Дворцовые тайны Цишань Вэнь

Вопрос из общих: Ваш персонаж и изнасилование. 3 сен 2021 А: по мнению этого автора, изнасилование не может быть забавным, милым или романтичным. Это боль, страх и унижение. Их было трое. Высокие крепкие воины, в одеждах с вышитым пионом на груди. Судя по покрою и украшениям, они принадлежали к личной охране главы клана Цзинь. А значит всё, что сейчас произойдёт, было одобрено и приказано именно им... Вэнь Цин неподвижно сидела на соломенной подстилке в тюремной камере, наблюдая, как троица пересмеиваясь гремит ключами, отпирая решётчатые двери. Как неторопливо, по-хозяйски заходят внутрь, как оглядывают её с плотоядным похотливым интересом. Пламя факелов плясало и изгибалось от сквозняка, и в их свете было видно, как блестят глаза заклинателей, с чрезмерно расширенными зрачками, неестественный румянец на щеках, как они непрестанно облизывают пересыхающие губы. Их опоили возбуждающим снадобьем. Девушка прекрасно представляла, что её ждёт в ближайшее время. И сжимала зубы, чтобы не запаниковать от подступающего животного ужаса, не закричать, не начать умолять о пощаде. Она знает - пощады не будет. Так решил Цзинь Гуаншань. Главе ордена Цзинь оказалось мало, что Вэнь Цин с братом сами пришли в Башню Золотого Карпа, и сдались, искупая своими жизнями причинённый вред. Что их обвинили во всех преступлениях бывшего клана Вэнь, не принимая во внимание того факта, что они лишь целители, и никогда не участвовали в зверствах, творимых подчинёнными правящей ветви. Что приговорили к сожжению, лишая возможности возродиться в следующей жизни... Он хочет, чтобы перед смертью осквернили её тело, унизили душу, растоптали достоинство. Впрочем, на что она надеялась? На сомнительные честность и порядочность главы клана Цзинь? На призрачное уважение к её прежним заслугам в целительстве? На возможный страх перед пособницей Старейшины Илин? Теперь уже неважно. Важно сейчас не потерять лицо перед теми, кто пришёл издеваться над ней. И целительница стискивает зубы, с ненавистью, вызовом и презрением глядя в лица заклинателей. Жалея лишь об одном: что не может умереть прямо сейчас. Она знает методики и ей хватило бы духу остановить сердце с помощью своей же Ци... Но меридианы Вэнь Цин перекрыли печатью ещё вчера, едва она оказалась перед глазами главы Цзинь. Конечно, у неё выносливое тренированное тело, но сейчас именно этот факт сослужит ей плохую службу. - Эта Вэньская подстилка всё ещё очень красива! - говорит один из них, окидывая Вэнь Цин взглядом, полным жадного любопытства. - Ну ещё бы! Старейшина Илин славился тем, что любит красавиц! Конечно он не взял бы в свою постель абы кого! - отзывается второй, рывком поднимая девушку на ноги. Они обмениваются репликами, словно она бесправная бессловесная вещь. - Что же, проверим, насколько она хороша на деле! - восклицает третий. - А ну, шлюшка, покажись, какая ты есть! - и он тянется к её одеждам, с намерением распахнуть их. Пальцы Вэнь Цин, ранее изящные и белые, ныне огрубели от тяжёлой работы. Стали шершавыми, а ногти, от недостаточного ухода, неровными, с обломанными краями. Но сейчас это оказывается кстати: короткий взмах и воин с криком отшатывается в сторону. На его лице алеют несколько царапин. - Какая норовистая сучка! - хохочет его товарищ. - Ты верно ей не понравился. Может я прийдусь больше по вкусу?! Он хватает целительницу за затылок и подбородок, начиная покрывать щёки и губы жёсткими насильными поцелуями. Вэнь Цин вертит головой стараясь их избежать, и изловчившись сильно кусает мерзавца за губу. - Сука!!! Воин буквально отшвыривает её от себя. Девушка врезается в стену с такой силой, что у неё перехватывает дух. - Да что мы с ней цацкаемся?! Ишь недотрога, цену себе набивает! Третий мужчина отвешивает девушке пощёчину, настолько сильную, что она падает на пол. В голове стоит гул и звон, в глазах темнеет, во рту чувствуется вкус крови... Три пары рук хватают её и тащат на солому. Она ещё не сломлена и готова сражаться. Но разве есть шансы у девушки успешно противостоять троим заклинателям? Вэнь Цин яростно сопротивляется, брыкаясь царапаясь и отбиваясь. Плюётся и пытается кусаться, но ей затыкают рот какой-то тряпкой и всё равно растягивают на циновке. Срывают одежду, держат руки и ноги, и тот, что в этой троице за старшего, вламывается в её тело, торопясь ублажить свою похоть. Она не девственница, и знает каково это - быть с мужчиной. Знает, какими нежными могут быть руки и губы, сколько удовольствия может доставлять слияние тел, когда оно совершается с любимым человеком. Но сейчас её тело берут бесцеремонно и насильно, не заботясь о том, причиняют ли ей боль. Жадные пальцы шарят по её телу, мнут грудь, выкручивают и кусают соски. Она вздрагивает от боли и омерзения, бьётся под насильником, продолжает пытаться сопротивляться, пока у неё хватает на это сил. Старается не кричать, чтобы не доставлять радости своим мучителям. Они сменяют на ней один другого несколько раз. Её передавленные запястья онемели и потеряли чувствительность, бёдра свело от постоянной тяжести. В лоне целительницы теперь по́шло хлюпает при каждом толчке. Но их похоть не ослабевает. Чем бы ни напоили этих заклинателей, действие у снадобья сильное и длительное. Им наскучивает однообразность позы, и когда один из них, в очередной раз выплеснувшись, сползает с неё, воины переворачивают Вэнь Цин на живот. Заламывают ей руки за спину, пинками заставляют подняться на колени. Кто-то вцепляется ей в волосы, оттягивая голову назад. Другой вытаскивает кляп и сильно пережимает горло. Девушка почти задыхается, судорожно открывая рот, пытаясь поймать глоток воздуха, и в этот момент шею отпускают, но вставляют ей что-то, мешающее сомкнуть челюсти. А потом насильники берут её вдвоём. В рот запихивают скользкий от семени и смазки член, держат за волосы, грубо насаживая горлом. А другой вскрывает медные врата¹, с новой силой вбиваясь в её тело. От резкой боли у неё вырывается невольный крик. От унижения и ярости по щекам текут слёзы. С подбородка капает слюна и семя того заклинателя, что кончил ей в рот. Вэнь Цин скручивает тошнотными спазмами. Горло обжигает, на языке разливается горечь от желчи, которой девушку выворачивает. Мучители обливают её из кувшина, вливают в рот чашку воды, чтобы "промыть" и освободившееся место занимает следующий заклинатель. Пытка продолжается. Она бессильна противостоять этому. Тело содрогается от беспорядочных движений мужских орудий внутри неё. В ушах нарастает звон, глаза застилает пелена, душу охватывает пустота и апатия. Единственным стремлением остаётся желание умереть. Но насильники, не взирая на застилающую их сознания похоть, чётко помнят приказ: целительница должна остаться живой и относительно невредимой. Вэнь Цин не знает сколько времени длятся её мучения. По ощущениям - вечность. В конце-концов то ли действие снадобья всё-таки заканчивается, то ли воины наконец выбиваются из сил. Они уходят, оставляя целительницу сломанной куклой валяться на холодном полу тюремной камеры. Вэнь Цин не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, у неё болит каждый цунь² тела. Она рада была бы впасть в беспамятство, чтобы не чувствовать и не помнить произошедшее. Но не может. Ядовитая тоска и чёрное отчаяние разъедают душу, теребят, понукают. Целительница знает, что сейчас ничего не может сделать. Даже злым духом ей не стать после смерти, не отомстить за своё унижение. Бессилие порождает ярость. Она всё-таки из клана Вэнь! Пусть из младшей ветви, но в её жилах тоже есть толика пламени! Собрав все силы девушка поднимается с пола. Приводит в порядок одежду, насколько это возможно сделать из разрозненных кусков ткани. Намочив рукав в луже воды оставшейся на полу, вытирает лицо от слёз, крови и семени. Те, кто придут утром, чтобы вести её на казнь, не должны видеть страха или слабости. Она - Вэнь! Потом, осторожно примостившись на циновке и опираясь о стену она горячо и истово молится. Не о спасении. О мести. Чтобы воины, исполнившие бесчеловечное распоряжение, не увидели рассвета следующего дня. Чтобы тот, по чьему приказу её подвергли истязаниям и унижению умер, переживая то же самое. Чтобы тот, кто стал настоящей причиной гибели её клана потерпел крах во всём задуманном, рано или поздно... Распухшие губы одно за другим роняют слова обращённые к богам. Горячую искреннюю просьбу позволить ей после смерти стать призраком, злым духом, демоном! Кем угодно, лишь бы отомстить! И почему-то казалось, что её мольбы услышаны. В сумраке камеры некому было увидеть, как непроглядная чернота глаз той, кого когда-то называли дева Вэнь, медленно наливается багрянцем...