С края земли

      В ботинок попал снег. Гермиона наклонилась, чтобы вытряхнуть его. Развязывать шнурок не стала, кое-как пальцем выковырнула большую часть снега, подтянула промокший носок.       Гарри с палочкой в руке оглядывался по сторонам. Засыпанный снегом, зимой лес выглядел строже и величественнее, чем осенью. Тогда он был темным и мрачным. И навеки ассоциировался с предательством.       То и дело по щиколотку проваливаясь в сугробы и уже не обращая на это внимания, Гермиона подошла к дереву, на котором оставила шарф.       Это было точно то самое дерево. Но шарфа на нем не было.       — Может быть, Рон был здесь? — Гермиона с надеждой повернулась к Гарри.       — И что? И где он? — отозвался Поттер.       — Может быть, он оставил какой-то знак?       — Нужно возвращаться, — решил Гарри. — Я позову Кикимера.       — Подожди! Давай еще поищем.       Гарри неодобрительно покачал головой, а Гермиона вернулась к тому месту, где раньше стояла палатка.       Да, именно здесь, на этом камне, прислонившись именно к этому дереву, Гермиона часто сидела с книгой, пытаясь отыскать разгадки крестражей. Как это было давно.       А сейчас к дереву привалился плечом егерь в красной повязке поверх рукава. У него на шее красовался шарф, за которым Гермиона и Гарри вернулись сегодня в лес Дин.       — Привет, красавица! — улыбаясь, сказал егерь. — А дружок ваш не соврал.       Гермиона увидела, что за спиной этого егеря, Скабиора, маячат и другие.       Гермиона вскрикнула, и они с Гарри бросились бежать.       Егерь повернулся к подчиненным и громко, чтобы они его услышали, скомандовал:       — Ну, и что мы стоим? Поймать их! — и сам бросился вдогонку.       Посылая в преследователей заклинания, Гарри и Гермиона мчались по лесу. Деревья трещали, ветви ломались, когда Ступефай или Депульсо попадали не по егерям. Те тоже активно колдовали, и хотя им было удобнее, ведь цель была впереди, никто ни в кого не попал.       Гарри и Гермионе удалось ненамного оторваться.       — Надо выяснить, что с Роном, — задыхаясь, скороговоркой произнесла Гермиона.       — Он выдал нас егерям, вот что! — Гарри был очень зол.       — Но он в плену! Надо его выручить! Мы не можем бросить его!       — А он смог!       — Но мы же не он!       В этот момент будто бы из воздуха справа и слева между деревьями возникли егеря.       Гермиона направила палочку на Гарри.       — Ты чего?!       — Так нужно, прости, — она сорвала с Гарри очки, и в лицо ему полетело Жалящее проклятие.       Гарри упал. Кожа на лице у него вспухла буграми, натянулась, готовая вот-вот лопнуть. Он застонал, как будто его кусал целый рой ос, так действовало проклятие.       Огромный волосатый егерь подхватил Гарри, как пушинку, поставил на ноги. Двое других вцепились Гермионе в локти. Она попыталась наколдовать какое-нибудь атакующее заклинание. Но вдруг кто-то приблизился сзади и выкрутил ей кисть резким болевым приемом. Гермиона вскрикнула, из глаз брызнули слезы. Палочка упала на снег. Скабиор поднял ее и положил к себе во внутренний карман пальто.       — Что вы делаете?! — закричала Гермиона. Она принялась брыкаться, стараясь ударить егерей по ногам, потом повисла у них на руках, чтобы они отпустили ее.       Скабиор глядел на это представление с явным удовольствием.       — Ну-ну-ну, солнышко. Полегче, — наконец сказал он, сделал знак своим подельникам, и они подтащили Гермиону к ближайшей сосне.       Прижатая спиной к стволу, Гермиона с ненавистью глядела на Скабиора. Скабиор нарочито медленно подошел, встал напротив. Повел головой из стороны в сторону, словно принюхивался. Неторопливо оглядел Гермиону с головы до ног, подолгу задерживая взгляд то тут, то там. Одобрительно кивнул и подошел вплотную. Гермиона дернулась, егеря с двух сторон сильнее прижали ее руки к дереву.       И без того стоящий слишком близко, Скабиор слегка наклонился и дотронулся носом до щеки Гермионы, провел им до шеи, глубоко вдыхая.       Гермиона замерла, чувствуя невыразимое отвращение.       Скабиор взял в горсть ее волосы, прижал к лицу. Долго стоял, глубоко и размеренно дышал. Отстранившись, но все еще держа волосы в руке, спросил:       — Как тебя зовут, солнышко? Дай угадаю — Джейн?       Услышав, как егерь назвал имя ее мамы, Гермиона задрожала от ужаса. Неужели Пожиратели добрались до ее родителей?! Как такое возможно? Да еще этот мерзкий егерь нацепил на шею принадлежащий Гермионе шарф. Даже месяц провисев на дереве, он сохранил запах маминых духов. Их осталось во флаконе совсем немножко, сегодня Гермиона лишь один раз брызнула на себя после ванны. Это придавало сил.       «Запомни запах, псина, и не приближайся никогда!» Голос Трэверса из прошлого и сейчас звучал в ушах Скабиора. Скабиор и без этого навсегда запомнил этот запах. Запах его короткого счастья, которое он разрушил своими собственными руками.       Он никак не ожидал, что встретит подобный аромат еще хотя бы раз в жизни. Но. Эта девочка. Так похожая на Джейн. Такая же юная, как Джейн, которую он знал когда-то. Что ж, сейчас она в его власти, можно еще раз приблизиться, дотронуться до ее волос, вдохнуть поглубже запах — да, тот самый. Если закрыть глаза, вслушаться — звучание ее голоса то же, что и почти двадцать лет назад. Кстати, что это она там щебечет? Что-то вроде: «Отпусти нас, мерзкий егерь!» Да, милая, этот егерь сейчас вполне мерзкий. А когда-то ты так не думала… Когда-то ты обо всем забыла, лишь бы быть с этим будущим мерзким егерем. Забыла. Он и сам-то почти уже забыл. Постепенно убедил себя, что надо жить одним днем, прошлого не вернешь. А прошлое-то здесь, на расстоянии вытянутой руки — дрожа то ли от страха, то ли от гнева, стоит перед ним, удерживаемое за локти егерями, еще более мерзкими, чем сам Скабиор. «Вот такие дела, детка».       Детка.       Мерлин.       Скабиор вдруг будто очнулся. Вспомнил все подробности. Осознание обдало его изнутри и снаружи словно Адским Пламенем. Он сам сделал так, чтобы она забыла! И поплатился за это — утратил человеческое лицо, приобрел звериную сущность. И все эти годы вел весьма скотскую жизнь, нимало не заботясь о морали и нравственности — эти понятия не для оборотней. Когда-то струсил и не захотел жить, как все нормальные: иметь семью, жену, воспитывать ребенка… Ребенка. Мерлин. Ребенка. Это значит, мальчика. Или. Девочку.       Не может быть.       — Так как тебя зовут, солнышко? — еще раз поглубже вдохнув, повторил Скабиор, с явным сожалением отпустил волосы Гермионы и осторожно провел по ее щеке теперь пальцами.       — Пенелопа Клируотер, полукровка, — ответила девушка.       Скабиор покачал головой. Рыжий Уэзерли, которого егеря поймали еще осенью и держали в своем лагере, после настойчивых просьб, побоев и угрозы обратить, на радость маме и папе, подтвердил, что незаконно скрывался в лесах, поддавшись на преступную агитацию Нежелательных лиц номер один и номер два. Целей пребывания Уизерли не назвал, якобы, не знал, потому что Нежелательные лица не спешили делиться с ним информацией. Известие о том, что желанная добыча близко, заставило Скабиора терпеть это ничтожество в своем отряде, чтобы он показал места возможных стоянок. В остальном толку от рыжего было мало. Впрочем, как волшебник он был примерно наравне с егерями. Палочку ему не давали, впрочем. Запугивать население можно и без палочки.       — Эй, Скабиор, а с этим что? — раздался голос огромного егеря, который держал второго пленника.       Скабиор подошел к ним.       — Что с тобой, уродец? — спросил он.       Егерь негодующе рыкнул.       — Да не с тобой, Фенрир, — поморщился Скабиор. Он за волосы приподнял голову Гарри, чтобы взглянуть ему в лицо. Очень внимательно вгляделся в раздутую кожу на лбу. Очертания шрама исказились, но не исчезли.       — Как тебя зовут, красавчик?       — Дадли. Вернон Дадли, — неразборчиво ответил Гарри.       — Эй, Стив, проверь в списке, — крикнул Скабиор одному из егерей, по-прежнему держащих у сосны Гермиону. — Вернон Дадли и Пенелопа Клируотер.       Одной рукой егерь извлек из кармана листок с длинным столбцом имен, принялся читать, шевеля губами. Гермиона, скосив глаза, тоже жадно вчитывалась в список. Чистокровные волшебники: Абботы, Малфои, Лонгботтомы, Шеклболты, Шафики и другие, менее известные фамилии.       — Никакого Дадли нет, Скабиор, — отрапортовал он, дочитав бумагу до конца.       — А Клируотер?       Егерь принялся читать список заново. Скабиор задумчиво вглядывался в лицо Гарри. Если наводка рыжего верна, то это Поттер. Скабиор вытащил из кармана палочку Гермионы.       — Приори Инкантатем!       Формула Жалящего проклятия вылетела из палочки. Скабиор обернулся к Гермионе, погрозил ей кулаком. Хитрая бестия! Но что же делать? Нужно быть уверенными на сто процентов, что это точно Поттер, прежде чем вести его куда бы то ни было — в Министерство или на личный прием к темному лорду. Скабиор решил ждать, пока действие Жалящего проклятия не закончится. «Иначе нам сильно не поздоровится!»       — Возвращаемся в лагерь! — скомандовал Скабиор.       Егеря подвели Гермиону к Скабиору, Фенриру и Гарри.       — Я разберусь с тобой, маленькая плутовка, — пообещал Скабиор. Егеря понимающе переглянулись, не скрывая похабных ухмылок.       — Не смей ее трогать! — возмутился Гарри.       — Силенцио, — спокойно произнес Скабиор. — Не в твоей ситуации бузить. Инкарцеро!       Волшебные веревки притянули Гарри и Гермиону лицом друг к другу. Скабиору не понравилось, что пленники связались в таком положении, но не перевязывать же их. Зато егеря были в восторге.       — Обнимитесь на прощание! — зубоскалили они.       Егеря поставили пленников в середину, обхватили их руками. Скабиор встал позади Гермионы. Она чувствовала запах кожи от его черного пальто и запах маминых духов от своего шарфа.       — Аппарейт!        В егерском лагере стояло полдесятка дощатых сараев и столько же брезентовых палаток. В середине было оборудовано место для костра. В лесу здесь росли преимущественно могучие дубы, черные раскидистые кроны выделялись на фоне серого неба. Снега было мало, редкие заметенные участки чередовались с промерзшей темной лесной подстилкой.       Пленников отвязали друг от друга и снова тут же связали, уже по отдельности.       — Нужно выяснить, где они держат Рона, — шептала Гермиона, пока их с Гарри не разлучили.       Гарри кивнул. Силенцио не давало ему издать ни звука.       — Фенрир, тебе следить за мальчишкой, — распорядился Скабиор и толкнул связанного Гарри в сторону огромного егеря.       Фенрир рыкнул, кладя тяжелую лапищу на плечо Гарри. Кивнул в сторону Гермионы.       — За ней ты присмотришь? — низким голосом спросил он, подмигивая. Егеря вокруг засмеялись, некоторые громко вздохнули.       — Не завидуйте, не заслужили, — отбрил их Скабиор, обнимая Гермиону за талию. — Завтра утром узнаем, что да как, а пока отдыхайте.       Гермиона старалась максимально отстраниться от Скабиора, пока он вел ее к одному из ветхих сараев. Он широко шагал, молчал, в левой руке держал палочку, правой рукой поддерживал за талию спотыкающуюся Гермиону. Ходить со связанными руками жутко неудобно, трудно сохранять равновесие, особенно если нужно поспевать за быстро идущим егерем. Переступая через порог сарая, Гермиона все-таки споткнулась. Она упала бы носом в пол, но Скабиор успел подхватить ее.       — Спасибо, — буркнула она.       — А ты вежливая, лапушка, это приятно, — отозвался Скабиор.       Он усадил Гермиону на шаткую табуретку у квадратного деревянного стола. В сарае не было окон. Была узкая кровать, покрытая какой-то ветошью. Рядом с ней оборудовали очаг в виде четырех кирпичей, на которых стоял небольшой закопченный котел. У стены стояла еще одна табуретка, на ней громоздилась посуда: пара чашек, пара тарелок.       — Что здесь так холодно? — спросила Гермиона, оглядев скудную обстановку. По полу тянуло ледяным ветром.       — Так зима, лапушка, — пожал плечами Скабиор.       — Я тебе не лапушка! — огрызнулась Гермиона и тут же об этом пожалела.       Скабиор подскочил к ней, поднял с табуретки, сильно встряхнул и зашипел прямо в лицо, так что слюна брызнула Гермионе на подбородок:       — Запомни, лапушка, здесь я решаю, кто кому кто!       Он с силой усадил Гермиону обратно, но сделал это так небрежно, что табуретка под Гермионой развалилась. Гермиона неуклюже грохнулась на пол, ее ноги больно подвернулись, а в бок впился обломок сиденья. Гермиона не могла сама встать. Она заплакала. Слезы затекали в ухо. Гермиона старалась не всхлипывать, чтобы не радовать егеря.       Скабиор понаблюдал за этой картиной унижения несколько минут.       — Что ж, теперь будет чем очаг растопить, — сказал он, налюбовавшись. Поднял Гермиону с пола, довел до кровати и толкнул на кучу тряпья, которая если и смягчила падение, то лишь самую малость. Гермиона приземлилась всей спиной на жесткое ложе, потом кое-как села, подобрав ноги, и в страхе замерла — что же дальше?       Скабиор снял с кирпичей котел, поставил его на пол. Собрал обломки табуретки, сложил в очаг.       — Инсендио.       Деревяшки занялись голубоватым пламенем.       Теплее в сарае не стало и полчаса спустя. Гермиона смотрела на огонь. Руки у нее затекли, стянутые магическими веревками. Но просить егеря о чем-либо совсем не хотелось. Он переставил на стол тарелки и чашки со второй табуретки, придвинул ее к столу и уселся. Вытащил из кармана бутылку, налил оттуда в чашку и выпил.       — Хочешь огневиски? — спросил он у Гермионы, указывая на бутылку.       Гермиона мотнула головой.       — Что, не пьешь? Это правильно, говорят. Но жутко скучно.       Скабиор надолго замолчал, уставившись в стену.       Гермиона попыталась лечь, но мешала куча тряпок у нее под спиной. Она попробовала повернуться набок, плечо и бок у нее болели, ведь она ударилась об пол и об останки табуретки. Кровать громко заскрипела.       Скабиор обернулся на скрип.       — Петрификус Тоталус, — направил он заклинание в Гермиону. — Не балуйся тут, я скоро вернусь.       Он убрал бутылку в карман и вышел из сарая.       Гермиона смотрела на догорающую в очаге табуретку. От заклинания холод не чувствовался, это было даже хорошо. Но нельзя было моргнуть, пошевелиться, уж не говоря о том, чтобы встать и уйти отсюда разыскивать Гарри и Рона.       Гермиона вспомнила, как на первом курсе применила Петрификус Тоталус против Невилла, который хотел помешать ей, Гарри и Рону отправиться защищать философский камень. Дамблдор потом даже наградил Невилла за этот мужественный поступок, и Гриффиндор выиграл кубок школы. Как все радовались тогда. Гермиона до сегодняшнего дня ни разу не задумалась, как чувствовал себя Невилл, лежа на полу в гостиной факультета, совершенно один, в полном сознании, как она теперь поняла, по факту вероломно преданный своими же однокурсниками. Она, Гермиона Грейнджер, направила палочку против своего собрата-гриффиндорца. Ради общего блага, конечно же.       Зрение Гермионы затуманилось. Петрификус не властен над слезами. Зато глаза не щиплет, и не стягивает кожу на щеках. Удобно. И, опять-таки, не холодно.       Неизвестно, сколько Гермиона так пролежала. Угольки в очаге потухли и почернели. Скудный свет, проходящий в сарай с улицы сквозь щели в стенах, тоже начал гаснуть. Зимние дни такие короткие.       Гермиона напряженно думала. Как выяснить у егеря, где Рон. Где Гарри. Почему егерь назвал ее маминым именем. Этот вопрос был непонятнее всех, но заводить разговор об именах, когда ты скрываешься под чужим именем, как-то не очень разумно.       Заскрипела дверь. Гермиона напрягла слух. В сарае раздались шаги. Они звучали по-иному, тише, чем у егеря. Очень знакомо. И невероятно.       — Финита Инкантатем!       Действие Инкарцеро и Петрификус Тоталус прекратилось. Но Гермиона так и не могла пошевелиться.       — Ну здравствуй, дочка.