Регулус
Регулус попытался вспомнить, испытывал ли он раньше подобную боль. В его жизни было много боли, и он часто прибегал к тем или иным способам ее преодоления. Однако с ними было покончено благодаря Барти. Барти больше никогда не позволит ему прикоснуться к зелью, вызывающему привыкание. Хотя, быть может, Барти и изменил бы свою точку зрения, если бы почувствовал, что чувствует Регулус, глядя на них. Прошло около двух недель после того, как он повздорил с Сириусом возле поля для квиддича. С тех пор он избегал гриффиндорских семикурсников как чумы, зная, что у них есть информация, из-за которой его могут выгнать из Хогвартса. Честно говоря, ему было бы всё равно, если бы его выгнали из Хогвартса, если бы это не означало, что он тем самым ускорит своё превращение в раба Тёмного Лорда. Нет, он будет использовать всё оставшееся время в школе, чтобы держаться подальше от этого чокнутого. Наверное, если бы люди узнали, то подумали бы, что он рад идее стать Пожирателем смерти, или, по крайней мере, гордится ею. И он гордился, но не из-за метки на руке, а из-за решения, которое Регулус принял, чтобы спасти себя. Что толку в моральной чистоте, когда все остальные все равно мучаются? Регулус не жалел о своём решении, возможно, это делало его таким же плохим, как и тех, кто радовался возможности стать рабом могущественного волшебника. Вполне возможно, что история сравнит его с Беллатрисой, такой же безумный и помешанный, как и она. Факт оставался фактом: он был практически свободен. Скорее всего, он просто привязал себя к другому хозяину, пытаясь освободиться от предыдущего. Точнее, от двух мучителей, а значит, теперь ему оставалось иметь дело только с одним монстром, что он не мог не расценивать как победу. Он хотел, чтобы Тёмный Лорд убил Роула, но он, конечно же, не стал делать то, что ему невыгодно. Тем не менее, с исчезновением Роула в Дурмстранге он больше не был проблемой Регулуса. О Дамблдоре тоже позаботились: два пожара подряд сожгли и личные дела студентов Дамблдора и записи мадам Помфри, причём всё это было очень загадочно. Неожиданно выяснилось, что у директора не было никаких доказательств причастности Регулуса к наркотикам, которые он мог бы предъявить. Из этого следует, что тот рьяно подозревал его, но соблюдал осторожность. Сегодняшняя встреча с гриффиндорцами была неизбежна — это был матч по квиддичу, на котором Регулус должен был присутствовать, так как он часть команды. Слизерин против Рейвенкло, чтобы решить, кто будет играть с Гриффиндором в финале. Неудивительно, что шансы на факультетский кубок сводятся к нулю, когда ловец первую половину матчей провёл под наркотой, а во вторую страдал от депрессии. Удивительно, но, скорее всего, они не окажутся на последнем месте, однако, чтобы выйти в финал, им нужно было победить с очень большим отрывом. Вряд ли им это удастся, тем более что Эйвери, назначенный капитаном после того, как Слизнорт отобрал эту должность у Регулуса, не отличался умением продумывать стратегию. Игра прошла довольно удачно для команды Слизерина, они выиграли, но им не хватило примерно пятидесяти очков, чтобы пройти в финал и завоевать кубок. Это странное чувство, когда ты знаешь, что победил, но не можешь пройти в финал. Регулус не слишком расстраивался из-за того, как они выступили, учитывая, каким трудным был этот сезон, но остальная часть его команды была очень расстроена. Регулус расположился в середине поля с Барти и Эваном, которые пришли поприветствовать его после того, как он поймал снитч, тогда он впервые увидел их. Было больно, чертовски больно видеть их вместе. На поле для квиддича беззаботно прогуливались Джеймс Поттер и Лили Эванс, его рука была перекинута через её плечо с неприкрытой нежностью. С минуту он наблюдал за ними, когда Лили споткнулась и Джеймс поймал её, они оба рассмеялись, после чего Лили наклонилась и прижалась к его губам. Он видел, с каким чувством они смотрели друг на друга, прежде чем отстраниться на небольшое расстояние. Он даже не заметил, как наткнулся на Барти, пока не услышал его возглас: — Какого хера? Барти придержал его, но не отпустил, когда понял, на что уставился Регулус. Следующим подметил Эван, с удивительным вниманием к деталям: — Ну нахер. Регулус наблюдал за тем, как они вдвоём болтают с Маккиннон и Медоуз, так комфортно чувствуя себя друг с другом, так открыто. Он ненавидел это чувство, ненавидел то, что первое его желание — броситься туда и оторвать руку этой девушки от талии своего парня. Потому что он не был его парнем и не был им уже почти год. Может быть, потому, что он так долго избегал этих чувств, но сейчас ему казалось, что прошел день после их разрыва, и, казалось, что Джеймс ему изменяет. Но это было не так, он ждал дольше, чем большинство семнадцатилетних подростков, чтобы начать новые отношения. Регулус не имел права злиться ни на кого из них, но он злился. Так что, возможно, Барти поймет, почему Регулус чувствовал, что ему нужно что-то, чтобы снять напряжение. Почему ему казалось, что ничто на свете не может избавить его от боли, кроме сладкой разрядки зельями. Кожа Регулуса начала зудеть от желания, хотя прикосновение руки Барти должно было вернуть его к реальности. Барти глубоко вздохнул. Он обещал Барти, что больше никогда. Он нужен Барти. Барти любит его. Еще один глубокий вдох, и зрение снова сфокусировалось. К сожалению, оно снова сфокусировалось на Джеймсе Поттере, но на этот раз Джеймс смотрел на него в ответ. Регулус не стал следить за выражением своего лица, у него просто не было сил маскировать свои чувства. Сначала во взгляде Джеймса появилась жалость, отчего стало ещё хуже, но она быстро сменилась разочарованием. Разочарование? За что, за то, что не выиграл игру? Регулус сомневался, что Джеймс захочет ещё когда-нибудь играть с ним в квиддич. Затем взгляд красавчика переместился на его руку, сжимавшую метлу. Он знал. Только и успел подумать Регулус, как Джеймс снова перевёл взгляд на Регулуса и слегка покачал головой, прежде чем они с Эванс вместе ушли с поля. Конечно, он знал. Почему Регулусу не пришло в голову, что Джеймс может знать? Он должен был подумать об этом. Почему он не подумал об этом? Регулус тяжело прислонился к Барти. Тот обнял его и прошептал: — Ты в порядке? Регулус покачал головой, впервые с тех пор, как Роули привязал его к кровати, ему захотелось заплакать. Ему нужно было почувствовать это, как бы больно ему ни было, но он не хотел. Барти и Эван помогли ему подняться в замок, не дав переодеться и убрать метлу — квиддич для него всё равно закончился. Регулус прислонился к Барти, положив голову ему на плечо, пока они шли, и слышал, как Эван оправдывается за него. Что он слишком тяжело переживает поражение и что он просто расстроен, что сезон закончился. Квиддич волновал Регулуса в тот момент меньше всего. Потому что Джеймс Поттер, единственный добрый и чистый человек в его жизни, знал, знал, что Регулус переступил через свою мораль. Он заключил сделку с дьяволом. Регулус не солгал Сириусу, когда сказал ему, что ни на секунду не пожалел о том, что получил тёмную метку, но тогда он впервые пожалел обо всём, что сделал с начала рождественских каникул.************************************
Лили
Лили Эванс была не из тех девушек, которые могут зацикливаться на каком-то парне, особенно когда они ещё учатся в средней школе. Она всегда предполагала, что когда-нибудь встретит человека, за которого выйдет замуж, и только тогда позволит себе глупые влюбленные поступки. Она не осуждала тех, кто безумно привязывался к кому-то на ранних этапах отношений, но это было не про нее. Она была прежде всего очень разумным и ответственным человеком. Она уважала чужое мнение и чувства, но никогда не позволяла другим влиять на ее мысли. Ей хотелось думать, что она научилась не пасовать перед трудностями благодаря своей сестре Петунии. Петуния долгое время была для Лили примером для подражания, и хотя теперь она могла признать, что сестра во многом ошибалась, это не отменяло того, как сильно она скучала по ней. Сестра превратилась в несколько жестокую и скучную имитацию себя прежней, что не мешало ей тосковать по той сестре из своего детства. Но если сестра смогла изменить свои убеждения, чтобы угодить своему парню, отвратительному Вернону Дурсли, значит, любой может заразиться тем, что называется любовью. Она действительно старалась не погружаться в эти отношения слишком глубоко, ведь это были юношеские отношения, но это было трудно, когда Джеймс улыбался ей. Дело было в том, что Лили влюбилась в мужчину. Глупого, надоедливого и в крайней степени ребячливого, который заставлял её хихикать и вызывал бабочек в животе всякий раз, когда они встречались взглядами. Ей было немного неловко за свои чувства, ведь Джеймс Поттер никогда не принадлежал к тому типу мужчин, которых она представляла. Когда она впервые встретила Джеймса Поттера, то решила, что он — это определение всего того, чего она никогда не хотела бы, как бы сильно он ни нравился остальным. Он был наглым, обеспеченным, чересчур привлекательным и чертовски хорош в магии. Как магглорождённая, которой пришлось прокладывать себе дорожку с нуля, она ненавидела то, что чистокровные, такие как Поттер, имеют преимущество. Она полагала, что отчасти эти чувства вызваны завистью, потому что ему никогда не приходилось прилагать больших усилий, чтобы быть харизматичным и талантливым, в отличие от неё. Впервые Лили начала испытывать чувства, не связанные с его раздражающим и высокомерным поведением, на Рождество прошлого года. В течение нескольких месяцев она не обращала внимания на свои чувства, но они продолжали расти. Она объясняла это тем, что у них появилась возможность нормально общаться, поскольку Джеймс больше не падал к ее ногам. В конце концов, она рассказала о своих чувствах Мэри и Марлин, и, что вполне предсказуемо, они были безмерно рады — Лили не очень-то открыто выражала свои чувства по поводу своей личной жизни. А потом Мэри, ее лучшая подруга и по совместительству болтушка, вынуждена была озвучить ее слова на финале по квиддичу в присутствии Питера. Что, конечно же, привело к тому, что он сообщил ей ужасающую новость о том, что Джеймс уже состоит в серьезных отношениях. Лили думала, что отреагировала правильно, но на самом деле она была унижена. Она знала, что Питер слишком мил, чтобы осуждать ее, но все же ей было интересно, что он думает о ее красном лице в данный момент. Мэри извинилась за то, что упомянула об этом, но Лили заверила ее, что лучше она узнает об этом сейчас, чем получит от него отказ, если когда-нибудь попытается продолжить свое увлечение. Лили провела лето по большей части очень хорошо. Она навестила Марлин и Мэри, а Петуния обручилась, что означало, что она была слишком озабочена, чтобы жестоко пререкаться с Лили. Она даже подумала, что, возможно, уже пережила свою влюблённость, пока они не вернулись в школу и она снова не увидела Джеймса. Когда Джеймс вернулся в школу, он был совсем другим — тихим и сдержанным, совсем не Джеймсом Поттером. Она обнаружила, что Джеймс очень ценил ее дружбу, когда он переживал очень трудные времена. Потом Джеймс, казалось, стал становиться самим собой, случайно флиртовать с ней и снова дразнить своих друзей. До этого момента Лили не понимала, как сильно ей не хватало того Джеймса. Они проводили много времени вместе, и она знала, что это было не просто ее воображение, когда они начали флиртовать друг с другом. Она вспомнила разговор с Джеймсом о его предыдущей любви и о том, как сильно это разбило его. Ей показалось, что то, что Джеймс признался ей в своей бисексуальности, и серьезный разговор о любви и чувствах еще больше сблизили их. Джеймс сделал первый настоящий шаг, прислав ей на Рождество самые красивые неувядающие лилии, источавшие чудесный аромат. Она пошла поблагодарить его после того, как они вернулись с каникул, и тогда он впервые поцеловал ее. Это был прекрасный поцелуй, и она бережно хранила память о нем. После этого все встало на свои места. В их отношениях было столько смысла, у них были одни и те же друзья, у них были схожие взгляды на будущее, и это не помешало им проводить много времени вместе. Они с самого начала ничего не скрывали, у них не было тайн, и Лили знала, что Джеймс чувствует облегчение по этому поводу. Они встречались уже несколько месяцев, и Лили не могла нарадоваться тому, что ее отношения находятся на таком уровне. Она любит Джеймса, и ей нравятся их отношения. Это похоже на свидание с лучшим другом, и она всегда этого хотела. Была только одна проблема. Ей было чертовски любопытно, кто же тот таинственный мальчик, которым Джеймс был так увлечен весь прошлый год. Конечно, у них был разговор о бывших, так сказать, после месяца отношений. Хотя это был не столько разговор, сколько пара быстрых высказываний, у Лили не было большого опыта. Она сходила на несколько неудачных свиданий с несколькими мальчиками-магглами, которые были знакомы с ней с детства, и на пару свиданий с пуффендуйцем, учившимся на год старше неё в прошлом году. Джеймс тоже упомянул пару девушек, с которыми он ходил на свидания из деревни, расположенной неподалеку от его дома, но, похоже, говорить о них было особо нечего. Джеймс, очевидно, вообще не желал говорить о своих единственных серьезных отношениях. Но она не могла забыть об этом, как ни старалась. Ей все время хотелось узнать, каким был Джеймс в своих прошлых отношениях. Может быть, это была ревность, а может быть, просто нездоровое любопытство — узнать, каким был Джеймс до нее. В любом случае, не то чтобы ей было необходимо знать этого человека, она никогда бы не попыталась нарушить чью-то личную жизнь подобным образом. Ведь было совершенно очевидно, что ни Джеймс, ни он сам не хотели, чтобы это стало достоянием общественности. Ей просто хотелось узнать, какой он. Были ли у него рыжие волосы, как у нее? Или он совсем на нее не похож? Похожи ли они характерами или вкусы Джеймса в отношении мужчин отличались от его вкусов в отношении женщин? Разве что Лили не попадала под его обычные вкусы и была просто исключением. Или, может быть, другой мальчик был исключением из правил? Она думала об этом с тех пор, как Джеймс рассказал ей, и была уверена, что сойдет с ума, если не получит ответы в ближайшее время. Она знала, что их расставание прошло ужасно и что это глубоко ранило Джеймса, но она также знала, что Джеймс, должно быть, сильно любил его, раз это причинило ему такую боль. Разрыв отношений — это всегда тяжело, но Лили подозревала, что если Джеймс Поттер, золотой мальчик чистокровных, действительно пошел на магловскую терапию, для него это оказалось не просто тяжело, а губительно. Джеймс довольно открыто делился своими успехами в терапии и вообще своим ментальным здоровьем, за что Лили очень им гордилась. Она знала, что просто признать, что с ним не все в порядке — это огромный шаг, и считала удивительным, что он так работает над собой. Лили была из тех людей, которые считают, что каждому человеку в повседневной жизни полезно посещать сеансы психотерапии в той или иной форме. Сама она никогда не ходила к психотерапевту, но Петуния ходила, когда у нее начались проблемы с гневом, и Лили считала, что после этих сеансов Туни всегда становилась намного спокойнее. Она знала, что Джеймс во многом прислушивался к своему психотерапевту, и сама старалась быть открытой с ним для разговоров обо всем, но при этом она чувствовала, что эта дверь для нее закрыта. Джеймс был ей очень дорог, и она была очень рада тому, как развиваются их отношения, но, если быть до конца честной, она чувствовала некоторую неуверенность, когда речь заходила о прошлом Джеймса. Лили была довольно позитивным человеком и была уверена в том, как она выглядит, но что-то в безликом бывшем заставляло ее волноваться. Джеймс мог встречаться с самым привлекательным человеком в школе, а она не могла не задаваться вопросом, сможет ли она сравниться с ним? Джеймс и она официально встречались всего три месяца, но они еще не успели увидеть друг друга обнаженными, хотя прикосновений было предостаточно. Она полагала, что это она медлит с этим шагом, потому что никогда не заходила так далеко с кем-либо, а этот загадочный бывший будил в ней опасения. Она была полноватой девушкой и, хотя знала, что выглядит хорошо, просто не была уверена, что Джеймс не привык к модельному типажу. Конечно, Мэри и Марлин сказали ей, что это нелепо, потому что она великолепна, и Джеймс, конечно, давно знает, что у нее не маленький размер. Хотя их заверения были приятны, это не меняло того факта, что она сгорала от любопытства, желая узнать хотя бы немного об этом парне. Она понимала, что не может спросить Джеймса — заговорить об этом, все равно что бередить старые раны. К тому же, как бы ни был честен Джеймс в душе, она знала, что, даже если она наберется смелости и спросит его, находится ли она на одной ступени привлекательности с его бывшим парнем, он никогда не скажет ей, что это не так. Никто никогда не захочет рассказывать нынешнему партнеру о своих отношениях. Вот почему она не собиралась спрашивать Джеймса. Но она полагала, что, если быть достаточно аккуратной, то можно спросить кого-нибудь еще, кто мог бы знать. Несмотря на то, что предыдущие отношения Джеймса казались тайной за семью печатями, она была уверена, что есть еще как минимум три мальчика, которым она известна. Ремус должен был быть в числе первых, ведь она была ближе всего к нему. Кроме того, она чувствовала, что он поймет ее желание узнать, ведь ему приходилось иметь дело со многими бывшими Сириуса. Она могла бы спросить у Сириуса, но знала, что, о чем бы она ни заговорила с ними, это услышит Джеймс. Она не хотела, чтобы его друзья лгали ему, но и не хотела снова втягивать его во все это только потому, что ей казалось, что она должна знать что-то о его прошлом. Питер не был ее первым вариантом, поскольку они никогда не были так близки, но Питер был самым открытым из всей группы. К тому же им дорожила Мэри. Отношения Питера и Мэри были такими странными и запутанными. Лили искренне не понимала, как они так сблизились. Казалось, они понимали друг друга лучше, чем другие их друзья. Питер всегда был таким неуклюжим, неловким человеком, а Мэри была уверена в себе и шла по своему собственному пути. Тем не менее они были самыми близкими друзьями, и Мэри всегда утверждала, что Питер мудр не по годам. Когда Лили упомянула, что ей нужна информация о бывшем Джеймсе, Мэри сразу же заявила, что лучше всего спросить об этом Питера. Она была уверена, что он не только владеет нужной ей информацией, но и непременно поделится ею с ней. Лили сочла веру Мэри в честность Питера немного ироничной, учитывая, как она злилась на него за то, что он держал в секрете личную жизнь Джеймса в прошлом году. Тем не менее, она могла признать, что Мэри почти никогда не ошибалась, так что, возможно, Питер был именно тем человеком, которого стоило расспросить. Однако Лили всё ещё склонялась к кандидатуре Ремуса, но после разговора с Мэри решила, что, возможно, ей необязательно всё это делать. Может быть, будет менее подозрительно спросить их всех сразу, а не только одного из них. Однако и это было нелегко. Выяснилось, что Мародеры не отходят друг от друга ни на шаг, особенно Джеймс. Но ей повезло дружить с таким прекрасным человеком как Мэри, которая позаботилась обо всем. Они были в библиотеке, готовились к своим ЖАБА, и каким-то образом Ремус убедил всех своих друзей, что им нужно готовиться к экзаменам. Так что все четверо Мародеров, а также Мэри и она сама были там. У Марлин и Доркас был перерыв в учебе, потому что Доркас заставляла Марлс заниматься без перерыва, а та считала, что заслужила отдых с девушкой. Они занимались уже пару часов, когда Мэри, милейший человек, закрыла книгу и попросила Джеймса сходить с ней на кухню и принести что-нибудь сладкое, потому что она готова умереть без дозы сахара в этот момент. На что Джеймс пожал плечами и согласился пойти, вот так просто. Питер тоже предложил присоединиться, но Мэри убедила его, что они справятся сами. Таким образом, Лили осталась наедине с тремя другими Мародерами. Она просидела так несколько минут, а потом подняла голову и проговорила бесстрастным напускным тоном: — Мы могли бы сделать перерыв, раз уж они ушли за закусками. — Что это такое? Лили Эванс хочет отдохнуть от учебы. Ущипни меня, Питер, кажется, я сплю, — драматично поддразнил ее Сириус. Лили закатила глаза и рассмеялась, когда Питер действительно наклонился и ущипнул своего друга за руку. Сириус уставился на Питера, потирая руку, а Ремус, наконец, закрыл книгу и обратил внимание на друзей: — Ты такой идиот, Бродяга. Сириус надулся и похлопал глазами в попытке изобразить невинность: — Лунатик, это действительно больно. Можешь поцеловать, чтоб все прошло, пожалуйста? Питер и Лили обменялись взглядами, в которых сквозило отчаяние при виде Сириуса, хныкающего в плечо своего парня. Ремус лишь ласково улыбнулся ему, а затем легонько поцеловал его в лоб: — Я не могу дотянуться до твоей руки, пока ты лежишь на мне, так пойдет? Сириус задорно улыбнулся Ремусу, явно довольный его маленьким поцелуем: — Этого будет достаточно, но я все равно хочу отомстить. Пожалуйста, любовь моя, отомсти Хвосту от меня. Я слишком слаб после нападения, чтобы справиться самому. Питер раздраженно хмыкнул: — Ты буквально попросил меня ущипнуть тебя, королева драмы. Сириус поднял голову и посмотрел на друга: — Я просто дразнил Лили, на самом деле я не хотел, чтобы ты меня ущипнул. Питер пожал плечами, не проявляя интереса: — Ну, тебе следовало это уточнить. В любом случае, не стоит дразнить старосту, я слышал, у нее очень влиятельные союзники. Лили и Ремус рассмеялись, а Сириус только закатил глаза: — Что, и это говорит маленькая крыса, которая не может отличить искреннюю просьбу от сарказма. Ух ты, у меня аж коленки затряслись. Лили прекрасно знала, что мальчишки любят подтрунивать друг над другом и высмеивать друг друга. Тем не менее она считала необычайно грубым называть своего друга крысой в обычном разговоре: — Эй, не называй его крысой. Он самый милый из всех вас. В дополнение к этим словам она положила голову на плечо Питера. Ремус и Сириус разразились хохотом, а Питер просто улыбнулся ей. У нее было ощущение, что это очередная внутренняя шутка, которую она не надеялась понять. У них их было много, но в основном она не обращала на это внимания. — Спасибо, Лили. Хотя то, что меня назвали крысой, на самом деле не такое уж и оскорбление. Крысы — очень умные существа, знаешь ли, — с энтузиазмом отметил Питер. Лили добродушно улыбнулась ему: — Нет, Питер, я этого не знала, но буду иметь ввиду. Ой, ещё, Пит, а где Мэгги? Она не захотела пойти учиться с нами? Магдалина была замечательной, так что Лили интересовалась искренне, но она также знала, что у нее больше шансов задать вопрос о бывшей Джеймса, затронув тему подружек. В ответ на знакомое имя в глазах Питера отразилась нежность, и это было так мило, что ей захотелось закричать. — Последний месяц она занимается без перерыва, и ей очень хочется хорошо сдать ЖАБА. Они с Аннализой занимаются на улице, потому что, по словам Мэгги, солнечный свет помогает мозгу лучше работать. Лично я думаю, что это просто предлог, чтобы пораньше начать загорать. Лили рассмеялась, подумав, что прекрасная погода отвлекала бы ее от занятий на улице. Ремус, очевидно, считал так же: — Я обнаружил, что отвлекаюсь гораздо больше, когда пытаюсь работать на улице, даже если день пасмурный. Я восхищаюсь ее сдержанностью. Сириус не уступал: — Но, Лунатик, я отвлекаю тебя гораздо больше, чем солнце, верно? Хотя Лили любила своих друзей и приветствовала энтузиазм Сириуса по поводу публичного проявления привязанности, но у нее не было никакого желания наблюдать за тем, как рука Сириуса пробирается под стол, а Ремус мгновенно краснеет: — Эй, держите руки при себе в библиотеке. Вы расстраиваете Питера. Все взгляды обратились к Питеру, который безразлично пожал плечами. Сириус с ухмылкой обернулся к ней: — Лили, только не говори мне, что ты все еще ханжа, вы с Джеймсом встречаетесь уже три месяца. Уверен, ты уже привыкла к тому, что к тебе вечно тянутся руки. Лили закатила глаза в ответ на попытку Сириуса выведать информацию, но втайне радуясь тому, что Джеймс, похоже, не стал сообщать подробности об их личной жизни своим лучшим друзьям. Она также решила, что сейчас как раз подходящий момент, чтобы поднять эту тему. Она слегка поддразнила Сириуса: — О, Блэк, неужели Джеймс не рассказал тебе все о наших отношениях? Тебя это расстраивает, ведь вы оба созависимы? Сириус посмотрел на нее, скрестив руки на груди: — Мы не созависимы… Питер и Ремус разразились хохотом, а Питер прошипел: — Да, созависимы. Сириус щелкнул Питера по лбу: — Отвали, Хвост, мы не такие. Ремус обхватил Сириуса за плечи, притягивая его к себе: — Прости, любимый, но вы двое — самые созависимые люди из всех, кого я знаю. Сириус ударил Ремуса локтем в ребра и оттолкнул его руку от своего плеча: — Нет, не созависимы, и меня не волнует, что он не рассказывает мне подробности о ваших свиданиях. Лили наклонилась к нему с заговорщицкой улыбкой: — Правда? Тебе совсем неинтересно? Тебя совсем не беспокоит, что Джеймс не делится с тобой этой частью своей жизни? На лице Сириуса промелькнуло выражение, которое она не смогла определить, прежде чем он закатил глаза: — Нет, Джейми не делится подробностями своей личной жизни, и я правда не хочу, чтобы он ею делился. Лили удивленно вскинула бровь: — Даже о его бывшем парне? Тон сменился с дразнящего на напряженный, как только слова сорвались с ее губ. Лицо Сириуса стало угрюмым, он резко покачал головой, но больше ничего не сказал. Она перевела взгляд на Ремуса, а затем на Питера — на их лицах отразилось что-то похожее на панику. Сириус действительно был так расстроен тем, что Джеймс не поделился с ним этой частью своей жизни? — Неужели он совсем не рассказывал тебе о нем? Клянусь вам, этот парень становится все более загадочным с каждым разом, когда о нем заходит речь, — она повернулась к Питеру, у которого было озадаченное выражение лица: — Джеймс и от тебя утаивал эту информацию, Питер? Единственная причина, по которой она спросила Питера, а не Ремуса, заключалась в том, что, как известно, с Питером Мародерам было легче всего разговаривать. Она не ожидала, что Сириус ничего не знает, так что в данный момент она была в некотором замешательстве. Питер неловко прочистил горло и открыл рот, чтобы заговорить, или, по крайней мере, она так подумала, но Сириус быстро отвлек ее, сильно хлопнув ладонями по столу. Она вздрогнула от этого звука и вместе с остальными посетителями библиотеки обратила внимание на Сириуса. На его лице было выражение неприкрытой ярости, но не по отношению к ней или кому-то другому за столом. Когда он заговорил, то скрипнул зубами, и с его губ сорвалось фальшивое спокойствие: — Он тебе не чертова загадка, Лили. И, уж точно, не та, которую ты должна разгадывать. Завязывай. С этими словами он схватил свои книги и, кипя от ярости, выбежал из библиотеки. В библиотеке воцарилась гробовая тишина, и Лили в замешательстве уставилась на него. Она посмотрела на Питера, а затем на Ремуса в поисках хоть какого-то объяснения, но их лица не выдавали ничего. Питер первым зашевелился в библиотеке, медленно собирая свои книги, а затем тихо, чтобы не услышали другие студенты, сказал: — Я просто пойду проверю, как он там. Лунатик, ты же сможешь пролить свет на ситуацию для Лили? Ремус мрачно кивнул, и Питер бодро зашагал прочь из библиотеки, не потрудившись попрощаться ни с кем из них. Ремус достал учебник и начал читать, а Лили просто смотрела на него, ожидая, когда прольется так называемый свет. Сначала она подумала, что он обиделся на нее и намеренно ее игнорирует, но вскоре поняла, что это просто тактика, чтобы остальные студенты перестали пялиться и снова продолжили конспектировать. Прошло около трех минут, прежде чем Ремус снова обратил на нее свое внимание. Ремус поднял на нее свои янтарные глаза, как только стало понятно, что все продолжили заниматься своими делами. Не каждый день самый популярный мальчик в школе ссорится со старостой посреди библиотеки. Он тихонько вздохнул и наклонился над столом, будто для того чтобы их никто не подслушал. — Послушай, Лили, Сириус не злится на тебя, я клянусь. Он просто не ожидал, что ты вот так непринужденно заговоришь о прошлом. Думаю, ты просто застала его врасплох. Лили кивнула, но не удержалась и спросила: — Я и тебя застала врасплох, Ремус? Кажется, вы с Питером были не в восторге от такой постановки вопроса. Ремус мягко улыбнулся ей, а затем слегка кивнул: — Полагаю, ты действительно застала и нас врасплох. Не могу сказать, что я ожидал, что ты поднимешь эту тему посреди библиотеки во время подготовки к ЖАБА. Не то чтобы я винил тебя, я понимаю, почему тебе интересно. Я бы тоже так поступил, если бы не знал все подробности о бывших Сириуса, он слишком откровенен. Лили покраснела, недовольная тем, что Ремус так быстро разгадал ее план по выведыванию информации: — Не то чтобы меня заботил его бывший, я просто упомянула о нем, потому что это всплыло, вот и все. Ремус закатил глаза, не поверив ей ни на секунду: — Ага, как же, просто непринужденно вспомнила, Лилс. Как я уже сказал, я понял, тебе не нужно притворяться, что ты не умираешь от желания разузнать всё о нём. — Так это значит, что ты расскажешь мне о нем? Мне не нужно имя или какие-то подробности личности, я просто хочу знать о нем хоть немного. Ремус покачал головой, на его губах заиграла ласковая улыбка: — Никогда бы не подумал, что ты из числа ревнивых. Лили покраснела, смущенная тем, что ее так назвали: — Я даже не думаю, что я ревную, Ремус. Это просто заставляет меня чувствовать, что я не знаю, как Джеймс ведет себя в отношениях, и как я вообще могу знать, что мы движемся туда, куда я хочу? Я влюбляюсь… нет, я уже влюбилась в него и не переживу, если мне будет больно. Так что да, я бы хотела узнать немного о том, над чем я работаю с Джеймсом. Ремус вздохнул и потянулся через столы, чтобы взять ее за руку, слегка сжав ее в знак утешения: — Я не знаю, что именно происходит в твоей голове, но Лили, есть две вещи, которые я могу сказать тебе наверняка, и, надеюсь, они помогут тебе обрести покой, который ты ищешь. Джеймс Поттер никогда не причинит тебе боль, даже случайно. Она ему слишком знакома, и я готов поспорить, что он сделает все, чтобы никогда не причинить эту боль кому-то другому. Во-вторых, ваши отношения с Джеймсом совсем не похожи на его прошлые отношения. Я не говорю, что они были лучше или хуже, но они очень разные, и сравнение не принесет тебе ничего хорошего. Лили мягко улыбнулась Ремусу, чувствуя, как сильно он верит в эти слова, и это помогло, действительно помогло. Она была рада, что у нее есть человек, который действительно заботится о ней и Джеймсе и будет честен с ними: — Спасибо, Ремус. Прости, если это кажется тебе безумием, просто трудно не сравнивать наши отношения с прошлыми, когда я видела, как сильно они повлияли на него. Ремус кивнул, прекрасно понимая: — Конечно, ты же не думаешь, что я никогда не сравнивал наши с Сириусом отношения с теми, что были у него с Марлин. Хотя я знаю, что это безумие, потому что мы оба в очень счастливых отношениях. Иногда ты просто не можешь сдержаться, но, как я уже сказал, все отношения разные, и то, что его бывший был первым, не означает, что он лучше или как-то важнее. Лили тихо закрыла глаза, пытаясь впитать эту мысль и принять ее. Ремус еще не закончил говорить, и ее глаза распахнулись при звуке его назидательного тона: — Я правда советую тебе поговорить об этом с Джеймсом, если ты все еще чувствуешь себя странно из-за всего этого. Я не могу гарантировать, что он будет откровенен, но, по крайней мере, тогда он будет знать, что ты чувствуешь. Я не могу ничего рассказать тебе о нем, я обещал Сириусу, что никогда этого не сделаю. Это удивило ее, и она перевела взгляд на него: — Что значит, ты обещал Сириусу? Почему Сириус заставил тебя пообещать это, а не Джеймс? Ремус прижал пальцы к переносице, пытаясь унять головную боль, вызванную этим разговором, за что Лили чувствовала себя слегка виноватой. — Джеймс не из тех, кто заставит своих друзей молчать о чем-то. Единственное, что он, вероятно, хочет, чтобы мы сохранили в тайне это имя и, возможно, название факультета, но сейчас это Сириус — тот, кто хочет, чтобы мы с Питером держали рот на замке. И мы это искренне уважаем, и я думаю, что и тебе стоит. Хотя я и считаю, что вам надо обсудить все с Джеймсом, тебе лучше никогда не поднимать эту тему с Сириусом. — Подожди, если ты считаешь, что Джеймсу будет все равно, если ты расскажешь об их отношениях, то почему ты думаешь, что он не будет откровенным со мной? — спросила Лили. Ремус равнодушно пожал плечами: — Я повторюсь , я не уверен, что он готов всё рассказать, тебе придётся это выяснить. И я не говорил, что ему будет все равно, если мы расскажем тебе о нем, я просто сказал, что он не из тех, кто заставляет своих друзей закрывать рты. Лили кивнула, хотя была уверена, что Ремус просто пытается заставить ее перестать задавать ему вопросы: — Хорошо, спасибо еще раз, Ремус. Я ничего не скажу Сириусу, обещаю. Ремус улыбнулся ей и начал собирать свои вещи: — Я должен пойти посмотреть, удалось ли Питеру найти Сириуса. Уверен, Мэри и Джеймс будут в любой момент. Увидимся за ужином, Лилс. Лили смотрела ему вслед, чувствуя себя полной дурой. Возможно, она перегнула палку, используя друзей Джеймса для обсуждения его бывшего. Она не думала, что это вызовет такую бурную реакцию, но, поразмыслив, решила, что это было предсказуемо. Мародеры были очень близки, и если Джеймс действительно переживал расставание так сильно, как говорил, то, конечно, остальные ребята наверняка затаили обиду на его бывшего возлюбленного. Джеймс и Мэри вернулись со сладостями в руках и подносом с горячим какао. Они явно не ожидали, что стол опустеет, свободные стулья застигли их врасплох. Мэри села на свое прежнее место: — Эй, Лили, что случилось с остальными членами семейства Брейди? Неужели ты распугала их своим напряженным учебным графиком? Лили закатила глаза от легкого подтрунивания подруги, а Джеймс просто улыбнулся ей, прежде чем наклониться и легонько поцеловать в лоб: — Эй, я думаю, что ее учебный график — милый. Безумно сложный и трудоёмкий, но в то же время совершенно очаровательный. Лили игриво толкнула его, заставив Мэри и Джеймса от души посмеяться над ее реакцией. Мэри добавила саркастическим тоном: — Да, ты прав, Джеймс, я туплю, график отменный. Мне особенно нравится, то к чему отводится пятнадцатиминутный интервал времени. Кому не понравятся ограничения на время в туалете, правда же? Джеймс задорно засмеялся, а Лили раздраженно скрестила руки. Она не сразу поняла, что это очень похоже на Сириуса, а значит, совсем не похоже на нее, и разжала их. Она сделала то, что у нее получалось лучше всего, — переключила внимание, что отвлекло ее от разговора с Ремусом: — Да, да, стебитесь надо мной. Вы оба поблагодарите меня, когда будете сдавать свои тесты. А теперь, когда вы перекусили, давайте вернемся к работе. Как вы уже любезно напомнили мне, у меня есть расписание, которого я должна придерживаться. Это вызвало хихиканье Мэри, а по лицу Джеймса расплылась задорная улыбка, когда он облокотился на Лили, чтобы посмотреть на Мэри: — Ну, ты ее слышала, нам лучше вернуться к учебе. Мы же не посмеем разгневать старосту. Мэри хмыкнула и открыла книгу, которую бросила ранее: — Ты прав, Поттер. А то слышала, у нее скверный характер. Лили закатила глаза, и все снова сосредоточились на своей работе. Лили смогла насладиться тишиной и сосредоточиться на проработке Истории магии, отодвинув все остальное на задний план.
**********************
Лили знала, что это лишь вопрос времени, когда другие мальчики донесут все Джеймсу. Но она не ожидала, что это произойдет так быстро. Каким-то образом за то время, что они провели порознь, ужиная и встречаясь в библиотеке, он уже обо всем узнал и был готов к разговору с ней. Должно быть, ему также удалось убедить остальных их друзей остаться в стороне, потому что, когда она подошла к библиотечному столу, за которым они всегда занимались, там сидел только Джеймс. Она отложила книги, привлекая его внимание: — А где все остальные? Уже всё выучили? Джеймс усмехнулся: — Ну, ты же знаешь, не все могут придерживаться того подробного расписания, которое ты ведешь. Хочешь верь, хочешь нет, но некоторым людям нужны перерывы в учебе. Лили рассмеялась над этим комментарием — он прозвучал так, словно исходил прямо из уст Сириуса. Она села напротив Джеймса: — Похоже, ты прекрасно справляешься с расписанием. Думаю, это значит, что ты мне подходишь. Джеймс фыркнул, его глаза загорелись весельем: — Как будто в этом можно было сомневаться, Лили Эванс. Тем не менее, надеюсь, ты не против, чтобы сегодня остались только мы вдвоем? — Хм, посмотрим, только я и самый красивый мальчик в школе будем вместе заниматься этим вечером. Нет, не могу сказать, что я хоть немного против, — Лили подперла рукой подбородок, делая вид, что размышляет об этом. Джеймс дерзко ухмыльнулся, но она смогла заметить, как он покраснел от восторга. Если честно, она уже начала понимать Джеймса. Он не был такой открытой книгой, каким притворялся, но ей казалось, что чтение его невербальных сигналов — это ключ к лучшему пониманию. — Самый красивый мальчик в школе? Вау, ты мне льстишь, мисс Эванс. Только не говори об этом Сириусу, а то у него начнется припадок. Лили услышала, как она хихикнула при этих словах, и ей захотелось оскалиться, потому что когда это она хихикала, как маленькая школьница? Наверное, с тех пор, как Джеймс Поттер начал привлекать ее внимание. — Что ж, очень жаль его. Ничего не могу поделать с тем, что он не в моем вкусе. Я предпочитаю красивых и мужественных, а не симпатичных и чопорных. Джеймс улыбнулся, но в его глазах читалась какая-то эмоция, которую она не могла прочесть: — А я предпочитаю симпатичных и чопорных. Лили игриво шлепнула его по руке: — Я не чопорная, Джеймс Поттер. Джеймс рассмеялся красивым беззаботным смехом: — Конечно же да, Лили. Такая же симпатичная и чопорная, настолько насколько возможно. Лили закатила глаза, полагая, что быть названной чопорной — не самое худшее, что можно придумать: — Значит, это твой типаж? Симпатичные и чопорные — вот какие тебе нравится? Улыбка Джеймса застыла, а затем его выражение лица стало более серьезным: — Это то, что ты хочешь знать, Лили, какой у меня типаж? Это то, что ты пыталась выяснить у парней сегодня? — Лили с трудом сохраняла нейтральное выражение лица, но все равно кивнула: — Назовём это любопытством. Джеймс вздохнул, но не стал возражать: — Да, Лили, мне обычно нравятся люди потрясающие, правильные и немного вредные. И ты, и мой бывший подходите под эту категорию, но у меня нет никаких предпочтений по характеристикам. Вы оба не так уж похожи друг на друга, если не считать чопорности, и вы оба очень умны. Вы с ним абсолютно разные, и мне это нравится, это может служить ответом на твой вопрос? Итак, он признал, что его бывший был потрясающим, хотя он и её много раз так называл. Судя по всему, у них были схожие характеры, но Джеймс сказал, что они не очень похожи друг на друга, кроме того, что умны и заносчивы. Она не соглашалась с тем, что она вредная, ей придется обсудить этот момент с ним позже. Но ее не успокаивало то, что он не считал их похожими, но и не отдавал предпочтения тому или иному варианту. — Да, на один из них. Спасибо, что поделился этим, Джеймс. Я очень ценю, что ты был со мной откровенен, — искренне сказала Лили. Джеймс кивнул, его лицо слегка напряглось: — Ну, если у тебя есть еще вопросы, ты можешь задать их мне прямо сейчас. — Ты уверен, Джеймс? Я не хочу тебя расстраивать. Я всегда могу спросить позже. Джеймс покачал головой: — Нет, Лили. Я бы предпочел, чтобы ты задала свои вопросы сейчас, и мы больше к ним не возвращались. Лили не была уверена, что это самый здоровый способ решения проблемы, но решила, что сейчас или никогда: — Ладно, думаю, мне нужно знать еще одну вещь. Джеймс жестом велел ей продолжать, и она продолжила: — Ты любил его? Джеймс долго смотрел на нее, прежде чем ответить с пустым выражением лица: — Да, любил. Это действительно тот вопрос, ответ на который ты хотела узнать? Сначала она не поняла, о чем он говорит. Какой еще вопрос она могла бы задать в этот момент? Но через мгновение она осознала, что ответ ее не удовлетворил, и решила, что это не совсем то, что она хотела узнать на самом деле. — Ты все еще любишь его? Джеймс выглядел так, будто ожидал этого вопроса, но все равно не спешил отвечать: — Он вырвал мое сердце и смеялся над моей болью, Лили. И все же, если бы ты спросила меня об этом полгода назад, я бы ответил «да». Дело в том, что сейчас мы оба другие люди, совершенно другие. Я намного сильнее, чем раньше, и во многом этим я обязан тебе и нашей дружбе, которая была у нас в этом году. Лили естественно улыбнулась: — Я так рада это слышать, Джеймс. Ты такой хороший человек и заслуживаешь того, чтобы быть счастливым и чувствовать себя сильным. Даже если бы мы сейчас не были вместе, я бы все равно была благодарна тебе за то время, что мы провели в этом году. Джеймс улыбнулся в ответ и протянул руку, чтобы взять ее за руку через стол и она продолжила: — Джеймс, как он стал другим человеком? Джеймс закрыл глаза, и она почувствовала, как по его коже разливается боль от этого вопроса: — Может быть, на самом деле он не другой человек, я не знаю. Он мог быть таким же человеком все это время, а я просто был ослеплен. В последнее время он сделал несколько решений, которые заставляют меня сомневаться в том, что все, что у нас было, было настоящим. В любом случае, мы больше не сойдемся, а я не хочу таких отношений. Лили, я так счастлив тем, что у нас есть, и мне неприятно, что ты чувствовала себя так, будто не можешь поговорить со мной об этом. По его голосу Лили поняла, что какие бы решения ни принимал его бывший, для Джеймса они были непростительны. Тогда она решила навсегда оставить эту тему. Не имело значения, каким было их прошлое, потому что она чувствовала, что это — все будущее, которое ей нужно. — Я тоже так счастлива быть с тобой, Джеймс. Я хочу, чтобы мы ушли от неприятных разговоров о прошлом и развивали наши отношения. Я люблю тебя, Джеймс. Я знаю, что раньше говорила это как друг, но на самом деле я имею в виду, что влюблена в тебя. Я очень надеюсь, что ты чувствуешь то же самое. Джеймс широко улыбнулся и, перегнувшись через стол, поцеловал ее в губы: — Я тоже тебя люблю, Лили Эванс. Некоторое время они сидели, откровенно любуясь друг другом, отчего, как она была уверена, другим посетителям библиотеки стало бы дурно, но она ничего не могла с этим поделать. Наконец-то она почувствовала свободу любить Джеймса и уверенность в том, что он любит ее, и никто не будет мешать ей. Джеймс первым нарушил молчание, дерзко ухмыляясь: — Теперь, когда мы это выяснили, как ты думаешь, мы можем договориться, чтобы никто из нас больше не вмешивал друзей в вынюхивании чего-либо друг о друге. Она рассмеялась и кивнула головой в знак согласия, протягивая ему руку для пожатия: — Да, я думаю, мы можем договориться об этом. Джеймс взял ее руку в свою и пожал ее: — Договорились, любимая. Лили чувствовала, как в животе порхают бабочки, и думала только о том, что жизнь не может быть лучше.