A Warbling Song || Песнь Трели

      Шумные — обычно это слово использовал Айзава для описания своей семьи. Или даже хаотичные. Оживлённые? Он часто думал над определением, но никак не мог подобрать нужное слово. Дома никогда не было скучно, особенно когда Ямада помешивал содержимое кастрюли, дразня детей до возбудимого уровня гиперактивности.       Но сейчас в доме царила тишина, если не считать звона тарелок и журчания воды в раковине. Ямада даже не напевал, когда мыл посуду. Радио выключено. Эри лежала на диване, укутавшись в одеяло и прижимая к груди плюшевую игрушку. Шинсо не выходил из своей комнаты весь вечер.       Айзава никогда не думал, что будет скучать по шуму.        — Ты тихий, — пробормотал Айзава, вытирая тарелку. Они стояли бок о бок, их бёдра находились близко, но они совсем не соприкасались.       — Хмм? — Ямада даже не поднял глаз со вспенившейся воды.       — Хизаши? — Повернувшись, Айзава не смог увести взгляда с мужа, потому что зрелище, представшее перед ним, разбило ему сердце. Как правило подбородок Ямады был гладким на ощупь, и сам он позволял лишь фирменным усам быть единственной растительностью на лице. Но теперь там образовалась лёгкая светлая щетина, которой было больше, чем один день. Но ещё хуже оказались тёмные круги под глазами, которые обычно Ямада маскировал косметикой, однако в данный момент они выглядели нетронутыми и тяжёлыми, соперничая даже с кругами Айзавы.       — Ты в порядке? — Глупый вопрос, но Айзава не знал, что спросить.       — Я? — тихо усмехнулся Ямада. — Я просто устал, любимый. Очень устал. — Слабая улыбка померкла и исчезла.       Айзава переместился, не успев даже подумать, и притянул Ямаду за бёдра, пока их лбы не соприкоснулись.       — Извини.       Ямада вздохнул и закрыл глаза.       — Тебе не за что извиняться.       — Ты сказал мне остаться дома, а я не послушал.       Ямада издал глухой смешок.       — Я женат на тебе восемь лет. Я знаю, что ты упрямый засранец, который делает всё по-своему.       Айзава позволил улыбке тронуть губы.       — Извини.       Ямада хмыкнул и нежно поцеловал его в уголок рта. Айзава провёл руками по талии Ямады и сжал её в надежде, что это придаст ему спокойствия. Ямада прислонился, позволяя Айзаве удерживать часть его веса.       — Ты действительно думаешь, что они заберут у нас Эри? — прошептал Ямада, открывая глаза с отсутствующим видом.       — Я не знаю. — И он действительно не знал. По жизни он всегда следовал рациональности, и он никогда не давал оптимизму затуманивать его суждения. Ширакумо часто задирал голову вверх и тащил Айзаву за собой, когда дни казались слишком длинными и унылыми. Он всегда позволял Айзаве увидеть то, что выходило за рамки его собственных ожиданий. Но теперь Ширакумо больше нет.       Ямада поднял руки, накрывая ими ладони Айзавы и переплетая их пальцы.       — Я лучше перестану быть героем, чем потеряю её, — сказал Ямада, глядя Айзаве прямо в глаза.       — А как насчёт Хитоши?       Ямада колебался. Потому что Айзава прекрасно понимал, на что намекает Ямада. Теоретически он поступил бы так же. Он готов отдать весь мир за своих детей, но он не мог бросить одного ребёнка ради другого. Так что побег с Эри ничего бы не решил. Преследоваться Комиссией Героев — это не жизнь для ребёнка, а Эри заслужила нормального детства.       — Я мог бы взять их обоих с собой? — предложил Ямада.       — Ты же знаешь, что они просто пошлют за тобой героев. А когда они тебя поймают, то заклеймят злодеем на всю оставшуюся жизнь. В итоге мы потеряем её навсегда.       — Значит, мы просто отдадим её? — прошипел Ямада, отступая назад.       — Нет. Конечно нет, — огрызнулся Айзава. — Но мы должны быть рациональными-       Ямада фыркнул, закатывая глаза.       — Что? — голосом близким к рычанию спросил Айзава.       — Нахуй рациональность, чел! Нахуй Комиссию Героев. Нахуй быть героем, если это означает, что мы теряем даже то, за что сражаемся!       — Ругайся тише. — Айзава оглянулся к открытой гостиной, но Эри не шелохнулась, продолжая спать.       Всё тело Ямады задрожало, и он сделал глубокий вдох, крепко зажмурив глаза. Айзава отошёл от него, давая ему пространство, и его руки призрачно легли поверх рук Ямады, не соприкасаясь. Однако жест был очевиден.       — Я не позволю им забрать её, — сказал Ямада, открывая глаза. Выражение его лица резко отличалось от обычного жизнерадостного. Хотя Айзава отметил, что давно не видел его весёлым; в последнее время всё в Ямаде было отголосками усталости и фальшивыми улыбками, чтобы одурачить детей.       — Возможно, у нас нет шансов, Заши.       — Значит, ты готов защитить её от злодеев, но нет от КОГБ?       Что-то обжигающее разлилось в груди Айзавы.       — Это нечестно.       Ямада отвернулся и опёрся о кухонную стойку.       — Что мы собираемся делать?       — Мы укладываемся спать, просыпаемся утром, готовим детям завтрак-       — Ты хочешь, чтобы мы притворились, что всё нормально? — пронзительно спросил Ямада, резко оборачиваясь.       — Нет, но пока нет необходимости беспокоить детей.       — Значит, мы скрываем это от них?       — У Хитоши и так забот хватает. А Эри… я скажу ей, когда повезу её на встречу.       — Жестоко, Шо.       Айзава сглотнул ком в горле.       — Если завтра её последний день с нами… я хочу быть уверен, что она счастлива.       Ямада уткнулся в ладони, издавая звук, полный боли.       — Иди сюда. — Айзава сморгнул собственные слёзы и обнял Ямаду.       — Она ещё совсем ребёнок, — выдохнул Ямада, всем телом содрогаясь в руках Айзавы.       Айзава подавил всхлип в горле.       — Я знаю.       Жизнь и правда несправедливо обошлась с обоими его детьми, и Айзава не был уверен, что когда-нибудь появится шанс что-то изменить. В то время как жизнь превращалась в хаос: Лига охотилась на злодеев, а местонахождение Шигараки оставалось загадкой — Айзава изо всех сил боролся за то, чтобы его семья чувствовала себя нормально. Он не любил суеты и больших планов, но именно мелочи делали жизнь особенной. По крайней мере, он так думал.       Он хотел, чтобы его семья помнила вечера, проведённые за настольными играми, забавляясь над глупыми правилами, пока Ямада проигрывал каждый раунд. Он хотел, чтобы каждая сказка на ночь убаюкивала Эри мирным сном, где ничто не могло причинить ей боль. Он хотел, чтобы Хитоши вырос в многообещающего молодого героя, которого Айзава видел в нём. Он хотел, чтобы Ямада каждое утро просыпался бодрым и полным той радостной энергии, которой так страстно желал Айзава.       Но теперь… казалось, что каждый предпринятый шаг просто заводил их в тупик. И что любые маленькие моменты держались под прицелом, где Айзава не мог остановить нажатие на спусковой крючок.       — Пойдём. — Айзава поцеловал Ямаду в голову. — Давай ляжем спать. Утром мы разберёмся.       Но ни один из них не пошевелился, продолжая цепляться друг за друга так, словно если они отпрянут, всё исчезнет.       — Не думаю, что смогу снова их потерять, — хныкнул Ямада приглушённым голосом из-под рубашки Айзавы. — Я не могу.       — Хизаши, мы не потеряем её. Даже если она не вырастет в этом доме, мы всё равно будем её отцами, — тихо пробормотал он. — Это неизменно.       Ямада покачал головой.       — Обещаю. — Айзава проигнорировал катящиеся по щекам слёзы, вытирая их о волосы Ямады. — Прошу, пошли в постель.       С громким всхлипом Ямада отстранился и вытер покрасневшие глаза дрожащими руками.       — Дай мне секунду. Я уложу Эри в постель. Мы наполовину закончили читать «БДВ». Она не уснёт без сказки, — сказал Ямада. В их совместном времяпровождении было нечто особенное; маленький отрезок в течении дня, когда Ямада и Эри были только вдвоём. Иногда Айзава подменял Ямаду, но лишь тогда, когда тот задерживался на работе или злоупотреблял своей причудой, в итоге звуча не лучше, чем консервная ржавая банка, подгоняемая по земле верёвочкой.       — Хорошо. Но не дай ей заставить тебя прочесть книгу до конца.       — Это было однажды, и там была история «Юко-чан и кукла Дарума»! Ей нравится Юко-чан! — рассмеялся Ямада. — Ладно, ладно, пошли. Завтра большой день. Вперёд!       И, маршируя, Ямада вошёл в гостиную и осторожно взял Эри на руки. Она проснулась с тихим ворчанием и прижалась к его груди, шёпотом попросив сказку перед сном. Айзава пронаблюдал, как они поднялись по лестнице.       Покончив с оставшейся посудой, Айзава поднялся к ним по лестнице. Дверь Эри оказалась распахнута, но он не слышал рассказа Ямады. Он просунул голову в проём и почувствовал, как его сердце тает от увиденного. Ямада свернулся вокруг Эри, а она прижалась к нему, и вместе они олицетворяли человеческую форму Инь-Ян.       Однако по отсутствию храпа или тяжёлому дыханию было понятно, что Ямада не спит.       — Хизаши, перестань. Ты сломаешь себе спину, если продолжишь лежать в её постели, — прошептал Айзава в комнату.       Ямада открыл глаза и посмотрел на Айзаву. Ночник Эри «Мой сосед Тоторо» высвечивал формы чудесными и яркими цветами по всей комнате. И только мягкий голубой свет заглушал печальный взгляд Ямады.       Тяжело вздохнув, Ямада отстранился от Эри и уложил её обратно под одеяло, прижавшись к её виску долгим и любящим поцелуем.       Закрывая дверь, но оставляя маленький проём, чтобы Эри знала, что они рядом, Ямада прошептал:       — Надеюсь, сегодня ей приснятся хорошие сны.       — Вот бы ей приснился шишгурец, — пошутил Айзава, заслужив усталую улыбку Ямады. Но настроение тут же упало, когда они увидели, что ужин Шинсо стоит нетронутым у его двери.       — Должны ли мы проверить его? — спросил Ямада.       Айзава почти сказал «да», но из-под двери Шинсо не пробивалось и намёка на свет. И хоть это вовсе не означало, что ребёнок спит, Айзава не хотел рисковать. Ребёнок и так едва высыпался.       — Пусть отдыхает. Мы просто убедимся, чтобы он плотно позавтракал. — Айзава взял Ямаду за руку и направился к их комнате.       Переодевшись в спальные вещи, они молча скользнули в кровать. Хизаши лёг на его подушку, повернувшись к нему лицом так близко, что их носы почти соприкасались.       Говорить было нечего, и они оба погрузились в сон       ***       Обычно Ямада просыпался посреди ночи в пустой постели, но сегодня всё наоборот. Проснувшись, Айзава обнаружил, что на другой стороне матраса холодное пятно.       Айзава перекатился на бок и протянул руку к тому месту, где должен быть Ямада. Как правило, если Ямада хотя бы шевелился во сне, Айзава выплывал из дремоты, но сейчас он не мог припомнить того, чтобы видел, как муж выходил из комнаты.       Зевнув, Айзава вылез из постели. Ямада не нуждался в том, чтобы Айзава приходил к нему и спасал от ночных терзаний, не дававших спать. В противном случае никто из них не высыпался бы, если бы данное проворачивалось каждую ночь. Быть героями означало, что большинство ночей они проводили, борясь с кошмарами, которые не терпели посторонних ушей.       Лестничная площадка была окутана тьмой, и ни из-под двери Шинсо, ни из-под двери Эри не пробивался свет. Так или иначе, он бесшумно приоткрыл двери, обнаруживая, что они оба крепко спят. Эри завернулась в пастельно-жёлтые простыни с компанией сотни плюшевых игрушек; а Шинсо тихонько похрапывал и лежал как морская звезда, раскинув руки и ноги.       Айзава ощутил тепло, закрывая дверь Шинсо. Несмотря на то, что отношения с детьми были в лучшем случае непростыми, и он был уверен, что Шинсо затаил на него обиду, Айзава всё равно улыбнулся, чувствуя сильную любовь к детям. Смешно, учитывая тот факт, что он знал их чуть больше года, но теперь он не мог представить свою жизнь без них. При мысли о том, как быстро он может потерять их обоих, в его грудь закралось беспокойство. Он отбросил переживания, спускаясь по лестнице. Если он позволит мыслям погрязнуть в нём, то будет бодрствовать всю ночь, а его работа сейчас заключалась в том, чтобы найти Ямаду и вернуть его в постель.       Свет от телевизора привёл его в комнату, где Ямада, свернувшись на диване с сонным выражением лица, смотрел какой-то чёрно-белый американский фильм. Айзава не понимал данной привычки, но всякий раз, когда Ямада не мог уснуть, он всегда находил его за просмотром какого-нибудь фильма. Ямада говорил что-то о том, что банальная романтика облегчает напряжённые мысли.       Айзава предпочитал начинать день рано, чтобы быть продуктивным. Всегда было много эссе, которые нужно было проверить.       Но он не мог не отметить мягкое выражение на лице Ямады.       — Это хороший фильм? — тихо спросил Айзава, подходя ближе.       Ямада лишь воздел руки, не отрывая взгляда от экрана. Из Айзавы вырвался мягкий смех. Он подошёл и уткнулся в объятия Ямады, прижавшись ухом к его груди. Длинные пальцы зарылись в его волнистые волосы на манер игры на пианино, и Айзава почувствовал, как Ямада вздохнул, расслабляясь и откидываясь на спинку дивана.       Молча, они нежились в лучах телевизора, позволяя голосам актёров заполнить тишину. Айзава не понимал и слова из того, что произносилось. Его английский не был так хорош, как у Ямады, а фильм был настолько старым, что к нему не прилагалось никаких японских субтитров, которые могли бы ему помочь. Но, закрыв глаза, он слушал, наслаждаясь пальцами Ямады в своих волосах.       Что-то мокрое упало ему на макушку. Айзава моргнул, когда это повторилось. Он поднял голову, всматриваясь в Ямаду, который больше не смотрел фильм; вместо этого он вглядывался в темноту дома. По его щекам катились слёзы.       — Заши?       — Мм?       — Ты плачешь.       — Знаю, — хныкнул Ямада.       Айзава сел между ног Ямады и опёрся на его колени.       — Я в порядке. Просто фильм грустный.       Айзава повернул голову к фильму: актёры смеялись, выпивая вместе, а музыка была бодрой и оживлённой.       — Уверен?       — Ага. У тебя с английским не очень, помнишь? — всхлипнул Ямада.       И что ему на это ответить? Некоторые люди думали, что Айзава был упрямым в их отношениях, но правда была в том, что они оба были несгибаемые и неуступчивые. Кто из них более упрям — извечный вопрос.       Ямада выпустил шаткий вздох, а после улыбнулся жалкой улыбкой, в которую никоим образом нельзя было поверить.       — Я в порядке.       Айзава подался вперёд и взял руку Ямады в свою. Он любил эти руки. Любил каждую веснушку, каждый шрам и накрашенный ноготь. Он мог сказать миллион вещей о любом клочке Ямады.       Но сейчас он не мог найти нужных слов. Он чувствовал себя тупо застенчивым. Будучи моложе они постоянно шептались о том, как они нравятся друг другу. Однако теперь слова были тяжёлыми. Как будто если Айзава их произнесёт, то он задохнётся на полуслове, поставив всё в неловкое положение.       Однако он был спасён от самого себя, когда по комнате разлилась нежная музыка из фильма. Айзава узнал песню, где актёры начали петь о сонных ночах.       — Хизаши.       Ямада моргнул влажными и потяжелевшими ресницами.       — Это делает меня счастливым.       Айзава наклонился и прижался лбом к лбу Ямады. Английский у него может и был на низком уровне, но он понимал лирику с чувством ностальгии. Песня, которую он выучил более восьми лет назад. Та, под которую он танцевал с Хизаши, окружённый их семьями и друзьями.       — Потанцуй со мной, — прошептал Айзава, закрывая глаза.       Сквозь всхлип и дрожащие губы Ямада рассмеялся.       — Пожалуйста. — Айзава распахнул взгляд и осторожно потянул Ямаду за руки, поднимая их обоих на ноги. Молча, он сблизил их тела, скользнув руками к талии Ямады.       Сначала Ямада просто стоял, опустив взгляд к ногам, а Айзава принялся раскачивать их из стороны в сторону. Нервы покалывали в животе, пока Ямада не шевелился. Но затем он неспешно обвил руками шею Айзавы, и от его пальцев, играющих с завитками на затылке, по спине пробежала дрожь.       Наверняка было нелепо танцевать в гостиной, пока весь остальной мир спал. Но Айзава не мог желать ничего другого, когда Ямада положил голову ему на плечо, щекоча дыханием обнажённую кожу. Он прижался губами к виску Ямады, задерживаясь там и запечатлевая поцелуй, который он не хотел прекращать.       С момента последнего их танца прошло много времени. В конце концов, он не гордился собой как хороший танцор. Он был слишком топорным и неуверенным, чтобы быть в ведущей роли; он так же был таким неуклюжим, чтобы, тем более, быть ведомым. Ямада всегда смеялся над ним и называл утёнком, пока он вспоминал, куда ставить ноги. Хотя они только и делали, что раскачивались.       И всё же, несмотря на то, что Айзава спотыкался, как жеребёнок, Ямада вмиг растаял, издав счастливый вздох и закрыв глаза, позволяя Айзаве вести.       Песня закончилась на мягких нотах, фильм погрузился в темноту, и сцена перешла к следующему акту. Но они не остановились, позволив домашнему затишью захлестнуть их, пока Айзава продолжал тихонько напевать мелодию в волосы Ямады.       — Я скучаю по тебе, — прошептал Ямада.       Всё, что мог сделать Айзава, это ещё раз поцеловать его в волосы. Он не знал, что ответить. Он так же не мог сказать, что он на одной волне с Ямадой, потому что они оба знали, что это ложь. Айзава почти не обнимал Ямаду с того дня, как он очнулся в больнице. Единственное время, когда они мимолётом касались друг друга, было ночью, когда кошмаров становилось слишком много. Он даже не мог вспомнить, когда они в последний раз занимались любовью. Ему думалось, что это было много лет назад.       В тускло-освещённой комнате Ямада отстранился и посмотрел на Айзаву потемневшими глазами. И Айзава не мог противиться инстинктивному желанию поцеловать его и раствориться в прикосновениях мужа. Словно всё то время, что они провели порознь, нахлынуло разом, и Айзава почувствовал, что ему нужен Ямада.       Они столкнулись друг с другом, нежность между ними пропала, сменяясь ощущением голода. Когда они отстранились, Айзава тяжело задышал. Влажные губы Ямады выглядели опухшими, и он провёл по ним языком. Только воля остановила Айзаву от того, чтобы не прижать Ямаду к стене и не стеснить его суетливыми движениями рук.       Однако Ямада не сдержался и опустился на колени, уже вцепившись пальцами в штаны Айзавы.       — Заши, — прорычал Айзава, и Ямада просунул руку ему между ног. Слишком быстро и торопливо. Подобное напомнило ему о том времени, когда они были моложе, когда они не знали, какое из неопытных и жадных прикосновений заставит другого чувствовать себя хорошо.       Ямада нашёл кончиком языка головку его члена.       — П-подожди! — Айзава зарылся рукой в волосы Ямады и потянул их вверх, пока тот не поднял на него почти чёрные глаза. — Мы не можем… — Рука Ямады не отрывалась от того места, где большой палец скользил вверх и вниз по члену. — Дети! — Айзава не мог не вцепиться в его руку. Он был слегка разочарован, когда Ямада отпустил его.       — Ой. — Яркий румянец разлился по щекам Ямады, и он поднялся на ноги. Айзава быстро натянул штаны, стараясь игнорировать боль из-за тесноты. Неловкий момент исчез, и Ямада начал хихикать, заразительно улыбаясь. — Прошло много времени.       — Ага, — с придыханием сказал Айзава. Затем он шагнул и внезапно возвысился над Ямадой, толкая его вперёд, пока тот не упёрся в диван. — Мы не должны останавливаться. — Он пронаблюдал за подъёмом и опусканием рёбер, за отчаянной попыткой Ямады скрыть эффект, который Айзава оказывал на него. — Только не здесь.       Без слов Ямада повёл его наверх в их комнату. Айзава ощущал беспорядочный стук сердца, пока шёл следом. Они не теряли времени даром: одежда была отброшена на пол, и они, обнимаясь, споткнулись, падая на кровать. Ямада приземлился с тихим «уф», Айзава оседлал его, чувствуя, как желудок переворачивается при виде Ямады. Шрамы украшали его тело; один из них находился чуть выше ключицы и извивался вверх по горлу (близкий удар, который был направлен к динамическому устройству). Айзава наклонился и припал губами к белой тропинке, посасывая, кусая и целуя подбородок мужа. Он позволил своим рукам блуждать, пощипывая и надавливая на бока Ямады, а в ответ получая дрожь.       — Нечестно, — выдохнул Ямада, уворачиваясь от расчётливого прикосновения Айзавы. Айзава лишь хрипло усмехнулся, продолжая прижиматься к горлу Ямады. — Хитрец.       Затем он переместился вниз, покусывая розовый сосок, а после ещё ниже, проводя языком по изгибам подтянутого живота Ямады.       Слишком много времени прошло с тех, как он в последний раз пробовал на вкус своего мужа, и, приближаясь к пупку Ямады, он почувствовал, что твердеет.       — Шо..! — Ямада зажал рот рукой, пока Айзава был сосредоточен на том, чтобы полностью поглотить ртом член мужа одним чётким движением. Бедро Ямады взбрыкнулось даже несмотря на то, как сильно пальцы Айзавы вцепились в него, пытаясь прижать его обратно к кровати.       — Продолжай… — Ямада зарылся пальцами в волосы Айзавы, дёргая за корни и натягивая его ещё сильнее, пока член не упёрся в горло. Айзава застонал от толчка, поперхнувшись, а затем отпрянул со сдавленным вздохом. Он ещё раз вдохнул, а после скользнул обратно вниз, ногтями мягко касаясь бёдер Ямады. Лёгкое прикосновение заставило Ямаду напрячься под его пальцами. — Шо.       Звучание собственного имени пронеслось через живот прямо к члену, отчего струйка спермы повисла над кроватью.       Долгое и неторопливое отсасывание вызвало вскрик из горла Ямады.       — Я сейчас… Встань! С-стой! — Руками Ямада вцепился в его волосы, отрывая от члена со звучным хлопком. Ямада тяжело дышал под ним, а Айзава откинулся назад, слизывая со своей руки его вкус.       — Чёрт, Шо, — улыбнулся Ямада и притянул его к себе для поцелуя. — Возьми смазку.       Айзава едва нащупал смазку в прикроватной тумбочке и уселся между ног Ямады, открывая тюбик.       — Что ты делаешь? — спросил Ямада, приподнимаясь и намереваясь взять тюбик из его рук.       — Могу я трахнуть тебя? — спросил Айзава, передвигаясь на коленях. Член пульсировал от нетерпения вопреки растущей нервозности в желудке. Он не понимал, почему переживает. Хоть он обычно и находился снизу, а Ямада сверху, это вовсе не означало, что раньше они не менялись позициями. Но теперь он ощущал, как внутри закручивается беспокойство.       Тёплая улыбка Ямады успокоила его, заставив бабочек в желудке снова изголодаться. Ямада откинулся назад и раздвинул бёдра, а его улыбка исказилась в диковатую ухмылку, и у Айзавы пересохло в горле от этого зрелища.       Тюбик издал жалкий хлюпающий звук, когда Айзава выдавил немного смазки на пальцы. Он согрел смазку между ладонями. Из Ямады вырвался сдавленный смешок, перешедший во всхлип, когда пальцы Айзавы прижались к его отверстию.       Медленно, Айзава водил палец, пока сознание затуманивалось прерывистыми стонами Ямады, которые тот скрывал под своей ладонью. Часть его хотела отвести руку Ямады и послушать каждый стон или всхлип, но логически он понимал, что причина Ямады приглушать собственный голос была в детях, спящих через комнату.       Когда второй палец скользнул внутрь, Ямада стал извиваться, тазом толкаясь вниз, тем самым вгоняя пальцы глубже, в простату. Айзаве пришлось сопротивляться желанию ввести третий палец, он лишь изогнул два пальца, заставляя бёдра Ямады затрястись.       — Шо.       — Ты готов?       Ямада раздвинул бёдра шире и откинул голову на подушку, и Айзава вытащил пальцы. Айзава мог соврать, сказав, что не наблюдал за тем, как вытекает смазка из дырочки Ямады. Но правда была в том, что он хотел попробовать смазку на вкус, лизнуть её по ободу, но ноги Ямады уже обхватили его, притягивая к себе.       Пятки врезались в спину Айзавы, когда он погружался внутрь. А как только жар Ямады овладел им, он издал гортанный стон.       — Бля. — Он наклонился, завладев ртом Ямады, целуя его глубоко и медленно. Ямада покачал тазом, с отчаянием призывая Айзаву двигаться. Он уже чувствовал, как нарастает оргазм; он постанывал из раза в раз, когда стенки Ямады то и дело сдавливали его.       Входя ещё сильнее, он едва мог слышать, как Ямада с придыханием что-то бормотал, откинув голову назад и вцепившись пальцами ему в спину. Айзава вздрогнул, когда причуда Ямады вырвалась на свободу, сотрясая стены, но его собственная причуда тотчас же вспыхнула, заглушая звуки. Чего бы он только не отдал, чтобы сейчас услышать Ямаду.       Ямада поднял голову и встретился с ним взглядом, его кожа блестела в свете уличного фонаря, проникающего через окно. Он обхватил рукой шею Айзаву и притянул к себе, обдавая его горячим дыханием, пока они судорожно ловили вздохи при каждом толчке.       — Я тебя люблю.       Нечто холодное вонзилось в его позвоночник, бёдра толкнулись вперёд, быстрее и сильнее. Ногти Ямады впились в его шею, раздирая кожу; он чувствовал, как кровь, обвиваясь теплом вокруг горла, поднялась к поверхности.       Оргазм скопился внизу живота, давление нарастало с каждым толчком в Ямаду. Кровать под ними скрипела, но собственное тяжёлое дыхание заглушило скрипы; всё звучало так, будто в уши затолкали вату.       — Шота!       Айзава не останавливался. Он двигался в мужа. Руки отчаянно вцепились в простыни, когда Ямада выгнулся к нему. Пот заливал глаза, и он деактивировал причуду, затем комната превратилась в туманное пятно.       — М-медленнее!       Он был почти у цели. Он не испытывал оргазма с тех пор, как Джуничиро взял их в заложники. Желание позволить мужу трахнуть себя исчезло, как только он почувствовал губы Джуничиро на своих. Он не мог даже кончить в свою руку, его член был вялым и безжизненным, как бы сильно он ни старался.       — Шота! Хватит!       Айзаве нужно было кончить. Потому что он хотел остановить преследовавшее его ощущение рук Джуничиро. Ему нужно было забыть ту ночь, когда Джуничиро прикасался к нему, когда язык лизал кожу, а слова проникали в уши. Ему нужно было перестать воображать в голове постоянные «а что было бы, если». Айзава хотел перестать думать о беспомощном себе, придавленным чужаком.       — ШОТА!       Причуда Ямады была подобна удару по лицу. Он откинул голову, разум помутился, а мир на секунду потемнел. Моргнув, он заторможено повернул голову к Ямаде, глаза которого оказались широко раскрыты и полны боли. Айзава уставился в ответ, чувствуя, как из пульсирующего носа сочится кровь.       — Уйди от меня, — сдавленно сказал Ямада.       Айзава, вздрогнув, вышел; член вяло обмяк в руке. Но не это привлекло внимание Айзавы. Взгляд был сосредоточен на размазанной там крови.       Ужас охватил его.       — Хизаши.       — Всё в порядке, — болезненно шикнул Ямада и, поднимаясь с кровати на дрожащих ногах, схватил ночную рубашку.       — …Я не… — Желудок Айзавы сжался, когда он заметил две струйки крови, скатывающихся между ног Ямады.       — Всё в порядке.       — Мне жаль. — Айзава встал с кровати, но Ямада поднял ладонь, останавливая его.       — Просто… — Ямада покачал головой, нижняя губа задрожала, хотя Айзава видел, что он пытался с этим бороться. — Просто дай мне минутку, чтобы привести себя в порядок.       Ямада закрыл за собой дверь ванной комнаты.