***
Тем временем на кладбище… – Чшшшто это было? – Мой Лорд, это… Поттер. – Да что ты говоришшшшь, Люцсссиус? Сссамый умный? Что ты о нём ссссказать можешь? – Э… – Исссчерпывающще. – Но я могу собрать на него информацию! – Хорошшшо, – он раздражённо зашагал взад-вперёд, – Ты ещщё ссссдесь, Люцссиус? И остальные тоже! Цсссирк окончен, проваливайте!***
– Итак, мистер Поттер, – Северус пристально смотрел на своего ученика, отслеживая малейшие эмоции, – Что случилось с Кубком на самом деле? – Ну… Операция под названием «Иногда они возвращаются» прошла успешно. Северус, будучи умным человеком, сразу соотнёс проявляющуюся последние полгода Метку и слова Инхирда. Тёмный Лорд вернулся. – Не переживайте так, – чуть улыбнулся Поттер, увидев как профессор прикрыл глаза, – Всё будет хорошо. – Ты… знал? – О чём? Что Кубок ведёт не к трибуне судей? Да. – И ничего не сделал? – Он нужен мне, – Северус еле слышно вздохнул. Опять в рабство, – Не переживайте. Если Вы захотите – я смогу заблокировать метку. Смогу ли снять – не знаю, а вот блокировать точно смогу. Хотите? Зельевар только судорожно кивнул. Если падут обязательства Метки – падут и клятвы директору. И он будет свободен. Поттер, прекрасно понимающий чувства своего профессора, со стуком поставил на стол костяную фигурку медведя. – Это – портключ в Верескову Крепость. Мой дом. Перенесёт только Вас, и тех, кому Вы добровольно позволите переместиться с Вами. Предупреждаю только, что враждебных личностей не пропустит защита. Сработает в любое время дня и ночи, пароль – «Могильник». Он одноразовый, потом я просто вплету Вас в защиту. Мой дом – это родовой замок Певереллов. Ни Дамблдору, ни Волдеморту он не по зубам. – Поттер… Вы понимаете, что… – Что, фактически, предложил Вам, и не только Вам, убежище, в случае чего? Понимаю. – Почему? Я Вам – чужой человек, а предложение убежища – это серьёзно. – У меня есть причины. Северус прищурился. Он был слизеринцем и в «души прекрасные нарывы» верить не привык. Что за причины такие? – Я не буду ничего рассказывать Вам здесь. Да и долгий будет рассказ – не успеем просто. Могу, если хотите, магией поклясться, что не намерен причинять Вам вред. Надо? – Нет… Не надо… – Рискнёте? – Рискну, – профессор решительно кивнул и убрал фигурку со стола в карман.***
Среди слизеринцев, тем временем, царило нездоровое оживление. С того момента, как Его Красноглазое Темнейшество порадовало своих УПсов возвращением с того света – прошло часа два, два с половиной. Сквозные зеркала – самые капризные и ненадёжные модели которых используют только в Англии, в которой всё, что чуть сложнее Люмоса, считается тёмной магией – были почти у каждого чистокровного ребёнка из семьи среднего достатка. Что уж говорить про аристократию? Поэтому родители, вернувшиеся из Литл-Хенглтона, отзвонились сразу же, как оказались дома. И, кто целиком, а кто с купюрами, пересказали… явление Поттера народу. И теперь слизеринцы делились мнениями, сравнивали версии и ждали Инхирда.***
А Инхирду было не до того. Его к себе вызвал директор. На разговор. Поттер, прихватив, для моральной поддержки и в качестве сдерживающего фактора, с собой Снэйпа, потащился в директорскую башню.***
– Мальчик мой… – Директор! Последнее предупреждение! Ещё раз, – и в суд! – Прости, маль… Простите, мистер Поттер, – старого пса новым трюкам не научить, как не пытайся. А директор очень старый, – Мистер Поттер, не могли бы Вы рассказать о том, куда перенёс Вас Кубок? – Да в овраг какой-то, – передёрнул плечами Поттер, – В какой точно – не скажу, не знаю, но в самый бурелом. – А как Вы оттуда переместились к судейской трибуне? – вылез до этого времени тишайший, как мышь под веником, Фадж. Видимо других дел у Министра Магии Англии не было. – Что значит: «как»? – Инхирд посмотрел на Министра с явным сомнением в его умственной полноценности. Точнее в полной уверенности в умственной НЕ полноценности, – Я аппарировал. И свидетелей тому – масса. – Но Вам ещё нет семнадцати! Взгляд Инхирда стал совсем жалостливым. Настолько, что даже погружённый в самолюбование Фадж его заметил и как-то стушевался. – И что? – Аппарировать разрешено только с семнадцати лет! Это нарушение закона! – Во-первых: возраст – в семнадцать лет – по закону ограничивает не возможность аппарации, а обучение аппарированию. В частности – министерские годичные курсы, на которые принимают только с шестнадцати. Само аппарирование ни одним законом не запрещено – примерно треть детских магических выбросов приходится на стихийную аппарацию. Во-вторых: я, технически, являюсь иностранным подданным. У меня двойное гражданство – английское и японское. Причём японское – основное, так как по их законам я уже совершеннолетний. И, соответственно, я не подпадаю под юрисдикцию Английского Министерства. А все спорные вопросы Вам стоит решать с посольством Японской Империи в Англии. Что-то ещё? –Нет-нет, мой маль… э-э-э… мистер Поттер. Вы можете идти. – До встречи, директор, министр.***
– Он слишком быстро отступил… – Он выжидает. Я для него пока – величина неизвестная. Старые схемы и планы на мне уже не сработают, а для новых у него не хватает информации. Я же перед ним не слишком-то светился, а Подземелья от него Хогвартс закрыл. Проследить за змейками напрямую у него не получается. Вот он и ждёт. Он не считает меня опасным: что такое 14-летний мальчишка – против Великого Светлого Мага? А раз я не опасен – можно и выждать. – А Вы… – Я слишком много знаю, для того чтобы быть не опасным. Так что у меня ещё есть время. Совсем чуть-чуть, но есть. – А потом… – А потом меня, как волка на флажки, будут загонять либо в Орден, либо в могилу, если с Орденом не прокатит. – А Вы?.. – Не здесь.***
В гостиной все, ждавшие от Поттера подробных объяснений – круто обломались. – Без комментариев! И всё. И змейки отступились, потому что Поттер их таким взглядом полоснул, что подходить и что-то спрашивать было просто страшно.***
Последний день в Хогвартсе прошёл как обычно. Шум, гам, суета… Официальное награждение, которое должно было пройти сразу после лабиринта, но было сорвано злобным Поттером, таки состоялось. Это надо было видеть – с каким лицом Инхирд принимал поздравления. Такая смесь раздражения, смирения и отстранённости – треть зала тихо хихикала, некоторые ржали в голос. Даже Дамблдор, настроившийся на длительную речь, впечатлился и сократился почти в половину. Мадам Максим и Каркаров ограничились сухим поздравлением. Флер одарила поцелуем в щёку и обещанием летом ещё разок заглянуть в Англию и обязательно встретиться. Инхирд только глаза закатил. И за что ему такое счастье, интересно? Крам сурово сдвинул брови и сурово пожал Инхирду руку, порадовавшись за парня, у которого «потроха из стали». Инхирд заржал как конь, и не переставал посмеиваться аж до самой посадки на поезд. Седрик Инхирда обнял, потрепал по шевелюре – хотя Инхирд Седрика был выше сантиметров на 10 – и порадовался, что он перевёлся в Хогвартс. А то продула бы Англия, обязательно бы продула. Инхирд – до сих пор иногда в кошмарах вспоминающий, как уносил тело хаффлпафца с кладбища – радостно лыбился, демонстрируя страшный сон любого стоматолога: идеально ровные и сияюще-белые, идеально здоровые зубы. У магов, в конце-концов, есть некоторые естественные преимущества перед магглами. Глупо было бы ими не пользоваться. А потом он наконец сел в поезд и, подождав когда он отъедет от станции, воспользовался порт-ключом и перенёсся в Верескову Крепость. Обломав этим действием несколько наблюдателей – от Дамблдора, Волдеморта и нескольких других заинтересованных лиц. Они так расстроились. Особенно Волдеморт.***
У Волдеморта всё было совсем плохо. Причём он даже не сразу осознал толщину и пушистость песца, который его посетил. Он хотел Поттера. Ну, само по себе – это не было проблемой. Поттера сейчас кто только не хотел – вон, тот же Дамблдор на него разве что не облизывался. Проблема была в другом. Он хотел Поттера в сексуальном плане. А если без словоблудия – он хотел с Поттером трахаться. Причём так хотел, что это желание мешало ему думать. Мешало спать, есть, работать. Стояк не давал лежать, сидеть, ходить. Зелья не помогали, заклинания только усиливали желание. Сущий кошмар, для человека, считавшего себя чуть ли не асексуалом. А началось всё с того, что Волдеморт, уж неизвестно из каких соображений, доверил подготовку и проведение ритуала возрождения Питеру Петтигрю. Нет, понятно, что выбора особого у него и не было, но всё же, всё же… Где уж там этот крысюк ошибся – это, как говорят судмедэксперты, вскрытие покажет. Но что ошибся – факт. И теперь новое тело Волдеморта – пусть немножко страшненькое, зато живое и своё – на каждое магическое действие отвечало выбросом в кровь целого букета гормонов. Действующих на тело вполне конкретным образом. Тело хотело, просто жаждало, секса. Поняв это в первый раз Волдеморт, совершенно случайно – как случается почти все по настоящему важное – сотворил ассоциативную цепочку. Секс – ласки – прикосновения – поцелуи – Поттер. Не мог не сотворить – тот откровенно издевательский поцелуй «на удачу» не хило выбил его из колеи. Какая наглость! Какое бесстрашие! Какое чувство меры! Ведь Поттер тогда буквально шёл по грани. Что Волдеморт, что Упивающиеся его – не невинные овечки. А Поттер – каким бы сильным, умным или умелым он ни был – был четырнадцатилетним мальчишкой. Четырнадцатилетним мальчишкой, против убивавших, и не раз и даже не два, взрослых магов, для которых такие вещи, как «совесть» и «милосердие» являются незнакомыми иностранными словами. Стоило ему показать страх или проявить агрессию, оступиться хоть на шаг, на жест – и созданный безобидными чарами, природной харизмой и неожиданной, просто феноменальной наглостью ступор развеялся бы как дым над водой. Поттер не только ни одного лишнего движения не сделал – он ещё и сумел вовремя уйти. До того, как в него полетят боевые заклинания, но после того, как продемонстрировал ум, силу и хитрость. Какой точный расчёт! Вообще, на самом деле, там было всё далеко не так идеально, как придумало Его Темнейшество, но… тут в действие вступил второй фактор, о котором Волдеморт не знал, и знать вряд ли мог. В психологии подобное называется «фиксацией». Если упрощённо – устойчивая привязанность к людям, идеям, развлечениям… Только вот у Волдеморта случай был особенно запущенный – тут не один психолог ногу сломит. Фокус в том, что изрядно подточенное – сначала созданием крестражей, а потом и пребыванием в призрачной форме – сознание рассыпалось буквально на части. Защитный механизм человеческой психики: если сознание не справляется с нагрузкой – оно переключается на другой объект. Вот нечто похожее здесь и произошло. В расколотом сознании просто не осталось достаточно сильного центра и тогда это самое сознание, чтобы не допустить окончательного распада, сконцентрировалось вокруг самого яркого и сильного образа-идеи. А самым ярким образом оказался высокий зеленоглазый брюнет. Наложившись на фиксацию это привело к появлению того, что маги Разума называют запечатлением. Маниакальное, почти фанатичное обожание и абсолютное идеализирование объекта ментальной привязки. Чувства обычно не имеют сексуального подтекста, так как подобное чаще всего используют для приручения диких и опасных магических животных. А вот Волдеморт хотел секса. Но, из-за запечатления, даже представить не мог рядом никого, кроме объекта привязки. И – то же самое запечатление не позволяло принуждать желанного партнёра, требуя добровольного согласия. Эмоции и желания впервые влюблённого подростка, помноженные на жизненный опыт и личность сильнейшего Тёмного Мага Англии за последнее столетие, щедро сдобренные магией и немалым помешательством. Волдеморта ждут оч-чень интересные времена.***
Дамблдор тем временем строил планы. И основной фигурой этих планов был Поттер. Желательно – в объятьях любящей семьи и под руку с младшей дочерью Уизли. Сам мальчик, похоже, даже не понимает, что это практически его долг – сражаться с Тьмой. А он к этим ублюдочным аристократам – которые все, поголовно, тёмные – переметнулся. Значит мальчику надо помочь! Направить его на верный путь. Если понадобится – зельями и заклятьями. Ну и что, что это незаконно и против всех моралей! Ведь это всё для его же блага! «Педофил-импотент, глухими лунными ночами, в тиши директорского кабинета, под хруст разгрызаемых вставными зубами лимонных долек, церебрально – ибо в силу возраста физически уже не встаёт – дрочащий на Всеобщее Благо» – так однажды Поттер ответил на просьбу приятелей из Академии описать Дамблдора одним предложением.***
Спустя неделю, после возвращения из Хогвартса, Инхирд, с утречка, получил три послания. Первое – от Снэйпа. Он уведомлял Инхирда, что воспользуется предоставленным ему порт-ключом не раньше, чем первого июля. Второе – от Ремуса Люпина. «Мистер Поттер, я был другом Ваших родителей…» и так далее. Ничего особо интересного – понятно, что Люпина снарядил Дамблдор. Самому ему Инхирд был нафиг не нужен – самосожаление не оставляло этому недо-оборотню времени ни на что другое. А вот третье… Третьей пришла посылка. Ирис, сделанный из цветного стекла, в обитой бархатом коробке. И записка без подписи. «Извини уж, но ничего более традиционного я вспомнить не смог.»