Живец ты или ловец (Реши) Умер ты или воскрес (Дыши) Человек или змея (Каин) Тебе кажется, нужен я (Хозяин)
Тебе кажется - АИГЕЛ
***
— Пройдемся туда-обратно, в этом нет ничего сложного, — как маленький ребенок топнула ножкой Русалка, глядя на качающую головой Шаманку, что жадно докуривала сигарету, вытянув насколько могла шею к открытой форточке. Дым только и успевал клубками вылетать изо рта. Через пару часиков к ним должна была заявиться Крестная с новой проверкой. Есть у нее такая интересная привычка — совать свой длинный нос в чужое личное пространство. — Тебе так сложно? Длинноволосая думала, что она просто вредничала, отказывая ей в сотый раз, сколько бы не уговаривала. Шаманке хорошо было и в своей комнатушке, где не ошивались странные личности, любившие поглазеть, как живут другие. — В какой раз? Десятый? — недовольно промычала Шаманка, зажав зубами тлеющую сигарету, пока чесала голову. — Мне надоело по одному и тому же маршруту кеды разнашивать. Дырки зашивать ты что-ли мне будешь? — Ну, пожалуйста. До выключения света совсем ничего осталось, а нам надо с тобой успеть обойти весь второй этаж. Всего-то. — До выключения света еще пол дня должно пройти, — встряла в разговор Крыса. Конечно, медленно брести по мальчишечьему коридору, пройти четвертую, посидеть на пыльном диване на Перекрестке, бессмысленно таращась в противно-желтую мигающую лампочку, затем снова пройти четвертую и вернуться к себе, — идея весьма заманчивая. Особенно на полный желудок, что неистово бурчал, выпрашивая добавки. — Нет, — отрезала Шаманка, громко шмыгнув носом. Выплюнула докуренную сигарету и принялась закапывать ее в пальму. — На сегодня с меня хватит. Голова уже трещит от этих прогулок…И ноги! Походи почти босиком по этой помойке, поймёшь. В противоположном углу комнаты, в коконе из теплых, пуховых одеял, зашевелилась Кошатница, распугивая своих детишек, с обиженным пищанием спрыгивающих с нагретого матраса на холодный пол, в поисках нового укромного местечка для сна. Кошатница, как обычно, хмура и недовольна. Сощурив глаза-щелочки и сморщив нос, как один из ее котов, хриплым после продолжительного дневного сна голосом проговорила: — Сходи ты с ней, не угомонится же… — Пусть Рыжую ждет из Могильника, — медноволосая повернулась к Русалке горбатым профилем, словно той и не было рядом с ней. Нервы настолько расшатались от нудного разговора, что она принялась за четвертую сигарету. — Ей всегда там рады. — А тебе нет? Я то думала, девичьему вожаку все двери Дома открыты…а ты их специально закрываешь… Вожак! — выплюнула Кошатница. Специфическая у нее способность — портить настроение лишь одной фразой. — …так, одно название. Когда уже высунешь свою голову несчастную из песка и начнёшь хоть что-нибудь делать? А то я только и слышу от тебя: «Я это не хочу. Это я делать не буду. С тем не заговорю, на того даже не посмотрю». Аж тошно от такого становится! — Не вредничай, — вздохнула Русалка, прячась в своих кофейных волосах, как в одеяле. — Ей всегда рады…просто она не в настроении встречаться с кем-нибудь из старых друзей. Ты хоть кого-то из них помнишь? — Кто вредничает-то? Я? Я правду говорю, которую эта бестолочь только от меня и услышит! Был такой хороший вечер, но стоило завести бессмысленный разговор, переросший в ссору, как он перестал казаться таковым. Не хватало только разъярённой Крестной, узнавшей, что в столовой ночью между четвергом и пятницей устраивается общая девичья попойка. Злобный взгляд Кошатницу не смутил, наоборот разбодрил. — И продолжай на меня смотреть, как кот — на сметану, что с того? Думаешь, замолчу? — Ничего я не думаю, — затянулась Шаманка и тут же, вопросительно взглянув на сигарету, выкинула ее в открытую форточку. — Мне твоя философия непонятна. — Вот то-то и оно! Ты ни о чем никогда не думаешь, а надо думать обо всем и сразу и делать, а ты только и сидишь, как сторожевой пес на привязи…понимаешь… — не дав соседке договорить, Шаманка спрыгнула с подоконника, схватила под руку Русалку и выскользнула из комнаты в пустой коридор. В последнее время общение с Кошатницей превратилось в пытку: слишком много умничала, диктуя какие-то свои невообразимые правила. «Это делается не так, это говорится не так…». Ни минуты спокойствия. Рыжая успешно сопротивлялась, огрызаясь и показывая собственные острые зубы. Крыса ни на что не обращала внимание. Такая уж у нее натура. Жертвами остались только Шаманка и Русалка, что и слова поперек боялись сказать. Кошатница любила, когда с ней спорили. И еще больше —, когда последнее слово было за ней. Не важно, захотел ее слушать собеседник или нет. — Добилась своего? — Шаманка, поправив стертые, старые кеды, из которых торчали пятки, повернулась к широко улыбающейся Русалке. Она была довольна. — Идём гулять. — Всего лишь десятая прогулка по второму этажу за день. Туда-обратно, до выключения света мы успеем уже лечь в кровать. — Я на это надеюсь. И очень надеюсь, что до этого времени Кошатница уже заснёт. Коридор второго этажа совсем не такой, как женский. Он длинный, как кишка, плутай сколько хочешь — выхода не найдешь, и без окон. На стенах взорвались цистерны краски, чумовые надписи и рисунки плыли вдоль девичьих фигур. А самое главное, — он пустовал. Абсолютно никого. Вокруг — сплошные горы мусора, режущего глаза. Наверное, сколько бы ни жила в Доме Шаманка, такого ей не понять. Для нее это кучка грязи, липкой и вонючей. Ничего более. Русалка так не считала, хихикая над скудоумием соседки. Многое еще предстояло узнать и понять ей, а пока пусть думает, что все это — лишь ненужная кучка грязи. Когда-то здесь все было по-другому, и именно тогда Шаманке нравился коридор второго этажа. В детстве всегда все самое плохое казалось чуточку лучше. Или хотелось казаться… Когда-то искривлённый зазеркальный мир должен был треснуть, показать свой истинный вид: и теперь от него воротило. Воротило от пустого коридора, от грязных стен, от липкого пола под ногами, от закрашенных черной краской окон, от мигающих лампочек. От всего... — Мадмуазели, — неожиданно из Крысятника выплыл довольный Крысёныш. На голове пакет, скрывающий свежеокрашенные волосы непонятного грязно-зеленого оттенка. — Не хотите к нам? Музыка, вино, мягкий спальник, хорошая компания. Удачливое предложение в удачливую пятницу! Паренек обнаглевший. Догнал их, выпорхнув из своего вонючего логова, закинул обе руки им на плечи, приобняв, и направил к приоткрытой двери. — Не стоит, — Русалка попыталась сбросить руку ухажера, глядя, как его туповатое лицо вытянулось в недоумении. — Нам в другую сторону. — Как в другую? Так не пойдет…вы обязаны попробовать наши настойки. Прыщ так старался, все утро над ними пыхтел: ни в туалет, ни в столовую не ходил, — вытащив изо рта Шаманки торчащую сигарету, Крысеныш довольно затянулся. — Эй! Свои надо иметь! — Правда, не стоит. Может, в другой раз соберемся…только позовите… — А лучше, — с другой стороны заговорила взбешённая Шаманка, втянув голову в плечи. Уж не очень приятно рука обнаглевшего ухажера пыталась залезть под ворот застегнутой олимпийки. — Позовите Длинную, она всегда «за» такие вечера. А если ей понравится, вечер плавно перейдет в утро… Гадюку захватите в придачу… — Не-е-е-е, вожак Дома потом без Дома оставит, если его игрушка станет нашей игрушкой. Смекаете, красотки? Да и вы мне больше по душе. Красивенькие, чистенькие… — Еще скажи, молочными зубами пахнем, — огрызнулась медноволосая, но Крысеныш будто не слышал ее, летая в своих фантазиях. — Отказы не принимаются. Прыщ всю ночь проплачет в подушку, если вы не опробуете наше творение… Только Крыса оперся рукой на дверной косяк, проталкивая девушек в комнату, как Шаманка пнула ногой дверь, защемив настойчивому ухажеру пятерню. Тот от боли завизжал, обматерив все на свете: и Шаманку, и Русалку, и настойки, и бедного Прыща. — Сказали же: нам в другую сторону. Уши сначала почисть, потом уже лезь к «мадмуазелям». Дружески похлопав паренька по плечу, Шаманка развернулась и, утягивая за собой растерянную Русалку, пошла дальше. — Сука! Попадись мне еще! — не замолкал Крысеныш, прыгая около двери, зажав больную ладонь между костлявыми коленками, торчащими из рваных джинс. — Только попадись, я тебя… Как только его пыхтения, вперемешку с угрозами, утихли, и раздался громкий хлопок, что стены затрещали, длинноволосая тяжело вздохнула, отпуская руку соседки. — Извращенец… — Не то слово, — усмехнулась Шаманка и, порывшись в карманах олимпийки, достала кривую сигарету. Чиркнула зажигалкой и выпустила серое облако дыма прямо в лицо Русалке. — Гаденыш, только начатую забрал...Будешь? Стресс снимешь… — Не, — замахала руками. — не…может его вожака найдем, пожалуемся? Рыжему? — Где ты его искать собралась? — от недовольства Шаманка поперхнулась дымом, громко закашляв. Сигарета так и плавала около лица Русалки, не попадая в рот к говорившей. — Пойдешь обратно в это вонючее логово, называемое комнатой? Искать какого-то там Рыжего? — Ты же его знаешь…и Рыжая его знает…вы же все друзья…точнее, когда-то ими были… — Друзьями? Рыжего я знать не знаю…и знать не хочу. Если его крысеныши своих потных рук не могут удержать в штанах, то, что про это недорозумение в очках говорить… — Вожаки должны знать друг друга… Медноволосая осела на пол, уже не обращая внимание на гору мусора под ногами. Оранжевые глаза недобро заблестели. Как ей надоели вечные темы про важность вожачества: не она выбирала себе такую роль…и не ей выслушивать чьи-то советы. -…я ничего не должна знать! — крикнула она, вскидывая голову. — Это всего лишь формальность…есть вожак — нет вожака, разницы никакой. Все одно и то же…поэтому, прошу, перестань! Не хватало только второй Кошатницы под боком. — Сейчас приду, — Русалка пропустила мимо ушей высказанное недовольство и, припрыгивая, направилась в глубь коридора. Раз прыжок, два, три, четыре — и все затихло. Шаманка принялась за вторую сигарету. Недовольная, она осталась одна сидеть посередине этажа, где-то между третьей и четвертой, прямо под старой люстрой, которая через минуту выключилась. — Прекрасно, — прошептала девушка, выбрасывая в кучу мусора недокуренную сигарету. Тут не ходила Крестная, выискивая бычки. — Русалка, пошли! Но никто не ответил. — Русалка, оставь розыгрыши на потом, пошли в комнату. В детстве Шаманка ничего не боялась и очень гордилась этим: ни тараканов, ни высоты, ни уколов, ни зубной боли, ни страшных историй. Но сейчас, почти в семнадцать лет, когда вроде глупо чего-то бояться, она до чертиков забоялась темноты. Кажется, это началось в Клетке, когда она не могла заснуть. Словно из темноты за ней кто-то наблюдал, тяжело дыша в затылок. Расскажи кому — только посмеются. Рядом скрипнула дверь, и кто-то зашуршал за спиной. Шаманка обернулась — никого. — Русалка, выходи. Это уже не смешно. Страх сковывал ее тело, оно отказывалось двигаться, словно парализованное. Все вокруг замерло. Русалки рядом не было, ее вообще не было в коридоре, точно она растворилась в воздухе, звеня колокольчиками, вплетенными в длинные косы. — Ладно, — повысила голос Шаманка и постаралась сделать первый шаг к выходу с этажа, ближе к лестнице, где всегда горел свет. — Я пошла без тебя. Потом не плачь, что тебя все бросили… Не пройдя и трех шагов, девушка остановилась, вглядываясь в скачущие слова на стене. “Ходоков и Прыгунов не существует». — Не существует, — затараторила она, из раза в раз повторяя эти два слова. Кажется, Ведьма что-то про них говорила, вечно посмеиваясь над глупостью домовцев, что не верили в «другую» сторону Дома. — Их не существует. Как и не существует страха… — Не существует, правильно, — хриплый голос испугал ее. Кто-то сидел на корточках у самой двери третьей, выводя длинными искривлёнными пальцами невидимые круги на паркете. Тощий и безликий, сколько не приглядывайся — не увидишь. — Только вот твой страх существует. Вонь от него по всему коридору тянется. Лес кончится, а страх так и прилипнет к ногам…потом не отмоется. — Это не страх, а лужа газировки, в которой ты сидишь… Разницу замечаешь? — Нет, как и ты…иди, пока Русалка не спохватилась, — безликий поднял голову, прохрустелся, вставая, и побрел в глубь коридора. Туда же, куда и когда-то ушла Русалка. — Иди…пока на волков не наткнулась…***
— Шаманка! — раздался громкий шепот над ухом, и медноволосая резко проснулась, вскакивая с матраса. — Доброе утро, соня. Около нее стояла Русалка. В любимых джинсах-клеш и светло-зеленой рубашке. Она выглядела точно так же, как и вчера вечером. За столом набивала желудок бутербродами Рыжая в одной ситцевой маячке и трусах. Растрепанная и как всегда веселая, словно она побывала на курорте, а не в Могильнике. — Ты откуда здесь? — хрипло ответила Шаманка, потирая липкое от пота лицо ладонями. Сладкий сон так и не хотел покидать ее. — Мы уж думали Пауков звать, сколько ты дрыхла, — прожевывая кусок булки, буркнула Рыжая. — А я ещё после обеда вчерашнего пришла. Пауки вешаться уже собирались из-за моих анекдотов, вот и отпустили… — Как это ты после обеда пришла? Мы с Русалкой после ужина только ушли гулять, тобой в комнате и не пахло, — Рыжая покрутила пальцем у виска, что-то бурча о важности регулярного приема таблеток для улучшения памяти. — А я как пришла вчера? Вообще ничего не помню… — Ты и не выходила со вчерашнего дня куда-то, чтобы приходить обратно, — Русалка нежно провела рукой по взъерошенной макушке соседки, что глупо хлопая глазами, смотрела то на нее, то на Рыжую. — Сон страшный приснился, наверное? Ты бледная до ужаса... — На то она и бледная поганка, — хрюкнула Рыжая. — Я ее еще в детстве раскусила. — Ты вчера вечером утащила меня в мальчишечьей коридор, а потом слиняла, как только свет выключили…я сидела там одна, потом какой-то ненормальный нарисовался, про лес и ходоков бредил… Сидел в луже газировки и философствовал все… — Нет-нет, — длинноволосая замахала руками, улыбаясь. — Успокойся для начала. Вчера ты после уроков сразу же завалилась спать…просто отрубилась…и никто тебя никуда не тянул… Душенька в свою смену не допустила бы от нас такой самовольности…сама посуди. Если не веришь, спроси у Кошатница, она то тут всегда… Шаманка глуповато уставилась на угол Кошатницы, где та, со скучающем видом, кивала головой: — Как мумия приковыляла и сразу упала на кровать. Огромное спасибо, что не захрапела... — Но…Но мы с тобой уходили из комнаты! — заверещала Шаманка, встав со спального места. И принялась бродить по комнате, словно искала доказательства своих слов. — Ты, — указала на Кошатницу. — Снова завела шарманку, какая я бестолковая. Тебя, — тыкнула в Рыжую. — Вообще здесь не было. Крыса! Крыса тут была! — Крыса неделю уже путешествует по Наружности...как бы, — пожала плечами Русалка. Лицо ее настолько грустное, словно это ей, как маленькому ребенку доказывали, где реальность, а где сказки. — Точно, пора Пауков звать, — протянула Рыжая, запихивая в рот последний кусок колбасы. — Дело дрянь. Уже глюки пошли…