До самой смерти и даже дальше

Джин вытягивается макушкой в потолок, идеально ровно держа спину и и чуть склонив голову, чтобы взгляд был из-под ресниц. Отец говорит приятные слова про их королевство, но этот ужин отличается от любимых в замке праздниках: им пришлось одеться подобающе королевской семье, со всеми дорогими камнями и тканями, весящими с десяток килограммов; пришлось не открывать ворота для жителей города, а на еду потратить столько же, но получить ее в десятки раз меньше. Показывать себя сильным королевством через богатство Джин ненавидит так же, как и его отец. Но приходится. Он не слушает громкий голос отца, сидящего на троне рядом, рассматривая людей в толпе. Мало кто красуется бессмысленным богатством — теми же камнями, ломающими шею, — но каждый одет в дорогие одеяния. Больше пятидесяти лордов всего королевства прибыли на сватание Джина, все, кто имеют власть в их королевстве, находятся здесь. И именно поэтому Джин ловит улыбающийся взгляд Териуса. Замок охраняют все, кто умеет держать оружие в руках, а чем лучше они это делают — тем ближе находятся к королевской семье и лордам. Альфа сосредоточен, но периодически отвлекается от слежки за толпой и сталкивается взглядами с принцем. Он улыбается, чего почти не видно под шлемом, но Джин уже успел выучить его лицо, и разобрать даже в крохотном прищуре глаз улыбку — плевое дело. Обычно ему сложно устоять и не улыбнуться в ответ. Но не сегодня. Двери распахиваются под резко стихнувшую музыку. Следом за ней в зале гаснут все голоса и каждый поворачивается, встречая гостей. Териус снова улыбается, но уже не так ярко. Он смотрит последние мгновения в глаза Джина и после сосредотачивается на новоприбывших людях. Обведя по контуру его поджарое тело, облаченное в позолоченный доспех — пыльная рубаха ему идет больше, — Джин старается удержать лицо и оборачивается к процессии. В ее главе тоже семья — король, королева и их сын. Будущий муж Джина, будущий король этого королевства. Едва сдержавшись, чтобы не скривиться, Джин выдерживает темный взгляд Гуёнга. Его лицо выглядит опрятно: чистая кожа, уложенная челка, легкие тени, делающие глубоко посаженные глаза ярче. Но он не нравится визуально Джину, лицо слишком круглое в овале, между глаз расстояние больше и кажется неправильным, уши словно чуть торчат не туда, куда нужно, а нос кажется слишком большим. У Териуса худое и вытянутое лицо с впалыми скулами и чуть вздернутым узким носом. Джин, по стечению обстоятельств — своего падения, — однажды сумел его чмокнуть — как кота между ушей, не больше, — и это стало одним из любимых его взаимодействий с альфой в памяти. Гуёнг смотрит ровно в глаза, выдергивая Джина из размышлений, но после чуть приподнимает уголок губы и скользит по телу омеги взглядом. Это неприятно. И, Джин осознает это с ужасом, ему страшно. Брак — это не только статус. Перед богами Джин поклянется принадлежать ему и телом, а Гуёнг не выглядит тем, кто будет переживать о Джине. Териус тогда поймал его, чтобы упасть под Джина и не дать ему пораниться. Король Лаирна первым склоняет голову в уважении отцу Джина. Король ждет, пока это сделают все остальные из прибывших, и поднимается с престола, чтобы в ответ ровно поклониться. Джин ждет пару секунд и тоже кланяется с ровной спиной, замирая. Он знает, что по другую руку от короля его мама делает идеальный реверанс, и очень надеется, что Териус в красках обрисует лица всех в зале: каждый раз их семья дает всем уважения больше, чем им. Они не просто отвечают кивком на кивок, и почему-то каждый раз это поражает как в первый, пуская по зале шепоток. Жаль только кланяться так не своему народу. Им такое приятнее, чем какому-то королю и его сыну-принцу. — Рад привествовать вас в Сириине, — Джин выпрямляется сразу, как слышит слова отца. Он согласно кивает и легко, как его обучала мама, улыбается королевской семье перед ними. Но думать может лишь о пробирающимся под кожу взгляде Териуса, скрытого от всех остальных шлемом. — Осень в вашем Королевстве прекрасна, — Корейскон вежливо отвечает Кёнилю. Сразу же бард громогласно начинает петь песню, а его подхватывает бодрая музыка. Люди двух королевств сливаются в одно целое, знакомятся друг с другом и больше не уделяют пристального внимания королевским семействам, а Джин, следуя за отцом, спускается с тронного помоста. Гуёнг старше его на пять лет, но он хотя бы не выше Териуса — от этого Джину не так некомфортно подходить слишком уж близко к нему. Сохраняя вежливую улыбку, он протягивает руку Гуёнгу, а тот красиво кланяется, отбросив за плечо походный плащ и открыв расшитый камнями камзол взгляду омеги. Лаирн славится добычей руды. Партия и правда хорошая. — Как дорога? — Пришлось задержаться в одном трактире из-за дождя, но дорогу не сильно размыло, так что мы нагнали это время, — король отвечает отцу и только потом поворачивается к Джину, отдельно кивая в приветствие ему. — Ты вырос красивым омегой, Сокджин. Не зря Гуёнг ждал тебя, не зря. — Я тоже надеюсь, что не зря, — омега старается держать чуть дрогнувшие от неуверенности губы в улыбке. — Спасибо, что согласились провести свадьбу зимой. — Можем следующим летом, чтобы провести праздник на улице, — Гуёнг впервые что-то говорит, а Джин против воли немного расслабляется. Вопреки неприятной внешности, у него очень мягкий и добрый голос. — Давайте обсудим это через несколько дней, — Кёниль, наверное незаметно для остальных, касается спины Джина, молча подбадривая его. Рука отца дает тепло, и с ней правда становится чуть спокойнее. — Конечно, ваше Величество, — Гуёнг клянется Кёнилю, а после с улыбкой достает из кармана шелковый мешочек и вытягивает руку к Джину. — Можно вашу руку, моё Высочество? Джин робеет от непривычного обращения, хотя крохотной его части хочется возмутиться и заявить, что никакой он не “его” Высочество. Но руку он покорно вытягивает. Пальцы альфы не шершавые, абсолютно мягкие, но тоже имеют мозоли от оружия. Гуёнг достает из мешочка тонкую серебряную нитку с россыпью прозрачных камней и дважды оборачивает его вокруг запястья Джина, легко застегивая резную в форме цветов застежку. Рассмотрев красивое украшение, подчеркивающее тонкость его запястья, Джин вскидывает взгляд на ждущего благодарность альфу. Он робко, уже по-настоящему, улыбается ему и делает легкий поклон, только замечая на себе взгляды их семей, принимая безмолвное предложение обручиться и связать с ним жизнь.

⅋ ⅋ ⅋

После ужина в честь его обручения Джин уходит к себе, пока родители показывают восточное крыло замка гостям. Он успевает принять ванну, которую для него подготовила Мина — его служанка, — до того, как родители заглядывают в спальню. — Можем войти? — Мама говорит мягко, что абсолютно не вяжется с ее все еще пышным платьем королевы. Джин с улыбкой кивает ей и отворачивается от своей шкатулки с украшениями, куда прятал браслет, подаренный женихом. — Ты хорошо показал себя, — отец закрывает за собой дверь после того, как они оба заходят внутрь и замирают недалеко от Джина, и улыбается ему, тоже совсем не как король, а как отец. — Как тебе Гуёнг? — У него сильное образование, я не всегда находился, что ему ответить, — Джин морщится, вспоминая моменты своей неловкости, когда не мог вступить в беседу наравне с Гуёнгом. — Твой отец бы не подпустил неуча к своему трону, — мама отходит от своего альфы и касается плеч Джина, заглядывая ему в глаза. — Что скажешь о нем, как об альфе? — Он некрасивый, — отец, на удивление, фыркает смехом первый, а мама просто тихо улыбается и кивает на его слова. Да, красота — это не самый важный показатель, но всё же то, что дает первое впечатление о человеке. — Но он ухожен, вежлив и был со мной аккуратен. Я не хочу, чтобы он становился моим мужем, я ненавидел его, — мама всё ещё кивает на каждое слово и не ругается. Временами Джин очень тоскует по ее насмешливому ворчанию, когда он творил нечто невообразимое в детстве. — Сейчас я не знаю, что испытываю. Гуёнг не дает ни одного повода невзлюбить его, но мне нужно привыкнуть к мысли, что я буду принадлежать именно ему… — Мы действительно можем отложить свадьбу до лета, чтобы у тебя было это время, — Кёниль подходит к ним и смелее, чем его жена, загребает Джина в объятия. Прижиматься лицом к вышивке на его камзоле неприятно, но Джин со всех сил вжимается в по-настоящему своего альфу — того, который защитит и никогда в жизни не обидит. — Завтра мы обязательно согласимся на это предложение, дорогой, — тонкие пальцы мамы успокаивающе гладят его по волосам. — Я так рад, что мне не нужно будет уезжать от вас, — всё напряжение дня наконец скапливается в его глазах, тихо стекая по щекам в слезах. — Я не справлюсь без вас… — Ты бы справился. Я не видел ни одного омеги сильнее чем ты, — Джин тихо усмехается сквозь слезы, услышав удар в плечо Кёниля от мамы. — Но мы будем с тобой, это Гуёнг переедет сюда. И ему несдобровать, если он хоть словом тебя обидит, помни об этом, — мама ласково целует его в волосы и легонько оттягивает от груди отца, бегло обнимая — в ее наряде это делать слишком неудобно из-за огромного подола. — Ложись спать, мой принц. Тебе нужно успокоиться и вернуть свои силы. Только спокойствие к нему не приходит. Проводив взглядом закрывшуюся за родителями дверь, Джин опускается на край кровати и понимает, что у него дрожат руки. Он умеет метать ножи ровно в цель и отражать удары крупных альф, иногда даже умудряется уронить соперника на землю, но от какого-то замужества страх сотрясает его изнутри. Усмехнувшись своей слабости, Джин поднимается и отворяет окно. Дождей не было давно, а мороз ещё не опускался, поэтому, не особо беспокоясь о своей безопасности, принц выбирается на черепицу и садится через пару шагов от своего окна. С высоты птичьего полета ему видно горящие ночью на улицах фонари, изредка проходящую по улицам пару стражников, что охраняет город, и служащих в замке, спешащих после позднего окончания пира к своей семье. Ему не нужно работать из всех сил, чтобы его муж и дети жили в достатке. Только придется быть с и под человеком, любви к которому нет. Хотел бы он попробовать жить иначе, чтобы знать, стоит по этому тосковать или нет, но увы. На небе уже давно горят звезды. Уложив щеку на подтянутые к груди колени, Джин поднимает к ним взгляд, неприятно горящий от судьбы, которую выбрала ему богиня. Изменить свою стезю Джину не под силу. Он подскакивает, и уже зацепил бы пальцами свой кинжал из ботинка, не будь после ванны, когда его плеч неожиданно что-то касается. Напряженный тяжелым днем, Джин взведен и резво поворачивается назад, готовый хоть зубами выгрызать свою свободу на эту ночь. Териус улыбается, чего почти не видно в темноте ночи. — Тебе не стоит болеть, — альфа показывает глазами на одеяло, которое сдернул с его постели и вынес сюда. Джин расслабляется, но отворачивается обратно к городу. Он не знает, что ответить или сказать альфе. На плечи все же опускается шерстяной плед, а Териус бесстыдно тянет его высочество за подмышки, чтобы ногой подтолкнуть ему под бедра одеяло. От его тихого пыхтения рядом тяжесть на душе немного легчает. — Как ты вошел сюда? — Мне разрешила войти её Величество. Я бы не вторгся в твои покои без разрешения, — альфа, убедившись, что Джин теперь закутан по самые плечи в одеяло, сам садится в одной рубахе рядом с его плечом. — А жаль… — принц бубнит это, зная, что Териус услышит и улыбнется. Но он не проверяет, он ведь гордый, чтобы уделять так открыто альфе такое внимание. — Скоро станет холоднее, прошу, не выходи сюда по скользкому. Джин согласно мычит, в очередной раз провожая взглядом стражу, вывернувшую из-за угла одного из домов. Это Териус показал ему красоту города с крыши замка. — Ты был очень красивым сегодня, а его Высочество… Териус не находит слов, чтобы его описать. Он, в отличии от Джина, не общался с альфой, чтобы сделать неоднозначных выводов, но выражаться при принце не спешит. — Полностью согласен, — омега наконец едва заметно улыбается и поворачивается к, конечно, наблюдающему за ним альфой. А тот тут же улыбается, поймав его внимание. До ямочек на щеках, которые Джину хочется потрогать кончиком пальца и от которых почему-то в глазах влажнеет. — Я не хочу, — его голос сам собой шепчет, и то срываясь, — чтобы он был первым во всём, Ри. Альфа, будто знает, что Джин хочет попросить его. Он молчит, лишь вглядывается с медленно затухающей улыбках на губах в глаза принца сквозь темноту. — Поцелуй меня, — слова звучат уверенно, сильно, но сломлено. Это последний шанс Джина впервые ощутить такое от любимого человека. А Териус не лишает его этого. Коснувшись щеки, он, не сводя глаз с глаз Джина, медленно наклоняется и касается губ омеги своими. Они у альфы сухие, чуть колятся — он много тренируется на улице, — но кутают приятным теплом, будто плед, опущенный этим же альфой ему на плечи. Затаив дыхание и боясь пошевелиться, чтобы не нарушить момент, Джин аккуратно тянется и дрожащей рукой сжимает плечо Териуса. Для альфы его прикосновение словно служит призывом. Он проводит влажным языком по губам, оставляя горящие следы, легко проникает между них и едва ощутимо касается языка Джина, миновав податливо открытые зубы. Голова кружится от усталости и потрясений за день, Джин теряется в пространстве — что ему, благодаря тренировкам, не свойственно абсолютно, — и хватается сильнее за сильные плечи уже почти мужчины, будто вот-вот сорвется прямо с этой крыши вниз. — Ваше Высочество, — Териус неожиданно оставляет после себя холодный воздух, режущий по коже, словно сильный мороз. — Нет, — пальцы сами тянут его обратно, оставляя за собой наверняка синяки. — Сокджин- — Поцелуй меня ещё раз! — Джин, — Териус не повышает голос, но Джин замирает от нежности, свозящей в нем. — Это неправильно. Мы не должны- — Это самое правильное, что может быть, — Джин хмурится и перебегает глазами по лицу альфы, умоляя его про себя сломаться перед принципами И Териус поддается. Он усмехается, как делает, когда Джин ловко обхитрил его на поле, и снова накрывает губы своими. Впервые и, возможно, в последний раз в своей жизни, у Джина горят губы от сотни поцелуев. Когда они уже просто физически не могут продолжать, Териус садится за его спиной, давая облокотиться себе на грудь, и до самого рассвета держит тонкую руку омеги, не проронив ни слова больше.