил с таким напором, что Регулус на мгновение застыл, поражённый его наглостью, прежде чем успел прийти в себя. Регулус не понимал, с чего он так удивился. Он ведь знал, что Дамблдор — манипулятивный ублюдок, и, конечно же, он нашел очередной способ сделать Регулуса несчастным. Дело было в том, что Регулус уже не справлялся. Он пристрастился к зельям и только сейчас почувствовал, что не может устоять перед соблазном заказать ещё. Находиться вне Хогвартса, где это было бы так же просто сделать, как послать сову, было ужасной идеей. Не говоря уже о том, что он был просто до чертиков жалок, ощущая, наконец, все те эмоции, которые он столько месяцев блокировал. Он попросту не был достаточно силен, чтобы пережить это. — Сэр, но я считаю, что для меня будет лучше находиться в Хогвартсе, чтобы наверстать все упущенное в начале учебы. Я думаю, что учеба — это самое важное, разве нет? — Регулус пытался придумать еще какие-нибудь аргументы, которые могли бы убедить его, и все, что ему удалось придумать, это то, что он не хотел идти к Альфарду и смотреть ему в глаза после того, как он столько месяцев потратил на то, чтобы разрушить его жизнь. Альфард не должен был иметь дело с Регулусом, тем более что он только-только получил независимость от семьи, дарованную ему завещанием Ориона. Регулус почему-то догадывался, что Дамблдору будет глубоко наплевать на чувства другого Блэка. — Я бы согласился с тобой, Регулус, но за те месяцы, что ты провел, тратя время и ресурсы преподавателей, разгуливая по моей школе под запрещенными веществами, твое образование не казалось тебе таким уж важным. Сейчас же я знаю что ты смышленый малый и сможешь наверстать упущенное, не будучи в Хогвартсе на этих каникулах. Война неизбежна, хотим мы этого или нет, сынок. Я знаю, что ты не согласен с тем, как я с тобой обращаюсь, но я позволяю тебе быть на правильной стороне событий. Никто не узнает, добровольно ты дал информацию или нет, только то, что ты ее дал. Помоги себе, Регулус, и помоги Ордену. Регулус открыл было рот, чтобы заговорить, но тут же закрыл его, понимая, что его слова ничего не изменят для директора. Вскоре после этого Дамблдор отпустил его. Регулус старался думать о том, что Дамблдор выразился именно так, что он делает Регулусу одолжение, бросая его на путь войны, а не отводя от него, как он бы предпочел. Чем больше он размышлял над этим разговором, тем больше его отталкивали слова, которые использовал Альбус Дамблдор: «моя школа», «помоги себе», «сынок». Регулус не был уверен в мотивах этого человека, но он прекрасно знал, что это не ради безопасности его учеников. В этот момент он впервые задумался о своей позиции в войне. Хотя у него не было никакого желания участвовать в ней, казалось, что мир втягивает его в это дело. Так неужели он действительно хочет быть рядом с таким человеком, как Альбус Дамблдор, когда наступит конец света?********************************
Не то чтобы Регулус думал, будто Дамблдор действительно поможет ему в решении проблем, связанных с Натаниэлем Роули, но, по крайней мере, ему казалось, что этот человек может проявить хоть какое-то сочувствие к шестнадцатилетнему подростку, который с трудом справлялся с грузом своих обязательств. Нет, Дамблдор просто хотел использовать его, как и всех остальных. Он всю жизнь был чьим-то подсобным, и всю жизнь стремился к большему. Он хотел хоть раз стать хозяином своих талантов. Регулус понимал, что по мере приближения осеннего семестра он становится всё более и более неустойчивым. Он больше не расхаживал по школе под кайфом, но почему-то чувствовал себя ещё более оторванным от жизни. В его жизни был Барти, и он обожал Барти, но его лучший друг никогда не был способен в одиночку удержать его на плаву. У Барти были свои демоны, и Регулус словно утягивал его на дно, хотя ему меньше всего хотелось причинить Барти боль. Натаниэль Роули терроризировал его — это была единственная ясная мысль, которая пришла ему в голову, как только он прекратил пользоваться зельями, и именно эта мысль заставила его начать всё сначала. Как бы ему ни хотелось сказать, что Барти был причиной его прекращения, это было не так, дело было в том, что Регулус не позволял себе быть уязвимым, когда Роули дышал ему в затылок. Проблема заключалась в том, что у Регулуса по-прежнему не было ясной головы, его мысли не переставали бежать, будь то семья, обязанности, Дамблдор, как сильно он хотел избавиться от забот, или Джеймс Поттер. Натаниэля Роули не остановило то, что Регулус сбежал в туалет, более того, это, казалось, подстегнуло его поведение. Регулус хотел сказать, что его нисколько не беспокоит поведение мальчика, но это было даже не близко к истине. Регулус боялся того, что Роули мог и хотел сделать с ним, если бы ему предоставилась такая возможность. Он уже разрушил жизнь Регулуса, и теперь, похоже, хотел присвоить себе его изрядно потрепанное полу-существование. Регулус так и не понял, в чём причина такой одержимости мальчика. Неужели этот ублюдок всегда был таким? Всегда ли его взгляд был прикован к Регулусу? Когда именно Регулус привлек его внимание и как, черт возьми, повернуть время вспять, чтобы этого никогда не случалось? Натаниэль Роули преследовал его во сне, Регулус чувствовал, как призрачные руки мальчика хватают его и прикасаются к нему, а Регулус плакал, не в силах вырваться из хватки своего чудовища. А когда он просыпался, Натаниэль Роули был ходил за ним тенью, он не всегда замечал его, но знал, что тот всегда рядом, только и ждёт момента, чтобы нанести удар. И, Мерлин, Регулус боялся того момента, когда он решит перестать играть с ним в кошки-мышки. Регулус взял за правило никогда не оставаться одному в замке, он как жвачка приклеился к Барти, и, поскольку был в отчаянии, даже иногда привязывался к Эвану Розье, пытаясь избежать своего ходячего кошмара. Регулус по-прежнему неприязненно относился к Розье, но отчего-то знал, что с ним он в безопасности, что Роули ничего не предпримет. Для человека, страдающего от уймы различных недугов, он отлично справлялся с задачей бдительного наблюдения за врагами. Проблема заключалась в том, что иногда враг оказывался умнее, чем можно было себе представить. Когда это случилось, он дремал в общежитии, которое делил с Барти и Розье, и даже не подумал о том, что должен караулить и в собственной комнате. Общежитие должно было стать его убежищем, по крайней мере, в этом году оно стало именно им. Он понимал, что валяться в постели — это, скорее всего, признак депрессии, но это было лучше, чем пить по шесть зелий в день. Поэтому он привык дремать каждый день, и по стечению обстоятельств это совпадало с тем временем, когда Барти встречался с Реми, так что лучше было не бодрствовать, чтобы не возникло желания присоединиться к другу и возродить ту угасшую дружбу, по которой он так тосковал. Он не знал, где находится Розье — второй слизеринец едва проводил вторую половину дня в общежитии. Он заснул достаточно крепким сном, чтобы не заметить ни скрипа открываемой двери в комнату, ни шороха накладываемого запирающего заклинания. Он вообще не замечал, что что-то не так, пока не почувствовал, что его конечности затекли, как будто их удерживали веревки, которых там не было. Вздрогнув от неожиданности, он открыл глаза и попытался вырваться из цепкой хватки заклинания. Он обшарил комнату в поисках признаков опасности, его сознание все еще было затуманено сном, когда его взгляд остановился на нем. Натаниэль Роули стоял над его кроватью и смотрел на него. Как только он увидел эти мертвые глаза, он почувствовал, как его тело начинает дрожать от страха. Он всегда относился к мальчику с некоторой опаской, но сейчас Регулус, несомненно, боялся его. Роули позволил своей ядовитой ухмылке скривиться на губах, и Регулус почувствовал себя добычей, которую вот-вот проглотит змея. Он некоторое время рассматривал Регулуса, медленно водя глазами по телу своего пленника: — Так-так-так, а тебя трудно уловить, Регулус. Если бы я не разбирался в этом, я бы подумал, что ты избегаешь меня, но ты бы так не поступил, верно? Потому что ты очень хороший мальчик. Эта фраза заставила его выйти из ступора и сделать единственное, что пришло ему в голову, единственное, что могло ему помочь. Он закричал так громко, как только мог: — ПОМОГИТЕ! КТО-НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ МНЕ! ОН ПЫТАЕТСЯ МЕНЯ ИЗ… Его крик длился недолго: Роули бросился вперёд, крепко сжав руку на лице Регулуса, и хотя тот пытался продолжить кричать, его крик был слишком глухим, чтобы донестись до комнаты. Оставалось надеяться, что кто-то услышал его, что кто-то придет ему на помощь. Роули рассмеялся, схватил галстук, валявшийся на комоде Регулуса, и засунул его в рот скованному мальчику. Регулус попытался вытолкнуть ткань изо рта, но Роули быстро пробормотал заклинание, склеивающее его губы. Теперь он мог только стонать, но не хотел доставлять этому чудовищу такого удовольствия. Он чувствовал, как на глаза наворачиваются слезы: как бы сильно он не дрался на глазах у своего мучителя, он ничего не мог с собой поделать. Это был человек, который разрушил его жизнь, и это был человек, который собирался уничтожить его полностью. Когда первая слеза скатилась по его щеке, он заставил себя посмотреть на обидчика, не желая позволить ему сделать это, не посмотрев в глаза своей жертве. Роули поймал слезинку большим пальцем, а затем сунул палец в рот: — Ммм, никто не имеет такого восхитительного вкуса, как Блэки, не так ли? Чьи слезы могут иметь такой богатый вкус, как не слезы наследника Блэка? И всё же, даже несмотря на эти прекрасные слёзы, ты не должен был этого делать, это было очень плохо с твоей стороны, и я думаю, что тебя нужно наказать, — его пальцы пробежались по рукам Регулуса, спустились к запястьям, слегка поглаживая их: — Я думаю, что ты хочешь быть хорошим мальчиком, но в какой-то момент люди сказали тебе, что ты важен. Что ты важнее всех остальных из-за своего богатства и фамилии. Это испортило тебя, даже загубило, и я хочу помочь тебе полностью раскрыть свой потенциал. Регулус старался не задумываться над словами Роули, понимая, что это всего лишь очередная игра. Всю жизнь его мать играла в эти игры, игры, направленные на то, чтобы манипулировать им и унижать его. Он больше никому не позволял так поступать с ним, тем более такому человеку, как Роули. Он пытался придумать хоть что-нибудь, хоть что-нибудь, что помогло бы ему выбраться из этой ситуации. Он пытался сосредоточить свою магию, умоляя её спасти его, но она упорно оставалась бездействующей, бесполезной, как и он сам. Пальцы провели по его щеке, нежно поглаживая, а другая рука легонько скользнула по его груди. Парень словно дразнил его, рассказывая о том, что он сделает с Регулусом. Регулус желал, чтобы все силы и боги во вселенной спасли его, чтобы этот монстр исчез: — Да, ты действительно мог стать чем-то особенным, не так ли? Но вместо этого ты позволил им сделать тебя слабым и жалким, всегда потворствующим другим. Твои родители, твои сверстники и, что хуже всего, этот чертов Джеймс Поттер. Это был, безусловно, Ваш самый большой позор. Ты — отпрыск старейшей и богатейшей семьи Британии, и всё же ты позволил этому любителю грязнокровок осквернить себя. Почему? Потому что тебе нужно, чтобы тебя кто-то любил, чтобы почувствовать себя хоть сколько-нибудь стоящим, и поэтому ты находишь ценность в любом, кто уделит тебе внимание? Регулус вздрогнул от этих слов, желая, чтобы они не были правдой, пытаясь убедить свой измученный мозг, что это неправда, что Роули лжёт ему, как и всем остальным. Так ли это, или только он один говорит ему правду? Неужели он всегда находил свою ценность в других людях? Именно поэтому он все детство чувствовал себя не более чем запасной частью, потому что позволял другим говорить ему, кто он такой? Его мозг замер в тот момент, когда он почувствовал холодную руку Роули, проникающую под тонкую рубашку на пуговицах, слёзы стремительно потекли по его щекам, и он почувствовал, как рыдания зарождаются в его горле, хотя звук никак не хотел срываться с губ: — Не волнуйся, Регулус, я помогу тебе. Ты можешь считать меня злодеем, но я лишь хотел помочь тебе. Я помог тебе избавиться от того паразита, которому ты позволил прикоснуться к себе, помнишь? Он прикасался к тебе так, как я прикасаюсь к тебе сейчас. Рука скользнула по его груди и сильно ущипнула за сосок, Регулус зажмурил глаза. — На самом деле ты позволял ему прикасаться к себе гораздо чаще, чем сейчас, но не волнуйся, мы к этому идём. Прежде чем я смогу по-настоящему помочь тебе, мне нужно стереть все твои воспоминания о нём, и что-то мне подсказывает, что, побывав со мной, ты больше никогда не будешь думать о нём. Тогда я смогу начать работать над тем, чтобы сделать тебя таким, каким ты должен был быть, — гордым чистокровным мужчиной, а не маленькой сучкой. Его собираются изнасиловать, — только и успел подумать он, как руки расстегнули рубашку и стали ласкать его обнаженную грудь. Он уже не слышал язвительных слов Роули — белый шум заполнил уши, дезориентируя его от того, что происходило по ту сторону закрытых глаз. Он не чувствовал губ на своем лице, рук на своем теле, пальцев, тянущих за пояс. Как будто его тело и разум решили, что важнее притвориться, что он все еще в безопасности, даже если это было совсем не так. Он не был уверен, что произошло после этого, но в какой-то момент он почувствовал, как вся отталкивающая магия, сковывавшая его, исчезла, и внезапно стало темнее. Шторы были плотно задернуты, но снаружи слышался разговор. Это был Розье, который говорил подозрительным тоном: — Какого чёрта ты здесь делаешь? И почему дверь была заперта? Когда Роули заговорил низким голосом, у него по коже поползли мурашки: — Мальсибер попросил меня зайти сюда и проверить вещи Крауча, нет ли у него писем от отца, которые могли бы пригодиться для дела. Я запер дверь, чтобы никто не пришел, так как решил, что лучше не говорить об этом ни Краучу, ни Блэку. Розье не выглядел убежденным, он сделал паузу, прежде чем ответить: — И их здесь не было, так что ты решил попользоваться моим общежитием? Почему Мальсибер не спросил меня? Крауч — мой сосед по комнате. — Я не знаю, Розье, может быть, он заметил, как много ты в последнее время общаешься с Блэком, наверное, думает, что ты стал предателем крови. Это заявление явно не понравилось Розье, но он не стал спорить, а только грубо прорычал: — Просто убирайся из моей комнаты, Роули. Роули, должно быть, ушел, потому что Регулус услышал, как закрылась дверь и Эван пробормотал: — Жуткий кретин. Он не пошевелился, не стал предупреждать Розье о том, что Регулус действительно там, а просто лежал и беззвучно плакал. Только когда Розье ушёл в ванную принимать душ, он понял, что галстук всё ещё у него во рту, он вырвал его изо рта, как только смог, и вот тогда начались настоящие рыдания. Регулус был сыт по горло, с него было достаточно. Ему было уже все равно, что делать, но он знал, что никогда больше не позволит этому человеку прикоснуться к себе. Он знал только одного человека, который мог защитить его и от Роула, и от Дамблдора, и, к счастью, он знал, как с ним связаться. Иногда приходится бороться с огнём с помощью огня, а иногда приходится сжигать весь дом, в том числе и для того, чтобы твои враги сгорели вместе с тобой. Он был готов на все, лишь бы Натаниэль Роули сгорел. Огонь не выходил у него из головы всю ночь, поэтому, когда он зажёг пламя на своей кровати и наблюдал, как оно горит, пока Барти и Эван пытались потушить его и оттащить от пламени, это не было неожиданностью. Регулус не контролировал ни свою магию, ни себя, но скоро это изменится.****************************************************
Поездка в Лондон на Хогвартс-экспрессе была практически такой же, как и каждый год, по крайней мере, Регулус мог предположить, что именно так думают его одноклассники, судя по спокойному виду Барти. К счастью, его друг, похоже, не возражал против того, чтобы читать, а не болтать с Регулусом, потому что, по правде говоря, он не думал, что сможет долго сохранять рассудок, если ему придётся действительно завязать разговор. Барти был довольно навязчив после того, как он поджег свою кровать, как будто не верил, что Регулусу можно оставаться одному. Барти всегда был умнее, чем люди ему приписывали. Он потерял рассудок несколько месяцев назад и теперь просто барахтался, пытаясь ухватиться за что-то надежное. Что-то, что действительно могло бы помочь ему, даже если это было самое глупое, что он мог придумать. Да, он сходил с ума, но не собирался больше быть жертвой. Когда поезд наконец прибыл на станцию, они с Барти попрощались. Барти похлопал его по плечу и сказал, чтобы он берег себя. Регулус только кивнул, притворно улыбнувшись своему единственному другу. Он не был уверен, что Барти подумает о нем в следующий раз, когда они встретятся, но в глубине души знал, что Барти всегда будет рядом, даже если не согласится с его действиями. Регулус вышел на платформу, глубоко вздохнул, наблюдая за тем, как семьи встречают своих детей после четырёх долгих месяцев, и подумал о том, что у него никогда не было такой возможности. Он знал, что в последнее время у него появилась дурная привычка — сравнивать свою жалкую жизнь с жизнью счастливых учеников, и это только усугубляло его состояние. Возможно, именно это произошло с Беллатрисой, когда-то она была вполне нормальной, но, возможно, видение того, что у других есть столько всего, чего никогда не будет у тебя, довело её до безумия. Регулус медленно прошел со своим небольшим чемоданом в самый конец платформы, прислонившись к стене. Вряд ли было бы разумно вызывать Кикимера, пока платформа переполнена, он не видел эльфа с прошлого Рождества и не знал, как тот отреагирует. Поэтому он сидел и смотрел, как счастливые семьи покидают платформу, чтобы встретить Рождество. Людей было уже немного, и он решил, что можно вызвать домового эльфа, так что рядом никого не было, чтобы услышать, если у эльфа будет плохая реакция. Он глубоко вздохнул, оттолкнулся от стены, поставил чемодан и, стараясь звучать уверенно, позвал: — Кикимер! Через секунду он услышал треск призрака, и в нескольких футах перед ним стоял Кикимер. Он решил, что волноваться не стоит: через мгновение руки эльфа обхватили его ноги: — О, хозяин Регулус! Хозяин Регулус снова вызвал Кикимера! Кикимер так волновался за хозяина Регулуса. В последний раз, когда Кикимер видел хозяина, тот был нездоров. Кикимер очень рад видеть молодого хозяина. Регулус мгновенно почувствовал прилив любви к домовому эльфу, который заботился о нем больше, чем его собственная мать. Он положил руку на голову эльфа: — Я рад слышать это, Кикимер, я тоже рад тебя видеть. Кикимер отпустил руку Регулуса, а затем с благоговением посмотрел на него: — Чем Кикимер может быть полезен хозяину Регулусу? Регулус попытался улыбнуться эльфу, но чем ближе к цели, тем труднее ему это удавалось: — Да, если ты не против, аппарируй со мной на площадь Гриммо, Кикимер. Надо бы уладить дела. Кикимер выглядел неуверенно: — Кикимер доставит Хозяина куда угодно. Однако госпожа не будет рада видеть Хозяина Регулуса. Уверен ли Хозяин, что он хочет туда пойти? Регулус кивнул: — Абсолютно точно уверен, Кикимер. Мать может сколько угодно меня гнушаться, но это мой дом, и я буду ходить туда, когда захочу. Кикимер взял его за руку и подхватил чемодан, и через мгновение они уже стояли у входа в дом его детства. Дом. Это слово он никогда бы не использовал для описания места, где вырос. Оно никогда не было похоже на дом, даже когда там находился Сириус. Это было место боли и жестокости, сдобренное краткими мгновениями счастья среди серости. Впрочем, разве не в этом заключалась история его жизни? Его счастье было шипучим и никогда не длилось достаточно долго, чтобы стать настоящим. Может быть, именно поэтому ему было так трудно почувствовать привязанность к кому-либо, за кого он не умер бы. Может быть, он мог погрузиться с головой только в самые сильные отношения или не погружаться вовсе. Дом выглядел точно так же, как и всегда: мрачный, обветшалый, с дорогими вещами, собирающими повсюду пыль. Дом Блэков был местом, куда, казалось бы, вещи приходят только для того, чтобы умереть, однако и Сириус, и он родились здесь. Блэки не ездили в Святое Мунго, как обычные люди, — семейный волшебник-медиум прибывал принимать роды обоих мальчиков, как только его вызвали. Ни один из мальчиков не привязался к матери, как это было принято у новорождённых. Нет, вместо этого Регулус привязался к Кикимеру, которому было поручено ухаживать за мальчиками. Регулус никогда не понимал враждебности Сириуса к эльфу, ведь именно он пытался вырастить их, но, похоже, он так и не привык к нему. — Кикимер! Где это тебя носит? Я как раз допивала чай, когда ты запропастился где-то, а если бы мне что-то понадобилось? Волоски на его затылке поднялись, когда он услышал ее пронзительный голос, доносящийся с верхней площадки лестницы. Он приложил все геркулесовы усилия, чтобы не убежать от нее в тот же миг. И все же он расправил плечи и остался стоять на месте. Он услышал стук ее каблуков по ступеням и поднял голову, впервые за несколько месяцев встретившись с ней взглядом. Удивление на ее лице вмиг превратилось в ярость: — Ах ты, неблагодарное отродье! Ты ещё смеешь возвращаться сюда после всего, что натворил! Ты еще пожалеешь об этом… Он смотрел, как она спускается по лестнице к нему, и знал, что она намерена ударить его, как делала это всю его жизнь. Вот только он больше не маленький трусливый мальчик, а она больше не хозяйка этого дома. Он взмахнул палочкой, и наложил на нее заглушающие чары: — Я остановлю на этом Вас, мама. Прежде чем вы скажете или сделаете что-то, что приведет вас к неприятностям. Вы, кажется, позабыли, что я являюсь главой этого дома и всех, кто проживает под фамилией Блэк. Вы можете быть расстроены таким поворотом событий, но так решил не я, а ваш муж. Ваш муж также не одарил вас этим домом, он лишь позволил вам жить здесь. Он принадлежит мне, и если бы я захотел, то мог бы сжечь его, не нарушая никаких законов. Так что лучше проявите уважение к человеку, который может разрушить вашу жизнь в одночасье. Она остановилась на месте, всего в нескольких футах от него, ее лицо было по-прежнему разъярено. Что-то подсказало ему, что она поняла, о чем он говорит, и он решил продолжить свои замыслы: — Если вы хотите цивилизованно поговорить, я пообедаю с вами сегодня вечером, но до тех пор я не хочу, чтобы меня беспокоили. Она поджала губы, и он снял с нее чары: — Хорошо, негодник. Ты найдешь свою комнату в том же месте, где ты ее бросил, хотя я не думаю, что она содержалась в девственном состоянии. Надеюсь, она соответствует требованиям хозяина дома. В ее голосе прозвучал яд, и она, развернувшись на каблуках, зашагала по коридору, скорее всего, к своей любимой гостиной. Он вздохнул, глядя на Кикимера, который выглядел испуганным и разрывался между двумя своими хозяевами. Регулус обратился к эльфу любезным голосом: — Не затруднит ли тебя отнести мои вещи в мою комнату и приготовить еду для нас двоих, желательно без ножей? — Да, мастер Регулус, — эльф исчез с чемоданом в руках. Регулус беспомощно смотрел на длинный лестничный спуск, по которому ему пришлось подниматься, прежде чем он попал в свою комнату на третьем этаже. Он понимал, что не должен жаловаться, учитывая все те лестницы, по которым ему приходилось подниматься на занятия. Вот только в последнее время он все больше впадал в старую привычку: недостаток сна и еды приводили его в изнеможение довольно рано. Нет, на этот раз дело было не в подготовке к урокам, а в исследовании Тёмного Лорда. Когда Регулус, наконец, поднялся по лестнице, ему хотелось только одного — спать, пусть даже в кровати, которую, как он думал, он больше никогда не увидит. Открыв дверь в свою комнату, он понял, что его уход, должно быть, разгневал мать больше, чем он думал. Все было обуглено и разбито, она изрядно подожгла все его вещи. Вздохнув, он увидел свой чемодан возле того, что раньше было красивым письменным столом, перешагнул через обломки, взял вещи и закрыл за собой дверь. Он едва успел подумать о детских воспоминаниях, которые его мать не преминула уничтожить. Он прошел через весь коридор к двери, на которой было вырезано Сириус Орион Блэк. Неудивительно, что его комната осталась в том же виде, в каком была с тех пор, как он видел её в последний раз. Закрыв за собой дверь, он поставил чемодан на нетронутый письменный стол и сел на кровать. Если не считать тонкого слоя пыли, покрывавшего все вокруг, было совершенно очевидно, что здесь ничего не трогали. Он всегда знал, что их мать предпочитала Сириуса ему, но, как бы то ни было, это было недостаточным доказательством. Но, может быть, это отец устроил хаос в его спальне перед смертью? Мать презирала их обоих, но отец явно не испытывал презрения к Сириусу. Возможно, это случилось сразу после его ухода, когда он подал на них в суд. Может быть, Орион был так зол на то, что запасной наследник посмел быть настолько неблагодарным за то, что они позволили ему без всякой пользы жить под их крышей в течение четырнадцати лет, что поднялся сюда и поджёг комнату этого маленького ублюдка. Возможно, он даже заглянул в эту комнату, прежде чем вернуться вниз, и подумал о том, насколько более достойным сыном был Сириус даже будучи предателем. Регулус знал, что размышлять о том, что чувствует к нему кто-то из родителей, вредно для здоровья, но он занимался саморазрушением. Он не знал, сколько времени пролежал на кровати Сириуса, не спал, как ему хотелось, и думал о том, что бы подумал его отец о тех запрещенных зельях, о гомосексуальных отношениях или о том, что Дамблдор настаивал на том, чтобы он был его идеальным шпионом. Он уже думал, что сойдёт с ума, когда в комнату ворвался Кикимер и позвал его ужинать. Он с удивлением увидел, что находится дома уже почти два часа, а это означало, что он уже полтора часа лежит и думает о том, как его ненавидел покойный отец. Он кивнул эльфу и медленно поднялся с постели, чувствуя себя сейчас физически и эмоционально разбитым, что было как нельзя кстати для встречи с его отвратительной матерью. Перед тем, как спуститься вниз, он немного привел себя в порядок, стараясь выглядеть как можно более уверенным и сильным. Вот только он не представлял себе, чем обернется для него посещение обеденных залов. Внезапные воспоминания о той ночи почти годичной давности обрушились на него, как удар кирпича, и он почувствовал, что снова тонет. Пытки, которым она его подвергла, всплыли в памяти, и он опустился на ближайший стул, радуясь, что мать еще не появилась. Она бы сразу поняла, что он думает о той ночи, и наслаждалась бы его страданиями. Он изо всех сил старался сохранить лицо, но что-то внутри него подсказывало, что это не имеет значения. Она всегда могла понять, когда он лжет, и это разрывало его на части. Он намеренно не встал, когда она вошла в комнату, хотя это было обязанностью чистокровного джентльмена, когда в комнату входила дама. Ему было всё равно, что она подумает о том, что он пренебрёг правилами, — она больше не имела над ним никакой власти. Он кричал от боли, а она смеялась над ним: — Ну же, Регулус, ты же хочешь быть хорошим мальчиком ради своей матери? Хороший мальчик может выдержать Круциатус, не срываясь, как жалкий грязнокровка. Он всхлипнул, когда кровь заполнила его рот, и сильно прикусил язык, пытаясь перестать кричать. Он вздрогнул, почувствовав во рту призрачный вкус крови, и этого вздрагивания хватило, чтобы взгляд матери быстро превратился в ухмылку, и она заняла свое место в конце стола. — На мгновение я было подумала, что ты совсем утратил все те манеры, которые мы с Орионом прививали тебе столько лет, но как погляжу, ты всё ещё помнишь своё место. В этот момент Регулус понял, что сел на свое место. На то самое место, которое он занимал всю свою жизнь, а не на стул во главе стола, где обычно сидел Сириус. Нет, он сидел на месте, которое ничего не значило, на месте запасного ребёнка, но выражение лица его матери говорило о том, что для неё это место значило всё. Она казалась безмерно довольной тем, что он не занял место отца за столом, он даже не подумал об этом, хотя предполагал, что теперь оно принадлежит ему. Он расправил плечи, бросив на нее забавный взгляд, хотя сам был далек от этого чувства: — О, мама, как нелепо с вашей стороны беспокоиться о таком пустяке, как место за столом. Скажите мне, неужто вы каждый вечер ужинаете за своим официальным местом за столом? Ее ноздри дернулись в гневе от его насмешливого тона, и он продолжил: — Видимо, вы все еще чувствуете себя связанной законами хозяйки дома. Позвольте мне освободить вас от этого бремени и ваших обязанностей. Я — лорд этого поместья, и пока я не решу взять себе жену, и если решу, то никакой хозяйки дома не будет. Вы просто леди, живущая в этом доме, вы связаны правилами не больше, чем тетя Друэлла. Ее глаза пылали яростью от его слов, он знал, что сравнение ее с Друэллой приведет ее в ярость. Это было единственное, в чем его мать всегда выигрывала у невестки, — ее статус, но теперь этого не было. Его мать явно хотела заговорить, но благоразумно прикусила язык. Его мать была ненормальной и жестокой женщиной, но он никогда не говорил, что она была невежественной. Она явно не сомневалась, что он выполнит свои прежние угрозы, если она не будет вести себя хорошо. Кикимер подал им обоим по порции супа и красного вина, которое Регулус не любил, но будь он проклят, если покажет это своей матери. Он небрежно отпил глоток, стараясь не поморщиться: — Так, мама, скажите мне, были ли вы рядом с отцом, когда он умер? Сузив глаза, она, с подозрением делая глоток своего вина, сказала: — Я уверена, что ты знаешь подробности смерти своего отца, действительно трагедия, но я и понятия не имела, что он был связан с такими сомнительными личностями. Он фыркнул, накладывая в рот вареное мясо, сам не понимая, как проголодался: — Поистине, не представляю, как вы справляетесь без него, — язвительно отметил он, зная, что его мать ненавидела отца: — Просто в отчётах говорилось, что кто-то аппарировал из боя, и я хотел спросить, кто это был — вы или кто-то другой из семьи? Её лицо ожесточилось, и она отложила ложку: — Регулус, ты пытаешься вырвать у меня информацию и понести её в эту школу, полную грязнокровок и предателей крови? Уверяю тебя, это не то, что ты хотел бы сделать, особенно как человек, которому есть что терять. В словах прозвучала угроза, явная, но не открытая. Это означало, что он слишком близко подобрался к истине, так что это была либо она, либо Сигнус. Он покачал головой: — Не волнуйтесь, мама, я здесь не для того, чтобы шпионить за кем-то. Мне просто любопытно узнать, что предшествовало смерти моего отца. Она закатила глаза: — Брось, ты же не испытывал к нему никакой привязанности. — Откуда вам знать, что я испытывал к своему отцу? Она немного посмеялась над этим вопросом: — Практически за всю твою жизнь он никогда не оставался с тобой наедине. Он никогда не заботился о том, чтобы узнать тебя поближе, кроме того, что тебя звали Регулус и ты был младшим братом Сириуса. Сириус всегда был единственным, о ком он заботился, к кому он прилагал все усилия, чтобы сделать его идеальным наследником. Даже когда мы поняли, что он вряд ли когда-нибудь займёт своё место в семье, Орион отказывался обучать тебя. После ухода Сириуса он напрочь отказался обучать тебя сверх необходимого минимума. Он не хотел оставить тебе ни цента, так почему бы тебе не удовлетворить моё любопытство и не рассказать мне, как ты убедил его оставить тебе всё? Регулус стиснул челюсти: она не сказала ему ничего такого, о чем бы он не догадывался. Он должен был догадаться, что она задаст этот вопрос: — По правде говоря, я понятия не имею, почему он оставил мне наследство. Вам лучше знать, чем мне, как вы уже говорили. Мы ведь никогда по-настоящему не разговаривали. Последний раз я говорил с ним, когда умолял его помочь мне, пока вы пытали меня на прошлое Рождество. Она поджала губы, явно не ожидая, что он так откровенно упомянет об этом: — Ну, ты, конечно, отомстил за это, вымазав наше имя в грязи. Я вообще-то раньше считала тебя более разумным, чем твой глупый брат, но ты оказался просто неблагодарным сопляком, который не получил того, чего хотел. — Верно, я не получил того, что надо мной не издевались, как ужасно для ребенка хотеть этого. Она фыркнула: — Ты далеко не ребенок, Регулус. Он покачал головой, не веря: — Нет, ты права. Я не был ребенком с тех пор, как мне исполнилось двенадцать лет и вы потребовали, чтобы я исправлял проступки моего брата. Поэтому за каждое его замечание я был вынужден зарабатывать баллы для своего дома или похвалу от учителей. За каждое правило, которое он нарушал, я был обязан следить за тем, чтобы самому никогда не нарушить его. Вы возложили на меня ответственность за поддержание нашего статуса еще до того, как я достиг совершеннолетия, и когда я не справлялся, меня наказывали. Вы наказывали и Сириуса, и меня за то, что другие дети, даже чистокровные, делали то, что не вызывало никаких последствий. Ты можешь сколько угодно говорить о том, что я неблагодарный, но почему бы тебе не сказать мне, за что именно я должен быть благодарен? Я родился, чтобы в буквальном смысле стать подстраховкой Сириуса, и вы даже не разговаривали со мной до того, как я научился говорить. Всю жизнь вы были жестоким и манипулирующим, и вы каким-то образом убедили меня, что это все моя вина. Когда Сириус осуждал тебя за твое поведение, ты настаивала на том, чтобы я не проводил с ним время — разделяй и властвуй, верно? Он увидел, как у неё сжались челюсти, и подумал, не скажет ли она что-нибудь в своё оправдание, но когда она замолчала, он продолжил: — Я не знаю, почему отец оставил мне что-то, но я знаю, почему он никогда не говорил тебе об этом. Ты всегда делала вид, что все контролируешь, включая его. Ты принимала все решения, и в качестве последнего шага он сделал то, чего ты никогда бы не хотела. Он отдал наследство двум сыновьям, от которых ты отреклась, и даже не подарил тебе этот дом, как Альфарду и Сигнусу. Он сделал тебя гостьей в твоем собственном доме, так что да, возможно, ему не нравилось, что я его сын, но он чертовски ненавидел тебя как свою жену. Он удивился, что она молчит, только отпивает глоток вина, словно обдумывая его слова. — Регулус, зачем ты здесь? Что толку от всего этого? Сколько бы раз ты ни обозвал меня манипуляторшей или безжалостной, я никогда не извинюсь за то, как я тебя воспитала. Неужели ты на это рассчитываешь, явившись сюда, несмотря на то, что я знаю, что тебя убивает даже то, что ты находишься в одной комнате со мной? Он вздохнул, он не ждал извинений, он даже не планировал грубить ей в таком тоне. Она была права, это ни к чему хорошему не приведет. Нет, все это просто вылилось на поверхность, и ему нужно было, чтобы она знала, как сильно он ненавидит ее за то, что она разрушила его детство. Он отодвинул в сторону тарелку с супом и вином, аккуратно сложив перед собой руки. Она устало взглянула на него, и тогда он произнес, прочищая горло: — Нет, вы совершенно правы. Я не хотел затевать ссору, да вы и не стоите этого. Я пришел к вам, потому что мне нужно, чтобы вы организовали для меня встречу. Она заинтересованно приподняла одну бровь, попутно отставляя в сторону тарелку и бокал: — Встречу? Только не говори, что тебе нужна моя помощь в подборе для тебя чистокровной жены, Регулус? Регулус фыркнул, потому что это было далеко от того, чего он хотел: — Нет, конечно же, нет. Мне нужно, чтобы вы организовали для меня встречу с Темным Лордом. Она вздохнула, ее глаза комично расширились. Он никогда не видел свою мать настолько захваченной врасплох, и ему понравилось, что она перестала держать себя в руках: — Что, прости? — Ты организуешь для меня встречу с Тёмным Лордом. Что, хваленное семейное безумие наконец-то добралось и до тебя? — Регулус саркастически хмыкнул. Глаза Вальпурги опасно вспыхивают, но она благоразумно не комментирует неуважение Регулуса: — Зачем тебе встреча с ним? Регулус закатывает глаза: — А разве это важно? Мать удивленно смотрит на него, и Регулус может сказать, что он поразил ее своим беззаботным отношением к желанию поговорить с самым опасным человеком в Британии. — Я подозреваю, что даже если бы он согласился встретиться с тобой, он хотел бы знать причину этой встречи. — А что, Тёмный Лорд боится встречи с шестнадцатилетним подростком в одиночку, неужели он думает, что тот не сможет за себя постоять? Скажи ему, что я попросил о встрече, и у него больше не будет вопросов. Я — глава рода Блэков, он мне не откажет. Вальпурга с недоумением посмотрела на него, но вышла из-за стола, и вскоре после этого он услышал, как в гостиной вспыхнул камин. Регулус не ожидал, что она так быстро выполнит его просьбу. На самом деле, он думал, что ей потребуется больше угроз, чтобы выполнить его просьбу. Теперь ему оставалось только ждать не только своей гибели, но и спасения.************************************
Регулус много раз думал о том, каким будет Тёмный Лорд. Он думал, что, может быть, он будет страшным человеком-змеёй, может быть, у него будет две головы, от которого так и источается зло в первозданном виде. Но он не был похож ни на что подобное. Это был статный мужчина лет сорока, и он был силен. Регулус не знал, почему он ожидал, что увидит перед собой дряхлого мужичка, ведь это было бы бессмысленно, поскольку его всегда описывали только как могущественного. Однако он не знал, что тот будет выглядеть так обычно. Регулус увидел бы такого человека на улице и, возможно, подумал бы, что это обычный привлекательный парень. У него были темные глаза, темные вьющиеся волосы, бледная кожа и выточенная челюсть. Регулус подумал, что он выглядит слегка проказливо, возможно, когда-то этот человек и был шкодливым, но теперь он стал просто жестоким. Волдеморт сидел за тяжелым деревянным столом в кабинете в поместье Лестрейнджей. Мать Регулуса сумела добиться его встречи. Он пробыл дома всего пару дней, когда получил извещение о том, что Тёмный Лорд ожидает его в пять часов во вторник. Регулус не знал, чего ожидать от человека, который, как он знал, представлял собой опасную личность, но когда тот поприветствовал его, слегка изогнув губы, Регулус был ошарашен. Мужчина предложил ему чай и жестом пригласил занять место напротив стола, что Регулус и сделал, хотя пить чай не стал — нервы были на пределе. Мужчина произнес твердым уверенным тоном: — Регулус Блэк, печально известный наследник поместья Блэков. Регулус кивнул, подавляя нервозность, и сказал почтительно: — Печально известный — это, пожалуй, слишком сильное слово, чтобы описать меня, а впрочем, уж вы сами с другой стороны… Он запнулся, но мужчина, по всей видимости, оценил этот намек: — Вы мне льстите, мистер Блэк, думаю, вы правы, что многие уже слышали обо мне, — Он аккуратно сложил руки перед собой: — А теперь, Регулус, я признаюсь тебе в своем удивлении, узнав, что твоя мать попросила об этой встрече. Я почти подумал, что мне почудилось то, что произошло за последний год, но нет, если подумать, то ни одно из действий не изменилось, а вот конечный результат, безусловно, поменялся. Я ожидал, что твои чувства будут такими же, как у твоего голосистого старшего брата, но ты здесь для того, чтобы убедить меня в обратном? Регулусу не понравилось, что всё сказанное мужчиной прозвучало как шипение, от чего по позвоночнику пробежал холодок: — Мои чувства к матери не имеют ничего общего с моими чувствами по другим вопросам. На лице Волдеморта появилась жестокая ухмылка, но, тем не менее, он кивнул, вероятно, заметив, что Регулус уклонился от ответа на поставленный вопрос: — Очень хорошо, семью не выбирают. Хотя я и удивляюсь, почему вы пошли на эту встречу через свою мать, я могу предложить множество вариантов с аналогичным доступом, которые могли бы быть менее болезненными для вас. Конечно, Беллатриса, наверняка, предпочла бы избежать этого, как и твой дядя, ведь они не раз заявляли о своих чувствах к тебе. Тем не менее, у меня сложилось впечатление, что Люциус Малфой был не прочь использовать твои таланты в интересах дела, не так ли? Полагаю, ты также был шафером на его недавнем бракосочетании. Разве он не оказался бы для тебя менее болезненной точкой доступа? Регулус слегка сжал челюсти, но затем снова расслабил их: — Возможно, так бы оно и было, но моя цель заключалась в том, чтобы быть более незаметным в своих действиях, что вряд ли удалось бы сделать такому человеку, как Люциус Малфой. Это заставило мужчину злобно усмехнуться: — Да, Малфои всегда были неспособны сделать что-либо, не похваставшись своим триумфом, и Люциус не исключение. Регулус приподнял бровь: — Вы полагаете, что он посчитает мою просьбу о встрече триумфом? Волдеморт сфокусировал взгляд, он был таким пристальным, что Регулус скривился: — Я верю, что многие назвали бы тебя важным приобретением для дела, так что да. — Важным приобретением? Думаю, многие забыли, что мне всего 16 лет. Глаза Волдеморта значительно потемнели: — Шестнадцать, верно, но ты могущественнее любого из своих ровесников. Я говорю не о твоих магических способностях, об этом я должен судить сам. Нет, я говорю о той власти, которую ты имеешь в финансовом, политическом и социальном плане как владелец поместья Блэков. Регулус кивнул, чувствуя себя немного не в своей тарелке, не ожидая такого прямолинейного подхода от известного хитреца: — Верно, но ведь не так давно вы обладали аналогичной властью через моего отца, не так ли? Не говоря уже о дюжине других сторонников, обладающих значительным богатством и политическим положением, включая Малфоев. Что изменится от моей поддержки?» Глаза мужчины сверкнули с вызовом: — А, ваш отец, Орион Блэк, какая шокирующая смерть, не так ли? Тем не менее, в каждой войне есть жертвы, и мало кто знал в то время, что настоящий шок от его смерти наступит после того, как его уже не станет. Я признаю, что переход от Ориона к Сигнусу в качестве наследника должен был пройти довольно гладко, но у вашего отца был ещё один слизеринский трюк в рукаве, не так ли? Назвать наследником своего отрекшегося сына, опозорившего всю семью публично, было настолько дерзко, что, смею сказать, я даже был впечатлен, я и не подозревал, что этот человек способен на такое коварство. Вопрос в том, кого его сюрприз должен был застать врасплох? Скажи мне, Регулус, знал ли ты, что все изменится? Мысли Регулуса заметались, пытаясь понять, на что он намекает: — Нет, я понятия не имел, как и мой старший брат. Можно сказать, что все в той комнате были удивлены. Мужчина задумчиво кивнул, хотя глаза его все еще горели чем-то: — Ваш отец был более сложным человеком, чем многие ему приписывают. Может быть, он хотел в последний раз подшутить над всей семьей, в первую очередь над вашей матерью. Может быть, он действительно заботился о своих сыновьях больше, чем все думали. А может быть, он хотел мне насолить. Но как бы он ни рассуждал, это не меняет конечного результата, не так ли? Регулус нахмурил брови: — Как именно он вам насолил? Мужчина медленно улыбнулся: — О, Регулус, я слышал, что вы способный человек, и надеялся, что вы сами разберётесь в этом вопросе, но, как я вижу, ваш отец до своей смерти так и не научил вас управлять семейными финансами. Ваш отец верил в дело, да, но не так, как другие мои последователи. Он считал, что в политическом и финансовом плане я — лучший союзник, поскольку, как Вы уже говорили, многие богатые семьи предложили мне свою поддержку. Однако ваш отец никогда не был готов рисковать деньгами Блэков так, как это сделали бы другие. Он очень тщательно следил за тем, чтобы поддержка вашей семьи не шла в ущерб ему и фондам Блэков. Твой дядя Сигнус гораздо более предан делу, его было бы гораздо легче убедить обеспечить поддержку дела материально. Когда твой отец скончался, мы все полагали, что Сигнус возьмет на себя управление, поскольку и ты, и твой брат уже были отречены от семьи. Однако твой отец предусмотрел еще одну предосторожность, оставив всё тебе, своему сыну-предателю крови. Признаюсь, я не верил, что когда-нибудь представится еще один шанс заручиться финансовой поддержкой семьи Блэк. Регулус уставился на мужчину, его мысли метались, пока он пытался осмыслить его слова. Его отец не полностью поддерживал этого человека. Его отец действительно защищал деньги семьи? Самая большая правда, которую он понял, заключалась в том, что его отец не просто случайно поймал заклинание другого Пожирателя смерти, нет, он был убит другим Пожирателем смерти по приказу Волдеморта. Регулус смотрел на стоящего перед ним человека, на его очаровательные черты лица, которые, несомненно, приводили к тому, что к нему стекались некоторые последователи, и видел лишь человека, который готов убить своих собственных последователей, чтобы обеспечить себе доступ к семейным деньгам. Это был человек, готовый на все ради власти и готовый расправиться с любым, кто попадется ему на пути. Регулус догадался, что один из Роули позаботился о его отце ради их лидера. С одной стороны, Регулус не любил своего отца и не верил, что тот любил его, хотя теперь его действия приобретали гораздо больший смысл. С другой стороны, Регулус смотрел на человека, который приказал убить его отца и взвалил на него непосильную ношу, которой было поместье Блэков. Этот человек, не задумываясь, убил бы Регулуса прямо здесь, если бы это означало, что он получит доступ к хранилищам Блэков, но нет, этот человек был умнее. Он наверняка догадался, что Регулус не стал бы делать Сигнуса наследником после всего этого, он даже мог предположить, что Сириус был наследником после Регулуса. Даже если он убьёт обоих братьев Блэк, поместье перейдёт к Альфарду Блэку и Андромеде Тонкс. Этот человек никогда не увидит ни цента из состояния Блэков, если только оно не будет получено от Регулуса. Внезапно Регулус почувствовал, что обладает реальной властью в этом обмене. Вопрос заключался в том, почему Волдеморт так стремился заполучить их деньги? Он слегка скривил губы, прежде чем протянуть руку и взять свой чай: — Сколько ваших последователей действительно вносят финансовый вклад в это дело? Сколько из них поступают так же, как поступал мой отец? Глаза мужчины сузились, и Регулус попытался не замереть от ледяного взгляда: — О, а ты умен, не так ли? Никто из них не был таким упрямым, как твой отец, но все они более стеснены в своих хранилищах, чем мне хотелось бы. По правде говоря, все они обладают разной степенью богатства, Лестрейнджи и Малфои предоставляют наибольшее количество средств, но меньше, чем мне хотелось бы. Тем не менее, все знают, что у Блэков и Малфоев больше денег, чем у остальных, и я никогда не мог заставить твоего отца раскошелиться ни на грош. Регулус кивнул, обдумывая сказанное, и сделал большой глоток чая. Поставив чашку на место, он заставил мужчину перед собой подождать минуту. Глубоко вздохнув, он сказал: — Понятно, у вас есть средства, но вы хотите, чтобы ваши более богатые последователи платили свою честную долю. Мужчина стиснул зубы, его голос звучал менее практично, чем раньше: — Нет, я хочу, чтобы люди верили в это дело. И я хочу, чтобы так называемые последователи верили настолько, чтобы рисковать своими драгоценными гребаными хранилищами в поисках лучшей жизни волшебников, к которой приведет мое дело. Твой отец, — грубо выплюнул он, — как и многие мои последователи, делал это только ради себя. Мне нужны люди, которые видят лучший мир, который я могу для них создать, и я не хочу слышать о копейках, которые люди теряют на этом пути. Они доверяют мне в политическом и социальном плане, но отказываются смотреть дальше собственного корыстного богатства ради общего блага. Кем бы ни был Волдеморт до того, как стал Темным Лордом, он не был богатым человеком. Он слышал разговоры о его магических способностях и хитрости, но этот человек презирал то значение, которое люди придают богатству, и это было очевидно. У Регулуса возникло ощущение, что этот человек верит в чистокровное сообщество меньше, чем говорит, нет, ему нужны чистокровные, потому что они богаты и готовы на всё, чтобы стать ещё могущественнее и богаче. Регулус теперь ясно видел это, но ему всё ещё нужен был волшебник, стоящий перед ним: — Сколько, грубо говоря, Малфои вносят в это дело? На лице мужчины отразился гнев и безразличие: — Грубо говоря, Малфои выделяют 65 000 галеонов в год. Лестрейнджи — около 50 000. Регулус кивнул, задаваясь вопросом, сколько платят другие чистокровные семьи. Да, сумма была велика, но для войны, которая не будет длиться вечно, сумма, предложенная самыми богатыми семьями, была мизерной. Не было никакой опасности опустошения хранилища Малфоев, как бы долго ни продолжалась война. Лестрейнджи, хотя и были значительно менее богаты, чем Малфои, предлагали даже почти такую же сумму. Регулус не мог не почувствовать юмора ситуации, ведь до того, как он вошёл сюда, он и не подозревал, насколько поверхностна преданность людей, когда речь идёт об их семейном хранилище. Волдеморт вырос не в богатстве, возможно, даже не в семье, присущей волшебникам. Регулус был уверен, что тот разбирается в волшебных деньгах, но он не представлял, насколько глубоки хранилища его последователей. В противном случае он счёл бы предложенную сумму оскорблением, каковым она, по мнению Регулуса, и являлась. Тем не менее, это значительно упрощало его план. — А что, если я скажу, что готов предложить 100 000 галеонов в год? — Регулус говорил с убежденностью, которой не чувствовал. Сидящий напротив него человек никак не отреагировал, хотя предложенные деньги были гораздо выше тех, что предлагали другие его последователи: — Регулус, чтобы поддержать дело, нужны не только деньги. Для этого нужны обязательства, время, способности и ресурсы, которыми вы, безусловно, обладаете. Я также должен признать, что ты проявил определенную храбрость, придя сюда, и это нельзя игнорировать. Я также слышал, что ты — выдающийся студент, что говорит о твоих способностях, я полагаю. Тем не менее, тебе шестнадцать лет, и ты ещё учишься, что вряд ли позволяет тебе уделять этому время. Не говоря уже о том, что я вообще не представляю, насколько вы преданы этому делу, вы кажетесь довольно незаинтересованным в нем. Регулус был удивлен тем, что этот человек знал о его способностях к учебе, ему стало немного не по себе от осознания того, что самый опасный человек в Британии расспрашивал о нем, и вот он уже собирается заключить сделку с дьяволом. Регулус понимал, что это глупо, конечно, понимал, но он был в гораздо большем отчаянии, чем позволял себе думать Волдеморт. Он был в ловушке, проще говоря. Регулуса едва ли не изнасиловал Натаниэль Роули, и он больше никогда не позволит этому человеку прикоснуться к себе, ему надоело чувствовать себя таким слабым. Дамблдор давил на него с другой стороны, и Регулус чувствовал, что тонет. Ему казалось, что он пытается сделать всё, чтобы вынырнуть на поверхность, но люди продолжали тянуть его обратно под воду, и он просто не мог больше этого выносить. Ему надоело, что его используют, и хотя он знал, что этот человек хочет использовать его, по крайней мере, хоть раз в жизни у него будет возможность выбрать, как им будут пользоваться. — Меня нельзя назвать безразличным к вашему делу, однако вы правы, полагая, что я не настолько предан этому делу, как, например, моя кузина Беллатрисса. Нет, у меня другие приоритеты, и я думаю, что вы единственный, кто может мне в этом помочь. Поэтому я предлагаю взаимные гарантии. — Регулус Блэк, у вас сложилось впечатление, что если вы пожертвуете на это дело, то вам будут предоставлены преимущества участия в Сообществе без необходимости принимать метку? Регулус решительно покачал головой, его желудок нервно скрутило: — Я приму метку и полностью присоединюсь к делу, а деньги, которые я «пожертвую», будут лишь данью уважения к вам. Однако я присоединюсь к делу только при определённых обстоятельствах. Волдеморт выглядел настолько опасным, насколько Регулус его знал. Регулус играл с огнём, и от того, кто стоял перед ним, зависело, поглотит ли его этот огонь или нет. Регулус был уверен, что человек не убил его только потому, что хотел получить деньги, которые предлагал Регулус: — Что это могут быть за обстоятельства? Регулус был совершенно уверен, что никто из Пожирателей не бросал ему такого вызова, как Регулус, но он также знал, что есть только одна причина, по которой он здесь. Он был в отчаянии и готов был поставить на кон свою жизнь. Возможно, он даже надеялся, что этому человеку надоест его болтовня и он убьёт его прямо здесь. — Натаниэль Роули, я хочу, чтобы он больше никогда не смотрел в мою сторону. Человек напротив мрачно усмехнулся: — Роули, о да, сын двух моих более… творческих сторонников. Мне сказали, что он не очень хорош собой, но должен стать интересным дополнением к делу, когда мальчик закончит обучение. Что именно он тебе сделал? Регулус расправил плечи, стараясь не думать о том, что именно Роули сделал с ним. Он сказал с убежденностью, которой не чувствовал: — Неважно, он не может быть Пожирателем смерти, если я им являюсь. Если вы так хотите, чтобы он стал твоим следующим пополнением, то это была пустая трата времени. Регулус попытался встать, но чувствовал, что далеко не уйдет. Силой магии его быстро впихнули обратно в кресло — Тёмный Лорд всего лишь щёлкнул запястьем. Регулус даже не мог представить себе, какой силой обладает этот человек, используя палочку: — Не надо так драматизировать, Блэк. Мне очень интересны твои причины, в конце концов, Роули очень значим для некоторых аспектов моей миссии. Не хотелось бы отдалять их без причины. Регулус практически прорычал следующую фразу, не понимая, когда ему надоели игры Темных Лордов: — Я уже назвал вам причину. Не притворяйтесь, что ваши сторожевые пёсики хоть вполовину так же важны, как Блэки, это оскорбительно. Никого не заботит, если Роули поддерживают какого-нибудь последнего выскочку, но они обратят внимание на поддержку Блэков. Независимо от того, пользовались ли вы полной поддержкой моего отца или нет, я предлагаю вам почти вдвое больше, чем другие ваши сторонники, и предлагаю свою полную поддержку, а значит, это далеко не самый трудный вопрос. Вам действительно нужен еще один сторожевой пес или вы хотите, чтобы в вашей армии служил самый богатый человек Британии? Мужчина, казалось, не был обеспокоен гневом, исходящим от Регулуса, и поднял бровь: — Самый богатый? Регулус насмешливо хмыкнул, всё ещё кипя от оскорбления: — Без сомнений. Малфои слишком много заботятся о том, чтобы выглядеть богатыми, а не о том, чтобы вкладывать деньги, а Лестрейнджи даже не смогли прикоснуться к моим хранилищам. Теперь я снова задаю вопрос, кого вы предпочитаете?. Мужчина долго смотрел на Регулуса: — Договорились, я позабочусь об этом отродье. Регулус едва не испустил вздох облегчения, прежде чем понял, что это не единственная его проблема: « — меня есть еще одно условие. У меня есть проблема… с Дамблдором, мне нужно ее решить. Глаза Волдеморта прищурились, став ещё более змееподобными: — Дамблдор — и моя проблема дня, но, к сожалению, она не так легко решается. Что у тебя с ним? Регулус сглотнул, чувствуя, что нервничает, зная, что этот человек воспользуется любой слабостью, которую увидит: — Он меня шантажирует. Теперь выражение лица Волдеморта сменилось на ликующее веселье: — Праведный Альбус Дамблдор шантажирует шестнадцатилетнего подростка? — Ах, но даже вы говорили, что я не просто какой-то шестнадцатилетний подросток. — Верно, так что же у этого человека есть на тебя? — В первые месяцы учебы в Хогвартсе я принимал какие-то запрещенные зелья. Были сделаны анализы крови, и теперь, несмотря на то, что я чист, он угрожает передать информацию в Совет и добиться моего исключения. Мужчина сузил глаза: — И всё ради чего? — Он хочет, чтобы я шпионил для него. — И ты пришел сюда? Чтобы использовать свои финансы, чтобы получить доступ ко мне и доложить ему, — Волдеморт беззаботно приподнял бровь. — Зачем мне просить Вас избавиться от него, если бы я шпионил? Нет, мне все равно, как вы это сделаете, но я хочу быть уверен, что ему больше нечем меня шантажировать, — Регулус почти с трудом выдавил из себя, обнаружив, что ему так же отчаянно хочется избавиться от Дамблдора. Тёмный Лорд на мгновение задумался, прежде чем заговорить: — Я хочу 125 000 в год, а потом я позабочусь об этом для тебя. Регулус сделал вид, что задумался, но в глубине души он знал, что опустошит хранилища Блэков, чтобы выйти из-под власти Дамблдора. Всё-таки он не ожидал, что эта встреча будет настолько деловой, но, видимо, Тёмный Лорд оказался не только маньяком-убийцей, но и рассудительным человеком. — Договорились, хотите ли вы составить контракт, или лучше обойдемся словами? Губы Волдеморта искривились от удовольствия: — Лучше не оставлять бумажных следов, к тому же, если кто-то и отступится от своих слов, я бы не хотел, чтобы они отследили, что я сделаю с ними, и отследили меня. Регулус кивнул, не зная, что ответить на убийственную ярость этого человека. Волдеморт заговорил снова: — Ты несовершеннолетний, поэтому не сможешь участвовать ни в каких рейдах, пока тебе не исполнится семнадцать, но будь уверен, от тебя будут ждать участия в них и тогда. Я поставлю на тебя метку сегодня вечером, и выплата денег начнется немедленно, а пока тебе не исполнится семнадцать, ты сможешь проводить время с другими перспективными учениками, такими как Мальсибер и сыновья Эйвери. Регулус покачал головой: — Нет, я не буду проводить с ними время, но на все остальное я согласен. Волдеморт сузил глаза: — Неужели ты думаешь, что будешь развлекаться с грязнокровками и предателями крови с моей меткой на руке? — Конечно, нет, но эти ребята — те ещё придурки. Я буду проводить время с Барти Краучем-младшим и Эваном Розье, моими соседями по комнате, — Регулус не забыл добавить «Розье», так как знал, что Волдеморт узнает это имя. Мужчина кивнул, не подавая виду, что не согласен с выбором Регулуса: — Розье, да, думаю, это будет замечательно. Мальчишка Крауч происходит из отвратительной семьи, но, как я слышал, он имеет особую привычку к жестокости среди масс, особенно среди грязнокровных студентов. Да, я уважаю это, но убедись, что вы знаете, кому он предан. Регулус старался не реагировать на то, что этот человек использует его дружбу с Барти как способ привлечь больше молодых последователей, Мерлин, этот человек хотел, чтобы каждый чистокровный в Британии был на его стороне. В ту ночь Регулус принял метку, и это было самое болезненное, что он когда-либо испытывал, хуже круциатуса в десять раз. Боль прошла сравнительно быстро, и он остался с татуировкой, от которой ему было физически плохо, однако трудно было сожалеть о своем решении, когда он знал, что на этот раз кто-то другой избавит его от проблем. Регулуса пригласили на собрание видных Пожирателей смерти, чтобы они могли поприветствовать своего нового молодого члена, и Регулус никогда не чувствовал себя таким презираемым. Многие чистокровные ненавидели его за то, как он обошёлся со своей семьёй, хотя он ни о чём не жалел, а некоторые завидовали тому, что он был отмечен в столь юном возрасте, в то время как их собственные сыновья должны были ждать окончания Хогвартса. Многие, впрочем, были готовы простить и забыть, учитывая, что теперь он был четко помеченным членом семьи, которого одобрял Волдеморт. Удивительно, но к последним относилась Беллатрисса, которая, казалось, была практически в восторге от его приезда, и за всю ночь Регулус не получил от неё ни одной личной угрозы. Люциус выглядел гордым, хотя и сказал Регулусу, что хотел бы, чтобы тот обратился к нему за помощью. Дядя, сидевший в углу, скривился, увидев своего племянника-вора с такой же меткой, как у него самого, на руке. Регулус был уверен, что со временем пожалеет о своём решении, но облегчение, которое он испытывал сейчас, того стоило. Кто знает, может быть, ему даже удастся заснуть сегодня ночью без снов о Дамблдоре и Роули. Он ещё не знал, что теперь в его снах будут фигурировать тёмная метка и чёрные маски.