***
И так, стоя в переполненном автобусе и совсем не замечая спертого воздуха, в котором из-за жары смешались самые разные запахи пота, пыли и выхлопных газов, она раздумывала, к чему приведет ее наивный характер пятилетнего ребенка, который ведется на любую нелепицу, сказанную взрослыми. Куда ведёт дорога без поворотов и каких-либо знаков? Как долго ей ехать до ближайшей остановки? Куда едут все эти люди, общающиеся между собой, словно знают друг друга с самого детства? Возможно, надо было просто развернуться, не обращая внимание на разговоры тех пожилых дам, которые словно вылезли из сюрреалистических картин, и пойти пешком до ближайшей заправки. Возможно, тогда бы воображение наконец-то успокоилось, не создавая новые неловкие ситуации, из которых потом пришлось бы вылезать… «Возможно…возможно…возможно». — Извините, а когда следующая остановка? — замялась девушка, неловко похлопав по плечу грузного мужчину, что предпочитал уснуть с наушниками в ушах до самой конечной. — Вы что-то говорили? — очнулся он, глупо моргая глазами. Девушка перед ним была бела как чистый лист бумаги. — Чем-то помочь? — Да, сколько еще ехать до ближайшей остановки. Табло не работает, а я не местная, вот и запуталась, — еще тише добавила. — В вашей глуши, видимо, даже сеть не ловит…телефон глюканул еще на остановке…а от карты толку никакого. Она обернулась, посмотрела на спокойные лица у себя за спиной и усмехнулась. Только одна она паниковала из-за отсутствия сети. Как маленький ребенок… — Да понятно, что вы нездешняя… Тогда бы сложили два и два, а так будете пугать народ кучей вопросов… «Так ответьте хотя бы на один!» — разозлилась девушка, но перечить старшему постеснялась. Знакомые пожилые дамы в своих несуразных ситцевых платьях оглядывались на нее и противно смеялись, прикрывая изогнутые коралловые губы ладонями. — Остановка у нас только одна — конечная…минут через десять прибудем. Прибейся к какой-нибудь молодежи, что все у стариков ошиваешься? Вон, мальчишка все налюбоваться тобой не может… познакомься хоть… Не ответив, она нервно вглядывалась в запотевшее стекло в надежде найти на дороге хоть какой-нибудь проезжающий мимо автобус. Никакой мальчишка ей сейчас не нужен был. Она находилась не там, где ей стоило бы находиться. Тот ли этот номер автобуса? Верный ли номер придет минут через пять, если она попросит остановиться в глухом поле? Туда ли она едет вообще? — Приехали, красавица, — мужчина неловко потянул за край ее куртки. — Заснула что-ли? — Спасибо, — непонятно, за что она благодарила его…наверное, что он с ней заговорил без насмешки, а может просто так… Испуганно попятившись назад, пропустила его вперед, юрко последовав за ним. Возможно, ему в ту же сторону, что и ей? «Опять это «возможно»! Какое ужасное слово!», — и правда, ничего ужаснее, чем «возможно», не придумаешь. Словно без этого «возможно» жизнь не существовала… Выйдя из душного автобуса, она с облегчением вздохнула, только вот грузный мужчина уже испарился в толпе, растянувшейся на площадке перед придорожной забегаловкой. Тучи зловеще нависли. Скоро должен был пойти дождь. Забегаловка — белый домик с остроконечной крышей и полосатыми козырьками над окнами. В подъездную дорожку уткнулась куча машин, одна древнее другой. Сплошь модели начала века. В самом дряхлом драндулете с откидным верхом сидели две полуголые девицы, которые при виде девушки, осторожно следующей за удаляющейся компашкой подростков-неформалов, замахали руками и дружно взвизгнули: — Потерялась, милашка? Садись к нам, поможем. — Спасибо, не стоит. Она, раз за разом наворачивая круги вокруг площадки, огибала машину. После десятого круга все-таки решилась зайти в закусочную, ныряя в шум, гвалт и сладкие мясные запахи. В небольшой квадратной комнате каким-то чудом умещалась уйма народу. Сидели за деревянными столами, сидели на них и под ними. Столы не отполированы, из них торчали занозы, на некоторых даже сохранилась кора. Лица вокруг незнакомые. На стенах горели разноцветные надписи. Стоило посмотреть пристально и выделить одну — она начинала пухнуть, увеличиваясь в размерах и заслоняя соседние. — Чертовщина какая-то… — плюхнувшись за столик, чудом оказавшимся свободным, она неохотно спросила у пробегавшей мимо официантки. — У вас можно курить? — Конечно. Все, что пожелаете, — официантка тут же исчезла, а девушка, позабыв о каком-либо смущении, закурила, торопливо вдыхая горький дым сигареты. Ей тут же стало плохо. Мир закружился, а кожа покрылась липким потом. Еще немного и ее вывернуло бы прямо в центре забегаловки. Стол перед ней заняла лихая компания старикашек в черной коже и с запущенными бородами. Их гогот и хрюканье заглушали все вокруг. Но, несмотря на поднятый ими шум, можно было расслышать, что в одно из окон кто-то гневно стучал. Стук наконец привлек чье-то внимание, окно открыли, и в комнату влетело ушастое животное, похожее на недоразвитую гиену с прозрачными крылышками из цветочных лепестков. Неловко пометавшись под потолком, оно упало на ее стол, перевернув из ниоткуда взявшуюся пепельницу и рассыпав вокруг тучку пыльцы, от которой у девушки защекотало в носу. — Ну ты и даешь! — возмутилась гиена. — Что ты тут забыла? — Курю, как видишь, — девушка демонстративно покрутила ненавистной сигаретой. — Жду следующего автобуса в город. — Дурында, не так туда попадают, — зловеще произнес летун и внезапно закашлял. Из приоткрытой пасти капала слюна, застывая в воздухе и осыпаясь на стол с хрустальным звоном. — Где моя жратва? —прохрипела крылатая гиена. — Вот поем и разберусь с тобой не по-хорошему. В последнее время столько проблем с такими, как ты! — Я думаю, мне стоит оставить вас одного. Решать проблемы в одиночестве намного эффективнее. Гиена превратилась в хрупкого, задумчивого индуса средних лет. Никаких крыльев. Черный костюм, белоснежная чалма. Он повязал себе салфетку и взял с подноса миску с едой. — Оставь самовольность. Сейчас со всем разберемся вместе. И без того в Могильнике худо… — В Могильнике? — неуверенно переспросила девушка, словно не понимая, что означает это слово. — Вам то откуда знать про него? Следите? — Существуют ли Ходоки и Прыгуны? — весело запел мужчина. Смеялся над ней. — А сны твои настолько реальные, что уже и непонятно, где явь, а где навь? Так и тянет оказаться на Изнанке и почувствовать долгожданную свободу? Девушка окончательно скисла, теряясь в собственных мыслях. Все вокруг, как один большой кошмар, пожирающий остатки здравого смысла. — Хотите сказать, что мы на той стороне? — Начала соображать? — скорее утверждал мужчина. — Это хорошо. Чем быстрее поймешь, в каком направлении плывешь, тем лучше… Тонуть будет уже не так страшно. А теперь перейдем к не самой приятной части разговора… — А это была приятная часть? — огрызнулась девушка, закуривая вторую сигарету. Кажется, пачка опустеет быстрее, чем она окажется в автобусе. — Не притворяйся дурочкой, дорогуша. Быстрее хватай ноги в руки и делай, что нужно. — Если бы я еще знала, что делать… — …не жевать сопли, как ты это любишь. «Я не вожак…я не вожак!». Я уже и не вспомню времен, когда ты так не говорила, — индус, тихо напевая под нос, извлек из воздуха позолоченный кальян. — Дорогуша, послушай совет старого человека, возьми себя в руки, сделай правильные выводы и, наконец, дай всем понять, кто ты на самом деле…волк в шкуре овечки или овечка в шкуре волка…Ты Вожак! И это самое главное...Наплюй на мнение своих рептилий престарелых и услышь наконец-то зов Дома. Он уже кричит! Понимаешь, кричит, чтоб твои уши услышали его... — Помниться, кое-кто уже разбрасывался кое-кому такими советами…к чему это привело? Скажи-ка… — Людям свойственно ошибаться в других людях. Но ты то другая… Ты уже пришла на готовое место, а не собирала вокруг себя дохляков. Видимо, это и была его ошибка…не надо было лезть в девичьи дела, а я его предупреждал! Я говорил с ним накануне...Он обещал мне...Обещал! И обманул. - Никто и не лез в наши дела! Так, пару советов дал и все... Свет замигал. Дважды. Бородачи в углу возмущенно засвистели. — Хочешь, можешь поговорить с ним… Обещаю, кусаться не будет. Он, хоть и мальчик с характером, но не плохой… Тебя то он обижать точно не станет. Сюсю-мусю и дело в шляпе! Прояви все свое женское обаяние и свирепый волк превратиться в добренького домашнего пёсика… — Не хочу я с ним разговаривать! Свои проблемы я сама буду решать. А не сюсю-мусю устраивать... — Твое дело. Но в следующий раз, когда мы встретимся, неважно, будь это здесь или там, я надеюсь, что передо мной будет сидеть прежняя ты, а не какая-то сопливая оболочка от той тебя. Понимаешь? Свет погас, в зале завопили. Девушка устало закрыла глаза, а открыв, обнаружила себя в Кофейнике. За Крысиным столом надрывался магнитофон, продолжив и разнообразив вопли. Рядом старалась перекричать музыку Рыжая, а Муха старалась перекричать Рыжую, чтобы рассказать что-то интересное Шаманке. Русалка ковырялась ложкой в кофейной помойке у себя в кружке. — Ты обиделась на Рыжую? — прошептала она, не отрывая взгляда от грязной ложки. — Если надо, я с ней обязательно поговорю. В последнее время она неуправляемая… — Ничего…ничего, — произнесла не своим голосом медноволосая, рассматривая, как в первый раз, свою одежду. — На кого я обиделась? — На Рыжую... Рубашка с грязными рукавами и длинная юбка — вроде, ничего необычного, только вот засыпала она в застиранной пижаме из Могильника и никак не в Кофейнике, а в Клетке. — На меня так осень действует…что я пропустила? — Ничего, ты же только что спорила с Рыжей, почему терпеть не можешь Крыс…забыла? — Русалка оторвалась от разглядывания столового прибора и, сощурившись, странно глянула на собеседницу. — Она назвала тебя тупоголовой, и ты словно заморозилась…а теперь спрашиваешь, что пропустила… Странно это все. Может, стоит пойти в Могильник? — Я уже там была! Пару дней назад, ты сама меня туда отправила… — Шаманка, ты что-то путаешь. Я тебя никуда не отправляла, и в Могильнике ты уж точно не была, потому что Пауки устроили забастовку из-за Рыжей. Шаманка поспешила встать и покинула Кофейник, пока ее окончательно не достали. «За психа решили меня держать?», — мир кругом задрожал, закружился и потемнел. Ноги ослабли и подогнулись. Может, это все ненастоящее? Может, этого всего и не было? Может, это лишь наказание за то, что она как призрак слонялась по Дому? Маленькая желтая лампочка повисла над коридором. Она не мигала. Тусклый ржаво-оранжевый свет струился по старому полу. Половицы недовольно скрипели под весом девичьего тела, как разбуженный зверь. В глубине, куда не дотягивался свет от крохотной лампы, двери и часть коридора проглотил мрак. Там было холодно и грязно. Неразборчивыми подписями и бессмысленными граффити перекрыты стены. — Какие же нервы должны быть, чтобы выжить здесь? — громко шмыгнув носом, Шаманка нежно обняла костыль, как живого человека, которому можно было выплакать все свои переживания, и осела на пол, не обращая внимания, что кто-то за углом следил за ней.***
Черные стекла. Окна в Наружность. Здесь окна когда-то были, а теперь их больше не было, от чего коридор стал слишком темным, однако никого это не смущало. Добираться до комнаты можно было и на ощупь. Домовцы закрылись от стороны, выходившей на улицу. Другая, со стороны двора, их не беспокоила, хотя двор открывал наружность не хуже улицы. Но двор, дома, видимые со двора, пустырь и все, что к нему прилегало, они приняли и включили в свой мир. Для этого не требовалось обносить двор бетонным забором, забором стали сами дома. С другой стороны этого не было. Дом лихорадил: он трясся от топота спешащих ног, покрывался испариной панических мыслей на стенах, бредил, переговариваясь шёпотом с самим собой. Так и хотелось стереть старый слой краски ногтем, взглянуть хоть разочек на ту сторону жизни. Жизни, которой у них никогда не будет. Только вот это не ее коридор, и даже не ее этаж. У всех есть правила, которые не стоило нарушать, даже если ты про них не знаешь. В комнате сидеть невыносимо, в девичьем коридоре — тем более. От запаха духов и новой косметики мутило. На лишние вопросы: «Что с тобой? Не выспалась? Плохой сон? Как себя чувствуешь?», — отвечать не хотелось даже соседкам, особенно Русалке, которая и днями, и ночами кружила около Шаманки. Натянув капюшон кофты до самого носа, уселась на незахламленный подоконник и закурила, пока коридор пустовал. За те две недели, что она путешествовала по коридорам второго этажа, девушка поняла, когда мальчишечья территория пустовала. До и после ужина можно было насладиться тишиной, а до того времени приходилось прятаться по углам, чуть ли не сливаясь с мешками с мусором. — Ральфу ничего не говорим, — гаркнул кто-то около нее. Незаметно передвигался вправо. Быстрее добежать, рассказать всем! Сенсация дня стояла перед Логами во плоти, а вежливость не позволяла рвануть наперегонки, как только они завидели Ральфа, направлявшегося в свой кабинет, громкими воплями оповещая Дом о случившемся. Они мучились, полыхая ушами и покусывая губы, взглядами жадно ощупывая воспитателя. Кто первым заметит что-то интересное, станет героем дня! Те, что ушли, узнали первыми и первыми расскажут, но те, кто остался, первыми увидели, и они старались выжать из этого жалкого преимущества все, что возможно, раз уж первенство сообщения у них было отнято. Рассказы очевидцев должны быть красочными и волнующими. — А что именно не говорить Ральфу? — вот Шаманка и попалась в собственную клетку, выдав в себе девичью любопытную натуру. — Что натворили? — Тьфу! Шаманка! — затопал мальчишка. Бандерлог, не старавшийся уже не издавать лишнего шума. — Напугала, ведьма безобразная. Что ты здесь забыла? — Курю, как видишь, — она демонстративно покрутила рукой с сигаретой. — Да вижу я, — скривился Конь, подойдя ближе. — Что ты забыла именно здесь? На своем этаже уже нет укромных местечек? Крестная запалила? Увидела в косметичке вместо туши и помадок, блоки сигарет? — Так что не говорить Ральфу? — поинтересовалась Шаманка во второй раз. — Про «переворот»? — спрашивала так, что кавычки в голосе так и слышались. Ей смешно, а Лог уже трясся в панике из-за своего длинного языка и неосторожности. — Или про что другое? Может, я чего-то ещё не знаю… «Она же все разболтает, как только увидит его! — кричало его сознание. — Дурья башка, почему я остановился именно здесь?». Конь пожал плечами, словно не при делах. — Какой еще переворот? Я не знаю, про что ты. Откуда ты такую чушь услышала? Опять птички напели что-то? — У стен есть уши и рот. И они, ой, как любят сплетничать… — Ведьминская натура… — выругался Лог и топнул ногой, тревожа пугливую пыль на деревянных половицах. — Шаманка, давай договоримся, я ничего не говорил — ты ничего не слышала. — Нет-нет. Так не пойдет. Ты говорил — я слышала… Не говорить Ральфу, что Помпей гниет где-то уже с месяц? — Тьфу… Не говори это вслух! Ты расскажешь все Ральфу, знаю я вас, девчонок, только и умеете собирать сплетни, — девушка внимательно слушала Бандерлога, соглашаясь со всем, что тот скажет. Только вот за нос уже не он ее водил, а она — его. — А если потом это дойдет до Слепого…я даже думать не хочу, если так произойдет. Наши головы будут храниться где-нибудь на чердаке…и не только моя, но и твоя! Кошка с человеческой головой, перечеркнутая красным. Черный треугольник с пробитой в нем дыркой. Спираль с глазом внутри, испещренная зазубринами. Стены говорили больше, чем трясущийся Лог. — Боишься Слепого? — А ты, скажешь, что нет? Значит, совсем мозги потеряла! — А почему я должна его бояться? Слепой не похож на монстра из моих страшных снов…тем более из твоих… — Не в этом дело: похож он на монстра или нет! Слепой — Хозяин Дома! Мы — всего лишь пешки на шахматной доске…как и Помпей…когда-то…возомнивший себя ферзем… Смекаешь? Стаи строились по принципу лестниц. Каждая ступенька — живая душа. Ломалась самая верхняя — первой становилась предыдущая. На месте обезглавленной пирамиды тут же вырастала новая верхушка. Только вот, когда ломалась крыша Дома, что могло произойти? Крыша осядет, сломается, стены потрескаются и в конечном итоге Дом разрушится… — Смекаю, — тяжело сглотнула Шаманка, в последний раз затянувшись. — Я ничего не расскажу Ральфу. — Конечно, не расскажешь…я же ничего тебе не говорил. Меня вообще не было в этом коридоре, я все еще сижу на лестнице и болтаю с Лэри…а ты все так же сидишь здесь в одиночестве и скуриваешь последнюю пачку сигарет. Заметано?