Мне хочется плакать от боли или забыться во сне Где твои крылья, которые так нравились мне?
Крылья - Nautilus Pompilius
***
Все началось задолго до этой истории… наверное, в прошлой жизни. В прошлой жизни, где Шаманку звали Шкет, где у нее было куча друзей, детских забот и радостей. Только вот от прошлой жизни остались лишь воспоминания, которые иногда превращались в ночные кошмары. Возможно, поэтому снова начали сниться сны: грядут перемены, из-за которых у нее появятся новые проблемы. Это кокон отчаяния и боли, из которого невозможно выбраться, пока не построишь новую жизнь. А когда все по-другому: новые друзья, новые заботы и радости, новая ты, — живётся намного проще… Да, поначалу неприятно и сложно, призраки прошлого так и норовят обнять со спины и утащить в свое темное царство, но всему когда-то приходит конец. Странно пролетают дни, похожие один на другой, это пройдет…ни через неделю, так через месяц…ни через месяц, так через год. Наверное, так дети и взрослеют…когда отпускают свою прошлую, детскую и наивную версию. — «Шкет…», — теперь эта кличка вызывала только недовольство. И кто придумал ее так обозвать? Детская шалость сыграла с ней в плохую игру, где в проигравших осталась именно Шаманка. Шаманка и целый чемодан секретов, что спрятан у нее под кроватью. — Попрошу, я никого не заставляла тратить ваши запасы на меня, — огрызнулась медноволосая, но, как только поняла с кем неосознанно затеяла ссору, затихла. — Сами же все решили... Опустила глаза в пол, чтобы лишний раз не встречаться с затуманенным взглядом собеседника, если его, конечно, так можно назвать. Кажется, первый секрет потихоньку становился явным — Шаманка с самого детства боялась Слепого. И вовсе не потому что, он мог ее обидеть словом или толкнуть в коридоре, когда она с Рыжей играла наперегонки. Вовсе нет… Бояться надо было его бездействия… Девушка отклеилась от спасательной двери, ведущей в коридор, который так и зазывал ее к себе, и прошла вглубь комнаты медленно и неуверенно. Всего лишь взять кружку со стола, чтобы ненароком никого не разозлить. Кто знает, какие у них порядки. Шакал одобрительно присвистнул, удобнее усевшись на кровати. Где-то у него под боком копошился Курильщик, старательно натягивавший под одеялом джинсы, чтобы окончательно не засмущать девушку. А он то думал, что она не из стеснительных: смело курит в коридорах, в карманах безразмерных олимпиек хранит запасы высокоградусных напитков, жирно подводит глаза черным карандашом и если надо не побоится огрызнуться или ударить костылем по голове. Умеют же девушки запудривать мозги… А Табаки ожидал от гостьи продолжения недовольства, слово за словом — и там Слепой не выдержит…ведь в их комнатушке, такие концерты — большая редкость. Девушка и посплетничать с ними может и чего нового рассказать, если ее быстрее не выгонят. — А как дела в девичьем крыле? Почему Длинная перестала нас навещать? Насколько громко кричит разъяренная Крестная? Когда Крыса вернётся из Наружности? Горбач, растянувшийся у себя на втором ярусе, резко побледнел при одном упоминании о той прекрасной особе, что неделю назад наводила у них чистоту. Сфинкс поддержал соседа, пару раз неодобрительно покачав головой в сторону колясника. Видимо, разговор про Длинную Габи — их запретная тема. Хоть в чем-то они похожи… только вот Длинная не желала с кем-либо из четвертой затеять драку в столовой. — Хотите, могу позвать… — неуверенно протянула Шаманка, сразу же спрятав пылающие щеки в кружке. И кто ее тянул за язык? Не хватало в четвертой для полного веселья присутствия Габи. — Мне не трудно. Думаю, она только рада будет заночевать у вас... Хотя, может быть, стоило поговорить про погоду или про недавний меняльный вторник, где пьяный Лис пел серенады за один единственный поцелуй Гадюки. Все было бы лучше… Веселая штука — этот Новый Закон. Разнообразит жизнь. «Надо было притащить сюда Русалку…она бы светилась от счастья, — подумала Шаманка и незаметно вытащила из надгрудного кармана рубашки сигарету. — Ведь здесь не запрещено курить?». — Наш! Наш человек! — заверещал Табаки, захлопав в ладоши, как маленький ребенок, которому купили новую игрушку. — Македонский, будь добр, дай даме зажигалку. Хоть в чем-то мы должны быть полезны. Кофе, сигареты и прекрасные собеседники - все к вашему вниманию! Только вот тихий Македонский, не успевший раздвоиться, чтобы всем помочь, опоздал. На стол упала покоцанная черная зажигалка, а Слепой, отвернувшийся к окну, брезгливо вытер руки о свитер. Шаманка криво улыбнулся, широко растягивая уголки накрашенных ярко-морковной помадой губ, зачем сама не поняла. Ведь Слепому нет до этого дела, рада она или нет…все это дело прошлых лет. — Спасибо, — выдавила она из себя единственное слово, но зажигалку не взяла, порылась в карманах спортивных брюк и нашла свою. Зажгла сигарету и, прокашлявшись, решила завязать разговор; неприлично всё-таки сидеть молча в гостях, побаиваясь ненароком громко скрипнуть стулом. А зажигалка Слепого так и осталась демонстративно лежать на столе… И никто к ней не притронулся. Македонский бродил между состайников, раздавая чашки. Наступил час немыслимого чаепития. Магнитофон бурчал, в общем, очень приятно, по-домашнему, проводили время. — А правда, что Крестная недолюбливает девичьего вожака? Мне одна птичка напела, что у вас такие скандалы в крыле устраивают, что мне, старому Шакалу, становится не по себе… Девушка пожала плечами. Не выдавать же всю правду кому попало? Если Табаки захочет, он и сам все может узнать, зачем же трепаться без дела. — Хватит бред нести, — возразил Сфинкс, сидевший рядом. — Девушкам незачем вожак, у них всем руководят воспитательницы, ведь правду говорю? Шаманка кивнула. Верно сказано, им не нужен вожак, особенно такой, как она, для поддержания порядка. Девушки бунтовали редко, зачастую грезили Наружностью и в дела Дома не лезли. Лэри, не унимаясь, спрашивал, как поживает новая воспитательница Блондинка. Новая воспитательница девчонок — любимая тема Логов. Они ее обожали. С тех самых пор, как впервые увидели. — Пока притирается, — сообщила медноволосая. — Миленькая, но какая-то уж очень нервная: оглядывается по сторонам, заикается, руки вечно трясутся. Наверное, не возьмет себе отдельную смену. Так и останется на побегушках. Настоящая красотка, ей бы не здесь чахнуть, а на обложках журналов. Лэри сглотнул слюни и мечтательно вздохнул. Не то, что Табаки, при одном упоминании взрослой, скривившийся, словно целиком проглотил лимон. — Наш Толстый в нее влюбился, — поделился секретом Сфинкс. — Мы гуляли с ним на первом, когда она вышла от Акулы прямо нам навстречу, и как только она появилась, Толстый выкинулся из коляски и пополз к ней. С бешеной скоростью. Никто не ожидал от него такого. — В нее все влюблены… — Как когда-то в тебя? — захихикал Табаки, запутавшись в одеяле. Щеки Шаманки тут же приобрели алый оттенок, почти в цвет ее волос. — Помню как… — Ничего ты не помнишь, — прервал начавшийся монолог состайника недовольный голос Слепого, что за все это время не сдвинулся со своего места. — Заканчивай байки травить. Табаки тут же умолк, словно рот его закрыли чужой ладонью, и странно покосился на Сфинкса — скажет тот что-нибудь тоже? Сфинкс если что и заметил, по нему этого не скажешь. Крутил граблей пепельницу, весь из себя сонный. Прибрал к себе все самые лучшие качества и сидел выжидающе. — Ах, да… — завелся Шакал. — дурья башка, память напрочь отбило… Спутал маленько, с кем не бывает? Была у нас, в Доме, одна особа. Бойкая, говорливая, вся из себя такая, а глаза какие! Глаза, как два янтаря! Личико кукольное, на щеках миленькие веснушечки, волосы шелковистые, ручки худенькие, одним словом — красота! Помню, в очередь перед Могильником выстраивались, чтобы ее увидеть… Выйдет из палаты, улыбнется разок, увидев всю эту толпу, а я то там был, и могу с уверенностью сказать, что там были абсолютно все: и старшики, и мелкотня беззубая, и снова закроет дверь, а эти все попадают, что их потом Пауки нашатырем в чувства приводили. А она все вздыхала по другому, а кто это, никому не говорила. Абсолютно никто не знал. Так и ушла она, сохранив свой секрет. Вот так бывает в нашей жестокой реальности: от тебя могут сходить с ума десятки, да что там десятки, сотни, а кто нравится тебе — даже не посмотрит в твою сторону. Бери на заметку, Курильщик! — Рыжая… — бесцветным голосом прошептала Шаманка. Казалось в эту минуту в ее сознании проходила кропотливая работа, — ведь больше никто в то время из них не получал такого внимания, как громкая Рыжая с вечными приключениями и играми. — Вот как? — сказал Курильщик, допив остатки давно остывшего кофе в кружке. — А где она сейчас? — Рыжая? Спит в комнате. Может, в скором времени она станет частым гостем у вас. А Табаки, хитро улыбнувшись, продолжил рассказ: — Кто его знает… Исчезла! Вместо нее теперь зажатая, молчаливая оболочка некогда похожая на человека. Глаза потускнели, став похожи на пожухшие листья поздней осенью, лицо остервенело, на щеках — то ли сыпь, то ли грязь, которая даже самой жёсткой мочалкой не смоешь, волосы стали как солома… Да не будем о плохом. Нет ее больше и все! Напевая песню, принялся раскладывать подушки возле себя. Тайна раскрыта, медноволосая девочка с янтарными глазами рано или поздно будет разоблачена! Кто посообразительнее, уже догадался. Всё-таки в ней все ещё мелькали те самые детские привычки, из-за которых все обожали ее. Глаза никогда не потускнеют, веснушки на щеках не превратятся в грязь — пока она сама не забудет, кто она. Шакал так, сочинял новую сказку, чтобы жилось интереснее. А что будет дальше, зависит только от медноволосой девчонки, курившей по три сигареты за раз. Прозвенел спасательный звонок, сообщающий об ужине. Все засобирались. — Ты к нам, Шаманка, приходи почаще, — Табаки хитро взглянул на нее через плечо. — Столько ещё рассказать надо… Ты только заходи, да и Курильщика не забудь на свиданку пригласить, а то сидел все время зеленущий, как недоспелое яблоко, — перекрутив чалму на голове, повернулся. — Поехали с нами в столовку, может, что ещё вспомню… — Мне к себе пора, — вся четвертая намерена проводить гостью хотя бы до лестницы. — Правда, не стоит, сегодня нет Блондинки, зря пойдете. Она ещё немного помялась у двери, пока мальчишки натягивали обувь на босые ноги, и незаметно косилась на Слепого. — «Незачем мне на него смотреть!». — Поехали-поехали, Шаманка! Наберём тебе самых вкусных бутербродов и пойдешь ты со своим ухажёром дальше гулять. Обещаем, смущать не будем. — Отстань от нее, Шакал! — Да никто и не приставал! Это дружеские советы. Шаманка долго вглядывалась в профиль Слепого, пока тот окончательно не отвернулся от нее. «Что же это такое? — ворочалась в ее голове беспокойная мысль. — Я по-другому хотела…не так… А почему все снова не получилось? Что опять пошло не так? Что же теперь?»… — Шкет мне больше нравилась, чем Шаманка, — прервал ее рассуждения тихий голос. — А я перестала держаться за прошлое, поэтому ты мне… — Шаманка, пошли уже! Не заставляй кавалера ждать, это неприлично! — заторопил ее Шакал. — Слепой, говорить надо было раньше с нашей гостьей, а не сидеть, как бука , на подоконнике. Пропустив всех, девушка, тяжело вздохнув, все-таки повернулась к Слепому. Когда-нибудь это надо было сказать. Ведь если частенько проговаривать вслух свои мысли, они станут материальными. Это как с желаниями, только наоборот. — Может, я тебя еще и люблю...но ты мне больше не нравишься... И трактуйте теперь сами, мальчишки и девчонки, что имела ввиду Шаманка. Что скрывалось за этим неказистым признанием, которое она хранила в себе последние пару лет. Как билась в истериках, разгоняя все непрошенные мысли. Она любит — это свойственно для людей. Свойственно и для домовцев. Это странно и непонятно, ведь, по-сути, они не знают, что такое любовь. Не было этого живого примера. Есть только чувство. Чувство, что так и должно быть. Такое простое действие. Просто любить. Думать о другом человеке, думать часто...наверное, раз сто на день. Скучать по нему... Но вот, что делать, если человек, которого ты любишь, тебе вовсе не нравится?