***
После всего лишь трех недель совместных тренировок стало ясно, что выбрать Гермиону — было очень правильным решением. Хоть Драко и скучал по свободе, которую давало одиночное катание, делить лед с кем-то ещё было даже забавно. Несмотря на его первые впечатления о ней, Гермиона не была такой уж ужасной. Правда, она была слишком сосредоточена, когда ей это было нужно, но поэтому она и была такой хорошей партнершей. Все остальные девушки, которых они просматривали, включая Пэнси, большую часть времени бы болтали о пустяках или жаловались на жизнь. Но только не Гермиона. С того момента, как она зашнуровала коньки, она была во всеоружии. Она принимала критику и в ее глазах всегда горел огонь, которого Драко никогда раньше не видел. Она тренировалась с интенсивностью, не уступавшей его собственной. Драко предполагал, что именно поэтому они были совместимы. И хотя отец настаивал на том, что дружить со своей партнершей не обязательно, он обнаружил, что с ней действительно интересно быть рядом. Не всегда весело, но интересно — безусловно. Гермиона была очень умна — Драко быстро понял, что она из тех, кто стремится к совершенству во всем. Она была не только балериной и фигуристкой, но и той ещё зубрилкой. Почему-то его не шокировало, когда он увидел ее во время перерыва на скамейке с раскрытым учебником по естественным наукам на коленях. Сначала он подшучивал над ней, сидя рядом на корточках и пытаясь немного поиздеваться. Но когда в течение нескольких дней она, казалось, совершенно не реагировала на его шутки, он сдался и решил сесть рядом. Оказалось, что Гермиона знает очень много о самых разных вещах. Гораздо больше, чем он. О музыке, искусстве, истории, математике… Иногда Драко задавался вопросом, есть ли что-то, чего она не знает. Более злобная его сторона — та, которую всегда поощряла Пэнси и, в некоторой степени, его родители — хотела как-то поддразнить ее. Подколоть за наглость, просто ради забавы. Но его практическая сторона говорила громче. Если он усложнит ей жизнь, ничто не помешает ей выйти из их партнёрства. А этого Драко хотел меньше всего. Она восхитительно каталась и была очень амбициозна. А иногда, если приглядеться, она была милой. Даже немного веселой. Гермиона, как никто другой, терпела его непрекращающиеся разговоры о фигурном катании. Она не только слушала, но и обычно высказывала свое мнение. Они всё время беседовали между тренировками. Он рассказывал ей истории о безумных соревнованиях, в которых участвовал; она, в свою очередь, рассказывала ему истории с балета, которые были удивительно интригующими — например, о своей старой преподавательнице, которая затачивала один из своих ногтей и тыкала им танцоров в мышцы, которые нужно было напрячь. — Ты серьезно? — спросил он, закидывая сумку с коньками на плечо после тренировки. Драко был уверен, что его брови вот-вот закатятся до макушки. — Клянусь тебе. Мадам Амбридж была хуже всех. — Она скорчила гримасу и последовала за ним в сторону вестибюля. — А я думал, что это Биннс ужасен. Однажды я заснул во время одной его тренировки. Чуть не упал жопой на лед. — Драко, за языком следи! — Гермиона осаживала его всякий раз, когда он ругался, но за хмурым взглядом он видел легкий веселый блеск в ее глазах. — О, э… прости. Гермиона оказалась очень неплохой компанией. Даже если она была немного не в себе, общение с ней неплохо отвлекало. Драко был уверен, что не справился бы без неё. Несмотря на то, что он всю жизнь фигурным катанием занимался, танцы на льду очень отличались от одиночного катания. Было ощущение, будто он начинает совсем с нуля. Скорее всего, если бы его поставили в пару с кем-нибудь другим, он бы закатил огромную истерику. Даже с Пэнси. В конце концов, она видела многие его истерики. Но почему-то идея закатить истерику при Гермионе казалась слишком детской. Глупой. В конце концов, она тоже была новичком в танцах на льду, и им обоим предстояло много работы. С каждым летним днем соревновательный сезон приближался всё ближе и ближе, и почти каждая секунда его жизни была посвящена тренировкам. Это было очень жестко и изнурительно. Каждый день они просыпались рано утром для тренировок на льду, а после обеда занимались танцами. Драко был уверен, что никогда в жизни не тренировался настолько усердно, и через несколько недель он каждый вечер ложился в постель совершенно без сил. Свободное время в эти дни было такой редкостью, что он наслаждался каждой свободной минутой. И в моменты между репетициями танцев, катанием и примеркой костюмов было приятно, что она рядом. И она всё время была рядом. Два раза в неделю у них были совместные уроки балета у мадам Макгонагалл. Хотя Гермиона, бесспорно, танцевала лучше, Драко совершенствовался. Балет наконец-то начал обретать смысл, и он обнаружил, что с нетерпением ждет этих занятий. Хотя черные лосины и балетки поначалу казались ему слишком открытыми, теперь, надевая их, он ощущал странно-приятную невесомость. Возможно, дело было в том, что он наконец-то почувствовал цель, когда отрабатывал пируэты, а возможно, в том, что в нём взыграла его соревновательная жилка, когда он увидел, насколько мастерски танцует Гермиона. Единственное, что он понимал — теперь балет не казался таким уж ужасным. Даже когда мадам Макгонагалл кричала на него за ошибки или когда он отрабатывал простые последовательности до боли в ногах, всё это стоило того, чтобы Гермиона присоединилась к нему, чтобы они вместе попробовали простые поддержки под пристальным взглядом их учителя. Он всё еще не мог сказать, что балет ему нравился, но по сравнению с другими уроками танцев, которые им с Гермионой приходилось терпеть, балет был очень даже неплох… В любой другой ситуации Драко вполне мог бы полюбить бальные танцы. В том, чтобы танцевать вальс и фокстрот, было что-то изысканное, а Гермиона, как всегда, была отличной партнершей. Но проблема была не в самих танцах. Всё дело было в их преподавательнице. У этой женщины не было вообще ничего общего с мадам Макгонагалл. Ее очень рекомендовали, а репутация — это единственное, что волновало его мать. Именно так они с Гермионой и попали на занятия к мадам Трелони. Сложно было представить себе большую противоположность мадам Макгонагалл. Если в балетной студии всегда царила идеальная чистота и порядок, то в классе мадам Трелони всё было заполнено сотнями безделушек, связанными с танцами. Они были разбросаны по всей школе, одни забиты по углам, другие теснились на высоких пыльных полках. Впервые ступив на порог студии месяц назад, Драко и Гермиона с опаской переглянулись, широко раскрыв глаза. Несмотря на то, что мама его уверила, что она долго искала преподавателя с хорошей репутацией и успешными учениками, Драко все равно в это не верилось. Правда, одна из страшных полок была до отказа забита кубками, медалями, сертификатами и даже странной статуэткой, похожей на хрустальный шар, но старая сумасшедшая казалась слишком… ну… сумасшедшей… чтобы заслужить такое количество наград. Гермиона вела себя как… Гермиона. По крайней мере, поначалу. Во время первых нескольких занятий она восторженно и внимательно слушала, устремив глаза на преподавательницу так же пристально, как она смотрела на Макгонагалл, Снейпа и Трюк. Когда Драко осмеливался подшутить над ее гигантскими глазами и высокопарной речью, Гермиона била его локтем под ребра или направляла на него грозный взгляд. Однако, спустя какое-то время, её серьезность тоже дала трещины, и она начала хихикать вместе с ним. — У вас должна быть душа танцоров, если вы хотите стать танцорами! — причитала мадам Трелони, вальсируя по полу. Хотя она и раньше так говорила, но на этот раз Гермиона разразилась смехом. Драко тут же присоединился к ней, и, прежде чем мадам Трелони успела неверно истолковать происходящее, как это у неё обычно получалось, они оба уже катались по полу со смеха. С этого момента озорная сторона Гермионы стала понемногу вылезать наружу. Хрустальный шар на одной из высоких полок очень их заинтересовал, и когда мадам Трелони не смотрела на них, они часто гадали, что же это такое. Гермиона считала, что это очень плохой диско-шар. Драко был уверен, что эта женщина — ведьма. — Наверняка она им демонов вызывает или чего-то в этом роде, — предположил он, когда они сделали перерыв, чтобы попить воды. — Не будь смешным, Драко. — Гермиона опять закатила глаза, в последнее время она это делала все чаще и чаще. — Возможно, ей просто Beegees нравятся. Чтобы раз и навсегда разрешить эту загадку, Драко уговорил Гермиону попробовать дотронуться до него, пока мадам Трелони не смотрит. Это было очень непросто, учитывая, что она почти постоянно наблюдала за ними из-под очков безумными, гигантскими глазами. Шанс сделать это представился в знойный полдень после того, как они почти час потели, разучивая новые вариации вальса. Мадам Трелони отлучилась, чтобы приготовить чашку чая, и Гермиона повернулась к нему с диким блеском в глазах. — Давай сделаем это. Вспомнив всё, чему он научился у госпожи Макгонагалл, Драко поднял Гермиону к пыльной полке с трофеями, чтобы рассмотреть ее поближе. Ее скользкие ноги стояли на его маленьких плечах, а руками он крепко обхватил ее лодыжки. К сожалению, оказалось, что превосходное равновесие Гермионы не столь превосходно, когда стоит она на чем-то не столь твердом и неподвижном, как пол. Несколько секунд они неуверенно шатались, прежде чем наконец выпрямились настолько, что Гермиона смогла ухватиться за полку. — Быстрее, быстрее! — поторопил Драко, напрягая слух, чтобы услышать стук странных сапог Трелони в их сторону. — Я пытаюсь, но тут всё в пыли, — зашипела она на него, покашляв, чтобы доказать свои слова. Спустя еще несколько очень долгих секунд Гермиона снова пошатнулась. Она была совсем не тяжелой. Напротив, она была очень хрупкой девочкой. Проблема была в его плечах. Они были слишком маленькими, чтобы выдержать ее. Драко мысленно добавил в список своих тренировок силовые упражнения, будто он и без этого мало тренировался. Но трястись так на льду будет невозможно. — Давай, Гермиона. Она может вернуться в любую секунду. Эта штуковина настоящая? — он бросил эти слова вверх, а его руки вцепились в ее икры. Сверху он услышал звук, похожий на постукивание по пустому стеклу. У него в груди разлилось облегчение. Скоро все закончится. Плечи начинали гореть, и он не хотел, чтобы их поймали. — Ты был прав! Это настоящий хрустальный шар! А теперь спускай меня. Драко потянулся выше и обхватил ноги Гермионы. — Готова? Раз, два… Из коридора до его ушей донесся звук шагов Трелони. Он крепче сжал бедра Гермионы, побуждая ее спрыгнуть на пол. Она пролетела мимо него и по-кошачьи приземлилась на ноги. Не успела Гермиона выпрямиться, как дверь распахнулась. — Ах, дети. Кажется, я сказала вам тренировать твинклы. Давайте посмотрим! Раз два три! Драко заговорщицки ухмыльнулся Гермионе и притянул ее к себе. — Итак, и раз, два, три; раз, два, три. — Я не могу в это поверить. Настоящая ведьма! — Гермиона прошипела ему на ухо, пока они кружили по залу. Он усмехнулся в ответ. Если и была еще одна причина любить Гермиону, так это то, как она прекрасно умела сдерживать эмоции во время работы. И, за исключением того момента, когда они вместе расхохотались, она была особенно хороша, когда нужно было скрыть хихиканье. Возможно, это у неё получалось даже лучше, чем у него. Они начали выполнять шаги, которые им сказала сделать Трелони. Драко крепко держал свою партнершу, в основном потому, что ему так сказали, но ещё и потому, что у нее была ужасная привычка не позволять ему вести. — Давай, Гермиона, — прошептал он, когда их плечи соприкоснулись во время твинкла, — доверься мне. Позволь мне вести. Рука вверх. Поворот. — Тогда веди правильно, — пробормотала она в ответ, когда они пересеклись. Он высунул язык. Она высунула свой. — Сосредоточьтесь, дети, — осекла их Трелони, потягивая чай. — Что-то я не припомню, чтобы я говорила вам разворачиваться. — Он просто показался необходимым, — прокомментировал Драко, продолжая вести Гермиону по танцполу. Она фыркнула от смеха. Прежде чем он понял, что происходит, она поменяла руки и опустила его так низко, что ему показалось, что его волосы коснулись пола. Сверху Гермиона одарила его глупой ухмылкой. — Не смей меня ронять, — прошипел он. — Я бы никогда. Слово скаута. Она подтянула его к себе и вернула руки в исходное положение. — Продолжайте танцевать, дети! — воскликнула Трелони, драматично размахивая руками по комнате. — Почувствуйте, как музыка проникает в вас! Они едва смогли скрыть смех, пока их преподавательница продолжала рассказывать о том, как важно чувствовать музыку.***
Когда каждое утро, ещё задолго до рассвета, они входили на каток, никакого смеха слышно не было. Будучи государственными учреждениями, катки использовались в частном порядке только в неурочное время. В остальное время дня там проходили групповые занятия и общественные катания. Лед кишел детьми, подростками на свиданиях и огромным количеством падающих людей. Чтобы получить хоть дюйм, нужно было прийти часов в пять утра. По утрам они вдвоем тащились к дверям арены и сон все никак не уходил из глаз. Одного этого было бы достаточно, чтобы удержаться от хихиканья, если бы подход новых тренеров не был столь строгим. Нет, идеальная смесь из сонливости и строгости сохраняла нейтральные выражения на их лицах всю тренировку. Мистер Снейп был строже всех, с кем Драко приходилось работать. Даже строже Макгонагалл, и уж точно строже старого хрыча, тренировавшего его многие годы. С момента, как они выходили на лед, и до того, как они снимали коньки три часа спустя, Снейп изнурял их. Он поставил им программу на сезон и явно не признавал ничего, кроме совершенства. А когда они заучивали последовательность, в дело вступала мадам Трюк, чтобы отрегулировать углы наклона рук и изгибы торсов. Драко возненавидел бы все это, если бы не прогресс, который он видел каждый день. Всего за несколько недель он прошел путь от негодования от одной мысли о том, что ему нужно заниматься балетом, до отработки положения ног в плавных поворотах на льду. И они прогрессировали. Быстро. Так быстро, что Снейп несколько раз вносил изменения в их распорядок дня, чтобы его усложнить. У Драко и Гермионы появилось негласное соревнование: первым выучить новое движение у Снейпа или мадам Трюк, попытаться освоить его раньше другого. Движение за движением, последовательность за последовательностью, они выучивали всё, что им предлагалось, почти в совершенстве. Именно в эти недели перед их первым соревнованием Драко узнал о соревновательной жилке Гермионы. Все начиналось достаточно невинно: они шутили, кто лучше исполнит чоктау. Он выполнял его уже давно и легко менял вес между ногами при выполнении поворота. Оказалось, что у Драко он получался лучше. Очевидно. Гермионе это не понравилось. Поэтому она бросила ему вызов: кто дольше прокрутится в твизле. Это его ничуть не удивило. Она всегда любила вращения. Прижав руки к груди, они кружились, на их губах плясали улыбки, а голова кружилась все сильнее и сильнее. К сожалению, Снейп был гораздо наблюдательнее, чем мадам Трелони. Он поймал их с поличным и заставил задержаться и стоять в планке, а затем откатать программу три дополнительных раза. Измотанный Драко даже не мог описать, как он себя чувствовал, когда принимал последнюю позу за день. Он посмотрел на Гермиону — она выглядела так, будто готова упасть. Они ворчали, покидая тренировку, но, когда они проходили через двери катка, Драко поймал взгляд Гермионы, и они обменялись улыбками. Возможно, тренер и заставил их немного пострадать, но это было не так уж плохо, если они делали это вместе.