A Warbling Song || Песнь Трели

      Айзава проснулся с тяжестью на груди, и это вовсе не было метафорой. Дочь спала у него на рёбрах, её рог вонзился ему в челюсть, а её слюни пропитали его рубашку.       Не было ничего более прекрасного для пробуждения.       Он провёл рукой по её волосам и улыбнулся, когда она ткнулась в него носом, издавая тёплый сонный звук.       — Прости, — ласково прошептал он, наблюдая, как её лицо разглаживается во сне.       Ямады не было на футоне, и если бы Айзава прислушался достаточно внимательно, то услышал бы шум от воды, льющейся в душе на верхнем этаже.       К счастью, Шинсо не убежал в свою комнату. Он всё ещё спал на футоне, перевернувшись и прижавшись к дивану, как будто он хотел быть ближе к Айзаве.       Родительское чувство, — желание обнять своих детей, — охватило его, но он не хотел будить Шинсо и не думал, что тот оценит этот жест. Независимо от того, были они сейчас в ссоре или нет — Шинсо не любил просыпаться по утрам.       Поэтому он просто прижал Эри к себе, поцеловав её в макушку.       Несмотря на то, что последние несколько недель были ужасными, Айзава хотел, чтобы в это мгновенье время приостановилось. Он хотел вечно обнимать дочь, пока она пускает на него слюни; хотел наблюдать за тем, как рядом храпит сын; и хотел слышать, как его муж фальшиво напевает в душе. Это было по родному идеально в стиле семьи Ямада-Айзава.       Но время шло дальше, хоть и безмятежно. Однако он заметил мирное ощущение только тогда, когда сзади раздались мягкие шаги, и Ямада, с всё ещё влажными волосами после душа, склонился над диваном. Он был одет в обычные спортивные штаны и в одну из старых футболок Айзавы с дыркой в подмышке.       Айзава поднял взгляд и заметил, что Ямада улыбается ему с тёплым и ленивым выражением лица. С близкого расстояния он мог разглядеть веснушки на его носу.       — Доброе утро, — пробормотал Айзава, и у него внезапно пересохло в горле.       — Доброе утро, любимый. — Ямада перегнулся через спинку дивана и поцеловал его в щёку. — Завтрак будет готов через пятнадцать минут. Разбуди детей. Мы вместе поедим и поговорим, ладно?       — Окей, — прохрипел Айзава.       — Хорошо. — Ямада снова поцеловал его в щёку и затем вальсирующей походкой удалился на кухню, напевая весёлую мелодию.       Айзава почувствовал себя немного дрейфующим, как будто он всё ещё пребывал в дремоте. Как будто прошлой ночи никогда не было, а был только один ужасный кошмар. Но футон в гостиной был достаточно очевиден, чтобы понять, что всё было взаправду.       Ямада не обратил на это внимания.       Айзава сделал, как ему было велено, и провёл рукой по волосам Эри.       — Эри, пора вставать.       Эри заскулила и попыталась спрятаться под одеяло. Обычно она была жаворонком, но исключениями были те моменты, когда её будили. С усталым шестилетним ребёнком было не очень весело иметь дело.       — Я знаю, я тоже не люблю утро. — Он поднял одеяло и обнаружил, что на него смотрят сонные мигающие глаза. — Доброе утро.       Эри надулась, а затем подобралась к нему и уткнулась в изгиб его шеи, пробормотав приветствие.       — Хорошо, ещё пару минут, — усмехнулся Айзава, прижимая Эри ближе.         Если бы кто-то сказал ему, что к тридцати годам он станет более тактильным, он бы полностью проигнорировал это. И хотя он всё ещё не любил, когда к нему прикасались люди, этого нельзя было сказать тогда, когда дело касалось его детей. Каждый раз, когда Эри держала его за руку, чтобы перейти дорогу, или когда она забиралась ему на колени для полуденного сна, или когда цеплялась за его штанину в моменты нервозности — всё это вызывало в Айзаве согревающее чувство гордости. Количество доверия и любви, которое она ему дарила, было почти чрезмерным, и всё же он всегда обнимал её, даря успокоение.       Он не знал, что может любить кого-то так сильно.       Однако его любовь не распространялась на то, чтобы позволять ей спать весь день, хоть это и звучало заманчиво.       — Эри, вставай. — Айзава проделал круговые движения на её спине, улыбаясь жалким звукам, которые она издавала. Но даже несмотря на всё ворчание, она не сдвинулась со спального места. Айзава драматично вздохнул. — Ну что ж, думаю, Хизаши придётся одному приготовить весь завтрак.       Это помогло.       Вздохнув, Эри прижалась к груди Айзавы.       — Он готовит завтрак? — спросила Эри с засиявшим выражением лица, будто не она крепко спала пару минут назад.       — Я уверен, если ты поторопишься, он позволит тебе помочь ему.       Эри перелезла через него и Шинсо, чуть не растоптав брата, а затем, взволнованно подпрыгивая, направилась на поиски Ямады.       — Эри, — тихо позвал Айзава. Она обернулась, склонив голову набок. — Я тебя люблю.       — Я тоже тебя люблю. — И, не колеблясь, она послала ему с преувеличенным чмокающим звуком воздушным поцелуй, которому она явно научилась то ли у Мирио, то ли у Ямады.       Он не смог сдержать вырвавшийся из него смех, когда он поймал поцелуй и заставил Эри хихикнуть. После она убежала на кухню.       Он никогда не понимал, откуда у маленьких детей столько энергии по утрам.         С подростками было наоборот.       Айзава повернулся к Шинсо, глядя на него сверху вниз, а после его охватило потрясение, потому что на него уставилось два фиолетовых ириса. По лицу Шинсо разлился румянец, когда он понял, что его поймали.       — Доброе утро, — мягко проговорил Айзава, надеясь, что его голос не отпугнёт Шинсо. — Извини, если Эри наступила на тебя.       — Она не наступила, — пробормотал Шинсо, уткнувшись в подушку.       — Хорошо, — сказал Айзава, чувствуя, что между ними образовывается неловкость. — Хизаши готовит завтрак, если что.       Шинсо кивнул, всё ещё не поднимая взгляда.       — Ты не проголодался с прошлой ночи?       — Извините.       Айзаве захотелось сесть и придвинуться ближе, но это был самый расслабленный момент с их переезда, поэтому он передумал.       — Тебе не за что извиняться.       — Я толкнул Эри прошлой ночью.       — Ладно, это засчитаем, — слегка фыркнул Айзава. — Пацан, никогда не извиняйся за процесс своего исцеления. Пока ты не причиняешь боль другим людям, всё нормально.       — Я потратил еду впустую. И я заставляю вас волноваться. Я слышал, как вы с папой говорили обо мне.       — Даже если бы последних нескольких недель не существовало, мы бы всё равно беспокоились о тебе. Это то, что делают родители. Мы беспокоимся.       Шинсо издал слегка задушенный, горький смешок.       — Наверное, я не привык к тому, чтобы родители беспокоились обо мне.       — Мы знаем, — сказал Айзава. — Мы любим тебя независимо от того, беспокоишь ты нас или нет. Ты наш ребёнок.       И тогда Шинсо поднял на него взгляд, выискивая ложь в каждом сантиметре его лица. Айзава смотрел в ответ, бросая вызов этому действию.       — И если кому и следует извиняться, так это мне. Я не должен был выходить из себя. Извини.       — Всё в поряд-       — Это не так. Я пообещал себе, что никогда не буду тем родителем, который кричит на своих детей. У тебя и Эри было достаточно дерьмовых родителей, чтобы их хватило на две жизни вперёд, и я не должен был быть в их числе.       — Вы не дерьмовый.       Айзава сел и погладил Шинсо по голове.       — Спасибо, ребёнок.       Шинсо прильнул к его руке, почти вздохнув от прикосновения. Айзава осторожно взлохматил его волосы, отчего и без того пушистые пряди взметнулись во все стороны.       Он забыл, какими мягкими были волосы Шинсо.       — Эй, ленивые мальчишки! Я и Эри сделали всю тяжёлую работу, и самое меньшее, что можете сделать вы — это сесть за стол! — позвал их Ямада с кухни, словно был попугаем Эри.       Айзава побудил Шинсо встать с футона, и вмиг они уже оказались за обеденным столом, где был накрыто пиршество из сосисок, блинов и всевозможных блюд для завтрака.       — Ешьте! На несколько секунд еды хватит. — Ямада обошёл стол, поцеловал Айзаву в щёку, а после — Шинсо в макушку.       Эри гордо восседала на стуле, накладывая блины в тарелку и заливая их сиропом.       — Позже она будет в сахарной коме, — пробормотал Айзава, когда Ямада протянул ему кофе.       — По крайней мере, она будет спать спокойно, — поддразнил Ямада, садясь рядом с Эри, поедающей блинчики.       Айзава положил себе в тарелку пару пончиков, добавляя в их отверстия по несколько ложек сахара.       — Ну а теперь у кого будет сахарная кома?       — Я съем пару яиц, чтобы сбалансировать это. — Айзава протянул руку и положил на тарелку два яйца и ломтик тоста.       Ямада закатил глаза с нежной улыбкой.       Остальные за столом начали потихоньку накладывать желаемую еду на свои тарелки: Эри налила себе стакан апельсинового сока, вылив пару капель на стол; у Ямады на тарелке было всего понемногу, чтобы ничто не пропало даром; у Шинсо был только один ломтик сухого тоста рядом с кофе. Айзаве пришлось сдерживать порыв добавить что-нибудь в его тарелку, но он знал, что Шинсо нужен контроль над тем, что он ест. А вмешательство лишь отобьёт желание Шинсо съесть то, что он уже выбрал.       Прошло много времени с тех пор, как они все вместе сидели за столом, поедая завтрак. Он не хотел портить момент, но он понимал, что произошедшее прошлой ночью необходимо обсудить.       Айзава глубоко вздохнул через нос и поставил кружку.       — Извините за то, что произошло прошлой ночью, — сказал он. — Мне не следовало кричать на вас троих. — Он повернулся к Ямаде. — Я должен был лучше дать понять тебе о том, что я чувствовал.       Ямада потянулся к его руке и сжал её.       — Мы оба должны были поговорить обо всём. Я хотел забыть о нашем разговоре после ужина и не думал о том, что, если мы будем торопиться, станет ещё хуже.       Айзава сжал его руку в ответ, и Ямада тяжело вздохнул. Они оба повернулись к детям, которые смотрели на них расширенными глазами, где плескалось любопытство. На щеках Шинсо появился румянец; он точно знал, о чём они говорят.       — И, наверное, прошу прощения за то, что мы обсуждаем это сейчас. — Айзава потёр затылок.       — Всё в порядке. Полезно открыто говорить о… — Шинсо кивнул вместо слова, которое он не осмелился произнести. Он неловко отводил взгляд, чтобы смотреть куда угодно, только не на них.       — Секс? — спросила Эри.       — Эри! — словно колокола, затрезвонили остальные трое. Они согнулись над столом, громко смеясь.       — Откуда ты знаешь о сексе? — Ямада вытер слёзы с глаз.       Эри невинно посмотрела на них, не понимая, почему они смеются.       — Тётя Нем, — просто сказала она.       — О боже! — Ямада снова согнулся пополам, пытаясь подавить хихиканье.       — Я убью её, — проворчал Айзава сквозь играющую ухмылку на лице.       — Мы же не будем сейчас говорить о сексе? — спросил Шинсо с лёгкой тревогой в глазах. — Я думаю, что у Эри есть ещё десять лет, прежде чем это станет поводом для беспокойства.       — Тридцать, — поправил Айзава.       — Тридцать?! — взвизгнул Ямада.       — Ага.       — Шо! Это слишком!       — Вовсе нет. Это совершенно нормально. Кроме того, сначала нам нужно поговорить с Хитоши.       — Неа. — Шинсо встал со стула. — Неа. В этом нет необходимости.       — Тоши! Не уходи! Это нормально… стоп, почему нет необходимости?       На этот раз три пары глаз обратились к Шинсо, лицо которого было ярко-розового оттенка. Он сделал паузу, глядя на них как испуганный олень.       — Прощайте.       И потом он исчез с кухни, вместо этого энергично направляясь к гостиной.       — Хорошая работа, Заши. Ты напугал его, — усмехнулся Айзава и, наблюдая, как Шинсо устроился на диване, порадовался тому, что ребёнок не сбежал в свою комнату.       — Я его не пугал! Это была Эри!       — Секс — это плохо? — спросила Эри, вызвав новую волну смеха.       — Да.       — Нет.       Они ответили одновременно.       — Шо!       Айзава усмехнулся и встал, начиная собирать оставшуюся еду и складывая её на потом.       — Не слушай его, детка. Шо — просто ворчун! — Ямада поднял Эри со стула. — А сейчас! Я думаю, что мы заслужили хоть раз хорошо провести день, да? — Эри неуверенно ему кивнула. — Именно! Итак, бегом собираться, у нас будет насыщенный день.       Ямада прошёл в открытую гостиную и погладил Шинсо по голове. Эри повторила за ним, мазнув ладонью по макушке брата.       — Это относится и к тебе, мистер. Вставай!       — Разве мы не можем проторчать весь день дома в пижамах? — спросил Шинсо, пригибаясь, когда Ямада попытался игриво шлёпнуть его.       — Нет! — ахнул Ямада излишне драматично для девяти утра. — Мы собираемся отправиться в весёлое приключение на свежем воздухе всей семьёй.       Шинсо издал раздражённый звук, который могли издавать только подростки, и перевернулся на живот, уткнувшись лицом в подушку.       — Шо, я хочу, чтобы вы оба проснулись и через час были одеты. Усёк?       — Да, я позабочусь об этом, — сказал Айзава, плюхаясь на диван к Шинсо, который освободил ему место возле своих ног.       — Хорошо. Я не хочу вернуться и обнаружить, что вы оба спите.       — Так было лишь один раз.       Ямада издал недовольный звук, будто бы его оскорбило сказанное, а после ушёл вместе с Эри, чтобы собраться к прогулке.       Вся шумиха и драма, хоть и в контексте игры, казались нормальными. Как будто бы время повернулось вспять до всей неразберихи с Джуничиро.       — Нам нужно идти? — спросил Шинсо приглушённым голосом из-под подушки.       — Не веди себя так, будто ты не рад выходкам Хизаши.       — Дни в пижаме намного лучше.       — Это ложь, и ты это знаешь. — Айзава схватил ногу Шинсо и пошевелил её. — Давай собираться, пока он не пришёл нас отчитывать.       Айзава начал вставать, всё ещё рукой обхватывая ступню ребёнка, но Шинсо шутливо взбрыкнул ногой, и ему пришлось потащить его с дивана.       ***       Насыщенный событиями день в семье Ямада-Айзава обычно означал двух быстро засыпающих детей и Айзаву в полубессознательном состоянии. Верный своему слову, Ямада напичкал целый день всеми развлечениями для семьи, которые они могли уместить в двенадцать часов.       После того, как все оделись и собрались, они пришли к пляжу, наслаждаясь прохладным весенним воздухом. Их обычная пляжная сумка с вёдрами и лопатками не была прихвачена с собой, так что они использовали время, чтобы отыскать красивые камни и ракушки, прогуливаясь по побережью. Эри прослезилась, когда им пришлось оставить ракушки, но Шинсо отвлёк её, показывая сидящую на причале кошку. Кошка с радостью позволила детям (и Айзаве) погладить её.       После пляжа они оказались в Аквариуме Мусутафу. За всё то время, пока Эри находилась в их семье, Айзава и Ямада не водили её ни в зоопарк, ни в аквариум. Им даже не приходило в голову, что она, скорей всего, никогда раньше не видела морских существ так близко. За исключением тех случаев, когда она ходила в зоомагазин с Айзавой. Но рыбки в магазине вряд ли могли сравниться с множеством гигантских рыб и акул, которые плавали вокруг них. Лицо Эри просияло, когда она увидела, как перед стеклом проплыла тигровая акула.       Больше половины дня они провели там: они хихикали над пингвинами, которые были заинтригованы шевелюрой Шинсо и поэтому следовали за ним по всей экспозиции; им пришлось утешать Ямаду после того, как он увидел сад угрей, уверенный в том, что это черви, высунувшиеся из песка. В итоге они ушли с гигантской плюшевой акулой, которая была почти вдвое больше Эри (и которую Айзаве пришлось потом тащить в машину).       И, наконец, их день закончился походом в местный торговый центр, где они потратили деньги на глупые игры и дешёвые хот-доги.       Как только дети забрались на заднее сиденье — они вырубились, измученные весёлым днём. Айзава пытался не заснуть, вслушиваясь, как дождь стучит по крыше машины; он наблюдал, как мимо проносится мир. Это было сродни гипнозу, особенно с неоновыми огнями высоких зданий, отражающихся на мокрых дорогах и придающих вечеру тёплое свечение. Дующий ему в лицо кондиционер не помогал, и он понял, что дремлет, прижавшись лицом к окну.       Тихое хихиканье Ямады вывело его из состояния сна. Слишком мягкое хихиканье, как будто он смеялся про себя, забавляясь вещами, о которых в курсе был только он.       — Что смешного? — пробормотал Айзава, садясь прямо и убирая волосы с лица.       — Вы все в отключке, — кивнул Ямада в сторону детей.       Шинсо был на среднем сиденье, уложив голову поверх головы Эри. Эри была прижата к нему настолько, насколько позволял ремень безопасности, почти свернувшись калачиком у его бока. Айзава улыбнулся данному виду.       — Спасибо за сегодня, Хизаши, — сказал Айзава нежным голосом на фоне шума дождя.       — Хм? За что? — Ямада был хорошим актёром, способным очаровать каждого из гостей своего радиошоу. Но ему не удалось обмануть Айзаву. Он даже не пытался. Тревога в его голосе выдавала то, что он знает, что на самом деле Айзава имеет в виду. Но Айзава потакал Ямаде.       — Каждый раз, когда я ошибаюсь, ты каким-то образом находишь идеальный способ всё исправить.       Ямада посмотрел на него, а затем снова вернулся взглядом к дороге.       — Ты говоришь так, будто это обычное дело.       — А это не так?       Ямада фыркнул, но это не звучало весело.       — Знаешь, за пятнадцать лет со времён школы ты ничуть не изменился.       — Я стал выше.       На этот раз Ямада рассмеялся, но быстро успокоился, чтобы не будить детей.       — Я серьёзно, Шо, — игриво прошипел Ямада, ткнув острым пальцем Айзаву в бок.       — Я тоже серьёзно. — Айзава похлопал его по руке. — Сосредоточься на дороге.       — Я имею в виду, что ты по-прежнему сомневаешься в себе. Ты думаешь, что ты недостаточно хорош, но в конце концов оказывается, что ты ошибался.       Айзава поглубже опустился на сиденье, пока ремень безопасности не впился ему в шею.       — Посмотри на Суши! Без тебя он бы умер, если бы заботились о нём только я и Оборо.       — Я не думаю, что справедливо сравнивать детей с котом, о котором мне пришлось заботиться всего несколько недель. Я должен растить детей до конца жизни.       — Шо, я люблю тебя. Очень сильно. Но ты один из самых тупых людей, которых я знаю.       Айзава фыркнул, скрестив руки на груди.       — Не дуйся на меня. А послушай. — Ямада хлопнул Айзаву по колену. — Эти дети зависят от нас. Значительная часть их жизней находится в наших руках, и это иногда пугает меня. Я думаю о том, что с ними будет, если мы облажаемся. Что, если мы разрушим их будущее? А что, если они обидятся на нас за это? Иногда всего так много, что я задаюсь вопросом, должны ли мы вообще быть родителями. Но потом у нас бывают такие дни, как сегодня.       Ямада кивнул в сторону заднего сиденья.       — Посмотри на них, Шо. Счастливые дети спят вот так. И если бы я мог делать их такими каждый день, я бы делал. Я имею в виду, ты видел Эри, когда та акула проплыла мимо нас? Я думал, Эри пойдёт за ней по всему аквариуму! А Хитоши нашёл брелок со своим именем. Шо, я чуть не растаял от его глупой взволнованности.       — Но у нас не всегда могут быть такие дни, как сегодня, — продолжал Ямада. — Иногда у нас бывают те обычные, скучные дни, когда мы ходим на работу и в академию. И иногда у нас бывают дерьмовые дни, как вчера. Но, несмотря на всё это, ты не думаешь, что оно того стоит?       — Я просто беспокоюсь, что не смогу о них позаботиться, — сказал Айзава. — Я продолжаю подводить своих студентов. Я продолжаю терпеть неудачу как герой. И теперь я терплю неудачу как отец и муж. Ты тот, кто сделал весь этот день, а не я. Я в этом не силён.       Айзава был потрясён, увидев одинокую слезу, стекающую по щеке Ямады.       — Ты действительно так думаешь?       — Но это правда, не так ли?       Ямада покачал головой и вытер слезу плечом.       — Шота. Прямо сейчас я хочу как следует тебя ударить. — Айзава фыркнул. — Нет, я серьёзно. Никому не позволено плохо отзываться о моём муже, включая его самого.       — Не драматизируй.       — Я не драматизирую. Я знаю, ты думаешь, что не разбираешься в отцовстве, но Эри держала тебя за руку на протяжении всей прогулки по аквариуму. И Тоши вызвал тебя на тот аркадный танцевальный автомат! На что, кстати, я до сих пор обижаюсь.       — Я уверен, что он просто хотел лёгкой победы.       — В любом случае, если бы эти дети не любили тебя, если бы ты не был для них хорошим отцом — они бы не тянулись к тебе. Ты делаешь для нас больше, чем ты думаешь.       — Что-то ты слишком наседаешь, Хизаши, — проворчал Айзава, жалея, что нет возможности спрятать лицо внутри своего захватного оружия.       — Отлично. — Ямада снова хлопнул его по колену. — Я буду повторять эти слова столько, сколько потребуется! Имей в виду!       — Ладно, ладно. — Айзава поднял ладони в знак капитуляции и улыбнулся на вопли Ямады. — Но делай это тихо, иначе ты разбудишь детей.       К счастью, дети продолжали спать, опираясь друг на друга.       — Они в отключке, — улыбнулся Ямада.       Больше никто из них не проронил и слова, пока Ямада вёз их обратно домой. Было спокойно: дождь утих, тёмные тучи рассеялись, уступив место ночному небу. Только когда они подъехали за закрытую территорию к дому, а Айзава полудремал, тишина нарушилась.       — Это кто? — спросил Ямада, щурясь, когда фары осветили фигуру, сидящую на обочине возле дома.       Айзава резко проснулся, наклонился вперёд и потянул за ремень безопасности, приняв его за захватное оружие.       Широко раскрытые золотистые глаза показались в свете упавших на них фар.       — Каминари? — Айзава откинулся на спинку сиденья, пытаясь успокоить стучащее сердце.       — Ох, боже. — Ямада притормозил у дороги.       Айзава повернулся, чтобы разбудить детей, но обнаружил, что Шинсо уже не спит и испуганно смотрит на Каминари.       — Пацан, тебе не обязательно с ним видеться.       Шинсо сглотнул, глядя на Айзаву и пальцами пытаясь расстегнуть ремень безопасности. Он сделал быстрый вдох, прежде чем всё превратилось в миллион панических кратких вдохов.       — Хитоши, — мягко позвал Айзава, как будто бы он обращался к маленькому котёнку.       — Что? — огрызнулся Шинсо сдавленным голосом.       — Дыши.       Шинсо задышал так, словно внезапно вспомнил, как это делать.       — Я не… Отец, — покачал головой Шинсо, зажмурив глаза.       — Хорошо. Оставайся здесь. — Айзава отстегнул ремень и вышел из машины. Каминари вскочил на ноги и подбежал к нему с застенчивым выражением лица.       — Я принёс Хитоши домашние задания. — Он порылся в сумке и вытащил несколько листов бумаги. — Я так же попросил Момо написать для него несколько заметок, так как я пишу, э-э, ну, не-       — Неаккуратно? Я в курсе.       Каминари издал короткий смешок, но он был каким угодно, но не настоящим. Айзава сжалился над ним, совсем немного.       — Каминари. Хитоши получает домашние задания онлайн.       — Ой. Я… — Лицо Каминари окрасилось в ярко-красный.       Айзава потёр переносицу. Подростки.       — Как ты вообще попал сюда? Территория закрыта и доступна только для героев и их близких.       — Здесь живёт моя тётя.       — Она героиня?       — Она — героиня подвижной проволоки Электро-Шок.       Айзава немного слышал о ней. Если он правильно помнил, она дебютировала прямо перед тем, как он закончил Юэй; она была довольно успешной героиней и входила в топ-100.       — И академия дала тебе разрешение покинуть их? — спросил Айзава, зная ответ. Поблизости не было ни учителя, ни сопровождающего героя, и Незу не позволил бы Каминари навестить их так поздно без причины. Пропуск занятий вряд ли был достаточно веской причиной. — Ну?       Каминари опустил взгляд на свои ботинки, шаркающие по тротуару.       — Извините, — буркнул Каминари.       Айзава закатил глаза.        — Пойдём. Я провожу тебя до дома твоей тёти и сообщу академии о твоём местонахождении. И отчитаю Яги за то, что он позволил одному из своих студентов исчезнуть под его присмотром.       Взгляд Каминари метнулся вверх.       — Но я… — Он повернулся к машине, где всё ещё сидел Шинсо. К его несчастью, в машине Ямады были затемнены окна, скрывающего ребёнка из виду. — Я правда хочу увидеть Хитоши. Я проделал весь этот путь.       — Дитя. — Айзава сжал плечо Каминари. — Он ещё не готов.       Каминари надулся, и его глаза наполнились слезами.       — Я скучаю по нему.       Айзава понимал это. Несмотря на совместную жизнь и сегодняшний день, который стал исключением, Айзава тоже скучал по отношениям, которые у него когда-то были с Шинсо. Он скучал по Шинсо, неловко стоящему в дверях с переминающимися ногами, который хотел попросить о помощи, но не знал, как это сделать. Скучал по тем моментам, когда ребёнок вздрагивал с домашним заданием в руках после того, как Айзава приглашал его в свой кабинет, чтобы он не стоял у порога. Он скучал по спаррингам и по улыбке Шинсо, когда тот понимал, как выполнять движение, с которым у него прежде были проблемы. Он скучал по тем ночным беседам, когда они пили чересчур горький кофе и ели сладости, обсуждая всё, что приходило в голову.       — Каминари. — Айзава пошёл вперёд и кивнул ему, побуждая идти за ним. Неохотно, бросив тоскующий взгляд туда, где Шинсо сидел в машине, Каминари последовал за ним по улице, тащась вперёд и не отрывая взгляда от своих ног.       — Боже, как неловко.       Айзава ничего не сказал, предоставив ему возможность высказаться.       — Хитоши наверняка думает, что я мудак, поджидающий его возле дома! — Он взмахивал руками, пока говорил. — Я имею в виду, тот, кто делает это… — Каминари остановился, будто его погрузили в землю, его глаза расширились, и он в ужасе уставился на Айзаву. — Мистер Айзава… Я не думал…       — Всё в порядке. — Айзава сдержал дрожь при воспоминании о Джуничиро, ожидающим его возле дома все эти недели назад. — Что у тебя на уме?       Каминари вздохнул, его обмякшее тело почти врезалось в Айзаву, но Айзава удержал его на ногах.       — Мистер Айзава?        — Хм?        — Как вы думаете, Хитоши когда-нибудь снова заговорит со мной?        Айзава сделал паузу, чтобы обдумать дальнейшие слова. Честно говоря, он не знал ответа на вопрос. Шинсо в последнее время был аномалией, которую он не мог понять. То, какие способы он использовал для налаживания отношений с сыном — всегда оказывались неверными и только ещё больше вбивали клин между ними.       — Он тебе действительно нравится? — спросил Айзава.       — Ага! Конечно! У него суперсмешной и сухой юмор. Он очень добрый, даже если пытается притвориться холодным и отстранённым. И я никогда не встречал человека, который хотел бы быть героем так сильно, как он. Знаете, как будто я хочу быть героем и всё такое, но он… — Каминари замолчал, призадумавшись.       — Но он должен быть героем, — закончил за него Айзава.       — Вот именно! Я люблю это в нём. — Каминари одарил его ослепительной улыбкой, но затем она угасла. Его щёки вспыхнули румянцем, когда его поразило осознание. — О боже, вы его отец.       Айзава усмехнулся, фыркнув, и протянул руку, взъерошивая волосы Каминари.       — Ты не первый ребёнок, который говорит мне о своей любви, Каминари.       — Но вы же отец Хитоши! Это другое! Это так некруто!       — Я никому не скажу, если тебе от этого станет легче?       — Это не поможет, — надулся Каминари, выглядя предельно жалко.       Может быть Айзава не знал, захочет ли Шинсо когда-нибудь возродить отношения со своим бывшим парнем, и он точно не хотел лгать Каминари, но не было жестоким дать ему маленькую надежду.       — Когда я был в твоём возрасте, я потерял друга. Он погиб, пытаясь спасти людей, но я не смог спасти его.       Каминари уставился на него широко раскрытыми глазами и слушал, пока они шли.       — Мне потребовалось много времени, чтобы двигаться дальше. — Часть его не думала, что он действительно забыл Оборо, но ему не нужно было обременять Каминари тяжестью своего горя. — Когда ты переживаешь что-то травмирующее, это меняет тебя. Я изолировал себя. Мои оценки упали. Всё, что меня волновало, это тренировки, чтобы стать лучшим героем, которым я мог быть. Всё для того, чтобы никогда не видеть, как умирает ещё один из моих друзей. Поступая так, я оттолкнул их всех. В итоге мне некого было защищать. — Айзава сделал паузу, но вскоре продолжил: — Я не позволю, чтобы это случилось с Хитоши. Я не позволю ему совершить те же ошибки, что и я. Но сначала ему нужно время, чтобы найти путь к собственному исцелению.       Каминари опустил взгляд, кусая нижнюю губу.       — Моя мама сказала то же самое. Она сказала, что сначала я должен убедиться, что со мной всё в порядке, прежде чем убеждаться, что с остальными всё хорошо.       — Мудрые слова.       — У меня от этого болит мозг.       Айзава тихонько усмехнулся.       — Как ты справляешься?       Каминари пожал плечами и издал смешок.       — Меня не удержать, знаете? Всегда готов броситься в бой.       — Иногда броситься в бой означает избежать проблемы. — Айзава изогнул бровь, глядя на него.       — И это мне мама тоже сказала.       — Что ещё она сказала?       — Типа, например, что мне нужно побеспокоиться о маме, — улыбнулся Каминари. — Она избаловала меня после того, как меня выписали из больницы. У меня новый скейтборд. Я отправил фото Хитоши, но он не ответил. — Плечи Каминари поникли. — Но, наверное, если я отдам ему свою старую доску, он пойдёт со мной в скейтпарк? — Полные надежды глаза посмотрели на Айзаву.       — Может быть, — сказал Айзава, но был уверен, что ребёнок примет подарок. — Спустя время.       — Да, я понял, что ему нужно дать пространство. Я, наверное, должен сначала заменить колёса, прежде чем отдать ему доску.       Айзава улыбался, пока Каминари говорил сам с собой. Он был рад, что у Шинсо есть Каминари — человек, который ждёт его.       Когда он привёл ребёнка к тёте, она не слишком была рада видеть своего сбежавшего племянника.       А вернувшись домой и открыв входную дверь, его встретил взрыв смеха. Он последовал за шумом и обнаружил Ямаду, который подпрыгивал и придерживал Шинсо на плече, щекоча ребёнка. У Шинсо сияло лицо от восторга; сквозь сдавленный смех он почти плакал, сражаясь с Ямадой. Эри порхала вокруг них и хихикала, пока Ямада дурачился.       — Я победил большого злого фиолетового волка, Ваше Высочество! Он больше никогда не украдёт твоё печенье!       — Па! Отпусти меня! — вскрикнул Шинсо сквозь истерический смех.       — Ни за что!       — Она даже не любит овсяное печенье!       Айзава прислонился к стене гостиной, с ухмылкой наблюдая за битвой. Завтра, скорей всего, придёт конец всему счастью, которое они обрели за год как семья. Но он позволил себе наслаждаться тем, что у него есть сейчас. Даже если это только на мгновенье.