Фургон остановился на причале, освещённом фонарями, и путешественники вышли, поначалу не в силах сообразить, что делать дальше. Впереди действительно виднелся красно-коричневый корпус огромного корабля, который освещали не только бортовые светильники, но и фонари причала.
— Нам нужен баркас! — первым высказался Тамир.
— А где его можно достать? — оглянувшись, произнёс Эйрент.
— Глядите! — показал рукой вперёд граф Гринтарг.
Прямо к ним бежал человек. Как только он поравнялся с Эйрентом и его друзьями, те рассмотрели его склонную к полноте высокую фигуру, кожаный жилет и кожаный же плащ, накинутый на плечи.
— Меня зовут Фискер, — без обиняков представился человек, метнув в сторону друзей тяжёлый взгляд из-под кустистых бровей. — Я староста местных рыбаков. А вы кто такие, монсэры?
— Я виконт Лонтеран, — взял на себя инициативу Тамир. — Нам нужен баркас, чтобы попасть на тот большой корабль.
— Зачем? — подозрительно спросил староста.
— Не задавайте лишних вопросов! — в тон ему ответил маркиз Корангард. — Это дело государственной важности!
— Какой-такой важности? — сурово продолжал староста.
— Ты с кем разговариваешь?! — возмутился Тамир. — Это его высочество принц Освальд! Немедленно предоставь баркас!
Выражение лица старосты изменилось как по волшебству. Издав испуганный вопль, не сказав ни слова, он немедленно унёсся прочь. Эйрент в очередной раз убедился, насколько одно-единственное упоминание титула оказывает порой прямо волшебное действие.
Не прошло и пятнадцати минут, как прямо к тому месту причала, где стояли друзья, подплыл баркас, и из него выскочили на берег четверо молодцов в кожаных куртках и таких же штанах. Пятым был староста; подобострастно кланяясь, он пригласил сесть в баркас «ваше высочество и вы, любезные монсэры». Четверо друзей и их слуги расселись по сидениям, и баркас с тринадцатью пассажирами на борту отчалил.
Впереди вырастал огромный корпус мэгляндского корабля. Морские волны лениво плескались и бились о борта «Звезды Мэглянда», а сверху доносилось хлопанье парусов и звон туго натянутого такелажа. Приглушённо раздался звон корабельного колокола, отбившего девять склянок. Других звуков с корабля, очевидно, погружённого в сон, не было слышно. Но все ошибались.
Внезапно сверху раздался до боли знакомый пронзительный свисток боцмана.
— Господин Мерештилль не спит, — обрадованно сказал по-мэгляндски Тамир.
Пассажиры баркаса подняли головы и увидели, как высоко на леерах бортов появились фонари, и им в лицо брызнул яркий свет, заставив их зажмуриться. Потом оттуда же свалилась верёвочная лестница, и Эйрент с друзьями забрались по ней на борт.
Их обступила команда корабля, и Эйрент с Тамиром узнали среди них старого доброго капитана Бенитеса и боцмана Мерештилля. Они с подозрением рассматривали группу знатных девонов, так нежданно явившихся на борт в столь необычное для визитов время.
— Ваше лицо мне кажется знакомым, — наконец, произнёс капитан Бенитес, который стоял вплотную к Эйренту и разглядывал его.
— Господин Бенитес, я же Эйрент, Эйрент Рендомит Гамильтон, — пояснил юноша. — А здесь меня признали принцем королевской крови. Я известен здесь как принц Освальд. Но мы с Тамиром приехали за мегафальками.
— А я известен здесь как виконт Лонтеран, — в свою очередь, представился Тамир, на которого Эйрент указывал рукой. — Но настоящее моё имя Тамир Лантанит Мюррейтон.
— А, ясно, — обрадовался капитан Бенитес. — Господин Мерештилль, пригласите господина Бердмана.
— Сейчас, — ответил боцман, уходя.
Минут через десять боцман вернулся в сопровождении соплеменника.
— А, господа, — обрадовался смотритель мегафальков. — Все уже забрали своих птиц. Остались только ваши красавцы.
— Мы не смогли раньше, господин Бердман, — извиняющимся тоном сказал Эйрент.
По приглашению господина Бердмана Эйрент и Тамир отправились в корабельное гнездо. Он зажёг лампу, и девоны из свиты принца Освальда впервые воочию увидели огромных мэгляндских птиц. После перерыва в три недели Эйрент увидел своего Ротбара и коричневого с белой головой и концами крыльев Гиртана, самца Тамира. Обе птицы выглядели спящими. Эйрент позвал своего пернатого друга:
— Ротбар!
В ответ послышался шорох, и из кучи перьев высунулась птичья голова. Мегафальк проснулся, огляделся, и тут его зелёные глаза зажглись радостным огоньком. Повинуясь внезапному порыву, Эйрент бросился вперёд, и, не помня себя от счастья, зарылся лицом в пернатую шею. Ротбар оглушительно курлыкал, пытаясь раскрыть крылья. Рядом раздавался шёпот Тамира, который признавался Гиртану, что скучал по нему.
— Выводите их, — послышался голос господина Бердмана, который, отвернувшись, всеми силами пытался скрыть чувства при виде столь трогательной сцены.
— Идём, — прошептал Тамир.
— Сёдла и упряжь сами знаете где, — сказал смотритель мегафальков.
— Замечательные птицы, ваше высочество, — сказал маркиз Корангард, когда на палубе рассмотрел мегафальков во всём их великолепии. — Они действительно могут летать и их можно оседлать?
— Конечно, маркиз. А теперь нам нужно возвращаться в Дайвон, — распорядился Эйрент, седлая мегафалька. — Вы вернётесь в Райдевин прямо на этом фургоне, а мы с виконтом Лонтераном полетим над фургоном. Дадите указание кучеру, чтобы ехал прямо во дворец.
— Слушаюсь, ваше высочество! — сказал маркиз, всё ещё несколько недоверчиво разглядывая мегафальков.
Вот, наконец, Эйрент и Тамир закончили взнуздывать птиц. Всё это время они громко курлыкали и то и дело тёрлись головами об своих двуногих друзей, но те притворно не обращали на это внимание, делая своё дело. Ихтифрогмены простились с капитаном Бенитесом, а он сказал, что не за горами обратный рейс корабля в Мэглянд. Тёплым было прощание и с обоими дракомандрами — смотрителем и боцманом.
Эйрент и Тамир привычными движениями сели в сёдла и подняли птиц в воздух. Те громкими криками огласили окрестности, насколько были этому рады! А у Эйрента перехватило дух от прекрасной картины рыбацкого города, открывшейся глазу как целая панорама, хотя, скорее, макет из улиц, домов, мерцающих огнями, а в стороне игрушечный причал с игрушечными же корабликами.
Ротбар и Гиртан описывали в воздухе круги, пока их друзья наблюдали сверху, как к берегу пристаёт баркас, а его пассажиры пересаживались в фургон.
Совершая полёт, Эйрент с радостью отметил, что маркиз Корангард с точностью исполнил его приказание. Всю дорогу до Дайвона мегафальки летели прямо над фургоном, а их друзья регулировали скорость, чтобы и не отставать от фургона, и не обгонять его. Это было нелегко, если учесть, что птицы очень давно не летали под всадниками и словно стремились наверстать упущенное.
Дайвон, куда все добрались в рекордные два с половиной часа, с высоты казался ещё более впечатляющим. Эйрент на всю жизнь запомнил великолепие столичного города, сетку улиц, площадей и широких набережных, обозначенную фонарями, порт, ярко освещённый огромными фонарями. И вот, наконец, под крыльями мегафальков возникла речная лента Дайноры. Эйрент и Тамир, убедившись, что фургон остановился прямо возле ворот Райдевина, дали сигнал птицам снижаться прямо за ними.
В окрестностях дворца, несмотря на столь поздний час, гуляло довольно много придворных. Увидя снижавшихся возле дворца мегафальков, они, раскрыв рот, следили за птицами, выбиравшими место под посадку. Раньше они слышали о мегафальках только из рассказов Эйрента о его родине.
— Это же его высочество! — узнал кто-то одного из седоков на птицах.
Как только мегафальки приземлились, а их всадники спешились, их сразу же окружила толпа придворных. Одним из них был Агмунд-Готторм Артивал, маркиз Мегритейн, главный конюший двора Девонгландена.
— Так вот они какие, ваше высочество! — произнёс главный конюший, поклонившись принцу Освальду и его свите и теперь разглядывая птиц. — Они очень похожи на соколов!
— Немного, — согласился Эйрент. — Монсэр маркиз, я бы хотел, чтобы вы разместили Ротбара и Гиртана в дворцовых конюшнях, рядом со Свертом.
— Будет исполнено, ваше высочество, — произнёс опытный царедворец, воспринимавший подобные просьбы как приказ.
Весь двор направился к дворцовым конюшням, где их ожидало невиданное зрелище — размещение необычных птиц, которых девоны впервые увидели воочию, в свободных денниках, предназначенных для лошадей. На счастье Эйрента и Тамира, денники оказались довольно просторными, чтобы мегафальки смогли расправить там крылья. Конюхи живо натаскали туда свежего сена, от запаха которого стоявшие рядом Сверт и Ярп в нетерпении стукнули копытами. Эйрент распорядился дать свежего сена и коням, ибо Сверт верно служил ему всю дорогу от Манекса до Дайвона, и он не мог не дать коню лишнюю охапку.
— Ваше высочество, — обратился к Эйренту главный конюший, — чем кормить ваших птиц?
— Монсэр маркиз, — сказал Тамир, — они охотятся сами. Где они могут это делать?
— В Аргонском лесу, монсэр виконт, — ответил ему маркиз Мегритейн. — Это к югу от Дайвона. Там много зверья.
— Прекрасно! — обрадовался Эйрент тому, как быстро решилась проблема питания мегафальков.
Несколько дней кряду двор, потрясённый появлением при дворце необычных птиц, избрал дворцовые конюшни местом своего паломничества. Особенно интересовались мегафальками немногочисленные придворные дамы, оставшиеся при дворе после смерти королевы. А когда Эйрент полушутя-полусерьёзно предлагал прокатить кого-то из них на мегафальке, то они учтиво отказывались от этого предложения, даже сделанного принцем. По-настоящему удивил Эйрента король.
— Я бы хотел подняться в воздух, ваше высочество, — просьба короля прозвучала как приказ.
— Это большая честь, государь, — поклонился Эйрент. — Когда вашему величеству будет угодно?
— Хоть сейчас! — заявил Людегер III.
— Государь, может быть, лучше не надо? — умоляющим тоном произнёс маршал Трелентер. — Как бы чего не вышло, ваше величество…
— Ничего не случится! — отрезал король.
Эйрент поклонился и отправился седлать мегафалька. Поначалу птицы, отвыкшие за время пребывания в корабельном гнезде от людского внимания, шипели и нервничали, но Эйрент в приказном порядке ограничил визиты в дворцовые конюшни скучающих зевак. Эйрент много перевёз в седле пассажиров, но августейшего седока ему предстояло везти впервые, и он как можно тщательнее закрепил короля пассажирскими ремнями.
И вот, два первых лица в королевстве поднялись в воздух. Эйрент для первого раза решил ограничиться кругом над Дайвоном. По восхищённым возгласам короля, доносившихся сзади, Эйрент понял, что его величеству поездка чрезвычайно нравилась. А кому не понравилась бы панорама огромного столичного города, видная с высоты птичьего полёта?
— Ещё круг, ваше высочество, — раздался сзади приказ короля, когда Эйрент направил было Ротбара обратно ко дворцу, и юноше ничего не оставалось, как подчиниться.
В последующую неделю интерес к мегафалькам мало-помалу ослаб, и двор вернулся к обычным занятиям. К обычным занятиям вернулся и Эйрент, который продолжил свои занятия с придворными наставниками, участвовал в придворных балах и праздниках, гулял в сопровождении своей свиты, состоявшей теперь из Тамира, маркиза Корангарда и графа Гринтарга, а также ездил в том же сопровождении в гостиницу «Золотой конь», а также к ратуше на Гинтаргской площади, чтобы там составить компанию соотечественникам в фехтовании и строевой подготовке на плацу. В перечень же ежедневных дел для Эйрента включились визиты в Аргонский лес вместе с виконтом Лонтераном, где их мегафальки предавались охоте.
Тем временем в Дайвоне закончился съезд феродоров, и в один прекрасный день в покои его высочества принца Освальда явился его светлость Ингвар-Уолктеоф-Данквард Корентар, граф Эред-Оссмарт, феродор Манекс, собственной персоной.
— Его светлость граф Эред-Оссмарт, — доложил Аксель, когда Эйрент только что вернулся с Ротбаром из Аргонского леса, и камердинер только что успел помочь хозяину переодеться.
Сидевший в тот момент в кресле у камина Эйрент поднялся навстречу гостю, которого не видел почти с самого приезда в Дайвон. Принц и граф сердечно обнялись как после долгой разлуки, несмотря на то что прошло всего три недели. Принц Освальд пригласил друга сесть в кресло, рядом с сидевшими там же виконтом Лонтераном и бабушкой Аквилегией.
— Спасибо, ваше высочество, — охотно принял приглашение граф Эред-Оссмарт. — Очень хорошо, что вы теперь заняли своё место согласно вашему происхождению.
— Наверное, вы правы, — вздохнул Эйрент. В основном, он привык к тому, что он принадлежит к правящей королевской династии Девонгландена, но ночами, когда ему не спалось, ему становилось довольно тоскливо от мысли, что родителей, а также братьев и сестёр он увидит нескоро. Но, став принцем, он нашёл что-то похожее на отличную жизненную перспективу и предчувствовал, что в этой роли принесёт реальную пользу.
— Мне кажется, ваше высочество, вам совсем не о чем расстраиваться, — улыбнулся граф Эред-Оссмарт. — Если вам скучно, вы в любое время сможете приехать ко мне, в мою резиденцию. И возьмите с собой виконта Лонтерана и остальную вашу свиту. Ручаюсь, мы неплохо проведём время.
— Хорошо, ваша светлость, — согласился Эйрент, затем отдал распоряжение принести вино и закуски. — Что нового у вас в жизни?
— Ну, что может быть нового? Закончился съезд феродоров, так что теперь следующий будет через полгода.
— А они происходят каждые полгода? — поинтересовался Эйрент.
— Конечно, ваше высочество, — ответил граф. — Вы слышали, что снова учудил Ганелон?
— А что именно? — насторожился Эйрент, когда в его покои было доставлено выдержанное тонгарское вино и закуски к нему в виде душистого сумергильского окорока и пикантного цергалского сыра.
— Он в пьяном виде ввалился на одно из последних заседаний съезда феродоров, где подводятся итоги съезда, и потребовал, причём в весьма фамильярной форме, чтобы король дал ему ферод. Вы представляете?
— Ферод — Ганелону? — не поверила своим ушам бабушка Аквилегия, беря в рот кусочек мяса. — Да он доведёт его до того же состояния, если не хуже, что сейчас происходит с Шетрином!
— В том то и дело, ваше высочество! — ответил ей граф Эред-Оссмарт.
— И что же сделал его величество? — поинтересовался Тамир, с удовольствием отхлёбывая вина.
— А что он может сделать, монсэр виконт? — Естественно, была вызвана стража, и король приказал удалить его из зала.
Дальнейшая беседа принца Освальда с графом Эред-Оссмартом прошла с участием присоединившихся маркиза Корангарда с графом Гринтаргом. С их приходом сменилась тема разговора об охоте, в которой вскоре собрался участвовать двор, и ставший приятным разговор продолжился.
Пару дней спустя Эйрент в сопровождении виконта Лонтерана и Акселя возвращался из «Золотого коня» во дворец. В тот день они побывали ещё и на Гинтаргской площади. Стражники возле ворот Райдевина привычно пропустили принца Освальда и его свиту, где отсутствовал маркиз Корангард, который приболел и находился в своих покоях.
— Доброе утро, ваше высочество! — приветствовал принца барон Гардикан, начальник стражи, в тот день самолично разводивший дворцовые караулы.
— Доброе утро, барон Гардикан! — ответил ему Эйрент. — Что-нибудь новое?
— Да нет, ваше высочество, — со вздохом доложил начальник стражи. — Разве что герцог Ганелон явился во дворец.
— Герцог Ганелон?
— Да.
Эйрент знал, о чём говорил начальник стражи. Воспитанник короля целыми неделями не появлялся во дворце, веселясь со своими любовниками в своём особняке в городе. Да, в городе ходила молва, что он унаследовал извращённые наклонности папаши. Эйрент вспомнил первую с ним встречу, когда состоялась аудиенция участников мэгляндского посольства у короля, и какими взглядами он обменялся тогда с Ганелоном. Потом они встретились, когда был казнён глава заговорщиков, и Эйрент на всю жизнь запомнил злобную гримасу, с которой он кидал ненавидящий взгляд как на короля, так и почему-то на Эйрента. У принца Освальда тогда появилось предчувствие, что это неспроста. И это предчувствие впоследствии не обмануло принца.
— А, твоё понаехавшее высочество! — процедил герцог Ганелон, когда Эйрент в сопровождении виконта Лонтерана и графа Гринтарга, поздоровавшись, прошёл мимо него по направлению ко входу во дворец.
— Что вы сказали? — поинтересовался Эйрент, лишь слегка замедлив шаг и повернув голову.
— Я сын герцога, родился при дворе, а ты — понаехавший безродный выскочка, по недоразумению ставший принцем! — заносчиво заявил герцог Ганелон, хватаясь за меч несмотря на то, что сзади собрались свидетели в виде толпы стражников, сдавших смену и направлявшихся к казарме.
— А теперь повтори, что ты сказал, — прошипел Тамир, чувствуя, что в нём жаркой волной поднимается гнев; его рука сама потащила из ножен меч.
— Тамир, будь осторожен, — тихонько сказал по-мэгляндски Эйрент. — Убери меч.
— Его высочество потомок королей, и его величество объявил принца Освальда членом правящего королевского дома! — спокойно вторил Тамиру граф Гринтарг, и принц Освальд удивился неожиданной в такой ситуации выдержке друга.
Привлечённые разговором на повышенных тонах, вокруг собрались придворные, гулявшие в это время по дворцовому парку.
— Аааа, — с недоброй улыбкой, которой вторили стоявшие за его спиной его люди, повернулся Ганелон к Тамиру и графу Гринтаргу. — Тут и приспешнички твои, такой же понаехавший виконтишко, которому присвоили титул умершего дворянина, и провинциальный дворянчик, предавший наше девонское дворянство!
— Его величество король сам дал дворянство монсэру виконту! — спокойно возразил наглецу граф Гринтарг. — И я нисколько не позорю дворянство Девонгландена, ибо и я, и вся наша семья издавна преданы короне.
— А мне король не указ! — надменно возвысил голос Ганелон, выхватывая меч и делая выпад в сторону Эйрента. — За всю жизнь этот никчёмный государишка не удосужился произвести наследника! А у меня есть дочь, хоть и бастард!
— Что ты сказал, Ганелон? — раздался гневный голос за спинами спорящих, когда Эйрент было вытащил меч, готовясь к обороне. — Король тебе не указ?
Все обернулись, и ко всеобщему удивлению, все увидели его величество короля собственной персоной. Он держал под уздцы коня, которого готовились принять и увести конюхи: очевидно, его величество вернулся с прогулки верхом.
— Повторяю, Ганелон, тебе король не указ?! — загремел Людегер III, и Эйрент впервые увидел государя Девонгландена в таком гневе. Придворные попятились.
— Ваше величество, ваше величество, вы всё не так поняли, — принялся угодливо раскланиваться перед королём Ганелон; в глазах его полыхнул страх, — прошу вас, не поймите…
— Я всё прекрасно понял! — оборвал его король. — Стража!
Стражники, которые толпились тут же на месте, бросились к королю.
— Взять его! Связать! — принялся бушевать король, и стражники, хоть и собиравшиеся уйти отдыхать, бросились исполнять приказание. Выбив меч из руки Ганелона, они повалили его на землю, заломили руки за спину и туго связали верёвкой, которую носил при себе каждый стражник.
— Куда его, ваше величество? — спросил начальник стражи, который подоспел к месту ссоры.
— В темницу! — сурово приказал Людегер III, обратившись потом к поверженному Ганелону. — Я долго терпел тебя, Ганелон, в память о моей дружбе с твоим отцом. Но сегодня ты перешёл все границы, и я не желаю тебя более видеть как при дворе, так и в столице. Равно, как и твоих людей. Я лишаю тебя твоих титулов, и ты будешь считаться отныне простым дворянином. Твои особняки отныне будут опечатаны, и никто не войдёт туда с моего разрешения. Увести!
Принц Освальд и его люди стояли ни живы, ни мертвы. Эйрент убрал меч в ножны, следя за тем, как стражники волокут прочь Ганелона. Другие стражники выпроваживали людей Ганелона. Придворные, всё ещё со страхом глядя на своего короля, кланяясь ему, постепенно разошлись.
— Ваше величество, вы в порядке? — обратился к королю Эйрент, озабоченно видя, как побледнело лицо Людегера III, как он пошатнулся и положил дрожащую руку на грудь слева.
— Я в порядке, ваше высочество. Я сейчас отдохну у себя в покоях, и всё будет совсем хорошо. Пригрел я змею на груди…
Эйрент дал знак своим спутникам, и они, не оставляя короля, вместе с его свитой, сопроводили его величество до королевских покоев. Последнее, что сделал Эйрент, — вызвал мэтра Аск-Медханта, и, на удивление всех присутствующих, король не возражал.
— Ваше высочество, вы можете идти, — сказал придворный лекарь.
— Ступайте, ваше высочество, — добавил Людегер III, когда Эйрент покидал его со своей свитой.
В последующие дни двор гудел, как растревоженный улей, обсуждая случившееся. До этого все были уверены в потенциальном престолонаследнике, но теперь двор, как и вся страна, были в глубочайшей растерянности насчёт дальнейшей судьбы престола. Как оказалось, у короля случился сердечный приступ, и двор с негодованием осудил бывшего герцога Ганелона, что он довёл короля до такого состояния. С согласия короля в помощь мэтру Аск-Медханту Эйрент позвал господина Дарлинтона и других врачей посольства, которые принесли свои лекарства и устроили дежурство возле королевской постели, пока его величество не поправился. Немало обсуждали последний случай и в покоях принца Освальда с участием всей его пока немногочисленной свиты и, естественно, бабушки Аквилегии. Барон Дио-Ринмар и граф Эред-Оссмарт не входили в свиту принца, но были его ближайшими друзьями.
Эйрент уже привык к своей роли принца, а также привык к распорядку дворцовой жизни. Король стал привлекать его к работе государственного совета, что потихоньку начало нравиться принцу Освальду.
Стояли первые дни нейарриса, который в Мэглянде носил название Месяц Туманов. Листья окончательно опали, и дворцовый парк с обнажёнными ветвями постепенно засыпал и готовился к зиме. С моря дули холодные осенние ветра, принося порой колючие снежинки, и горожане Дайвона, как и обитатели Райдевина, надели тёплые плащи, а вместо ботинок поверх чулков — ботфорты.
На этом фоне посольство Мэглянда в Девонгландене закончило свою работу. Маршал Трелентер вместе с генералами своего штаба составили список из королевских офицеров, которые собирались отправиться в Мэглянд в годичную командировку. Предполагалось, что они будут работать в городах Мэглянда, в разных племенах, чтобы заняться с населением военной подготовкой. Участники посольства потихоньку собирали вещи, чтобы отправиться на родину.
Уже была назначена дата отъезда участников посольства: отплытие «Звезды Мэглянда» планировалось прямо от места её стоянки в Тардине в 15 день Месяца Туманов. Чтобы по чину проститься с посольством, Людегер III устроил в Райдевине приём. Накануне приёма Эйрент случайно подслушал разговор двух придворных во дворце, пока он проходил по одной из галерей:
— Знаете, монсэр барон, король, похоже, решился.
— Насчёт чего, монсэр маркиз?
— Я слышал, что его величество собирается назначить наследника престола. Прямо на приёме посольства из Мэглянда.
— Да ладно!
Конец разговора Эйрент не услышал, потому что еле сдержался, чтобы не издать удивлённый возглас: зажав рот рукой, он устремился в свои покои.
И вот, посольство Мэглянда снова в полном составе собралось в великолепном Большом Тронном зале. Как и в тот, первый приём королём посольства в зале собрался весь двор, наряженный и украшенный драгоценностями. Король, как и тогда, сидел на троне, тоже при полном параде, в короне, в мантии, в нарядном камзоле; всё это тоже сверкало драгоценным шитьём и каменьями, искрившимися в свете многочисленных свечей.
В зале присутствовали маршал Девонгландена генералы его штаба и офицеры, собиравшиеся уезжать в Мэглянд, канцлер Девонгландена, главный распорядитель двора, главный камергер двора, герцог Вантрагерт, граф Оллендар и все девонские друзья Эйрента.
Когда все собрались и сосредоточили взгляды на государе, его величество король Девонгландена Людегер III встал с трона и произнёс речь:
— Я, Людегер III Лоренган-Адельвинт, король Девонгландена, верховный сюзерен Менгия, Лонгины и Ардассы, владетельный принц и протектор Западного Биргалайна, снова горячо приветствую многоуважаемых участников посольства Мэглянда в королевстве Нашем. Я очень надеюсь и рад тому, что, как вы что-то новое уносите с собой в Мэглянд, так, я слышал, и оставляете здесь, в королевстве Нашем что-то новое от себя. Это очень похвально и очень хорошо для обоих наших государств. Ибо Мэглянд и Девонгланден должны и впредь укреплять сами себя и действовать сообща в борьбе против любых захватчиков, которые угрожали бы миру и спокойствию как в Республике Мэглянд, так и в королевстве Нашем.
В ответ среди придворных и участников посольства разразилась волна радостных возгласов:
— Да здравствует король!
— Виват королю!
— Посольству Мэглянда — слава!
После этого вперёд выступил Тесей Бикареит Лебланель. Руководитель посольства Мэглянда на почти чистом девонском языке, который, кстати, усвоили фактически все участники посольства, произнёс ответную речь королю, спустившемуся со ступенек трона:
— Ваше королевское величество, господа королевский двор Девонгландена. Мы, участники посольства Мэглянда в королевство Девонгланден, очень рады услышать столь тёплые слова по отношению к участникам нашего посольства. Мы, мэгляндцы, счастливы унести на родину всё то новое, что узнали и чему научились и будем рады научить этому других наших соотечественников вместе с уважаемыми офицерами, которые будут работать у нас. И я, как и ваше величество, выражаю надежду, что Мэглянд и Девонгланден объединятся в союз против любых захватчиков, которые осмелились бы угрожать против спокойствия наших государств!
И господин Лебланель, хотя и весьма символично, но очень тепло, под новую волну одобрительных возгласов обменялся объятиями с королём.
Король встал обратно к трону, и, сделав знак канцлеру Девонгландена маркизу Лонтвейгу, произнёс следующее, пристально глядя на Эйрента, от чего тому стало несколько не по себе:
— А сейчас я, в присутствии всего двора и господ участников посольства оглашу своё решение насчёт будущего престола Девонгландена, и очень надеюсь, что это ещё больше укрепит союз Республики Мэглянд и Королевства Нашего. Монсэр канцлер, читайте указ.
—
Я, Людегер III Лоренган-Адельвинт, — читал, раскрыв большую папку с золотой короной на ней, маркиз Лонтвейг, и все впились глазами как в короля, так и в канцлера, —
король Девонгландена, верховный сюзерен Менгия, Лонгины и Ардассы, владетельный принц и протектор Западного Биргалайна,
повелеваю:
Своей королевской волей назначить сына Нашего, его высочество Скильда-Эстолда-Освальда-Гунтхрамма-Вольфрама Лоренгана-Адельвинта, принца Девонгландена, принцем-коронетом Девонгландена с вытекающими отсюда правами и обязанностями. Наделить его высочество принца-коронета в пользование землями, которыми должно управлять наследнику престола в качестве наместника на севере королевства Нашего, как-то: графство Корданн, герцогство Монт-Мориллон, а также ферод с центром в городе Солстар, дабы его высочество принц-коронет управлял этими землями для их процветания и преумножения их богатств.
Дано в Райдевине, Дайвон, королевство Девонгланден,
11 нейарриса 1696 года.
На несколько мгновений в Большом Тронном зале воцарилась тишина. Эйрент не верил своим ушам, пока его разум силился осознать весь гигантский смысл королевского указа. Он — наследник престола, а, следовательно, будущий король? Он, Эйрент Рендомит Гамильтон, простой воин Мэглянда, сын врача и учительницы — будущий король?! А как же его клятва верности родному племени и стране, которую он принёс по окончании Спецлицея? Она что, теперь, пустой звук? Под аккомпанемент бурно приветствовавших своего будущего государя придворных в ушах его шумело как лес в бурю, сердце отбивало частую дробь, похожую на стук конских копыт, а в голове словно били гигантские молоты по наковальням. Неизвестно, к чему бы всё это привело, если бы рядом не было его друзей и свиты, которые, очевидно, всё поняли. До Эйрента стали доноситься голоса как мэгляндцев, так и девонов, но как-то приглушённо.
— Ты, главное, в обморок не брякнись, как тогда, — шутливо, но как будто сквозь какую-то вату, раздался по-мэгляндски голос Тамира совсем рядом.
— Ваше высочество, вы в порядке? — спросил барон Дио-Ринмар.
— Когда вы взойдёте на трон, ваше высочество, я первый поприветствую вас как короля, — улыбнулся граф Эред-Оссмарт. — Кто-нибудь, подойдите, его высочеству плохо!
— Эйрент, Эйрент, — позвал кто-то, и это был голос как будто бабушки Аквилегии. — Ему плохо, помогите кто-нибудь, он снова может упасть в обморок.
— Что с ним? — раздался голос вроде бы господина Дарлинтона.
— Неужели действительно свалится? — спросили голосом Алдора.
— Я буду на всякий случай стоять рядом, — вроде бы это был Велен.
— Может, снова позвать господина Аск-Медханта? — озабоченно спросила госпожа Арценберг.
— Нашатырь! — послышался возглас госпожи Ланцетти.
Через мгновение Эйрент вдохнул острый резкий запах, отчего закашлялся, но всё-таки взгляд его прояснился, и он вернулся в действительность. Вокруг него действительно суетились друзья — как мэгляндцы, так и девоны. Даже сам король, встревоженно смотря на «сына», стоял неподалёку в сопровождении мэтра Аск-Медханта, готового бежать на помощь. За их спинами толпились другие придворные.
— Слава Богу, с тобой всё в порядке! — первым нарушил молчание Алдор.
— Ты нас напугал, — сказала по-мэгляндски бабушка Аквилегия.
— Я что, действительно наследник престола? — обречённо спросил Эйрент стоявшего рядом феродора Манекса.
— Да, ваше высочество, — серьёзно произнёс граф Эред-Оссмарт. — Позвольте вас с этим поздравить.
— Угу, — уныло отозвался Эйрент, — спасибо…
— Ты что не рад? — озабоченно спросила его бабушка Аквилегия, отведя его в сторону, за одну из колонн. Остальные мэгляндцы двинулись туда же. Свита же Эйрента осталась в небольшом отдалении.
— Бабуля, я же присягал на верность Мэглянду, как воин! — по-мэгляндски почти простонал Эйрент. — Получается, я предал родную страну!
Услышав его последнюю фразу, к ним подошёл господин Лебланель, взял юношу за плечи, заглянул ему в глаза и весьма убедительно сказал ему по-мэгляндски:
— Эйрент, ну, что глупости говорить? Ты не отказывался от воинской клятвы. Ты ведь не клялся королю в верности, да?
— Да, — отозвался Эйрент, нисколько не покривя душой.
— Так что будь спокоен. Ты и так хорошо послужил Мэглянду на войне, да и не только — ты и твои друзья спасли меня вместе с другими вождями из зоргаданского плена. Так что мы с герцогом Вантрагертом в долгу перед тобой, получается, — пошутил господин Лебланель. — Думаю, его превосходительство Амфибрахий Амброзит Кингстон всё поймёт и простит.
— Думаете?
— Да. Я ведь знаю его очень давно, мы дружили, когда учились на одном курсе Спецлицея. И дружим до сих пор. Так что я сам съезжу в Ихтитеун и поговорю с ним, ладно?
— Хорошо, господин Лебланель, спасибо, — сказал Эйрент, немного успокоившись.
— Круто, я буду приближённым самого наследника престола, — хихикнул неисправимый весельчак Тамир, но на него тут же все зашикали.
В тот вечер Эйренту больше всего на свете захотелось побыть одному, в тишине своих покоев, чтобы переварить свалившуюся на него по иронии судьбы огромную ответственность. Но вместо этого ему пришлось пойти на прощальный пир, устроенный королём в честь покидающего королевство посольства. Весь вечер он старался изображать веселье, чтобы не портить настроение искренне развлекавшимся как своим соотечественникам, так и друзьям-девонам. На пиру то и дело слышались здравицы, многочисленные тосты, шутки, смех — в общем, все атрибуты весёлого, беззаботного праздника.
Пир закончился около полуночи, и Эйрент был несказанно рад, когда в покоях Аксель, наконец, переодел его в длинную рубашку, украшенную тонким кружевом. Но всё-таки пришлось потерпеть, пока Аксель произвёл завивку волос, чтобы утром они сделались аккуратной причёской.
Лёжа в постели, Эйрент продолжал прокручивать в голове последствия столь крутого поворота в своей жизни. Что скажет его превосходительство вождь, отпускавший помощника своего секретаря лишь в качестве переводчика посольства? И что скажут родители Эйрента, а также Ипатия, Дриаден, Флорена, Арлин, Раймона? Чувство полной безысходности снова охватило его. Эйрент не выдержал, зажёг свечу огнём из камина, при её свете сел за стол и взял перо.
Дорогие мои мама, папа, Ипатия, Дриаден, Флорена, Арлин и Раймона!
— писал Эйрент.
Пишу вам прямо из Райдевина, это королевский дворец в столице Девонгландена, в Дайвоне. Я очень надеюсь, что вы поймёте и простите меня, столь неразумно отнёсшегося к своей миссии, вашего сына и брата.
Я совсем не думал, чем закончится моё участие в посольстве Мэглянда исключительно как переводчика. Дело в том, родные мои, что я поневоле стал членом королевской семьи Девонгландена, даже больше — я стал наследником престола. Спросите, почему? Просто я оказался как две капли воды похож на его величество ныне царствующего короля Людегера Третьего, а когда король узнал, что бабушка Аквилегия — родная дочь короля Людегера Первого, то причислил нас обоих к королевской семье. А поскольку его величество король перенёс в детстве серьёзную болезнь и из-за неё впоследствии не смог иметь детей, несмотря на долгий брак с ныне покойной королевой, то я оказался единственным, кроме него самого и бабушки Аквилегии, ныне живущим потомком Людегера Первого.
Папа, мама, братья мои и сёстры, обстоятельства, как вы видите, сложились так, что мне теперь придётся жить в Девонгландене и впоследствии мне придётся взойти на его престол. Так что простите меня заранее, если что будет не так. Бабушка Аквилегия тоже останется в Девонгландене, здесь, в Райдевине.
И ещё хочу сказать вам кое-что. Видит Касториос, что я ни на миг не отрекался от всех вас как от моей родной семьи и вы всё время будете самыми родными для меня людьми. Помимо всего, я не предавал Мэглянд, которому клялся в верности как воин.
Если вам не будет трудно, то сходите на приём к его превосходительству вождю и прочитайте ему это моё письмо. Надеюсь, он поймёт и простит меня. Спасибо вам заранее. На первых порах пишите письма прямо сюда, в Райдевин, с пометкой: «Королевство Девонгланден, Дайвон, Райдевин. Его королевскому высочеству принцу-коронету Освальду». Ещё раз простите, если что не так. Обнимаю всех вас и люблю,
ваш покорный сын и брат
Эйрент Рендомит Гамильтон.
Эйрент тщательно засунул письмо в конверт, растопил на свече сургуч и своей личной, недавно изготовленной специально для него печатью запечатал письмо. Через два дня он собрался отдать письмо господину Челсингу, чтобы тот забрал его в Мэглянд и передал в Ихтитеуне родителям Эйрента. И только после этого юноша успокоился и смог, наконец, заснуть.
Наступило утро 15 нейарриса 1696 года, или, по календарю Мэглянда, 15-го дня Месяца Туманов 706 года. Эйрент и Тамир покинули Райдевин, чтобы отправиться в Тардин и проводить там посольство Мэглянда домой. Маркиз Корангард и граф Гринтарг как свита принца-коронета Освальда, естественно, поехали туда же. Их общие друзья барон Дио-Ринмар и граф Эред-Оссмарт решили не оставлять их. В Райдевине осталась лишь бабушка Аквилегия. Она сослалась на плохое самочувствие и попросила передать счастливого пути участникам посольства.
Утром Эйрент и его спутники зашли в дворцовую конюшню, где их ждали осёдланные лошади. Мегафальков Эйрент и Тамир решили не брать; когда они вошли, птицы спали в своих гнёздах.
— Вернёмся, слетаем в Аргонский лес, — шепнул Эйрент Тамиру. Тот кивнул.
И вот, Эйрент и Тамир на своих конях Сверте и Брунсе, выехали из Райдевина и отправились в гостиницу «Золотой конь». К седельным сумкам коней были приторочены подарки, купленные Эйрентом и Тамиром для своих родных. Господин Челсинг обещал доставить сумки, а вместе с ними и письма от Эйрента и бабушки Аквилегии в дом Гамильтонов в Ихтитеуне.
Как и прежде, по дорогам Девонгландена двинулись фургоны посольства Мэглянда в Девонгландене и сопровождавшие их всадники — не только те, кто ехал с посольством ранее, но и офицеры, планировавшие работать в Мэглянде. Помимо всего прочего, девоны знали, что среди этих всадников едет их будущий король, и, когда посольство проезжало через нарядный прибрежный город Мерген, жители провожали колонну приветственными возгласами.
С утра накрапывал небольшой грустный осенний дождь, но к полудню, когда все добрались до хорошо знакомого Эйренту и Тамиру причала в Тардине, где всех отъезжающих ждала «Звезда Мэглянда», тучи рассеялись, и неяркий свет позднего осеннего солнца озарил всё вокруг.
Мегафальков посольства доставили на борт накануне, и с корабля было слышно их курлыканье. Началась посадка. Эйрент был свидетелем, как Тамир в последние минуты передаёт госпоже Шекспейтон своё письмо, чтобы та привезла его в Маратбор и передала родителям Тамира.
Последние минуты тёплого прощания и даже слёз, причём барон Дио-Ринмар обещал приехать в гости к господину Циммерману, а граф Эред-Оссмарт — к господину Лебланелю, и участники бывшего теперь уже посольства начали подниматься на борт «Звезды Мэглянда».
— Эйрент, по возвращении я слетаю в Ихтитеун и поговорю с Рендомом, — пообещал господин Дарлинтон, крепко пожимая сыну своего старого друга руки, — ну, то есть с твоим отцом. Да и с Латоной тоже.
— Спасибо, господин Дарлинтон, — произнёс Эйрент, едва сдерживая слёзы, ведь наследнику престола не подобает плакать.
— Мы вместе с тобой это сделаем, Асклепий, — поправил его господин Челсинг: эти два ихтифрогмена уже давно называли друг друга на «ты». — Ну, давай, Эйрент, прощаться!
— До свидания! Счастливого вам пути! И привет его превосходительству вождю! — только и смог сказать Эйрент.
Посадка завершилась, и на корабле воцарилась суета, неизменно сопровождающая отплытие: по палубе сновала команда, грохотала цепь поднимаемого якоря, с громкими хлопками опускались паруса, сразу надувавшиеся ветром. Потом пассажиры «Звезды Мэглянда», как мэгляндцы, так и девоны, долго махали провожающим руками, и продолжали это делать, когда корабль отчалил и всё дальше и дальше отплывал от берега, пока совсем не растаял посреди свинцово-серого моря… Всё. Теперь из мэгляндцев рядом с Эйрентом остались только бабушка Аквилегия и Тамир.
— Ну что, в Дайвон? — спросил Тамир Эйрента.
— Да, — отозвался Эйрент, выныривая из размышлений. — Там бабушка Аквилегия ждёт.
